Скрытый евроскептик стал жертвой самообольщения
Ничего случайного не бывает. Бывший премьер-министр Дэвид Камерон упорно и вполне сознательно готовил почву для популяризации сепаратистского проекта в британском политикуме. Хронология раскачивания им лодки записана на скрижалях информационной летописи – топором не вырубишь.
Ещё в 2011 году Камерон воспротивился инициативе ввести единый для всех стран ЕС надгосударственный учет и контроль за банковским, страховым и фондовым рынками (см. «Дэвид Камерон в роли «Мистера Вето», №12(61), 2011). Три года спустя он провёл перетасовку кабинета, удалил умеренных по своим взглядам министров и выдвинул на передовые позиции евроскептиков, настаивавших уже тогда на репатриацию части полномочий от наднациональных органов власти Евросоюза.
Затем, в декабре 2015 года, за семь месяцев до референдума, первый министр бил в набатный колокол, пугая соотечественников не только и не столько наплывом инокультурных мигрантов, сколько притоком гастарбайтеров из других стран-членов Евросоюза. «Рост иммиграции, который мы наблюдаем за относительно короткий период времени, беспрецедентен, равно как и давление, которое это оказывает на общество и государственные службы », – утверждал Камерон, требуя от остальных 27 стран предоставить его правительству право ограничить на срок четыре года предоставление разных льгот рабочим, приехавшим из Европы.
Кто встал на дыбы? Именно так: лидеры четырёх стран, поставлявших наибольшее количество гастарбайтеров, – Польши, Венгрии, Словакии и Чехии. В совместном заявлении они вспомнили о важнейшем завоевании архитекторов единой Европы: «Мы считаем свободу передвижения одной из основополагающих ценностей Европейского Союза… мы не будем поддерживать никаких решений, которые были бы дискриминационными».
В нескончаемой веренице переговоров Камерон всеми правдами и неправдами пытался выторговать дополнительные привилегии для Британии, что шло вразрез с философией интеграции, предполагающей, что все участники процесса равны и добровольно отдают часть суверенитета наднациональным органам власти в ЕС.
При этом, отмечал Первенш Бере, президент французских социалистов в Европарламенте, Камерон накануне референдума в диалоге с остальными 27 государствами сообщества, сообщала парижская «Монд», «потратил впустую много времени, потому что хотел, чтобы другие государства чётко сформулировали, на какие уступки они готовы пойти, то есть он хотел, чтобы другие делали его собственную работу. Тем временем сторонники лозунга «Нет – Европе!» пропагандировали выход (из ЕС), поскольку ничего не ожидали от переговоров» (“Il a perdu beaucoup de temps parce qu’il voulait que les autres pays lui disent ce qu’ils étaient prêts à lui concéder, autrement dit que l’on fasse son travail à sa place. Pendant ce temps-là, le camp du «non à l’Europe» martèle son message car il n’attend rien des négociations”).
Не удивительно, что просчёты предводителя тори поспособствовали расколу внутри правящей партии. Появились лидеры мнений с прямо противоположной или более радикальной позицией, такие как тогдашний министр юстиции Майкл Гоув и лондонский градоначальник Борис Джонсон (см. «Борис Джонсон: карикатурная реинкарнация Черчилля?», №7-8(132), 2018). Не лишённые харизмы, обладающие ораторскими навыками, эти двое политиков красочно расписывали с экрана телевизора, какие блага сулит рядовым согражданам выход из Союза.
Мэр Джонсон, нынешний премьер, в преддверии референдума катался по городам и весям в автобусе и, как писала пресса, «шутил, чокался пивными кружками, раздавал корнуоллские пирожки и мобилизовал низовой электорат». Как следствие этих диссидентских вылазок, драматический раскол внутри консервативного лагеря был формализован и подорвал доверие к его формальному лидеру.
Обладатель голубых кровей Камерон, выпускник престижных и полузакрытых для простолюдинов учебных заведений, стал жертвой собственных амбиций и самообольщения. Убеждённый в том, что континентальная Европы не рискнёт отринуть от себя пятую по масштабу экономику мира, а потому в последнюю минуту пойдёт на уступки, мальчик-мажор поставил всё на кон (см. «Не переоценивает ли Камерон незаменимость Британии для ЕС?», №8(90), 2014).
Вдобавок Камерон ничтоже сумнящеся объявил: мол, если в ходе плебисцита верноподданные Её Величества не поддержат мою позицию – формально, за то, чтобы остаться в ЕС, то я, как лидер тори и премьер, готов сложить с себя полномочия.
Однако континенталы не восприняли шантаж. А островитяне с небольшим перевесом голосов высказались за развод с ближайшими соседями. В итоге Камерону пришлось досрочно сойти с авансцены и отправиться в дальний пыльный угол, как двоечнику.
Недавно вышли в свет мемуары отставного политика. Камерон заполнил своими словами более чем 800 страниц. Одним из первых, кто ознакомился с произведением, оказался Том Брэдби с телеканала «Ай-ти-ви», который сделал знаменательный вывод: из текста вырастает облик Камерона, хотя тот вроде бы ратовал за то, чтобы остаться в ЕС, как «отчаянного евроскептика» (“comes across as a raging Eurosceptic”).
В свою очередь Том Пек из лондонской «Индепендент» проводит параллель с многочисленными интервью предшественника Камерона, лейбористского премьера Тони Блэра, не прекращавшего оправдываться за то, что под фальшивым предлогом втянул Британию в агрессию против Ирака. Тематика и стилистика разнятся, но, по существу, это одно и то же, пишет Пек. Как водится, стоит пояснить: в своих мемуарах политики всегда ведут арьергардные бои, пытаются представить себя в лучшем виде, а для этого оправдывают свои ошибки и выпячивают свои достоинства.
Для Камерона референдум 2016 года стал роковым. И он останется одной из могильных плит на его политической карьере. Приговор Тома Пека звучит мягко, но сурово: «Это было ужасное стратегическое решение, абсолютный провал с точки зрения управления страной. И потому честный, порядочный, вызывающий симпатии парень, каким он является, был досрочно выброшен из британской политики » (“It was a terrible strategic decision, and a crushing failure of leadership. Which is why, honest, decent likeable chap though he is, he has been so prematurely expelled from British politics”).
Владимир МИХЕЕВ