Арабские революции застали европейцев врасплох
Будем справедливыми: не только европейцев застали врасплох народные движения, которые сместили казавшихся бессменными правителей Туниса и Египта, охватили в той или иной степени целый ряд арабских стран, казавшихся обреченными на вечную восточную деспотию. Не менее беспомощной выглядела американская и российская дипломатия, а также охваченные открытой или затаенной паникой израильтяне и китайцы. Созревание в недрах арабских обществ мирных, массовых и решительных народных выступлений против правительств проглядели все. Во всяком случае, такое складывается впечатление, когда анализируешь реакцию и комментарии на события последних недель в этом регионе.
Раньше подход к оценкам арабского мира извне вписывался в простую схему. Эти страны управлялись более или менее жесткими правителями, которые твердо контролировали население, общество, институты. Так обеспечивалась стабильность. В качестве единственной альтернативы этим режимам были исламисты – более или менее презентабельные. Поэтому с целью защиты собственных стратегических интересов надо было ладить с этими деспотами, время от времени для порядка сотрясая воздух ни к чему не обязывающими залпами слов про права человека и демократию.
Ближневосточные и североафриканские деспоты при этом с некоторой тревогой посматривали на рост влияния среди их населения Ирана. Хотя Иран исповедует преимущественно ислам шиитского толка (в отличие от большинства арабов, придерживающихся суннитской версии), хотя шииты и сунниты от века относятся друг к другу куда хуже, чем католики и православные, но антиамериканская риторика Тегерана, его дерзость в сочетании с финансовой помощью избранным движениям в арабском мире («Хезболлах» в Ливане, ХАМАС в секторе Газа и так далее) создавали иранцам определенную популярность в регионе. Поэтому всякий отход арабских правителей от твердого контроля над ситуацией в своих странах, считалось, был чреват не только ростом влияния исламистов, но и Ирана, позиции которого и без того укрепились в результате непродуманных американских военных операций в Афганистане и особенно в Ираке.
Возможно, эта схема не была совершенно беспочвенной – я не специалист по мусульманскому миру. Тем не менее, тунисские и египетские события, а также их отзвуки в других арабских странах, показали, что за минувшее десятилетие в недрах местных обществ созрели несколько иные настроения. Многомиллионные массы, как оказалось, не хотят не только своих деспотов, но и исламистов и шариата, а хотят хорошо жить, хотят, чтобы правители относились к ним, как к людям, хотят иметь влияние на то, как развивается их страна, куда идет, какие ставит перед собой цели.
Безусловно, силы более или менее радикального ислама оказываются там наиболее организованными и дееспособными (наряду с армией), а носители чаяний антиправительственных демонстрантов в Тунисе и особенно Египте не имели за собой ни структур, ни лидеров, ни идеологии, ни готовой программы действий. Но даже египетские «Братья-мусульмане» не были в авангарде движения, встроившись в него по ходу событий, не рискуя выйти на авансцену.
Это не значит, что в случае свободных выборов представители радикального ислама не смогут укрепить свои политические позиции. Но манифестанты в Тунисе и Каире по своему социальному статусу, образовательному уровню и спонтанно выдвигавшимся требованиям не слишком подходят под определение исламистов. В определенном смысле, движущей силой этих выступлений была образованная молодежь, не имеющая работы, средний класс, интеллигенция, поддержанные самыми широкими слоями населения. Не значит ли это, что радикальный ислам, джихадисты и иже с ними перепугали соотечественников своими бессмысленными действиями, приводившими к кровопролитию, но не решавшими конкретные проблемы конкретных людей. Видимо, массы демонстрантов хотели иного.
Чего именно? Оставлю арабистам искать ответ на этот вопрос: я не считаю себя достаточно компетентным, чтобы рассуждать на эту тему. Рискну лишь предположить, что опыт Турции и ее несомненные достижения на фоне нищеты и разорения арабского мира (да и задавленного санкциями Ирана) могут оказаться привлекательными. Возможно, турецкая модель будет востребована единоверцами?
А что же европейцы? Главы МИД входящих в ЕС стран многозначительно рассуждали о том, что для них важнее в арабском мире: защита принципов или стабильности? Результатом этих схоластических рассуждений стал документ, принятый на встрече глав дипломатических ведомств «двадцати семи», случившейся в разгар демонстраций на каирской площади Тахрир, еще до ухода Хосни Мубарака с президентского поста. В нем ЕС подтвердил «поддержку демократическому, плюралистскому и стабильному Египту (…), понимающему свою важную роль в регионе, разделяющему цель строительства стабильности, мира и процветания в Средиземноморье и на Ближнем Востоке». При переводе с языка дипломатии это выглядит, как в известной шутке про то, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным…
Как и остальной мир, европейцы не предвидели произошедших событий, все прозевали и плохо понимали происходящее, выглядели растерянными и неповоротливыми. Это относится, в том числе, к Великобритании и Франции, имеющими больше опыта работы в регионе как бывшие колониальные державы, к Италии, Испании и Греции, традиционно активным на этом географическом направлении, непосредственно примыкающем к их странам. Европейские политики сейчас могут друг друга обвинять в допущенных ошибках, искать ответственных, сводить счеты и даже показывать пальцем на конкретных людей, но это мало что изменит по существу.
В арабском мире происходит пересдача карт, меняются правила игры, в результате чего многое изменится для самих европейцев. Сейчас на юге Италии сталкиваются с возросшим потоком беглецов из Северной Африки. Но представим на минуту, что в Египте и других арабских странах в каком-то виде начнется движение к более справедливому устройству общества. Одно это способно притормозить потоки арабских эмигрантов, ныне стремящихся за лучшей долей в Европу. Я не склонен смотреть на мир через розовые очки и не очень верю, что события будут развиваться именно по такому сценарию. Но, возможно, лишь появление лучших условий для процветания на родине, а не само процветание, способны решительным образом изменить умонастроения десятков миллионов людей.
Европе из произошедшего придется сделать один вывод: меньше высокомерия и назидательности. Мир и его проблемы совсем не такие, как представляется из удобных брюссельских кабинетов. Этот мир надо изучать и стараться понять, каков он на самом деле, быть скромнее в самооценках и, засучив рукава, работать над собой. Кстати, делать это надо не только европейцам…
Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ