Политическая карта мира, пёстрая, разноцветная, та самая, что мы разглядывали ещё со школьной парты, меняется. Меняется довольно быстро, если мыслить историческими категориями, скажем, столетиями. Появляются и проявляются новые государственные образования и прото-образования: Восточный Тимор, полупризнанное Косово, мало кем признанные Абхазия и Южная Осетия, и далее по регулярно пополняемому списку.
Принцип территориальной целостности вошел в клинч с равновеликим принципом международного права – правом нации на самоопределение. Перекройка границ происходит явочным порядком, самопроизвольно, самостийно, и чаще всего по воле свободных в своем выборе граждан.
По просторам континента со старейшими демократиями бродит призрак возрождающейся Вестфальской системы, в основу которой положена идея: приоритет должен быть отдан государству-нации, и высшей ценностью провозглашен суверенитет. Как следствие, в Европе распространяются настроения в пользу не размывания, а закрепления национально-государственной идентичности, что подчас принимает форму непослушания и демаршей в адрес властных структур Европейского Союза.
На этом фоне заметно проступили претензии региональных политических и бизнес-элит обособиться, чтобы избежать распространения разного рода экономических и финансовых инфекций, таких как зародившийся в США ипотечный коллапс. Возьмем Соединенное Королевство. Список потенциальных осколков, на которые оно может разлететься, внушителен. В каждом случае страждущие «парада суверенитетов» представляют собой пусть и малочисленных, но идеологически мотивированных активистов.
Вот лишь несколько регионов, где правящие кланы лелеют мысль о полной суверенизации. Корнуолл. Гернси. Джерси. Остров Мэн и остров Уайт. Северная Ирландия. И собственно Англия, где также бродит, пенится и пухнет на дрожжах местнического патриотизма идефикс обрести свою «самость» со всеми приличествующими атрибутами государственности.
Что происходит? Эта центробежная тенденция необратима? Малые нации разобрала охота жить порознь, а не в составе большой семьи? Не спешите. Будучи непосредственно связанной с финансово-банковским бизнесом, я привыкла доверять тщательному расчету.
Возьмем в качестве иллюстрации британских консерваторов, старших партнеров по правящей в Лондоне коалиции. Тори привыкли оттенять и подчеркивать свою прагматическую линию в отношении членства в Евросоюзе отсылом к опыту Норвегии. Эти варяги, мол, не состоят в сообществе, но пользуется всеми благами свободного доступа к рынку с 500 миллионами потребителей.
Дэвид Камерон с монотонной регулярностью пугает Брюссель, что если вестминстерским законодателям не вернут значительную часть полномочий, переданных ранее на транснациональный уровень, то Лондон проведет референдум и перейдет к более свободной форме ассоциации с ЕС. По аналогии, образу и подобию преуспевающей Норвегии.
Аналитики мозгового треста «Открытая Европа» (Open Europe) взялись оценить, какие преимущества открылись бы при такой форме матримониальных отношений с ЕС у Британии. Итог для бриттов вышел малоутешительным. Сейчас британская казна тратит 33 миллиарда фунтов стерлингов в год, чтобы во всем соответствовать 100 наиболее обременительным требованиям законодательства ЕС. Желание сэкономить эту сумму велико, но, увы, не удастся. Если Британия примерит на себя статус Норвегии, ей все равно придется скрупулезно следовать 93 из 100 правил общежития. Экономия будет, но мизерная, чуть более полутора миллиардов фунтов в год.
Всё дело в том, что вход на общеевропейский рынок имеет свою цену. Исландия и Лихтенштейн, также допущенные в торгово-экономическое пространство ЕС наравне с Норвегией, обязаны учитывать и выполнять установки регуляционного режима, действующего в сфере предоставления финансовых услуг, рынка занятости и энергетики. Обязанность предполагает, что Британия должна соответствовать внутреннему распорядку ведения бизнеса в сообществе, что имеет стоимостное выражение.
Подсчитано, правда, что примерно треть всех установленных Брюсселем инструкций и правил, которым подчиняется Лондон, не приносит никакой прямой пользы. Аналитик «Открытой Европы» Павел Свидлицки утверждает в опубликованном недавно докладе, что «издержки регулирования (рынка) со стороны ЕС превышают выгоду». Британия может заменить полноправное членство в Союзе более свободной формой взаимозависимости, но в результате потеряет свободу маневра и возможность отстаивать свою точку зрения.
Не менее иллюзорны обещания кабинета Камерона перекрыть доступ потокам эмигрантов на Британские острова, как только сдадут членский билет. Это либо обман, либо самообман, поскольку взамен доступа на общий рынок ЕС все привилегированные ассоциированные страны, такие как Швейцария или Норвегия, должны держать свои двери открытыми. Так, альпийская республика обязана принимать в год 11,3 эмигранта на каждую тысячу граждан, а страна фиордов – 7,3. Для сравнения, для Британии в ее нынешнем качестве эта пропорция зафиксирована на уровне 2,5. Таким образом, переход в иной статус сам по себе не избавит Лондон от необходимости проявлять, по нужде, человеколюбие к переселенцам.
Главный вывод исследования, подготовленного учеными мужами и дамами из «Открытой Европы», сводится к констатации: превращение Британии во вторую Норвегию вовсе не соответствует ни коренным интересам нации, ни провозглашенным коалиционными правительством Камерона планам.
Можно и даже нужно и дальше экстраполировать умозаключения ученых мужей. Самостоятельность через обретение государственности далеко не всегда гарантирует беспроблемное существование, а тем более служит условиям устойчивого экономического роста и социального развития.
Так все-таки: вместе или врозь? Ответ, на мой взгляд, заключается в бесхитростной истине. Всё очень индивидуально. Нужно считать. Гармонию, в том числе и прекраснодушные политические устремления, нужно проверять алгеброй. Нельзя ничего делать поспешно, второпях, впопыхах. Помните призыв Блока в «Скифах» к «старому миру»? Поэт советует тому, кто мыслит иллюзорными построениями: «Остановись, премудрый как Эдип…»
Светлана ФЕДОТОВА,
CEO, управляющий директор
East-West United Bank в Люксембурге