Как поступить с архивами «штази»?

Партнеры по «большой» коалиции, управляющей ныне Германией, прекрасно отдают себе отчет в том, что худой мир лучше доброй ссоры, и, тем не менее, все чаще по самым разным вопросам затевают препирательства, испытывающие этот вынужденный союз на прочность.

Одним из таких противоречий стал вопрос о судьбе специального федерального ведомства, в задачу которого входит хранение и изучение документов, оставшихся от министерства государственной безопасности ГДР, которое по-немецки кратко называли «штази». В начале 90-х годов прошлого века, когда им управлял Йоахим Гаук, известный в ГДР священник-диссидент, оно было, что называется, у всех на слуху. Чередой следовали разоблачения – сенсационные и не очень – дававшие обильную пищу для медийных кампаний, сломавших не одну биографию. Потом, как и следовало ожидать, все понемногу стихло, стало превращаться в рутину, «сенсации» получались все более натянутые, и «ведомство Гаука», как называли его нейтрально настроенные к нему немцы, или «инквизиция», как прозвали его те, кого задели разоблачения, зажило тихой архивно-конторской жизнью.

Последние семь лет у руля в обширном здании в берлинском районе Карлсхорст, где протяженность полок с документами составляет 160 погонных километров, стоит Марианне Биртлер, тоже дама с бурным диссидентским прошлым, по сию пору остающаяся непримиримым борцом с давно не существующей «диктатурой Социалистической единой партии Германии». Она руководит двухтысячным коллективом, в задачи которого входит хранение, научная обработка, а главное обнародование всех доверенных им важных документов.

С этим у госпожи Биртлер и ее сотрудников, по мнению германских архивистов, дела обстоят не особенно впечатляюще. В профессиональных кругах никак не могут понять, зачем нужно тратить деньги на то, чтобы кормить целое отдельное ведомство, когда можно все эти документы распределить по уже существующим и вполне справляющимся с работой архивам – федеральному и земельным. Но сама руководительница прилагает массу усилий к тому, чтобы доказать, какое важное и нужное дело они делают, а потому хотели бы заниматься этим и впредь.

Причем, вплоть до 2019 года, считает фрау Биртлер. Не подумайте, что она борется просто за то, чтобы усидеть в мягком и теплом кресле. Она покинет этот пост уже в 2011 году, поэтому радеет об интересах дела. И старательно придумывает новые направления работы для своей конторы. Например, надо бы изучить такую животрепещущую тему: «Насколько серьезно «штази» и правящая партия ГДР, а также другие ведомства этого государства пытались повлиять на происходящее в ФРГ? Насколько им это удалось, и какие конкретно цели они себе при этом ставили». Вопрос, почему для этого не хватило предыдущих семнадцати лет, благополучно остается за скобками.

А тут как на грех последовали досадные проколы. Независимая экспертиза, проверявшая работу ведомства госпожи Биртлер, обнаружила, что в дружном коллективе трудятся 56 бывших сотрудников «штази»! Но это еще не весь ужас: к ним пришлось добавить сотни бывших служащих министерства внутренних дел ГДР, полиции, прокуратуры, военных...

Без большого риска ошибиться можно предположить, что подвизались они там, скорее всего, на конторской, технической или архивной работе, и потому их прежний опыт был госпоже Биртлер весьма кстати. Но ей все же пришлось долго оправдываться, уверяя, что у нее не было намерения «оскорбить чувства жертв режима». Диссидентское прошлое удачно зачлось, но министр культуры Бернд Нойман, твердый приверженец того, что это ведомство давно пора прикрыть, получил в руки сильные козыри.

Еще одна промашка вышла с обнаруженными якобы новыми документами, проливавшими свет на так называемый «шиссбефель» – приказ об открытии огня по тем, кто пытался нелегально пересечь германо-германскую границу. Именно то, что руководители бывшего ГДР отдали этот приказ, вменялось им всем в вину на публичных процессах начала 1990-х годов. Позже выяснилось, что никакой особой новизны в обнаруженных документах не было и ведомство опять подверглось публичному осмеянию.

Бернд Нойман не пропустил удачного момента и положил на стол концепцию, в соответствии с которой Карфаген должен быть разрушен, простите, архив должен быть расчленен. Но фрау Биртлер продолжает сражаться за будущее своего ведомства с яростью львицы, обороняющей детеныша. Для нее подобный подход «абсолютно не подлежит обсуждению». А, собственно, почему?

Она полагает, что в земельных архивах эти документы будут закрыты для доступа. Ей возражают на это, что они и там будут храниться в особом режиме, в соответствии с которым все граждане бывшей ГДР имеют право ознакомиться с той их частью, которая касается их лично. То есть выяснить, а что же это там «штази» на них нарыло? Другое дело, что те, кого это живо интересовало, давно уже все узнали. Прочим, видно не очень и надо рыться в доносах, чтобы узнать, кто же на них стучал. Как говорится, что было, то быльем поросло.

Во всяком случае, руководитель Федерального архива ФРГ Хартмут Вебер выразил свою позицию недвусмысленно: нет никаких ни профессиональных, ни правовых оснований, препятствующих передаче архивов «штази».

Зато есть другие основания: министр культуры Нойман представляет в правительстве христианских демократов. А социал-демократы полностью разделяют точку зрения Марианны Биртлер, и будут поддерживать ее на всех уровнях. Таким образом, частный, в общем-то, вопрос выплыл в высшую сферу партийных противоречий.

По общему согласию, принципиальное решение о судьбе ведомства предстоит принять не затягивая. Правда, каким оно будет – пока неясно.

Андрей ГОРЮХИН

№10(15), 2007