Новогоднее пожелание

… Почему их племя поселилось именно здесь, никто не знал. Даже намека на объяснение ни у кого не было. Ни легенд, ни сказаний не сохранилось.

Но то, что выбор был сделан неудачно, сомнений не вызывало: чтобы обработать каменистую почву, уходила уйма времени. Требовались колоссальные усилия. И терпение. А родила она все равно плохо.

Хилые деревья росли настолько редко, что даже та дичь, которая имелась, пусть ее и было раз, два и обчелся, издалека видела охотников и легко скрывалась от преследования. Так что голодать приходилось нередко.

На жилища они тоже не годились. Слава Богу, были хотя бы пещеры. Холодные и угрюмые, они неплохо защищали от неведомой опасности. Тьфу-тьфу, спасибо им и за это. Но, само собой, ни уюта, ни комфорта не давали.

Хуже того, вызывали неосознанное чувство тревоги. В них можно было только забаррикадироваться в ожидании чего-то другого. Лучшего. Что давало бы надежду. Заставляло стремиться. Добиваться. Мечтать.

Ни звезд, ни солнца из них не было видно. Кроме того, подступы к ним постоянно были в тени. Поэтому по прошествии даже небольшого времени начинало казаться, что голубого неба, красочных разнообразных облаков и звездных россыпей вообще не существует.

Ничего удивительного в том, что все члены племени были людьми неприветливыми. Безразличными. Угрюмыми. Ничто их по-настоящему не интересовало. Не волновало. Не занимало. Не привлекало их внимания. Не будоражило мысль.

Казалось, они рождаются лишь для того, чтобы кое-как нести бремя жизни. А донеся его до конца – с облегчением из нее уйти. Безропотно. Но и без сожалений.

Да и о чем сожалеть, когда вокруг все так сумрачно. Элементарное выживание отнимало все силы. Ни на что другое их уже не оставалось. Ни на то, чтобы любить. Ни на то, чтобы творить. Ни на то, чтобы радоваться жизни.

Как это, они даже не знали. И не подозревали, что может быть иначе. Поскольку сами за пределы своей ойкумены не выбирались. Случайно же забредших чужаков предпочитали убивать сразу. Без расспросов. И сожаления. Во избежание. Чтобы не было хуже.

И так продолжалось бы всегда. Если бы не случайность. Вся мужская часть племени была на охоте. А женская замешкалась. Не сразу набросилась на проникнувшего в пещеру. Дала ему возможность заговорить.

Он же не просто заговорил. Сориентировавшись, сразу запел и заиграл на каком-то невиданном в тех местах инструменте. Мелодия и слова песни были настолько проникновенными, настолько сладостными, что женщины заслушались. А заслушавшись, забыли обо всем на свете.

В исполняемой им песне рассказывалось о том, что люди могут быть счастливы, и как это здорово. Расхваливалось умение наслаждаться жизнью. Говорилось о каких-то облачных далях, теплых морях, изобилии и процветании.

Как только мужчины вернулись, они без долгих разговоров убили незнакомца. Но червь сомнений уже начал глодать женщин. Они захотели такой же жизни, как та, которая описывалась в песне. И от своего желания отказываться были не намерены.

Как их ни уговаривали мужчины. Ни ругали. Ни требовали отступиться. И утром, и днем, и вечером они повторяли: мы устали от этой жизни. Мы измучились. Мы хотим другого. Ну, сделайте хоть что-нибудь.

И мужчины сделали. Они послали разведчиков. Одного на север. Другого – на юг. Третьего – на восход. Четвертого – на заход солнца. С поручением добраться до других краев, все узнать, вернуться и рассказать. Чтобы развеять небылицы незнакомца. Если же дивные края в действительности существуют, то туда и податься.

Четыре гонца отправились на все стороны света. И сгинули. Их не было очень-очень долго. Жизнь же не может стоять на месте. Она и не стояла. Ведь изменения – удивительная штука. Их стоит только подтолкнуть, о них стоит только задуматься, как они уже тут как тут. И все начинает преображаться чрезвычайно быстро.

Одновременно в нескольких семьях появились дети. Но не такие же как они – угрюмые и неприветливые, а совсем другие. Они родились веселыми. Смешливыми. Улыбчивыми. Жизнерадостными. Как только пещеры заполнились детским смехом, взрослые тоже почувствовали себя иначе. В них как будто распрямилась стянутая прежде внутренняя пружина. Им захотелось что-то предпринимать. Придумывать. Делать. Лишь бы детский смех ни на секунду не прерывался. Лишь бы он становился еще громче и заразительнее. И в этом была бы их заслуга.

Они придумали как делать краски – и разрисовали стены и своды пещер веселыми разнообразными картинами, радующими взор. Они научились выделывать шкуры зверей – и застелили ими холодные полы. Пробили в нависающем над пещерами карнизе шахты – и пустили в них дневной свет. Сохранили огонь, зажженный одной из молний, – и наполнили жилище теплом, которым можно было наслаждаться бесконечно. По примеру того первого незнакомца, которого убили не сразу, придумали песни – и стали распевать их. А с песнями пришли игры. Праздники. Развлечения. Любовь.

Когда гонцы все-таки вернулись из дальних краев, они не узнали соплеменников. От угрюмых, согбенных, нахмуренных, постоянно ворчащих людей не осталось и следа. Их встретили веселые глаза, в которых играли бесенята. Широкие заразительные улыбки. Статные, красивые, привлекательные мужчины и женщины. Члены племени распрямились. Встали во весь рост. И выяснилось, насколько они здорово сложены. Пропорциональны. Гармоничны. Как много им дала природа. Этим просто нужно было уметь пользоваться. Они и научились.

Истории о дальних странах, которые принесли гонцы, тоже были интересные. Необычные. Удивительные. Но песни, которые здесь за это время сложили, были ничуть не хуже. А, может быть, даже лучше. Потому что они выросли из этой некогда каменистой земли. Родились под этими еще до недавнего времени сумрачными сводами. Потому что они были плоть от плоти тех людей, которые их сочинили. И они наполняли их радостью. Делали счастливыми.

Ведь чтобы быть счастливыми, нести в себе счастье и давать его другим, к этому надо стремиться. Этого-то и хотелось бы всем нам пожелать в наступающем году. И на все будущие годы. Какими бы тяжелыми они ни были. Как бы ни давили сумрачные своды. Поскольку все всегда зависит только от нас самих.

© Н.И. ТНЭЛМ