Крестовый поход Кирстен Хайзиг
Результат выглядит тягостно: Нойкёльн, с его 23% «понаехвших», стал крайне неблагополучным районом – и в криминальном, и в социальном отношении. Вот некоторые параметры бедствия. Из 300 тысяч местных обитателей 60 тысяч не проживут и месяца без государственной помощи. В Германии это называется «сидеть на социале» и означает пребывание на низшей ступени общественной лестницы. Добавим, что здесь живут 50 тысяч детей и подростков моложе 18 лет. Легко догадаться, какова в этой части города ситуация с правонарушениями, совершаемыми именно молодежью.
Но представьте себе, в последнее время в этом направлении наметился позитивный сдвиг: кривая пошла на убыль. Причем настолько заметно, что среди профессионалов в обиход вошел термин «нойкёльнская модель». Хотя надо признаться, что с таким же успехом его можно было бы заменить двумя другими словами – Кирстен Хайзиг. Так зовут здешнюю судью по делам несовершеннолетних.
Суть ее метода не содержит ничего революционного. Она в следующем: наказание за содеянное должно быть а) неотвратимым и б) возможно более скорым. С неотвратимостью все ясно – классика философии права. А с оперативностью… «У меня дома беспорядок в комнате дочери карается отлучением от телепросмотра. Много ли будет толку, если за сегодняшний кавардак, я запрещу ей смотреть телик через четыре месяца? Она и не вспомнит о чем речь. И с моими овечками такая же история», – говорит судья.
Овечки. Так она называет своих подопечных, в послужном списке у которых нескончаемые драки, нападения на учителей, порча казенного имущества, вымогательство, кражи в универсамах, ограбления одноклассников и тому подобные художества. А у некоторых индивидуумов – и кое-что похуже.
…«Если вы еще раз устроите драку, то все шутки с вами закончатся», – дружелюбно поясняет Кирстен Хайзиг темнокожему кудрявому хиляку, который специально для судебного заседания облачился в костюм и явно пытается произвести хорошее впечатление. «Я первый раз слышу, что нанес рану водителю автобуса, – защищается тот. – Эта полиция, она вечно все драматизирует».
«Мы сейчас обсуждаем ваши проблемы, а не то, что другие сделали не так, – парирует Кирстен Хайзиг, почти материнским тоном. – Спиртное, марихуана, валлиум – вы нагрузились доверху, вот и распоясались. Это уже не первый раз, причем вину вы все время сваливаете на других. Это не особенно взрослое поведение».
Приговор: год испытательного срока под надзором прикрепленного воспитателя. После следующего нарушения – тюрьма, без всяких скидок.
В тот понедельник у фрау Хайзиг было назначено слушание 12 подобных дел (заметим: только у трех подсудимых были немецкие имена). Обычный рабочий день, ничего исключительного. А за год эта женщина, которая с детства мечтала быть судьей, рассматривает их до четырех сотен… Да, приходится действовать по упрощенной и ускоренной процедуре, признает она. И тем не мене, это тот случай, когда такой подход оправдан. Так общество недвусмысленно дает нарушителю понять: даже незначительное правонарушение тебе с рук не сойдет, тем более что-то серьезное.
Еще один весьма существенный момент – налаживание постоянного сотрудничества и повседневного контакта между полицией, судом по делам несовершеннолетних и прокуратурой. Это позволяет тщательно фиксировать все подвиги правонарушителей, документировать их и при необходимости быстро вытаскивать на свет божий. Такой подход, хотя и сильно добавляет работы, позволяет резко ускорить процесс следствия, не начиная его каждый раз «от Адама». В идеальном случае дело удается довести до суда за три-четыре недели. «Приговор совсем не обязательно должен быть суровым. В некоторых случаях вполне можно обойтись общественно-полезными работами, воспитательными беседами, обязательным посещением тренингов по ненасильственным действиям», – уверяет К.Хайзиг.
Когда она два года назад начала свой крестовый поход, это выглядело миссией фанатичной одиночки. Сейчас столичная полиция и органы юстиции ведут речь о том, что «нойкёльнскую модель» надо распространить на весь Берлин. Показательная деталь: Карин Хайзиг никогда не забывает отправить в полицию факс с копией приговора, вынесенного их «крестнику». Стражи порядка довольны. Результаты работы налицо, не создается впечатления, что ты пытаешься налить бездонную бочку, говорят они.
У некоторых иммигрантов, живущих в своем этнически замкнутом мирке, создается пренебрежительное отношение к государству, которому вроде бы нет дела до их образа жизни. А потому, ко всему, что находится за пределами своей общины, можно относиться пренебрежительно, а то и негативно. Свои обычаи соблюдать нужно, а эти – из параллельного мира – они необязательны, и в их нарушении есть даже некоторое щегольство – дескать, мне все нипочем. Если такой подход не переломить, то он может укорениться, войдя в привычку и в итоге привести на скамью подсудимых по гораздо более серьезному обвинению.
Сейчас в районной прокуратуре Нойкёльна зарегистрировано 400 «интензивтэтеров», как политкорректно величают тех несовершеннолетних, кто по сути дела заслуживает названия закоренелого рецидивиста. В это категорию включают тех, кто за один год совершил десять и больше правонарушений. Эти уже, как правило, с криминальной стези не сходят, как ни старайся, и в свой черед они последуют за решетку за своими старшими товарищами. Со всеми прочими, по мнению экспертов, еще вполне стоит повозиться, и путь в кутузку им отнюдь не на роду написан.
Еще одна постоянная обязанность, которую сама возложила на себя Кирстен Хайзиг, встречи с родителями проблемных подростков, которые она регулярно проводит в культурных центрах – турецком, арабском, бангладешском. Обычно начинается с громогласных претензий: у наших детей-де жизнь сложная, надо создать для них больше рабочих мест, предоставить более широкие возможности для получения перспективных профессий, дать то, се, пятое и десятое.
На это фрау Хайзиг отвечает, что Нойкёльн предоставляет каждому жителю моложе 25 лет возможность получить профессию, пользующуюся спросом. Так почему же у ваших деток, как правило, за плечами нет ничего, кроме нескольких учебных курсов, брошенных в лучшем случае на середине? Не говоря уже о том, какими титаническими успехами была ознаменована их школьная карьера.
На заборе, установленном вокруг каждой стройплощадки, обязательно висит напоминание о том, что «родители сами несут ответственность за своих детей», напоминает она. Разве это правило применимо только там? А ведь путь, приводящий на скамью подсудимых, часто начинается еще в начальной школе. Сколько таких случаев, когда тот, кто ничем не может выделиться за партой, будет стремиться показать себя на улице, в компании сверстников!
«А ведь ваши дети нужны обществу для того, чтобы занять в нем достойное место – врача, полицейского, юриста, учителя», – убеждает родителей фрау Хайзиг. Зачем же родители культивируют в них психологию аутсайдеров, пассивных, но озлобленных на весь белый свет, якобы, не оценивший их невиданных достоинств? С аудиторией она общается откровенно, приводя примеры из своего 20-летнего судейского опыта. Рассказывает о том, что небольшой достаток семьи отнюдь не обязательно подталкивает детей к тому, чтобы встать на скользкую дорожку. И наоборот, материальное процветание вовсе не гарантирует законопослушности.
Скажем, ей пришлось слушать дело мальчика из хорошей семьи, устроившего для своих друзей вечеринку с кокаином: захотелось для разнообразия предложить им что-нибудь вместо шампанского.
Результат этих встреч трудно оценить в количественных показателях, столь любезных чиновничьему сердцу, но то, что их участники приходят туда порой второй и третий раз, приводят своих знакомых, у которых есть проблемные дети, Кирстен Хайзиг считает успехом. Во всяком случае, хоть что-то сдвигается с места: люди перестают жаловаться и считать, что в их бедах виноваты все, кроме них самих.
Хотя и социальная политика государства тоже подчас заслуживает критики, признает судья. Скажем, совершенно неразумно распространять на семьи иммигрантов те же льготы по уходу за детьми, которые полагаются немецким семьям. Это приводит к тому, что дети «понаехавших» сидят дома, продолжая вариться в собственном соку и культивируя у себя психологию «гетто». Куда лучше было бы предоставить им бесплатные места в детских садах или развивающих центрах, где они узнавали бы язык и легче входили бы в единую среду, не ограниченную этническим барьером.
Отличаются и господа чиновники. Совсем недавно Кирстен Хайзиг получила официальное письмо из управления образования берлинского сената, то бишь, городского правительства. В нем сообщалось, что отныне не надо сообщать в полицию о повреждениях школьного имущества. Замысел понятен: одним хитрым маневром решается больная проблема, поскольку за негативную динамику этого показателя можно больше никого не ругать. Но судья считает это решение «абсолютно катастрофическим», поскольку учителя останутся наедине с проблемой, загоняемой вглубь, но не решаемой.
…Между прочим, столь активная и самоотверженная работа, хотя и прибавила известности Кирстен Хайзиг, но друзей у нее от этого отнюдь не стало больше. «Я чувствую, что многие коллеги меня воспринимают как своего рода экзотическое нечто. Нет, в лицо мне этого не говорят, но подобный подтекст чувствуется. Обвинения в том, что я зарабатываю себе популярность, задевают меня. Хотя я признаю, что склонна идти напролом: что поделать, у меня нет дипломатического дара», – огорчается она. И обреченно ждет, что летом, когда выйдет из печати ее книга, в которой суммирован опыт «нойкёльнской модели», шуму будет немало. И отнюдь не только доброжелательного.
Но держать удар эта женщина умеет. Ей достаточно побегать трусцой вместе со своей собакой. «После этого я могу свернуть горы», – уверяет она.
Андрей ГОРЮХИН
Именно тогда монахи из ордена иоаннитов (самого древнего из католических монашеских братств) основали на старой дороге между двумя городами – Кёльном и Кёпеником (сейчас это районы Берлина) – деревню, где жило 14 семей, или около 100 человек. В XVIII веке при Фридрихе Вильгельме I здесь было разрешено селиться жителям Чехии, бежавшим с родины от религиозных преследований.В 1830 году Риксдорф был самой большой деревней в пригородах прусской столицы. А когда в конце XIX века ему были предоставлены права города, число его жителей составляло 80 тысяч человек.
Все эти исторические этапы отражены в гербе, которого Риксдорф был удостоен в 1903 году. На нем изображены гуситская чаша, орел с кёльнского герба и крест ордена иоаннитов.
В 1920 году, когда Нойкёльн стал 14 районом германской столицы, население его составляло уже 253 тысячи человек. От пасторального прошлого в Нойкёльне и по сей день сохранились две ветряные мельницы, четыре деревенских церкви, две кузницы – на Рихардплац и в Чешской деревне – и замок в Брице.
Нойкёльн традиционно был одним из важнейших промышленных районов Берлина. За последние 15 лет здесь прошла большая структурная перестройка, многие предприятия выехали из столицы, но не меньше осталось, к тому же открылись новые, более современные.
В районе прекрасно развита транспортная инфраструктура, через него проходит канал Тельто, городские автобаны, обеспечивающие связь со всеми районами столицы, практически сразу за границей города расположен аэропорт Шенефельд.
Кроме того, в Нойкёльне находится самый большой отель Германии – «Эстрель» – и самый большой торговый центр Берлина – Гропиус-пассаж.