«Брекзит» подвешенный. Качается пыльной люстрой, чуть звеня…

…Ранним утром 29 марта занавес поднялся, но на сцене оказалось пусто. Только налетавший невесть откуда сквозняк вздымал в воздух обрывки агитационных листовок, рвал их на мелкие кусочки, сгребая затем, по есенинскому выражению, «в один ненужный ком». Ожидание оказалось напрасным. Никто не вышел к публике. Никто слегка дребезжащим, но всё еще зычным голосом стареющего герольда не возвестил о начале полного и окончательного заката бывшей Британской империи, которая собственноручно обрезала пуповину, соединяющую ее с континентальной Европой. Выход из состава Евросоюза, называемый «Брекзитом» и изначально намеченный на последнюю пятницу марта, так и не состоялся.

Фальстарт в забеге прочь из панъевропейской «семьи единой» объяснялся просто: в этот очередной злополучный день Вестминстерские законодатели в третий раз «прокатили» своего премьер-министра, отвергнув план Терезы Мэй по разводу с континенталами (соглашение об условиях выхода из ЕС, выторгованное Лондоном у Брюсселя за полтора года торга).

Расклад голосов был схож с предыдущими, не менее разочаровывающими раскладами. Как для тех, кто хотел бы уйти, так и для тех, кто мечтал бы остаться. За уже оформленную как полагается сделку высказались 286 парламентариев, против – 344.

Не подействовали никакие увещевания. Генеральный прокурор Англии и Уэльса Джеффри Кокс, человек авторитетный, знающий юриспруденцию, объяснял невежам с депутатскими мандатами. Если 29 марта не одобрить с немалым трудом слепленное из полу-компромиссов соглашение (по его словам, то была «последняя возможность воспользоваться своим законным правом» на цивилизованный развод), то 11 апреля станет роковой датой.

В этот день милостиво разрешённое Евросоюзом продление действия статьи 50 Лиссабонского договора (право на сецессию) заканчивается. А далее – 12 апреля – Британия оказывается автоматически вычеркнута из числа родственников по панъевропейскому семейному альянсу. Без всяких поблажек. Без каких-либо компенсаций. Без слов сожаления и сочувствия.

Между тем палата общин и вовсе поставила рекорд несговорчивости и, соответственно, недееспособности. Фракции «слуг народа», каждая по своим идейным соображениям, последовательно отвергли все восемь альтернативных вариантов договорённости о разводе с ЕС. Впечатляло выложенное на сайтах лондонских газет видео, на котором спикер палаты общин Джон Беркоу приводит итоги голосования – и рутинно звучит фраза: “The nayes have it!”, означающая, что большинство проголосовало против.

Вглядываясь в лица, могу констатировать: мимика и жестикуляция, особенно женщин-депутатов, служила наглядной иллюстрацией того, что народные избранники сами с трудом могли поверить в накопившийся у них заряд негатива. Трудно не провести параллель с польской одержимостью консенсусом, единогласием, когда в сейме любой заштатный шляхтич, не сумевший накануне доказать соседу, что его жупан краше и дороже, мог выкрикнуть: «Не позволям!» и похоронить законодательную инициативу.

Вот и в Вестминстерском дворце в итоге выброшенными на свалку истории, по крайней мере, на данный момент, оказались идея развернуть оглобли на 180 градусов, отказаться от ухода из союза, равно как и предложение провести повторный референдум или вовсе хлопнуть дверью, не удосужившись оговорить правила расставания.

Не хватило самой малости (всего-то трёх голосов), чтобы дать путёвку в жизнь рационализаторскому предложению видного тори Кеннета Кларка (с 11 мая 2010 года по 4 сентября 2012 года он занимал пост лорд-канцлера и министра юстиции), включить в любое будущее соглашение с континенталами пункт о «постоянном и всеобъемлющем таможенном союзе с ЕС, распространяющемся на всю Великобританию». Не факт, что Европа-27 это бы приняла, но…

Если бы нашлись всего три здравомыслящие головы среди шотландских националистов или либеральных демократов, или ольстерских юнионистов, или независимых депутатов, то предложение Кларка могло бы изменить контекст жарких споров вокруг «Брекзита», а осторожный прагматизм мог бы начать отвоевывать позиции у идеологического ригоризма.

Но этого не произошло. Умозаключение обозревателя либеральной лондонской «Гардиан» Майкла Кеттла сводится к тому, что у противников «Брекзита», и это наглядно показали голосования по альтернативным вариантам сецессии, «нет достаточного количества мандатов, которые позволили бы им взять верх хотя бы по одному вопросу, за исключением их решимости не допустить ухода 12 апреля без какого-либо соглашения».

К слову: наименьший энтузиазм у парламентариев вызвало предложение депутата от Шотландской национальной партии Джоанны Черри, призывавшей либо и дальше лоббировать отсрочку расставания с ЕС, либо выйти из союза без всяких обязывающих документов, либо не признать правомочность статьи 50 Лиссабонского договора и тем самым сделать «ничтожным», как выражаются юристы, сам процесс выхода из альянса.

После подсчёта голосов «за» и «против» выяснилось: парламентарии отринули напрочь не только формальное и уже положенное на бумагу соглашение с ЕС, освящённое тускнеющим авторитетом премьерши Мэй, но и все «альтернативные» идеи.

В эти дни колыбель старейшей (после Исландии) демократии стала неколебимым бастионом нигилизма. Комментарий в «Твиттере» заместителя главы консервативной партии Джеймса Клеверли довольно точно обозначил причину того, что любые позитивные подвижки оказались невозможными: «Намного проще договориться о том, что неприемлемо. Существенно сложнее прийти к согласию о том, что мы в действительности хотим» (“Really easy to agree on what you don't want. Much harder to agree on what you do want”).

В любом случае, обратный отсчёт начался. И вновь, если суммировать реакцию союзников Британии через Ла-Манш, которые не просто сосуществовали, но тесно партнёрствовали с шестой экономикой мира с 1973 года, нельзя отделаться от ощущения, что в континентальной Европе не столько ищут способы оставить строптивых островитян в союзе, сколько деликатно, но решительно подталкивают их к выходу. Да, сейчас «Брекзит» оказался в подвешенном состоянии. Настроения среди британцев, по последним опросам, изменились в пользу того, чтобы остаться… Но позволят ли?!

Владимир МИХЕЕВ