Евро должен устоять

А в чем состоит это положение? Из каких факторов оно сложилось? Факторов два.

Первый связан с тем, что евро был создан на неполноценном фундаменте. Любая денежная единица опирается на некую политически единую территорию и на единые налоговую и бюджетную политики. Однако евро появился как преимущественно политический проект (равно как и безмерное расширение ЕС), без обеспечения необходимых политического, налогового и бюджетного единств, которые остались прерогативой стран-участниц. Это практически лишило валютные власти еврозоны возможности для финансового маневра.

Пакт стабильности и развития, призванный заполнить эту очевидную брешь, Маастрихтские критерии для участников евро не были обязательными документами, поэтому оказались неспособны сыграть регулирующую роль. Пока экономика находилась на подъеме, все у евро было хорошо. Он даже оказался переоценен по отношению к американскому доллару, который последовательно обесценивали валютные власти США. Но стоило возникнуть глобальному кризису, как проявились все слабости конструкции.

Второй фактор связан с конкретным развитием событий после начала кризиса. Правительства европейских стран, сбивая масштабы спада, приняли решительные меры по стимулированию экономики, производства. Все это легло дополнительным бременем на государственные бюджеты. Стал возрастать бюджетный дефицит, государственный долг. Совокупный долг 16-ти стран еврозоны достиг 7 триллионов евро, что составляет почти 79% их совокупного ВВП (при допустимых Пактом стабильности 60%). При большом разнообразии конкретных проблем конкретных стран их задолженность стала достигать таких масштабов, что самые слабые звенья – Греция и Ирландия – оказались вынуждены пойти на чрезвычайные программы оздоровления экономики, принимать помощь ЕС и МВФ. Следующей жертвой может стать Португалия. Сгущаются тучи и над Испанией, что гораздо серьезнее, поскольку речь идет о четвертой по масштабам экономике зоны евро. Неспокойно в Италии, в Бельгии и даже во Франции.

Ладно: государства стали стимулировать экономику, но это хоть дало плоды? Частично. Спад оказался в результате не очень глубоким, но и оживление деловой активности тоже не впечатляет. Ожидалось, что стимулы приведут к экономическому росту, что создаст рабочие места, что вырастет внутренний спрос, что увеличатся поступления средств в форме налогов, и это оздоровит государственные финансы… Все так и происходит, но в слишком маленьких масштабах, которых недостаточно для уверенной стабилизации экономики и евро. К тому же, вынужденные государственные займы под все более высокие проценты еще больше обременяют казну, обрекая ее на поиски все новых денег для обслуживания возрастающего долга.

Одновременно населению, госсектору и многим компаниям (особенно малым и средним) пришлось затягивать пояса, прежде всего в тех странах зоны евро, где положение сложилось критическое. Принятые там программы жесткой экономии действительно заставят ранее расточительные правительства жить по средствам. Однако при этом сокращение доходов населения надолго убивает внутренний спрос, тормозит выход из кризиса. Сейчас рассматриваются сценарии, согласно которым, например, Греция и Ирландия, попав в тиски жесткой экономии, вряд ли вернутся к устойчивому росту на протяжении следующего десятилетия.

Есть выход из замкнутого круга? Пока все рецепты вписываются в классику МВФ, прописывавшуюся ранее только развивающимся странам и с известным негативным результатом. Дело не идет дальше создания стабилизационного фонда, сокращения государственных расходов, свертывания социальных программ и так далее. Конечно, можно пойти на увеличение темпов инфляции, чтобы тем самым обесценить долги и частично проблему решить. Но это пугает. В ЕС еще не все забыли истину: инфляцию легко раскрутить, но очень трудно остановить!

Каковы в таком случае перспективы? Оптимисты ожидают более значительного оживления экономики, что вытянет еврозону из кризиса. Пессимисты видят возможности такого роста с противоположным знаком и предрекают распад евро. Оригиналы поют хвалу дефолту отдельных стран, открывающему пути к реструктуризации их долга и новому старту. Власти такой перспективы не рассматривают, да и такого механизма для евро не предусмотрено.

Рискну предположить, что на развал зоны евро никто из ее участников не пойдет, поскольку это означало бы больше, чем возврат к национальным валютам. Это стало бы проявлением распада самой идеи ЕС и даже самого Союза. Вряд ли в Берлине, Париже или менее влиятельных столицах континента на это пойдут. Но и без избавления от родовых пятен евро вряд ли на данном этапе удастся обойтись. Придется вносить радикальные изменения в конструкцию единой европейской валюты, отходить от некоторых прежних догм, проявлять фантазию, гибкость и дальновидность. Все это обещает быть болезненным, за ошибки прежнего поколения европейских политиков придется платить сейчас. Впрочем, вся история ЕС – история кризисов, преодоление которых всякий раз позволяло найти компромисс и сделать шаг вперед.

Интересно, не утрачена ли с расширением эта динамика? Но это – уже совершенно другой вопрос.

Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

№12(50), 2010