Большие маневры и секретные сделки накануне выборов 12 декабря
Казалось бы, какое отношение имеет президент США Дональд Трамп к броуновскому коловращению британских политиков, заключающих тайные пакты и сбивающихся в разномастные стаи, чтобы повысить свои шансы на внеочередных, а, следовательно – чрезвычайных по сути, всеобщих парламентских выборах 12 декабря.
На поверхности эта взаимосвязь столь же доказательна, как в анекдоте времён светлой памяти Сергея Доренко: «Казалось бы, какое отношение к падению тунгусского метеорита имеет московский градоначальник Юрий Лужков. Однако…»
Стоит копнуть глубже, и обнаруживается обезоруживающая логика в гневных попрёках оппозиции в адрес Найджела Фараджа, экс-лидера Партии независимости Соединённого Королевства (UKIP), остающегося этаким Дэн Сяопином в стане твердолобых брекзитиров. Ему вменяют в вину то, что вместе с премьером Борисом Джонсоном он «пляшет под дудку Трампа» (“dancing to the tune of Donald Trump”).
Отправной точкой массовой критики стала воистину сенсационная декларация этого долгоиграющего политика (см. «Феномен Фараджа», №10(92), 2014), что партия не будет выставлять своих кандидатов в тех 317 избирательных округах, где традиционно баллотируются и выигрывают консерваторы. При этом фараджисты будут оспаривать первенство всюду, где на депутатские мандаты претендуют лейбористы Джереми Корбина или либеральные демократы, выступающие за то, чтобы остаться в Союзе.
К тому же фараджисты намерены использовать аргумент, что те якобы «открыто предали пять миллионов граждан, проголосовавших за выход» (“We will contest every seat held by Corbyn’s remainer Labour party, which has openly betrayed five million Labour leave voters”).
Не все однопартийцы в восторге от отстранения от выборов, а, следовательно, от возможности оказаться у кормила власти. Многие разделяют мнение одного их рядовых активистов партии Дэйва Пола о своём духовном вожде: «Он – Мистер «Брекзит». Мы горой стоим за Найджела» (“He’s Mr Brexit. We are right behind Nigel”). И всё же раскол даже внутри партии одного лозунга и идеологии – неизбежен.
Опросы предрекают, что на предстоящих выборах 70% фараджистов поддержат кандидатов от тори, но 30% отдадут голоса лейбористам.
Мотивы ретирады Фарадж, не менее эксцентричный и эпатажный политик, чем БоДжо Клоун, разъяснил внезапно открывшимися у него глазами на преобразившегося премьера, подкорректировавшего или уточнившего свою изначальную позицию по конечной цели «Брекзита». Он принял решение не конкурировать с тори после того, как посмотрел видеоролик, выложенный Джонсоном в социальных сетях (не напоминает ли это вам почти ежедневное общение Трампа с народом, «городом и миром» посредством Твиттера?!)
В своём видеопослании Джонсон, во-первых, обещает избежать жёсткой юридической привязки к континентальному сообществу и вместо этого заключить соглашение о торговле на преференциальной основе по типу того, что существует между ЕС и Канадой. Во-вторых, лидер тори заверил сомневающихся и колеблющихся, что соответствующие переговоры с континенталами, не откладывая дело в долгий ящик, он намерен завершить до декабря 2020 года.
Эти два клятвенных заверения, если верить на слово Фараджу, стали для архи-брекзитира свидетельством «явной смены вектора» в позиции премьер-министра (“a very clear change of direction”). Хотя он и признался, что «не шибко любит консервативную партию» (“I have got no great love for the Conservative party”).
Уход в кусты фараджистов, по задумке, должен «дать Борису полшанса» (“giving Boris half a chance”), чтобы «остановить фанатиков из числа либеральных демократов, которые даже хотят отменить результаты референдума» (“stopping the fanatics in the Liberal Democrats – they even want to revoke the result of the referendum”).
На этом растолкование хитрого манёвра не закончилось. Фарадж объяснил, что если бы его единомышленники втянулись в предвыборные баталии во всех 632 округах в Англии, Уэльсе и Шотландии, то наиболее вероятным последствием (“by far the most likely outcome”) стало бы сдвиг настроений избирателей в пользу партий, выступающих за то, чтобы остаться в Евросоюзе. Тем самым возникала бы угроза «подвешенного парламента», где ни одна из сторон – ни брекзитиры, ни их оппоненты – не имела бы подавляющего превосходства, что автоматически повышало шансы на проведение повторного референдума.
Но именно повторный плебисцит пугает брекзитиров (см. «Брекзит»: грядёт референдум «на бис»?», №9(143), 2019). Синдром усталости из-за безмерно затянувшегося бракоразводного процесса с Европой – на фоне регулярно пугающих кассандровых прогнозов – умножил число сомневающихся в выгодах выхода из ЕС. Не случайно Фарадж прямым текстом раскрыл стратегически замысел: изъятие фараджистов из числа состязающихся сторон должно укрепить позиции тори, а значит, исключит вероятность повторного референдума (“prevents a second referendum from happening”).
Не менее симптоматично, что Фарадж попытался заведомо отвести от себя подозрения в тайном сговоре с тори. По его словам, после решения о выходе UKIP из предвыборной гонки, «в каком-то смысле возник альянс «За выход из ЕС», но только мы это сделали в одностороннем порядке» (“So in a sense we now have a Leave alliance, it’s just that we’ve done it unilaterally”).
Правда, затем Фарадж зачем-то проговорился, что тори якобы предлагали ему стать пэром и перейти в палату лордов, но он-де гордо отказался от заманчивого предложения. Источник внутри консервативной партии назвал это «полной чепухой» (“utter garbage”), а премьер Джонсон отверг обвинения, будто бы он тайно договорился с Фараджом и руководством его партии.
Тем не менее, всех «терзают смутные сомнения», что на самом деле обошлось без сговора, и фараджисты – и это с их парадоксально высоким электоральным рейтингом, что показали выборы в Европарламент – приняли решение ретироваться добровольно и «в одностороннем порядке». Возникло ощущение, что в сумраке сцены угадывается «мировая закулиса» и даже один влиятельный кукловод.
Оппозиция обвинила Джонсона и Фараджа, что они «стали сообщниками Дональда Трампа, чтобы распродать нашу страну» (“alliance with Donald Trump to sell out our country”). Лидер трудовиков (см. «Джереми Корбин готов встать к кормилу», №9(133), 2018) без ссылок на свои источники вынес приговор:
«Неделю назад Дональд Трамп сказал Найджелу Фараджу, чтобы он заключил союз с Борисом Джонсоном. Сегодня пожелания Трампа сбылись. Этот трамповский альянс представляет собой тэтчеризм на стероидах и будет означать, что по 500 миллионов фунтов стерлингов может перетекать из нашей Национальной системы здравоохранения (NHS) крупным фармакологическим компаниям. Это нужно остановить».
Метафора «Этот трамповский альянс представляет собой тэтчеризм на стероидах» (“This Trump alliance is Thatcherism on steroids”) удачна сама по себе. И несёт пробивной пропагандистский заряд для многих британцев, осознавших, что судьба NHS, этого славного наследия британского социализма, находится под угрозой.
Не случайно в эти же дни лейбористов заклеймили за то, что их экономическая политика якобы увеличит налоговую нагрузку на домохозяйства на 2400 фунтов стерлингов в год. Трудовики парировали тем, что их предвыборный манифест ещё даже не опубликован, и назвали эти инсинуации «ещё одной фейковой новостью, рождённой в штаб-квартире тори» (“more fake news from Tory HQ”).
Частота и интенсивность сшибок и полемики в публичном и медийном пространстве будут только нарастать (см. «Брекзит»: несказанная словесная битва на Темзе», №9(143), 2019). Пока что происходит оформление временных союзов по расчёту. Так, ещё 7 ноября было объявлено, что либеральные демократы вошли в альянс с валлийской «Плайд камри» и «зелёными». Договорённость о «тактическом голосовании» означает, что кандидаты каждой из трех партий не будут противостоять тому претенденту на депутатский мандат из числа противников «Брекзит», который имеет реальные шансы пройти в Палату общин в одном из 60 округов.
Однако лейбористы воздержались от вхождения в ситуативный альянс. Это может быть обусловлено внутренним расколом – у Корбина существует неформальная фракция сторонников «Брекзита», осложняющая начертание единой «линии партии».
Как водится, на всякое действие возникает противодействие, что проявилось в тактическом, но стратегическом по последствиям альянсе фараджистов и консерваторов. Было ли прямое указание из «вашингтонского обкома», как утверждает Корбин, неведомо.
Владимир МИХЕЕВ