Барак Обама и Европа: медовый месяц прошел

Что дальше?

Первая часть тезиса – «любовь еще не выветрилась» – убедительно подкрепляют мажорные по интонации или нейтрально-позитивные комментарии по итогам лондонского саммита «большой двадцатки». Все выражали восторг по поводу того, как Барак Обама удачно выступил в роли миротворца, затушив перепалку между президентом Пятой республики Николя Саркози и председателем КНР Ху Цзиньтао.

Дело было так: французский лидер настаивал на том, чтобы в большое коммюнике по итогам встречи в верхах была вписана фраза о том, что нехорошо содержать на своей территории «налоговый рай». При этом Саркози предлагал поименно назвать государства, таким способом приманивающие чужие капиталы. Это был выпад и в адрес Китая, использующего в качестве наживки Гонконг и Макао. Неудивительно, что товарищ Ху был не в восторге от такой идеи. И тем более не мог принять увещевания своего коллеги поддержать санкции от имени ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) – клуба зажиточных стран, куда Китаю пока путь заказан.

Барак Обама по очереди отводил обоих спорщиков в дальний угол залы, выступая в роли посредника. Он предложил заменить всего один глагол: вместо формулировки участники саммита «признают» (recognize) использовать слово «отмечают» (note). Никто в обиде не остался. В итоге записали: «Мы отмечаем, что ОЭСР опубликовала список стран, которых участники глобального форума оценивают на предмет соответствия международным стандартам по обмену налоговой информацией». В этом списке, однако, нет упоминания ни о Гонконге, ни о Макао.

И французы сыты, и китайцы целы. К тому же с самого начала Барак Обама во всеуслышание объявил, что прибыл на эту представительную сходку в Лондоне «не только говорить, но и слушать». Какой еще нужен пример смирения со стороны единственной сверхдержавы? Судя по реакции европейской прессы, всего одной четко выверенной по своему пиаровскому эффекту фразой им было заработано выигрышное очко. Затем Обама развил успех на прорывном направлении, когда на пресс-конференции стал рассуждать, проводя параллели между веком минувшим и нынешним: «Когда переговоры ведут Рузвельт и Черчилль, сидя вдвоем в комнате со стаканами бренди, все сразу просто. Но это не тот мир, в котором мы живем, и наш мир не должен быть таким».

Более того, Обама еще более смирил гордыню и пошел на компромисс с тандемом Саркози-Меркель, желавшим установить более справедливые правила игры в глобализованной экономике. Обама, как отмечает экс-глава одного из департаментов МВФ Есвер Прасад, «проявил готовность принять точку зрения европейских лидеров на необходимость более качественно регулировать финансовые рынки и согласился с мнением лидеров из стран «новых экономик», что нужно смягчать протекционистские меры, и тем самым обусловил позитивный исход встречи “двадцати”».

Казалось бы, 44-й президент США закрепил в ходе саммита и своего европейского турне репутацию ответственного лидера мирового уровня, способного не только слушать, но и слышать мнение других. Но европейцы, похоже, нутром ощутили, что в лице Обамы они имеют дело с чужаком. Вырос он в Азии, питает слабость к Африке, потому как его отец и все его родственники родом из Кении, воспитан на сугубо американских политических традициях, и даже обнаруженный в каком-то там седьмом колене предок-ирландец по материнской линии погоды не делает. Для рекламной раскрутки прессе подбросили мысль, что Обама – «темнокожий Кеннеди», подразумевая не столько схожесть стилевых особенностей, сколько тщательно скроенный для преемника Буша имидж реформатора.

Европейцы, утомленные техасским провинциализмом и ковбойскими наскоками Буша, охотно клюнули на пропагандистскую приманку. Пришествие Обамы воспел сам Джек Ланг, бывший министр культуры и министр образования Франции, – отчаянный противник проникновения англицизмов и стойкий борец за чистоту французского языка. Тот самый Джек Ланг, который стесняется своего английского имени и просит называть его Жаком. Это ему приписывают сочный неологизм: «кока-колонизация Европы». Так вот, Жак (Джек) Ланг увидел в приходе Обамы символ «возвращения той Америки, которую мы любим».

На самом деле, различия с европейски-образованными политиками в Белом доме слишком разительны. Джон Кеннеди из клана Кеннеди, помимо верности своим клановым кельтским корням, постиг дух Европы не только через академические штудии (он обучался в Лондонской школе экономики, а диплом сочинял об участии британских политиков в мюнхенском сговоре с Гитлером и Муссолини), но и через плотное общение в студенческой среде со сверстниками. Другой выходец из стана Демократической партии, будущий президент Билл Клинтон два года грыз замшелый (от наслоений вековой мудрости) гранит науки в Оксфорде.

Ничего подобного за плечами Обамы нет и в помине. «Барак Обама не знает Европы, или же знает, но самую малость», – вывела свой приговор французская газета «Фигаро». Швейцарская «Тан» приводит суждение Паскаля Банифаса, директора парижского Института международных и стратегических отношений, что, во-первых, немногие президенты США «понимали европейцев», а во-вторых, есть осознание того, что «Европа не находится в центре внимания Обамы». В свою очередь Крейг Кеннеди, президент германского Фонда Маршалла, полагает: именно Европе придется приспосабливаться к новому американскому лидеру, а не наоборот, потому что у Обамы «более глобальное видение, чем у его предшественников».

…Все первые 100 дней правления Барака Обамы, этого анти-Буша, по крайней мере, антипода Буша на словах, происходила ползучая эволюция в отношениях к нему если не широких трудящихся масс, то уже точно политических и деловых элит в старейшей (если на время забыть о Китае) колыбели человечества. Одна из причин смены вех в том, что Обама и сам не хочет, и ему не позволят принять многополярность как должное. Стоит прислушаться к мнению ведущего специалиста Центра политической конъюнктуры России (ЦПКР) Максима Минаева, высказанному им в апреле 2009 года, о стержне обамовского якобы нового курса: «Главная цель – восстановление мирового лидерства США. Установление общего контроля над международной ситуацией, как при Клинтоне».

Мнение российского спеца совпало с предсказанием, сделанным еще в октябре 2008 года Робертом Каганом, сотрудником Фонда Карнеги: Обама – «не Буш и не республиканец, весь мир будет приветствовать его. Он сможет обратить это благоприятное впечатление на пользу США и всего мира. Однако Барак Обама не оправдает ожидания европейцев. Ведь он будет президентом США, и защищать будет американские ценности, интересы, а также и взгляды на мир, с которыми Европа часто бывает не согласна».

Далее вот что предрекал Каган: «Сочтет ли новый президент важным продвигать демократию в мире, я отвечу – да. На вопрос, будет ли он защищать тезис, что американское военное могущество является важной составной частью внешней политики США, ответ также будет положительным. Оставит ли новый президент за собой возможность односторонних действий? Ответ опять-таки – да, будь то Маккейн или Обама». Расшифруем: готовность предпринимать «односторонние действия» означает действовать без согласования и подчас даже формальных консультаций с союзниками в Европе. Разве это не похоронит всякие надежды на то, что со «старой Европой» снова станут считаться?

Между тем, поначалу рейтинг популярности сенатора Обамы, тогда еще кандидата на высший пост, зашкаливал именно в странах, присягнувших на верность трансатлантической солидарности (они же страны НАТО). Все потому, что европейцы прошли через горнило бушевского агрессивного мессианства, выражавшегося не только в желании насадить демократию американского образца по миру, но и в подчеркивании, а заодно и в упоении статусом единственной сверхдержавы. Что не могло не сказаться на мировосприятии европейцев. И они ждали перемен, обещанных Обамой.

Европейцы явно истосковались по вменяемому американскому лидеру, такому, который не станет создавать у них в «мягком подбрюшии» проблемное протоисламское государство и не будет призывать к солидарности, чтобы совместно разбомбить очередного антизападного диктатора где-нибудь на Ближнем или Среднем Востоке. А еще не будет подчеркнуто игнорировать мнение «старой Европы» и использовать в качестве троянского коня в НАТО и Евросоюзе страны «новой Европы» – из бывшего соцлагеря, ищущие за океаном покровительства.

Нет, европейцы не отвернутся от Барака Обамы, даже если он будет их обделять вниманием, подчиняя все свое время и усилия, например, выстраиванию эффективного партнерства с Китаем или налаживанию хоть каких-либо отношений с Ираном. Трансатлантические каналы общения не порастут паутиной. Связка между двумя сторонами Атлантики крепче, чем можно себе представить. Скрепы военно-стратегической солидарности получают достаточно смазки, чтобы не заржаветь. К единению Старого и Нового света побуждают и симптомы «конфликта цивилизаций», проявляющиеся в активизации исламского фундаментализма, а также в глобальном антиамериканизме, за которым скрывается нелюбовь к «золотому миллиарду», представленному в основном белой расой. Все это заставляет и будет заставлять атлантическое сообщество держаться вместе.

Что не отменяет одномоментного разочарования: чрезмерные ожидания европейцев от появления анти-Буша должны были уступить место тому, что на фондовых и валютных рынках называют «коррекцией». Европейцам придется смириться с тем, что Барак Обама не Кеннеди и не Клинтон. Ничего не поделаешь, в ближайшие как минимум четыре года одной из главных фигур в Вашингтоне будет политик, у которого, как отмечает эксперт Реджинальд Дейл, «нет инстинктивного влечения к Европе».

Владимир МИХЕЕВ