Судебный пересмотр антироссийских ограничительных мер ЕС на примере дела НК «Роснефть»: правовой анализ и судебные перспективы

Политика ограничительных мер (санкционная политика) занимает особое место в правовой системе Европейского Союза.

Правовой основой для принятия санкций ЕС служат положения главы 2 раздела V договора о Европейском Союзе (ДЕС)*1, а также статьи 75, 215 договора о функционировании Европейского Союза (ДФЕС)*2.

Действующее законодательство ЕС предусматривает двухуровневую процедуру утверждения ограничительных мер. На первом этапе Совет единогласно принимает решение в рамках общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) в соответствии со статьей 29 ДЕС.

Имплементация ограничительных мер осуществляется на втором этапе, а ее процедура зависит от характера принятых мер. В случае, если ограничительные меры относятся к компетенции государств–членов (запрет на поставку вооружения, визовые ограничения), то их имплементация осуществляется на национальном уровне. Если же такие ограничения касаются запретов экономического, финансового и иного характера, то их имплементация осуществляется в соответствии со статьей 215 ДФЕС посредством регламентов Совета, принимаемых квалифицированным большинством по совместному предложению Верховного представителя Союза по иностранным делам и политике безопасности, а также Еврокомиссии.

В начале 2014 года в качестве ответа на события на Украине Европейский Союз ввел в отношении Российской Федерации целый ряд санкций, которые можно условно разделить на три группы*3: индивидуальные санкции против конкретных физических и юридических лиц, введенные начиная с марта 2014 года*4; санкции против Крыма и Севастополя, введенные в июне 2014 года*5; антироссийские экономические (секторальные) санкции, направленные против целых отраслей экономики, которые были. введены в июле 2014 года*6 и существенно расширены в сентябре того же года*7.

Наиболее чувствительными для российской экономики, а также отдельных компаний, оказались экономические санкции. Эти меры предусматривали такие ограничения, как:

запрет на продажу, поставку, передачу или экспорт товаров и технологий для военной и нефтяной промышленности;

запрет на импорт и экспорт вооружения из/в Россию (эмбарго вооружения);

запрет компаниям ЕС предоставлять финансовые услуги российским банкам и другие ограничения в финансовой сфере.

При этом был определен конкретный перечень российских компаний в финансовой, нефтяной и военной сферах, на которые распространяются соответствующие ограничения.

По общему правилу, в соответствии со статьей 275 ДФЕС Суд ЕС не имеет полномочий по проверке законности актов Совета, принятых в рамках общей внешней политики и политики безопасности.

Однако указанное правило не распространяется на требования физических и юридических лиц по проверке законности правовых актов Совета, принятых на основании главы 2 раздела V ДЕС, которыми предусматриваются ограничительные меры против физических или юридических лиц.

В связи с этим, целый ряд российских компаний, попавших в санкционный список, обратились в Общий суд ЕС (General Court) с требованием об оспаривании решений и регламентов Совета о введении в отношении них ограничительных мер.

В производстве Общего суда ЕС находятся несколько дел по искам российских компаний («Внешэкономбанк» против Совета, дело T-737/14; «Газпром нефть» против Совета, дело T-735/14; «ВТБ Банк» против Совета, дело T-734/14; «Сбербанк России» против Совета, дело T-732/14; нефтяная компания «Роснефть» против Совета, дело T-715/14). Таким образом, с исками об оспаривании антироссийских санкций обратились нефтяные и финансовые организации.

Исковые требования российских компаний можно условно разделить на четыре группы:

1) об отмене или признании неприменимыми/незаконными отдельных положений Решения Совета ЕС от 31 июля 2014 г.№2014/512/CFSPс изменениями, внесенными Решением Совета ЕС от 8 сентября 2014 г. №2014/659/CFSP в той части, в какой они распространяются на заявителей;

2) об отмене или признании неприменимыми/незаконными отдельных положений Регламента Совета ЕС от 31 июля 2014 г. №833/2014 с изменениями, внесенными Регламентом Совета ЕС от 8 сентября 2014 г. № 960/2014 в той части, в какой они распространяются на заявителей;

3) о возмещении судебных расходов;

4) об исключении компаний из санкционных списков.

Особая роль среди обозначенных дел об оспаривании антироссийских санкций принадлежит делу «НК Роснефть».

Дело в том, что одновременно с подачей иска в Общий суд ЕС еще в ноябре 2014 года, «Роснефть» обратилась в Высокий суд Лондона с иском против Казначейства Великобритании, Министра по делам бизнеса, инноваций и профессионального образования и Управления по финансовому контролю и регулированию об оспаривании отдельных актов британских властей, принятых во исполнение санкционных актов Совета*8.

В соответствии с решениями Совета о наложении санкций, государства-члены обязаны установить ответственность физических и юридических лиц за нарушение санкционного режима. Во исполнение данных положений Министром по делам бизнеса, инноваций и профессионального образования был принят приказ от 02.09.2014 г. № 2357 «Об экспортном контроле»*9, который предусматривает суровое наказание за нарушение антироссийского санкционного законодательства.

Согласно п. 1 (2) Приказа, он распространяет свое действие на всех лиц, находящихся на территории Великобритании, независимо от их гражданства или подданства, а также на лиц, являющихся гражданами Великобритании, но находящихся за пределами страны своей гражданской принадлежности.

«Роснефть» сочла, что британские власти неправомерно установили уголовную ответственность за нарушение санкционных предписаний, поскольку понятия, используемые в указанных предписаниях, не обладают достаточной определенностью.

Представители «Роснефти» обратили внимание на следующие размытые понятия:

1. Понятия «сланцевый» и «глубины, превышающие 150 метров» (ст. 4 Решения 2014/512/ CFSP; ст. 3 и ст. 3а Регламента(ЕС) № 833/2014). По мнению истца, отсутствие единообразия в толковании указанных терминов является нарушением принципа юридической определенности и законности уголовных преступлений.

Однако, британские власти в лице Казначейства Великобритании и Министра по делам бизнеса, инноваций и профессионального образования убеждены в обратном и не считают необходимым давать рассматриваемым геологическим понятиям четкие определения.

2. Понятия «финансирование и финансовое содействие» (financing and financial assistance). В соответствии со ст. 3(1) и ст. 4(3) Регламента (ЕС) №833/2014 без предварительного разрешения запрещается не только поставлять в Россию товары, предназначенные для добычи трудноизвлекаемой нефти, но и оказывать техническую, а также финансовую помощь в отношении поставок этих товаров.

Британские власти утверждают, что под понятие «финансирование и финансовое содействие» помимо субсидий, займов и страхования экспортных кредитов, подпадает обработка платежей банком или другим финансовым учреждением. «Роснефть», в свою очередь, не согласна с данной трактовкой и считает, что власти Соединенного Королевства необоснованно широко интерпретировали рассматриваемые положения. По мнению компании, санкции не должны распространяться на платежные услуги. Кроме того, «Роснефть» подчеркивает, что возможна ситуация, когда европейский экспортер получил разрешение на поставку в Россию товаров, включенных в список запрещенных. Тем не менее, ввиду принятых британскими властями ограничений, поставка будет заморожена, если платеж обслуживается в банке Великобритании*10.

3. Запрет на выпуск глобальных депозитарных расписок (GDR) на акции «НК Роснефть». Дав широкое толкование ст. 5(2) Регламента (ЕС) №833/2014, Управление по финансовому контролю и регулированию (FCA) запретило выпуск любых новых GDR. По мнению представителей нефтегазовой компании, FCA неправильно истолковало регламент, поскольку запрет касается только выпуска глобальных депозитарных расписок на акции, эмитированные после введения санкций, т.е. после 12 сентября 2014 года. Что касается GDR на акции, выпущенные до 12 сентября 2014 года включительно, то на них запрет не распространяется, поскольку такие расписки не подразумевают привлечения нового капитала. «Роснефть» подчеркивает, что британская трактовка ограничений лишает миноритарных акционеров компании возможности выставить свои акции на продажу в форме GDR.

Оспаривая акты британских властей, юристы, представляющие интересы «Роснефти»» в суде, также подняли вопрос законности самих санкций Европейского Союза. Так, по мнению представителей российской нефтегазовой компании, принятие санкционных актов противоречит Соглашению о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и ЕС (СПС)*11, в частности, ст. 52, гарантирующей свободу передвижения капиталов и осуществления платежей между Российской Федерацией и Европейским Союзом.

Кроме того, устанавливая жесткие ограничения в отношении «Роснефти», Совет ЕС должен был мотивировать свое решение, как того требует ст. 296 ДФЕС. В отсутствие обоснования введения санкций в отношении российского нефтяного сектора, и в частности «Роснефти», компания заявляет, что не имела возможности оспорить их правомерность, а значит, была лишена права на справедливое судебное разбирательство и эффективную судебную защиту.

Не согласные с доводами истца, представители британских властей представили суду контраргументы в защиту санкционных актов, принятых Советом ЕС. Одним из таких аргументов стала ссылка на ст. 99 СПС, которая не препятствует принятию одной из сторон мер, необходимых для защиты существенных интересов ее безопасности.

Высокий суд Лондона принял решение воспользоваться правом, предусмотренным статьей 267 ДФЕС, и направил в суд ЕС (The Court of Justice), т.е. высшую судебную инстанцию ЕС т.н. преюдициальный запрос о действительности отдельных положений санкционных актов ЕС*12.

Таким образом, впервые вопрос о действительности ограничительных мер рассматривается судом ЕС в рамках специальной преюдициальной процедуры.

Высокий суд Лондона адресовал суду ЕС четыре основных вопроса, пронумерованных под цифрами 1, 2а, 2b, 3:

1. Имеется ли у Суда юрисдикция рассматривать дело в рамках преюдициальной процедуры при условии, что дело касается Решения Совета ЕС в сфере общей внешней политики и политики безопасности?

В частности, речь идёт о положениях ст. 19(1) ДЕС, которая описывает судебную систему ЕС и устанавливает обязанность государств-членов ЕС обеспечить способы обжалования для осуществления судебной защиты по вопросам права ЕС. В то же время, как было отмечено выше, по общему правилу суд ЕС не обладает компетенцией по пересмотру решений в сфере общей внешней политики и политики безопасности. По мнению Высокого суда Лондона, отсутствие возможности обратиться в Суд ЕС в рамках преюдициальной процедуры по этому вопросу затронет обязательство государств-членов ЕС обеспечить способы обжалования. В этой части Суд также отметил, что ученые в сфере права ЕС поддерживают возможность такого обращения в Суд ЕС, несмотря на обособленность сферы общей внешней политики и политики безопасности.*13

По этому вопросу «Роснефть» считает обращение в Суд ЕС возможным, поскольку ст. 275 ДФЕС предоставляет Суду право рассматривать дело по отдельным вопросам общей внешней политики и политики безопасности (в случае, если такое решение Совета ЕС затрагивает полномочия институтов ЕС). К тому же отсутствие у Суда ЕС юрисдикции по этому вопросу лишит компанию возможности реализовать своё право на судебную защиту против предпринятых в отношении неё мер.

Представители защиты отстаивают позицию, что обращение возможно только на основании ст. 263 (4) ДФЕС, то есть в случае прямого обращения в Общий суд, без использования преюдициальной процедуры.

2а. Являются ли некоторые положения Регламента Совета ЕС 833/2014 и Решения 2014/512/ CFSP недействительными?

В этой части заявители оспаривают отдельные положения Регламента Совета 833/2014, а также Решения 2014/512/ CFSP в части наложения запрета на продажу российским компаниям отдельных товаров, предназначенных для добычи нефти в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе. В частности, в водах глубже 150 метров и в Арктическом регионе. Внушительный список состоит из 30 наименований, запрещённых к продаже, передаче, экспорту любыми прямыми и косвенными способами.

Решение Совета вводит запрет на все финансовые транзакции в отношении ценных бумаг, принадлежащих, в частности, «Роснефть», «Транснефть» и ПАО «Газпром нефть». Этот запрет не касается компаний, учреждённых на основании международного соглашения с Россией в качестве одного из акционеров.

Также, по мнению заявителей, подобные запреты нарушают положения соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС), о чем речь шла выше.

В отношении нефтяного сектора представители «Роснефти» также упрекают ЕС в том, что введённые меры могут способствовать устранению российской компании с рынка ЕС, что предоставит конкурентные преимущества ЕС в этой сфере.

Ответ защиты на эти вопросы по большей части прямолинеен, иногда напоминает эхо и сводится к главной идее о том, что Решение Совета ЕС справедливо и законно, а принятые меры пропорциональны, поскольку это указано непосредственно в тексте.

2b. Является ли установление государством-членом ЕС уголовных санкций за нарушение Регламента Совета ЕС 833/2014 нарушением принципа правовой определённости и принципа nulla poena sine lege certa («нет наказания без установления его в законе»)? В этой части Суду ЕС предлагается рассмотреть вопрос, насколько широко могут толковать государства-члены ЕС требование ст. 8 Регламента об установлении «эффективных, пропорциональных и сдерживающих» видов наказаний за нарушение ограничений Регламента.

По мнению представителей «Роснефти», ни судебная практика, ни сами документы Совета ЕС не позволяют интерпретировать термины «в водах глубже 150 метров» и «сланцевый», поэтому принцип правовой определённости нарушается, а уголовные санкции на национальном уровне вводятся фактически без определения конкретного состава преступления.

3. Включает ли в себя термин «финансовая помощь» из ст. 4(3) Регламента Совета ЕС 833/2014 проведение платежей?

Запрещает ли ст. 5 Регламента операции с глобальными депозитарными расписками в отношении акций, которые были выпущены до 12 сентября 2014 года (то есть до момента наложения санкций)?

Как правильно интерпретировать термины «сланцевый» и «воды глубже 150 метров»?

По возможности Суд в этой части должен будет дать геологическую интерпретацию указанным терминам, поскольку ни в Решении, ни в Регламенте Совета ЕС, ни в предыдущей практике Суда они не пояснены.

Во время слушаний в суде ЕС представитель компании «Роснефть», в целом, поддержал линию защиты, которая была применена ещё в Высоком Суде.

По его мнению, применённые санкции являются несправедливыми и беспрецедентными по своей природе.

Во-первых, это вредит, прежде всего, компании «Роснефть», а не Российской Федерации.

Во-вторых, «Роснефть», не являясь военной компанией, не должна нести ответственность за действия российских властей на Украине.

В-третьих, акционерами компании являются не только российские частные лица и компании, но и зарубежные партнёры, поэтому масштаб санкций неоправданно расширяется, затрагивая компании ЕС (в том числе британскую BР).

В-четвертых, принимая антироссийские санкции, Совет ЕС превысил свои полномочия. Кроме того, эти санкционные акты противоречат статье 52 СПС, гарантирующей свободу передвижения капиталов и осуществления платежей между Россией и ЕС. В частности, представитель компании отметил, что власти Великобритании неверно поняли намерения Совета ЕС, отражённые в решении 2014/512/ CFSP, тем самым применив в рамках своего законодательства более узкий подход, чем предлагалось в Решении. Если бы задачей санкций в отношении «Роснефти» было полное прекращение торговых отношений с Россией, в ЕС был бы инициирован процесс денонсации СПС. А поскольку этого не произошло, то положения СПС о наиболее благоприятствуемом статусе РФ, о свободе передвижения товаров и недопустимости введения торговых ограничений были затронуты незаконно.

В-пятых, деятельность «Роснефти» никак не связана с ситуацией на Украине. Устанавливая жесткие ограничения в отношении «Роснефти», Совет ЕС должен был обосновать, почему именно эта компания должна нести ответственность за ситуацию на Украине.

Кроме того, представитель «Роснефти» поставил под сомнение полномочия Совета ЕС, который фактически принял законодательный акт по вопросу внешней политики, чего делать не имел права. Законодательную природу акта, по мнению представителя, подчёркивает детальность норм, которые приняты в рамках внешней политики, не предусматривающей такой детализации.

Наконец, «Роснефть» признала юрисдикцию Суда ЕС на основании ст. 275 ДФЕС, потому что в противном случае компания будет лишена права на судебную защиту против мер, принятых во исполнение решения в сфере общей внешней политики и политики безопасности.

В качестве вывода представитель высказал мнение, что задачей ЕС было навредить российскому энергетическому сектору, поэтому санкции в отношении компании на самом деле никак не связаны с политикой России в отношении Украины.

Сторона защиты (Великобритания) поддержала основные аргументы, выдвинутые ранее в Высоком Суде Лондона. В частности, они подчеркнули, что значительная доля акций «Роснефти» принадлежит РФ, поэтому санкции в отношении компании напрямую отражаются на Российской Федерации и тем самым достигают своего эффекта.

Необходимо отметить, что уже накопилась определенная судебная практика по оспариванию в суде ЕС европейских ограничительных мер. Причем практике известны положительные решения по таким делам.

Наиболее известными и успешными являются дела об оспаривании санкций со стороны иранских компаний (дело T-496/10*14 Банк Меллат против Совета и дело T-565/12*15 Национальная иранская танкерная компания (НИТК) против Совета).

По обоим делам истцы оспаривали правомерность антииранских санкций, введенных решением Совета 2010/413/CFSP*16 с последующими изменениями в связи с реализацией т.н. иранской ядерной программы.

Иранские санкционные дела рассматривались Общим судом ЕС в соответствии со стандартной процедурой. В этом состоит принципиальное отличие от дела «Роснефти» (С-72/15), которое рассматривается в рамках т.н. преюдициальной процедуры на основании запроса британского суда.

Вместе с тем, по сути, как и в иранских делах, в деле «Роснефти» Суду придется рассматривать вопрос о законности и обоснованности принятия Советом ЕС ограничительных мер в ее отношении.

Рассматривая иски иранских компаний (дела T-496/10 и T-565/12), Общий суд пришел к выводу об отсутствии достаточных оснований считать то, что истцы участвуют в реализации иранской ядерной программы. Соответственно, Совет не имел достаточных оснований для принятия ограничительных мер против заявителей.

Кроме того, Общий суд не нашел доказательств того, что истцы контролируются Правительством Ирана и оказывают ему финансовую поддержку.

В деле Т-565/12 Общий суд отклонил аргумент Совета о том, что факт участия истца в нефтегазовом секторе (основного источника доходов Ирана) не является достаточным основанием полагать, что истец оказывает финансовую поддержку правительству для развития ядерной программы.

В указанных делах Общий суд посчитал, что именно Совет, применяя санкции, обязан раскрыть заявителю доказательства наличия против него обвинений, предоставить время такому лицу должным образом отреагировать, а в случае необходимости Совет сам должен провести необходимую проверку информации, предоставленной государствами-членами и иными лицами о наличии доказательств вины конкретной организации.

Таким образом, анализируя позиции сторон по делу «НК Роснефть» С-72/15 и обстоятельства дела по спорам с участием иранских компаний, можно сделать вывод, что аргументы, используемые иранскими компаниями и «Роснефтью», частично совпадают.

Основная идея Общего суда по иранским делам сводилась к тому, что Совет не представил достаточных доказательств участия заявителей в финансировании и реализации ядерной программы Ирана, из-за которой и были введены санкции. Что касается дела «Роснефти», то можно предположить, что принимая санкции, Совет также не имел достаточных доказательств ее участия в украинском кризисе. Вместе с тем, необходимо отметить, что основанием для включения российских компаний, в том числе «Роснефти», в санкционный список являлась их тесная связь с государством (доля государства в уставном капитале 50% и более). Среди обстоятельств, обосновывающих принятие ограничительных мер в отношении этих компаний отсутствует указание на их прямое вовлечение в украинские события. Основной целью включения данных организаций в санкционный список явилось нанесение вреда российской экономике.

Иными словами, можно предположить, что в рамках дела «Роснефти» Суду достаточно будет установить связь российской нефтяной компании с государством, поскольку целью антироссийских санкций явилось наказание Российской Федерации за «украинский кризис» путем нанесения вреда ключевым участникам российской экономики.

Вопрос же участия РФ в украинском кризисе выходит за рамки компетенции Суда.

Таким образом, можно сказать, что судебная практика по иранским делам будет, несомненно, использована при рассмотрении дела «Роснефти», однако данные дела имеют свои особенности, поэтому иранские санкционные дела вряд ли можно назвать аналогичным делу «Роснефти».

На сегодня по делу «НК Роснефть» завершена письменная, а также устная стадии. В ближайшее время генеральный адвокат должен подготовить свою позицию, после чего судебная палата вынесет решение и приступит к подготовке решения в окончательном виде. С учетом обозначенных сроков окончательное решение по данному делу можно ожидать к августу-сентябрю 2016 года.

До вынесения решения по делу довольно сложно спрогнозировать результат, к которому придет Суд. Стороны подготовили сильные позиции; кроме того, данное дело будет, несомненно, иметь политическую окраску.

Однако с правовой точки зрения дело «Роснефти» является уникальным как минимум по двум основаниям.

Во-первых, это первый случай, когда вопрос санкций рассматривается в рамках специальной преюдициальной процедуры. Во-вторых, вопросы, адресованные суду, затрагивают проблему понимания термина «финансовая помощь» и того, насколько проведение платёжных операций в банке попадают в категорию этой помощи. В этом вопросе у стран-членов ЕС нет единого мнения: Германия выступает за узкую трактовку термина (спорные платежи проходят через немецкие банки), тогда как Франция предлагает включать любые операции с денежными средствами в категорию запрещённых. В-третьих, от решения по данному делу во многом будет зависеть результат исков других российских компаний по оспариванию санкций, рассматриваемых в Общем суде ЕС.

Поэтому в любом случае указанное дело будет иметь важное значение для правоприменительной практики Европейского Союза и, несомненно, станет важным судебным прецедентом.

В.В. ВОЙНИКОВ, доцент кафедры международного и европейского права БФУ им. И. Канта,

А.В. ТУРКИНА, директор центра международного и европейского права БФУ им. И. Канта,

Ю. МАЛЬЦЕВА, магистрант кафедры международного и европейского права БФУ им. И. Канта,

А.С. МАКСИМЕНКО, магистрант кафедры международного и европейского права БФУ им. И. Канта

*1 Договор о Европейском Союзе (в редакции Лиссабонского договора), http://eulaw.ru/treaties/teu

*2 Договор о функционировании ЕС (в редакции Лиссабонского договора), http://eulaw.ru/treaties/tfeu

*3 Подробнее об этом см. Вадим Войников, Анастасия Туркина, Юлия Мальцева. Дело НК Роснефть в суде ЕС. http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=7405#top-content

*4 Council Decision 2014/145/CFSP of 17 March 2014 concerning restrictive measures in respect of actions undermining or threatening the territorial integrity, sovereignty and independence of Ukraine. OJ L 78, 17.3.2014, p. 16-21; Council Regulation (EU) No 269/2014 of 17 March 2014 concerning restrictive measures in respect of actions undermining or threatening the territorial integrity, sovereignty and independence of Ukraine, OJ L 78, 17.3.2014, p. 6–15.

*5 Council Decision 2014/386/CFSP of 23 June 2014 concerning restrictions on goods originating in Crimea or Sevastopol, in response to the illegal annexation of Crimea and Sevastopol OJ L 183, 24.6.2014, p. 70–71; Council Regulation (EU) No 692/2014 of 23 June 2014 concerning restrictions on the import into the Union of goods originating in Crimea or Sevastopol, in response to the illegal annexation of Crimea and Sevastopol OJ L 183, 24.6.2014, p. 9–14.

*6 Council Decision 2014/512/CFSP of 31 July 2014 concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine. OJ L 229, 31.7.2014, p. 13–17. Council Regulation (EU) No 833/2014 of 31 July 2014 concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine, OJ L 229, 31.7.2014, p. 1–11.

*7 Council Decision 2014/659/CFSP of 8 September 2014 amending Decision 2014/512/CFSP concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine. OJ L 271, 12.9.2014, p. 54–57. Council Regulation (EU) No 960/2014 of 8 September 2014 amending Regulation (EU) No 833/2014 concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine. OJ L 271, 12.9.2014, p. 3–7

*8 OJSC Rosneft Oil Co v HM Treasury & Ors. Case No: CO/5379/2014 of 9 February 2015. URL: https://www.judiciary.gov.uk/judgments/ojsc-rosneft-oil-company-v-hm-treasury-others/ (дата обращения: 24.02.2016).

*9 The Export Control (Russia, Crimea and Sevastopol Sanctions) Order 2014. No. 2357 of 2 September 2014. URL: http://www.legislation.gov.uk/uksi/2014/2357/made (дата обращения : 24.02.2016).

*10 «Роснефть» поспорила с британскими властями из-за трактовки санкций. URL: http://www.rbc.ru/business/11/02/2015/54d8dace9a79477984abfdb1 (дата обращения: 24.02.2016).

*11 Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, учреждающее партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и Европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны (заключено на о. Корфу 24.06.1994) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

*12 C-72/15, http://curia.europa.eu/juris/liste.jsf?language=en&num=C-72/15

*13 Case No: CO/5379/2014 of 9 February 2015. URL: https://www.judiciary.gov.uk/judgments/ojsc-rosneft-oil-company-v-hm-treasury-others (# 43-45)

*14 Case T-496/10. Judgment of the General Court (Fourth Chamber) of 29 January 2013. Bank Mellat v Council of the European Union, http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/SUM/?uri=CELEX:62010TJ0496&qid=1416228906371

*15 Case T-565/12. Judgment of the General Court (Seventh Chamber, extended composition) of 3 July 2014. National Iranian Tanker Company v Council of the European Union, http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/ALL/?uri=CELEX:62012TJ0565

*16 Council Decision of 26 July 2010 concerning restrictive measures against Iran and repealing Common Position 2007/140/CFSP, OJ L 195, 27.7.2010, p. 39–73