Елизавета Вторая: подновленная версия
Штрихи к портрету долгожительницы на троне
В следующем году Ее Величество отметит круглую дату: 60 лет беспорочной службы на благо страны, вышедшей из лона Британской империи.
Хроникер Роберт Хардман, допущенный в святая святых королевской династии Виндзоров, опросив десятки, если не сотни очевидцев, приобщившись лично к ежедневному служению Елизаветы II своему венценосному предназначению, осмыслив увиденное, услышанное и вычитанное в архивах, выпустил в октябре книгу «Наша королева». Панорамное описание жизни и деяний царствующей особы способно представить неортодоксальный взгляд на монархию – не статичную, опутанную ритуалами и предрассудками далекого прошлого, но меняющуюся в ногу со временем, готовую к очередным апгрейдам.
Зарисовки с натуры и откровения тех, кто вхож в королевские покои, добавляют ценные штрихи к портрету самой правительницы и такого застойного, казалось бы, института, как монархия. Противоречивые по своей сути эпизоды из жизни Елизаветы II помогут расширить наше представление о ней, как о простом человеке, со своими слабостями и особенностями, и как о старожиле на старейшем троне, колеблемом новыми поветриями.
Дух соперничества достался по наследству
Ревнивое отношение королевы-матери к затмевающей остальных членов королевской фамилии своей популярностью Диане, супруге наследного принца, проявилось пикантным образом. Когда стало известно, что готовится обширное интервью «народной принцессы» для телепрограммы «Панорама», королева-мать срочно засобиралась в больницу на операцию и назначила ее именно на день эфира. Знающие люди раскрыли секрет спешки, пишет Хардман: если бы жена Георга V не перенесла хирургическое вмешательство (она перевалила за 95 лет), то ее смерть затмила бы все прочее и вытеснила сюжет о Диане с первых полос газет.
Судьба распорядилась, как водится, по своему: отобедав со своими фрейлинами в ресторане престижного отеля «Ритц», почтенная «бабушка нации» в приподнятом настроении отправилась лечиться и – через 18 дней вернулась домой в добром здравии. А сенсационное экспозе принцессы Дианы в «Панораме» вошло в прописи журналистики как один из эталонов гласности из уст избранной. Как образец исповедального откровения.
Дух состязательности и соперничества, присущий большинству женщин, передался от матери и Елизавете II. Отличающая отменным здоровьем, недаром она из породы долгожителей, королева не всегда с сочувствием относится к тем, кому нездоровится. Был случай: на приеме для глав дипломатического корпуса тогдашняя премьер-министр Маргарет Тэтчер почувствовала недомогание из-за нестерпимой жары и духоты и чуть было не потеряла сознание. Как вспоминает один из участников светского раута, «королева проплыла мимо как королевская яхта «Британия», только и вымолвив: «О, посмотрите, она снова перевернулась вверх килем».
Что едва ли удивительно, коль скоро в общественном сознании первая в истории Британии премьер-женщина в пиковый момент своей популярности воспринималась как ровня королеве, чему способствовала падкая до сенсационности пресса, любившая проводить параллели чуть ли не с хрестоматийным примером соперничества Елизаветы I и Марии Стюарт.
Своих в обиду не дают
Дипломатический такт требует деликатности, но не исключает проявления твердости характера. Памятным эпизодом в многочисленных зарубежных вояжах королевы остался визит в Марокко в 1980 году. Иметь дело с королем Хасаном II было более чем обременительно, вспоминает один из сотрудников Форин офиса, поскольку этот «котообразный» правитель боялся покушений на свою жизнь, а потому постоянно переносил встречи из одного дворца в другой, а то и просто отменял, причем в последнюю минуту. Однажды королева в пышном облачении явилась на запланированный прием во дворец, а тот… оказался закрытым.
Елизавета II стойко сносила эти оскорбительные чудачества. Никогда не теряла самообладание. Терпела, потому как того требовали национальные интересы: марокканский король относился к числу немногочисленных прозападных правителей в регионе и был нужным для большой и далеко не шахматной игры Запада.
Королева терпела эти выходки (позднее они были поводом для нескончаемой иронии и воспоминаний о пережитом в анекдотическом ключе), но только если они касались ее лично. Однажды Хасан II указал на заместителя личного секретаря королевы Роберта Фелоуза и произнес: «Этот человек ответственен за всю эту ужасную неразбериху». Елизавета II мгновенно парировала: «Я буду вам признательна, если вы не будете так выражаться о моих людях».
Ничто человеческое не чуждо
Однажды, в 2002 году, возвращаясь из дальней заморской поездки в Австралию, ее самолет сделал незапланированную транзитную остановку в аэропорту Чанги в Сингапуре для дозаправки. В ожидании конца этой чисто технической процедуры Елизавета II в полной мере воспользовалась случаем: никаких церемоний, никакого протокола, никаких пронырливых и вездесущих журналистов с фото- и видеокамерами… Свобода, одно слово!
Королева ходила по магазинам дьюти-фри, с невероятным любопытством разглядывая произведения материальной культуры и наслаждаясь моментом – зона была закрытая, и она ходила неузнаваемая! Как верно подметил герцог Йоркский, «мы не очень отличаемся от других людей. Вокруг нас просто немного иная обстановка».
Ценность таких редких мгновений точно определил Рон Аллисон, бывший пресс-секретарь королевы: «Королева знает, что ей нет нужды ездить в метро или стоять в очереди на автобус, или сталкиваться с другими ежедневными рисками, с которыми мы живем». Потому-то она так ценит общение со своим конюшенным Терри Пендри или со своей камеристкой Анджелой Келли, с которыми она может поговорить об обыденной жизни. Потому-то она придает особое значение Королевской выставке лошадей в Виндзоре, когда ей позволительно смешиваться с толпой, надевая обычный платок на голову, а не корону, и не быть объектом поклонения.
Наступают минуты, когда королева, напротив, предпочитает одиночество… в компании своих лошадей и собак. Как не вспомнить Эмиля Верхарна: «Достигнутая им безлюдна высота». Видимо, это и подвигает монарха иногда спускаться с высот, чтобы ощутить себя частью остального человечества, по крайней мере, ближайшего окружения.
Но фамильярность исключается. Один из бывших сотрудников вспоминает: после рождественских каникул, когда все вернулись во дворец, он имел неосторожность спросить королеву: «У вас было приятное Рождество?» Ответом был леденящий взгляд. Он переступил невидимую черту. Сама Елизавета как-то призналась, что многое переняла у королевы Мэри и взяла за правило ее совет: никогда не позволяйте своему окружению чересчур сократить разделяющая вас дистанцию.
Удачное описание леденящего взгляда королевы дал один из приближенных: «Широко открытые глаза, лишенные какого-либо выражения».
Все меняется, даже монарх
Существует королевский парадокс, пишет Хардман, и наше двойственное отношение к венценосной особе: мы хотим, чтобы она была одной из нас, и в то же время, чтобы она совершенно отличалась от нас. При этом невозможно на протяжении 60 лет царствования оставаться статичной как фарфоровая статуэтка – во взглядах, привычках, привязанностях.
С годами, отмечает Хардман со ссылкой на свои источники, королева полюбила более короткие речи и фразы при встречах, а также стала отдавать предпочтение молодым людям. При любой возможности старается проводить время дома, в Виндзоре, но обязанностями своими не манкирует и исправно ездит в Букингемский дворец для выполнения церемониальных функций. И, наконец, теперь она чаще улыбается.
Многое стало меняться в убыстренном темпе после 2002 года, после смерти принцессы Маргарет и королевы-матери. Джон Мейджор, бывший премьер-министр, разделяет широко бытующее мнение, что после ухода своей мамы Елизавета II стала восприниматься как «мать нации». Вокруг Елизаветы II, резюмирует Хардман, «медленно, почти незаметно меняется аура», и она уже приобрела «статус национального достояния».
Изменилось отношение и к служебным обязанностям. И тут важны нюансы. С годами Елизавета II стала спокойнее воспринимать королевский долг, следуя логике, как объясняют знающие люди, что нужно честно делать свое дело, а если что-то не удастся, а значит, тут же ополчатся критики и критиканы, то нечего и переживать – все равно лучше уже не получится…
Слышит ли суверен глас народа
Бытует расхожее мнение, что Елизавета II ощущает на своих плечах тяжесть порфиры, доставшейся от длинной вереницы английских монархов, и потому не может не быть хранительницей традиций и ритуалов. Весьма строгой хранительницей. На память приходит скандализированный прессой эпизод, связанный с мачтой без всякого флага над Букингемским дворцом в 1997 году в дни, предшествовавшие похоронам принцессы Дианы.
Королеву настойчиво убеждали вывесить государственный флаг и приспустить его в знак траура. Та – ни в какую. Елизавета II упрямо стояла на своем: на этом месте может развеваться только королевский штандарт, и ни при каких обстоятельствах он не может быть ниже обычного, даже в случае ее собственной смерти.
Пожалуй, это был единственный случай, вспоминает Мэри Фрэнсис, бывшая заместительница ее личного секретаря, когда королева была разгневана. Между тем общий тон комментариев в прессе, опросы населения, советы авторитетных царедворцев однозначно указывали на то, что королевский двор несет репутационные издержки в результате своей чересчур сдержанный реакции на смерть «народной принцессы». Королева смилостивилась: флаг был вывешен и приспущен.
Один из тех, кому удалось уговорить суверена изменить устоявшиеся порядки и выразить сочувствие в связи с уходом из жизни ее невестки, признался позднее: «Королева оставила меня в сплошных шрамах».
Характер нордический, выдержанный
Елизавета II может ослушаться даже самых настоятельных рекомендаций. В 1961 году она отправилась в Гану, где бушевали беспорядки и рвались бомбы, а тогдашний премьер Гарольд Макмиллан уговаривал ее остаться дома. В 1964 году в разгар сепаратистского возбуждения в канадской франкофонной провинции Квебек ей советовали отменить визит. Она посчитала, что вмешиваются в ее личные планы. Логика ее поступков раскрывается аргументом, который она привела в обоснование своего «непослушания»: «Чтобы в меня верили, меня должны видеть».
А еще у Ее Величества – достойное восхищения хладнокровие: когда в Белфасте кусок бетонной стены был намеренно обвален с башни на ее автомобиль, она пожала плечами и вымолвила: «Крепкая машина». На недавнем приватном ланче Елизавета II раскрыла свое отношение к тому непреложному факту, что она, по определению, может считаться мишенью для террористов и других лихих людей. «Я не боюсь, что меня убьют. Я просто не хотела бы, чтобы меня покалечили».
Приведем два суждения, во многом совпадающие, которые принадлежат двум премьер-министрам, и которые приводит автор для описания Елизаветы II. По мнению одного из «эксов» Тони Блэра, «некоторые считают, что королева просто консерватор с маленькой «к», что не верно. Она просто очень сильно защищает монархию». По признанию Джона Мейджора, он был в свое время поражен тем, насколько тонко и точно королева ощущает настроения людей: «Она практически все уже видела и испытала. По своему опыту, скажу, мало что может ее удивить».
Когда Елизавета II сталкивается с чем-то, что ей не по нраву и не по вкусу, то никогда не идет на лобовое столкновение. Если она не согласна, причем категорически, с тем, что ей рекомендуют советники, то обычно выбирает такую формулу: «Я не думаю, что это целиком и полностью правильно». В другом случае, если она хочет показать свое неприятие более деликатно, то может ограничиться фразой: «А вы уверены?»
Истоки этой манеры, как поведал один из ее бывших ближайших советников, в том, что «она была рождена в 1920-е годы, и ее воспитывали на постулате, что мужчины преодолевают препятствие, но женщины используют свою силу мягкого воздействия и не потрясают кулаками». Впрочем, в семейной жизни королевы случалось всякое, и тогда в ход шли не одни только эвфемизмы и эпитеты из словаря благовоспитанной леди.
Вдогонку полетели теннисные шлёпки
Случилось это 6 марта 1954 года, во время восьминедельной поездки Елизаветы II на пятый континент, где местная съемочная группа готовила фильм «Королева в Австралии». Оператор Лох Таунсенд установил камеру напротив входа в шале, где разместилось королевская чета, в ожидании ее появления. Внезапно дверь открылась, и он инстинктивно нажал на «пуск». То, что произошло затем, не предполагалось ни одним сценарием. На крыльцо, как угорелый, выскочил принц-консорт Филип, уворачиваясь от летевших вслед за ним теннисных шлёпок и теннисных ракеток. Следом появилась королева, требуя, чтобы муж немедленно вернулся. В конце концов, Елизавета втащила Филипа обратно, и дверь захлопнулась…
Надо отдать должное Лоху Таунсенду – он был не из робкого десятка, но верно оценил свои шансы в схватке с тем, кого называли «Чудовищный не-человек» или же «Солнышко». Им был Ричард Колвилл, пресс-секретарь еще короля Георга VI, доставшийся по наследству Елизавете II. С человеком, обладавшим бульдожьей хваткой, никто не связывался. Лох Таунсенд не был лохом, он тут же засветил пленку с уникальным, как сейчас сказали бы, компроматом и вручил ее Колвиллу со словами: «Командор, у меня для вас подарок. Вы можете отдать это Ее Величеству».
Колвилл исчез, а команду хроникеров стали потчевать пивом и сэндвичами. Вскоре появилась королева, спокойная и явно благодарная, сказавшая лично Таунсенду следующее: «Извините за эту интерлюдию. Но, как вы знаете, это случается в любом браке. Итак, что бы вы хотели, чтобы я сделала?»
Справедливости ради стоит заметить, пишет Хардман, что королева и ее супруг могут похвастать своим исключительно прочным брачным союзом. Один из их ближайших друзей делится сокровенным наблюдением: «Эти двое, это настоящая история любви – они вместе заваривают чай каждый день, они обо всем разговаривают. Он может достать письмо и читать его ей вслух, или рассказать шутку. Они просто обожают друг друга».
И еще. Как заметил лорд Чартерис, принц Филип – единственный человек на земле, кто может сказать королеве "заткнись", и наоборот».
Владимир МИХЕЕВ