Россия-ЕС: к множественности конфигураций сотрудничества на континенте*1
Европейский Союз, проводимая им политика взаимодействия с третьими странами, отношения между Россией и ЕС – очень сложный предмет для анализа. В хитросплетениях постоянно меняющихся, эволюционирующих связей так трудно разбираться. Не мудрено, что исследователи поневоле все упрощают. В результате зачастую получается картинка, весьма далеко отстоящая от реальности.
Так, ЕС в большинстве случаев рассматривают как единое образование. И проводимые им политики описывают как нечто целостное. Не говоря уж об отношениях между Москвой и Брюсселем. Хотя все это не более чем фикция. В действительности ситуация намного более запутанная, многогранная, неоднозначная.
Идя на упрощения, эксперты и политики приносят в жертву далеко не только нюансы, полутона и тонкости. Иногда они поступаются даже элементарным здравым смыслом. Начинают воевать с химерами. Допускают такие ошибки и передержки, что впору хвататься за голову.
Попытаемся же слегка раскрасить картинку. Попробуем взглянуть на то, что происходит в ЕС и в целом на нашем континенте через столь модные сейчас панорамные очки. Выяснится тогда, что в действительности мы имеем дело со сложными многофакторными процессами, развивающимися с разными скоростями.
Это ключевое понятие *2.
Два измерения Европейского Союза
Начнем, естественно, с Европейского Союза. Утверждать, что Союз является некоторой целостностью – очевидно, грешить против истины. Даже теперь, после того, как Лиссабонский договор и кризис суверенных долгов так много поменяли в его функционировании.
Дихотомия восприятия ЕС носит запрограммированный характер. Ее проводником служат лидеры, политики, высшие чиновники государств-членов. Как следует из всех разъяснений, даваемых ими по любому поводу и без повода, во всех ошибках, провалах, недостатках и неточностях, допускаемых ими, виноват Брюссель. Не они, боже упаси, а тот самый многоголовый монстр, частичкой которого они являются.
В аховом состоянии финансов интеграционного образования виноват Союз. И в преддефолтной истерике вокруг Греции. Невнятности экономической стратегии или ее отсутствии. Неподготовленности зоны ЕС к новому изданию мирового экономического кризиса. Неоднозначности для нее последствий глобализации. Некоторой утрате конкурентоспособности по сравнению с быстро растущими экономиками. Неспособности говорить одним голосом на международной арене. Слабости внешнеполитических позиций. Всех тех промахах на Балканах, Ближнем Востоке, в Азии, Африке и Латинской Америке, которые позволяют некоторым до сих пор обзывать ЕС политическим карликом, несмотря на всю вздорность этого давно устаревшего клише.
Насколько эти суждения справедливы, имеют ли они под собой почву, значения не имеет. Главное, что ответственность за возникающие проблемы национальные элиты перекладывают на ЕС. Себя они выгораживают. Мол, мы-то что. Мы старались, мы бились за правое дело, мы отстаивали ваши интересы. Если не получилось, то не наша вина. Имедживые потери терпит только интеграционное объединение.
Одновременно все успехи, все свершения ЕС национальные лидеры, политики, высшее чиновничество ставят себе в заслугу. Своей мудрости, настойчивости, прозорливости. Акцентируя свой вклад в общее дело, свою решительность и эффективность. Идет ли речь об общих показателях благосостояния, снятии внутренних границ между странами, формировании международной повестки, продвижении повсюду, включая Ирак, Китай и Ливию, демократии и прав человека или более узких конкретных достижениях.
В результате население стран ЕС живет как бы в двух несовпадающих выдуманных реальностях. Отнюдь не все хорошее, что можно действительно записать на счет ЕС, ассоциируется с интеграционным объединением. И, напротив, на него сваливают вину за то, на что ЕС никак не в состоянии повлиять, за то, к чему он не имеет почти никакого отношения (Характерно, что по этому сценарию был провален первый референдум в Ирландии, когда жители этого «кельтского тигра» дружно высказались против ратификации Лиссабонского договора).
Как следствие, поддержка со стороны социума, оказываемая ЕС, намного меньше, нежели могла быть, нежели он заслуживает. Об этом свидетельствуют все опросы общественного мнения и, прежде всего, то безразличье, с которым проходят выборы в Европарламент. Зная это, лидеры ЕС и национальные элиты, в том числе таких стран, как Франция, Великобритания и Нидерланды, намеренно проигнорировали мнение общества, отстранив его от решения вопроса о введении в силу Лиссабонского договора.
Другое следствие, не менее важное, – формирование европейской (наднациональной) идентичности жителей ЕС приостановилось. В какой-то момент показалось, будто бы принадлежность к ЕС выходит на первый план, по сравнению с национальной идентичностью. Теперь все опросы общественного мнения показывают, что это не так.
Двойное дно в отношениях между Россией и ЕС
Столь же превратное представление имеет население ЕС о Российской Федерации, а население нашей страны – об интеграционном объединении. Но в отношениях между Россией и ЕС две несовпадающие реальности легко различимы и несколько в другой плоскости.
У Российской Федерации уже имеются вполне неплохие отношения с большинством грандов ЕС – с Францией, Германией, Италией и Испанией. Между нами налажено интенсивное сотрудничество. Причем, практически во всех сферах. Экономические связи активно развиваются. Осуществляются большие совместные проекты (Северный поток, запуски российских ракетоносителей с французского космодрома, промсборка десятков модификаций немецких и французских авто на российских предприятиях, тысячи совместных предприятий и пр.). Институализирован процесс консультаций по текущим вопросам международной политики. Ведется масштабный культурный обмен. Установлены доверительные контакты на высшем уровне. В общем, все обстоит сравнительно неплохо. Наверное, могло бы быть на порядок лучше, но более-менее.
За последние годы произошли позитивные изменения в отношениях между Россией и теми странами ЕС, которые относились к развитию связей с Москвой с особым предубеждением и выступали, скорее, за ее изоляцию и выталкивание из Европы. Произошла нормализация отношений между Россией и Польской Республикой. Неполная, частичная, раздумчивая, но достаточно ощутимая. Ровнее стали отношения вообще со всеми государствами Центральной и Восточной Европы. Нащупывается совпадение позиций с Великобританией. Что-то сдвинулось в отношениях со странами Балтии. Они стали более спокойными. Менее спекулятивными. Во всяком случае, не такими задиристыми и эмоциональными. Хотя, конечно, никто не застрахован от рецидивов.
А вот отношения между Россией и ЕС пребывают в состоянии стагнации. И ничто их вывести из него не может. Переговоры по новому базовому соглашению находятся в тупике. На пути свободного движения товаров, услуг, капиталов и рабочей силы обеих сторон воздвигаются бесконечные преграды, прежде всего, административные. Множество нетарифных барьеров с лихвой компенсируют формальное снижение или отмену тарифных. Стороны до сих пор не отказались от количественных ограничений. И это вопреки действующим соглашениям и долгосрочным контрактам.
Обычной практикой стало введение дискриминационных мер законодательного характера. За иностранными инвестициями установлен особенно пристальный контроль. В ряде случаев откровенное предпочтение отдается запретительным правовым режимам. Они распространены на необоснованно широкий круг областей экономической деятельности, произвольно названных стратегическими.
Вместо того чтобы сужаться, разногласия по самым разнообразным вопросам глобального развития и внешнеполитической повестки продолжают нарастать. Идет ли речь об оценке последствий «арабской весны», реформирования мировой финансовой системы, нахрапистых попытках переориентировать на себя элиты отдельных стран или целых регионов совместного ближнего зарубежья или неоднозначных, непродуманных мерах по борьбе с международным терроризмом и наркотрафиком.
В целом, картина печальная. Приходится констатировать, что «перезагрузки» в отношениях между Россией и Европейским Союзом не произошло. Заявления руководства ЕС о том, что «перезагрузка», мол, нужна только в отношениях между Россией и США, Россией и НАТО, а в общении Брюсселя с Москвой все обстоит благополучно, никого не должны вводить в заблуждение.
ЕС слишком погряз в своих внутренних проблемах для того, чтобы по-настоящему переосмыслить свою стратегию применительно к России, постсоветскому пространству, целям и перспективам построения Большой Европы. Продуманной политики в отношении Москвы у Брюсселя как не было, так и нет по сию пору.
Зато претензий к Москве и нареканий в ее адрес не счесть. Признанию за Россией статуса равноправного партнера Брюссель упорно противится. Его вполне устраивает, что соглашения об ассоциации, продвинутом партнерстве, зонах свободной торговли плюс, навязываемые третьим странам, мало чем отличается от колониальных или неоколониальных. Сотрудничество в них обставлено многочисленными условиями. К партнерам предъявляются далеко идущие требования. Всем им предлагается жить по правилам, вырабатываемым ЕС.
Даже на реализацию инициативы «Партнерство для модернизации» Брюссель наложил сходный отпечаток. Программа теоретически чрезвычайно перспективна. Она ориентирует стороны на получение конкретного результата. На углубленное сотрудничество в приоритетных областях. На повышение его эффективности. Но Брюссель и в него продвинул проекты и программы, меняющие политическую сущность «Партнерства для модернизации», превращающие его из улицы с двусторонним движением во все ту же набившую оскомину колею технического содействия и назидательных увещеваний.
Однако политика «зашоренности», проводимая ЕС в отношении России, накладывается к тому же на откровенное соперничество между институтами ЕС и государствами-членами на российском направлении. Европейской Комиссии, Европарламенту, Совету ЕС очевидно не нравится, что многие из государств-членов проводят на «восточном» направлении самостоятельный курс. Европейская бюрократия и институты ЕС зачастую ведут себя как ревнивая жена. В результате получается гремучая смесь: с одной стороны, имперское высокомерие, с другой – ревность.
Но есть и третья сторона. Любые переговоры, любые договоренности с Россией, в том числе, по вопросам, далеко выходящим за рамки исключительной и смешанной компетенции ЕС, делегации ЕС стремятся использовать для всемерного расширения своих полномочий. Зачастую им это удается.
Не облегчает дело и то, что российские государственные структуры и российский бизнес не всегда понимают, о чем и когда надо договариваться с ЕС, о чем и когда – с его государствами-членами. Загадкой остается, как лоббировать свои интересы в Брюсселе и Страсбурге. Нет у российской стороны и полной уверенности в том, что институты ЕС достоверно информируются и, в свою очередь, достаточно полно и непредвзято информируют государства-члены.
Вот вам и двойная реальность в отношениях России со своим огромным влиятельным западным соседом. Одна реальность складывается в отношениях с государствами-членами. Другая – в отношениях собственно с ЕС.
Дальнейшая фрагментация Европейского Союза
Сотрудничество между Россией и ЕС не стоит на месте. И Россия, и ЕС, и окружающий мир стремительно меняются. Изменения, происходящие в ЕС, для верности анализа, конечно же, ни в коем случае нельзя игнорировать. Они очень существенны. Они рисуют еще несколько реальностей, возникающих на пространстве Большой Европы.
В прошлом ЕС неоднократно переживал всевозможные внутренние кризисы. Без преувеличений можно сказать, что ЕС перманентно их преодолевает. Сейчас – кризис задолженности. Чуть раньше – экономический, финансовый кризис и кризис ликвидности. До этого конституционный и т.д.
Но раньше ЕС выходил из каждого кризиса окрепшим и возмужавшим. Он делал очередной шаг на пути к реализации интеграционного проекта. Он усиливал интеграционные, наднациональные моменты в своем функционировании. То есть каждый раз у ЕС и государств-членов получалось «больше Европы».
Теперь может получиться несколько иначе. ЕС, не исключено, выйдет из кризиса по формуле «меньше Европы». В чем это «меньше Европы» будет заключаться, уже прорисовывается. В ЕС начнут складываться устойчивые союзы по интересам различной геометрии. Возникнет двухскоростной, трех-, четырех-, пятискоростной Европейский Союз.
Как это будет или может выглядеть, хорошо иллюстрирует особый статус Великобритании в рамках ЕС. Великобритания находится вне Шенгена. Она предпочла не входить в социальную Европу. Лондон при подписании и ратификации Лиссабонского договора оговорил, что Хартия ЕС о фундаментальных правах на него не распространяется. Он не полностью интегрирован в формируемое ЕС пространство свободы, безопасности и законности. И, конечно же, Великобритания остается вне зоны Евро и не собирается в обозримой перспективе к ней присоединяться. Зато в сфере военного и военно-технического сотрудничества Лондон занимает совершенно иную позицию.
Тиражирование статуса Великобритании в практике гораздо большего числа государств-членов, только, естественно, применительно к неограниченному кругу сфер интеграционность взаимодействия – один из вполне возможных вариантов эволюции ЕС.
К многоскоростным форматам взаимодействия с ЕС
Однако если оценки экспертного сообщества справедливы, и ЕС в действительности будет развиваться именно таким образом, то и отношения с ним и его государствами-членами можно и нужно строить несколько иначе, чем сейчас.
В настоящее время взаимодействие между Россией и ЕС идет как бы в трех больших форматах. Это фронтальное, иначе, системное взаимодействие. Под него пишется новое базовое соглашение. Оно олицетворяется, кроме того, прежде всего, встречами в верах Россия-ЕС.
Второй формат – межотраслевое сотрудничество. Под него построены диалоги между Россией и ЕС. Создано большое количество рабочих групп. Российская концепция нового базового соглашения отталкивается от его реалий. Ею предусматривается, что общий договор должен быть сравнительно коротким и закреплять, что конкретные режимы в отдельных областях сотрудничества прописываются в отраслевых соглашениях, т.е. что договор дополняется и прирастает документами отраслевого охвата.
Третий формат – дорожные карты построения четырех общих пространств, покрывающих экономику, внутреннюю и внешнюю безопасность, науку, образование и культурные аспекты. В развитее этого формата запущена реализация инициативы «Партнерство для модернизации».
Проанализируем сильные и слабые стороны каждого из них. Встречи в верхах дают импульсы сотрудничеству. Они позволяют подвести итог сделанному, обсудить имеющиеся проблемы, поставить новые задачи, сверить часы. В принципе они обладают колоссальным потенциалом.
Вместе с тем, саммиты Россия-ЕС нередко подвергаются сокрушительной критике. Причем, со стороны абсолютно всех – и гражданского общества, и экспертных кругов, и политического истеблишмента. Мол, встречи работают вхолостую. Отдача от них минимальная. Каждая из них – очередное плановое крушение завышенных ожиданий.
Их медиатическое освещение также сугубо негативное. Это несправедливо, но это так. С фактами не поспоришь.
Фронтальные переговоры, о чем говорилось выше, были задуманы, как инструмент существенного улучшения двусторонних отношений, придания им системного характера. Из этого, по большому счету, ничего не получилось.
Межотраслевой формат гораздо более прагматичен и заземлен. Однако он фрагментирует, расчленяет общую ткань сотрудничества. Делает его еще более гетерогенным. Вносит в него многочисленные противоречия. Противопоставляет специальные режимы взаимодействия более общим и универсальным, фактически подрывая их.
К тому же в условиях отсутствия благоприятного политического климата такой формат зачастую превращает отраслевое взаимодействие из полигона сотрудничества в арену соперничества. Или, по крайней мере, делает заложником политической конъюнктуры.
Формату дорожных карт «достается» в России больше всего. Его критикуют буквально за все. Дескать, дорожные карты составлены кое-как. Они аморфны. Тавтологичны. Расплывчаты. Не содержат сроков исполнения. Не обладают юридической силой. Никого ни к чему не обязывают. Это так – набор благих пожеланий.
Критика во многом правильная. Но несправедливая. Дорожные карты – это возможность серьезного качественного углубления двусторонних связей. Как ей воспользовались или воспользуются – другое дело. Но возможность отличная. И главное – вот она, под рукой. Появится политическая воля, возникнут предпосылки, будут созданы необходимые управленческие структуры, концепция совместных пространств окажется востребованной, а ее реализация пойдет семимильными шагами.
Однако, как обычно, имеется несколько «но». Дорожные карты морально устарели. В каких-то своих моментах они дискредитированы. Чтобы реанимировать процесс, нужна их актуализированная, модернизированная версия, более энергичная и обязывающая.
В некоторой степени эту проблему решает инициатива «Партнерство для модернизации». Она переформатирует дорожные карты. Дает конкретные даты. Выделяет главное. Подключает бизнес. Во главу угла ставит получение значимого результата.
Вместе с тем, вне фокуса «Партнерства для модернизации» остается решение другой, не менее важной задачи – структурирования сотрудничества, без чего специфика отдельных его направлений как бы замазывается и ее надлежащий учет, а, соответственно, и возможности позитивного использования становятся проблематичными.
В «Партнерстве для модернизации» все свалено в одну кучу. Все перемешано. Логика объединения отдельных проектов и задач в рамках направлений сотрудничества не всегда прослеживается. По некоторым знаковым вопросам баланс интересов нарушен.
Предположения о происходящей фактической и юридической трансформации ЕС, его перерождении в много- и разноскоростное объединение с несовпадающими темпами развития и разной геометрией экономического, социального, политического, гуманитарного пространств и пространства безопасности дают ключ к выстраиванию более рациональных отношений между Россией и ЕС в контексте реализации курса на формирование Большой Европы или Союза Европы. Их новаторское перспективное структурирование воспринимало бы весь позитив, накопленный в отношениях между Россией и ЕС и, прежде всего, в связи с реализацией дорожных карт. Вместе с тем оно учитывало бы новейшие тенденции в эволюции интеграционного объединения.
Смысл реструктуризации – сделать так, чтобы негатив, неудачи, противоречия в одной области взаимодействия не мешали наращиванию сотрудничества в других. А успехи, достижения и позитивный опыт – напротив, воспринимались и тиражировались. Под этим углом зрения, было бы целесообразно ставить вопрос о формировании между Россией и ЕС, во-первых, общего экономического пространства как совершенно самостоятельного и независимого. Во-вторых, и, в-третьих – о создании общего пространства жесткой и мягкой безопасности. В-четвертых – о выделении диалогов и сотрудничества по гуманитарным вопросам, ценностям, правам человека, сотрудничеству в образовательной и культурной сферах в отдельное направление и их передаче Совету Европы.
Только общие пространства должны строиться как действительно общие. Сейчас это не более чем лозунг. То есть предметом регулирования должны выступать не межгосударственные отношение, а постепенное встраивание России в то, что создано и имеется у ЕС, постепенная либерализация всех режимов деятельности физических и юридических лиц стран ЕС на территории России и появление на этой базе гомогенной экономической, правовой и социально-политической среды.
Тогда при осуществлении любого комплекса мер в контексте становления общего экономического пространства речь бы шла о реальном зарождении начатков общего рынка в масштабах континента. Цель – добиться полностью сопоставимых условий экономической деятельности, однотипной работы регуляторов, выведения вопросов хозяйствования из-под влияния политической конъюнктуры, фактической ликвидации межгосударственных границ в этом отношении.
Принципиально по-новому высветит многоскоростной Европейский Союз перспективы работы над построением евразийского пространства борьбы с организованной преступностью, терроризмом, наркотрафиком, отмыванием грязных денег, базирующегося на самом тесном взаимодействии силовых и правоприменительных ведомств, полицейских и судебных органов. Потребности в таком взаимодействии колоссальны. Без него победы в борьбе с теневыми аспектами нашей жизни никак не одержать.
Международной преступности надо противопоставить объединенные силы нашего общества. Делается же пока до смешного мало. Сотрудничество по ряду субъективных причин постоянно тормозится. Вместе с тем, делается с каждым днем все больше и больше. Динамика хорошая.
Наконец, в области международной безопасности ЕС только нащупывает свое место. Из тени НАТО он выти до сих пор не может. У него не получается. Все-таки весовые категории НАТО и ЕС в военной области слишком разные.
Однако ЕС надо определяться. И инициатива российской стороны, выдвинутая Дмитрием Медведевым, относительно заключения договора о европейской безопасности дает для этого достаточный простор. Она прокладывает путь к формированию целостного евроатлантического пространства жесткой безопасности без врагов, разделительных линий и рудиментов прошлого.
Если бы за инициативой последовали новые шаги, высветились бы все выгоды, которые несут Европейскому Союзу идеи и предположения, продвигаемые Москвой. Безопасность евразийского охвата – не химера. Это во многом оптимальный проект будущего, к которому надо стремиться. Разноскоростной Европейский Союз приближает такую перспективу.
В том, что касается социально-политического, гуманитарного, культурного, образовательного пространства в масштабах Большой Европы, общего пространства прав человека, инструмент его построения у нас – европейцев имеется. Это Совет Европы. За последние годы внимание к нему ослабло. Европейские страны его дружно недофинансируют. Он оттеснен на обочину общеевропейского процесса. Но в Совет Европы вполне можно вдохнуть новую жизнь. Его нельзя недооценивать. Во многом Совет Европы – уникальное образование. Он жемчужина панъевропейского сотрудничества.
Переналадка этой старейшей европейской организации уже началась. Ее нужно продолжить. Только под углом зрения использования Совета для нужд делового сотрудничества ЕС, его государств-членов, России и всех других европейских стран. Цель – «пересдать карты». То, что сейчас служит раздражителем в отношениях между Россией и ЕС, вызывает недопонимание и раздражение, нужно превратить в орудие утверждения взаимного доверия, взаимопонимания, сближения.
Как представляется, у Совета Европы имеется для этого достаточный потенциал. Если нет, его всегда можно нарастить. От перевода политизированной проблематики в отдельную конфигурацию многоскоростной Европы выиграют все остальные сферы сотрудничества. Выиграют все.
Таким образом, вырисовывается новый абрис Большой Европы. Рождается новое видение того, по каким основным направлениям ее можно было бы строить.
Задание для общества
Одновременно появляется и новая повестка дня для Европы. Повестка, ориентированная в будущее. Исходящее из того, что Россия и ЕС – близкие соседи. Вообще близкие социумы. Им сообща творить новую конфигурацию Европы. Иного просто не дано.
Но ее нельзя отдавать на откуп лишь государственным структурам. Усилий лишь официальной дипломатии будет недостаточно. Все в этом давно уже убедились. Но инерционность существующих структур, механизмов и процедур слишком велика.
К ее обсуждению и реализации вполне можно было бы подключить гражданское обществ. Только при его поддержки, только тогда, когда за сближение между Россией и ЕС будет выступать общественное мнение, интеграционный проект в масштабах континента сможет стать реальностью.
Однако и применительно к гражданскому обществу желательно и перспективно использовать схему насыщенного постоянного сотрудничества в различных конфигурациях. Если они будут не случайны, если они будут взаимно поддерживать друг друга, тогда взаимодействие с различными скоростями пойдет ему не в минус, а в плюс.
Первая конфигурация – межпарламентское сотрудничество. Пока Комитет межпарламентского сотрудничества Россия-ЕС не оказывает должного влияния на развитие двусторонних отношений. Парламентское сообщество и в России, и в ЕС относятся друг к другу настороженно, с предубеждением. Обычная практика Европарламента – принятие по любому аспекту внутренней и внешней политики России вызывающих, пренебрежительных, а порой и голословных заявлений, совершенно не учитывающих позицию товарищей по цеху. Они лишь отравляют общую атмосферу отношений. Мешают практикам, лидерам ЕС и государств-членов, политикам, бизнесу, другим сегментам гражданского общества работать на позитив.
От такого общения надо уходить. И как можно скорее. В каком направлении, неоднократно разъяснялось специалистами. Европарламент и Федеральное Собрание могли бы заняться сопоставлением действующего законодательства и вовлечением друг друга в законодательный процесс. Тогда к общению и взаимодействию, причем в каждодневном режиме, были бы привлечены парламентские массы. Устоявшиеся трафареты, мешающие взаимопониманию, рассыпались. Вместо слухов и спекуляций в основу взаимодействия легла бы совместная практическая работа.
Вторая - экспертное сообщество. Настоящих, знающих специалистов по России в ЕС осталось мало. Не много людей, профессионально занимающихся ЕС, и в России. Поэтому экспертное сообщество, на которое могли бы опираться партнерские отношения, надо расширять. В России для этого уже кое-что делается. Повсюду в региональных университетах вводятся соответствующие магистерские программы. Создан Европейский учебный институт при МГИМО (У), специально занимающийся подготовкой или переподготовкой государственных служащих для работы с Европейским Союзом. Но этого недостаточно.
В процесс взаимодействия важно вовлекать экспертов по самому широкому кругу вопросов, представляющих интерес для России и ЕС. Форматы общения надо множить. Необходимо запускать все новые и новые площадки для дискуссий, взаимного узнавания, совместной позитивной созидательной работы, инициировать новые программы с четким и понятным всем целеполаганием. Тогда, глядишь, со временем количество перерастет в качество.
Следующая конфигурация – общественные организации, структурированное гражданское общество. На сотрудничество в данной конфигурации, в принципе, распространяются предложения, сформулированные применительно к двум другим.
И еще одна крайне важная конфигурация – молодежное сотрудничество. Его обязательно надо наращивать. За ним будущее. Для этого все способы хороши. Но, видимо, главных два. Первый – обеспечивать мобильность молодежи по модели того, что уже сделано на пространстве ЕС. Второе – вовлекать в совместную практическую работу самую активную ее часть, т.е. людей с устоявшейся жизненной позицией. Не жалеть для этого ни денег, ни времени.
Хочется надеяться, что структурированное многоскоростное сотрудничество в разных конфигурациях, учитывающее общественные тенденции развития ЕС и Евразии, даст в итоге желаемый кумулятивный эффект.
© Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор,
директор Европейского учебного института
при МГИМО (У) МИД России
*1 Расширенная переработанная журнальная версия выступления на ежегодном российско-французском семинаре по актуальным вопросам внешней политики и международных отношений МГИМО/Сьянс по/ИФРИ. М., МГИМО (У), сентябрь/октябрь 2011 г.
*2 Автор выражает искреннюю признательность бывшему Главе Делегации Европейской Комиссии в России Марку Франко за ценные советы и соображения, помогшие в осмыслении проблем, поднимаемых в статье.