Глобализация дала человечеству и каждому из нас очень много. Чертовски много. Всем она раздала дорогие, бесценные подарки. Человечеству из пустой схемы, выдумки, абстракции позволила превратиться во что-то очень конкретное. Зримое. Реальное. В его интересах мы сейчас действуем все более решительно. Перестраиваем модели социально-экономического развития. Выдвигаем на первый план заботу об экологии. Боремся против изменения климата.

Целым группам стран и народов дала возможность вырваться из беспросветной нищеты, отсталости, бедности[1]. Открыла перед ними новые горизонты. Помогла поверить в себя. Ощутить гордость за свои свершения. Свою историю. Культуру. Настоящее и будущее. Убедиться, что они ни в чем не хуже других. Ни в чем им не уступают. Сейчас на коне быстро растущие экономики второй волны. Они сосредоточены в основном в Юго-Восточной Азии. По прогнозам Центра международного развития Гарвардского университета, на подходе третья волна быстро растущих экономик – ими станут страны, омываемые водами Индийского океана[2].

Все мы и каждый в отдельности получили доступ к культурным и интеллектуальным кладовым мира. Прямой. Непосредственный. Ни от кого не зависящий. К любой информации, в которой мы нуждаемся, или которая нам интересна. К самым различным точкам зрения. Привычным. Чуть иным. Противоположным. Неожиданным. Расширяющим кругозор и позволяющим ни от кого не зависеть в своих суждениях.

Приобрели неограниченное количество знакомых. Во всех странах. На всех континентах. Близких по духу. По увлечениям. В переписке, в общении с которыми стали проводить все больше времени. Тогда, когда захочется. Когда возникла пауза. Когда загорелось. Связываясь молниеносно. Разговаривая друг с другом сколько душе угодно. С полным эффектом присутствия. И почти бесплатно.

Несказанно выиграли в качестве предоставляемых услуг, когда не выходя из дома, не вылезая из машины, не сходя с места, не портя себе нервы и палец о палец не ударяя, можно получить чуть ли не все необходимое и приобрести все, что пожелаешь. Любые справки, нужные тебе от государства. Сведения, которые вдруг потребовались. Советы. О том, как устроиться на работу. Куда пойти учиться. На что потратить свободное время. Как добыть деньги и чем на них разжиться.

Перелив технологий преобразил нашу планету. Ее опоясали сети скоростных железнодорожных и автомагистралей. Унизали небоскребы. Самые отдаленные некогда аграрные регионы соединили между собой производственные цепочки. Принципиально иной характер приобрело размещение производительных сил. Делокализация производств в целях снижения издержек привела к тому, что они сосредоточились в новых индустриальных странах, в быстрорастущих экономиках. Последние стали новыми фабриками планеты. Центрами подготовки кадров. Новыми торгующими нациями.

Но никогда никакие крупные социальные сдвиги не сопровождаются одним только позитивом. На гигантских счетах истории много костяшек глобализация отбросила и в сторону негатива. Попарт, декадентство и философия потребления железным катком прошлись по традиционным и коллективистским обществам и культурному разнообразию. Повсеместно восторжествовали однотипность, усредненность, мировые бренды, а не ценности. Будь то в кинематографе, на сцене и в магазинах или в семейной жизни, поведенческих императивах и социальной иерархии.

Большая плеяда развивающихся стран подтянулись к развитому миру. Вместе с тем, в целом вновь повсюду в мире углубилось неравенство[3]. Между богатыми и беднейшими слоями общества. Причем и в глобальном, и национальном разрезе. Даже в такой, вроде бы, преуспевающей стране, как Соединенные Штаты Америки (чем, кстати, объясняется сопротивление новым масштабным проектам создания зон свободной торговли[4]).

Попытки для отвода глаз ограничить заоблачные бонусы банкиров и высших управляющих с треском провалились. А вот политика замораживания и снижения заработной платы, пенсионных и других социальных выплат, вообще социальных расходов государства, выхода из кризисов за счет обездоленных и наиболее уязвимых слоев населения, напротив, сделалась нормой. Прежде всего, в развитых странах, в том числе большинстве членов Организации экономического сотрудничества и развития. Вследствие этого произошла относительная «китаезация» их, а соответственно и мировой экономики (при которой конкурентоспособность обеспечивается не за счет роста производительности, а давления на рынок труда и его иезуитской либерализации с одновременным свертыванием гарантий, некогда предоставлявшихся обществом всеобщего благоденствия).

Свобода движения капиталов и их репатриации, предоставление услуг и переброска производств, беспрепятственная международная торговля, снижение и снятие всяческих и всевозможных барьеров на ее пути достигли беспрецедентных масштабов. Экспортоориентированные отрасли производства и предоставления услуг, росшие все эти годы опережающими темпами с опорой на государственное субсидирование и другие формы поддержки, достигли феноменального расцвета. Вместе с тем, столь же высокими темпами, без какой-либо оглядки на социальные последствия и косвенные экономические потери, они уничтожали местное, так необходимое населению мелкотоварное производство, приспособленное к локальным нуждам и специфике. В результате повсюду в мире стали не только создаваться, но и массово гибнуть в страновом разрезе целые отрасли и подотрасли производства, сельского хозяйства, сферы услуг, исчезать целые социальные кластеры общества, рваться семейные, социальные связи и связи между поколениями. Безработица среди отдельных категорий и групп населения местами достигла 50%, а то и превысила этот недопустимо высокий показатель.

Мировая экономика утратила устойчивость. Безудержный перелив кризисов через национальные границы, дикие дисбалансы, спекулятивные пузыри сделались обыденным явлением. К разрушительным всплескам товарного перепроизводства добавились валютные войны, финансовые махинации планетарного масштаба, односторонние ограничительные практики, войны на уничтожение ради доступа к ресурсам и медийные кампании дискредитации конкурентов. Даже таких, казалось бы, безобидных, как Люксембург.

Таким образом, итог неоднозначен. Глобализация дала очень много. Всем. Одновременно она породила немало проблем. Повсюду. Повсеместно. Однако негативно она была воспринята, как ни странно, элитами и населением развитых стран. Не развивающихся, борющихся за выживание. Страдающих от ценовых диспропорций и вынужденной монокультурности экономики. Подвергающихся внешнему диктату. Разграбленных десятилетиями колониального владычества. Загнанных в нищету и отсталость, из которых неимоверно сложно выбраться. А именно развитых.

Переводя грязные, трудоемкие и энергозатратные производства на периферию, устремляясь в поисках неслыханных барышей туда, где рабочая сила оставалась максимально дешевой, а на местные власти всегда можно было прикрикнуть или посадить их на кошт, многонациональные (транснациональные) корпорации развитого мира исходили из нескольких, вроде бы, самоочевидных соображений.

Первое. Мы хозяева жизни, считали они. Мы установили такие правила игры, которые нам выгодны. Обслуживают наши интересы. Отвечают нашим представлениям о том, как все должно быть. Если что-то изменится, только от нас зависит, как их по-новому трактовать или скорректировать. Соответствующие национальные, наднациональные и международные рычаги в наших руках. Пока все остальные, пока наши конкуренты по ним играют, мы сохраняем контроль над мировой экономикой, миром финансов, экономическим, технологическим и инновационным развитием. Маржа от разбросанных по свету производственных цепочек, а, значит, и львиная доля прибылей от любой экономической деятельности, вне зависимости от того, где она осуществляется, остаются у нас.

Второе. Мы ушли далеко вперед по сравнению со всеми остальными. По качеству и уровню жизни. Накопленным богатствам и знаниям. Системности нашего общества и наших экономик. Эффективности всего того, что мы делаем. Включая оказание влияния на окружающих и лоббирование наших интересов. Устойчивости к внешним воздействиям, даже шокового характера. Мы настолько оторвались от других, всех тех, которые не мы, что им нас никогда не догнать. Разрыв не преодолеть. Если же кому-то единично это удастся (перед глазами пример Японии, Южной Кореи, Сингапура, Тайваня), то только за счет превращения в нас и согласия быть такими, как мы. В таком случае мы безболезненно кооптируем их в свои ряды и лишь выиграем от этого.

Третье. Миром правят деньги. Настоящие деньги есть только у нас. У остальных – суррогаты. Мир финансов давно оторвался от реального сектора. От него не зависит. Живет своей особенной жизнью. Он плодится и разрастается нам на пользу. Мы его хозяева. Мы безраздельно господствуем в этом мире. Пока такая ситуация сохраняется, а мы приложим все усилия к тому, чтобы так было всегда, сохранится и наше господство над мировой экономикой в целом.

Четвертое. Доля железок (станки, оборудование, помещения и т.д.) и человеческого труда в создаваемой потребительской стоимости – товарах и услугах – незначительна. Гораздо больший вклад дают бренды, ноу-хау, права интеллектуальной собственности (патенты, авторские права, торговые знаки и пр.). В этом заключается принципиальное отличие современной экономики от того, что было когда-то. Мы об этом позаботились. Бренды, ноу-хау, права интеллектуальной собственности – это все у нас. У нас они и останутся. Других мы будем к ним подпускать только в той степени, в какой это соответствует нашим интересам. Плюс и фундаментальная наука, и грандиозные научные проекты, и ведущие мировые университеты и лаборатории – все, что генерирует новые знания, обеспечивающие инновационное развитие и создание экономики будущего, тоже сосредоточено у нас. В этих условиях отдать черновую работу – всякие там трудоемкие старые производства выгоднее другим.

На самом деле это не просто соображения, предположения или аксиомы. Это бесспорные истины. Конечно же, вступая в предыдущую фазу глобализации, США, ЕС, другие страны ОЭСР и их ТНК занимали господствующие высоты в мировой экономике, во всех ее составляющих. Они и сейчас сохраняют лидерство. Кто же будет спорить.

Однако отнюдь не такое безусловное, как раньше[5]. Гораздо менее впечатляющее. Более того, уязвимое. Когда прежнего пиетета нет и в помине. Конкуренты теснят, отвоевывая одну позицию за другой. Рейтинги рисуют печальную картину постепенного, но постоянно прогрессирующего перераспределения экономического могущества. Прямым выражением которого стал переход ряда полномочий и влияния от G7 к G20, а ведущие державы пригласили потесниться даже в таких святая святых развитого мира, как Всемирный банк и Международный валютный фонд. И будущее выглядит отнюдь не таким радужным, как в прошлом.

Произошла «ошибка», «сбой» в функционировании того механизма мировой экономики, который был запущен развитым миром. Для него неожиданный, незапланированный и неприятный. Выяснилось, что правила игры, придуманные им для себя, по крайней мере в какой-то достаточно существенной их части, в состоянии неплохо обслуживать интересы и развивающегося мира, в особенности их авангарда – быстро растущих экономик. Способствуют переливу капитала туда, где инвестиции способны дать относительно более высокую отдачу. Позволяют уверенно и агрессивно использовать такие естественные преимущества, как огромные стремительно расширяющиеся рынки, еще только ждущие своего насыщения. Недооцененные активы. Сотни миллионов молодых людей, жаждущих прорваться наверх, готовых на любые жертвы, лишь бы преуспеть. Динамика, генерируемая догоняющим развитием, которое в какой-то момент перестает быть догоняющим и превращается в альтернативную модель развития. Предоставляют им возможность побороться за все увеличивающуюся часть мирового пирога, за то, чтобы маржа доставалась новичкам пропорционально их вкладу, а не как-то иначе. Дают доступ к будущему тем, кто не считаются своими, в той же степени, что и своим, или почти.

Все это потому, что предыдущая фаза глобализации носила стихийный, неуправляемый характер. Она шла как получится. Как своего рода броуновское движение. При котором все игроки рынка пользовались колоссальными возможностями для маневра и бесконечными гибкостями, предоставляемыми диверсифицированной, децентрализованной мировой регулятивной системой. А всевозможные ограничения и унифицированные стандарты не сковывали их больше необходимого и приемлемого для всех.

Не важно сознательно или непреднамеренно, без какого-либо философского или политологического осмысления происходящего и выработки специальной стратегии, но Соединенные Штаты и Европейский Союз пришли к выводу, что со сложившейся ситуацией надо кончать. Следует переформатировать глобализацию. Сделать это таким образом, чтобы она вернула им былые преимущества и лидирующую роль. Дала им дополнительные выгоды, которыми они пользовались ранее. Позволила все переиграть.

Соответственно они решили заменить стихийную глобализацию на управляемую. Не выступая против нее, не противопоставляя себя объективным процессам, перевести ее в принципиально другое русло. В этом, если абстрагироваться от частностей, заключается основной смысл переговоров о создании Транстихоокеанского (экономического) партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). Их формирование призвано поменять нынешние правила игры в мировой экономике. Внести в них гораздо больше жесткости и ограничений, заимствованных из евро-американской модели социально-экономического развития. Заставить играть по ним, по этим переиначенным правилам и участников сообществ, и всех остальных, оставленных за бортом. В том числе Китай. В первую очередь Китай.

Официальное объяснение предназначения ТТП и ТТИП, даваемое властями США и ЕС, конечно же, другое. Ни о каком управлении глобализацией в нем речи не идет. Ни-ни. Даже по касательной. Как можно. Хотя в окружении официальных лиц и проговариваются[6]. Утверждается, что переговоры по ТТП и ТТИП полностью вписываются в общемировой тренд. Ничего такого особенного в них нет. Соглашений о свободе торговли между различными игроками десятки, если не сотни. Только что ЕС согласовал такое же масштабное, как ТТИП, соглашение с Канадой. Никакого особенного ажиотажа оно не вызвало.

Свободная торговля выгодна всем – бизнесу, обществу, потребителям. Снижение таможенных пошлин, административных и иных барьеров, усиливая конкуренцию, обеспечивает более рациональное использование ресурсов. Повышает качество производимых товаров и предоставляемых услуг. Сбивает цены. Постепенное движение в сторону свободы торговли – основная задача, поставленная перед Всемирной торговой организацией. Прорывным в этом отношении должен был стать Дохийский раунд многосторонних переговоров. Однако он зашел в тупик. Выйти из него не удается уже на протяжении многих лет. Поэтому США и ЕС вынуждены были пойти несколько другой дорогой к достижению тех же самых целей, к которым стремится ВТО.

К тому же глобальный экономический кризис создал завалы на пути движения к свободной торговле – он возродил слегка уже позабытые протекционистские практики. Их нужно расчистить. Для этого, в том числе, и понадобились ТТП и ТТИП. Поэтому их вообще можно позиционировать как инструмент борьбы с универсальным злом, которым является протекционизм.

Другой резон, которым объясняется запуск переговоров о ТТП и ТТИП, состоит в необходимости адаптации регулятивных механизмов международной торговли к новым реалиям, создаваемым научно-техническим прогрессом. Изменений масса. Законодатель за ними не успевает. Но жизнь не может стоять на месте. Интернет, электронная торговля, новейшие информационно-коммуникационные технологии революционизируют сферу производства товаров и предоставления услуг, заставляют по-новому взглянуть на некоторые вещи. Этим нуждам и отвечают ТТП и ТТИП.

Ну и еще один резон, без которого картина была бы недостаточно полной. США и ЕС всегда были законодателями мод в области мировой торговли. Они основные торгующие нации. У них (что верно только частично) самые открытые экономики. Они привыкли брать ответственность на себя. Подавать пример другим. Вести за собой. Быть первопроходцами. Вот и в этом случае они не могли отойти в тень и бросить мировую торговлю на произвол судьбы. Они должны, они просто обязаны были вновь взять ответственность на себя. Выступить лидерами в области нормотворчества и установления стандартов.

Из всех этих официальных разъяснений только указание на жажду лидерства является достоверным. Все остальные – либо откровенный пиар, либо очевидное передергивание. Ведь фокус в том, что ТТП и ТТИП вовсе не о свободной торговле. Тематика снижения пошлин и отмены эквивалентных барьеров является для них второстепенной. Они в первую очередь о взаимном признании технических стандартов и сближении регулирования. А это совершенно другая история. В прокрустово ложе ВТО ее никак не вставить.

По поводу же преодоления тупика, в который загнана ВТО, – вообще смех. Очевидно же, что односторонние договоренности подрывают ВТО, а не спасают ее. Представляют собой попытку навязать решения, по которым не удалось найти консенсус. Которые встретили отпор со стороны большинства членов ВТО. Более того, подчеркивают авторы «Файнэншл Таймс», ломают уже сложившиеся производственные цепочки[7].

Есть проблема и с обоснованностью аргументов о стимулировании конкуренции. Авторы известной работы «НАФТА: договор в пользу того, кто сильнее»[8] объясняют. На практике никакого сближения технических стандартов не происходит. Компании, господствующие на рынке или обладающие большими лоббистскими возможностями, заставляют остальных переходить на свой стандарт. В результате их позиции на нем серьезно усиливаются. Более слабые, которые при других обстоятельствах могли бы успешно побороться за свои ниши, сходят с дистанции. Как следствие, никакого усиления конкуренции не происходит. Рынок приобретает деформированный олигопольный характер со всеми свойственными ему хорошо известными недостатками[9].

По поводу же большого скачка к свободной торговле, подготавливаемого переговорами о ТТП и ТТИП, эксперты напоминают о том разрушительном эффекте, которым он чреват. На основе изучения большой подборки исторических примеров они показывают, что постепенно двигаться по пути реформ гораздо разумнее и эффективнее. Государства нельзя запеленывать унифицированными и гармонизированными нормами. Чрезмерное поощрение экспорта ведет к накоплению взрывоопасных дисбалансов. Движение в сторону либерализации торговли обязательно должно сопровождаться укреплением социальных механизмов демпфирования вызываемых им негативных побочных явлений[10].

Однако истеблишмент США и ЕС даже и не скрывает, что официальные резоны – скорее, ширма. Так, для отвода глаз. Истинные – совсем другие. Они лежат в иной плоскости. Главный из них заключается в том, чтобы вернуть себе историческую инициативу. Вырвать ее из рук быстро поднимающихся экономик и, прежде всего, Китая. Развернуть тенденцию к перераспределению экономического могущества в свою пользу. Решить эти задачи регулятивными методами. Договорившись между собой, навязать всему остальному миру новые правила игры, новые нормы, в соответствии с которыми будет функционировать экономика планеты. Не допустить, чтобы страны Юго-Восточной Азии, Китай и его партнеры опередили в этом плане развитый мир.

Отсюда и постановка вопроса в геополитической или, пользуясь последними терминологическими изысками, в «геоэкономической»[11] плоскости о том, что ТТП и ТТИП – вопреки своему предмету, лишь частично о либерализации взаимной и мировой торговли. В действительности они о том, кто будет главенствовать в определении ее правил, а с их помощью и в мире в целом. Недаром самое активное участие в лоббировании ТТП и ТТИП принимают американские военные, американские генералы и военно-промышленный комплекс. В своих обращениях к президенту США они настаивают на скорейшем их заключении. На форсировании переговорного процесса. На его обязательном успешном завершении по той очевидной для них причине, что оба партнерства носят отнюдь не только экономический характер. По своему значению они далеко выходят за сферу собственно экономики. Почему – что в обращении, естественно, не разъясняется – читай выше.

Сами западные комментаторы, в том числе работающие на «Файнэншл Таймс», уверяют, что все разглагольствования о том, будто бы снятие барьеров в торговле «между странами Тихоокеанского региона ускорит их процветание», не более, чем предлог. Ширма. Сказочка для дурачков. На самом деле, в прицеле – Китай. Переговоры о создании ТТП – залп по предлагаемой Пекином альтернативной модели социально-экономического и политического развития[12].

Заверения о том, что США будто бы хотят лишь взаимно открыть рынки для фермеров, пресечь валютные войны и добиться безусловного соблюдения прав интеллектуальной собственности, отмечают они, – тоже мишура. Истинная мотивация руководства обоих экономических гигантов региона – США и Японии – совершенно другая. Она стратегическая. Геополитическая. Какая угодно, но не связанная собственно со свободой торговли. Если бы дело обстояло иначе, зачем было бы не допускать Пекин к переговорам. Стараться изолировать его.

Гораздо честнее, по их мнению, выглядят последние признания президента США Барака Обамы, прозвучавшие со страниц американской газеты «Уолл-стрит-джорнел». Вот они: «Если не мы напишем правила, Китай напишет их… Нас выкинут… Мы не хотим, чтобы Китай воспользовался своими размерами, дабы подминать под себя другие страны региона»[13]. С другой стороны Атлантики звучат примерно такие же слова. Выступая на очередном ежегодном Европейском бизнес саммите, проходившем в Брюсселе 6-7 мая, бывшая член Европейской Комиссия, избранная коллегами по Европейскому Парламенту докладчиком ЕП по ТТИП, Вивиан Рединг настаивала, что договор позволит двум крупнейшим экономикам мира писать собственные правила для мировой торговли, при том понимании что торговая политика выходит далеко за рамки собственно экономики[14].

О том что, если не они, то тогда, якобы, Китай будет устанавливать правила игры в международной торговле и т.д., не скрывая, заговорили после того, как 57 стран, включая почти всех союзников Америки, с готовностью откликнулись на приглашение Китая стать соучредителями Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) вопреки завистливому, неловкому и непродуманному противодействию США, Канады и Японии (как их действия определила «Файнэншл Таймс»[15]). Это событие было расценено некоторыми западными экспертами как закат эры американского владычества в мировой экономике. Ведь если США хозяйничают во Всемирном банке, ЕС – в МВФ, то Китай будет – в АБИИ. Если ВБ и МВФ дают политически обусловленные кредиты без какой-либо привязки к местной специфике, подчеркивают китайские специалисты, то АБИИ будет руководствоваться исключительно экономическими соображениями[16].

Если раньше Вашингтон и Брюссель были в состоянии финансово поддерживать другие страны и мировую экономику, то сейчас – Пекин. Он обеспечит 50 млрд долл. из 100 млрд долл. уставного капитала АБИИ. Непосредственно вложит 40 млрд долл. в обустройство «шелкового пути». Передаст 32 млрд долл. Китайскому банку развития и 30 млрд долл. Китайскому банку экспортно-импортных операций[17].

Но в таком альтернативном развитии виноваты только сами западные страны. Пекин вполне мог бы работать на равной основе и через институты Бреттон-Вудской системы. Ему не дают. На Китай уже сейчас приходится 12% мирового ВВП. Однако у него только 3,8% голосов в ВБ и МВФ. У Франции и Великобритании – по 4,3%, хотя в экономическом плане они втрое меньше. У США – право вето. Однако реформу институтов Бреттон-Вудской системы, состоящую в их адаптации к изменившимся реалиями, никак не сдвинуть с места[18]. Китайским резонерам вторит «Файнэншл Таймс». Конечно же, считает она, Западу надо быть все время рядом и вместе с Китаем, чтобы под его благотворным влиянием своими действиями он «укреплял принципы, лежащие в основе» нынешнего мирового экономического порядка. Только так[19].

После того как табу было снято, об истинном предназначении ТТП и ТТИП как само собой разумеющейся вещи, со ссылкой на Барака Обаму или от своего имени, стали говорить и писать все подряд. Так в большом подвале, посвященном этой проблематике, на страницах популярной французской газеты «Монд» один из ведущих ее комментаторов ни о каком другом резоне для их создания даже и не упоминает. Он лишь констатирует, что целевая направленность обоих экономических проектов состоит в следующем: «подчинить своим нормам остальную часть планеты «, не допустить, чтобы это сделал Китай, «только на более низком уровне», «сохранить американское лидерство в зоне Атлантики и заново подтвердить его перед лицом Китая в Тихоокеанском регионе»[20].

Если называть вещи своими именами, режет правду-матку его американский единомышленник, старший советник кабинета консультантов Вашингтонской Группы транснациональной стратегии[21], речь идет об увековечивании правил западной цивилизации и принуждении жить по ним всего остального мира[22]. Хотя, надо отдать должное, о том, что Европейский Союз слабоват, теряет позиции, в одиночку ему не выжить, единственное спасение для него – «лечь под США», говорилось и писалось с начала переговоров о ТТИП в 2013 г.[23]

Еще дальше своих боссов идут идеологи, обслуживающие Белый Дом и стремящиеся влиять на его политику. Так, Роберт Блэквил и Эшли Теллис[24], авторы одного из последних докладов американского Совета по международным отношениям[25], прямо заявляют о том, что длительные усилия по интеграции Китая в либеральный международный порядок имели чудовищные последствия и привели к результатам, прямо противоположным желаемым: китайская мощь угрожает ныне американскому «лидерству в Азии». Поэтому они настоятельно рекомендуют США привязать к себе страны региона системой преференциальных и иных соглашений, которые сделали бы их взаимодействие с Китаем менее выгодным и вообще всячески осложнили его, в чем, по всей видимости, смысл ТТП и заключается.

Параллельная ТПП мера, уже одобренная американским Сенатом 14 мая 2015 г. при одновременной поддержке и демократов, и республиканцев, законодательно закрепляет необходимость активизировать борьбу с теми странами, которые будут уличены в манипулировании обменным курсом национальной валюты[26]. В Конгрессе не скрывают, что имеют в виду Китай. Хотя ударит оно первым делом, похоже, по Японии[27]. Согласно отстаиваемому ими видению, договор о ТТП в обязательном порядке должен запрещать такое манипулирование и предусматривать проведение расследований на основании жалоб американских компаний об искусственном занижении третьими странами экспортных цен с помощью снижения курса национальной валюты в целях введения компенсационных таможенных пошлин.

Подтверждением преимущественно политического и военно-стратегического характера ТТП является позиция Японии. Сначала под давлением традиционных внутренних лоббистов, главным образом сельхозтружеников, не разоряющихся только благодаря государственным дотациям, Токио хотел остаться вне переговоров. Однако опасения по поводу нарастающего доминирования Китая в регионе, подпитываемые западными союзниками, и углубляющиеся противоречия, вызываемые, в том числе, незатихающими территориальными спорами с ним[28], заставили его пересмотреть свою точку зрения[29]. Премьер-министр Синдзо Абэ превратился в самого энергичного сторонника ТТП. Выступая на встрече с Конгрессом в рамках недавнего визита в США, он акцентировал, что ТТП прежде всего о «демократии и свободе». Он имеет в первую очередь «стратегическое значение»[30].

Однако сдерживать Китай таким образом, утверждают комментаторы «Файнэншл Таймс», уже поздно. Ничего не получится. Американцы слишком долго запрягали. Да и сейчас мешкают. К тому же и мягкой силы у них поубавилось. За годы (хаотичной) глобализации Китай превратился в «опорную экономику» Азии «со всеми вытекающими из этого политическими и стратегическими последствиями»[31]. Он крупнейший торговый партнер большинства стран, приглашенных в ТТП. В том числе и той же Японии, а также Сингапура и Австралии. Да и объем экономических связей между Китаем и США – зачинщиком ТПП – по-настоящему гигантский. Кроме того, Китай – крупнейший торговый партнер двух других ведущих экономик мира, расположенных в Азии, но оставленных США за бортом переговоров о ТТП. Речь об Индии и Южной Корее.

Да, у Дели с Пекином напряженные отношения. Как у последнего и с многими другими азиатскими странами. Однако это не помешало только что премьер-министру Индии Нарендру Моди во время визита в Китай подписать двусторонних контрактов на 22 млрд долл. Не помешает и остальным. К тому же, как весомо прозвучало на Европейском бизнес саммите 2015 г. в Брюсселе 6-7 мая, в том что касается ЕС, он очевидно не сможет навязывать торговую политику Китаю, Индии, Бразилии и остальным, не ввязываясь с ними в опасное противоборство на стороне США[32].

Перед тем, как идти дальше, рискну напомнить читателю о том, что из себя представляют переговоры о ТТП и ТТИП и какие страсти кипят в связи с ними. С помощью этих двух договоров, подчеркивает Национальный экономический совет администрации президента Соединенных Штатов в заключительной части своего доклада «Экономические выгоды от торговли для США», выпущенного в мае 2015 г., Америка станет центром интегрированной торговой зоны, охватывающей около двух третей глобальной экономики и почти 65 процентов своей торговли товарами»[33].

В ТТП вместе с США должны войти Австралия, Бруней, Вьетнам, Канада, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, Чили и Япония. На них приходится 37% мирового ВВП[34]. В них проживают 11% населения планеты. Они обеспечивают 23% мирового оборота товаров и услуг. В своей совокупности эти 11 стран являются крупнейшим торговым партнером США. В 2013 г. американцы поставили в регион товаров и услуг на 698 и 199 млрд долл. соответственно. В число «одиннадцати» входят наиболее динамично растущие экономики мира. Предполагается, что к 2030 г. средний класс региона превысит 3,2 млрд человек. Он будет в 10 раз более многочисленным, чем в США. Таким образом, рынки региона станут для них еще более притягательными. Уже сейчас американские корпорации инвестировали в ЮВА 695 млрд долл. По данным Института мировой экономики Петерсона[35], на которые ссылается Национальный совет, создание ТТП позволит увеличить мировой ВВП к 2025 г. на 220 млрд долл., т.е. где-то на 0,2% (ВВП США – на 75 млрд долл. или 0,4%), и мировой экспорт – на 300 млрд долл., т.е. на 1,1% (экспорт США – на 124 млрд долл. или на 4,4%)[36].

Еще более впечатляющие цифры по объединенному блоку США и пока двадцати восьми государствам-членам ЕС. Совместно они дают 46% мирового ВВП. Согласно самым последним данным, на них приходится порядка 42% мировой торговли товарами и услугами. Взаимная торговля приближается к 1 трлн. долл. Американские корпорации инвестировали в регион 2, 4 трлн. долл. Есовские в обратном направлении – 1,7 трлн. долл.

ТТП и ТТИП, отмечается в докладе, позволят снизить таможенные пошлины. США это безусловно выгодно. Американцы для защиты своего внутреннего рынка на них почти не полагаются. У них они самые низкие. В отношениях со странами ЮВА это существенно. Последние, такие, например, как Вьетнам, до последнего времени ими охотно пользовались. В регионе они на порядок выше. В отношениях со странами ЕС снижать тарифные барьеры не столь важно. Разрыв с Европой не так велик.

Но ТТП и ТТИП далеко не только об этом. И, как подчеркивают комментаторы, даже не столько об этом[37]. Прежде всего, они об устранении нетарифных барьеров на пути движения товаров и услуг. Причем в договоре о ТТП, с учетом социального демпинга, к которому прибегают многие государства ЮВА, проводимой ими политики снижения издержек за счет загрязнения окружающей среды и широкой практики пиратства, акцент будет сделан на их купировании. Значительное место в нем предполагается уделить защите и внедрению социальных прав трудящихся, продвижению максимально высоких экологических и санитарных стандартов (включая относящиеся к защите Мирового океана, дикой природы, флоры и фауны), неукоснительному соблюдению прав интеллектуальной собственности, исключению изъятий из-под общего режима конкуренции для государственных предприятий.

Американцы хотели бы сформулировать соответствующие обязательства таким образом, чтобы они поддавались принудительному исполнению, а в отношении разногласий по их поводу использовались столь же эффективные инструменты, как применительно к торговым спорам. Более того, чтобы были предусмотрены механизмы дальнейшей совместной работы над ужесточением уже включенных в ТТП требований. Тогда при заключении последующих соглашений о свободной торговле с третьими странами участники ТТП, чтобы не оказаться в проигрыше, будут вынуждены транслировать в них взятые на себя обязательства. Благодаря этому таким обязательствам будет придан универсальный охват. Этого Штаты и добиваются.

Кроме того, в ТТП пойдет речь об облегчении получения лицензий на импорт, упрощении входа на гораздо более закрытый рынок услуг, снижении бремени отчетности для мелких и средних предприятий, в том числе при осуществлении экспортно-импортных операций. Будут затронуты вопросы, связанные с налаживанием информационного обмена, использованием информационно-коммуникационных технологий, свободой пользования Интернетом. В качестве важнейшего инструмента защиты иностранных инвестиций будут предложены механизмы государственно-частного арбитража, вызывающие сейчас, как мы писали раньше, на порядок более неоднозначную реакцию в ЕС.

Для торговых отношений между США и ЕС многие проблемы, на решение которых нацелен ТТП, либо не актуальны, либо не так существенны. ТТИП будет сфокусирован в основном на устранении нетарифных барьеров совсем другого порядка. На сближении регулирования и регулятивных механизмов. Причем во всех областях экономической деятельности. Прежде всего связанных с торговлей товарами и услугами и взаимным доступом на все типы рынков. Но не только. В целом на создании ситуации, при которой бы наличие разнотипных технических стандартов опять-таки во всех областях (от продуктов питания до ядерных установок) не мешало бы конкуренции, а наоборот помогало бы ей.

В частности европейцы хотели бы, чтобы им не нужно было производить товары с разными характеристиками для себя и американского рынка, создавая параллельные производственные цепочки. Эту проблему могло бы решить взаимное признание сертификации изделий. Они очень надеются получить доступ на американский рынок государственных закупок, который в зависимости от сегмента закрыт для иностранных компаний протекционистским законодательством на 70-100%. В их планах – отстоять использование географических названий в качестве товарных знаков, к которым в США пока отношение, скорее, нигилистическое[38].

В разной форме идеи заключения договора о ТТИП начали высказываться в США и ЕС довольно давно. В 1990-х годах и позже в 2006 г. канцлер Германии Ангела Меркель активно ратовала за создание Трансатлантической зоны свободной торговли. Вскоре после окончания «холодной войны» США и ЕС подписали «Трансатлантическую декларацию». Между ними действует Европейско-американское соглашение об открытом небе.

В 1995 г. учреждена инициативная группа из представителей бизнеса «Трансатлантический бизнес-диалог». С 1998 г. действует консультативный комитет «Трансатлантическое экономическое партнерство». В 2007 г. создан «Трансатлантический экономический совет». В него вошли видные представители ведущих фирм США и ЕС. Его мандат состоит в консультировании Европейской Комиссии и американской администрации.

В 2011 г. без какой-либо огласки приступила к работе группа экспертов высокого уровня. Ей было поручено выяснить, насколько реалистично приступать к переговорам по ТТИП. Созрели ли для этого необходимые предпосылки. Готовы ли стороны. Не наткнутся ли они на непреодолимые препятствия. В своем заключении от 11 февраля 2013 г. группа рекомендовала приступить к переговорам. На следующий же день после этого Барак Обама в своем ежегодном обращении «О положении в стране» призвал к заключению соглашения и подчеркнул, как много оно может дать народам по обе стороны Атлантики.

Участники группы экспертов высокого уровня проанализировали, как им показалось, все препятствия, лежащие на пути переговоров, и пришли к выводу, что для их завершения потребуется не более двух лет. Однако в реальности развитие событий пошло по другому сценарию. Сначала последовала череда скандалов, прежде всего шпионский, осложнивших отношения между США и ЕС. Затем выявилось, что разногласия между Европой и Америкой, между их правительственными кругами и бизнесом все-таки намного глубже, чем предполагалось.

Отражение своих подходов в будущем договоре стали активно лоббировать самые разные группы интересов. Все те кто нуждаются в защите своего положения на рынке, будь то рынок культурных, аудиовизуальных, образовательных услуг, или сельскохозяйственных, фармацевтических и каких-то иных товаров. Все те, для кого в первую очередь важен контроль в информационно-коммуникационной сфере и за поведением поисковиков а Интернете. Те, кого не устраивает, что иностранные компании могут добиться более высокого уровня защиты своих инвестиций, по сравнению с национальными.

По обе стороны Океана зародилось протестное движение[39]. Мощное. Хорошо эшелонированное. Включающее в себя профсоюзы, неправительственные организации разного профиля, научные круги, антиглобалистов, отдельные группы парламентариев[40]. Митинги и демонстрации против ТТИП стали собирать тысячи, десятки тысяч людей[41]. Петицию с осуждением переговоров о ТТИП и того, как ведутся переговоры, подписали в ЕС под два млн человек. Против секретности, полог которой был накинут на переговоры, выступил Европейский Парламент. Он добился обнародования мандата, предоставленного Европейской Комиссии, и обязал ее советоваться с общественностью.

В результате до конца 2014 г. переговоры завершить не удалось. Насколько получится продвинуться в 2015 г., не очень понятно. Несмотря на формальное поручение Европейского Совета выти на подписание до Нового года, и правительственные круги, и экспертное сообщество настроены скептически[42]. Во всяком случае, Люксембургское председательство в Совете ЕС отказалось включать его в число своих приоритетов. Поскольку переговоры, скорее всего, перевалят психологический «водораздел» и продолжатся в 2016 г., возникает опасение, что разворачивающаяся в США президентская кампания смешает все карты[43].

Уже сейчас кандидаты, даже не заручившись безусловной поддержкой своих политических партий, начинают посылать стрелы критической направленности в адрес ТТП и ТТИП. В частности, один из наиболее вероятных претендентов на президентский пост от демократической партии Хилари Клинтон на всякий случай, как не преминули возвестить репортеры[44], уже отметилась заявлением о том, что давнишнее Североамериканское соглашение 1993 г. о зоне свободной торговли с Канадой и Мексикой (НАФТА) «было ошибкой». Оно повлекло за собой ликвидацию большого числа рабочих мест. Новое соглашение, как поняли ее слова в Европе, что не исключено, приведет к еще более тяжелым последствиям. «Торговля только ради торговли, – подчеркнула она, – нам не нужна»[45].

Ради справедливости, следует оговориться, что подобные утверждения не учитывают последнюю статистику. По состоянию на начало 2015 г. китайские инвестиции обеспечили создание и сохранение 80 тыс. рабочих мест в США, в пять раз больше, чем пять лет назад[46]. Согласно прогнозу американской исследовательской корпорации «Родиум Груп», к 2020 г. китайские капиталовложения в экономику США вырастут с нынешних 46 млрд долл. до 100-200 млрд долл. То есть они будут поддерживать от 200 до 400 тыс. рабочих мест. Покупая местные фирмы, свидетельствует опубликованный ею доклад, компании развивающихся стран спасают их от банкротства, реформируют и сохраняют рабочие места, вместо того чтобы перебрасывать их к себе, где стоимость рабочей силы на порядок ниже[47].

Откликаясь на возникшую ситуацию неопределенности, отдельные главы государства и правительств стран ЕС, как, например, премьер-министр Италии Маттео Ренци, потребовали покончить с колебаниями. Выступая с речью в Флорентийском университетском институте ЕС, он пристыдил остальных лидеров интеграционного объединения, подчеркнул, что Брюссель и Вашингтон остро нуждаются в соглашении о глубокой зоне свободной торговли и призвал завершить переговоры в кратчайшие сроки, поставив тем самым перед собой новую цель «гигантского масштаба»[48].

Таким образом, получается, что хотя будущее ТТП и ТТИП в тумане, на форсирование переговорного процесса есть весомый политический заказ. Несмотря на все встречаемые им трудности и оказываемое ему сопротивление, за его скорейшее результативное завершение выступают ведущие лидеры США, ЕС и государств-членов.

Против играют последние статистические выкладки, весомые международные доклады, свидетельствующие о том, что глобализация, как указывалось выше, бьет по рабочим местам, усугубляет раскол в обществе, ведет к относительному обнищанию среднего класса. Может она и снизила неравенство между Севером и Югом, зато несет прямую ответственность за углубляющееся неравенство между различными слоями общества в развитом мире[49].

Против играет мало понятная возня, как ее окрестили мировые СМИ, в Конгрессе США вокруг запроса президента о специальных полномочиях на ведение торговых переговоров. Смысл их получения состоит в том, чтобы ограничить вмешательство конгрессменов и обезопасить ратификацию будущего договора, когда и если его удастся согласовать, от срыва[50]. Иначе может возникнуть тупиковая ситуация: конгрессмены обусловят одобрение договора массой поправок. Согласованный текст будет вскрыт. Партнеров поставят перед фактом того, что Вашингтон плюет на достигнутый с таким трудом баланс взаимных уступок и компромиссов. На выработанное пакетное решение.

Правда и Конгресс можно понять. Избиратели поручили ему заботиться об их интересах. В каких-то своих элементах проекты договоров о ТТП и ТТИП будут их ущемлять. Президент и его команда доверием не пользуются. В Конгрессе представляемая им партия в меньшинстве. Конгрессменов же просят по их собственной воле устраниться от участия в выработке или, по крайней мере, корректировке документов, которые могут иметь судьбоносное значение для страны. Дать слабохарактерной исполнительной власти карт-бланш.

Но в Конгрессе все поставлено с ног на голову. Против предоставления чрезвычайных торговых полномочий своему же президенту, тому, кого они привели к власти, высказываются демократы[51]. Они намного консервативнее, отмечает, в частности, журнал «Экономист», чем их электорат[52]. Республиканцы же, которые являются его оппонентами по большинству других вопросов, дружно лоббируют такое решение[53]. Они напористо выступают в поддержку ТТП и ТТИП. Считают их крайне выгодными Америке. Предлагают форсировать переговоры. Вместе с президентом, которого они хотели бы свалить, намерены до конца идти по пути формирования интегрированных рынков либерального толка.

Вот в Конгрессе и между разными ветвями власти США и разворачивается живописуемая мировыми СМИ трагикомедия по поводу того, какую цену кто за что заплатит. В виде продления действия разрешения на деятельность Экспортно-импортного банка, законодательного оформления условия о борьбе с искусственным занижением курса национальной валюты третьими странами и т.д.[54]

Против играет и неубедительность разъяснительной кампании, ведущейся в поддержку ТТП и ТТИП. С одной стороны, чаще всего используется инструментарий открытого психологического давления. Мол, надо. Это в интересах мира. Прогресса. Демократии. В интересах США. ЕС. Электората. Народов мира. Всех одновременно. Если возобладает «нет», будет только хуже, и т.п. Или прямой подкуп встречными обещаниями помощи, поддержки, компенсации, о которых мировые СМИ, с учетом тех нравов, которые царят в политических кругах, пишут как о деле само собой разумеющемся[55].

С другой, в аргументах сторонников ТТП и ТТИП слишком много воды. Утверждается, что свобода торговли – благо. Что будет создано больше рабочих мест, чем потеряно. Увеличится ВВП. Вырастет экспорт. Повысится качество жизни. В экспортоориентированных отраслях зарплата выше. Что от сближения экономик сверхрегиона все выиграют. Но это все слова. Их надо подтверждать, настаивает «Интернэшнл Нью-Йорк таймс»[56]. А ощущение у всех, что приводимые цифры дутые. Взяты с потолка. Ничем не обоснованы. Что публикуемые доклады носят заведомо заказной характер.

Отсутствием конкретности отличается и позиция Европейского Парламента. Да, он добился рассекречивания ряда важных документов. Настоял на том, чтобы уполномоченных от политических фракций в составе своего рода комитета по контролю на регулярной основе до и после каждого раунда переговоров знакомили с их ходом. Составил подробные напутствия исполнительным органам ЕС. Однако их суть – в указании лишь самых абстрактных «красных линий», которые договор о ТТИП не должен переступить. Их перечень включает культуру и культурное наследие, услуги публичного характера, в частности, переобучение, фундаментальные права человека, регулируемые профессии, например ремесленничество, и т.д. В целом все то, дерегуляция чего чревата ущербом социально-экономической модели стран ЕС. Для публичных выступлений с тем, чтобы как-то успокоить общественное мнение, которые так ценят европарламентарии[57], может, этого и достаточно, но не для серьезного обсуждения судеб мировой экономики.

С третьей, противники ТТП и ТТИП говорят о земном. Не вообще, а о том, что может ударить по каждому. Что касается каждого. Может повлиять на жизнь простого человека. О неминуемом росте безработицы[58]. Давлении и на зарплаты, и на рынок труда. Банкротстве сотен тысяч мелких и средних предприятий.

С четвертой, чисто психологически алармистские предупреждения воспринимаются всегда, когда они подкреплены конкретными примерами и выкладками, с гораздо большим доверием, нежели пафосные утверждения о всеобщем благе и благоденствии. А предупреждения касаются очень большого круга вопросов, затрагивающих повседневную жизнь. Того что мы едим (наводнения магазинов генно-модифицированными продуктами), смотрим (гибели отечественного кинематографа), за что платим деньги и т.д. Касаются они и свободы личной жизни, других личных и социальных права и свобод, всего того привычного, с чем не хотелось бы расставаться.

С пятой, содержательные выкладки докладов, ратующих в пользу ТТП и ТТИП, у специалистов вызывают большие сомнения. Упор в них делается на том, что в результате регуляторного сближения, снижения или ликвидации всех возможных нетарифных барьеров, создания некоторого подобия общего рынка малоэффективное производство и низкокачественные услуги будут вымываться и на смену фирмам-неудачницам придут те, кто будут поставлять более дешевые и качественные товары. Но ведь очевидно же, утверждают специалисты, что это только один аспект проблемы. Нет никаких доказательств, что самый главный.

Пострадает разнообразие. Удар придется по более мелким, слабым, не стремящимся к массовости. Однако они образуют социальную ткань общества. Они дают прелесть жизни. Обуславливают комфортность существования. Колорит. Препятствуют серости и однотипности. Во многом связаны с историей, национальными предпочтениями, местной культурой и традициями. Вот что можно в итоге потерять.

Потом США, Европа и остальной мир сильно отличаются друг от друга в том, что касается выбора социально-экономической модели развития. Есть расхождения в культурных установках общества. Ценности у них тоже далеко на одинаковые. Снижение уровня социальной, экономической, культурной защиты общества, предоставляемой нетарифными барьерами, может оказаться губительным. Нет ведь никаких доказательств, что одни и те же экономические схемы или экономическая политика повсюду дают схожий эффект. При одних условиях они лечат. При других калечат. Одни страны, одни общества оказываются в одной ситуации. Другие – в другой.

Наконец, абстрактные обобщения и выкладки – хорошо. Однако к реальной жизни порой они имеют весьма отдаленное отношение. Предлагается, например, такое типичное разъяснение. В США и ЕС имеется по четыре компании, которые производят примерно то же самое. Возникновение новой регулятивной среды приведет к тому, что две из них обанкротятся. Остальные шесть поделят рынок. Поскольку они проведут рационализацию производства, окажутся сильнее и смогут производить больше, рынок останется столь же насыщенным, как и раньше. Зато, раз худшее уйдет с рынка, качество товаров и услуг вырастет, а цены из-за снижения себестоимости вследствие наращивания массовости производства упадут. Таким образом, и бизнес выиграет, и потребители, и общество.

В принципе такой вариант возможен. Но не менее вероятен другой, разъясняют непредвзятые специалисты. Погибнут четыре европейские компании, опиравшиеся на государственную поддержку. Национальные экономики лишатся целого производственного кластера или кластера услуг с предсказуемыми последствиями для смежников. Победят не те, кто лучше по существу, а те, у кого доступ к финансам. Рынок наводнит не то, что вкуснее, чище, лучше, красивее, соответствует предпочтениями населения, а то, что проще и дешевле производить и поставлять.

Что немаловажно, на улицу будет выброшена очередная партия безработных. Это означает, что весь экономический выигрыш от рационализации производства и сферы услуг и грандиозных масштабов большого сверхрегиона будет сведен на нет дополнительными выплатами по безработице и расходами на переобучение и переподготовку кадров. Но ведь и спасательные социальные сети на соответствующий момент должны существовать. И в госбюджете все это должно быть предусмотрено. Значит, к подобному эффекту ТТП и ТТИП следует заранее готовиться.

Другой момент, заслуживающий особого внимания, – пока социальное и экономическое маневрирование способны осуществлять только государственные структуры. В какой-то степени их получается подменять у наднациональных инстанций. Только государственная власть в состоянии адаптировать экономику и общество к будущим вызовам. Рынку это не под силу. Но если вследствие создания ТТП и ТТИП начнут ограничивать возможности для маневра, которыми располагают национальные правительства, мы разоружим их, ничего не дав взамен. Это чрезвычайно опасно.

На то что результаты либерализации международной торговли и мировой экономики вследствие создания ТТИП будут очень неодинаковыми для разных стран, разных секторов экономики и разных игроков, указывает серия докладов, подготовленных известным немецким исследовательским Фондом Фридриха Эберта[59], – кто-то приобретет, но кто-то и сильно потеряет. По его заданию ученые сопоставили разные модели расчета экономических дивидендов от формирования ТТИП, использованные Центром исследований экономической политики (CEPR), Фондом Бертельсмана и при подготовке двух докладов Института экономических исследований Мюнхенского университета (Ifo) и пришли к выводу как об их низкой достоверности, так и о том, что, скорее всего, рисуемая ими радужная картина несколько или даже сильно преувеличена, а вот риски недооцениваются.

Ведь регулятивные процедуры и механизмы США и ЕС не только сильно отличаются сами по себе, но и преследуют во многом несопоставимые цели. Более того, официозом США, ЕС и государств-членов и ориентирующимися на него изданиями всем этим докладам дается откровенно спекулятивная интерпретация. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть любую из рекламных публикаций как в гламурных, так и относительно авторитетных журналах[60]. Подход всегда один и тот же – принимаются на веру радужные выкладки одного из заказанных США или ЕС докладов и его «откровения» расцвечиваются и популяризируются[61].

Как бы то ни было, необходимы серьезные глубокие исследования того, как ТТП и ТТИП скажутся на каждом сегменте экономики, каждой сфере общества. Их нет. В их отсутствие общественное мнение остается дезориентированным. Переговоры по ТТП и ТТИП превращаются в сугубо политизированный эксперимент. Соревнование амбиций. Игрушку в руках разнообразных лоббистских групп, пекущихся сугубо о своих шкурных интересах.

К чему это может привести, писали такие мировые авторитеты, как Джозеф Стиглиц и многие другие. К тому что еще более жесткое регулирование прав интеллектуальной собственности замедлит экономический прогресс. Неоправданное усиление конкуренции повысит социальную напряженность в обществе. Отстаивание меркантильных интересов фармацевтических, агропромышленных, информационных и иных гигантов бизнеса сделает медицину дороже. Продукты на столе – опаснее. Человеческую жизнь – абсолютно подконтрольной постоянному внешнему мониторингу. Создание новых правовых режимов в обход ВТО развалит ее и сделает наш мир еще более разделенным.

Неправда, подчеркивает, например, журналист Мартин Вулф из «Файнэншл Таймс», что универсализация стандартов, принятых в США, в частности в области защиты интеллектуальной собственности, во благо всем – развивающимся странам и отнюдь не только им придется заплатить за это высокую цену, «очень высокую»[62].

На это указывает даже то, какое ожесточенное сопротивление в странах-членах, включая Францию, встретили инициативные предложения Европейской Комиссии, направленные на формирование общего рынка в рамках ЕС применительно к авторскому праву. Такой рынок нужен для беспрепятственной торговли товарами, переведенными в электронную форму, числящейся среди главных приоритетов ее председателя Жан-Клода Юнкера. Пока авторские права регистрируются, защищаются и торгуются в рамках территориальных ограничений национального государства. Если отказаться от существующих правил, боятся и ученые, и практики, полетит вся система финансирования культуры. Выиграют только монстры, способные подмять под себя интегрированные рынки. Артпроизводство и искусство национального масштаба не выживут. Европейский культурный ландшафт превратится в пустыню[63].

Постоянным передергиванием и умолчанием, отказом от серьезной полемики, отсутствием внятных исследовательских работ, которые бы подкрепляли утверждения о выгодности и полезности ТТП и ТТИП и точку зрения их сторонников объясняет известнейший экономист Пол Кругман, почему он, в конце концов, решил выступить и против заключения соответствующих договоров, и против того, чтобы администрация вела торговые переговоры в отсутствие эффективного контроля со стороны избранников народа. По его мнению, угроза того, что они будут напичканы весьма сомнительными положениями, очень велика. Ставить в этой ситуации Конгресс перед дилеммой, говорить лишь «да» или «нет», было бы тем более опасно.

Он пишет: во всех других областях администрация старается проводить понятную, транспарентную и убедительную политику. Применительно к ТТП и ТТИП все до наоборот. Выпустить доклад, разъясняющий ее позицию, она удосужилась только сейчас. Однако и он вовсе не о сильных сторонах ТТП и ТТИП, а о преимуществах свободной торговли. Как было показано выше, переговоры по ТТП и ТТИП совсем о другом. Ни на какие сомнения, связанные с ними, он не отвечает. Оппонентам затыкают рот. На них спускают собак. Все это некрасиво и неправильно.

На основе анализа просочившейся информации многие убедительно показали, что положения, проталкиваемые в договоры большим бизнесом, непосредственным следствием своего применения будут иметь возникновение ситуации, при которой лекарства станут недоступными для бедных стран и беднейших слоев населения. Никаких опровержений не последовало.

Резкое неприятие вызвало намерение дать бизнесу возможность бороться с государственными структурами третьих стран с опорой на частный арбитраж[64]. Послышались голоса о том, будто бы он получит возможность благодаря этому ломать государственную политику в самых разных областях, что противоречит интересам общества (на что указали переговорщикам по обе стороны Атлантики[65], в ЕС – в значительной части из 150 тыс. ответов по итогам открытых консультаций с экспертами и бизнесом[66]). И от этих вполне обоснованных сомнений отмахнулись[67].

Вывод, к которому приходит Пол Кругман и, по всей видимости, многие другие экономисты, – «тот очевидный факт, что администрация не чувствует себя в состоянии честно отстаивать ТТП подсказывает: это не та сделка, которая заслуживает нашей поддержки»[68].

К несколько более раздумчивому выводу подводят читателей авторы «Файнэншл Таймс». В целом баланс позитивных и негативных последствий создания ТТП и ТТИП, суммирует проведенный им анализ британский журналист Мартин Вулф, будет, скорее всего, позитивным, хотя и не ярко выраженным. Вместе с тем, будущие договоры порождают многочисленные риски. Возможные ошибочные решения, которые, что не исключено, будут в них заложены, могут оказаться «контрпродуктивными». В том числе «даже для целей либерализации мировой торговли»[69].

К чему привели попытки переписать правила мирового общежития в том, что касается международной безопасности, невмешательства во внутренние дела, легитимности мер одностороннего характера, подрывающих прерогативы СБ ООН, мы уже видели. На примере Ирака, Сирии, Ливии, Йемена, Судана и многих других. Не хотелось бы, чтобы что-то подобное повторилось в области мировой торговли, шире – мировой экономики в целом.

[1] Alain Frachon. Montebourg, Obama et Montesquieu // Le Monde, 14 mars 2014. –P. 20.

[2] John Authers. Prepare for the economic rise of the Indian Ocean rim // Financial Times, May 9-10, 2015. – P. 22.

[3] Alain Frachon. Montebourg, Obama et Montesquieu // Le Monde, 14 mars 2014. –P. 20.

[4] Obama pushes hard on Pacific trade pact // International New York Times, May 11, 2015. – P. 15.

[5] Обстоятельный анализ см. The Pacific Age. The Economist 14-page special report // The Economist, November 15-21, 2014. – p. 3-16.

[6] См. The Economic Benefits of U.S. Trade / Executive office of the President of the United States, May 2015, 52 p.

[7] Martin Wolf. The embattled future of global trade policy // Financial Times, May 13, 2015. – P. 9.

[8] Thomas Porcher, Frédéric Farah. TAFTA: l’accord du plus fort. – P.: Max Milo, 2014.

[9] Thomas Porcher, Frédéric Farah. Entre Etats-Unis et Europe, l’enjeu des normes // Le Monde, 5 février 2015. – P. 7.

[10] Jeff Madrick. Our misplaced faith in free trade // International New York Times, October 4-5, 2014. – P. 6.

[11] S. Rachich. Le défi stratégique du partenariat transatlantique // Le Monde, 5 février 2015. – P. 7.

[12] Gideon Rachman. Obama’s Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9.

[13] Цитируется по Gideon Rachman. Obama’s Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9.

[14] См. http://ebsummit.eu/

[15] Editorial. America’s flawed strategy towards new Asian bank. US hostility to AIIB risks unnecessarily chilling relations with China // Financial Times, May 21, 2015. – P. 8.

[16] Andrew Sheng, Xiao Geng. Faut-il avoir peur de la Banque asiatique d’investissement? // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 7.

[17] И это далеко не все. Обещанного, даже без учета экспорта капитала, – под 300 млрд долл.

[18] Andrew Sheng, Xiao Geng. Faut-il avoir peur de la Banque asiatique d’investissement? // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 7.

[19] Editorial. America’s flawed strategy towards new Asian bank. US hostility to AIIB risks unnecessarily chilling relations with China // Financial Times, May 21, 2015. – P. 8.

[20] Alain Frachon. Mondialisation, l’heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d’ Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27.

[21] Transnational Strategy Group, Washington.

[22] Peter S. Rachich. Le défi stratégique du partenariat transatlantique // Le Monde, 5 février 2015. – P. 7.

[23] Philip Stephens. China is giving Europe a harsh lesson in geopolitics // Financial Times, June 14, 2013. – P. 9.

[24] Robert D. Blackwill & Ashley J. Tellis. Council on Foreign Relations Special Report «Revising U.S. Grand Strategy Toward China» / Council Special Report No. 72, April 2015, 54 p.

[25] Краткое изложение см. http://www.cfr.org/china/revising-us-grand-strategy-toward-china/p36371

[26] Condition set on trade deal // International New York Times, May 15, 2015 – P. 17.

[27] Jonathan Weisman. U.S. takes aim at currency manipulation. Automakers and leaders press for action against Japan’s weakening of yen // International New York Times, May 21, 2015. – P. 15.

[28] Patrick Saint-Paul. Quels sont les risques de conflit en mer de Chine méridionale? // Le Figaro, 18 mai 2015. – P. 17.

[29] Don’t treat trade as a weapon // The Economist, April 25-May 1, 2015. – P. 10.

[30] Цитируется по Gideon Rachman. Obama’s Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9.

[31] Gideon Rachman. Obama’s Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9.

[32] См. http://ebsummit.eu/

[33] The Economic Benefits of U.S. Trade / Executive office of the President of the United States, May 2015. – P. 45.

[34] Здесь и далее статистические данные приводятся по докладу.

[35] Peter A. Petri, Michael G. Plummer, Fan Zhai. The Trans-Pacific Partnership and AsiaPacific Integration: A Quantitative Assessment / Peterson Institute for International Economics, Washington, D.C., 2012; Peter A. Petri, Michael G. Plummer, Fan Zhai. Adding Japan and Korea to the TPP / Peterson Institute for International Economics, Washington, D.C., 2013.

[36] Economic Benefits of U.S. Trade / Executive office of the President of the United States, May 2015. – P. 45.

[37] Nicolas Baverez. Commercer et réguler au XXIe siècle // Le Figaro, 27 avril 2015. – P. 17.

[38] Anne Cheyvialle. Marchés publics, normes, taxes et AOC en discussion // Le Figaro, 21 avril 2015. – P. 19.

[39] Изложение ряда идеологических посылок, которыми оно руководствуется, см. «Halte au trait transatlantique. Le journaliste et essayiste français Jean-Michel Quatrepoint plaide pour l’abandon du projet de traité de libre-échange transatlantique entre l’Europe et les Etats-Unis // Le Quotidien, 20 novembre 2014. – P. 6. С фундаментальными выкладками противников ТТП и ТТИП можно познакомиться на http://www.csl.lu

[40] Alain Frachon. Mondialisation, l’heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d’ Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27.

[41] Anne Cheyvialle, Pierre-Yves Dugua. UE-Etats-Unis: l’accord de libre-échange semé d’embûches // Le Figaro, 21 avril 2015. – P. 19.

[42] Gilles Paris, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Barack Obama en mauvaise posture. Les sénateurs ont rejeté une motion destinée à accélérer les négociations avec les pays du Pacifique // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 5.

[43] О чем Маттео Ренци в начале мая прямо заявил в одном из своих выступлений – James Politi. Renzi urges Europe to stop «hesitating» over US trade deal // Financial Times, May 9, 2015. – P. 4.

[44] Gilles Paris, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Barack Obama en mauvaise posture. Les sénateurs ont rejeté une motion destinée à accélérer les négociations avec les pays du Pacifique // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 5.

[45] Цитируется по Alain Frachon. Mondialisation, l’heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d’ Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27.

[46] Jamil Anderlini. China boosts US economy with 80,000 full-time jobs // Financial Times, May 23-24, 2015. – P. 2.

[47] Важно, правда, учитывать, что «Rhodium Group» финансируется национальным комитетом по американо-китайским отношениям.

[48] Цитируется по James Politi. Renzi urges Europe to stop «hesitating» over US trade deal // Financial Times, May 9, 2015. – P. 4.

[49] Alain Frachon. Mondialisation, l’heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d’ Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27.

[50] Stéphane Lauer, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Obama veut avoir les mains libres // Le Monde, Economie&Entreprise, 21 avril 2015. – P. 4.

[51] Gilles Paris, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Barack Obama en mauvaise posture. Les sénateurs ont rejeté une motion destinée à accélérer les négociations avec les pays du Pacifique // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 5.

[52] Fighting the secret plot to make the world richer // The Economist, April 25-May 1, 2015. – P. 35-36.

[53] Alain Frachon. Mondialisation, l’heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d’ Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27.

[54] Jonathan Weisman. Pacific trade bill clears one high Senate hurdle // International New York Times, May 22, 2015. – P. 13.

[55] Obama pushes hard on Pacific trade pact // International New York Times, May 11, 2015. – P. 15.

[56] Opinion. Trade wars in Congress // International New-York Times, May 13, 2015. – P. 8.

[57] Особенно часто с ними приходится выступать упоминавшейся докладчице ЕП по ТТИП Вивиан Рединг.

[58] Obama pushes hard on Pacific trade pact // International New York Times, May 11, 2015. – P. 15.

[59] Сабине Штефан. ТТИП – сказка о двигателе динамики развития и трудовой занятости // Friedrich Ebert Stiftung Perspective fes Moskau, November 2014, 5 p. Впервые опубликовано Департаментом экономической и социальной политики: Stephan, Sibine (2014): TTIP – Das Marchen vom Wachstums- und Beschaftigungsmotor, http://library.fes.de/pdf-files/wiso/10969.pdf и Маркус Шрайер. Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП). Способно ли запланированное соглашение реализовать обещанное // Friedrich Ebert Stiftung Perspective fes Moskau, November 2014, 5 p. Впервые опубликовано Департаментом экономической и социальное политики: Schreyer, Markus (2014): Die Transatlantische Handels- und Investitionspartnerschaft (TTIP): Kann das Abkommen halten, was es verspricht? http://library.fes.de/pdf-files/wisa/10965.pdf

[60] Например, см. The Transatlantic Trade & Investment Partnership: Why TTIP matters to European business // Echo des entreprises, juillet 2014. — P. 31-37.

[61] В журнале «Меркур», например, не мудрствуя лукаво, – сепровский: htpp://trade.ec.europe.eu/doclib/docs/2013/march/tradoc_150737.pdf – L’accord de libre-échange UE/USA – croissance et emploi pour le Luxembourg? // Mercur, juillet/août 2014. – P. 4-14.

[62] Martin Wolf. The embattled future of global trade policy // Financial Times, May 13, 2015. – P. 9.

[63] Clarisse Fabre, Franck Nouchi. Droit d’auteur: le gouvernement se met en tenue de lobbying // Le Monde, 19 mai, 2015. – P. 23.

[64] Ассоциируемый часто с обслуживанием в первую очередь интересов крупного бизнеса, а не свободной торговли – Jonathan Weisman. Trade accord would allow foreign suits against U.S. // International New-York Times, March 26, 2015. – P. 16, 19.

[65] James Kanter. Trade chief for E.U. calls for prudence on U.S. pact // International New-York Times, January 14, 2015. – P. 13. Противоположную точку зрения см. Jeevan Vasagar, Christian Oliver. Public fear of lawsuits imperils US-EU deal // Financial Times, January 29, 2015. – P. 3.

[66] Christian Oliver. Backlash threatens Brussels trade deal with US // Financial Times, January 14, 2015. – P. 4.

[67] В США, но не в ЕС, где против частного арбитража выступают настойчиво и активно – Cécile Ducourtieux. Ces tribunaux privés qui font peur // Le Monde, 15 janvier 2015 . – P. 2; Cécile Ducourtieux. Le traité transatlantique doit-il parler d’arbitrage international? // Le Monde, 15 janvier 2015 . – P. 2. Настолько активно, что есовские переговорщики даже высказались за альтернативный вариант в виде создания Международного суда по инвестиционным спорам.

[68] Paul Krugman. Trade and trust // International New-York Times, May 23-24, 2015. – P. 7.

[69] Martin Wolf. The embattled future of global trade policy // Financial Times, May 13, 2015. – P. 9.

Конец периода стихийной и перспективы наступления эры управляемой глобализации