Проигранная схватка в небесах

Почему «Люфтваффе» не сумело выиграть битву за Британию?

В итоге случилось то, что случилось: королевские военно-воздушные силы взяли вверх, отстояв воздушное пространство над островом. Британская пропаганда извлекла из победы максимум возможного, и камертоном стали патетические слова Черчилля о том, что никогда еще столь многие не были столь многим обязаны столь немногим.

Однако, если не увлекаться риторикой, а спокойно проанализировать соотношение сил, то станет очевидно, что Германия ввязалась в весьма рискованную затею и ее проигрыш довольно-таки закономерен.

Да, чисто арифметически в начале июля 1940 года Люфтваффе, располагавшее 2600 истребителями, численно превосходило противника вдвое. Но что это были за машины? По-настоящему серьезных бойцов – одномоторных «Мессершмиттов Bf -109 E» – среди них было всего около 700. Самолетов аналогичного уровня у британцев было почти столько же – 600. Но среди них было целых 250 «Спитфайров», превосходивших «Мессеров» по многим важнейшим показателям, решающим для воздушного боя, – по скорости, по маневренности, по управляемости… Недаром на Западе их считают лучшим истребителем союзников. Основная масса британских истребителей – «Харрикейнов» – была помедлительней, что несколько компенсировалось бронезащитой. Третий тип – «Дефиант» – оказался откровенно неудачным, и с полетов его сняли еще в ходе боев.

К тому же численное превосходство немцев британцы легко преодолевали тем, что время подлета к месту боя у них было минимально. «Мессершмитты» с их сравнительно скромным запасом топлива в 400 литров, во время боевого вылета могли сражаться от силы 20, ну, максимум 30 минут. А там уже пора было собираться домой, чтобы не кончилось горючее. Таким образом, получалось, что реально «Спитфайры» могли за день боев сражаться столько, сколько втрое большее число германских машин.

Но это еще не все преимущества, которые были на стороне британцев. Их командование в большинстве случаев точно знало, откуда и на какой высоте приближается противник. Никаких чудес: в битве за Британию впервые была применена, как теперь модно говорить, инновация – система «Рэйдио детекшн энд рэйнджинг», ныне известная всему миру под аббревиатурой радар. И поэтому истребители королевских ВВС могли выходить на перехват атакующих по кратчайшему пути. Этой новинке Люфтваффе не могло тогда противопоставить решительно ничего…

Применявшаяся британцами оборонительная тактика была довольно немудрящей, но эффективной. «Спитфайры» связывали боем эскорт «Мессершмиттов», а «Харрикейны» набрасывались на «Дорнье» и «Хейнкелей» – германские бомбардировщики. Пикирующие «Ю-87», наводившие страх на сухопутные войска во время польской и французской кампаний, из-за своего слабого оборонительного вооружения и низкой скорости были для серьезных истребителей настолько легкой добычей, что сам рейхсмаршал авиации Герман Геринг приказал их на Британию не посылать.

Но, даже несмотря на столь очевидные преимущества британцев, поначалу им приходилось очень туго. «Скамейка запасных» у Люфтваффе была настолько длиннее, что потери в личном составе они восполняли намного легче. Сильно давало себя знать и преимущество германских пилотов, уже имевших изрядный боевой опыт – начиная с Испании.

Нехватка подготовленных летчиков была самой большой проблемой королевских ВВС. В месяц они получали пополнение всего из 200 пилотов. Летные училища Германии выпускали вчетверо больше, причем истребителей среди них было 400 человек. Но на стороне Британии воевал настоящий интернационал: канадцы, австралийцы, новозеландцы, даже не то 7, не то 12 американских добровольцев. Подтянулись и летчики из уже побежденных к тому времени государств – 145 поляков, 88 чехов, 13 французов. В целом среди пилотов, воевавших тогда за Британию, 20% были иностранцами.

Но вот чего у защитников было вдоволь, так это самолетов. В месяц британские компании могли производить их вдвое больше, чем «Мессершмитт». Как подсчитал британский публицист Клайв Понтинг, с начала июля по начало октября 1940 года число боеспособных истребителей, которое ежедневно могли выставлять королевские ВВС, увеличилось с 644 до 732 – и это несмотря на высокие потери! У немцев картина была обратной – снижение с 725 до 275 машин.

И все же шансы на победу у немцев были, если бы они методично и упорно продолжали долбить инфраструктуру британской авиации, борясь за господство в воздухе, из-за которого весь сыр-бор и затевался.

Однако все обернулось иначе…

До сих пор неясно, почему в ночь с 24 на 25 августа группа «Хейнкелей» II воздушного корпуса отбомбилась по Лондону. Была ли это всего лишь трагическая оплошность, или командование по своей инициативе решило ударить по местам дислокации ВВС противника вблизи столицы, сказать нельзя. Итог был впечатляющим: лондонские пожарные в эту ночь получили 76 вызовов, преимущественно из северных и восточных районов города. Несколько бомб упали и на центр Лондона.

Реакция британцев, как и следовало ожидать, была моментальной и предсказуемой. На следующую же ночь 81 тяжелый бомбардировщик вылетел в направлении германской столицы. Прорваться удалось 29 машинам, и они ссыпали на Берлин свою бомбовую нагрузку весом в 22 тонны. Ущерб не шел ни в какое сравнение с тем кошмаром, который немцам пришлось пережить в последующие годы, но психологический эффект был огромным, чтобы не сказать сокрушительным. Это было болезненное расставание с пропагандистскими иллюзиями и утрата чувства безнаказанности, порожденного тем, что война ведется где-то там, далеко, за тысячи километров.

Оглушительную пощечину получил и Герман Геринг… И пусть приписываемая ему фраза – «Если над Берлином появится хоть один британский самолет, зовите меня Майер» – скорее всего только апокриф, не подтвержденный никакими документами или серьезными свидетельствами, но эта бомбардировка должна был его взбесить не на шутку. Равно как и фюрера.

Вот тут ими и была сделана главная ошибка, окончательно отодвинувшая победу над Британией в область несбыточного. Гитлер открыто заявил: если британцы решили начать масштабные налеты на наши города, мы сотрем их города с лица земли. И германская бомбардировочная авиация вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями в этой операции – упорно разрушать систему ПВО противника – принялась сыпать бомбы на Лондон. Этим занялись и «Дорнье», и «Хейнкели», и даже только что принятые на вооружение скоростные бомбардировщики «Ю-88 А4».

Такая стратегия привела к тому, к чему только и могла привести – к проигрышу. Вы спросите, а как же теоретические построения Джулио Дуэ, утверждавшего, что неустанные бомбежки гражданских объектов быстро подавят волю населения к сопротивлению? На бумаге – возможно, а в реальности – нет. Между прочим, это подтвердили и сами немцы, когда весной 1942 года бомбардировщики маршала Артура Харриса, прозванного в Германии «Мясником», превратили в прах и пепел центральные кварталы многих германских городов. Нацистское владычество это ничуть не поколебало… Оно продолжалось еще несколько долгих лет, пока на землю Германии не ступила нога солдат союзнических войск.

Пятнадцатого сентября «Люфтваффе» провело два мощнейших налета на британскую столицу. И пусть британцы в реальности сбили едва ли треть от заявленных ими 185 немецких самолетов, но немцы окончательно поняли, что в небе над островом им хозяйничать не удастся. В схватке был достигнут окончательный перелом. Два дня спустя операция «Морской лев» – вторжение в Британию – была отложена Гитлером на неопределенный срок.

Проигрыш этой воздушной битвы стал первым серьезным поражением гитлеровской Германии, которая оказалась неспособна сделать из него необходимые выводы. Он стал также и крушением мифа о непобедимом «Люфтваффе». Что ж, даже очень хорошим инструментом нужно уметь правильно воспользоваться. Ни фюрер, ни рейхсмаршал авиации этого не сумели.

Андрей ГОРЮХИН