Свобода заключения брака и основания семьи в польской Конституции
Вводные замечания
Польская Конституция 1997 г. поместила правовое регулирование, касающееся свободы заключения брака и основания семьи в главе I, среди принципов государственного устройства, а не в главе II, посвящённой правам, свободам и обязанностям личности. Таким образом, она подчеркнула значение этой свободы для функционирования общества и государства.
Конституционное понятие свободы
Употребляемое в польской Конституции понятие свободы следует понимать в значении общепринятом в правовой науке демократических государств. Свобода чаще всего понимается как нечто, что принадлежит человеку по его природе. Свобода не конституируется государством, а первична по отношению к нему. Задачей государства является лишь создание условий и институтов служащих её правовой гарантией, а также её защита в пределах установленных законом. Из свободы, кроме требований, обусловленных осуществлением этих задач, в отношении публичной власти не вытекают никакие иные требования (особенно финансовые). Личность сама должна иметь возможность решать, воспользуется ли она принадлежащими ей свободами и в каких пределах.
При такой трактовке личность всегда пользуется (естественной) свободой означающей возможность поведения индивидуума в определённой ситуации в соответствии с собственной волей, с чем связана возможность выбора различного поведения. Конституция в положениях касающихся свободы выражает именно такое понимание свободы. Следует при этом подчеркнуть, что из редакции её положений касающихся свободы с очевидностью вытекает, что мы имеем дело со свободой человека или иначе – с гражданской свободой. Отдельные свободы формулируются в виде декларативной нормы.
Чертой свободы человека – т. е. свободы, не зависящей от гражданства лица или гражданской свободы – которой обладают только граждане, является при таком подходе то, что она не вытекает из права в его объективном значении, а закон лишь устанавливает её границы. Если бы он этого не делал, и все неограниченно пользовались свободой, то дело доходило бы до конфликтных ситуаций и не существовало бы никаких механизмов служащих их разрешению, противодействующих нарушению свободы одного лица другим или не допускающих нарушения интересов общего блага личностью пользующейся ничем неограниченной свободой. Понимание этого привело к тому, что в демократических государствах уже с самого начала их существования был принят принцип, выраженный еще в ст. 4 Декларации прав человека и гражданина 1789 г.: «свобода заключается в осуществлении любой деятельности, которая не вредит другому». Он был также принят в международном праве (напр. статья XXIX, часть 2 Всеобщей декларации прав человека 1948 г.). В таком понимании свобода заключается в том, что личность делает всё, что ей нравится, если её действия не противоречат закону. Поэтому в случае спора с государственным органом не личность должна указать на основание своей свободы или же норму допускающую определённые её пределы, а государственный орган ограничивая свободу личности обязан привести законное основание своих действий. Личность же не может полностью отказаться от свободы.
Нормативное регулирование свобод кроме указания их пределов имеет целью также укрепление гарантий возможности личности пользоваться ими. Государство обязано защищать свободы в пределах неохваченных ограничениями. В этом контексте вслед за Л. Висьневским можно выделить свободы юридически регламентированные и юридически нерегламентированные. «Регламентация первого вида свобод заключается в установлении законодателем ограничений реализации этих свобод для того, чтобы гарантировать равную возможность пользования ими всеми (…) и невозможность причинения вреда другим. (…) Юридически регламентированные свободы имеют две сферы: сферу действий предписанных или запрещённых законом, а также сферу свободную от правовых ограничений. Только сфера запретов и предписаний требует точного определения в правовом акте. В сфере свободной от ограничений уже нет необходимости перечисления того, что можно делать (…). (…) Свободы юридически нерегламентированные уже не имеют сфер действий запрещённых или предписанных законом (…) закон не безразличен к этой категории свобод; правда он не устанавливает здесь ограничений, но эти свободы защищает, гарантирует их неприкосновенность.*1
Конституционное понятие брака и семьи
Конституция определяет брак как союз женщины и мужчины. Употребление единственного числа отчётливо указывает на то, что речь здесь идёт о союзе одной женщины и одного мужчины. Конституция связывает с ним понятие семьи, материнства и родителей, что означает, что у законодателя нет возможности ни изменить это определение, ни сформулировать такие правовые конструкции, которые ограничивали бы функции связанные с институтом родителей, понимаемым как произведение потомства и воспитание детей. В этом контексте особое значение приобретает возможность принятия законодателем появившейся в некоторых государствах конструкции регистрируемых партнёрских союзов лиц одного и того же пола и их отношения к институту брака, а тем самым их соответствия Конституции. Здесь следует привести позицию В. Клауса, который наложил вето на такой закон в Чехии. В одном из интервью он отметил: «Нет смысла связывать возражение против регистрируемых партнёрских союзов с какой-либо религией или её отсутствием. По моему мнению, речь идёт о совершенно бессмысленном уничтожении традиции и расширении дефиниции института, который является ключевым для нашей цивилизации, […] то есть брака и семьи. Я абсолютно против смешения этих институтов с партнёрством лиц того же самого пола. Мне кажется, что как у нас, так и в Польше нет никаких законов, которые запрещали бы этого типа отношения, но вопрос их регистрации это нечто совсем иное. Это шаг к признанию их определённой формой брака».*2 Кстати, следует добавить, что в настоящее время в ЕС не получила одобрения какая-либо одна, общепринятая система ценностей относительно права на заключение брака и права на основание семьи. В ЕС есть государства, в которых действуют настолько ограничительное регулирование, что там весьма затруднены разводы (Мальта) и такие, которые допускают гомосексуальные браки (напр. Испания).
Семья в конституционном понимании тесно связана с браком, и её образование касается исключительно пар, которые заключили брачный союз. По существу этот подход аналогичен регулированию, содержащемуся в ст. 12 европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Правда Конституция не даёт определения семьи, но из ст. 18 можно сделать вывод, что это супруги, а если у них есть дети – то они и дети. Конституция признаёт семью основным элементом общественной структуры и подчёркивает её роль в воспитании детей.*3 Таким образом, в польской правовой науке подчёркивается, что к понятию семьи нельзя причислить женщину и мужчину хотя и живущих совместно, но не являющихся супругами (внебрачное сожительство). Они станут семьёй, когда у них будут дети. Такая семья «будет […] тогда основываться на материнстве сожительницы и на установленном […] отцовстве сожителя»*4. Подчёркивание в ст. 18 института родителей позволяет также охватить понятием семьи одного из родителей и ребёнка (детей) – так называемая неполная семья. В конституционной формулировке подчёркивающей узы объединяющие супругов и детей нельзя усматривать исключения законодателем возможности более широкого понимания понятия семьи в законах, учитывающего отношения между поколениями возникающие на основе кровного родства и связи, вытекающие из отношений усыновления.
Для конституционно-правовой конструкции семьи важен ещё один аспект, отмеченный А. Гжэйдзяк – «хотя семья, несомненно, является организованной общественной ячейкой, нормы права не наделяют её правоспособностью. Это члены семьи являются субъектом правовых отношений, а не она как организованное целое».*5
Для реконструкции конституционного понятия материнства по-прежнему остаётся актуальным мнение Конституционного трибунала гласящее, что охрана материнства «не может означать исключительно охрану интересов беременной женщины и матери. Употребление конституционными нормами субстантивного определения указывает на определённое отношение между женщиной и ребёнком, в том числе ребёнком только зачатым».*6 В этом контексте следует согласиться с взглядом М. Добровольского, что употребление, помимо упоминаемых родителей, термина «материнство» является подчёркиванием законодателем роли женщины и её уз с ребёнком в период беременности и после родов.*7 Выделение материнства не означает его привилегированного положения по отношению к отцовству и в правоотношениях в семье.
Конституционные гарантии свободы заключения брака и основания семьи
Подчёркивание в ст. 18 Конституции роли женщины и мужчины в браке указывает на то, что брак основан на принципе добровольности и решение о заключении брака трактуется как реализация принадлежащей человеку свободы относящейся к так называемым нерегламентированным свободам. Из этого вытекает также равенство представителей обоих полов в области прав и обязанностей, имеющихся у них в браке и в семье, а также в отношении детей.
Но закон не определяет свободу заключения брака как личную свободу, поскольку трудно было указать на то, в чем должна заключаться свобода воли человека, каковы её элементы и т.п. Поскольку правовые нормы вмешиваются в сферу свободы личности, вытекающие из них запреты и предписания должны быть чётко определены. Если из содержащих их норм нельзя сделать однозначный вывод о наличии запрета или предписания поведения, действует общепринятый в демократических государствах принцип in dubio pro libertate.
Подчёркивание в основном законе значения института родителей означает признание особой ценностью наличие детей, а также принимаемых обоими родителями решений касающихся их зачатия и рождения, а позже воспитания. Ни публичная власть, ни какой-либо другой субъект не может вмешиваться в сферу произведения потомства человека. «Право на принятие ответственного решения о том чтобы иметь детей сводится […] в негативном аспекте исключительно к отказу от зачатия ребёнка. Тогда же, когда ребёнок был уже зачат, это право возможно исключительно в аспекте позитивном как, кстати, и право на рождение ребёнка, а также его воспитание. Право на решение о том иметь ребёнка или не иметь ребёнка, естественно, является общим правом матери и отца. Только добровольность решения о зачатии ребёнка является реализацией этого права. В этом контексте такое право не может служить конституционным основанием для легализации прерывания беременности по “социальным” основаниям […]».*8 Конституционная защита родителей означает охват ею как материнства, так и отцовства, как прав матери, так и отца.
Статье 18 корреспондирует ст. 48, содержащаяся в главе II Конституции, посвящённой правам и свободам личности. Её первая часть гласит, что родители имеют право на воспитание детей в соответствии со своими убеждениями. Это воспитание должно учитывать степень зрелости ребёнка, его свободу совести и вероисповедания, а также его убеждения. Вторая же часть гласит, что ограничение либо лишение родительских прав может наступить только в случаях установленных законом и только на основании вступившего в силу решения суда.
Родители имеют право воспитывать детей в соответствии с собственными убеждениями. Это означает, что родители не только заботятся о физическом развитии ребёнка, удовлетворяя его бытовые потребности, но также вправе предпринимать разнообразные действия в соответствии с их собственными взглядами, касающимися различных сфер жизни, имеющие целью формирование ребёнка в психическом (умственном), духовном, моральном, мировоззренческом, эстетическом и физическом смысле. Целью воспитания является подготовка ребёнка к будущей самостоятельной жизни в обществе. Пределы этого права могут определяться другими конституционными нормами и законами. Среди первых особо следует обратить внимание на ст. 70 ч. 1 формулирующую обязательность обучения до 18-и летнего возраста. В школе ребёнок также подвергается воспитательному процессу и – как утверждал Конституционный трибунал – «Конституция не может гарантировать, и не гарантирует, что знания даваемые школой будут соответствовать убеждениям родителей».*9 Однако ничто не препятствует тому, чтобы, если эти убеждения не нарушают закона, родители дома восполняли школьное образование воспитательными элементами соответствующими их убеждениям. Если же эти убеждения не соответствуют аксиологии Конституции и развивающим её положения законодательным нормам, публичные власти обязаны предпринять действия по ограничению влияния родителей на воспитание (см. ст. 48, ч. 2), поскольку их право на воспитание не носит абсолютного характера.
Конституционное право на воспитание признаёт обоих родителей и не регулирует ситуацию, в которой между ними возникают разногласия на почве его осуществления (напр. касающиеся ценностей, которые следует привить ребёнку). Конфликты на этой почве можно разрешить, основываясь на Кодексе о семье и опеке. К этому следует добавить, что Верховный суд многократно подчёркивал в своей судебной практике значение гарантированности в случае конфликта между родителями обоим им возможности контакта с ребёнком, если их родительские права не были ограничены или они не были их лишены. Он также признал, что «отсутствие возможности поддержания надлежащего личного контакта между родителем и ребёнком нарушает в принципе интересы несовершеннолетнего».*10
Конституция не формулирует понятие родительских прав в субъективном значении и не отождествляет их с понятием родительской власти, встречающемся в семейном праве. Это указывает на желание законодателя акцентировать автономный характер обоих понятий. Конституционный трибунал, пытаясь определить понятие родительских прав, констатировал: «не подлежит сомнению, что им принадлежит право на воспитания детей, о котором говорится в ч. 1 этой нормы. Со всей очевидностью его следует отличать от появляющегося в литературе понятия “родительского права” в субъективном значении».*11 Но он не дал исчерпывающего определения. Оно также отсутствует в судебной практике других судов. В этой ситуации для конструирования понятия родительских прав решающее значение всё же должно иметь родственное понятие родительской власти. «Обычно считается, что содержанием родительской власти является: а) забота о личности ребёнка (в том числе воспитание и управление им), б) попечение над имуществом, в) представительство ребёнка».*12
Из формулировки касающейся родительских прав вытекает также, что речь здесь идёт как об обоих, так и об одном из родителей. Это значит, что предметом ограничения или лишения могут быть права их обоих или только одного из них.
Статье 18 корреспондирует содержащаяся в главе II Конституции посвящённой правам и свободам личности ст. 71 причисляющая к целям социальной и экономической политики государства учёт блага семьи. Семьи, находящиеся в трудной материальной и социальной ситуации, особенно многодетные и неполные, имеют право на особую помощь со стороны публичных властей. А мать до и после рождения ребёнка имеет право на особую помощь публичных властей. Как констатировал Конституционный трибунал это означает, что помощь должна иметь характер «превышающий обычную помощь для лиц содержащих детей или помощь оказываемую другим лицам» и кроме того обязана «обеспечивать каждому члену семьи прожиточный минимум».*13
Понятие благо семьи не определённое в Конституции «охватывает как материальный, духовный, так и моральный аспект её существования и функционирования».*14 Решение о его понимании в каждой конкретной ситуации принимает законодатель.*15 Статья 71, часть 1, предложение 1 не предполагает наличия какого-либо субъективного права. Она определяет лишь цели государства. Но это не означает полной свободы принятия решений его органов в определении и проведении социальной и экономической политики в сфере, относящейся к семье. Они должны учитывать требования, вытекающие из ст. 18 [см. комментарий ст. 18] и в проводимой ими деятельности (как правотворчестве, так и правоприменительной практике) оберегать прочность семьи и заботиться о ней.
Окружение защитой и заботой Республики Польша брака, семьи, материнства и родителей накладывает на публичные власти определённые обязанности, связанные с реализацией указанных законодателем целей деятельности этих властей, но не даёт оснований предполагать наличие в ст. 18 каких-либо субъективных прав.*16 Употребление в основном законе двух разных терминов указывает с одной стороны на намерение определить два разных комплекса задач и отвечающих им сфер активности государственных органов, а с другой осуществление сближения между ними требует от этих органов объединения различных форм их деятельности. Имея это ввиду нет смысла ради правотворческой и правоприменительной практики разделять обе цели публичных властей выделяя разницы между обоими применяемыми в Конституции понятиями. Впрочем, эта тенденция заметна также в судебной практике и Конституционном трибунале. Таким образом, из ст. 18 вытекают возложенные на публичные власти обязанности оградить брак, семью, материнство и родителей от любых угроз их нормальному функционированию. Эти обязанности включают в себя не только отражение угроз со стороны внешних по отношению к семье субъектов (напр. моральных угроз для детей), но также осуществление государственными органами соответствующих действий в общественной и хозяйственной сферах, проведение ими социальной и экономической политики поддерживающей функционирование брака и семьи, укрепляющей узы связывающие супругов и семью. Эти действия в свете судебной практики Конституционного трибунала заключаются среди прочего в: проведении соответствующей налоговой политики благоприятствующей семьям, создании права способствующего удовлетворению потребностей семьи в жилье, защите прав супругов в их взаимоотношениях. Следует при этом подчеркнуть, что обязанности публичных властей, вытекающие из ст. 18 относятся к каждому браку и каждой семье на территории Республики Польша. Они охватывают также семьи иностранцев.
Действия политических властей должны основываться на выраженном в преамбуле принципе поддержки и государство не должно брать на себя задачи, которые с успехом может решить сама семья. Но оно должно ей помогать там, где она сама не справляется.*17
Богуслав БАНАШАК,
проф., доктор наук,
неоднократный доктор Гонориус кауза
*1 Prawo a wolnosc czlowieka – pojecie i konstrukcja prawna // Podstawowe prawa jednostki i ich ochrona sadowa (red. L. Wisniewski). Warszawa, 1997. S. 55–56.
*2 Marksizm, freudyzm, klimatyzm. Z prezydentem Czech Vaclavem Klausem rozmawia Piotr Semka // „Rzeczpospolita”. 2008. 11–12.10. S. A 19.
*3 См. T. Smyczynski. Rodzina i prawo rodzinne w swietle nowej Konstytucji // Panstwo i Prawo. 1997. № 11–12. S. 185.
*4 A. Grzejdziak. Prawo do wychowania w rodzinie // B. Banaszak, A. Red. Preisner. Prawa …. S. 464.
*7 M. Dobrowolski. Status prawny rodziny w swietle nowej Konstytucji RP // Przeglad Sejmowy. 1999. Nr 4. S. 25.
*10 Постановление Верховного суда от 30.8.1997 г. (sygn. akt CRN 204/77).
*11 OTK ZU. 4/A/2003. Poz. 32.
*12 Encyklopedia prawa (Red. U. Kalina–Prysznic). Warszawa, 2007. S. 942.
*13 OTK ZU. 10/A/2005. Poz. 115.
*14 A. Grzejdziak. Prawo …. S. 467–468.
*15 См. OTK ZU. 4/2001. Poz. 83.
*16 См. OTK ZU. 5/2000. Poz. 144.
*17 См. J. Kroszel. Rodzina, Spoleczenstwo, Gospodarka Rynkowa. Opole, 1995. S. 38.