Финляндия: на пороге трудных времен
Среди стран, которые занимали наиболее жесткие позиции на переговорах с Грецией о решении проблемы её внешней задолженности, была Финляндия.
Возможно, правы те, кто считают, что греческий долговой кризис обострил принципиальные различия внутри стран-членов ЕС вместо того, чтобы их сгладить. Греки, доведённые до отчаяния не срабатывающими раз за разом программами жёсткой экономии, требовали отказаться от этого бесперспективного, с точки зрения их опыта, курса. В этом их ещё робко и пугливо, но во все большей степени поддерживает группа других стран европейского юга, которую, кажется, может решиться возглавить Франция.
Зато северяне продолжают молиться другому экономическому богу по имени жёсткая экономия. Германия, возглавившая битву за показательную порку Греции, как считают многие эксперты, подорвала основы, на которых строится ЕС. Зато у себя в стране канцлер Ангела Меркель и её министр финансов Вольфганг Шойбле взлетели на вершину популярности. Последние опросы населения показывают, что глава правительства, если бы проводились парламентские выборы сейчас, обеспечила бы себе абсолютное большинство в бундестаге, чего в ФРГ не наблюдалось с 1961 года, когда закончился третий срок пребывания Конрада Аденауэра на посту канцлера.
В Финляндии положение сложнее, хотя в некотором роде и показательнее.
В отличие от греков финны всегда придерживались бережливости как безусловной добродетели, предпочитали платить высокие налоги, но обеспечивать более справедливое распределение доходов, следили за тем, чтобы государственные расходы не выходили из-под контроля. Даже в период экономических трудностей, например, в начале 1990-х годов или сейчас, они выступали за жёсткую экономическую политику, избегали бюджетных вольностей и жизни не по средствам.
Показательно, что в ходе парламентских выборов в апреле 2015 года четыре основные партии выступали за продолжение курса жёсткой экономии. Сейчас три из них образовали правительственное большинство и проводят эту линию в жизнь. Против не выступает и главная оппозиционная сила Финляндии – социал-демократы. Единственная парламентская партия, которая требовала от него отказаться – Левый альянс – потеряла 2 депутатских мандата: финны в эффективность такой смены вех не верят.
Однако в экономике Финляндии положение становится все более тревожным, причём в конце тоннеля не видно даже робких проблесков света. Разумеется, до греческих показателей Суоми очень далеко, но дела плохи по объективным, а не только по местным меркам.
Экономического роста нет уже три года. В июне 2015 года безработица достигла 10% самодеятельного населения, что стало наивысшим показателем за 15 лет, причём среди молодёжи она заметно выше, равно как и в бывших центрах высокотехнологичного производства. В 2014 году Финляндия ещё соответствовала одному из маастрихтских критериев, необходимых для участия в единой европейской валюте – госдолг оставался ниже 60% от ВВП. В текущем году она должна выйти из этой категории. Однако тревожен не сам этот факт, но скорость, с которой страна наращивала госдолг: он удвоился за 6 лет! Естественно, рейтинговые агентства лишили Финляндию ее максимального кредитного статуса ААА.
Вместе с тем, там сохраняется североевропейская модель государства всеобщего благоденствия, обеспечивающее высокие социальные стандарты, предпринимательско-профсоюзное партнерство. Так, за последние 5 лет рост зарплат почти вдвое опережал темпы инфляции. Финны также готовы платить ещё более высокие налоги, но сохранить существующую систему перераспределения благ в пользу большей социальной справедливости.
Эти процессы усиливались двумя крайне неблагоприятными факторами. Первый – проблемы флагмана финского хай-тека компании «Нокиа», оборот которой снизился с 29,2 миллиарда евро в 2004 году до 12,73 миллиарда евро в 2014 году. Закрытие производства в городе Сало, которое было символом финской электроники, становится теперь символом упадка отрасли. Второй фактор – развязанная санкционная война с Россией, от которой очень пострадали экспортные отрасли экономики Финляндии. В антироссийской риторике политики в Хельсинки, конечно, не доходят до истерик польско-прибалтийского уровня, но там не склонны проявлять слабину в следовании брюссельскому курсу в отношении Москвы.
Как выбраться из создавшегося положения, пока события не вырвались из-под контроля? Финляндия, как ранее Греция и другие страны, обнаружила, что не может прибегать к классическому методу – девальвации. Пребывание в валютном союзе теоретически исключает такую возможность, а отцы-создатели евро не предусмотрели возможности подобных экономических проблем в странах-членах. Кстати, в 1990-е годы экономический кризис Финляндия преодолела именно путем девальвации тогдашней национальной валюты – финской марки.
Правительственная коалиция может предложить соотечественникам только программу экономии средств. Строго говоря, на апрельских выборах она получила на это мандат избирателей. Опубликованная в конце мая правительственная программа ставит задачу достижения к 2030 году 10-миллиардной экономии бюджета. Под нож пошли все расходные статьи – от административных трат до здравоохранения, от образования до программ гуманитарной помощи.
Пока внутренний социально-политический баланс в стране это не нарушает, однако изменения в национальном политическом пейзаже уже очевидны. Объектом массового недовольства становится не политика жёсткой экономии, как во многих других странах ЕС, а европейская интеграция в её нынешнем виде. Пример? Проведённый в июле 2015 года по заказу газеты «Илталехти» опрос населения показал готовность половины опрошенных к выходу страны из еврозоны! А успех на выборах антиевропейской партии «Истинные финны» (ныне просто «Финны»), которая неожиданно пришла второй и теперь вошла в правительство?
Таковы, видимо, финские особенности начавшегося переформатирования основ брюссельского консенсуса в ЕС.
Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ