или «Мы хотим остаться теми, кто мы есть»
Сколько копий сломано, стрел выпущено и щитов расколото на благодатных землях в сердцевине Европы, которые в X веке были дарованы графу Зигфриду, вассалу германского короля! Несть им числа! Каких только воинственных рыцарей, жадных до наживы и территориальных приращений, не знал замок, венчавший скалу Бокк, и окрестности, названные вслед этому укреплению Люцилинбурхук, что в переводе значит «маленькая крепость». Постепенно имя видоизменилось, и явился на свет город Люксембург.
За этот лакомый кусок воевали отчаянно и, увы, регулярно. Им поочередно владели бургундцы, испанцы, французы, австрийцы, пруссаки, и по их милости горожане, если верить статистике, 22 раза оказывались на осадном положении. Под владычеством испанской короны край был опустошен: юношей забирали в рекруты и нередко отправляли в заморские колонии по ту сторону Атлантики, крестьянские дворы облагали непомерной данью, несогласных пытали инквизиторы в рясах. Чума и природные невзгоды усугубили разор. Кто мог, бежал в поисках лучшей доли на чужбине.
Ряд историков полагают, что неисчислимые войны отбросили этот край на двести лет назад в его развитии. Мне кажется, что если принято говорить о «сырьевом проклятии», то не менее справедливо отметить «географическое проклятие», когда вокруг обитают более сильные и корыстолюбивые соседи.
Но, как и всё в этом подлунном мире, история имеет и темную, и светлую сторону. Напасти не вечны. Испытания закаливают. Из смешения племен складываются жизнеспособные нации. Самоочевидность этих истин подтверждается примерами из учебников. Люксембург – не исключение.
Своим вторым рождением, но уже в качестве относительно самостоятельного государственного образования, Люксембург обязан Венскому Конгрессу, который подвел черту под бойней, учиненной «корсиканским чудовищем», и произвел фундаментальную перекройку границ в Европе. С тех пор 9 июня 1815 года – точка отсчета, указанная в метрике страны.
Кстати, к биографии герцогства приложила руку незаурядная личность. «Лукавый царедворец» (вспомним пушкинского «Бориса Годунова»). Циничный интриган, подвизавшийся на поприще дипломатии. Неуёмный мздоимец. Сластолюбивый любовник. Епископ-расстрига, признававшийся одной актрисе в ее будуаре: «я не выношу церковь». Наконец, гурман и бонвиван. Как вы могли догадаться, это Шарль-Морис де Талейран-Перигор.
Про Талейрана известно, что он был весьма чувствителен к «металлическим аргументам». Бытует версия, вполне правдоподобная, что он лоббировал, как сказали бы сегодня, интересы государств, которые либо хотели «прирезать» себе кусочек чужой земли, либо сохранить нажитое. Голландцы, люди купеческого склада ума, не мелочились: за то, что Талейран выгодно для них начертил границы Люксембурга, ему «занесли» 15 тысяч фунтов стерлингов.
В итоге Люксембург, хотя и был провозглашен Великим герцогством, превратился в личное владение Виллема I, короля Нидерландов из династии Оранских-Нассау, а попутно пристёгнут к Германскому союзу из 39 мелких княжеств. Цель? Служить буферной зоной и гасить возможный новый всплеск галльского экспансионизма. Такая вот геополитика XIX века.
Позднее, когда вновь схлестнулись два давних соперника – Франция и Пруссия, претендовавших на обладание этим стратегическим пятачком, а Бельгия и Нидерланды бесконечно препирались по поводу демаркации границ, пришлось созвать Лондонскую конференцию великих держав. Порешили: превратить Люксембург в «навечно нейтральную» страну.
Третье по счету рождение государства на перекрестке западноевропейских дорог стало, как пишет уже в наши дни люксембургская газета «Котидьен», «результатом многих дипломатических компромиссов». Эта попытка урядить споры, длившиеся столетиями, была успешна, а польза огромна.
Достаточно привести такой довод: миролюбивое, по воле европейских держав, герцогство вместо того, чтобы делать войну, начало делать деньги, на практике демонстрируя, каким может быть «отдача от мирного существования». Таким образом удалось преодолеть и избыть накопившийся за столетия страх и стресс, заложенный чуть ли не в генный код люксембуржцев.
Череда библейских по масштабу неурядиц, выпадающих на долю нации, что поначалу замедляет мыслительные процессы и жизненную активность в целом, затем делит общество на две категории: победителей и побежденных. Психологи обычно выделяют две инстинктивные реакции человека на опасность: либо сражаться, либо бежать. Те из обитателей люксембургских земель, кто не эмигрировал в США и Канаду, а таких было немало, выбрали первый путь – сражаться, чтобы выжить. И они победили.
Страны подобны городам. А что ни город, то норов, читай – особый характер, темперамент, склад мышления и образ жизни. Люксембуржцев, на долю которых выпадало угнетение в условиях оккупации, обеднение в качестве третьеразрядного вассала, унижение в роли буферной зоны между враждующими державами, жернова истории перемололи в муку высшего сорта. Напасти закалили. Коренные жители, чьи предки до семи колен жили здесь, окрепли, обрели жизнестойкость, сочетая в себе твердость и гибкость.
Напоминанием о беспокойном прошлом служат, на мой взгляд, два овеществленных символа, своего рода, племенных тотема. У Люксембурга есть покровительница: Богоматерь-Утешительница всех скорбящих, чье изображение находим в жемчужине барочной архитектуры, кафедральном соборе Нотр-Дам, возведенном в XVII веке. Другой объединительный символ – это обелиск в центре столицы с изречением на языке летцебургеш: «Мы хотим остаться теми, кто мы есть». И это – выстраданный девиз.
Светлана ФЕДОТОВА,
CEO, управляющий директор
East-West United Bank в Люксембурге