Ухудшение экономического положения значительной части населения не приводит к распространению левых симпатий, росту популярности соответствующих партий, как это происходило раньше. Не обязательно показывать пальцем на результаты состоявшихся в начале июня 2009 года выборов в Европейский Парламент, ставшие неудачными для европейских умеренных левых сил социал-демократического толка. Это же заметно и на национальном уровне: все меньше стран ЕС управляются левыми силами. Там, где еще находятся у власти, они рискуют потерять ее в ходе следующих выборов. Правящим же консервативным силам, как представляется, соперники слева не угрожают. Это справедливо для столь разных стран, как Великобритания и Болгария, Венгрия и Испания, не говоря о колыбели европейской социал-демократии – Скандинавии, где эта политическая семья уже отступила. Разве что та часть левого блока, которая окрашена в зеленые тона, спасает положение. Однако эта часть экологически ориентированных избирателей обречена оставаться маргинальной и принципиально картину не меняет.
Примечательно, что в словах и делах европейских левых не видно никаких признаков того, что они знают, как преодолеть эту тенденцию. Ни ярких лидеров, ни ярких идей – ничего, чем можно было бы воспользоваться в политически благоприятных для себя условиях глобального кризиса. Если добавить, что кое-что из их традиционного социального арсенала успешно взято на вооружение их политическими оппонентами, то картина получается полная. Самый изящный пример этого – Франция, где социалисты обыграны правыми силами на их собственном поле умеренного реформизма.
Даже в Италии, где глава правительства Сильвио Берлускони не вылезает из скандальных историй, его левые оппоненты не могут набрать очки. Отдельного разговора заслуживает Германия. Умеренные социал-демократы там радикализируют свои позиции, а крайне левые, опирающиеся, в том числе, на прочные позиции в восточных землях, топчутся на месте. При отсутствии сотрудничества между ними общая конфигурация германских левых сил представляется раздробленной и бесперспективной. В результате на осенних парламентских выборах христианские демократы под предводительством канцлера Ангелы Меркель, судя по всему, победят…
Итак, первый вывод – европейские левые силы не укрепляют свои позиции на фоне кризисных явлений.
Второй вывод состоит в том, что националистические радикалы также не набирают тех баллов, которые могли бы. Конечно, от Нидерландов до Венгрии, от Италии до Ирландии политический цирк пестрит множеством лидеров и движений, которые можно назвать национал-радикалами, вне зависимости от того, кто или что является их главным пугалом – мусульмане или европейская интеграция, иммигранты или коренные жители другой народности, как валлоны – для фламандских экстремистов. Разнятся и степень радикализма, и программы. Для полноты образа можно добавить и распространение гламурных претендентов в политики, но это уже явление противоположного плана, хотя социальная природа одинакова: кризис.
Национал-радикалы добиваются отдельных тактических успехов, но никакого крупного прироста популярности этой идеологии не заметно. Крайние точки зрения остаются маргинальными, в отличие от кризисного периода между двумя мировыми войнами, когда порожденными экономическими трудностями воспользовались представители этих сил, которые, по правде говоря, были более решительными и последовательными. В конце концов, нацисты пришли к власти в Германии на свободных выборах… Но были тогда и многие популярные у своего населения диктаторские режимы в разных европейских странах, и гражданская война в Испании, в конце концов.
Третий вывод состоит в том, что европейцы хотят в первую очередь стабильности. Она представляется им в виде просвещенных консерваторов в союзе с прирученными и ослабленными социал-демократами и с присмиревшими либералами, которые, видимо, больше других должны будут политически заплатить за нынешние экономические безобразия.
А сколько все это может продлиться? Сломается ли обезличенный, скучный политический консенсус, политкорректность и однообразие, к которым в последние годы приучила нас Европа? Каким будет там политический ландшафт через 2-3 года, когда кризис закончится? Мне кажется, нынешнее положение вряд ли законсервируется надолго: социальная составляющая политической мысли должна будет предложить ответ последствиям торжествующего либерализма последней пары десятилетий, приведшего к тому, что расхлебывает сегодня весь мир. Но это – только предположение.
Андрей СЕМИРЕНКО