Выпуск №10(123), 2017

Законодательный процесс в Российской Федерации протекает сегодня в принципиально иных условиях, чем прежде. На него не может не оказывать влияние сильно изменившееся внешнее окружение. Возросли глобальные риски. Международные отношения всё менее предсказуемы. Международное сотрудничество в тисках ограничений. Отечественная правовая теория и философия пытаются осмыслить новую ситуацию. Но эволюцию претерпевают не столько правовые школы, сколько подходы к отдельным ключевым проблемам. К ним относятся в первую очередь такие, как системность права, рецепция внешних правовых норм, открытость национальной правовой системы и некоторые другие. Только сквозь их призму и можно понять отношение к узловым вопросам совершенствования законодательства и государственно-правового строительства, превалирующее в обществе, и с определенными нюансами разделяемое российской правовой доктриной и практикой, дать им критическую оценку.   Ведущие российские школы правовой мысли: разнообразие и взаимовлияние Концептуальное восприятие правовой реальности оказывает определяющее влияние на законотворческий процесс и правоприменение. Недаром труды выдающихся юристов, иначе говоря, доктринальные исследования указаны в Статуте Международного суда ООН в числе вспомогательных источников права*1. По состоянию на сегодняшний день выделить в российской юридической науке самостоятельные, полностью оригинальные школы права, в частности на базе ведущих университетов и/или правовых академий, крайне сложно. Если вообще возможно. И работа эта крайне неблагодарная. Может быть, даже ненужная*2. Дело тут не только в том, что правовая реальность чрезвычайно сложна, многослойна и неоднородна и предложить цельные непротиворечивые теории её эволюции становится с каждым годом всё труднее. Что общение между представителями юридической общественности, очное и заочное, идёт очень интенсивно, и взаимное влияние сказывается во всём. А социальный запрос на подобные теоретические построения не сформирован. Дело, скорее, в другом. Общество стремительно эволюционирует. Усиливаются его фрагментация и многоукладность. Осмысление новейших черт, потребностей и императивов развития общества и переплетения переживаемых им трансформаций, как и попытки реагирование на них всё дальше отстают от того, что в действительности происходит*3. В результате замеры настроения избирателей и социальные прогнозы становятся всё более приблизительными. Классические политические партии, привыкшие работать согласно прежним канонам, переживают упадок. На политическую сцену вырываются силы, движения, лидеры новой волны. Как, например, во Франции или США. Они стирают традиционные разделительные линии между прежними подходами, программами, воззрениями. Новое размежевание проходит не по системе ценностей и предпочтений, а по каждой проблеме, с которой сталкивается общество, в отдельности*4. Было бы странно, если бы юридическая наука осталась в стороне от этих процессов. Если бы они обошли её. Поэтому выявить господствующие настроения в российском юридическом сообществе и усиливающийся разброс мнений можно лишь сопоставив мейнстримовские подходы к отдельным наиболее важным проблемам государственно-правового строительства и соотношения национального права с зарубежным и международным, вокруг которых ведется полемика, к проблемам ключевого свойства, от которых зависит наше совместное будущее. Да и сам тип общества, в котором мы живем*5. Настоящая статья является конкретным шагом в данном направлении. Для того чтобы его предпринять, обозначим сначала поле проблем основополагающего характера. Затем постараемся сопоставить различные точки зрения на их природу, возможные и предпочтительные способы решения.   Ключевые проблемы Набор таких проблем вариативен. Их можно предложить сравнительно много. Из наиболее общих имело бы смысл выделить следующую исходную пятерку. Проблема системности права и правового регулирования*6. То, насколько серьезно и последовательно к ней относятся, предопределяет эффективность нормы права. Её исполнимость. Возможности преодоления правового нигилизма, когда пренебрежение стандартами должного и узаконенного поведения оказывается у человека «в крови», и утверждения представлений о господстве права. Непротиворечивость и гомогенность как законодательства, так и правоприменения и судебной практики. А, следовательно, и перспективы консолидации общества, утверждения общих предпочтений и приоритетов, нахождения социального консенсуса и его поддержания, обеспечения равенства всех перед законом не только на словах, но и на деле. Проблема рецепции установок, институтов и правил, которые до этого были внешними по отношению к обществу, осуществляющему их заимствование, освоение и своего рода «натурализацию»*7. Она напрямую связана с определением проекта того общества, которое мы хотим построить. С нашим позиционированием в мире, в глобальной политике и мировой экономике. С тем, как мы относимся к мировому опыту государственно-правового развития, как его оцениваем, что из него считаем полезным для себя, для своего собственного развития, а что вредным, чуждым, ненужным. Проблема определения степени универсальности конкретных правовых принципов, норм и правил и их типологизации на имеющие всемирное значение или же генерируемые лишь отдельными регионами или нациями*8. Она касается того, как мы себя самоидентифицируем. К какому типу цивилизации относим. Что для себя считаем главным, а что второстепенным. На что или на кого ориентируемся. И ориентируемся ли вообще. Как выстраиваем шкалу жизненных ценностей. Проблема выбора между нормативной зависимостью и нормативной экспансией*9. Она лишь частично производна от указанных выше и является одной из их ипостасей или граней. Её смысл заключается в определении того, как мы оцениваем свои собственные эндогенные возможности, свой потенциал, своё призвание быть одним из лидеров мирового развития. Как соотносим важность и значимость суверенитета и независимости, с одной стороны, скорости, системности и эффективности своего собственного развития – с другой. Как собираемся строить стратегию защиты и продвижения интересов национального производителя в широком смысле этого слова, т.е. национального поставщика товаров, услуг, инвестиций, образовательных программ, технологий и пр. Организовывать контроль над своим собственным внутренним рынком и захват рынков других стран и регионов. Проблема предпочтения, которое мы отдаем открытому или, напротив, закрытому характеру своей правовой системы*10. Она является наиболее общей, по сравнению со всем остальными, и в какой-то степени синтетической. Её сердцевиной является то, делаем ли мы ставку на обособленность, опору исключительно на собственные силы, свою «исключительность» или же рассматриваем себя в качестве одного из слагаемых единой человеческой цивилизации. Боимся ли мы внешнего влияния, проникновения в свое внутреннее правовое пространство чего-то такого, с чем мы не сможем справиться без слишком больших издержек, или же понимаем, что без освоения лучшего мирового опыта двигаться вперёд будем и медленнее, и не так успешно. Ограничимся этой анонсированной линейкой проблем. Как представляется, она достаточно рельефно отражает тот перечень альтернатив, который имеется у российского государства и общества. Теперь посмотрим, что по их поводу ещё недавно думало российское экспертное сообщество, и какие тектонические сдвиги в его настроениях произошли за последний период.   Проблема системности права и правового регулирования Традиции придания системности действующему законодательству восходят к временам великой Римской империи. С наступлением эпохи модернизма классический пример системности подала наполеоновская Франция. Кодекс Наполеона стал вершиной того, что общество вправе ожидать от законодателя и законотворчества. В наше время одним из возможных образцов системности служит американское законодательство, указывающее свое место каждому новому нормативному акту в общем правовом реестре. Российской истории также известны попытки обобщить и кодифицировать весь нормативный материал и встроить его в единое уложение. Прежде всего, они связаны с именем выдающегося российского государственного деятеля М.М. Сперанского*11. Естественно, что по достижении государственной независимости и с учетом смены как политического режима, так и социально-экономической модели развития Российская Федерация хотела бы замахнуться на создание Свода законов. Голоса в пользу формирования такой правовой системы, которая бы не только задавала вектор развития, но и отвечала на вопрос, как, и действительно имела системный характер, естественно, раздавались. Причем на всех уровнях. Кстати, если бы Россия пошла по такому пути, не исключено, что нам удалось бы избежать многих ошибок и топтания на месте, а социально-экономическому развитию была бы придана на порядок большая успешность. Но подобная задача в тот период казалась совершенно неподъемной. Куда Россия движется, по большому счету, никто не понимал. Как и что делать, никто не знал. Опыт многопартийности и плюрализма оставался рудиментарным. Опыт функционирования в условиях рынка вообще отсутствовал. Надо было спасать. Латать дыры. Удерживать ситуацию. Метод проб и ошибок сделался превалирующим. Все силы были сконцентрированы на разработке наиболее насущного текущего законодательства и постоянном внесении в него всё новых и новых поправок и дополнений. Лишь спустя какое-то время Администрация Президента и Федеральное Собрание смогли поставить перед собой крайне важную задачу кодификации основных отраслей права. Однако и после принятия новых кодексов волна за волной проводился их очередной пересмотр. В частности, ни одна либерализация уголовного законодательства так и не обеспечила достижения поставленных целей. Соответственно в нынешнем году вновь внесены десятки, если не больше, предложений по его дальнейшей гуманизации*12. Никак не удается стабилизировать законодательство о судебной системе*13, а ведь она – одна из трех ветвей власти, от стабильной работы которой зависят и благоприятный деловой климат в стране, и качество правовой защиты и защищенности личности. Реформы судебной системы проводятся с «обидной» регулярности. Однако до её оптимизации по-прежнему далеко. Недоделок, нестыковок, противоречий в том, как она выстроена и функционирует, к сожалению, слишком много. Не удивительно поэтому, что основной упор в законотворчестве по необходимости был сделан в России на состыковке различных нормативных актов более общего и специализированного типа и блоков законодательства, на придании ему целостного непротиворечивого характера. Этой цели служат примат конституционной нормы права в правовой системе страны и её прямое действие, требование внесения изменений во все связанные действующие нормативные акты при принятии новых, включение принципов международного права и норм, закрепляемых в договорах Российской Федерации, во внутреннее право страны и их преимущественная сила по сравнению с противоречащими им положениями текущего законодательства. Так, например, федеральный закон о международных договорах Российской Федерации предусматривает, что перед присоединением к многосторонней международной конвенции или ратификацией двустороннего соглашения исполнительная и законодательная ветви власти обязаны адаптировать к ним текущее законодательство, внести в него все необходимые изменения, устранить противоречия. Получается далеко не всегда и не во всем. Поэтому национальным судам, выносящим в совокупности безумное количество постановлений – оно приближается к 20 млн. в год – приходится на ходу корректировать текущее законодательство. Они утверждают и продвигают правовые позиции, зачастую заменяющие и подменяющие национальные нормы права, в частности с тем, чтобы следовать правовому стандарту, вытекающему из международных договоров России и вынесенных против неё международных судебных решений*14. Соответственно так важно, чтобы судебная система страны пользовалась доверием со стороны населения, собственников и предпринимателей и формировала непротиворечивую практику. Чтобы правительство и законодатель и дальше уделяли неослабное внимание устранению противоречий внутри правовой системы страны, подрывающих эффективность национального государства. Чтобы требование увязки новых нормативных актов и новых международных соглашений с действующим текущим законодательством строго соблюдалось. Вместе с тем, не менее важно иметь долгосрочную стратегию законотворческой деятельности, определяющей правовые конторы будущего, с учетом приоритетов и ориентиров которой велась бы вся работа по совершенствованию текущего законодательства. А в перспективе подумать над возвращением к идее создания современного свода законов, подготовка которого позволила бы упростить действующее законодательство, снять все сохраняющиеся противоречия и нестыковки и привести его в полное соответствие с теми международными обязательствами, которые в результате этого получили бы безусловное подтверждение.   Проблема рецепции внешнего права и законодательства На протяжении всех лет своего независимого существования России было очень сложно обеспечить цельность и непротиворечивость текущего законодательства и в целом всей национальной правовой системы, в том числе, из-за того, что она осуществляла массовую масштабную рецепцию норм права, почерпнутых из наиболее передовых стран с рыночной экономикой и международных конвенций, в том числе прецедентного права, сформированного в ходе применения и толкования многосторонних договоров. Такая рецепция была естественна, необходима и неизбежна. В России произошла революция. Страна строила новое общество. Создавала экономику принципиально другого типа, чем раньше. Нуждалась для этого в ином законодательстве и правоприменении. Таким законодательством и правоприменением обладали США и страны ЕС. Причем, европейская модель социально ориентированной экономики по ряду причин России была ближе. Поэтому она с такой охотой обратилась к использованию опыта ЕС. В сравнительно-правовом плане для российской элиты и юридической общественности было очевидно, что право ЕС прошло апробацию временем – успехи Брюсселя в интеграционном строительстве были неоспоримы. Оно является наиболее структурированным, передовым, продвинутым. Оно эффективно обслуживает потребности демократического общества и рыночной экономики. По нему живут многие народы континента. Оно притягательно для многих других стран*15. Соответственно курс на рецепцию принципов, характерных черт и большого массива норм права ЕС получил саму широкую поддержку. Большинство российского политического, делового и экспертного истеблишмента элементарно не видело ему альтернативы. Такой курс нашел отражение в Конституции 1993 г., директивных документах, международных договорах Российской Федерации, практике государственно-правового строительства*16. Право ЕС оказало очень большое влияние на становление действующего российского права. Москва позаимствовала у Брюсселя целые блоки своего новейшего законодательства. В финансовой области, области конкуренции и многих других. Однако уже вскоре выяснилось, что рецепция не дает ожидаемой отдачи – те же самые нормы права в российских условиях не аккумулируют тот же самый эффект, не порождают те же самые последствия, что в ЕС и странах заимствования. Частично дело заключалось в том, что условия были другими. Во многих случаях России на самом деле нужны были нормы по поддержке национального производителя и защите рынка, которые действовали на пространстве ЕС на этапе национального возрождения и построения современной экономики, и от которых ЕС и государства-члены давно и безвозвратно отказались. Но не только и не столько. В не меньшей степени итоги рецепции оказались разочаровывающими потому, что управление её осуществлением, механизмы и процедуры изначально были далеки от оптимальных. Импортируемую норму надо было адаптировать к местным условиям. Это не всегда получалось. Зачастую, что ещё хуже, в результате адаптации она утрачивала схожесть с первоначальным образцом. Осуществлять рецепцию требовалось системно. Политические предпосылки для этого отсутствовали. Половинчатая рецепция по определению давала не всегда понятный эффект. Странно, если бы было иначе. Структура права и правовые традиции у России, ЕС и государств-членов сильно отличались. Заимствовать следовало не только какие-то отдельные акты и отраслевое законодательство, а огромный массив вспомогательных норм, разбросанных по всему ареалу права ЕС. Для этого нужна была бы гораздо более глубокая реформа российской правовой системы, совершенно другое стратегическое планирование преобразований*17. На них ни российская правовая наука, ни власти даже не замахивались. В конце концов, российская правовая система сложилась в том виде, какой она приняла на настоящий момент. Не всё в ней соответствует потребностям общества. Не всегда найденные решения являются оптимальными. Многое требует доработки и совершенствования. Но главное – она сложилась. Осуществлять её модернизацию старыми методами, выхватывая из чужого законодательства какие-то куски и внедряя у себя, стало и невозможным, и контрпродуктивным. Российская правовая система обрела свои специфические черты, свои взаимосвязи и начала отторгать всё то, что им уже не соответствовало. Настал своего рода момент истины: российский истеблишмент и экспертное сообщество решились сопоставить накопленный опыт правового транзита с тем, который имелся у Российской империи – хорошо известна постоянная борьба западников и славянофилов, которая разрывала её изнутри. И тут выяснилось, что отцы-зачинатели евразийства, те, кто подготовили приход евразийцев первой волны, уже давно проанализировали плюсы и минусы «догоняющего развития» в области государственно-правового строительства. Более того, выработали некоторый набор установок для последующих поколений*18. Эти установки по прошествии первых двух десятилетий нового социального эксперимента по возвращению к политическому устройству и модели экономики, память о которых из общественного сознания полностью выветрилась, вновь оказались востребованными. Кратко их суть сводится к следующему. (1) Успешным может быть лишь тотальное, системное и полное заимствование чужих правовых уложений. Ваше право тогда становится столь же эффективным и способным к саморазвитию, что и право того государства или группы государств, которые послужили образцом. Но вы при этом утрачиваете самобытность. Перестаете быть чем-то исключительным. Становитесь частью другой цивилизации. Это выбор судьбы. Для России на любом этапе её истории он становился камнем преткновения. (2) Тотальное копирование, кроме того, всегда является крайне рискованным предприятием. Дело в том, что высших цивилизаций не существует. Претензии западной (тогда - германской и французской) цивилизации на особый статус, как следствие того, что они будто бы находятся на самой высокой ступеньки развития и стоят над всеми остальными, несостоятельны. Являются нарциссизмом чистой воды. Национализмом. Шовинизмом. Служат обоснованием претензий на гегемонию. (Вырождение немецкой демократии в фашизм и гитлеризм блестяще доказало справедливость приведенных посылок). Фортуна изменчива. Те, кто были наверху, могут оказаться внизу. И, наоборот, вроде бы, отстававшие – вырваться в лидеры. (3) Частичное, фрагментарное, ситуативное заимствование нормы права поставленных задач не решает. Что ещё важнее, не в состоянии решить. Потому что оно порочно по определению. Помимо этого, вынуждает страну и народ, пошедшие по пути заимствования, всё время догонять государства, послужившие образцом, поскольку те не стоят на месте и всё время уходят вперед. В этом весь фокус. Только оригинальное развитие создает предпосылки для успешного движения вперед. Частичное заимствование – нет. Напротив, оно вынуждает и дальше копировать, заимствовать, плестись в хвосте. (4) Особую опасность для цивилизации, отстаивающей самобытный путь развития, отказывающейся от бездумного копирования и заимствования, представляют не конкурирующие цивилизации – с ними надо сотрудничать, поддерживать хорошие, добрые отношения. Угрозой являются политические силы, лидеры и движения, которые настаивают на рецепции и восхваляют других. Обоснованно или необоснованно – не имеет значения. Они мешают. Отвлекают. В конечном итоге, ослабляют. Поэтому без их изоляции и нейтрализации ничего не получится. Но первые евразийцы творили и работали тогда, когда господствовала дихотомия: либо так – либо выдумывайте всё сами. Когда глобализация представляла собой лишь проекцию западной культуры, государственного устройства и политики на другие регионы. Когда до тектонических сдвигов в мировой политике и экономике в пользу древних цивилизаций было еще далеко и выбирать, по существу, было особенно не из чего. Сейчас всё иначе. Поэтому евразийцы четвертой волны, те, кто обосновали необходимость и желательность формирования Всеобъемлющего Большого Евразийского партнерства (ВсеБЕАП) в качестве совместного геополитического проекта России, Китая, Казахстана, Индии и всех остальных стран огромного суперрегиона, предложили несколько иное, более современное толкование приведенных постулатов*19. Его суть – да, рецепция бесперспективна. Но мировой опыт, опыт всех успешных стран, всех успешных экономик нужно изучать в постоянном режиме и брать для своего собственного развития то, что нужно. Что подходит. Что усиливает. И делать это творчески, в соответствии с системными представлениями о праве и так, чтобы оказываться в лидерах правового регулирования и накапливать свой собственный потенциал нормативной экспансии вовне.   Ложная и истинная универсализация нормы права У этой проблемы есть два аспекта – институциональный и нормативный. В институциональном плане Россия в качестве независимого государства, не колеблясь, взяла курс на постепенную интеграцию во все возможные форматы многостороннего сотрудничества, в которых она ранее отсутствовала. Россия вступила в Совет Европы. Стала членом универсальных финансовых организаций – Всемирного банка и Международного валютного фонда (МВФ) и некоторых специализированных организаций системы ООН, от работы в которых ранее воздерживалась, таких, как, например, Всемирная продовольственная и сельскохозяйственная организация (ФАО). Россия добилась участия в организациях Азиатско-Тихоокеанского и трансконтинентального сотрудничества, объединяющего европейские и азиатские страны. В конце концов, после нескончаемого марафона переговоров вступила во Всемирную торговую организацию (ВТО). Причем на протяжении всех лет курс на организационное оформление своей вовлеченности в мировые дела оставался для российских властей и экспертного сообщества мейнстримом. Голоса тех, кто, как бывший заместитель генерального секретаря ЕврАзЭС, советник президента России по вопросам региональной экономической интеграции С.Ю. Глазьев*20, выступали за «просвещенный протекционизм», тонули в общем хоре. Считались либо обскурантизмом, либо дремучим консерватизмом, либо левой риторикой*21. Только вынужденное провозглашение курса на импортозамещение и создание барьеров на пути определенной номенклатуры импортных товаров в результате «войны санкций» и полученный благодаря этому экономический эффект показали, что они были не во всём неправы. Однако стремительное снятие санкций с Турции, введенных в качестве репрессалий за сбитый российский самолет СУ-27, подтвердило, что курс на введение протекционистской защиты внутреннего туризма, сельского хозяйства и строительного бизнеса, носит всё же сугубо конъюнктурный характер. Вместе с тем, одну из главных задач, которые российские власти ставили перед собой – изменить природу евро-атлантических институтов (ЕС и НАТО) и вступить в них или установить с ними по-настоящему прочные и равноправные отношения, как и запустить интеграцию интеграций, им решить не удалось. Выдвинутые ими масштабные инициативы заключения Договора о европейской безопасности и учреждения единого экономического пространства от Атлантики до Тихого океана развития не получили. Тогда в качестве баланса, контригры и альтернативы Москва принялась создавать свои собственные форматы глобального и трансрегионального сотрудничества, в их числе – Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), БРИКС, ОДКБ, ЕАЭС и др. В 2016 г. замахнулась на формирование ВсеБЕАПа. Всё это под аплодисменты экспертного и, в том числе, юридического сообщества, которые внесли большой вклад в разработку и утверждение новых подходов*22. В нормативной области получилось в какой-то степени похоже, в какой-то несколько иначе. Новый политический класс независимой демократической России и вслед за ним экспертное сообщество свято верили в безусловную состоятельность примерно следующей логики рассуждений. США и ЕС – самые успешные экономические игроки. Самые богатые. Самые преуспевающие. Они живут по законам рыночной экономики столько лет. Они создали её и поддерживают. Мировая экономика – в их руках. Аналогично – в отношении демократических устоев общества. Естественно, что, вступая на путь заимствования правовых норм и институтов, они исходили из их универсальной природы. И даже дефолт 1998 года и многочисленные кризисы в отношениях между Россией и ЕС не оказали серьезного влияния на прежнее восприятие «правовых достижений» ЕС ( acquis communautaire ). Вместе с тем, российские элиты не могли долго закрывать глаза на стремительно меняющуюся реальность. США и ЕС стали утрачивать доминирующие позиции в мировой экономике и политике. Их приверженность соблюдению прежних правил игры в мировой экономике и политике серьезно ослабла. От тех ценностей, которые Россия сделала своими, ЕС и его государства-члены начали всё дальше отходить, подменяя другими, на которые российскому обществу, скажем мягко, было очень сложно согласиться*23. Кроме того, оказалось, что какие-то блоки законодательства являются драйверами развития только с определенного уровня зрелости рыночной экономики. В иной ситуации они, наоборот, подрывают конкурентоспособность. Что право ЕС продвигает почти исключительно интересы самого интеграционного объединения. А от сотрудничества и совместной разработки общих правил игры, которые бы обеспечивали равные возможности и взаимовыгодность правового регулирования, Брюссель уклоняется. Не удивительно, что со временем право ЕС и его гуманитарные доктрины стали рассматриваться и законодателем, и экспертным сообществом России всё больше, как региональные, а не универсальные. Как вопрос выбора, а не императив. Как что-то, что в обязательном порядке надо оценивать, исходя из своих собственных внутренних потребностей и с позиций того, насколько широко они поддерживаются неевропейскими, незападными игроками*24.   Проблема субъектности нормотворчества Пока Россия сохраняла ориентацию на объединительный геополитический проект с евро-атлантическими структурами и, прежде всего, с ЕС, об этой проблеме даже не задумывались. Может быть, объективно она и существовала с самого начала, но ей не придавали значения. Её игнорировали. Ситуация качественно изменилась, как только российская политическая элита осознала, что дружбы и любви с коллективным Западом, по всей видимости, не получится, что Россия должна позиционировать себя в мире в качестве независимой, самостоятельной политической силы, суверенного игрока, более того, одного из мировых центров силы. Но если вы претендуете на подобный статус, вы не можете быть ведомым в нормотворчестве. Недопустимо, чтобы вы следовали в фарватере кого-то другого. Нельзя, чтобы вы получали от кого бы то ни было техническую помощь и советы относительно того, что и как вы обязаны делать в области государственно-правового строительства. Это исключено. Напротив, вы должны выступать в качестве суверенной силы, способной проектировать вовне свои собственные ценности. Правовые подходы. Видение того, каким должно быть поведение государств и хозяйствующих субъектов в контексте их международной деятельности и на национальном уровне. Соответственно Москва отказывается от статуса страны, получающей иностранную техническую помощь. Она сводится на нет и в других форматах, и в отношениях с ЕС. И, меняя международный контекст, приступает к её предоставлению как напрямую, так и через сложившуюся к настоящему времени систему международных организаций. Сначала такая помощь оказывается не совсем продуманно и последовательно. Однако к 2017 г. российское руководство выходит на понимание того, что она должна выстраиваться максимально эффективно, полностью, без каких-либо изъятий ориентироваться на внешнеполитические приоритеты страны и носить концептуально выверенный характер*25. В 1990-х годах российские элиты и экспертное сообщество горько сетуют на то, что партнеры пренебрегают нормами международного права. Приносят их в жертву продвижению своих односторонних «шкурных» интересов. Придерживаются на международной арене волюнтаристских подходов. Всё дальше и дальше отходят от многосторонности. Пытаются утвердить на планете натоцентристскую модель мира. К середине 2000-х годов они начинают громко, публично, резко выступать против этого. В 2010-х решительно действовать, требуя восстановления господства права и морали в международных отношениях. Безоговорочного следования всеми предписаниям Устава ООН. Главенства в международных делах таких его основополагающих принципов, как суверенное равенство государств, невмешательство во внутренние дела, неприменение силы в обход Совета Безопасности. Глубокую трансформацию претерпевают подходы российских элит и экспертного сообщества к регулированию также и внутригосударственных процессов. Они ни в коей мере не ставят под сомнение приверженность идеалам господства права, плюралистической демократии и прав человека, но настаивают на том, что ими нельзя злоупотреблять, превращая в свою полную противоположность. Их насильственное навязывание народам, превращение в инструмент дискредитации других стран и смены политических режимов, выколачивания из них политических и экономических уступок противоречат духу и букве международного права*26. Мировое мессианство и экспорт национальных моделей демократии, правового и политического устройства не должны уподобляться экспорту коммунизма, которым в прошлом занимался Советский Союз. Права человека – только часть линейки ценностей, заслуживающих поддержки и уважения. Они не отменяют и не заменяют традиционные ценности добра, взаимной поддержки, коллективизма, защиты семьи как союза между мужчиной и женщиной, религиозной нравственности в угоду ультралиберальному радикализму и каким бы то ни было меньшинствам. В свою очередь, свобода движения капиталов нисколько не противоречит шагам по деофшоризации, пресечению уклонения от налогообложения, сдерживанию разрушительных метаний спекулятивного капитала. Наконец, Российская Федерация в качестве главного для себя и сугубо приоритетного приступает к осуществлению собственного геополитического проекта – строительству гаммы интеграционных объединений в малой Евразии, которое завершается созданием ЕАЭС. У Россия появляется собственный полигон для формирования и обкатки правовых решений, далеко выходящих за национальные рамки. Его дальнейшей проекцией в гораздо более широком международном контексте становятся переговоры о заключении большой серии соглашений ЕАЭС с третьими странами о свободной торговле*27. Российская юридическая общественность встречает такое развитие событий с огромным энтузиазмом. Все её представители, вне зависимости от профессиональных предпочтений и идейных расхождений, изначально выступали за «собирание» постсоветских земель на новой, принципиально иной организационно-правовой и политической основе. Внимательно следили за теоретическими разработками ведущего идеолога евразийской интеграции – лидера Казахстана Нурсултана Назарбаева и группы политиков и специалистов, объединившихся вокруг него. Появление сначала Таможенного Союза и ЕврАзЭС, а затем ЕАЭС дало им возможность направить свои силы и устремления на развитие, обоснование и разъяснение евразийского интеграционного права. Еще большую роль российское экспертное сообщество сыграло в выдвижении и поддержке идей формирования ВсеБЕАПа. По мнению многих российских ученых, это наиболее перспективный внешнеполитический, внешнеэкономический и нормативный проект России объединительного характера, реализация которого могла бы придать всей системе международных отношений и мировой экономике иное качество. Ослабить деструктивные процессы на планете. Придать международному сотрудничеству новое качество*28.   Открытая, закрытая или разумно сбалансированная внутренняя правовая система В настоящее время Россия по-прежнему отдает предпочтение правовой системе открытого типа, в основе и основании которой лежит Конституция 1993 года. Она устанавливает, что Россия является современным, демократическим, социальным, правовым и плюралистическим государством, а российское правовая система органично встроена в международную. Весомый вклад в утверждение новой конституционной традиции российского государства внесла большая плеяда ведущих российских юристов, являвшихся и являющихся специалистами по самым разным отраслям права. Некоторые из них принимали непосредственное участие в составлении Основного закона. Другие очень помогли становлению современных представлений о российском конституционализме и надлежащему правоприменению*29. По их мнению, определяющими для правовой системы, сложившейся в Российской Федерации, являются следующие моменты. Она исходит из отсутствия барьера между внутренним правом и международным. Принципы международного права и соглашения с участием России являются её частью. В случае коллизии нормы международного права с текущим законодательством, она пользуется преимущественной силой. За тем, чтобы это положение применялось на практике, следит судебная система. Единообразие в этом отношении гарантирует Верховный суд. При рассмотрении конкретных дел. В порядке надзора. Через разъясняющие постановления пленумов. Но суды всех инстанций имеют возможность руководствоваться нормой международного права и напрямую. Причём доктринально к норме международного права приравнены правовые позиции Европейского суда по правам человека*30. Такая же тенденция наблюдается применительно к правовым позициям Суда ЕАЭС*31. Все приведенные юридические конструкции отражали политический выбор молодого российского государства в пользу самого широкого международного сотрудничества и рецепции правовых достижений других государств и групп государств на этапе ускоренного формирования нового общественного уклада, построения рыночной экономики и вхождения в мирохозяйственные связи, который, естественно, поддерживался российскими юристами и правоведами. Даже тогда, когда стало очевидным, что далеко не всё из предлагаемого к заимствованию полезно личности и бизнесу, а общество в определенных случаях надо ограждать от того, что ему вредит и противопоказано, ставка на открытость продолжала пользоваться всеобщей поддержкой. Господствующей политической максимой оставалось представление о том, что ради партнерства, широкого международного сотрудничества, консенсуса и курса на освоение лучшего мирового опыта чем-то, в частности какими-то интересами, можно пожертвовать. Пока общемировой тренд на сотрудничество никто не ставил под сомнение, юридической общественности казалось, что такая максима логична. Она не имеет альтернативы. Главное – она работает. Не столь эффективно. Не так, как хотелось бы. Но работает. С разворотом мирового тренда на конфронтацию, ситуация изменилась. Вопрос об уступках утратил актуальность. На повестку дня встал совершенно другой – о защите национального производителя, национальных устоев, национального правопорядка. По необходимости приходилось задуматься о том, как ослабить внешнее давление, какое противоядие найти деструктивному внешнему влиянию, чем купировать нормативную экспансию тех государств и групп государств, которые своей политикой фактически провозгласили нанесение ущерба Российской Федерации. В таких условиях вполне естественным представлялось вспомнить об изъятиях из международных правовых режимов, когда речь идёт о национальной безопасности и существенном изменении обстоятельств; об особом статусе Конституции в национальном правопорядке и её главенствующей роли; возможностях, предоставляемых расширением полномочий Конституционного суда высказываться в пользу конкретных способов исполнения постановлений международных судебных органов; защитной и заградительной практике других стран, в частности, касающейся непризнания прямого действия правил ГАТТ/ВТО и способности национальных судов первых инстанций применять их иначе, нежели они понимаются исполнительной властью или разъясняются Верховным судом. Некоторые из этих мер, в том числе, введение ответных санкций или кажущееся превращение Конституционного суда в фильтр на пути применения неугодных власти международных судебных решений, вызвали бурную реакцию не только в СМИ, но и в юридической среде*32. Были восприняты многими комментаторами как отход от прежних канонов. Схлопывание национального правового пространства. Не будем преувеличивать. Каждая национальная правовая система – Россия в этом отношении никакое не исключение – должна иметь свои форпосты, заградительные редуты. Они есть у Германии, Китая, США, всех стран. То, что рассматривалось раннее российской юридической общественностью в качестве открытости правовой системы, было всё же, скорее абсолютизацией открытости. Не может национальное законодательство делать закупки лекарств, оборудования, готовой продукции за рубежом более выгодным, нежели их производство на месте. Не может национальное законодательство в одночасье отменять действующие технические стандарты и вынуждать общество затем долго, мучительно, с колоссальными издержками восстанавливать их. Не может вновь принимаемое законодательство ломать национальную образовательную или любую другую системообразующую конструкцию лишь для того, чтобы быть на одной волне с другими странами. Даже из лучших побуждений. Подстраиваясь под других. Не может и не должно. Национальная правовая система призвана устанавливать разумный баланс между внутренней и внешней нормой права, между импортом и экспортом правовых норм, между общей и специальной нормой права, системностью и изъятиями, открытостью и защищенностью. В этом деле крайне важно не переборщить. Не дать мятнику зайти слишком далеко. Разумный просвещенный баланс и ориентация в будущее – это безусловный императив.   © Марк ЭНТИН, профессор МГИМО МИД России, профессор-исследователь БФУ, Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Института Европы РАН   *1 Согласно ст. 38 Статута, «Суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет: … и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм» – См.: Статут Международного суда ООН // URL: http://www.un.org/ru/icj/statut.shtml *2 Даже в энциклопедической монографии по международному праву одного из ведущих российских юристов В.Л. Толстых такая задача не ставится: автор просто перечисляет фамилии тех, кто, по его мнению, внесли особо весомый вклад в развитие отечественной науки – См.: Толстых В.Л. Курс международного права: Учебник. М.: Волтерс Клувер, 2010. 1056 с. В то же время те, кто пытаются предложить систематизацию современных российских школ правовой мысли, вынуждены признать, что границы между ними становятся всё более расплывчатыми. См.: Современный российский теоретико-правовой диалог // Студопедия // URL: http://studopedia.su/12_133161_sovremenniy-rossiyskiy-teoretiko-pravovoy-dialog.html *3 Поэтому и российские, и, даже чаще, зарубежные эксперты с такой определенностью констатируют, что все науки об обществе и в первую очередь экономическая и политическая социология переживают трудные времена и нуждаются в свежих концептуальных подходах. См., например: Hill, Andrew. The dangerous corporate fetish of crisis management // Financial Times. May 22, 2017 // URL: https://www.ft.com/content/2fc66d46-3b0a-11e7-ac89-b01cc67cfeec?mhq5j=e1; Luce, Edward. The siege of western liberalism. The crisis did not start in 2016 – and won't be solved in 2017 // Financial Times. May 5, 2017 // URL: https://www.ft.com/content/c7444248-3000-11e7-9555-23ef563ecf9a?mhq5j=e1; Sandbu, Martin. Do we need a new kind of economics? // Financial Times. February 24, 2017 // URL: https://www.ft.com/content/331ff894-f876-11e6-bd4e-68d53499ed71?mhq5j=e1 *4 См.: Joignot, Frederic. La crise des partis traditionnels: des partis de mass aux partis d'alternance // journal Le Monde, revues Ravages, Journalisme pensif, 24 avril 2017 // URL: http://fredericjoignot.blog.lemonde.fr/2017/04/24/la-crise-des-partis-traditionnels-des-partis-de-masse-aux-partis-dalternance/; Brustier, Gael. Crise de la Ve Republique: voici comment finissent les regimes politiques // Slate FR, 16 aril 2017 // URL: http://www.slate.fr/story/141326/fin-regimes-politiques; Critical Review of International Social and Political Philosophy, V. 17, 2014, Issue 3: Parties, partisanship and political theory (special issue) // URL: http://www.tandfonline.com/toc/fcri20/17/3 *5 Многие из них затрагивались, в частности, на последних ежегодных собраниях Российской ассоциации международного права, включая юбилейное 60-е, состоявшееся в Москве 28-30 июня 2017 г. См.: Юбилейное собрание Российской ассоциации международного права // сайт МГИМО МИД России. 4 июля 2017 г. // URL: http://mgimo.ru/about/news/departments/yubileynoe-sobranie-rossiyskoy-assotsiatsii-mezhdunarodnogo-prava/ *6 См.: Л.А. Голубева Л.А. Системность права и законодательства: общее и особенное в содержании терминов // Инновационный центр развития образования и науки. 08 декабря 2015 г. // URL: http://izron.ru/articles/problemy-i-perspektivy-razvitiya-sovremennoy-yurisprudentsii-sbornik-nauchnykh-trudov-po-itogam-mezh/sektsiya-1-teoriya-i-istoriya-prava-i-gosudarstva-istoriya-ucheniy-o-prave-i-gosudarstve-spetsialnos/sistemnost-prava-i-zakonodatelstva-obshchee-i-osobennoe-v-soderzhanii-terminov/ *7 См.: Рыбаков В.А. Рецепция права: общетеоретические вопросы: Монография. Омск: Издательство Омского государственного университета. 2009. 276 c.; Ткаченко С.В. Правовые реформы в России: проблемы рецепции западного права: Монография. Самара: Издательство «Самарский университет». 2008. 535 с., // URL: http://znanium.com/bookread2.php?book=453266 *8 См.: Энтин М.Л., Энтина Е.Г. Международно-правовое обеспечение приверженности традиционным ценностям и правам человека: единство или противостояние // Международно-правовая защита традиционных ценностей: Материалы круглых столов 16 апреля и 9 ноября 2016 г. в рамках XIV Международного конгресса «Блищенковские чтения» / Под общ. ред. А.Х.Абашидзе, Н.С.Семеновой, Е.В.Киселевой. Москва.: Издательский дом «Покров ПРО», 2017. С. 163-184. *9 См.: Романова Т. Регулятивная экспансия ЕС и её пределы // Россия в глобальной политике. 3 марта 2013 // URL: http://www.globalaffairs.ru/number/Imperiya-norm-15876; Энтин М.Л., Энтина Е.Г. Россия и Европейский Союз в 2011-2014 годах. В поисках партнерских отношений. Том I - II. М.: Издательство «Аксиом», 2015. 752 с. х 2. *10 См. Россия и Совет Европы: история, современность и перспективы взаимодействия правовых систем / Под ред. П.С. Барышникова, К.А. Цай. Издательство «Проспект», 2016. 329 с.; Давыдова М.Л., Макаров В.О. Трансформация правовой системы под влиянием сети Интернет // Вестник ВолГУ. Серия 5. Юриспруденция. 2016. Том 15. №4 (33) // URL: http://zakoniros.ru/?p=23875 *11 По поручению императора Николая I, с учетом имеющегося у него колоссального опыта правовых реформ и государственной деятельности, М.М. Сперанский за 4 года (1826-1830) составил полный свод законов Российской Империи от времен правления Алексея Михайловича до Александра I в 45 томах, который он же затем модернизировал. На заседании Государственного совета 19 января 1933 г. было решено, что «Свод законов Российской империи» вступает в силу в полном объеме с 1935 г. См. подробнее: Сперанский: жизнь и деятельность // История Российской империи // URL: http://www.rosimperija.info/post/936 *12 Вот только несколько материалов с указанием сроков их размещения из рубрики «Либерализация уголовного законодательства» с сайта «Российской газеты»: В Думу внесут поправки о декриминализации мелких преступлений. 31.07.2015; Наказать без судимости. 30.07.2015; Не засидятся. 19.06.2014; Казнь вне закона. 08.04.2014; Сидите и не высовывайтесь. 26.12.2013; Покаялся и свободен. 10.12.2013; ВС запретил показания «заочных» свидетелей. 08.12.2013; По мелочи – не сажать. 03.09.2013; На волю недорого. 29.08.2013. См. Либерализация уголовного законодательства // Российская газета Rg.Ru // URL: https:// rg.Ru / sujet /3749/ Ещё более обескураживающую картину дают профессиональные сайты. Цитируем: « За последние несколько месяцев законодатели приняли больше 100 поправок в УК и УПК. Изменилась работа следователей, судей и адвокатов. Встретить наступающий год в полной информативной боеготовности вам поможет подборка новостей и полезных советов от «УП» // Уголовный процесс. Практика успешной защиты и обвинения. Июль 2017 // URL: https://www.ugpr.Ru/rubric/48-obzory-izmeneniy-ugolovnogo-zakonodatelstva *13 Аналогично см. Досье:: Минюст России:: Судебная реформа // NEWSru. com. Июль 2017 // URL: https://www.newsru.com/dossiers/4528/ Показательно, что Центр стратегических разработок Алексея Кудрина готовит предложения по очередной реформе судебной системы в рамках программы стратегического развития России на 2018-2024 гг. Параллельно приблизительно тем же занимается и Столыпинский клуб. См. Дать вольную Фемиде: рецепты реформирования судебной системы от Бориса Титова и Алексея Кудрина // Столыпинский клуб. Экспертная площадка рыночников-реалистов. 24.03.2017 // URL: http://stolypinsky.club/2017/03/24/dat-volnuyu-femide-retsepty-reformirovaniya-sudebnoj-sistemy-ot-borisa-titova-i-alekseya-kudrina/ Системный взгляд на реально сложившуюся ситуацию см. сайт судебных решений: URL: http://sudact.ru/regular/?utm_campaign=sudact&utm_source=google&utm_medium=cpc&utm_content=126104433 *14 См. в этой связи: Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Обзоры судебной практики, утвержденные Президиумом Верховного Суда // http://sudact.ru/vsrf/plenum/#law_list и http://sudact.ru/vsrf/presidium/#law_list *15 См. Энтин Л.М. и др. Европейское право. Право Европейского Союза и правовое обеспечение защиты прав человека: Учебник / Рук. авт. колл. и отв. ред. Л.М. Энтин. З-е изд., пересм. и доп. М.: НОРМА, 2011. 960 с.; Энтин Л.М. Право Европейского Союза. Новый этап эволюции: 2009-2017 годы // Библиотека слушателей Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России. Серия «Общие пространства России – ЕС: право, политика, экономика». Выпуск 5. М.: Издательство «Аксиом», 2009. 304 с. // URL: http://www.eurocollege.ru/fileserver/books/esi-library5.pdf *16 Сейчас это читается как ненаучная фантастика, особенно в сравнении с её последним вариантом, но в Концепции внешней политики Российской Федерации от 15 июля 2008 г. говорилось: « Российская Федерация будет развивать отношения с Европейским союзом как с одним из основных торгово-экономических и внешнеполитических партнеров, выступать за всемерное укрепление механизмов взаимодействия, включая последовательное формирование общих пространств в сферах экономики, внешней и внутренней безопасности, образования, науки, культуры. Долговременным интереса России отвечает согласование с Европейским союзом Договора о стратегическом партнерстве, устанавливающего особые, максимально продвинутые формы равноправного и взаимовыгодного сотрудничества с Европейским союзом во всех областях с перспективой выхода на безвизовый режим… Российская Федерация заинтересована укреплении Европейского союза, Развитии его способности выступать с согласованных позиций в торгово-экономических, гуманитарных, внешнеполитических областях и в сфере безопасности» // URL: http://kremlin.Ru/acts/news/page/314 *17 Характерно, что из обзоров иностранного законодательства, регулярно составляемых для рабочих групп по подготовке новых нормативных актов, со всей очевидностью следовало, что Российской Федерации более интересны законы стран Юго-Восточной Азии и Латинской Америки, вообще быстро поднимающихся экономик, чем США, ЕС и его государств-членов, потому что в них, в отличие от последних, как правило, присутствовала вся система норм, необходимых для комплексного регулирования. *18 В конденсированном виде они приводятся ниже по Трубецкой Н.С. Европа и человечество. София, 1920 // URL: http://gumilevica.kulichki.net/TNS/tns03.htm Об их современном восприятии см.: Entin M, Entina E. The New Role of Russia in the Greater Eurasia (Новая роль России в Большой Евразии). Strategic Analysis ( Стратегический анализ ). 2016. Routledge, Taylor & Francis Group. V. 40. № 6. P. 590-604 // URL: http://dx.doi.org/10.1080/09700161.2016.1224060 *19 Подробнее о них, отстаиваемых ими взглядах, содержании акронима ВсеБЕАП и реалистичности нового геополитического проекта России см.: Энтин М.Л., Энтина Е.Г. Всеобъемлющее Большое Евразийское партнерство: уход от реальности или возвращение к ней // Вся Европа.ru. 2016. №11 (115) // URL: http://alleuropa.ru/?p=13969; Энтин М.Л., Энтина Е.Г. В поддержку геополитического проекта Большой Евразии // Вся Европа.Ru. 2016. №6 (111) // URL: http://alleuropa.ru/?p=13361 *20 Наиболее полно и последовательно его взгляды представлены на авторском сайте URL: http://www.glazev.ru/ См., в частности: Глазьев С.Ю. Экономика будущего. Есть ли у России шанс? М.: Книжный мир, 2016. 640 с. // URL: http://www.glazev.ru/upload/iblock/4a2/4a223bee36371b5eec64186c799917a4.pdf *21 Краткий сравнительный анализ «радикально-либеральной концепции рыночной экономики» Е.Т Гайдара, «умеренно-либерального варианта рыночных реформ» Г.А. Явлинского и «левоцентристского варианта», отстаиваемого С.Ю. Глазьевым (как они его называют), см., например: Покидченко М.Г., Сперанская Л.Н., Дробышевская Т.А. Пути развития экономики России: теория и практика: Учебное пособие. Издательство «Проспект», 2016. 303 с. *22 Особо стоит отметить вклад Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации и его экспертную работу. Получить общее представление об их масштабе можно на его сайте URL: http://izak.ru/ *23 См. в этой связи труды С.А. Караганова ( http://karaganov.ru/) и в целом публикации Совета по внешней и оборонной политике, Международного дискуссионного клуба «Валдай», журналов «Россия в глобальной политике» и «Вся Европа» ( http://alleuropa.ru/) *24 См. подробнее многочисленные статьи и др. публикации заведующего кафедрой международного права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А.С. Исполинова, в частности его блог URL: https://zakon.ru/aispolinov/blogs Для чего НИУ «Высшая школа экономики» и её наиболее ярким представителям даётся заказ на разработку операциональных аспектов принципиально новой стратегии оказания Россией международной технической помощи другим странам, которые позволили бы «заземлить» и придать максимально прагматичный характер прежним директивным документам, исходя из Концепции государственной политики страны в сфере содействия международному развитию в редакции, утвержденной Указом Президента РФ № 248 от 24 мая 2016 г. // URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&firstDoc=1&lastDoc=1&nd=102349040 *26 Об этом прямо говорится в ныне действующей, новой Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 30 ноября 2016 г. // URL: http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2542248 *27 Первым в серии таких соглашений стало подписанное с Вьетнамом. См.: URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/act/trade/dotp/sogl_torg/Documents/EAEU-VN_FTA.pdf А уже 29 июня 2017 г. в Москве состоялось п ервое заседание Совместного комитета в его рамках. См.: Реализацию Соглашения о зоне свободной торговли между ЕАЭС и Вьетнамом обсудили в ЕЭК // Евразийская Экономическая Комиссия. 29 июня 2017 г. // URL: http:// www. eurasiancommission. org / ru / nae / news / Pages /29-06-2017-2. aspx На очереди соглашения с Индией, Сербией, Египтом и многими другими странами. *28 См. подробнее: Караганов С.А. От поворота на Восток к Большой Евразии. Глобальный контекст // С. Караганов. Персональный сайт. Публикации. 31 мая 2017 г. // http://karaganov.ru/publications/452 *29 См. подробнее: Алексеев С.С. У истоков Конституции России. Субъективные заметки. Екатеринбург, 2009 // URL: https:// yadi. sk / d / mq 1 nufuCDPvKk *30 См. подробнее: Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека (практика Совета Европы). М.: «Международные отношения», 1992; Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: опыт Совета Европы. М.: Издательство МНИМП, 1997; Защита прав человека по праву Европейского союза: Учебное пособие. М.: Издательство МГИМО (Университета), 2003. *31 О чем много и аргументированно говорит и пишет судья ЕАЭС от Российской Федерации Т.Н. Нешатаева. Этим вопросам были посвящены её совсем недавние выступления на Ежегодном собрании РАМП 28 июня 2017 г. и международной правовой конференции «Правосудие в эпоху интеграции», состоявшейся в Суздале 1-3 июня 2017 г. См. В Суздале обсудили национальное и мировое право // Владимирские ведомости. 1 июня 2016 г. // URL: http://www.vedom.ru/news/2017/06/01/25609-v-suzdale; Конференция «Правосудие в эпоху интеграции» // МГИМО, 2 июня 2017 г. // URL: http://mgimo.ru/about/news/departments/konferentsiya-pravosudie-v-epokhu-integratsii/ *32 См. сопоставление мнений по первому делу, вызвавшему конфликт между Конституционным судом России и ЕСПЧ, с которыми выступили бывший судья ЕСПЧ от России Анатолий Ковлер, судья ad hoc от России в ЕСПЧ, доцент кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ Ольга Фёдорова, советник Конституционного Суда РФ Сергей Сергевнин, профессор кафедры конституционного и муниципального права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Елена Лукьянова, директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Талия Хабриева, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права Российской правовой академии Минюста России Вадим Виноградов, президент Адвокатской палаты города Москвы Генри Резник, главный научный сотрудник сектора теории права и государства ИГП РАН Валентина Лапаева, эксперт Института права и публичной политики, заместитель главного редактора журнала «Международное правосудие» Максим Тимофеев, доцент кафедры публичной политики НИУ ВШЭ Анита Соболева, доктор права Эссекского университета (Великобритания) Александр Верещагин, научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Светлана Грачева, приведенное в статье: ЕСПЧ и Конституционный суд РФ: конфликт толкований; Из более поздних публикаций см. Конституционный суд впервые разрешил не исполнять постановление ЕСПЧ // РБК. 19 апреля 2016 г. // URL: http://www.rbc.ru/politics/19/04/2016/5715db289a7947a96e774faa; Конституционный суд России против ЕСПЧ // Московская хельсинская группа. Источник: Политком.Ru, 23 января 2017 г. // URL: http://mhg-main.org/konstitucionnyy-sud-rossii-protiv-espch; Гаганов А.А. Конституционный Суд против Европейского Суда // Центр научной политической мысли и идеологии. 23 января 2017 г. // URL: http://rusrand.Ru/analytics/konstitucionnyy-sud-protiv-evropeyskogo-suda; Постановления ЕСПЧ могут не исполняться в России в случае их противоречия Конституции РФ // Муранов, Черняков и партнеры // URL: http://kslitigation.ru/blog/postanovleniya-espch-mogut-ne-ispolnyatsya-v-rossii-v-sluchae-ih-protivorechiya-konstitutsii-rf.html; Решение Конституционного суда по делу ЮКОСА как защита граждан России // Право.Ru. 30 января 2017 г. // URL: https://pravo.ru/opinions/view/137666/   INCLUSION OF THE EU LEGAL PROVISIONS IN THE INTERNAL LAW OF THE RUSSIAN FEDERATION: THEORY AND PRACTICE Abstract. New pieces of legislation in the Russian Federation appears under conditions that are drastically different from previous times. It would be strange if they were not influenced by a profound change of external surroundings. Global risks are growing. International relations are much less predictable. International cooperation faces huge limitations. The theory and philosophy of law try to explain what happens and why. Nevertheless, what we witness seems to be not so much the evolution of different schools of legal thought but the changes of attitude towards some key problems. The author singles out among them such problems as systemic nature of law, absorption of foreign rules of law, open character of legal system etc. The major attention in the article is paid to thorough critical analysis of these changes. It provides us with the opportunity to better understand how main issues of legal modernization and state structures development are viewed by Russian society, legal community and law creating and enforcement bodies. Key words: legal system of the Russian Federation; adoption of legal provisions; Human Rights; the EU law; protection of internal legal order.

Le 13 septembre 2017 Jean-Claude Juncker, président de la Commission Européenne, a prononcé à Strasbourg son traditionnel discours annuel devant les députés du Parlement Européen [1]. Ce discours a suscité une grande répercussion politique au sein de l’UE et bien au-delà de ses frontières [2 ; 3 ; 4]. Tous les médias russes ont publié des articles, plus ou moins détaillés, à ce sujet [5 ; 6 ; 7 ; 8 ; 9]. Néanmoins, cet événement est resté en arrière-plan dans l’espace russe de l’information. Les principauxcentres analytiques se sont limités àune analyse superficielle et dépréciative [10] ; à tort. Ce discours tire un trait sur la période antérieure de l’évolution de l’Union Européenne. Peut-être bien qu’avec lui commence une sérieuse réévaluation de ce que l’UE a l’intention d’entreprendre dans un avenir proche et/ou relativement éloigné, et de sa façon de procéder. Ce discours  est le signe d’un ajustement profond possible de la politique intérieure et extérieure, menée par l’Union Européenne. Cette allocution donne un aperçu de l’état dans lequel se trouve l’Union Européenne, ébauche des objectifs précis à atteindre durant l’année en cours,  propose un programme d’actions à moyen terme et explique les critères selon lesquels il sera  réalisé. De fait, on a sous les yeux un manifeste politique avec l'énoncé systémique d’une option multidimensionnelle du développement de l’UE, dont plusieurs composants seront probablement mis en œuvre. Aussi l’establishment, le corps diplomatique, le monde desaffaires et la communauté des experts de la Russie devraient-ils lui accorder toute leur attention. Essayons donc, tant que les traces sont fraiches, de comprendre comment les accents y sont placés. Pour ce faire, commençons par analyser les couleurs que Monsieur Juncker utilise pour décrire l’état actuel de l’Union.   La crise de l’Union Européenne relève du passé Tel est le leitmotiv de l’allocution, sa consistance. Le président de la Commission Européenne a besoin de cette assertion afin de pouvoir enfiler sur elle, comme sur une tige, ses autres réflexions et propositions qu’il défend. La crise de l’Union Européenne ne relève pas tout à fait du passé. Les tentatives de Londres, lors de la négociation des conditions de sa sortie de l’Union Européenne, de  contraindre Bruxelles à céder sur certaines de ses positions, vont longtemps poursuivre l’élite politique et le monde des affaires des Etats continentaux. Même si Theresa May, Premier ministre du Royaume Uni, voudrait convaincre Bruxelles qu’elle ne vise qu’à favoriser les intérêts de l’UE, et que l’Union n’a rien à craindre [11 ; 12 ; 13]. La périphérie sud de l’EU s’est remise de la récession économique dans une moindre mesure par rapport à ses partenaires du Nord au sein de l’Union. La France, et certains autres Pays, vontdevoir encore faire face à la mise en œuvre de réformes socio-économiques, très douloureuses. Les incidences de la crise migratoire sont toujours présentes. L’UE et ses Etats-membres devront en permanence vivre avec. Une droitisation généralisée des systèmes politiques et de la société, résultant d’une avalanche de crises qui ont balayé les pays de la région, et d’une réaction pas toujours intelligible et appropriée à ces crises, ainsi que la manifestation de tendances autoritaires et d’un nationalisme exacerbé – ce sont des faits établis avec lesquels il faut aussi compter. Certains leaders politiques n’arrêteront jamais de défier la politique intérieure et extérieure de l’UE, en « ramenant à soi la couverture » de l’Union [14]. Il n’empêche que Jean-Claude Juncker a toutes les raisons d’insister sur le fait que la situation au sein de l’UE s’est redressée et de parler au passé de la crise vécue par l’UE et ses Etats-membres. Pour appuyer sa position, il n’a avancé que quelques arguments, mais des arguments plus que tangibles et probants. En principe, ils suffisent amplement. Le président de la Commission Européenne a rappelé qu’il y a un an l’UE se débattait en proie à une crise quasi existentielle. Certains Pays délaissaient de plus en plus le principe de solidarité sans lequel l’existence-même de l’Union est impensable. La confiancedans le projet européen et le soutien qu’on lui accordait ontfaibli jusqu’à un  seuil critique. Mais les dispositions énergiques prises par l’UE, toutes ses institutions et tous ses Etats-membres ont permis d’inverser la situation, a souligné M. Juncker. La relance économique, qui enfin se manifeste dans tous les pays de l’UE,  a grandement contribué à cette inversion. Le taux de croissance du PIB dans l’ensemble del’UE a atteint 2%. Dans la zone euro il est un peu plus élevé et a atteint les 2,2%. Pour cet indicateur, l’UE a même devancé son sempiternel concurrent  qu’elle essaie immuablement d’égaler : les Etats-Unis. Par conséquent, le chômage a régressé. On a réussi à l’amener au niveau le plus bas depuis 9 ans. 8 millions d’emplois ont été créés en UE depuis 2014. Le nombre d’actifs a augmenté et atteint 235 millions. C’est le maximum absolu de toute l'histoire de l’Union.  Le programme d’investissements, proposé par la Commission Européenne, est mené avec succès. Il a attiré 225 milliards d’euros d’investissements, qui ont permis de financer 270 projets infrastructurels et d’accorder des crédits à 445 mille petites entreprises. De notre point de vue, ce sont des chiffres fabuleux. Par ailleurs, l’UE a réussi l’assainissement de son système financier et le redressement de la situation dans le secteur bancaire, si bien que les banques ont recommencé à accorder activement des prêts. Le déficit budgétaire est tombé de 6,6% à 1,6%. Ce qui n’est pas mal du tout, il faut l’admettre. Il n’y a pas très longtemps  on ne pouvait guère l'espérer de la part de l’UE *1. Ainsi donc Jean-Claude Juncker avait-il de la matière à mentionner dans son rapport triomphateur, il n’a rien dû sortir du chapeau.Qui plus est, dans cette partie estimative de son allocution il aurait pu inclure un chapitre relatif aux mesures ultérieures destinées à mettre un frein à la crise migratoire. Dans ce domaine, Bruxelles a aussi de quoi épater les eurosceptiques. Un corps européen de garde-frontières et de garde-côtes est devenu opérationnel. Plus de 1700 agents sont venus en renfort aux 100.000gardes-frontières des Etats-membres, déployés le long du périmètre de l’Union, pour patrouiller les segments de la frontière les plus vulnérables. La route des Balkans, ce couloir que les réfugiés et les migrants illégaux venant de l’Asie de l’Ouest empruntaient pour rejoindre l’UE, est maintenant pratiquement fermée. Grâce à l’accord passé avec la Turquie, le nombre de réfugiés et de migrants illégaux a baissé de 97%(!). Cet été l’UE a réussi, pourl’essentiel, à prendre le contrôle de la route du Sud passant par la Méditerranée centrale (c’est-à-dire au départ des côtes Libyennes). En août, 81% de migrants illégaux et de réfugiés en moins ont emprunté ce couloir, par rapport à la même période de l’année précédente.Cependant, il est important de noter que, pour des raisons tactiques, le président de la Commission Européenne s’est montré très discret à ce sujet. Il n’a pas cité toute une série d’arguments relatifs à la stabilisation de la situation politique et sociale en UE. C’est pourtant très important !Ces arguments auraient pu rendre son évaluation de l’état actuel de l’UE encore plus percutante.Le fait est que les réformes structurelles menées dans les Etats-membres de l’UE (qui représentent en fait une remise en ordre du secteur social, du marché du travail et des dépenses budgétaires, nécessaire pour que les Etats puissent vivre selon leurs moyens), ne pouvaient aboutir qu’à moyen terme. Mais la population percevait ces réformes d’une façon extrêmement douloureuse, et ce à juste titre : elles  entraînaient le licenciement, le chômage, la baisse des salaires, des retraites et des allocations sociales, la réduction des programmes sociaux et en somme la baisse du niveau de vie. Pratiquement parlant, les élites dirigeantes s’extirpaient de la crise économique sur le dos des travailleurs et de la classe moyenne, d’où venaient les humeurs contestataires déferlantes, l’euroscepticisme, la popularité des extrêmes droite et gauche, des populistes et des radicaux. Le pouvoir s’échappait des mains des élites dirigeantes, elles auraient pu tout rater. Mais elles ont eu vraiment énormément de chance. Elles ont réussi : le modèle socio-économique et politique des Etats-membres a résisté à l’épreuve, il s’est avéré fiable et viable. Les élections aux Pays- Bas, en France et ensuite en Allemagne ont rendu de l’assurance aux élites dirigeantes. *1 La situation en UE, remarquons-le, semblerait même meilleure que d’après la perception de Jean-Claude Juncker. D’après le « Financial Times », même l’Italie, « homme malade de l’Europe », présente des tendances économiques spectaculaires. Cette année les actions des entreprises italiennes ont augmenté de 17%, et globalement au cours de la dernière année de 42% (!). La croissance du PIB dans la zone euro a déjà dépassé 2,3% [15]   Les résultats de l’expression de la volonté populaire ont démontré que l’UE a évité ce qui était le plus dangereux pour elle. Oui, l’extrême gauche, mais surtout l’extrême droite ont renforcé leurs positions et leur influence, leur représentation dans les gouvernements et parlements nationaux s’est accrue, mais d’une façon non critique (on y revient ci-dessous). Si c'est ainsi, il en résulte que l’UE aurait réussi - ou presque - à résoudre le problème de sa sortie de la crise de manière systémique. Ça vaut son pesant d’or. Par conséquent, c’est dans ce sens-là qu’il faudrait interpréter la métaphore de Jean-Claude Juncker à propos de l’Europe qui « a de nouveau le vent en poupe » etune « fenêtre d’opportunité » qui s’ouvre à l’UE et à ses Etats-membres,opportunité qu’on ne peut surtout pas laisser s’échapper, puisque l’UE, comme il a toujours été souligné par les hommes politiques et par les spécialistes, c’est comme un vélo qui n’est en équilibre que quand il avance de façon dynamique. Pour l’UE, surmonter la crise n’est que la moitié de l’œuvre, elle doit immuablement faire face à un double défi. La seconde composante de ce défi – sortir de la crise en étant renforcé. La façon d’y parvenir constitue la substance de l’allocution du président de la Commission Européenne.   Principaux axes de travail de l’Union Européenne à court terme L’énumération des mesures courantes sur la réalisation desquelles la Commission Européenne, suivie par les autres institutions de l’EU, concentrera ses efforts, prend juste un minimum d’espace. Le discours n’en mentionne que les plus marquantes et attractives. (1) L’Union continuera à miser sur la promotion du libre-échange. Le CETA, traité établi entre le Canada et l’UE, lui servira de modèle. Elle a déjà un accord politique avec le Japon pour suivre la voie envisagée. Avant la fin de 2017 Bruxelles prévoit des accords identiques avec le Mexique et les pays de l’Amérique du Sud. Sont à l’ordre du jour l’Australie et la Nouvelle Zélande, à qui Jean-Claude Juncker a adressé d’une façon spectaculaire, du haut de la tribune du Parlement Européen, une proposition d’entamer des négociations. En même temps l'UE fera barrage à toute velléité de compagnies nationales étrangères de racheter des sites industriels et infrastructurels d’importance stratégique, en créant à ces fins des structures supranationales de coordination. (2) L’UE veillera à ce que la production industrielle sur son territoire augmente son efficacité et sa compétitivité internationale. La stratégie européenne de politique industrielle, élaborée par la Commission Européenne et soumise à l’approbation de l’UE, servira à ces fins. (3) Dans le domaine de la lutte contre les changements climatiques l’UE assumera le rôle de leader mondial qu’elle présentera comme sa préoccupation de la préservation du patrimoine commun de l’humanité ; elle s’occupera assidûment de la réduction des émissions nocives dans le domaine du transport. (4) Elle accordera une priorité dans son travail à la création d’un outil fiable pour parer à toute menace de cyberattaquesque subissent lesentreprises d'une façon de plus en plus alarmante : d’après les statistiques de la Commission Européenne le nombre de ces attaques atteint 4 mille par jour (!). Pour ce faire, l’Union créera sa propre Agence de la cybersécurité. (5) L’amélioration de la politique migratoire sera aussi au centre des préoccupations de l’UE qui la complètera par une attitude plus rigoureuse d’expulsion des migrants économiques illégaux, et de ceux qui se font passer pour des réfugiés, hors du territoire de l’Union. L’UE consolidera la solidarité avec l’Afrique, y compris l’utilisation de mécanismes financiers. Elle rendra l’accueil des réfugiés plus organisé et prévisionnel, se concentrera sur l’encouragement d'une immigration qui présente unintérêt pour l’Union. Elle travaillera de manière plus élargie à finaliser la formation d'alliances énergétique, défensive et bancaire, du marché commun des capitaux et du marché unifié numérique. Tout ceci n’est que pour parler des priorités. Cette façon lapidaire d’exposer les tâches courantes que l’UE doit réaliser au premier chef pourrait paraître étrange et illogique, car le discours annuel du président de la Commission Européenne a, par définition, lavocation d’expliquer l’objectif et la façon de procéderdes structuressupranationales dans l’année à venir. Oui, ça pourrait le paraître, si le jour-même de son discours, dans la matinée, Jean-Claude Juncker n’avait pas envoyé aux dirigeants des institutions politiques européennes un programme d’activités de l’année sur une centaine de pages, avec une lettre d’accompagnement. Ces documents sont d'accès libre. (6) Durant l’année, la Commission Européenne a l’intention de terminer en grande partie ce que les Institutions de l’UE avait prévu auparavant. D’après Jean-Claude Juncker, les objectifs antérieurs sont atteints à 80%, il n’en reste que 20% à achever. Compte tenu du changement fondamental des circonstances,  définir la stratégie d’avancement  devient une préoccupation primordiale du moment;  ensuite on pourra ajuster les plans en cours, préciser les horizons de planifications et se situer sur une nouvelle échelle de priorités. En conséquence, la légitimationde la stratégie européenne privilégiée occupe une place centrale dans le discours annuel. Et en ce qui concerne cette stratégie, le président de la Commission Européenne a fait une déclaration sensationnelle qui crée une réelle surprise, peut-être même pour les initiés.   Défaillance des récentes théories d’intégration différenciée et demandes reconventionnelles de la Nouvelle Europe L’idée fondamentale des propositions, formulées par Jean-Claude Juncker, est d’abandonner les lignes de conduite ébauchées durant ces dernières années, et en particulier tout récemment, de les rejeter comme étant nuisibles, défaitistes et indéfendables, de faire preuve de détermination et d'audace, de profiter de la « fenêtre d’opportunité » qui s’est ouverte, de revoir les approches aux concepts d’intégration différenciée, qui ont été faites par dépit, faiblesse et désespoir, donc ne constituent pas une option optimale. Alors au lieu de passer son temps à concrétiser et à mettre en œuvre ces lignes de conduite, il est préférable de mettre le cap sur un retour à l’ancienne politique d’approfondissement de l’intégration tous azimuts et de l’appliquer conjointement, car cette façon de faire  constitue depuis toujours la force et l’attrait du projet européen. Rappelons-nous : il y a tout juste 6 mois, le 1 mars 2017, Jean-Claude Juncker a présenté le Livre Blanc, préparé par la Commission Européenne, qui décrivait cinq scénarios possibles de l’évolution ultérieure de l’UE. L’intrigue de sa parution consistait dans le fait que trois de ces cinq scénarios étaient manifestement inacceptables par le noyau de l’Union, avec l’Allemagne en tête, à savoir le scénario inertiel (tout reste en l’état, et l’Union réagira aux nouveaux défis au fur et à mesure de leur murissement), régressif (ramener l’intégration globale actuelle juste au simple marché commun du départ) et sélectif (tous les Etats-membres participent à l’approfondissement de l’intégration, mais celle-ci ne concernera qu’un nombre réduit d’orientations). Un autre scénario était complètement irréaliste, puisqu’à l’époque n’existait aucunes prémices de l’avancement vers les sommets de l’intégration. Ainsi donc derrière un écran de fumée de multiplicité, de pluralisme et de liberté de choix se cachait une contrainted’accepter l’intégration différenciée, qui signifie que ceux qui n’en veulent pas, ou qui n’y sont pas prêts, ne doivent pas empêcher  les autres d’avancer. Les idées de l’intégration différenciée ont constitué une façon novatrice de compréhension des impératifs, des perspectives et des limites de la réalisation du projet européen. Plusieurs commentateurs [5 ; 6 ; 7 ; 8 ; 9], même ceux qui s’y connaissaient parfaitement, qui ont beaucoup écrit au sujet de ce projet et sont passés maîtres en description de son caractère turbulent, n’ont jamais saisi pourquoi ces idées ont rencontré un si vif refus de la part du groupe de Visegrád en particulier et de toute la « périphérie » européenne en général, qui d’ailleurs n’était pas la seule à s’y opposer. Dans le passé, le projet européen disposait toujours de son avant-garde, qui courageusement allait de l’avant, traçait la voie aux autres et leur montrait les avantages du projet. Après un certain temps, « les autres » devenaient assez mûrs pour y adhérer. Les exemples les plus convaincants sont: l’espace Schengen, l’espace de liberté, de sécurité et de justice dans son ensemble, l’union monétaire et ensuite l’union bancaire. L’intégration différenciée a rompu avec cette tradition. A la différence de l’intégration à vitesses multiples, celle à géométrie variable et de tout ce qui avait existéavant, l’intégration différenciée ne propose pas de stimuler les traînards à rattraper l’avant-garde ; elle ne fixe pasd'objectifs pour tout le monde ; elle n’envisage pas que ceux qui ont renoncé pourraient rattraper leur retard. L’intégration différenciée signifie la formulation de règles de jeu fondamentalement différentes : vous pouvez, si vous le voulez, faire partie de l’avant-garde, et alors vous faites avec elle un bond en avant ; si vous ne le voulez, ou ne le pouvez pas, vivotez alors à la périphérie, personne ne vous oblige à rien, c’est votre choix souverain ; mais ensuite n’en veuillez à personne non plus. L’UE s’est transformée en matriochka, qui inclut deux types de Pays, auxquels seront appliquées des exigences disparates. Certains rejoindront la super ligue, les autres – la deuxième division. La super ligue sera la zone euro, ou une zone euro reconstruite, qui évoluera vers une union politique et de défense performante, vers le transfert des pouvoirs souverains les plus importants (que les Etats-membres ne voulaient, ou n’osaient pas lâcher auparavant) au niveau supranational, y compris vers un rapprochement des droits fiscaux et des politiques sociales. Si on creusait en profondeur, on découvrirait  qu’en avançant les idées de l’intégration différenciée, le noyau de l’UE, les euro-enthousiastes et tous ceux qui étaient prêts et qui aspiraient à passer à un nouveau niveau d’intégration européenne, signifiaient aux autres une espèce d’ultimatum : ne grognez pas, ne nous empêchez pas, arrêtez les actes arbitraires, cessez de casser les politiques communes, appliquez les décisions prises conjointement, travaillez avec les autres en toute bonne conscience, et non par crainte. Nous en avons assezde votre fronde. Avancez avec les autres ou restez en dehors d’une nouvelle étape d’intégration. Vous n’avez plus le choix. On ne vous permettra plus de mettre des bâtons dans les roues, de nous faire reculer. Il n’est pas étonnant que ceux  qui ont accueilli ces idées avec ressentiment fussent nombreux, et pas seulement à Varsovie, à Prague, à Bratislava, à Sophia, à Bucarest ou à Budapest. Cependant, ce sont les leaders de ces Pays-là qui ont déclaré, de manière sévère et intransigeante, qu’ils ne laisseront jamais passer ces idées. Ce n’est pas pour en arriver là que les peuples de l’Europe de l’Est et du Sud-Est durant plusieurs années cherchaient à devenir membres de l’UE. Et ils ne se sont pas limités à un simple reniement, mais ont présenté leurs contres-revendications à l’UE et son noyau. La Nouvelle Europe a exigé en termes catégorique que la Vielle Europe remédie à cette situation inacceptable, à bien des égards, surle territoire de l’Union Européenne L’UE a adopté des prescriptions techniques uniformes qui doivent être strictement respectées. Mais sur le marché de la partie périphérique de l’Union on trouvedela marchandise qui, vendue sous la même marque, est de qualité nettement inférieure. La situation est particulièrement déplorable dans les domaines alimentaire et pharmaceutique. L’interdiction de la discrimination est la substance du droit de l’UE. Néanmoins, les compagnies installées en UE ont recours aux travailleurs détachés venus des Etats de l’Est et les paient moins pour le même travail. Les salaires sont plus bas dans les pays de l’Europe de l’Est, les retraites et les épargnesaussi; mais on fait venir ces gens-là pour aider et sauver ceux qui sont plus nantis qu’eux. En général, en ce qui concerne la politique sociale de l’UE, le décalage entre pays est énorme, et l’UE ne fait rien, ou presque, pour y remédier.   Aperçu d’un package de solutions de rétablissementde l’unité et de consolidation de l’Union Européenne Dans ce contexte le scénario de développement de l’UE, décrit dans le discours annuel du président de la Commission Européenne et symboliquement présenté comme étant le sixième, apparaît comme plus que significatif. L’ancien premier ministre du Luxembourg est réputé être un génie du compromis. Il arrive à trouver des issues à toute situation embarrassante. Entremise et conciliation, c’est son élément, sa marotte. Ce que propose Jean-Claude Juncker peut être perçu comme un change global et ambitieux, ou en argot diplomatique, comme « un package de solutions». Oui, vous avez raison, répond-il à l’élite politique de la Nouvelle Europe, l’Union Européenne est tenuederésoudre les problèmes que vous soumettez. La qualité uniforme des produits sera assurée dans toute l’Europe. Les organismes nationaux de contrôle auront à leur disposition tous les pouvoirs nécessaires. Il est grand temps de mettre un terme à cette triche avec les salaires humiliante pour l’Union et contraire à ses principes fondateurs. Il est inconcevable d’avoir exigé des banques de respecter une discipline financière et de les avoir mises sous contrôle, mais ne pas l’avoir mise à exécution sur le marché du travail auquel s’applique l’une des quatre libertés du marché commun. On y remédiera. On créera à ces fins un organisme spécial dans la structure de l’UE, chargé d’assurer une libre circulation de la main-d’œuvre en conformité absolue avec les règles générales. On fera de la sorte à n'avoir guère de raisons de parler des travailleurs de second rang. Le cas du dumping social est plus difficile à régler. Les systèmes nationaux de sécurité sociale seront différents encore très longtemps. Ces différences sont objectives. Cependant la dimension sociale de l’activité de l’UE devra obligatoirement être renforcée. L’UE est ; sans doute, en mesure de parvenir à une conception harmonisée de la justice sociale et de la transposer dans une norme unifiée européenne. Ce sont les premiers pas que l’UE pourrait et devrait faire pour répondre aux attentes et aux souhaits légitimes de la Nouvelles Europe, mais non sans contrepartie. La Nouvelle Europe, comme tous ceux qui restent en dehors des projets essentiels d’intégration, devra y mettre du sien, faire sa part du chemin. L’UE est une alliance basée sur certaines valeurs dont l'attachement à la démocratie et la primauté du droit sont les plus importantes. En aucun cas l'UE ne peut déroger aux normes démocratiques communes pour l’Union.  De la même façon, les décisions prises conjointement, et à plus forte raison les décisions de la juridiction supérieure qu’est la Cour de justice de l’UE, doivent être respectées scrupuleusement. C’est un devoir impérieux de tous les Etats-membres. Aucune dérogation ni exemptionn’est acceptable. Naturellement, personne n’est pointé du doigt dans le discours, mais les allusions sont plus que claires et compréhensibles. En ce qui concerne l’universalisation de la participation dans certains projets européens d’intégration, les positions de départ sont les suivantes : la Bulgarie, la Roumanie et la Croatie demeurent hors Schengen, mais se trouvent sur un axe stratégique. Afin de protéger la frontière commune de l’UE, Jean-Claude Juncker propose d’inclure la Bulgarie et la Roumanie dans l’espace Schengen, et ensuite la Croatie dès qu’elle remplira les conditions requises. Mis à part la Grande-Bretagne, qui ne compte plus, il manque encore 8 pays à la zone euro. Mais pour que la monnaie unique soit un facteur d’union et non de division, il faut que cet espace inclue tous les Etats-membres. Six d’entre eux sont liés par une obligation formelle d’y adhérer et en auront le droit quand les critères définis seront respectés. Ils auraient besoin  d’être aidés et soutenus techniquement comme financièrement, et à ces fins le président de la Commission Européenne a proposé de lancer un programme spécial d’assistance technique. La Commission Européenne est devenue expert enmatière d’exécution de ce genrede programmes, nécessaires aussi bien aux candidats à l’adhésion qu’à la zone euro elle-même. Puisque dès le départ il était prévu que l’euro « deviendra la monnaie unique de toute l’Union». Idem pour la finalisation de l’Union bancaire. Il faut que les banques de toute la région européenne soient soumisesà des règles communes. Pour réduire les risques, et par la suite pour leur faire face conjointement, toutes les banques devraient être placées sous la surveillance d’un régulateur unique, ce qui stabiliserait le système financier dans son ensemble et limiterait les risques encourus. L’assainissement du système financier ouvrirait la voie et garantirait l’accès à un schéma commun de garanties des dépôts. Alors le mécanisme européen de stabilisation pourrait être transformé en Fond monétaire performant qui remplirait les mêmes fonctions que le FMI, mais au niveau régional et avec plus d’efficacité. Ainsi,selon Jean-Claude Juncker, on arriverait, grâce aux efforts communs, concessions et compromis conjugués à une ferme exigence, à résoudre les contradictions entre les Etats-membres, à consolider l’Union et lui apporter plus d’unité. L'étape suivante serait un avancement commun sur la voie de la consolidation de l’Union et du renforcement de l’intégration, sans personne à la traine ni outsiders, ce qui rendrait cette progression plus sûre et viable. De ce fait pour la zone euro on n’aurait besoin ni d’un ministre spécifique de l’économie et des finances, ni d’un Parlement Européen particulier, ni d’un budget. Alors on se demande de quoi aurait-on besoin ?   Retour à la politique traditionnelle du renforcement généralisé de l’intégration La réponse est dans ce sous-titre. Les grandes orientations, définies par Jean-Claude Juncker, révèlent la solidité de l’échafaudage qu’il a prévu pour moderniser l’Union Européenne et finaliser sa construction. Nous avons déjà mentionné ci-dessus ses propositions de créer un Fond monétaire européen, une agence de cyber-sécurité, un organisme supranational de contrôle du respect de l’égalité des chances à l’embauche ; de renforcer les pouvoirs des gouvernements nationaux leur permettant de mettre un terme à la violation des normes de qualité ; d’avancer vers une politique sociale plus unifiée et de finaliser la construction de l’Union bancaire. Pour compléter ces propositions, le président de la CE s’est prononcé pour la création, apparemment aussitôt que possible, d’un poste de ministre de l’économie et des finances ayant rang d’adjoint du président de la Commission Européenne. Il existe déjà au sein de la Commission un ministre qui dirige, avec succès, une entité européenne d'une importance comparable : le Haut représentant pour les affaires étrangères et la politique de sécurité. Vraisemblablement, pour Jean-Claude Juncker le poste de ministre de l’économie apparaîtrait comme similaire. Initialement, le temps de démanteler la discordance entre la zone euros et l’Union Européenne, il s’occuperait de cette tâche en tant que ministre de l’économie et des finances de l’Eurogroupe. Le soutien du processus de la mise en œuvre des réformes structurelles, le contrôle de l’exécution des programmes d’investissement et l’assistance, lors des crises, aux pays à l’économie faible relèveraient de sa responsabilité. Grâce à la compréhension mutuelle instaurée entre le Président français Emmanuel Macron et la Chancelière allemande Angela Merkel, le besoin de la zone euros d'un tel ministre est devenu manifeste. Donc il faut s’attendre à sonproche avènement. D’autres idées de Jean-Claude Juncker relatives au renforcement institutionnel de l'UE ont une consonance beaucoup plus avant-gardiste. Dans son discours du 13 septembre au Parlement Européen il a appelé à la fusion des postes de président de la Commission Européenne et celui du Conseil Européen et à la concentration de leurs pouvoirs en une seule main. Vu son expérience, il sait très bien de quoi il parle. L’existence de deux postes concurrentiels au sein de la direction de l’UE complique, bien évidemment, le fonctionnement de l'Union. Quels que soient les hommes politiques qui occupent ces postes, ils n’auraient pas facile de se mettre d’accord entre eux. Qu’ils le veuillent ou non, ils ne peuvent pas échapper à une épreuve de force. D’autre part, la fusion de ces postes est susceptible de redistribution du pouvoir entre les chefs d’Etats et de gouvernements européens, d’un côté, et le nouveau chef du pouvoir exécutif de l’Union, de l’autre côté. Dans ce cas, le président du Conseil Européen (dont la fonction reste pour l’instant purement nominale), qui a pour mission de trouver des solutions de compromis et de faire coordonnerles positions des Etats-membres, pourrait s’appuyer sur les immenses ressources de l'appareil, dont dispose le président de la Commission Européenne, et mettre à profit la liberté de manœuvre qui lui est reconnue. Les élites nationales politiques et commerciales ne sont probablement pas prêtes à un tel transfert du pouvoir du niveau intergouvernemental vers le niveau supranational. Dans l’optique actuelle, les idées de fusion des postes revêtent un caractère révolutionnaire, c’est un élan pour l’avenir.Mais dans le contexte politique de l’UE, le fait que ces idées soient rendues publiques est très significatif. Jean-Claude Juncker a aussi proposé de faire un bond en avant substantiel dans l’élaboration et l’adoption d’une nouvelle législation de l’UE qui amènera l’Union à un niveau d’intégration beaucoup plus élevé, tous azimuts. En parlant des nouvelles avancées dans le domaine de l'évolution du marché interne de l'UE vers un véritable marché uni, le président de la Commission a appelé à briser les tabous au sujet des initiatives normatives  globalisées de l’UE dans le domaine de la taxation. Pour l’instant, la plupart des pays, qui prospèrent grâce au dumping fiscal, refusent catégoriquement de se séparer de leurs avantages acquis. Concrètement, le président de la Commission Européenne a évoqué  la possibilité d’instaurer un même taux d’imposition sur les sociétés et une TVA identique dans toute l'UE; il a proposé d’envisager un système d’impôts unique et  équitable dans le domaine de l’économie numérique, ainsi que d’instaurer une taxe uniforme sur les transactions financières. D’après son projet, ce serait faisable, si on passait de l’unanimité à une prise de décisions par majorité qualifiée, sans pour autant toucher aux actes constitutifs, c’est-à-dire en contournant une procédure extrêmement complexe et fastidieuse de modifications et amendements. Cette possibilité est déjà définie par le Traité de Lisbonne. Pour profiter des flexibilités qui y sont prévues, une décision unanime du Conseil Européen serait suffisante. Dans le domaine de la politique extérieure, Jean-Claude Juncker a proposé d’envisager les domaines où l’UE pourrait aussi passer d’un vote à l’unanimité à une prise de décisions par majorité. Ce serait un pas extrêmement important, même révolutionnaire, sur la voie vers l'institutionnalisation de l’Union Politique. Ensuite, à moyen terme, l’UE inclurait en son sein tous les pays des Balkans, et vers les années 2025 finaliserait la création de l’Union de défense commune. Le président de la Commission Européenne a esquissé la possibilité de booster l’intégration dans le domaine des affaires intérieures. Parmi les mesures envisageables il a cité : une mise à la disposition de l’UE des moyens de collaboration dans la lutte contre les menaces terroristes transfrontalières ; la mise en place d’un régime de transfert automatique, du Service de renseignement de l’UE vers les services secrets nationaux et la police, des renseignements sur les terroristes et les combattants internationaux ; une habilitation des structures du Parquet Général de l’UE à engager des poursuites pénales dans le cas de crimes transfrontaliers à caractère terroriste. En même temps, tout en dressant un programme échelonné de la poursuite de la miseen commun de la souveraineté des Etats-membres, Jean-Claude Juncker a suggéré une sorte d’échange : en substance, l’UE continuerait d’avancer rapidement sur la voie de l’approfondissement de l’intégration ; mais parallèlement, elle renverrait au niveau national les pouvoirs superflus qui lui ont été confiés ou qu’elle s’est appropriés. Par ailleurs, l’Union abandonnerait les sujets mineurs et cesserait l’interventionnisme dans les affaires des Etats-nations pour se concentrer sur la réalisation des projets et initiatives réellement pertinents et de grande envergure. Pour que les garanties de la réciprocité des mesures ne soient pas perçues comme des promesses creuses, le président de la Commission Européenne a déclaré qu’il convoquera dans l’immédiat un groupe de travail chargé d’élaborer des propositions concernant le renvoi de certaines prérogatives de l’UE au niveau national. Ce groupe comprendra assurément, entre autres intervenants, des députés du Parlement Européen et des parlements nationaux des Etats-membres. Par conséquent, il est exclu que ce groupe puisse servir d’écran de fumée ou de manœuvre de diversion. De cette façon, Jean-Claude Juncker a encore une fois formé un lot - « un package » - de nature à satisfaire leseuro-enthousiastes comme les eurosceptiques. Ainsi, il a essayé de couper l’herbe sous le pied de ceux qui prônent un avancement à tout prix au mépris de la résistance des retardataires et des outsiders qui n’y sont pas prêts, comme de ceux qui considèrent que l’UE prend trop sur elle et qu’il est temps de rendre plus d’indépendance aux Etats-membres dans la prise en main deleur sort.   Relation avec une nouvelle répartition des forces au sein de l’UE Apparemment, l’exposé court, dense et énergique du président de la Commission Européenne contient tout ce qu’il faut, ou presque. Il ne manque qu’une explication claire du motif pour lequel les Etats-membres et leurs élites politiques et commerciales changeraient d’un coup leur attitude envers les perspectives du projet européen d’intégration et soutiendraient ses visées ambitieuses. Hier encore, ils s’y opposaient, ils n’y étaient pas prêts, flirtaient avec les idées de l’intégration différenciée ; pourquoi aujourd’hui laisseraient-ils de côté leurs doutes et dissensions et se précipiteraient, avec reconnaissance, à agir correctement, de manière rationnelle, en respectant le principe de la primauté de l’intérêt général  sur l’intérêt privé ? Il semblerait que Jean-Claude Juncker soit le premier des leaders européens à inviter tous les autres à prendre conscience de la nouvelle réalité qui se forme en UE suite au Brexit, le premier à soumettre à l’examen du public européen des approches en rapport avec cette réalité, les approches qui sont en parfaite conformité avec elle. Le fait que la Grande Bretagne avait son avis particulier sur chaque point de l’ordre du jour de l’UE, n’était pas un problème ; qu’elle préconisait le démontage de tout ce qui pendant des années a été apporté au marché commun, ou l’a complété, n’était pas un problème non plus. Ni même le fait que la Grande-Bretagne s’opposait, sans aucune complaisance, à un plus grand rapprochement, sur certains axes, entre les Etats-membres, qu’elle s’opposait au transfert d’un nombre croissant de pouvoirs au niveau supranational, sans quoi il était absolument impossible de renforcer l’intégration de l’UE ni de compléter sa construction par de nouvelles dimensions. C’est que la Grande -Bretagne représentait au sein de l’UE un centre de forces puissant. Elle était un leader suivi par plusieurs membres, notamment par la Nouvelle Europe, un pondérateur, sur un certain nombre de points,face à l’Allemagne, à la Franceet au tandem franco-allemand, elle était un exemple à suivre. L’UE ne pouvait pas  ignorer la position de ce Pays en raison de son poids et de son autorité (une des plus grandes puissances économiques à évolution dynamique, partenaire stratégique principal des USA, puissance nucléaire, membre du Conseil de sécurité de l’ONU, gardien du Commonwealth Britannique, stratège diplomatique émérite reconnu dans tous les Pays du monde). L’intégration au sein de l’UE prenait un caractère désaxé et à vitesses multiples uniquement  en raison de l'élément britannique. Le fait que certains pays nordiques ne fassent pas partie de la zone euro n’est pas crucial pour l’UE, puisque ces pays sont constants et ne menacent pas la stabilité économique. Le fait que six pays de l’Europe de l’Est et du Sud-Est n’en font pas partie, indiffère l’Union, ou en tout cas ne la dérange pas outre mesure. On peut toujours faire pression sur ces Pays en leur rappelant les engagements inconditionnels qu'ils ont « endossés » en adhérant à l’UE. Il n’y avait que la Grande-Bretagne pour lancer un vrai défi à la zone euro. Londres s’opposait à l’acceptation de l’euro en tant que monnaie unique de l’UE, menait la fronde, « couvrait » tous les « indolents » et « outsiders », leur offrait un prétexte à ne pas précipiter leur entrée dans la zone euro, ou à l’esquiver. C’est fini maintenant, ce facteur n’agit plus. En ce qui concerne Schengen, la coopération dans le cadre de l’Espace européen de liberté,  de sécurité et de justice, la politique extérieure commune et la politique de sécurité, la Grande Bretagne « désagrégeait » l’UE en ceux qui forment un noyau et ceux qui empêchent ce noyau d'engloutir les autres, de les rappeler à l’ordre, de les faire flancher, de les contraindre ou de les soudoyer (c’est à ça que sont destinés une assistance technique et un financement supplémentaire ayant pour but de préparer ces pays à l’adhésion à la zone euro). La sortie de la Grande-Bretagne de l’UE change tout, absolument tout. L’intégration différenciée devient inutile, c’est du passé. Les leaders des Etats-membres, principaux ou périphériques, n’en ont encore pas pris conscience, ni ne l’ont encore compris. Le discours annuel les encourage à repenser les valeurs, leur pose des questions à savoir à quoi au juste servirait cette intégration différenciée ? quels problèmes est-elleappelée à résoudre ? vers qui est-elle orientée? Ces questions sous-entendent une réponse : la situation au sein de l’UE a considérablement changé. L’intégration différenciée ne sert plus à rien. Toutes les tâches qui incombent à l’UE seront plus faciles à résoudre par le biais de cohésion, de consolidation et de respect des règles générales. Mais, bien évidemment, en tenant compte de tous les intérêts, des griefs réciproques et des contre-revendications. C’est ça la raison d’être du «package de solutions » proposé par Jean-Claude Juncker.   Crainte de l’horizon assombri par des nuages qui sont loin d’être roses Si on suivait la logique du raisonnement du président de la Commission Européenne, le package de solutions qu’il propose serait une option optimale. Il suffirait que l’UE et ses Etats-membres l’acceptent et entreprennent sa mise en œuvre pour que tout marche comme sur des roulettes. Lorsque arrivera le moment de la sortie du Royaume-Uni de l’UE, les Etats-membres auront repris vigueur, seront devenus forts, prospères, pleins d’énergie vitale, prêts à relever de nouveaux défis. Quelle image idyllique ! On a envie de pleurer de joie ! Mais pourtant un petit nuage d’orage se profile à l’horizon. Jean-Claude Juncker souligne avec une insistance suspecte qu’il faut agir vite, que la « fenêtre d’opportunité » pourrait se refermer. Quelle en est la raison ? Le président de la Commission Européenne sait-il quelque chose que personne ne soupçonne ?Peut-être, que dans le monde des affaires (avec lequel il s'est étroitement lié pendant les 18 années passées à la tête du gouvernement du Luxembourg) n'estqu'un secret de Polichinelle,  puisque tout ce milieu subodore qu’une nouvelle crise financière et économique globale puisse éclater à tout moment, d’autant plus que les risques géopolitiques vont en croissant. A ce moment-là, on n’aura pas le cœur à faire de doux projets. Il est difficile de trancher. Le quotidien « Financial Time », ce porte-parole du monde des affaires, nous donne des indices, semble-t-il. Ses journalistes ne cessent de nous alarmer : la crise en question peut éclater à tout moment, et elle sera encore plus destructrice que la précédente [16]. Il serait dommage que leurs prévisions alarmistes se réalisent. En règle générale, ils savent sur quoi ils écrivent, et n’ont pas la prétention de jouer les Cassandre. On pourrait aussi supposer que Jean-Claude Juncker prévoit que les résultats des élections au Bundestag feront de nouveau sombrer l’UE dans une situation d’incertitude [17 ; 18 ; 19 ; 20 ; 21 ; 22]. Dans la société allemande, le consensus plus ou moins stable est disloqué. Les résultats du vote dans les Länder Est et Ouest, des jeunes et des aînés diffèrent trop. Les partis politiques classiques ont perdu 14% (!) de voix. Les socio-démocrates ont essuyé une défaite cuisante et se sont retrouvés dans l’opposition.  « Alternative pour l’Allemagne » a fait une irruption massive dans le Parlement. Le Bundestag est atomisé. Les contours de la coalition au pouvoir sont aisément prévisibles, de l’avis général, elle serait faible, hétéroclite, instable, composée de mouvements politiques trop divergents ; par nécessité, elle s’occupera d’abord des problèmes internes. Le gouvernement sera-t-il à même de mener une politique intelligible, audacieuse, axée vers l’avenir ? C’est une grande question. Sera-t-il en mesure d’assumer au sein de l’UE le leadership inconditionnel et efficace dans cette période difficile pour lui ? C’en est une autre. Or, le président de la Commission Européenne espère que l’Allemagne sera le promoteur de ses idées. Certains grands hommes politiques allemands, comme Wolfgang Schäuble, ministre des finances de l’ancien gouvernement, ont déjà souscrits à ces idées [4]. La vieille-nouvelle chancelière allemande Angela Merkel est même allée jusqu’à déclarer que « le discours de M. Macron, comme le discours du président de la Commission Européenne Jean-Claude Juncker, aura une influence positive sur l’avenir de l’UE » [23]. Le président de la Commission Européenne Intègre-t-il déjà les difficultés que le jeune et charismatique président français Emmanuel Macron rencontrera, ou plutôt a déjà rencontrées ? Les Français, désenchantés de l’establishment politique qui trompait leurs attentes d’année en année, ont placé en lui leurs espoirs fervents. Il a trop promis à la population. Mais  mettre en paroles l’image d'un avenir heureux et mettre les idées en œuvre, ce sont deux choses ostensiblement différentes. Les réformes qu’il a conçues et qui auraient été soutenuespar  son électorat, commencent à susciter des protestations virulentes, à faire baisser sa côte de popularité, à affaiblir ses positions. Lorsqu’à l’intérieur du Pays le soutien politique du leader mollit, sur la scène internationale on commence alors à l’écouter avec scepticisme. Pourtant le tandem franco-allemand depuis toujours servait de moteur à l’intégration européenne. L’UE n’arrivera à rien sans son esprit d’initiative ni son esprit d’équipe. Lors de son discours à la Sorbonne ce 26 septembre, le Président de la France a proposé à la jeunesse du continent une vision de l’UE non moins ambitieuse que celle du président de la Commission Européenne. Les experts ont dénombré dans son discours au moins une dizaine d’initiatives d’envergure [24]. Il s’est prononcé, entre autre, pour une prompte convergence des régimes fiscaux et sociaux, pour la création d’un véritable office européen de l’asile, pour l’adoption d’une stratégie commune et l’établissement d’un budget commun de la défense, il a proposé de doter l’Europe d’une force commune d’intervention etc. [24 ; 25 ; 26]. En réaction à ses initiatives Angela Merkel a noté qu’il existe « un degré élevé de similitude entre le projet de l’Allemagne et celui de la France relatifs à l’avenir de l’UE » [23].   Le président de la Commission Européenne a-t-il peur d’une subite détérioration de la situation internationale, ce qui n’est pas sans affecter, de manière la plus négative, les activités de l’UE ? L’îlot européen de prospérité relative est entouré par un croissant de guerres, de conflits, d’instabilité politique comme économique. Ils représentent un pistolet appuyé sur sa tempe. Les Pays forts le sont parce qu’ils visent la continuité dans l’exécution de la politique intérieure et extérieure. Pour Berlin et pour Paris, comme pour le tandem franco-allemand, le projet européen était et demeurera la priorité. La détérioration de la situation internationale est une épée à double tranchant. Cette détérioration encourage l’UE à consolider l’unité et l’autonomie dans les affaires internationales plutôt que lui compliquer la vie. Ou alors, Jean-Claude Juncker insinuerait que l’UE devrait se dépêcher puisqu’un chef de la Commission Européenne aussi exceptionnel que lui ne restera pas au pouvoir éternellement : il est déjà à la moitié de  son mandat. Mais laissons cette supposition taquine à ses détracteurs. Des hommes politiques et des commentateurs désireux de le discréditer et de bafouer ce qu’il fait et ce qu’il dit, il y en a treize à la douzaine même au sein de l’UE *2. Probablement, Jean-Claude Juncker aurait autre chose à l’esprit. Deux mois après la sortie formelle de la Grande-Bretagne de l’Europe, en mai 2019 auront lieu les prochaines élections au Parlement Européen. Les leaders de l’UE et des principaux partis politiques européens doivent arriver à cette échéance avec des états de service irréprochables. *2 Voici comment l’un d’eux, à la plume satyrique, réécrit son discours : « Chers amis ! La plupart de nous, moi comme vous, avons foi en la pertinence et en la portée de ce que nous faisons ici tous ensemble.  C’est pour cette raison que j’accepte avec gratitude cette occasion de prendre la parole devant vous en ce lieu, et non ailleurs. Je suis dans un état d’esprit enjoué, puisque les choses ne peuvent pas empirer plus qu’en 2016… » [27]. © Mark ENTINE, professeur de l'Institut d'Etat des relations internationales de Moscou (MGIMO) auprès du ministère des Affaires étrangères de la Fédération de Russie, professeur-chercheur de l'Université fédérale balte Emmanuel Kant Ekaterina ENTINA, Maître de conférences de l'Université nationale de recherche «Ecole des hautes études en sciences économiques» (Russie)   Références : President Jean-Claude Juncker's State of the Union Address 2017. European Commission – Speech. Brussels, 13 September 2017. Available at http://europa.eu/rapid/press-release_SPEECH-17-3165_en.htm (Accessed 02.10.2017) Boffey, Daniel. Juncker says EU will 'move on' from Brexit in state of union speech. European commission president says UK departure is tragic but isn't everything, and eyes expansion of eurozone and Schengen. The Guardian, September 13, 2017. Available at https://www.theguardian.com/politics/2017/sep/13/jean-claude-juncker-plays-down-brexit-in-eu-state-of-union-speech (Accessed 02.10.2017) Crisp, James. Jean-Claude Juncker unveils vision for bigger, more powerful EU and warns Britain will 'regret' Brexit. The Telegraph, September 13, 2017. Available at http://www.telegraph.co.uk/news/2017/09/13/jean-claude-junker-claims-uk-will-regret-brexit-vows-create/ (Accessed 02.10.2017) Zalan, Eszter. EU countries cool on Juncker's ideas. EU Observer, September 14, 2017. Available at https://euobserver.com/political/139014 (Accessed 02.10.2017) Projet de réforme de l’Union Européenne de Jean-Claude Juncker : entre ambitions et réalité.ru, 18.09.2017. Available at https://eadaily.com/ru/news/2017/09/18/proekt-yunkera-po-reformirovaniyu-evrosoyuza-mezhdu-ambiciyami-i-realiyami (Accessed 02.10.2017). Pudovkin Yevgeny. L’Union Européenne ne veut pas changer selon le plan de Jean-Claude Juncker. Les propositions du président de la Commission Européenne sont considérées comme irréalistes et trop ambitieuses. Nezavissimaïa Gazeta (Journal Indépendant). Dipcourrier (Courrier diplomatique)09.2017. Available at http://www.ng.ru/world/2017-09-15/6_7074_unker.html (Accessed 02.10.2017) Pudovkin Yevgeny. Jean-Claude Juncker est appelé à réfréner ses ambitions. Les propositions du président de la Commission Européenne de renforcer l’intégration de l’UE sont considérées comme irréalistes. Nezavissimaïa Gazeta (Journal Indépendant), le 16 septembre 2017, p.6. Pudovkin Yevgeny. Jean-Claude Juncker s’est prononcé contre « l’Europe à deux vitesses ». président de la Commission Européenne a appelé les Etats-membres à renforcer l’intégration. Nezavissimaïa Gazeta (Journal Indépendant), le 14 septembre 2017, p.7. Stepanov Georgy. « L’Europe a de nouveau le vent en poupe ». Jean-Claude Juncker se prépare à relancer le projet européen. Коммерсант.ru, 13.09.2017. Available at https://www.kommersant.ru/doc/3409773 (accessed 02.10.2017). Rahr, Alexander. Historic Speech of Jean-Claude Juncker: Feebleness of the EU. Valdai Discussion Club, 14.09.2017. Available at http://valdaiclub.com/a/highlights/historic-speech-juncker/ (Accessed 02.10.2017) May's Italian overture deserves a fair hearing. Editorial. Financial Times, September 23-24, 2017. P.8. Parker, George; Barker, Alex. May's emollient tone accompanies clear evolution of Brexit stance in several areas. UK premier tailored her Florence speech for EU ears while aiming to keep hardline Brexiters on board. Financial Times, September 23-24, 2017. P.3. Parker, George; Barker, Alex; Wright, Robert. May's speech wins guarded EU welcome. FinancialTimes, September 23-24, 2017. P.1. Masterov Valery. Bruxelles a lancé la deuxième phase de la procédure de sanction contre Varsovie. Pour le Vieux Continent, la Pologne devient un problème plus important que le Brexit. Nezavissimaïa Gazeta (Journal Indépendant), le 14 septembre 2017, p.7. Keohane, David; Murray, John. Investors bet on revived eurozone. Financial Times, September 23-24, 2017. P.13. Authers, John. The next crisis is coming and investors need to prepare. FinancialTimes, September 23-24, 2017. P.18. Paniev Yuri. Le paysage politique a changé en Allemagne. Angela Merkel a remporté une victoire dangereuse. Nezavissimaïa Gazeta (Journal Indépendant), le 09.2017. Available at http://www.ng.ru/world/2017-09-26/8_7081_frg.html (Accessed 02.10.2017) Oh là là, les Allemand ! La réaction internationale de Washington, Moscou, Pékin, Paris, Athènes, Kiev, Londres, Varsovie et Rome aux élections au Bundestag. IPG, Politique internationale et la société, le 29.09.2017. Available at http://www.ipg-journal.io/regiony/mir/statja/show/oh-la-la-nemcy-362/ (Accessed 02.10.2017) Buck, Tobias. Discontent from Germany's eastern states boosts AfD. The electoral success of the rightwing party has exposed the widening gulf between the west and east of the country. Financial Times, September 29, 2017. Available at https://www.ft.com/content/758344d0-a4fa-11e7-9e4f-7f5e6a7c98a2 (Accessed 02.10.2017) Germany from different angles. Pessimism and optimism on Germany after its election. Its tumultuous vote might just do the country more good than harm. The Economist, September 25, 2017. Available at https://www.economist.com/blogs/kaffeeklatsch/2017/09/germany-different-angles (Accessed 02.10.2017) Stephens, Philip. The lesson of the German election. The danger is not that Germany will be overrun by the far right, but that it will turn inwards. Financial Times, September 28, 2017. Available at https://www.ft.com/content/2997c97a-a2b0-11e7-b797-b61809486fe2 (Accessed 02.10.2017) Wolff, Guntram. A Jamaican Germany is good for Europe. It could bring big changes to domestic policy to support growth and investment. Financial Times, September 29, 2017. Available at https://www.ft.com/content/8494a5e4-a451-11e7-8d56-98a09be71849 (Accessed 02.10.2017) Angela Merkel considère favorablement les idées d’Emmanuel Macron sur la réforme de l’UE. Nezavissimaïa Gazeta (Journal Indépendant), le 09.2017. Available at http://www.ng.ru/news/595725.html (Accessed 02.10.2017) Le plan de Macron pour l'Europe résumé en dix points. Le Scan politique. Le Figaro, 27.09.2017. Available at http://www.lefigaro.fr/politique/le-scan/2017/09/26/25001-20170926ARTFIG00105-ce-que-macron-va-proposer-pour-l-europe-dans-son-discours-a-la-sorbonne.php (Accessed 02.10.2017) Pudovkin Yevgeni. Emmanuel Macron accorde à l’Europe sept ans pour sa cohésion. Les citoyens des Etats-membres de l’UE ne soutiennent pas le renforcement de l’intégration. Nezavissimaïa Gazeta (Journal Indépendant), le 27.09.2017Available at http://www.ng.ru/world/2017-09-27/6_7082_france.html (Accessed 02.10.2017) Berretta, Emmanuel. Les 20 propositions ambitieuses de Macron aux Européens. À la Sorbonne, Emmanuel Macron a dévoilé ce qu'il attend de ses partenaires européens : une Europe qui achève de construire sa souveraineté. Ambitieux. Le Point, 27.09.2017. Available at http://www.lepoint.fr/politique/emmanuel-berretta/les-20-propositions-ambitieuses-de-macron-aux-europeens-26-09-2017-2160083_1897.php# (Accessed 02.10.2017) Katsioulis Christos. Sur l’état réel de l’Union Européenne. Brouillon du discours de Jean-Claude Juncker, résumé et commenté. IPG, Politique internationale et la société, le 20.09.2017. Available at http://www.ipg-journal.io/rubriki/evropeiskaja-integracija/statja/show/o-realnom-sostojanii-evropeiskogo-sojuza-356/?type=98&cHash=587a8ecf8e1d89bbc7cffd9294c991f8 (Accessed 02.10.2017)

Взаимоотношения Мадрида и Барселоны по поводу стремления Каталонии к независимости все больше напоминают классический случай дилеммы заключенного. Оба игрока из-за отсутствия диалога в попытках забрать весь выигрыш себе, попадают в равновесие Нэша*1, где каждый оказывается в проигрыше, вместо того, чтобы пойти на сотрудничество и достичь Паретто-оптимального*2 состояния. Единственное отличие от классической интерпретации заключается в том, что в «дилемме заключенного» оба игрока не могут обмениваться информацией в силу внешних причин, тогда как Мадрид и Барселона делают это намеренно, отказываясь пойти на минимальные уступки. События 1 октября 2017 года это наглядно подтвердили.   Конституционный национализм v. «Национальной виктимизации» Каталонский сепаратизм имеет довольно долгую историю развития. Однако следует сразу отметить, что современный виток борьбы за независимость начался с приходом к власти в Каталонии А.Маса, хотя его истоки лежат еще в 2006 году, когда в Каталонии был принят новый Статут Автономного сообщества. [8, c.92] Он значительно расширял права Автономии, но при этом большинство из его статей были признаны неконституционными, так как в Испании Статут 2006 года был принят довольно резко. Народная Партия подала иск в Конституционный Суд Испании, в котором оспаривала порядка 187 статей Статута, полагая, что Статут – это «параллельная конституция, которая выходит за рамки существующей правовой системы». Наибольшую критику вызвало определение Каталонии как нации, которое, по мнению НП, противоречит статье 2 Конституции. Конституционный суд Испании раздельным большинством (6 против 4) решил одобрить компромиссную трактовку: термин «нация» в Статуте оставить, но пометить его как «не имеющего интерпретированного юридического значения». [2] В 2010 году суд в своем окончательном решении признал неконституционными 14 статей Статута, например, о приоритете каталонского языка над кастильским, о разграничении совместных компетенций правительства Каталонии и государства. [4, p.73] А в 2012 году правительство Испании во главе с М.Рахоем отклонило фискальный пакт, предложенный А.Масом. Это стало своего рода катализатором противостояния, которое вылилось в Декларацию о «наделении Каталонии правом решать», в массовые демонстрации, а также в самопровозглашенный референдум в 2014 году, который был запрещен КС Испании. И хотя, в конце концов, каталонскими властями он был провозглашен как «политическая консультация, не имеющая характера референдума», многие каталонские лидеры, А.Мас в том числе, были подвергнуты судебному разбирательству за неподчинение решению суда. В конце концов, отдаление позиций женералитета и центрального правительства стали все более очевидны. М.Рахой и А.Мас как будто попали в свой собственный идеологический пузырь, когда рациональный дискурс был полностью заменен идеологическим. М.Рахой встал на позицию «конституционного национализма», идеологию, согласно которой защита существующего конституционного порядка видится единственным способом сохранения испанского единства. Все предложения по реформе Конституции либо игнорируются, либо резко отвергаются. Тот факт, что мир, как и сама Испания, с 1979 года*3 сильно изменился, и некоторые из положений Конституции объективно требуют нового рассмотрения, в расчет не берется. С другой стороны, А.Мас стал настоящим законодателем мод в политике «национальной виктимизации»*4, политической стратегии, которая имеет своей целью сконструировать и воспроизвести идею о Каталонии как жертве политики правительства Испании. Тем самым, данная позиция имеет своей конечной целью возбудить среди каталонцев чувство несправедливости по отношению к себе и оправдать каталонский сепаратизм. Возникает обоснованное подозрение в том, что под прикрытием идей независимости скрывается популизм, который, во-первых, позволяет националистам удерживать власть в Каталонии, а во-вторых, является попыткой использовать угрозу независимости как инструмент давления на Испанию с целью получения большего объема прав. Ведь не случайно после ущемления Статута и провала «фискального пакта» в Каталонии серьезно возросла политическая активность. В конце марта 2015 года представителями Конвергенции и Союза (КиС), правыми республиканцами, Национальной ассамблеей Каталонии и партией «Омниум культураль» (Omnium cultural) была подписана «Дорожная карта обретения независимости». Этот документ содержал положения о том, что выборы, которые были намечены на 27 сентября 2015 года, должны были носить «плебисцитарный характер», т.е., если сторонники независимости получат большинство мест в парламенте, то в течение 18 месяцев Каталония получит независимость.[3] По итогам выборов, несмотря на то, что за сепаратистов проголосовало менее половины избирателей, они получили 72 мандата, что гарантировало абсолютное большинство (диаг. 1).   Диаграмма 1. Результаты выборов в парламент Каталонии, 2015 (количество мест из 135) Источник: El Pais. Resultados Electorales en Cataluña: Elecciones Catalanas 2015 // http://resultados.elpais.com/elecciones/2015/autonomicas/09/   Одним из главных на сегодня действий вновь избранного парламента стала «Декларация о начале создания Каталонского государства в форме республики», которая была одобрена парламентом 9 ноября 2015 года благодаря большинству JpS, CUP. Документ содержал 9 основных положений. В частности, в первом пункте декларировалось, что «парламент Каталонии, основываясь на демократическом мандате, полученном на выборах 27 сентября 2015 года, инициирует процесс создания Каталонского независимого государства». В пятом пункте отмечалась необходимость в течение 30 дней начать подготовку законов о госорганах и органах соцзащиты. Пункт 6 является наиболее резонирующим по отношению к Испании: «Парламент и процесс демократического отделения не подчиняются решениям государства Испании, в частности КС, который рассматривается как потерявший свою легитимность после решения от июня 2010 года о Статуте Каталонии, принятом на референдуме народом». Однако в последнем пункте декларации отмечается, что Каталония открыта к переговорам по поводу независимости для того, чтобы этот процесс прошел максимально мирно и поэтому доносит свою позицию до Испании, ЕС и всего мирового сообщества в целом.[6] Следует заметить, что в данном случае парламент заявляет о наличии у него демократического мандата. Действительно, сторонники независимости получили большинство, благодаря которому эта декларация и была принята. Однако стоит отметить, что менее половины жителей, имеющих право голоса (47%), проголосовали за сепаратистов. В этой связи, если А. Мас заявлял о плебисцитарном характере выборов (т.е., если избиратели голосуют за JpS, CUP, то они автоматически голосуют за независимость), то необходимо признать, что сепаратисты победили на выборах, но проиграли референдум. Именно поэтому данные заявления выглядят спорными с политической точки зрения, однако объективны с юридической. Гораздо более сомнительным, безусловно, можно считать 6 пункт об «утрате легитимности со стороны КС». Здесь налицо превышение полномочий парламента в том плане, что региональные органы власти не могут выражать вотум недоверия КС в официальных документах, коим и является данная декларация. Тем самым, новое правительство Каталонии во главе с избранным на пост президента автономии в январе 2016 года К. Пучдемоном, продолжила политический курс А.Маса. А М.Рахой, который после глубочайшего политического кризиса в Испании остался во в главе правительства Испании, ничуть не изменил свое отношение к сепаратизму Каталонии, что привело к, во многом, трагичным последствиям.   «Референдум» или референдум? Процесс реализации «Декларации обретения независимости» вылился в событие 1-О.*5 Именно в этот день произошло то, что является кульминацией противостояния Мадрида и Барселоны на данный момент. Официально проведение референдума было запрещено КС судом Испании.[10] В Основном законе Испании есть положение, которое относит «разрешение на проведение опросов населения посредством референдума» к исключительной компетенции государства (статья 149.1.32).[1] Такого разрешения Каталония не получала. Исходя из этого факта, слова М.Рахоя о том, что в «Каталонии не было никакого референдума» являются небеспочвенными[17]. Верховный суд Канады в своем решении по поводу независимости Квебека, которое по праву можно считать образцовым в вопросе интерпретации права на самоопределение, подробно разобрал схожий вопрос. Если суммировать, то проблема отделения какой-либо части территории от государства – это не односторонний процесс.[5] Независимость Каталонии повлияет не только непосредственно на Каталонию, но и на всю Испанию в целом. В составе Испании находятся 17 автономных сообществ, помимо Каталонии, и за годы совместного проживания они установили тесные экономические, социальные, культурные и иные связи. Отделение Каталонии неизбежно повлечет разрыв этих связей, что скажется на благосостоянии всех испанцев. Поэтому такой вопрос, как территориальная целостность государства (а отделение – это изменение этой самой целостности), должен решаться исключительно на общенациональном референдуме с учетом мнения не только Каталонии, но и всех испанцев. Более того, согласно демократическим принципам, меньшинство не имеет право диктовать свои условия большинству. Каталонцы не являются колониальным народом, а значит положения международных деклараций, провозглашающих, что «все народы имеют право на самоопределение», напрямую неприменимы к Каталонии. «Референдум», который прошел в Каталонии 1 октября 2017 года, где более 90% населения высказалось за независимость, не может повлечь за собой немедленных юридических последствий и не может являться юридическим основанием для провозглашения независимости. Однако позиция Испании по отношению к этому «референдуму», которая до недавних пор выглядела хоть и небезупречной, но более или менее обоснованной, буквально рассыпалась на глазах всего мирового сообщества в один день.   «Кровавое воскресенье» Поддержка независимости от Испании, согласно последним опросам общественного мнения в Каталонии, колебалась в районе 50% (диаг. 2). Исходя из личного опыта, в одной группе случайных респондентов из Барселоны, сложно найти такую выборку, где все были бы однозначно за или против независимости. Хотя буквально на каждой улице Барселоны можно найти призывы к республике и к голосованию. Именно здесь лежит важное различие: поддержка независимости в Каталонии была около 50%, тогда как количество людей, которые высказывались за проведение референдума – около 73% (диаг. 3). Жители Каталонии в большинстве своем стремились быть услышанными и показать свою позицию по поводу будущего своего региона. И именно в непонимании данного факта Мадрид допустил главную ошибку.   Диаграмма 2. Отношение каталонцев к независимости, 2017 Источник: Generalitat de Cataluña (Centro de Estudios de Opinión). Barómetro de opinión Política 2017. 2ª ola 2017   Диаграмма 3. Отношение каталонцев к референдуму, 2017 Источник: Generalitat de Cataluña (Centro de Estudios de Opinión). Barómetro de opinión Política 2017.. 2ª ola 2017   Референдум является методом прямой демократии. Именно референдум является проявлением тех демократических ценностей, которые так защищает ЕС и разделяет Испания как его член. Сложно оспорить тот факт, что то, что происходило в Каталонии, было проявлением этой самой прямой демократии. Конечно, как уже было отмечено, данный «референдум» не мог повлечь за собой немедленных юридических последствий, но ограничивать право людей высказывать свою точку зрения посредством такого голосования – это нарушение демократических прав и свобод.     Как отмечал Верховный Суд Канады, результаты такого рода референдумов – это индикатор того, что в государстве существует проблема, а значит, необходимо немедленно начать политический диалог между всеми заинтересованными сторонами, чтобы эту проблему решить. Мадрид же, настолько напуганный данным проявлением демократии, призвал на помощь полицию буквально со всей Испании. Дело в том, что каталонская полиция (моссос) отказалась подчиняться приказам Мадрида предотвратить проведение голосования.[11] В Мадриде этот факт назвали предательством и стали срочно стягивать группы полицейских к избирательным участкам. Интернет-ресурсы были переполнены фотографиями и видеозаписями, где отчетливо видно, как полиция избивает мирных жителей. На многих участках люди скандировали: «Мы мирные жители, и мы пришли проголосовать!».     Но полиция стояла на своем. На некоторых участках врывались люди в масках и силой отнимали урны для голосования. В результате действий полиции более 800 мирных жителей пострадали[9]. Европейская пресса пестрела заголовками, осуждающими действия полиции.[11] А 3 октября 2017 года в Каталонии прошла массовая забастовка против действий полиции.     Международные наблюдатели, которые следили за ходом голосования, отмечали неправомерность действий полиции. Без каких-либо провокаций со стороны демонстрантов, в них начали стрелять резиновыми пулями. «Там раненые были. Мы прямо в гуще событий находились», – рассказала израильский парламентарий, наблюдавшая за голосованием, Ксения Светлова.[15] Координатор французского движения OUI au Pays Catalan (OPC) Жорди Вера, который в качестве наблюдателя присутствовал на одном из участков, охарактеризовал действия полиции как крайне жестокие.[14]     Все это привело к серьезным репутационным издержкам для Мадрида. Если до голосования позиция Мадрида была в целом широко поддерживаема со стороны мирового сообщества, то после необоснованных действий властей ситуация стала меняться. Так, Д.Трамп на встрече с М.Рахоем 26 сентября 2017 года заявил, что США поддерживает территориальную целостность Испаниию.[19] А в Европейской Комиссии заявили, что признают референдум незаконным.[18] Однако после данной ситуации Верховный комиссар ООН по правам человека Зейд Раад аль Хуссейн призвал власти Испании провести тщательные расследования всех случаев применения насилия во время референдума.[13] В ОБСЕ заявили, что Испания обязана уважать права и свободы каталонцев, а полиция применять силу только в случае необходимости и в соответствии с принципом пропорциональности.[12] Шарль Мишель, премьер-министр Бельгии, резко осудил насилие на референдуме.[16] В свою очередь, М.Рахой заявил, что «полиция выстояла под натиском националистов», а официальный Мадрид всю вину за жертвы перекладывает на женералитет Каталонии.   Дилемма заключенного Существует множество способов заставить игроков в «дилемме заключенного» перейти в Паретто-оптимальное состояние. Проблема только в том, что все эти рецепты рассчитаны на рационально действующих игроков, тогда как Мадрид и Барселона действует нерационально. Остается загадкой, что, кроме страха перед неизвестностью, заставило центральные власти применить такие меры в Каталонии. Ведь, казалось бы, ничто не мешало повторить рецепт 2014 года, дать каталонцам высказаться, а затем просто не признать результаты в соответствии с законом. В таком случае, каталонцы оставались бы не более чем возмутителями спокойствия, а в глазах мировой общественности просто мечтателями, которые поддались популистской риторике. И хотя следует признать, что запрет «политической консультации» 2014 года также является неправомерным с точки зрения международного права, в котором нет прямого запрета на проведение такого рода референдумов. Однако теперь каталонцы настоящие жертвы. Жертвы огромной несправедливости и насилия по отношению к ним. Ведь ранее жители, которые вовсе и не собирались приходить на этот самопровозглашенный референдум, узнав о действиях полиции, изменили свое решение с «нет» на «да». Также есть 10% проголосовавших, которые высказались против, но преодолели немало трудностей, чтобы показать свою позицию. В сложившейся ситуации нет предпосылок к тому, чтобы стороны изменили заранее выбранные стратегии, которые оказались антагонистическими*6. Конституционный национализм и национальная виктимизация привели к тому, что ситуация накалилась до предела. И теперь будущее Испании зависит не только от нее. Совершенно очевидно, что в данной ситуации ЕС, как институциональный механизм, должен выступить посредником в переговорах между Мадридом и Барселоной. Ведь в ситуации комплексной взаимозависимости ослабление одного государства повлечет за собой ослабление всего ЕС. А в то время, когда обе стороны не видят возможности услышать друг друга, медиация просто необходима. Испания показала, что не способна пропорционально реагировать на вызовы внутренней политики, а говоря прямо, попросту дискредитировала себя в глазах борцов за права человека. Андрей ТАРАСОВ, Институт международных исследований, Барселона   *1 Равновесие Нэша – это такая комбинация стратегий игроков и их выигрышей, при которой ни один из игроков не может увеличить свой выигрыш, изменив свою стратегию, если при этом другие участники своих стратегий не меняют. *2 Паретто-оптимум – такая комбинация выигрышей, при которой нельзя увеличить свой выигрыш, не уменьшив выигрыш другого. Считается идеальным исходом для дилеммы заключенного. *3 Год принятия Конституции Испании *4 Анг. National victimization *5 Исп. Primero de octubre (1 октября) *6 Антагонистические стратегии – модель поведения игроков в теории игр, когда выигрыш Х одного игрока ведет к выигрышу –Х другого, т.е. к игре с нулевой суммой.   Список использованной литературы Литература и официальные документы: 1. Constitucion Espanola sancionada por S.M. el Rey ante las Cortes el 27 de diciembre de 1978. Boletin Oficial del Estado. №311. de 29 diciembre de 1978 2. Estatuto de Autonomia de Cataluna. Texto concolidado. Parlament de Catalunya. Barcelona. 2013 3. Full the Ruta Unitari del Proc e s Sobiranista Catal a. // режим доступа: http:// www. municipisindependencia. cat / wp – content / uploads /2015/03/ FULL – DE – RUTAUNITARI – PREACORD. pdf. (дата обращения: 06.05.17) 4. Ragone S. Catalonia's recent strive for independence: a legal approach / режим доступа: http://bgazrt.hu/_dbfiles/htmltext_files/1/0000000181/Sabrina%20Ragone.pdf (дата обращения: 04.10.17) 5. Reference re secession of Quebec, Supreme Court of Canada, 1998. 2 S.C.R. 217 6. Resolucion 1/XI del Parlamento de Catanuna de 9 de noviembre 2015 7. Resolucion 5/X del Parlamento de Cataluna, por la que se aprueba la Declaracion de soberania y del derecho a decidir del pueblo de Catalunael 23 de enero de 2013 8. Волкова Г.И. Об одной памятной дате в истории Испании: к 300-летию окончания войны за испанское наследство / Вестник МГИМО-Университета. - 2014. №6(39). – с.92-100. Материалы СМИ: 9. Catalan independence referendum: ‘844 injured in clashes with police', says regional government http://www.independent.co.uk/news/world/europe/catalan-independence-referendum-people-hurt-clashes-police-violence-barcelona-a7977646.html (04.10.2017) 10. El Constitucional suspende el referendum del 1-O y advierte a los alcaldes de su deber de"impedirlo" http://www.rtve.es/noticias/20170907/constitucional-suspende-referendum-del-1-advierte-alcaldes-su-deber-impedirlo/1609640.shtml (04.10.2017) 11. How Europe's press reacted to the Catalan independence vote http://www.politico.eu/article/catalan-independence-vote-how-europes-press-reacted-to-the-catalan-independence-vote/ (04.10.2017) http://www.rtve.es/noticias/20170907/constitucional-suspende-referendum-del-1-advierte-alcaldes-su-deber-impedirlo/1609640.shtml (04.10.2017) 12. В ОБСЕ призвали уважать права и свободы каталонцев https://ria.ru/world/20171002/1505994271.html (04.10.2017) 13. В ООН призвали Испанию расследовать случаи применения насилия в Каталонии https://ria.ru/world/20171002/1506014416.html (04.10.2017) 14. Наблюдатель из Франции рассказал о "немыслимом насилии" в Каталонии https://ria.ru/world/20171001/1505962402.html (04.10.2017) 15. Полиция в Барселоне применяла резиновые пули, рассказал очевидец https://ria.ru/world/20171001/1505955029.html (04.10.2017) 16. Премьер Бельгии осудил насилие в ходе референдума в Каталонии https://ria.ru/world/20171001/1505954230.htm (04.10.2017) 17. Премьер Испании: референдум в Каталонии не состоялся https://ria.ru/world/20171002/1505970845.html (04.10.2017) 18. Противоречит конституции: ЕК назвала незаконным референдум в Каталонии https://ria.ru/world/20171002/1506045612.html (04.10.2017) 19. Трамп выступил за целостность Испании http://ru.euronews.com/2017/09/26/rajoy-wins-trump-support-over-catalonia (04.10.2017)

Х Евразийский экономический форум делает ставку на межрегиональное сотрудничество Не произносимая вслух в брюссельских коридорах власти Евросоюза подсказка, что делать бизнесу, если с санкциями ничего поделать нельзя, сводится к рекомендации вести торгово-экономический диалог на уровне регионов. По крайней мере, так утверждает Татьяна Валовая, отвечающая в ранге министра в Евразийской экономической комиссии за вопросы интеграции и макроэкономики (см. «Сможет ли ЕС долго "держать в игноре" ЕАЭС» , №10(123), 2017). Подкрепляет версию о стыдливом и вынужденном двуличии Еврокомиссии и тот факт, что в стране, обладающей контрольным пакетом акций при принятии внешнеполитических решений, таких как продление антироссийских санкций, а именно в Германии, федеральные власти не препятствуют деловому партнёрству на региональном уровне. Точнее – на уровне достаточно автономных германских земель. Посему взаимодействие по широкому кругу делового сотрудничества – от экспортно-импортных операций до совместного производства при его локализации в России – продолжается, особенно с такими не последними в иерархии землями, как Северный Рейн-Вестфалия, Мекленбург-Передняя Померания, Бавария и т.д. Италия не исключение. Конкретный пример. Иван Белозерцев, губернатор Пензенской области, как водится – и как полагается по статусу, рекламировал на веронском форуме вверенную ему вотчину, называя её «территорией инновационных инвестиций». Вопреки санкционному режиму, область привлекает иностранный капитал, причём в основном в виде прямых инвестиций. Привлекает сосредоточенность пензенских властей на последовательном развитии своего агропромышленного комплекса (АПК). Губернатор не случайно упомянул в своей презентации, что под его водительством власти предоставляют налоговые преференции зарубежным предпринимателям, такие как полное снятие транспортного налога, послабления в налоге на землю и тому подобное. Такой режим наибольшего благоприятствования даёт свои всходы и плоды. Турецкие бизнесмены приобрели в собственность (!) 57.000 гектаров земли для выращивания зерна. Не отстают и их китайские коллеги. А сингапурская компания развернула здесь производство мяса индюшатины – по 60.000 тонн в год, а теперь у неё возникло «планов громадьё» – нарастить объемы до 160.000 тонн, что превратит это предприятие в крупнейшее в Европе. Не редкие гости на пензенщине итальянские и французские коммивояжеры. Всего же область партнёрствует в том или ином виде с 80 государствами. Показательно, что Иван Белозерцев действует с полным пониманием «светлой стороны» глобализации, в том, что касается международной кооперации и свободного перетока инвестиций и технологий. Недаром каждые шесть месяцев, признался губернатор, он проводит личные встречи с иностранными инвесторами, обосновавшимися в области. Ясное дело, выслушивает их ламентации и пожелания, как без них? А на колкий вопрос, не опасается ли губернатор, что продажа или сдача в аренду российской земли иностранцам может потом выйти боком, Иван Белозерцев ответил: приход иностранного капитала ведёт к созданию новых рабочих мест и налогооблагаемого продукта. В свою очередь Паола Пизано, профессор по инновационному управлению в Туринском университете и вице-мэр Турина, всячески расхваливала, как и полагается, автомобильную столицу Италии. Турин также славен, по словам синьоры Пизано, двумя университетами, инновационными инкубаторами и акселераторами. И по этой причине предлагает себя иностранным инвесторам в качестве «города-лаборатории», как площадку для экспериментов – для осуществления технологической революции 4.0 (в частности, blockchain technology). Любопытно, что профессор Пизано, отметив – Турин занимает лидирующие позиции в Италии в процессе цифровизации, признает: «Эти технологии развиваются быстрее, чем бизнес и общество научаются их использовать». Модератор этой сессии, руководитель телерадиовещательной организации Союзного государства России и Белоруссии, бывший замредактора «Комсомольской правды» Николай Ефимович, с присущим ему неизбывным комсомольским задором и юмором, рассыпался в комплиментах синьоре Пизано. Зачем нам какой-то там искусственный интеллект, искусственный разум, когда есть такие женщины в итальянских городах и весях. Зал одобрительно смеялся… Симптоматично, что вице-мэр Пизано понимает и целесообразность перенаправления туристических потоков, приносящих стабильный доход традиционно завлекательным регионам. Турин пока в этой привилегированной категории не числится. Отсюда и упоминание о новом акценте на развитие общепита, на популяризацию местного гастрономического специалитета, а также фраза: «Турин – город недорогой. У нас можно пообедать всего за 15 евро». Лигурия… Вытянувшаяся полоской на многие километры вдоль моря на северо-западе страны, эта область украшена гордой репутацией таких городов, что у всех на слуху. Таких, как Генуя – колонии богатой купеческой Генуэзской республики в период расцвета были повсюду в Северном Причерноморье, в том числе в Крыму. Савонна, второй крупный порт в регионе. Рапалло – Рапалльский договор 1922 года, заключенный между Веймарской республикой и РСФСР, стал окончанием дипломатической изоляции Советской России. Портофино: “I found my love in Portofino”, пели все, от Далиды до Андреа Бочелли. И Сан-Ремо, памятный с советских времён как место проведения фестиваля эстрадной песни, заставлявшего меня, подростка, да и моих сверстников, приклеивается к черно-белому экрану. Впрочем, Джованни Тоти, губернатор Лигурии, сделал акцент на другом, на главном конкурентном преимуществе своей области: развитой транспортной инфраструктуре. «Лигурия – это входные ворота в Италию», гордо и обоснованно постулировал губернатор. Через портовые терминалы сюда доставляется значительная часть привозной сырой нефти и ГСМ. Сейчас обсуждают перспективы модернизации логистических цепочек, в частности, строительство современных железных дорог, которые позволят двигаться составам длиной 750 метров, что, по словам синьора Тоти, сделает их более привлекательными для доставки товаров, нежели большегрузные фуры. Сказанное было адресовано и российским предпринимателям. Власти Лигурии активизировали связи с Россией, опять же наперекор единой конфронтационной линии Евросоюза. Делегация Лигурии в 2015 году (!), в разгар санкционного давления и словесной перебранки посетила столицу, а также Московскую и Рязанскую области. А недавно в Генуе прошли презентационные мероприятия в рамках Дней Москвы. Позиция губернатора Тоти не могла не вызывать симпатии у российского бизнеса и политиков: «Межрегиональное сотрудничество во многих случаях позволяет обойти бюрократические препоны». (см. «Второй кровоток мировой экономики», №10(123), 2017). Одним словом, эта сессия веронского форума стала свидетельством того, что в условиях санкционного беспредела пользу от горизонтального партнёрства без оглядки на федеральную вертикаль, на центральные власти разглядели итальянские политики и предприниматели. Владимир МИХЕЕВ, спец. корр. интернет-издания «Вся Европа» Верона – Москва Фото автора

Подводим итоги Х Евразийского экономического форума «В чем сила веронского форума?», – спросила на итоговой пресс-конференции Кристина Джулиано, шеф-корреспондент итальянского информационного агентства «Askanews» с 10-летним стажем журналистской вахты в Москве. Профессор Антонио Фаллико, председатель Совета директоров банка «Интеза Санпаоло» в России, основатель и президент Ассоциации «Познаём Евразию» – главного организатора веронского форума, ответствовал: в основе «лежит позиция бизнеса, мнение предпринимателей, которые не видят для себя пользы от антироссийских санкций». Сила также проявилась в том, что юбилейный форум собрал больше участников, чем предыдущий; что ажиотаж вокруг шанса оказаться в числе ораторов был настолько велик, что пришлось, скрепя сердце, отказать в аккредитации около 200 желающим; что качество докладов и выступлений было заметно выше и что впервые проведен «деловой завтрак» для инвесторов. Статусность форума подтверждена. Это подкрепляется высоким уровнем представительства итальянского бизнеса и политикума (присутствие чиновников от правительства и руководителей регионов), участием российских топ-менеджеров и чиновников также высокого ранга (И.Сечин от Роснефти, Л.Михельсон от Новатэка, Е.Бурмистрова от «Газпром экспорта», А.Шохин от РСПП, губернатор Пензенской области, два министра Евразийской экономической комиссии, два российских посла – Сергей Разов и Владимир Чижов и т.д.), а также интеллектуальным вкладом в дискурс таких политиков-тяжеловесов панъевропейского масштаба, как Романо Проди и Герхард Шрёдер. Свою маленькую, но звучную партию сыграли и два приветственных послания: от Папы Римского Франциска и Владимира Путина. Позабавил вопрос одного из русскоговорящих корреспондентов: Так, выходит, мол, что «Папа Римский на нашей стороне?» Улыбчивый комментарий «профессоре», как называет Антонио Фаллико его окружение, отличался понятной дипломатичностью. Отвечая на вопрос спецкора издания «Вся Европа», как он относится к мнению российского политолога Анатолия Вассермана – санкции метили в страны Евросоюза даже в большей степени, чем в Россию, профессор Фаллико повторил свой тезис о том, что эта мера, хотя и касалась в первую очередь РФ, ударила по европейскому бизнесу. В то время как коммерческие отношения Соединенных Штатов и России продолжали развиваться. Таким образом, санкции нарушают принцип свободной конкуренции. Профессор Фаллико убежден, что европейский бизнес уже в ближайшее время «заставит себя услышать» (см. «Европа заинтересована в сильной России» , №9(122), 2017). Нельзя закрывать глаза на то, что пока еще более половины экспорта России направляется в страны Евросоюза. С учетом повышения эффективности интеграционных процессов в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС), Евросоюзу целесообразно использовать это объединение для входа на рынки динамично развивающихся стран Азии, в частности, на рынки Китая и Индии. Так могла бы выглядеть «гармоничная модель» взаимодействия. Когда озвучивают географически расширенную идею генерала де Голля о единой Европе от Лиссабона до Урала, превратившуюся в формулу «от Лиссабона до Владивостока», Антонио Фаллико, будучи сторонником Большой Евразии обычно добавляет: «…и далее до Сингапура». Не зашоренный взгляд на историю всегда отличал профессора Фаллико (см. «Только «Рыжему коту» и не везет», №6(111), 2016), а потому не стало откровением для многих такое высказывание: «Россия была союзницей многих стран Европы в годы Первой и Второй мировых войн. За всю свою историю Россия практически никогда ни на кого не нападала, а только защищалась». Сегодня в условиях выросшей неопределенности в международных отношениях, полагает Антонио Фаллико «Италия может оставаться союзником США, но при этом не голосовать за антироссийские санкции». Владимир МИХЕЕВ, спец. корр. интернет-издания «Вся Европа» Верона – Москва Фото автора

Старые «скелеты в шкафу» – сепаратистские настроения в северных областях Италии – ожили в октябре и угрожают оказать серьёзное влияние на предвыборный расклад политических сил во всей стране. На референдумах в Ломбардии и Венето, двух самых богатых и промышленно развитых регионах Апеннинского полуострова, большинство избирателей убедительно высказались за расширение автономии – соответственно свыше 95% и 98%. И хотя итоги плебисцита имеют не обязывающий характер, центральному правительству придётся их учитывать перед парламентскими выборами, которые должны состояться весной 2018 года. Требования «северян», продемонстрировавших высокую явку на голосование, традиционны: Рим должен предоставить местным властям больше полномочий и позволить им оставлять львиную долю налогов для сбалансирования бюджетов. По подсчётам региональных лидеров, из-за несправедливой, по их мнению, фискальной политики дефицит бюджета Ломбардии достигает 54 миллиардов евро (на долю этой области приходится 20% ВВП Италии), а Венето – 18 миллиардов. Ещё сильнее центральное правительство страны раздражают такие требования – Рим называет их «провокационными» – как предоставление особого статуса Венето и наделение администрации Ломбардии 23 дополнительными полномочиями. Тем временем свой голос за расширение административных компетенций и изменение налоговой политики начали возвышать власти второй по уровню богатства автономной области Италии – Эмилии-Романьи. Вот как проанализировал значение состоявшихся референдумов лидер Демократической партии, бывший премьер-министр Италии Маттео Ренци, выступающий против более глубокого раскола страны. «Голосование направило всем чёткий сигнал. Это – не дрейф на выход по примеру Каталонии или попытка сепаратистов образовать Паданию (см. «Италия: сепаратисты меняют курс», №9(122), 2017). Это – серьёзно: больше автономии, эффективности и налогового равенства. Не случайно на этот раз проголосовало на 900 тысяч человек больше, чем за «Лигу Севера» (сепаратистская партия. – Прим. ред.) и другие подобные организации». Параллели с событиями в Каталонии отказываются проводить и другие итальянские политики, включая руководителей северных областей. Как бы то ни было, активизация самостийных сил на Апеннинском полуострове происходит в очень сложный для Европейского Союза момент. Исход этого и других похожих процессов пока никто не берётся предсказать... Андрей СМИРНОВ

Целых 225 дней потребовалось голландским политикам, чтобы сформировать правительство своей страны. Парламентские выборы состоялись в марте и дали Нидерландам раздробленный состав законодательного органа власти. В него прошли 13 партий. Поэтому для образования коалиции (это неизбежно при существующей в стране строго пропорциональной избирательной системе) стало необходимо сотрудничество как минимум 4 партийных фракций, чтобы обеспечить большинство в 150-местном парламенте. Формальным победителем стала Народная партия за свободу и демократию премьер-министра Марка Рютте, который обошел антиисламскую Партию свободы Герта Вилдерса, в значительной мере перехватив его жесткую риторику. Но при этом оставив его в гетто политических сил, объявленных популистскими, и, следовательно, не допускаемых к власти. Перебрав множество комбинаций и сочетаний партий, Рютте в конечном итоге смог образовать кабинет министров, который опирается в парламенте на 76 голосов, то есть, только один голос обеспечивает ему большинство. Правительственная программа по основным направлениям не меняет стратегические ориентиры по сравнению с прежним кабинетом. Однако дьявол скрывается в деталях: пришлось поработать особенно тщательно, чтобы примирить во многом противоречивые, если не взаимоисключающие позиции новых партнеров по правительству. Нидерланды имеют давнюю традицию выработки сложных компромиссов, хотя на этот раз это упражнение потребовало больше времени, чем обычно. Голландские журналисты подсчитали, что в среднем на формирование правительства стране требуется 87,6 дня, а самый короткий срок для образования кабинета в послевоенной истории – 31 день, и это случилось в далеком 1948 году. На этот раз уставлен рекорд по длительности коалиционных переговоров, хотя голландцам далеко до бельгийских соседей, где после выборов 2010 года правительство было сформировано через 541 день! В новый кабинет помимо партии либерального толка самого премьер-министра, который занимает этот пост с 2010 года уже в третий раз, вошли консервативные партии Христианско-демократический призыв, ориентированный на протестантские ценности Христианский союз и проевропейское движение Д66. Политическая направленность правительства – правоцентристская, что отличает его от прежней коалиции, где либералы заключили союз с социал-демократами из Партии труда. Основными целями нового кабинета считается увеличение покупательной способности населения, но налоговые послабления коснутся, прежде всего, людей с высокими доходами. Государственные расходы должны быть сокращены на 4 миллиарда евро, корпоративный налог снижен с 25% до 21%. Планируется ограничить право предоставления убежища иностранцам («надо предпочитать оказание помощи военным беженцам в их собственном регионе»), закрыть, по крайней мере, одну АЭС в период легислатуры, а главным направлением работы провозглашается развитие образования. До 2021 года на его нужды будут направляться дополнительно 1,9 миллиарда евро ежегодно к уже выделенным 38 миллиардам. В целом политический мейнстрим в Нидерландах на данном этапе задачу решил, отодвинув радикальные силы от власти, угроза чего в начале 2017 года представлялась реальной. Однако вся политическая комбинация держится на одном голосе в парламенте, поэтому правительственная стабильность стране в среднесрочном плане (а, возможно, и в краткосрочном) не обеспечена. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ

Парламентские выборы в Чехии, самой стабильной стране Восточной Европы, продемонстрировали Брюсселю, что и ее достиг ветер протеста. Победителем стал лидер Ассоциации недовольных граждан миллиардер Андрей Бабис, получивший поддержку почти трети проголосовавших. Одновременно 11% голосов получили сторонники предпринимателя японского происхождения Томио Окамуры, которого принято считать крайне правым. Большинство традиционных партий – как правых, так и левых – потерпели более или менее ощутимое поражение, особенно ранее правившие социал-демократы. Еще одним новым несистемным игроком, который ворвался на чешский парламентский небосклон, стала партия «Пираты». Она настроена проевропейски, требует прозрачности в политике и выступает за прямую демократию с использованием возможностей Интернета. Ее сторонники – молодежь. А.Бабис – не новичок в чешской политике. Он имеет опыт не только в бизнесе (ему принадлежит, в том числе, крупнейшая в стране медийная группа «Мафра»), но и в правительстве. С 2014 по 2017 год он уже занимал должности вице-премьера и министра финансов. Вместе с тем, за ним тянется шлейф претензий со стороны правосудия за предполагаемые финансовые махинации, в том числе, с европейскими фондами. Успех на выборах ему обеспечили обещания провести чистку в пражской политике путем борьбы с коррупцией и противодействовать иммиграции мусульман. Одновременно он намерен противодействовать диктату Брюсселя в политических и иных вопросах, а страной управлять, как прибыльным предприятием. Такая позиция позволила прессе прозвать А.Бабиса «чешским Трампом». Т.Окамура настроен еще более радикально. Он призывает не допустить исламизации Чехии, добиваться проведения референдума о выходе из Евросоюза, реформы армии по швейцарской или австрийской модели, что предусматривает в конце процесса выход из НАТО. Неудивительно, что политик высказывается за налаживание хороших отношений с Россией и за признание Крыма частью РФ. Пока главный политический вопрос – с кем А.Бабис намерен формировать правительственную коалицию: с традиционными правыми или с несистемными партиями? Это станет предметом торга в Праге в ближайшее время. Но вне зависимости от решения этого вопроса, чешские избиратели выразили поддержку нетрадиционным, в разной степени антисистемным силам. В этом – главный политический смысл итогов голосования. Светлана ФИРСОВА

После двух десятилетий переговоров и через 4 года после принятия принципиального решения, 12 октября 2017 года министры юстиции стран Евросоюза наконец одобрили документ о создании Европейской прокуратуры. Решено, что эта новая структура будет размещена в Люксембурге, станет независимой от политических органов ЕС. Возглавит ее начальник и два заместителя, а в каждой стране разместится ее прокурор с заместителем. В задачу этих людей и их сотрудников будет входить проведение расследований и передача дел в суд. Но каких? На деле Европрокуратура рождается довольно ущербной и с более чем ограниченными полномочиями. Передача части суверенитета в рамках интеграционных процессов в правоохранительной сфере касается очень узкого круга вопросов и не касается всех стран. Во-первых, документ подписали только двадцать из двадцати восьми стран-членов. Три страны (Великобритания, Дания и Ирландия) давно добились права исключаться из принятия на себя обязательств в сфере юстиции. Две страны – Нидерланды и Швеция – не согласны с передачей на уровень ЕС части суверенитета в этой сфере. А три – Венгрия, Мальта и Польша – в принципе отказались от идеи создания Европрокуратуры. Во-вторых, новая структура будет компетентна рассматривать очень узкий круг правонарушений – только преступления, наносящие ущерб финансовым интересам ЕС (например, хищения или нецелевое использование средств из европейских фондов и программ), мошенничество, связанное с трансграничными НДС или таможенными платежами, случаи коррупции еврочиновников и так далее. Перечисленная проблематика открывает некоторое пространство для маневра. «Слишком много средств все еще расходуется не по назначению, – объяснила член Еврокомиссии Вера Журова, ответственная за вопросы правосудия. – Нам необходимо действовать, чтобы вернуть доверие налогоплательщиков». Вместе с тем, амбиции тех, кто выдвигал эту инициативу, первоначально были гораздо больше. Они хотели создать действительно мощную структуру, которая занималась бы борьбой с терроризмом, трансграничной организованной преступностью и прочими делами такого масштаба. Европрокуратура виделась им как своего рода «европейское ФБР». Однако в итоге эта проблематика осталась за бортом нового учреждения. Кстати, не все ясно даже с порядком ведения расследований в рамках утвержденных полномочий в сфере своей компетенции. Пока не все процедуры определены. Судя по всему, европрокуроры будут зависеть от своих национальных коллег при сборе доказательств и открытии дел, а сами процедуры будут отличаться от страны к стране. Мощным ограничителем станет также тот факт, что в работе Европрокуратуры будут участвовать не все страны. С Великобританией, которая ведет переговоры о выходе из Евросоюза, и так все ясно. Но больше всего в практическом плане беспокоит, что к этому органу отказываются присоединяться Венгрия и Польша. Именно на эти страны приходятся 20% зафиксированных нарушений в использовании европейских структурных фондов, помощи в рамках сельскохозяйственных программ и проч. В.Журова заявила, что намерена продолжить работу с непокорными европейскими столицами, разъяснять им, что Европрокуратура «не ограничивает власть государств» и что «Венгрия и Польша получают большие средства из европейской казны», поэтому заинтересованы, чтобы в их использовании был порядок. А пока в Евросоюзе начинается отбор кадров, специализированных на борьбе с финансовыми преступлениями, поиск и оборудование помещения в Люксембурге и прочие приятные хлопоты. Алексей СТРАШЕВ

Европейская Комиссия выступила за изменение норм Шенгенского договора о свободном передвижении в границах Евросоюза. К этому решению исполнительный орган ЕС подтолкнул ряд стран, требовавших продления контроля над некоторыми внутренними границами. В свою очередь, эти государства, в частности, Франция добились временного ужесточения правил в ответ на возросшую угрозу терроризма и миграционный кризис. Теперь Брюссель вынужден согласиться на продление ограничительной меры. Он сделал это с большими оговорками, подчеркнув, что отсутствие границ «является сутью европейской системы, которую следует обязательно сохранять и развивать». Применение новых норм будет «исключительно строгим», а злоупотребления – наказаны. Если Франция добивалась продления «исключений», ссылаясь на угрозу терроризма, то правительства Германии, Дании, Австрии, Швеции и Норвегии приводили в качестве главной причины небывалый наплыв мигрантов, случившийся в 2015 году. Они восстановили пограничный контроль на период до 31 октября 2017 года. Теперь их власти настаивали на том, что ни та, ни другая опасность не исчезли, поэтому необходимо продлить принятую ранее меру. Еврокомиссии ничего не оставалось, как пойти на новое «исключение». При этом позволительный период увеличен с 6 до 12 месяцев, но и он может быть дополнительно продлен до 24 месяцев. Правда при условии, что заинтересованная страна согласует этот шаг со своими соседями и сможет убедить Еврокомиссию в необходимости такой меры. Чтобы не бросить тень на одно из главных достижений ЕС – свободное передвижение людей, капиталов, товаров и услуг по территории «двадцати восьми» – исполнительный орган счёл уместным заявить о необходимости скорого принятия Румынии и Болгарии в шенгенское пространство, против чего выступает ряд стран, прежде всего, Германия и Нидерланды. Но одновременно Брюссель изъял Хорватию из списка кандидатов на допуск в эту зону. Сергей ИЛЬИН

Кто он, лидер Каталонии Ещё недавно его труднопроизносимую фамилию не так уж часто можно было встретить в европейской прессе или услышать в эфире. Сегодня, несомненно, она – одна из самых упоминаемых на всех континентах. Пятидесятичетырёхлетний Карлес Пучдемон-и-Казамажо с младых ногтей известен на родине как рьяный националист и неуступчивый политик. Причём он может быть непреклонным даже со своими единомышленниками. О полной независимости Каталонии от остальной части Испании Карлес, по его признанию, мечтает со студенческих времён. И считает необходимым восстановить наследие Испанской республики, потерпевшей поражение в гражданской войне в 1930-е годы, что привело к воцарению в стране длительной диктатуры Франсиско Франко, а затем – монархии. Масла в огонь противостояния Барселона-Мадрид подливают и враждебные отношения главы самой богатой автономии с премьер-министром Испании – право-центристом Мариано Рахоем. Недавний террористический акт в центре Барселоны лишь ненадолго сплотил двух лидеров в общем противостоянии этому злу. К.Пучдемон родился в посёлке близ Хероны и начинал профессиональную карьеру журналиста в региональной газете. Всегда ревностно выступал в защиту родного языка, который существенно отличается от государственного испанского (кастильского). Его первой публичной политической акцией можно считать организацию движения за переименование этого города на каталонский манер – Жирона. В 1980-е годы он был активистом Демократической конвергенции Каталонии, создал Каталонское агентство печати. Большое впечатление на него произвело посещение Словении в 1991 году, где он наблюдал за перипетиями выхода этой республики из состава бывшей Югославии. Вскоре ему удаётся стать депутатом законодательного собрания Жироны, а в 2011 году – мэром этого города. Этот пост он занимал до января 2016 года, когда в результате победы своей коалиции на выборах сумел сменить во главе правительства Каталонии Артура Маса, более умеренного сторонника её отделения от остальной Испании. Угроза центрального правительства применить статью 155 конституции, приостанавливающую действие автономии, не испугала мятежного вождя сторонников самостийности, и 1 октября референдум состоялся (см. «Чёрное воскресенье в Испании: тупик или начало пути?» №9 (122), 2017). В результате политическая напряжённость в Испании достигла апогея (см. «Референдум в Каталонии: игра с нулевой суммой», №10 (123), 2017). Мадрид ввёл прямое управление областью с непредсказуемыми пока последствиями и для каталонцев, и для Испании в целом. Будучи полиглотом, Пучдемон легко находит общий язык с иностранными журналистами и политиками. Но ему трудно убедить их в абсолютной правоте своего дела. Нет твёрдого единства и среди сторонников полного суверенитета автономии. Летом, в разгар подготовки к октябрьскому референдуму, в отставку ушли сразу четыре министра его правительства. Годом ранее крайне левые силы сепаратистов объявили о прекращении его поддержки. Однако все отдают должное ясности идей и целеустремлённости каталонского лидера. Понимая, что на карту поставлено его политическое будущее, он идёт до конца. Андрей АСТАХОВ

По мере приближения «Брекзита» стремление британцев обособиться от братьев с континентальной Европы приобретает порой курьёзные формы. Правительство королевства распорядилось потчевать высокопоставленных иностранных гостей на официальных церемониях преимущественно винами местного производства. По сообщениям лондонской прессы, министерство иностранных дел страны пополнило свои запасы этого напитка, и теперь уже 52% бутылок были закуплены у отечественных виноделов. Правительство призывает и другие ведомства делать ставку на местную продукцию, чтобы оказать поддержку этой отрасли национальной экономики. Оно настаивает на том, что по качеству местные вина якобы не уступают импортным из Южной Европы и Германии. Власти Великобритании не первое десятилетие стимулируют развитие национального виноделия. Но после решения большинства подданных Её Величества покинуть Европейский Союз эта задача, похоже, приобрела и политическое значение. В марте одна из депутатов парламента внесла «один из первых законопроектов, связанных с 'Брекзитом'», согласно которому все посольства и консульства Соединённого Королевства должны подавать на официальных приёмах британские вина. «В мире после «Брекзита» должны знать вкус наших вин и шампанского», – заявила она. Надо ли говорить, с каким воодушевлением восприняли эту кампанию местные виноделы! В Англии насчитывается более 500 виноградников, имеющих промышленное значение. В 2015 году в этой части Британии было произведено около 5 миллионов бутылок вина. Это дало основание министру иностранных дел Борису Джонсону выступить с угрозой Брюсселю – о возможности блокирования после выхода его страны из ЕС импорта итальянского игристого вина «Просекко». Глава МИДа явно желал сделать эту тему «горячей» на проходящих переговорах о разводе. Однако главный переговорщик от Европейского Союза Мишель Барнье легко парировал эту угрозу, напомнив Лондону, что «двадцать семь» придают важное значение защите более трёх тысяч (!) продуктов и вин с охраняемым географическим признаком. В этот длиннющий список входит и знаменитый «Просекко»... Евгений ОРЛОВ

Через два года после самого массового миграционного кризиса в Европе со времён Второй мировой войны, более 1,1 миллиона беженцев всё ещё дожидаются принятия решения о своей дальнейшей судьбе. Такой вывод содержится в исследовании, которое провёл фонд «Пью Рисёрч Сентер». Следовательно, в декабре 2016 года более половины людей, надеявшихся получить убежище в Старом Свете, пребывали в полном неведении о своем будущем. И совсем ненамного их число уменьшилось к июню текущего года – сейчас их более 990 тысяч. Была проанализирована ситуация в 28 странах Европейского Союза, а также в Норвегии и Швейцарии. Исследователи пришли к выводу: бюрократические проволочки зависят, главным образом, не столько от национальности мигрантов, сколько от страны, к которой они обратились с просьбой предоставить им вид на жительство. Особой медлительностью отличаются власти Венгрии и Греции. Не слишком они торопятся также в Испании, Финляндии, Австрии, Норвегии, Франции и Великобритании, в отличие от образцовых Германии и Швеции. В целом, в отношении 760 тысяч иностранцев решения всё ещё не приняты, а около 385 тысяч оспаривают в судах отказы от предоставления им убежища. С 2015 года 75 тысяч беженцев предпочли вернуться на родину, но дальнейшая судьба 100 тысяч человек неизвестна, признают европейское статистическое бюро («Евростат») и неправительственные организации, защищающие права человека. Больше всего беженцев – 53% общего числа – происходят из Сирии, Афганистана и Ирака, а среди принимающих государств лидирует Германия, на которую приходится 45% иностранцев. Исследование выявило любопытную тенденцию. Дольше всех в «зале ожидания» находятся выходцы из Албании (89%), Косово, Афганистана и Ирана (по 77%), России и Сербии (более 70%). За ними следуют пакистанцы, бангладешцы, сомалийцы, суданцы и нигерийцы. Быстрее всех, в течение одного-трёх месяцев, решается судьба сирийцев. Благосклонно европейские власти относятся также к выходцам из Гамбии и Эритреи. Так что паспорт мигранта всё-таки имеет значение. Сергей ИЛЬИН

Нельзя отрицать очевидное: за прошедший год напор беженцев и экономических мигрантов, стремящихся к европейскому счастью балканским и средиземноморским маршрутом, снизился почти на две трети. Но радоваться всё же рано. В другом аспекте миграционного кризиса прогресса практически не заметно, и кризисная ситуация по-прежнему сохраняется во всей мощи. О чем, собственно, речь? Высылка в родные края тех мигрантов, которые не могут претендовать на получение в ЕС статуса беженцев, происходит еле-еле. Нет ли здесь преувеличения, ведь половину незваных гостей всё же удалось выслать? Да, но половина, сиречь каждый второй, всё же осталась, не так ли? Эксперты считают, что это наносит Союзу серьёзный ущерб, причём брюссельские чиновники, разумеется, на правах анонимности, соглашаются с этим. Особенно трудно идёт высылка в страны Северной и Западной Африки. В 2015 году государства ЕС смогли отправить восвояси только 27% нелегалов, прибывших из этого региона. Дело в том, что с этими странами у Союза нет соглашения, которое регулировало бы порядок возвращения таких «понаехавших». И положение начало несколько улучшаться буквально только что. Скажем, в договор об оказании помощи в развитии между этими странами и ЕС уже включено условие о том, что сторонам необходимо сотрудничать в борьбе с нелегальной миграцией. Европейская Комиссия уже начала соответствующие переговоры с Тунисом. Но вот с двумя ключевыми странами региона пока дело не сдвигается с места. Скажем, с Алжиром, хотя мандат действует с 2002 года, переговоры пока так и не ведутся. А Марокко сейчас пробует договориться с Испанией в двустороннем порядке, после того, как правительство этой африканской страны два года назад чуть не разорвало отношения с ЕС. Но Союз полон решимости наращивать давление на страны, которые не хотят принимать обратно своих отвергнутых Европой граждан. В частности, Брюссель намеревается затруднить выдачу виз гражданам этих государств. Первой «под раздачу» попала Бангладеш, и визовый рычаг, как считается, в этом случае сработал успешно. Теперь соответствующие переговоры ведутся с африканскими странами. И тамошним элитам без стеснения дают понять, что им устроят изрядные трудности при получении виз в Европу, если они по-прежнему будут увиливать от приёма своих высылаемых граждан. Однако вернёмся к Бангладеш. Ещё весной нынешнего года эта азиатская страна исправно поставляла своих граждан в Италию – через Ливию и Средиземное море. Но после беззастенчивого нажима со стороны Брюсселя дело пошло на лад. Вам кажется, что европейские гуманисты поступили неделикатно? А вот германский министр внутренних дел Томас де Мезьер полагает иначе: он приветствует подход Брюсселя и говорит следующее: «Если возникают трудности с возвратом на родину граждан той или иной страны, то надо быть последовательным и увязать въезд к нам людей из этой страны с определёнными условиями». Министр был любезен и подробнее пояснил, что стоит за его округлой формулировкой: надавить надо на тех, кто отвечает за затягивание возвращения домой своих граждан – обладателей служебных и дипломатических паспортов. Господину де Мезьеру нельзя отказать в знании психологии чиновного люда: когда будут затронуты их личные интересы, они начнут крутиться куда быстрее. Андрей ГОРЮХИН

Председатель Европейского Совета Дональд Туск, видимо, окончательно убедившись, что дублинские правила, которые регулируют ответственность за рассмотрение запросов на предоставление убежища, не просто парализованы, а превратились в чистую фикцию, подготовил собственную программу. В соответствии с ней уже к середине 2018 года должна быть предпринята всеобъемлющая реформа миграционного права ЕС. В жёсткие квоты господин Туск верить отказывается, тем более, что их все равно мало кто выполняет, а некоторые, как мы увидим ниже, демонстративно отвергают. В то же время, многие страны не то что просят, а прямо-таки во весь голос требуют улучшать охрану внешних границ Союза, активнее бороться с нелегальной миграцией и безжалостно высылать на родину всех, кому отказано в предоставлении убежища. Однако здесь мы имеем дело со случаем, когда хотят все, да мало кто может. Уже не один год тема нелегальной миграции в повестке заседаний Европейского Совета занимает одно из первых мест. Однако впечатляющими результатами европейские лидеры пока похвастать не могут. С распределением мигрантов по странам вообще дело швах, процесс можно считать полностью парализованным. В конце сентября Европейская Комиссия подвела отрезвляющий итог: система перемещения мигрантов из стран проникновения, принятая в 2015 году, почти бездействует. Из средиземноморских стран – Греции и Италии – по остальным странам ЕС надо было расселить 160 тысяч человек. В итоге задача решена аж на 26,3%. Некоторые страны тянут резину, а, скажем, Венгрия и Польша просто оказываются принимать в этом участие. С особенной откровенностью действует главный европейский «анфан террибль» Виктор Орбан, премьер-министр венгерского правительства. В своей недавней речи в Будапеште он объявил Восточную и Центральную Европу «зоной, свободной от мигрантов». А ЕС и некоторые влиятельные государства Союза, по его мнению, взяты в заложники «империей спекулянтов», которая наслала на Старый Свет «миллионы мигрантов, что стало подлинным переселением народов». К сожалению, глава будапештского кабинета министров не конкретизировал кто эти злоумышленники, ограничившись тем, что обвинил их в создании плана, который должен превратить Европу в «смешанный континент», чтобы разрушить христианскую и национальную идентичность европейцев. Он пообещал оказать этому сопротивление, причём, не в одиночку, а в компании с Польшей, Чехией и Словакией. Европейские парламентарии, заметим, придерживаются диаметрально противоположного мнения. Они предлагают наказать полновесным евро те страны, которые отказываются принимать причитающихся им мигрантов. Иначе говоря, лишить их дотаций, выделяемых Брюсселем на отправку мигрантов на родину. У французского президента Эмманюэля Макрона тоже есть что предложить для решения этой проблемы. Он хочет остановить волну мигрантов на ближних подступах к европейским границам – в Северной Африке. Для чего и предлагает создать центры регистрации и обработки запросов на предоставление убежища именно там, а не на территории Европы. И уже оттуда завозить на европейскую землю тех, кто будет сочтён достойным этой чести. Каким образом этот благостный замысел может удержать вдали от европейских берегов тех, кто с самого начала был настроен на нелегальное проникновение на землю обетованную – убей бог не пойму… И что вообще можно сделать для решения миграционных проблем, если не обеспечивать действенную охрану внешних границ Союза, от которой ЕС пока отделяют световые годы. Сергей ПЛЯСУНОВ

или Как заработать на диарее Испанской полиции удалось идентифицировать около 800 британских туристов-мошенников, сумевших получить значительные компенсации от отелей, в которых они отдыхали на Балеарских и Канарских островах. На курорты гости из Туманного Альбиона прибывали по путёвкам типа «всё включено», приобретенным в нескольких туристических фирмах. И в массовом порядке начинали жаловаться на диарею, обвиняя гостиничные рестораны в пищевом отравлении. А потом с помощью 77 адвокатских контор обращались в суды Великобритании, требуя весомую компенсацию за нанесённый ущерб здоровью. В результате испанские отели потерпели значительные убытки – около 4 миллионов фунтов стерлингов. Большинство их владельцев предпочли не втягиваться в длительные судебные тяжбы во избежание ущерба для репутации своих заведений. Они безропотно возвращали деньги туроператорам, представители которых, кстати, питались в тех же ресторанах, но почему-то не становились жертвами подозрительной «эпидемии». А местные санитарные власти, проведя инспекции, не обнаружили каких-либо нарушений гигиенических норм. По законам Соединенного Королевства, для вердикта Фемиды в пользу истца в подобных случаях не только не требуется заключение врача, но и достаточно предъявить чек с соответствующей датой о покупке лекарства от расстройства желудка. Однако некоторые испанские бизнесмены всё-таки обратились в местную полицию. Как показало расследование, адвокатские бюро выступали фактическими соучастниками этого мошенничества, получая свою долю «прибыли». Чтобы покончить с преступной практикой, испанские стражи порядка обратились в международные правоохранительные органы с просьбой найти организаторов этой схемы вымогательства денег англичанами. Несколько туристов уже приговорены на родине к тюремному заключению. В результате многие «пострадавшие» отзывают свои судебные иски в Британии. Виктор ДОБЫЧИН

Использованием электроэнергии на германских железных дорогах никого не удивишь: ещё в 1879 году Вернер фон Сименс пустил первый электрический локомотив, а на рубеже позапрошлого и прошлого веков началась постепенная электрификация всей железнодорожной сети. Разумеется, тогда, да и поныне, электроэнергия поступала со станций, работающих на угле, а позже ещё и на газе и атомном топливе. Но теперь «Дойче бан» намерен всё изменить: объявлено, что с 1 января будущего года вся потребляемая поездами дальнего следования электроэнергия будет иметь «зелёное» происхождение. И, что особенно важно, на цене билетов это, как обещают, не скажется. Коснётся эта новация всех 140 миллионов пассажиров, перевозимых этими поездами. Всем гарантируется, что потребляемая энергия «климатически нейтральна», то есть, произведена без выброса в атмосферу двуокиси углерода. А ещё «Дойче бан» порадовал германских филологов изобретённым им термином – «фольфергрюнунг», сиречь «полное позеленение». Интересно, можно ли теперь пассажиров считать «полностью позеленевшими» от радости за несомненные экологические достижения отечественных железнодорожников? Если нет, то за этим, видимо, дело не станет. Во всяком случае, Рихард Лутц, глава «Дойче бан», уже заговорил о «зелёных рельсах». А рекламу своих услуг концерн отныне будет вести под лозунгом «Езда по железным дорогам – это защита климата». Сейчас, по данным «Дойче бан», поезда дальнего следования нагружают германскую атмосферу из расчёта на одного пассажира 13 граммами двуокиси углерода на каждый километр пути. Уже сейчас в сравнении с автобусным сообщением, где этот показатель равен 32 граммам, выигрыш очевиден. Легковые авто с их 142 граммами безнадёжно отстали, а про пассажирскую авиацию с её 211 граммами и вовсе говорить нечего. Однако помимо экологии есть ещё и экономика. Как скажется позеленение на цене билетов? Ведь «зелёная» электроэнергия ощутимо дороже произведённой традиционными способами. Рихард Лутц клянётся, что зеленеть от возмущения подорожавшими билетами никому не придётся. Разницу мы компенсируем, уверяет он. По его расчётам, с момента введения «зелёной» железнодорожной карты в апреле 2013 года концерн выплатил за экоэлектричество прибавку в 100 миллионов евро. Конкретных сумм, в которые теперь обойдётся «позеленение», Лутц не назвал, но ясно, что они будут более значительными. Задача, которую поставил перед собой «Дойче бан», выглядит весьма внушительно: к 2030 году собираются довести выбросы двуокиси углерода в атмосферу до 50% от уровня 2006 года. Доля «зелёного» электричества в общем энергетическом балансе концерна должна вырасти с 42 до 70%. А полностью «климатически нейтральным» концерн планирует стать только к середине нынешнего века. Впрочем, руководителя «Дойче бан» нельзя обвинить в прожектёрстве и полном отрыве от реальности. От ведущих политиков страны, договаривающихся сейчас о создании правящей коалиции в составе ХДС/ХСС, «зелёных» и СвДП, он потребовал оказания серьёзной поддержки железнодорожному транспорту, чтобы можно было перевести большую часть грузо- и пассажирооборота «с колёс на рельсы». «Словесной поддержки недостаточно», – категорично заметил глава концерна. – Энергетическая реформа может быть реализована только вместе с транспортной реформой». А транспортная отрасль только тогда сможет радикально снизить выбросы двуокиси углерода в атмосферу, когда можно будет сделать ставку на сильный железнодорожный транспорт, считает Лутц. Причём для успешной борьбы за благосклонность пассажиров, которую «Дойче бан» ведёт с конкурентами, занимающимися автобусными перевозками, предлагается пойти на меры, которые выглядят, мягко говоря, не очень рыночно. Например, навесить на автобусников такой же сбор, который платят владельцы большегрузных автомобилей. Формально все вроде бы правильно: нагрузка на дорожное полотно и все такое прочее… Но иначе, как завуалированным призывом административным путём поднять конкурентам цену на билеты, это назвать трудно. Андрей НИЖЕГОРОДЦЕВ

Х Евразийский экономический форум назвал альтернативу санкционной войне На двухдневной сверке часов и мнений в Вероне был представлен внушительный по численности и интеллектуальному потенциалу интернационал профессионалов, охватывающих географией своего происхождения евразийский материк от Лиссабона до Владивостока, от Афин и Минска до Астаны, Нью-Дели, Шанхая и Токио. Суммируя впечатления, можно сказать, что юбилейный Х Евразийский экономический форум, организованный Ассоциацией «Познаём Евразию» вместе с партнерами, в частности, крупнейшим итальянским банком «Интеза Санпаоло», НК «Роснефть», Газпромбанком, стал щекочущим ноздри блюдом в стиле «фьюжн». Почему? Речи именитых, облеченных властью, располагающих финансовыми и административными ресурсами докладчиков укладывались в рамки сразу трех популярных жанров. Отчет-самопрезентация деятельных участников хозяйственной и торгово-экономической деятельности на пространстве Большой Евразии (чтобы знали-ведали, завидовали и брали в пример). Прогноз-провокация о том, что весьма вероятно ждёт геоэкономику и геополитику, если накопившиеся после избрания Дональда Трампа президентом США элементы непредсказуемости в международных делах обернутся кризисным кумулятивным эффектом (чтобы не говорили потом, мол, вас не предупреждали). И памфлетное воззвание к создателям сегодняшнего хаоса в отношениях между Евросоюзом и Россией (чтобы потом, памятуя заученную в прежнюю эпоху цитату из Николая Островского, не было «мучительно больно» за наломанные дрова и разлетевшиеся щепки) с традиционным – ничего нового – посылом: одумайтесь!   Монтекки и Капулетти в эпоху ОМП «Геополитические сигналы», по выражению модератора пленарной сессии Алессандро Кассиери, главы бюро итальянской телерадиовещательной компании РАИ (RAI) в Париже, указывают если не на приближающуюся бурю, то на сильное возмущение в атмосфере, читай – в глобальной политике. Подхватив эту «злобу дня», Мария Элена Боски, государственный секретарь при председателе Совета министров Италии, подчеркнула, что «геополитический контекст меняется». Ранее она не могла себе и помыслить, что президент США будет всерьез рассуждать о протекционистских барьерах... Италии, да и Европе в целом, по её словам, придётся теперь искать ответы на эти новые вызовы. Между тем, в последнее время Италия демонстрирует признаки выздоровления. Рост ВВП превысил среднеевропейский, а за три года в стране создано порядка миллиона новых рабочих мест. Хитроумной, читаемой только в подтексте, логической сцепкой синьоры Боски можно считать её увязку этой позитивной тенденции с «особым мнением» Италии по антироссийским санкциям. Она сослалась в доказательство на активные контакты на высшем уровне: визиты в Россию бывшего премьера Маттео Ренци, а также нынешнего министра иностранных дел Италии Паоло Джентилони. Налёт алармистских ожиданий на выступлениях европейцев проявился, если сравнивать с эмоциональным настроем ораторов 2016 года, ещё в большей степени. Год назад опасались пришествия амазонки-воительницы Хиллари Клинтон, готовой ввести «бесполётную зону» в Сирии и тем повысить вероятность прямой конфронтации с российскими ВКС со всеми вытекающими, не просчитываемыми, тревожными последствиями. Сегодня опасения напрямую увязали с перспективами устойчивого развития и даже гарантированного финансово-экономического выживания Евросоюза в условиях множащихся факторов риска.     Не будет преувеличением утверждать, что именно три побудительных мотива собрали в городе былинной вражды между кланами Монтекки и Капулетти (sic! – аналогия понятна, не так ли?) порядка 1000 капитанов индустрии, майоров торговых обменов, полковников инновационных компаний, генералов финансовых потоков и маршалов энергетических мейджоров, а также головастых экспертов, не считая акул пера, радийных микрофонов и видеокамер. Учитывая, что ставки в нелепой междоусобице ЕС и РФ намного больше в сравнении с инструментарием времён шекспировской драмы – тогда не было оружия массового поражения (ОМП), интерес к форуму как нейтральной площадке для поиска выхода из ситуации вовсе не тупиковой был огромен – без всякого преувеличения.   Третий радующийся, пусть встанет и покажется Констатация: не всё цветет и пахнет в панъевропейском королевстве. Привкус гнили ощущается всё явственней. Миграционный кризис до конца не рассосался. «Спящие ячейки» ближневосточных джихадистов пугают правоохранителей (возьмите последние предостережения британских спецслужб). Растет влияние, судя по итогам выборов в ряде стран ЕС, альтернативных политических сил и настроенных евроскептически контр-элит. Статистика не менее безжалостна: 20% населения в Евросоюзе живет за чертой бедности. И на таком мрачноватом фоне США «навязали Евросоюзу санкции против России», заявил с трибуны форума профессор Антонио Фаллико, председатель Совета директоров банка «Интеза Санпаоло» в России, основатель и президент Ассоциации «Познаём Евразию». За три года действий санкционного режима Россия недосчиталась 55 миллиардов долларов. Но страны Евросоюза понесли ещё более ощутимые потери: порядка 100 миллиардов. При этом антироссийские санкции никакого ущерба не принесли их инициаторам, Соединенным Штатам, заметил профессор Фаллико.   Романо Проди: Европа «раздавлена» политикой санкций Эта же мысль проходила красной нитью и в выступлении ныне президента Фонда международного сотрудничества, а ранее премьер-министра Италии и главы Еврокомиссии Романо Проди. Санкции привели к свертыванию взаимовыгодного сотрудничества. Торговля пострадала наглядно: товарооборот сократился со 134 миллиардов евро в 2012 году до 118 — в 2014-м и до 86 — в 2015 году. За это время, суммарно, товарообмен упал на четверть...     Европа «раздавлена» политикой санкций, заявил бывший глава Еврокомиссии. Он вспомнил «старые добрые» времена, когда ему и его команде удалось улучшить взаимоотношения настолько, что не считалось зазорным шутить: Евросоюз и Россия – это как «виски с содовой». Правда, заметил профессор Проди, русские подкорректировали предложенную европейцами метафору: Евросоюз и Россия – это как «русская водка и чёрная икра».   Разворот на Восток, или Свято место пусто не бывает Важным признанием Романо Проди нужно считать такой его пассаж. Европейцы становятся «жертвой односторонней политики США». Сегодня страны Евразийского экономического союза (ЕАЭС) «в большой степени смотрят на Восток, чем на Запад». Не менее очевидно, что ЕАЭС набирает силу. Если этот «разворот» на Восток превратится в долгосрочную тенденцию, для Европы будет сложно отыграть ситуацию назад. И далее: «Стал очевидным разворот России на Восток, и это впечатляет. Мы, европейцы, по-видимому, сейчас становимся жертвами той политики, за которую сами не голосовали». Выводы итальянского и одновременно европейского политика-тяжеловеса перекликаются в чём-то с мнением российского политолога Анатолия Вассермана. Американцы своим настоянием на введении Евросоюзом санкций против России метили не только, а может и не столько в своего «геополитического соперника», сколько в своих же трансатлантических союзников. Потайная цель – ослабить Евросоюз, не допустить взаимодействия с его естественным партнёром по континенту – Россией, и тем самым сделать европейцев более податливыми для принятия своего статуса как де-факто американского протектората. Отсюда и призыв Романо Проди: Европа «должна восстановить свою автономию» (читай – свой суверенитет). «Нельзя ставить сиюминутные интересы выше стратегических. А стратегические интересы Европы – это развитие диалога с Россией и Евразией».   Мем от Герхарда Шрёдера В свою очередь, бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер, ныне председатель Совета директоров НК «Роснефть», не менее выразительно выступил адвокатом снятия санкций против России. «Бессмысленно изолировать Россию», заметил крупноблочный и последовательный в своих убеждениях германский политик. Отослав аудиторию к временам «холодной войны», Шрёдер предложил вспомнить, что Германия в 1970-е годы заключила историческое соглашение с СССР, известное как «газ в обмен на трубы», и советско-российское голубое топливо с тех пор исправно поступало и поступает европейским потребителям.     А вот и финальный аккорд Герхарда Шрёдера: «США заинтересованы в более слабой России, но Европа заинтересована прямо в обратном – в сильной России». Эта мысль годится и как эпиграф/заголовок к этой заметке, и как мем, и как призыв к осмыслению ошибок.   Владимир МИХЕЕВ, спец. корр. интернет-издания «Вся Европа» Верона Фото автора   *   *   *   *   *   *   * Антонио Фаллико: «США навязали Евросоюзу санкции (против России)». Романо Проди: «Мы (европейцы) становимся жертвой политики, за которую мы не голосовали». Герхард Шрёдер: «Бессмысленно изолировать Россию».

«Хранителем единства Европы» – ни больше и ни меньше – объявил себя на октябрьском саммите ЕС председатель Европейского Совета Дональд Туск. Встреча лидеров «двадцати восьми» была посвящена таким важным вопросам, как миграция, цифровая экономика и энергетика. Но достижению единого подхода к обсуждаемым темам не помогло даже то, что в повестке дня вроде бы отсутствовали политические проблемы. Яблоком раздора сразу же стал вопрос: нужно ли облагать огромными налогами действующие в Европе крупнейшие американские электронные корпорации «Гугл», «Эппл» и «Амазон»? Дело в том, что закопёрщица введения новой фискальной системы – Франция – настаивала на необходимости «пощипать» эти богатейшие компании, пользующиеся налоговыми привилегиями Ирландии и Люксембурга. Да и некоторые другие страны, поддерживаемые Европейской Комиссией, считают такие льготы бесчестными и даже незаконными. Именно на этой почве, по данным источников в Брюсселе, произошёл спор на повышенных тонах между премьер-министром Ирландии Лео Варадкаром и президентом Франции Эмманюэлем Макроном. Мнения участников саммита разошлись и при обсуждении проекта газопровода «Северный Поток-2», который намерены соорудить российский Газпром и его партнёры – крупнейшие западноевропейские корпорации. Тогда как лидеры ряда стран Западной Европы выступали за ускоренное решение юридических вопросов, связанных со строительством этого важного энергетического объекта, их коллеги из Польши и Дании настаивали на запрете прокладки трубопровода, несмотря на отсутствие законодательства, которое позволяло бы Европейской Комиссии сделать это. Брюссель пообещал в ближайшее время подготовить предложение о пересмотре соответствующих законов, чтобы попытаться поставить этот проект под контроль и под юрисдикцию ЕС. Однако глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер выразил сомнение в том, что в ближайшие месяцы удастся выработать единую позицию по этому вопросу. Он высказался за предоставление исполнительному органу ЕС мандата на проведение переговоров с российской стороной. Однако далеко не все страны готовы пойти на это. Проблема миграции, как и предсказывали аналитики, по-прежнему тщетно ждёт компромиссных решений. В том числе, миллиардных ассигнований для перекрытия маршрутов переселенцам из Африки в Европу через Средиземное море. Но государства-члены Союза не спешат раскошеливаться, и Еврокомиссия вновь пожурила их за подобную позицию. События в Каталонии тоже не способствовали единству взглядов. В частности, бельгийский премьер Шарль Мишель прямо обвинил Мадрид в чрезмерном применении силы против мирных участников референдума. В ответ на это министр иностранных дел Испании заявил об отказе своей страны поддержать кандидатуру главы федеральной полиции Бельгии на пост руководителя «Европола». Октябрьская встреча в верхах продемонстрировала также, что предложение президента Франции Э.Макрона продолжать интеграцию в Европе фактически в разноскоростном режиме становится реальностью: уже просматриваются прообразы неких коалиций стран по наиболее близким им общим интересам. Это дало основание президенту Польши Анджею Дуде выразить опасение, что Европейский Союз постепенно «балканизируется». Сторонникам дальнейшей интеграции остаётся надеяться, что соотечественник польского лидера пан Туск сможет сдержать своё громкое обещание и выполнит высочайшую миссию, которую он на себя возложил. Александр СОКОЛОВ

Сдержанные прогнозы Х Евразийского экономического форума С самого первого момента образования ЕАЭС в Евросоюзе воспринимали это интеграционное объединение как «намерение России расширить ареал своего геополитического влияния» и даже «как попытку воссоздать СССР на имперской основе». На самом деле, идею евразийского союза высказал казахстанский лидер Нурсултан Назарбаев в лекции в МГУ ещё в… 1994 году. Ни о каком «доминировании» России в этом добровольном объединении государств не может быть и речи, поскольку интеграция строится на иных основах, чем Евросоюз, хотя многое и заимствовано (например, идея технических регламентов). Никто в ЕАЭС своим суверенитетом не жертвует. Предложение ЕАЭС о начале прямого диалога с ЕС, переданное, в частности, в июне 2016 года главе Еврокомиссии Жан-Клоду Юнкеру в ходе Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ), осталось без ответа. «Такая позиция не делает чести Евросоюзу и ставит под сомнение его роль в интеграционных процессах в регионе», – прокомментировал фигуру умолчания панъевропейцев Владимир Чижов, постпред России при Евросоюзе: ЕС делает заведомо обреченный на неудачу выбор между двумя плохими вариантами, по мнению посла Чижова. Либо занимать по-прежнему выжидательную позицию и выдвигать заведомо неприемлемые условия для нормализации отношений с Россией. Либо активно мешать такой нормализации, «вставляя палки в колеса». Никто в руководстве Евросоюза пока не продвигает реальную позитивную альтернативу этим двум сценариям, а именно – восстанавливать сотрудничество с акцентом – на первых порах – на усиление торгово-экономического взаимодействия с учетом нашей естественной, не требующей доказательств взаимодополняемости (см. «Европа заинтересована в сильной России», №9(122), 2017). Идеологическая и социально-психологическая подоплёка искусственной размолвки между Евросоюзом и Евразийским экономическим союзом лежит на поверхности. Стереотипы сами по себе не отпадают, как сухие ветки. «Запад с подозрением относится к интеграционным процессам на постсоветском пространстве, полагая, что Россия таким способом возрождает СССР. Это говорится либо открыто, либо подразумевается», – подчеркнул Григорий Рапота, государственный секретарь союзного государства Россия-Белоруссия. При этом мало что было сделано для реализации идеи «моста» между Европой и Азией, пока Китай не стал «продвигать и спонсировать» концепцию нового Шелкового пути. Вероника Никишина, член коллегии (министр) по торговле в Евразийской экономической комиссии, поведала о тревожной тенденции. Помимо разговоров о воздвижении протекционистских барьеров (что звучит в подтексте многих высказываний Дональда Трампа, когда речь заходит о Китае), министерство торговли США намеревается воспользоваться 20 статьей ВТО, «спящей» статьей, которая позволяет проводить расследование по мотивам «угрозы национальной безопасности». Хронология утверждает, что эта мера применялась за всё время всего два раза. Что же касается ЕАЭС, то участники союза выступают не за протекционизм, а «за открытие рынков», подчеркнула госпожа Никишина, за «встраивание в интеграционные процессы», поскольку они выступают в качестве «драйверов роста», Из слов министра, напомнившей, что в Евросоюзе объединились бывшие враги – «во имя взаимного процветания», следовало: для государств-членов ЕАЭС, ранее входивших в единую интеграционную структуру под названием Советский Союз, не было нужды преодолевать застарелые исторические обиды и объединять мартирологи. Нет уже территориальных споров и с таким могучим соседом, как Китай, а потому переговоры о сопряжении стратегии развития ЕАЭС и проекта «Один пояс, один путь» проходят конструктивно. В целом, раскрыла ведомственные тайны министр Никишина, ЕАЭС участвует в 7 переговорных процессах (в частности, с Ираном). Однако, среди наших визави за столом переговоров нет эмиссаров Евросоюза, который наложил эмбарго и ввёл мораторий на любые контакты с ЕАЭС. А между тем… Патронируемая ЕС программа «Восточного партнерства» включает в себя две страны, входящие в ЕАЭС – Армению и Белоруссию. А евразийцы притягивают к себе всё новых аспирантов (с латыни, «стремящихся»). Недавно Молдавия подала заявку на получение статуса наблюдателя при ЕАЭС. Идут переговоры с целым рядом государств, проявляющих интерес к партнерским отношениям с ЕАЭС. Эту тему подхватила Татьяна Валовая, член коллегии (министр) по интеграции и макроэкономики в Евразийской экономической комиссии. Отсутствие официальных связей между ЕС и ЕАЭС это – «анахронизм», утверждал еженедельник «Аргументы и факты» в… 1987 году. Госпожа Валовая созналась, что совершила небольшую подмену: в оригинальном тексте 30-летней давности речь шла, естественно, не о ЕАЭС, а Совете экономической взаимопомощи (СЭВ). Между прочим, в тот начальный этап перестройки и гласности в Евросоюзе тон задавали прозорливые политики, такие как Жак Делор, а потому – в отличие от сегодняшней вязкой патовой ситуации – европейское сообщество установило формальный диалог с СЭВ. Это случилось в 1988 году. Сегодня диалог между двумя интеграционными объединениям «должен быть деполитизирован», говорила Татьяна Валовая, тем более что ЕАЭС – не политический, а сугубо экономический союз. Утешением можно считать негласную установку в Евросоюзе: давайте дождёмся более благоприятного момента, а пока – ведите дела с отдельными странами. Совет услышан: недавно ЕАЭС заключила соглашение о сотрудничестве с одним из государств-членов ЕС – Грецией… Не дожидаясь милостивого соблаговоления брюссельских чиновников и разноголосого курултая в форме Европейского Совета, ЕАЭС последовательно создает новые точки приращения своего экономического потенциала. Одно из профильных направлений – использование преимуществ инновационных решений в области транспорта в качестве драйвера роста, рассказал форумчанам Адамкул Жунусов, член коллегии (министр) по энергетике и инфраструктуре в Евразийской экономической комиссии. Задуманы «цифровые транспортные коридоры» по территории стран ЕАЭС. Одна из стратегических целей – сопряжение с проектами в рамках «Шелкового пути». Цифровизация, по подсчетам, поможет снизить издержки на 30% и повысить на 40% пропускную способность магистралей. Сверхзадача заключается в том, уточнил А. Жунусов, чтобы создать «единое транспортное пространства и единый рынок транспортных услуг в ЕАЭС». ЕАЭС, пользуясь выражением канцлера Горчакова, «сосредотачивается». А что в условиях режима наибольшего неблагоприятствования, порожденного политикой, а точнее политиканством Евросоюза, делать иностранному бизнесу? Тоже выжидать? Затаиться? Заморозить самого себя? Нет, утверждает Филипп Пегорье, президент французской машиностроительной компании «Альстом» (Alstom) в России. Нужно жить в этой реальности, как это делает «Альстом» – у компании заводы в России и Казахстане. Хотя санкции «усложнили жизнь для бизнеса в России», но не свели его на нет (см. «Германия: что может побудить Меркель повернуться лицом к России», №9(122), 2017). «К сожалению, в Брюсселе рассматривают ЕАЭС как элемент «мягкой силы» России. Мы же, как европейцы, верим в союзы и интеграцию, – поясняет месье Пегорье. – Они создают добавленную стоимость». К числу геополитических факторов, препятствующих диалогу между двумя интеграционными объединениями на пространстве Евразии, нельзя не отнести и «внутренние слабости» Евросоюза и Евразийского экономического союза», отметил модератор сессии, профессор Марк Энтин. В свое время Жак Делор, «подобно Мюнхгаузену, вытащил союз за волосы из болота, предложив концепцию концентрических кругов». Сегодня, следуя логике профессора Энтина, отсутствуют достойные продолжатели дела Делора, а конфронтационный запал многих европейских политиков заставляет участников веронского форума вспоминать только одно из двух прочтений шекспировской драмы, разыгравшейся в этом северо-итальянском городе. «Ромео и Джульетта», продолжил свою литературно-политологическую параллель Марк Энтин, профессор юриспруденции и одновременно писатель, это не столько печальная повесть о страсти и любви, сколько приговор бессмысленной вражде кланов Монтекки и Капулетти. Sic! Владимир МИХЕЕВ, спец. корр. интернет-издания «Вся Европа» Верона – Москва Фото автора

Новый конфликт между Западом (США/ЕС) и Россией угрожает перерасти в затяжной. Доверие между Россией и Западом упало до нуля. Отношениям между народами на Западе и Востоке может быть нанесен непоправимый ущерб. В случае если существующая эскалация между Западом и Россией не будет немедленно прекращена, грозит не только новая холодная война. Крах общей архитектуры безопасности, новая – также атомная – гонка вооружений с непредсказуемыми последствиями для всего мира становятся все более вероятными. В этой ситуации наивысшей опасности необходима самая широкая «коалиция разума», «коалиция для деэскалации» – как на уровне политиков, так и между народами! Наивысшим приоритетом на всех уровнях является сейчас восстановление доверия! Полный текст (в формате pdf) на русском, английском и польском языках.

Состоявшиеся 24 сентября с.г. парламентские выборы в Германии подвели черту под чередой референдумов, парламентских и президентских выборов в «Старой Европе», имевших огромное значение для судьбы Евросоюза. После потрясшего его до основания в прошлом ходу исхода голосования на референдуме в Великобритании по «Брекзиту», провальных результатов референдума в Голландии по вопросу об ассоциации ЕС-Украина в апреле с. г., он может «перевести дух». Так называемые «популистские» силы, выступавшие под евро-скептическими лозунгами, не смогли победить в борьбе за власть ни в одной из стран, где у этих сил были серьезные позиции. Имеются в виду, конечно, Голландия, Австрия, но особенно Франция, длительное время претендовавшая на роль совместного с Германией «мотора» интеграционного процесса. Победа убежденного сторонника евро-интеграции Э.Макрона в избирательной гонке за пост президента Франции в мае с. г., а теперь и известной своим проесовским настроем А.Меркель – в борьбе за сохранение за собой поста канцлера Германии объективно создают возможность для придания нового импульса работе этого «мотора». Усиление франко-германской «оси» было одним их главных предвыборных лозунгов нового лидера Франции. Канцлер Германии проявляла больше сдержанности на сей счет, но в целом этот лозунг поддерживала. Э.Макрон, культивирующий образ молодого, динамичного и решительного главы государства, не стал долго ждать и уже 26 сентября, то есть всего два дня спустя после германских выборов, в своем выступлении в Сорбонском университете предложил обширную и амбициозную программу преобразований в ЕС, фактически открывающую перспективу трансформации его в «ассиметричное» федеральное государство. Франко-германской «оси» в этих преобразованиях отводится главенствующая роль. Э.Макрон заявил, например, что 22 января 2018 года он намерен заключить «новый Елисейский договор» между двумя странами о «новом партнерстве», которое позволит им стать авангардом углубления интеграции на основных направлениях. Стоит напомнить, что действующий ныне Елисейский договор был подписан Ш. де Голлем и К. Аденауэром 22 января 1963 года в Париже и символизировал франко-германское примирение и сближение спустя 18 лет после окончания второй мировой войны. В договоре, помимо прочего, предусматривались консультации по вопросам Европейских Сообществ. При этом Ш. де Голль видел в последних исключительно «Европу наций», то есть союз государств, более или менее тесно координирующих свою политику, особенно в экономической сфере. Главный же тезис Э.Макрона состоит в том, что ни один из вызовов современности – цифровая революция, в которой, как он подчеркивает, пока главенствуют США и «приближающийся» к ним Китай, геополитический и геоэкономический вызовы со стороны обоих гигантов, неблагоприятные изменения климата, миграционный кризис и терроризм, военные конфликты в ряде регионов – не могут быть преодолены государствами-членами ЕС в одиночку. У них нет другого выхода, кроме как превращать ЕС в реальный мировой «полюс силы» в экономическом, политическом и военном планах. На пути к этому стоят такие препятствия как национализм, «суверенизм», протекционизм и «идентаризм» (то есть приверженность народов национально-культурной идентичности»), которые уводят ЕС в прошлое и поэтому должны изживаться. Поскольку не все государства ЕС готовы к необходимым переменам, нужно сформировать в нем интеграционное ядро в рамках уже существующей зоны евро, которая, как известно, объединяет девятнадцать из них. Речь, таким образом, идет об ассиметричной «разно-скоростной Европе», идею которой выдвинули на встрече в Версале в марте 2016 года руководители Франции (тогда это был Ф.Олланд), Германии, Италии и Испании. Конкретизируя и развивая эту идею, Э.Макрон прежде всего подтвердил предложения, которые он выдвигал еще в ходе предвыборной кампании, а именно: об образовании общего бюджета зоны евро и учреждения поста министра финансов для нее, что, с точки зрения многих политиков и экспертов, означало бы создание «экономического правительства» этой части ЕС. Но теперь он дополнил их новыми предложениями, охватывающими широкий круг областей – от финансово-налоговой до безопасности и обороны. Особое внимание он уделил формированию единой политики в налоговой сфере, отсутствие которой до сих пор считалось слабым местом зоны евро, да и ЕС в целом. Отсюда предложения о постепенном введении, для пополнении общего бюджета единого налогообложения цифрового сектора экономики и корпораций (компаний), а также выбросов СО2 в атмосферу. В последнем случае речь идет об уплате общего для всего ЕС налога на его границах экспортерами товаров на территорию Общего рынка. В этом же русле идет предложения об уплате НДС там, где добавочная стоимость была произведена. Еще один налог – на финансовые транзакции – предназначался бы для финансирования помощи африканским странам, которые, как отметил президент, должны быть предметом внимания всего ЕС, а не только Франции. В собственно экономической сфере, по Э.Макрону, приоритет нужно отдать формированию единого рынка цифровых технологий, которому, помимо прочего, должно содействовать предложенное им Европейское агентство прорывных технологий, а также энергетического рынка ЕС, особенно в том, что касается поставок электроэнергии. Ряд предложений были направлены на усиление единой сельскохозяйственной политики. Предвыборный лозунг «более социальной Европы» трансформировался в идею создания «фундамента» общей социальной политики (пока она находится в ведении государств-членов). Речь идет, в частности, о введение единой «вилки» минимальной заработной платы и определенной унификации систем социальной защиты. Помимо прочего, это позволило бы предупреждать социально-трудовой демпинг со стороны государств-членов ЕС с низкими социальными стандартами (Польша, Чехия, Словакия Румыния т.д.) в более развитые. Данная проблема, наряду с квотами на прием мигрантов, как известно, послужила причиной недавней полемики Э.Макрона с руководством Польши. Большое внимание Э.Макрон уделил «Европе, которая защищает своих граждан», прежде всего от исламского терроризма. Он предложил в частности, учредить Европейскую прокуратуру по борьбе с организованной преступностью и терроризмом, а для контроля за миграцией – Европейский офис по предоставлению убежища и новый единый орган по защите границ ЕС с более значительными полномочиями и ресурсами, чем у уже существующего ФРОНТЕКСа. Еще до этого выступления Э.Макрон неоднократно критиковал нынешний принцип формирования Еврокомиссии по национальному принципу, а также ее работу, в частности, тенденцию к мелочной регламентации экономической и профессиональной деятельности в государствах-членах. Теперь он предложил сократить число евро-комиссаров с 30 до 15 и назначать их на транс-национальной основе – по критерию профессиональной пригодности. Принцип транс-национальности, по его мнению, нужно вводить и в выборы Европарламента: для начала в 2019 году избрать таким образом 73 евро-депутата вместо выбывающих представителей Великобритании, а в 2024 году – половину всего депутатского состава. Стоит особо упомянуть предложения Э.Макрона о создании автономной «европейской обороны», которая, как он считает, становится жизненной необходимостью в многополярном мире, особенно перед лицом террористического вызова и «самоустранения» США. Еще в июле с.г. Франция выступила с инициативой образования специального фонда для такой обороны, которая была поддержана Еврокомиссией. В данном выступлении Э.Макрон дополнил ее предложениями о формировании к 2021 году Общих сил вмешательства и Общей стратегии для них. Для того, чтобы ускорить этот процесс, он призвал «добровольцев» из других армий ЕС приезжать на стажировки в ВС Франции, в ходе которых они могли бы участвовать в работе по добыче разведданных, прогнозированию, планированию, тыловому обеспечению операций. В целях сближения деятельности разведок президент выдвинул идею учреждения Европейской разведывательной академии. Большое внимание Э. Макрон уделил также сближению систем образования государств-членов ЕС, созданию сети европейских университетов, обучению школьников и студентов иностранным языкам и т.п. Вместе с тем, ЕС должен наращивать инвестиции в совместные научные исследования и опытно-конструкторский разработки. Для того, чтобы облегчить перевод всех этих предложений в практическое русло, президент выдвинул инициативу создания специальной Группы в составе представителей стран-«добровольцев» ЕС и евро-структур. Эта Группа, начиная с лета 2018 года, должна «без табу», на основе результатов общественных обсуждений, заняться выработкой соответствующих мер, вплоть до необходимых законопроектов в рамках государств-членов или изменений внутренних договоров ЕС. По убеждению Э. Макрона, Франция и Германия могут и должны не только поощрять и поддерживать продвижение к изложенным им целям, но и подать другим странам ЕС конкретный пример такого продвижения. В этой связи он предложил, чтобы два государства к 2024 году полностью интегрировали свои рынки и перешли на единые правовые нормы и правила, регламентирующие деятельность предприятий.*1 Резюмируя эти и другие предложения идущие в том же направлении, следует отметить, что хотя Франция давно «дрейфовала» от деголлевской концепции «Европы наций» ко все более глубокой евро-интеграции, Э.Макрон далеко превзошел в интеграционном пылу своих предшественников на президентском посту. Между тем, французское общество глубоко расколото по этому вопросу. В ходе избирательной кампании по выборам президента страны, стоит это напомнить, большинство кандидатов выступали либо за усиление ее независимости перед лицом ЕС, либо даже за выход из него или из зоны евро (самый яркий пример – М.Ле Пен). Хотя выигрыш Э. Макрона одновременно означал победу сторонников евро-интеграции, они, если судить по совокупным результатам его противников в первом туре, по численности лишь слегка превзошли евро-скептиков. О расколе говорит и тот факт, что дебаты по теме внешнеполитического курса Франции, в частности, по ее участию в евро-интеграции, не прекратились и после выборов, в том числе парламентских, состоявшихся в июне с.г. и обеспечивших Э.Макрону комфортное большинство в нижней палате парламента -Национальном собрании. Они продолжились и в рамках экспертного сообщества*2, а также на уровне различных формальных и неформальных неправительственных организаций, играющих во Франции большую роль в формировании общественного мнения. Значительная часть избирателей в других странах ЕС также проголосовали за «меньше Европы» или за «другую Европу» по сравнению с продвинутой интеграционной моделью, предлагавшейся до сих пор космополитизированными неолиберальными элитами. В альтернативных программах речь шла о поиске нового баланса между наднациональными и национальными элементами конструкции ЕС или даже о пересмотре самой конструкции в пользу национальных государств. Многих кандидатов и избирателей объединило требование большей демократизации принятия решений в ЕС, все чаще и сильнее затрагивающих жизнь граждан. Как показали результаты упомянутого референдума в Голландии, это требование касалось также внешнего курса ЕС. Данные тенденции проявились, в частности, в Германии, на которую возлагает столь большие надежды французский президент. В стране, которая претендует на роль гегемона Евросоюза, победа А.Меркель на парламентских выборах, как известно, сочеталась с прохождением в бундестаг критикующей многие аспекты политики ЕС, особенно в миграционной сфере, Альтернативы для Германии, получившей больше 12,6% голосов и завоевавшей право сформировать свою фракцию. Вкупе с исторически низким результатом ХДС/ХСС (около 33% голосов), это отразило недовольство значительной части электората ее политикой, в том числе, на есовском направлении. Как показали недавние опросы общественного мнения, речь идет не только о занятой А.Меркель позиции по миграционному кризису. Лишь 16% немцев поддерживают идею наделения евро-структур новыми полномочиями, тогда как 37% хотят усиления власти национальных государств. Они – не против евро-интеграции, но только там, где она доказывает свою эффективность, в остальном же считают необходимым полагаться на национальные правительства.*3 Германские элиты в целом выступают за углубление евро-интеграции, однако с настороженностью относятся к тем проектам, которые влекут за собой увеличение финансового вклада страны в общий есовский котел. С учетом отнюдь не блестящего финансового положения Франции, Италии, Испании, не говоря уже о Греции, многие в Германии полагают, что наполнять общий бюджет еврозоны придется именно Германии. Предложенный французским президентом единый налог на компании усиливает данный риск, кроме того, он чреват уменьшением гибкости германской налоговой системы. Еще меньше энтузиазма у этих немцев, особенно из деловых кругов, вызывает идея «социальной Европы», продвигаемая Э.Макроном. Успехи немецкой экономики во многом связаны с тем, что благодаря реформам, проведенным еще Г.Шредером, социальные и трудовые права трудящихся в ряде областей были ограничены. Соответственно, это обеспечило большую свободу действий работодателям. Хотя сам Э.Макрон пытается сейчас осуществить реформы, идущие примерно в том же направлении, пересадить немецкую модель на французскую почву, по мнению большинства экспертов страны, ему вряд ли удастся. Между тем в деловых кругах Германии опасаются, что «социальная Европа» может вызвать завышенные ожидания трудящихся и профсоюзов в более бедных странах ЕС, а удовлетворять их запросы придется главным образом все той же Германии. А.Меркель до сих пор проявляла себя весьма осторожным политиком, чутко реагирующей на изменения общественного мнения. При ее нынешней ослабленной позиции в стране, вряд ли она рискнет пойти в своей политике в отношении ЕС так далеко, как предлагает Э.Макрон. Существуют проблемы и с идеей «двухскоростной Европы». Она, как можно было ожидать, вызвала настороженность или даже враждебность в государствах-членах ЕС, остающихся вне зоны евро. Они видят в этой идее угрозу своей маргинализации. Их позиция чревата новым расколом ЕС, в дополнение к тому, который проявился в нем по линии Север-Юг перед лицом «больного человека Европы» – Греции. Опасность такого нового раскола была, помимо прочего, усугублена рядом заявлений Э.Макрона о «предательстве» европейской идеи рядом стран Восточной Европы в связи с занятой ими позицией по миграционному кризису, а также с социальным демпингом с их стороны. Критическую реакцию эта идея вызвала и у евро-структур. Председатель Еврокомиссии Ж-К. Юнкер, выступая 13 сентября в Европарламенте, заявил, что «евро должен объединять, а не разделять» и призвал сконцентрироваться на создании условий для того, чтобы данные страны смогли присоединиться к зоне евро. Он поддержал введение поста министра финансов для всего ЕС, но предложил возложить эту функцию на одного из евро-комиссаров. Одновременно Ж-К. Юнкер призвал слить Европейский Совет, в котором представлены государства-члены, с Еврокомиссией, а председателя такого нового органа избирать на прямых выборах населением ЕС.*4 Многие эксперты скептически оценивают энтузиазм Э. Макрона по поводу создания автономной «европейской обороны». Вдохнуть новую жизнь в эту старую идею пытался Ф. Олланд, встревоженный известным лозунгом Д. Трампа «Америка прежде всего». На упомянутой выше встрече с руководителями Германии, Италии и Испании в Версале в марте 2017 года он получил их формальную поддержку, но особых практических шагов за этим не последовало. Стоит напомнить, что данная идея возникла еще в конце 40-годов прошлого столетия, но была похоронена как раз Францией в 1954 году из-за ее неактуальности ввиду существования НАТО. По этой же причине в 2011 году был ликвидирован Западноевропейский союз – своего рода «эмбрион» такой обороны. В статье 28А Лиссабонского договора 2007 года, посвященной теме «европейской обороны», устанавливается, что для государств-членов ЕС, одновременно являющихся членами НАТО (25 из нынешних 28), Альянс «является фундаментом коллективной обороны и инстанцией по ее осуществлению». Статья это может быть изменена лишь единодушны голосованием всех стран – участниц договора, которое, с учетом очевидного проамериканского и пронатовского настроя Польши и прибалтийских государств, трудно себе представить. Иначе говоря, строительство «европейской обороны» требует образования еще одного «ядра» в ЕС, что чревато новым расколом в нем. Отсюда двойственность в позиции на сей счет как самого Э.Макрона, так и А.Меркель, поддержавшей его попытку развить инициативу Ф.Олланда. В принципе оба лидера могли бы в какой-то мере опираться на опыт функционирования франко-германской бригады, существующей с в 1989 года. Однако, они сочли необходимым оговориться в своих выступлениях о «полезности» НАТО. Более того, Э.Макрон уточнил, что «европейская оборона» должна строиться «в дополнение к НАТО».*5 Очевидно, что это по определению изначально придает «европейской обороне» маргинальный характер. С учетом всех этих факторов, предложенная Э.Макроном программа продвижения ЕС к федеральному образованию на данном этапе кажется скорее «забеганием вперед», своеобразным ответом на нынешний кризис евро-интеграции. В краткосрочном плане ЕС, в частности, до выхода из него Великобритании, намеченном на 29 марта 2019 года, вряд ли вообще сможет принимать судьбоносные решения. Автору этих строк довелось присутствовать на выступлении 12 сентября с.г на конференции в Европарламенте евро-комиссара М.Барнье, которому поручено вести переговоры с Великобританией по этому вопросу. Как явствовало, стороны не определились даже о формате «развода». ЕС хотел бы, например, чтобы Великобритания осталась в Общем рынке, британское же правительство говорит то о «жестком Брекзите» (полный выход), то о «мягком» его варианте, подразумевающем определенные уступки ЕС. Конечно, Великобритания не входит в зону евро, но ее экономические связи со странами-участницами этой зоны достаточно велики, чтобы неясность по поводу модальностей «Брекзита» можно было проигнорировать. Однако в более далекой перспективе указанная программа выглядит по-другому, особенно с учетом того, что в большинстве стран ЕС возобновился экономический рост. В России ряд политиков и экспертов слишком рано стали «хоронить» ЕС, забыв, что кризис обычно является способом разрешения противоречий. Рано или поздно он будет преодолен уже только потому, что, несмотря на упомянутые выше проблемы, евро-интеграция выгодна основным экономическим акторам и, кроме того, она пользуется поддержкой креативных слоев населения. Наличие в государствах-членах достаточно гибких политических систем позволяет адаптировать ее к проявившимся в последние годы реалиям и вызовам, в том числе тенденциям общественного мнения, и выработать более гибкие формы и механизмы продвижения вперед. С этой точки зрения, предложения Э. Макрона представляются первой широкомасштабной попыткой обозначить модальности этого продвижения на будущее. Но, конечно, с учетом сложности существующих проблем и структуры самого ЕС, согласование реальных шагов на данном пути должно занять достаточно длительное время. Многое будет зависит от того, сумеют ли Э.Макрон и А.Меркель, в условиях возрастающего разрыва в экономической мощи в пользу Германии, наладить более или менее равноправное сотрудничество в рамках «оси». Что означает перспектива федерализации ЕС, пусть даже отдаленная, для России? С одной стороны, более сплоченный и сильный ЕС был бы по определению способнее вести более независимую политику по отношению к США и, соответственно, договариваться с Россией в интересах всего континента. Существование стабильного евро уже сейчас объективно несколько ограничивает гегемонию американского доллара (как и поднимающийся китайский юань). Вместе с тем, превращение ЕС в реальный «полюс силы», несоизмеримого с Россией по экономической мощи и привлекательности, несет для нее определенные риски. Федерализация на каком-то этапе может все же поставить в практическую плоскость строительство по меньшей мере какого-то урезанного варианта «европейской обороны», более или менее автономной от НАТО. Явилась бы она бы для России «меньшим злом» по сравнению с Альянсом, контролируемым США? Сегодня эти вопросы носят гипотетический характер, но завтра или послезавтра они вполне могут встать в повестку дня. Стратегическое предвидение требует иметь их в виду уже сейчас. В любом случае отношения с ЕС остаются для России важнейшим стратегическим фактором в торгово-экономической сфере, в плане обеспечения стабильности и безопасности на континенте, а также с точки зрения уравновешивания отношений с Китаем, медленно, но верно превращающимся в реальную сверхдержаву. В данной связи в заключение следует отметить, что в общественном мнении большинства государств-членов ЕС возрастает поддержка развитию диалога и сотрудничества с Россией. Особенно важно, что это происходит во Франции и Германии. Опросы общественного мнения показывают, например, что 37% французов имеют ныне положительное мнение о России, в то время как в 2014 году это мнение разделяли лишь 21%.*6 В Германии 31% опрошенных выступают за налаживание отношений с Россией и лишь 22,5% предпочли бы сохранять нынешнюю ситуацию. В то же время, 35% считают необходимым дистанцироваться от США.*7 Позитивная динамика изменений объективно создает новые возможности для активизации российской внешней политики на европейском направлении в интересах всего континента. Владимир ЧЕРНЕГА, д.ю.н., консультант Совета Европы, внс ИНИОН РАН, Чрезвычайный и Полномочный Посланник *1 Initiative pour l'Europe-Discours d'Emmanuel Macron pour une Europe souveraine, unie, democratique//www. elisee.fr/declarations/article-27.09.2017, p.1-14 *2 См. например: Desuin H. La France atlantiste ou le naufrage de la diplomatie.-Paris, Les editions du Cerf, 2017 ; Girard R. Quelle diplomatie pour la France ? Prendre les realites telles qu'elles sont. –Paris,Les 2ditions du Cerf, 2017 *3 Handelsblatt, 24.09.2017 *4 http://Europa.eu/rapid/press-release_SPEECH-17-3165_fr/him, p.7-8 *5 Frankfurter Allgemeine,11.09.2017 ; Initiative pour l'Europe, p.3 *6 Le Parisien, 19.05.2017 *7 Handelsblatt, 24.09.2017

Великобритания еще только ведет переговоры об условиях выхода из Евросоюза, обсуждает пока лишь основные проблемы, связанные с этим сложным процессом, а за британское наследие в этом объединении уже развернулась нешуточная борьба. Одними из вожделенных предметов являются европейские структуры, размещенные в Великобритании. Среди них – Европейское медицинское агентство. Пока оно находится в Лондоне, но после «Брекзита» вынуждено будет переехать. Эта организация играет очень важную роль в европейской фармацевтике и медицине, поскольку занимается оценкой различных товаров, предназначенных для здравоохранения. И само агентство, и курирующие его структуры в Еврокомиссии считают необходимым заранее решить все вопросы, связанные с его грядущим переездом из Лондона, чтобы не допустить сбоев в обслуживании медицинской отрасли в Евросоюзе. Сейчас новый дом агентству предлагают 19 городов – от Стокгольма до Бухареста. Фаворитами считаются Амстердам и Франкфурт. По неофициальным данным, восемь городов уже признаны неподходящими. Однако в последнее время в борьбу активно включился Дублин. В поддержку кандидатуры ирландской столицы говорит широкое присутствие в стране фармацевтических компаний, которые производят продукцию на миллиард евро в год и дают работу 125 тысячам ирландцев. Там представлены все компании из «топ-10» фармацевтических гигантов в мире. Схватка за британское наследство обещает быть жаркой… Светлана ФИРСОВА

Х Евразийский экономический форум замерил энергию энергетики Тема «Перспективы энергетической отрасли в Большой Евразии» не могла не вызвать всеобщего любопытства и ажиотажа в журналистской среде. На форум прибыли первые лица российских мейджоров, знакомые не понаслышке с состоянием дел и прогностическими сценариями развития этого второго после денег кровотока мировой экономики. Оно и понятно. Припоминаю постулат Михаила Леонтьева, журналиста-экономиста, бывшего главредактора журнала «Однако», а ныне пресс-секретаря «Роснефти», что России не имеет смысла стесняться очевидного: она – «энергетическая сверхдержава». Судя по речам с трибуны, высшие должностные лица, олицетворяющие собой топливно-энергетический комплекс РФ, и не стеснялись. Большая Евразия и энергетика – это как «водка с чёрной икрой» (см. «Европа заинтересована в сильной России», №9(122), 2017). На Азию приходится две трети всей потребляемой энергии. Здесь сосредоточено четыре пятых всех доказанных запасов природного газа. За минувшие десять лет потребление выросло здесь на 65%, а за следующее десятилетие прибавит ещё 40%, причём ожидается двукратный рост использования сжиженного природного газа (СПГ). На этом топливе уже бегают по китайским дорогам порядка 200 тысяч автомашин. Российский бизнес видит, как открываются всё новые окна возможностей. На заполнение ожидаемого вакуума на рынке нацелен, в частности, проект «Ямал СПГ», реализуемый в 500 км за Полярным кругом на базе Южно-Тамбейского месторождения компанией «Новатэк» совместно с французской нефтегазовой компанией «Тоталь», китайской CNPC и… Фондом шелкового пути. Леонид Михельсон, председатель правления компании «Новатэк», с законной гордостью рассказал, что проектная мощность завода составит 16,5 млн тонн СПГ в год, а его доставкой будут заниматься строящиеся 15 танкеров-газовозов ледового класса Arc7. Первый из них назван «Кристоф де Маржери» – в честь трагически погибшего в аэропорту «Внуково» президента и генерального директора «Тоталь». Эти газовозы способны транспортировать СПГ при температурах до минус 52 градусов по Цельсию и разламывать льды толщиной до 2,1 метра. «Кристоф де Маржери» уже совершил свой первый вояж из Норвегии в Южную Корею. Прошёл без ледокольного сопровождения Северный морской путь за шесть дней. В планах на ближайшие десять лет, подчеркнул Л.Михельсон, – «круглогодичные поставки СПГ с Ямала». И как бы это ни показалось фантастичным, но в перспективе, по словам главы «Новатэка», ожидается выход России на уровень производства – совокупно на всех проектах – до 100 миллионов тонн СПГ в год. Этими прогнозами, видимо, обусловлен высказанный Владимиром Путиным в марте прогноз. Поздравляя всех причастных к созданию танкера «Кристоф де Маржери», президент РФ на прямой линии из Архангельска заявил: «Россия станет крупнейшим производителем СПГ в мире. У нас есть все основания так считать». В свою очередь Елена Бурмистрова, генеральный директор компании «Газпром экспорт», отметила, что «рынок голосует за российский газ». У «Газпрома» нет оснований беспокоиться по поводу обильного потока в Европу сланцевого газа из США. По прикидкам, в этом году поставки газпромовского трубопроводного газа европейским и турецким потребителям составят от 185 до 190 миллиардов кубометров. «Мы движемся к более весомой доли европейского рынка: порядка 34%», заявила Е.Бурмистрова. И добавила: оптимальное решение энергетических проблем в Европе – «это сочетание природного газа и возобновляемых источников энергии».    А между тем Еврокомиссия уже который год пытается избавиться от того, что она безапелляционно именует «зависимостью» от газпромовского газа. И вчера, и сегодня это выглядит как глупая и безнадёжная затея (см. «Сможет ли ЕС долго "держать в игноре" ЕАЭС», №10(123), 2017). На этом фоне любопытно, что не предпринимается никаких усилий слезть с российской нефтяной иглы. Впрочем, доля этого отечественного энергоносителя на европейском рынке меньше в сравнении с долей, которую занимает в импорте природного газа углеводородное сырье с сибирских месторождений. Видимо, как формулировал Высоцкий, «её (Европу) устроила цена». В любом случае, истерических взвизгов по поводу того, что в 2016 году поставки «Роснефти» недобрососедям в Евросоюзе выросли на 7,8%, не замечено. Перспективы мировой энергетики, обрисованные Игорем Сечиным, главным исполнительным директором нефтегазовой компании ПАО «НК “Роснефть”», на основании аналитических прогнозов своих экспертов, заставляют думать о перераспределении ролей внутри «корзины» энергоносителей. Доля нефти продолжит снижаться. Природный газ находится на подъёме. Уголь будет и дальше подвергаться остракизму как один из первейших загрязнителей атмосферы. Атомная генерация, несмотря на эффект Фукусимы, не утратит своей привлекательности. Нефтепродуктовая цепочка удлинится. Тем не менее, Игорь Сечин, по выражению Путина, «эффективный менеджер», развеял опасения, если у кого они возникли: «Смею вас заверить, что слухи о смерти нефти сильно преувеличены». Но проблемы отрасли столь же многочисленны, сколь и трудно решаемы, если суммировать все тезисы главы «Роснефти», которые последовали за этой увертюрой. Нерыночное регулирование ухудшает самочувствие нефтяного рынка, подрывается стабильность и предсказуемость. Происходит десинхронизация инвестиционной деятельности: как и в газовой сфере, инвестиционные циклы здесь длинные и требуют тщательной проработки. А потому ряд проектов либо не реализуются, либо осуществляются медленно при отсутствии гарантии самоокупаемости, о чем наглядно свидетельствует опыт австралийских энергетиков. Одновременно «объёмы фьючерсных сделок в 11 раз превышают объемы физической торговли нефтью, что открывает двери для спекуляций и ведёт к высокой волатильности на рынке». Свершившаяся, как ранее утверждали американские оракулы и политики, великая «сланцевая революция» в США вызывает сегодня большие сомнения. По статистике, у компаний, вложивших в разработку сланцевых месторождений порядка 50 млрд долларов, в последние 28 из 29 кварталов – отрицательный свободный денежный поток (negative free cash flow). Никто не знает, прокомментировал И.Сечин, «что закончится раньше: деньги или терпение инвесторов?»   По этой причине на первый план, продолжил глава «Роснефти», «выходит устойчивость экономической модели», и добавил многозначительно, что себестоимость барреля нефти на российских месторождениях составляет порядка 2,5 долларов. Непосредственно к тематике форума, раскрывающего потенциал партнёрства в рамках Большой Евразии, относились пассажи в речи Игоря Сечина, обозначавшие вехи интеграции, когда стороны верно определяли точки соприкосновения интересов и делали выбор в пользу синергии. В числе игроков энергетического рынка, которые выбрали своим партнёром «Роснефть», выделяются её акционеры, то есть со-владельцы: британская «Бритиш Петролеум» (BP), вернее, «БиПи Рашан Инвестментс Лимитед» (BP Russian Investments Limited), зарегистрированная в Сингапуре КьюЭйчДжи Оил Венчерс Пте. Лтд. (QHG Oil Ventures Pte. Ltd.), китайская компания «Хуасинь», Катарский суверенный фонд Qatar Investment Authority (QIA) и швейцарская компания – сырьевой трейдер – «Гленкор» (Glencore). На веронском форуме Ли Юнг, исполнительный директор китайской корпорации «Хуасинь», сообщил, что она с «Роснефтью» изучает перспективу совместного производства и переработки газа. Позднее прошло сообщение, что «Хуасинь» совместно с «Роснефтью» создает единый инвестфонд с намерением привлекать партнеров «с третьей стороны» к участию в российских проектах. Портфолио «Роснефти» в этом году пополнился многими контрактами с зарубежными компаниями, в их числе: соглашение с американской империей «Дженерал электрик» об обслуживании биологических очистных сооружений на уфимской группе заводов и разработке проекта винторулевых колонок (одного из основных элементов судового оборудования), а также о локализации производства этой многоотраслевой технологичной корпорации на территории России. К этому знаковому контракту с компанией, зарегистрированной в стране, ставшей инициатором антироссийских санкций, можно и нужно приплюсовать договорённость «Роснефти» с южнокорейской «Хэнде», мировым лидером судостроительной отрасли, о совместном проекте по производству на дальневосточной судоверфи «Звезда» экологически чистых танкеров типа «Афромакс», работающих на газомоторном топливе, а также соглашение с французской инжиниринговой компанией Gaztransport&Technigaz (GTT) о строительстве грузовых систем для судов-газовозов СПГ. Не оставлено за бортом и сотрудничество с Италией. В мае этого года Игорь Сечин и главный исполнительный директор «Эни» (Eni S.p.A.), крупнейшей нефтегазовой компании на Апеннинах, Клаудио Дескальци заключили соглашение о совместной деятельности в сфере разведки и добычи углеводородов, нефтепереработки, трейдинга, логистики и сбыта, нефтехимии, технологий и инноваций в России и за рубежом. Подтверждено намерение по бурению поисковых скважин в рамках совместных проектов в акваториях Черного и Баренцева морей. Все эти обстоятельства позволили главе «Роснефти» на веронском форуме назвать компанию «образцом интеграции» и констатировать: обмен активами и технологиями в нефтяном секторе в Евразии приобретает устойчивый характер. И трудно избежать соблазна повторить его чисто политологический комментарий: «Попытки развалить Евразию, в частности, с помощью проекта Транс-тихоокеанского партнёрства, сами разваливаются на наших глазах. Это доказывает, что интеграционный потенциал Евразии – сильнее!» Основополагающим выводом сессии можно считать вердикт Константина Симонова, генерального директора Фонда национальной энергетической безопасности: «Потенциал углеводородов – значителен, и Россия готова делиться ими и с Европой, и с Азией без ущерба для своих интересов. И это лишний раз подтверждает, что Россия – евразийская держава».

Со строгим предупреждением к коллегам выступил самый, пожалуй, влиятельный министр финансов Евросоюза Вольфганг Шойбле (Германия). После долгих лет пребывания на этом посту он пересел в кресло председателя бундестага. Перед этим он дал интервью британской газете «Файнэншл таймс», в котором предупредил об угрозах финансовой системе ЕС и мира в целом. Ветеран финансовой сцены полагает реальным новый глобальный финансовый кризис. Это связано, по его мнению, с сохранением как высокой задолженности в мире, так и ненадежностью многих заимствований. «Во всем мире экономистов тревожит возросший риск, который создан аккумуляцией все большей ликвидности и ростом государственной и частной задолженности, – сказал В.Шойбле. – Меня тоже это очень тревожит». По его мнению, очевидна опасность появления на рынке финансовых пузырей, которые образуются из огромных денег, закачиваемых в экономику рядом центральных банков. Говоря о проблемах еврозоны, он обратил внимание на риск ее нового ослабления. Оно может быть вызвано большим числом так называемых плохих долгов у коммерческих банков. Андрей СЕМИРЕНКО

Европейский центральный банк и его председатель Марио Драги не сворачивают с избранного пути, стремясь сохранить баланс между интересами разных групп стран-членов еврозоны и не пойти против ожиданий рынка. По итогам очередного заседания совета управляющих центральными банками 19 стран зоны евро принято решение не менять базовую ставку, но при этом вдвое (с 60 до 30 миллиардов евро в месяц) сократить с января 2018 года объем покупок ценных бумаг европейским финансовым регулятором. Вместе с тем, М.Драги не назвал срок окончания этой программы. Сторонники жесткой валютной политики (Германия и Нидерланды в первую очередь) добивались пересмотра курса ставок и возврата к более ортодоксальной политике в этой области. Председатель ЕЦБ продолжал, как обычно, призывать к осторожности, терпению и последовательности, ссылаясь на сохранение слишком низкой инфляции (цель – довести ее до 2% в год, чтобы окончательно отвести угрозу дефляционных рисков), на продолжающийся рост экономики («здесь возможны приятные сюрпризы»). Вместе с тем, обозначено стремление к постепенному свертыванию нынешних программ поддержки финансово-экономической системы еврозоны, хотя временные сроки их окончания не указаны. Продолжение этого крайне осторожного курса рынки приветствовали. После выступления М.Драги основные индикаторы показали позитивную динамику. Андрей СЕМИРЕНКО

И почему в ветроэнергетической отрасли Германии нарастает нервозность Ответ на вопрос, вынесенный в подзаголовок, может быть очень кратким: назрели необходимые перемены и не всем их удастся пережить без проблем. В чём собственно дело? Тут уже кратким ответом не обойтись. Дело в том, что ныне уже не существующая «большая коалиция» перестроила систему дотирования «зелёной» энергетики. Раньше закон твёрдо устанавливал, сколько центов поступит в карман производителя за каждый экокиловатт, отданный им в общенациональную сеть. С 13 апреля этого года счастье кончилось: федеральное сетевое агентство сообщило, что отныне дотации за произведённое в море электричество будут равны нулю центов. Представляете себе чувство, которое испытали компании, реализующие три проекта ветроэнергетических парков в Северном море – датская «Донг энерги» и баден-вюртембергская ЭнБВ? Планировали, планировали, и вдруг вместо дотаций предстоит получить, как говаривали в таких случаях старые преферансисты, фунт прованского масла. А проекты будут доведены до конца только к 2024–2025 году. И речь идёт о ветровой электроэнергии – доселе самом дорогом виде экоэлектричества. Кроме того, снизили и другие виды господдержки, ранее выделявшиеся хозяевам электромельниц. Ну, скажите, как тут не беспокоиться? Вот почему в отрасли считают: то, что пресловутые дотации в ноль центов будут действовать и для наземных ветроэнергетических парков – всего лишь дело времени. Речь пошла даже о «минусовых дотациях»: хочешь затеять такой проект – будь любезен оплатить лицензию. Таким образом, хотят оставить в отрасли твёрдых профессионалов, выдавив тех кто, пользуясь льготами, неторопливо реализует проекты не первостепенной важности, зарабатывая, скорее, на финансовых гешефтах, чем на производстве энергии. Затяжка с началом строительства может быть вполне выгодной для хозяев проекта: за то время, пока они примеряются, да собираются, производители турбин и башен могут разработать новые, более мощные модели. Так получилось в земле Бранденбург, где компания УКА в союзе с датской «Вестас» ввела в строй электромельницу модели V136, турбина которой выдаёт 3,45 мегаватта. Но сооружение это, прямо скажем, циклопическое: ступица находится на высоте в 149 метров, длина лопастей – 67 метров. Раньше таких «малюток» разрешалось ставить только в море. Почему? А попробуйте найти ей место среди картофельных полей и сосновых лесов Бранденбурга. Тем более, что у населения «фершпаргелюнг», то есть «спаржевизация» привычных ландшафтов начинает вызывать все большее раздражение. Если в сравнительно малонаселённых землях Восточной Германии это ещё можно провернуть, то где-нибудь в Бадене или Гессене – неприятностей не оберёшься. Словом, волна слияний и поглощений, начавшаяся в отрасли ещё в 2016 году, по оценкам экспертов, скоро наберёт полные обороты. Для многих предприятий среднего размера и с не особенно толстым кошельком это может означать начало конца. А что вы хотите, концентрация капитала, всё как учили классики, не правда ли? Александр ВАРВАРИН

Он вошёл в историю Португалии как последний житель страны, приговоренный к смертной казни, которая была приведена в исполнение. Солдат Жоан Аугушту Феррейра ди Алмейда был расстрелян за дезертирство во время Первой мировой войны. И вот теперь, ровно 100 лет спустя, он наконец-то реабилитирован по рекомендации Государственного совета. …16 сентября 1917 года близ французского городка Лаванти взвод Португальского экспедиционного корпуса поставил к стенке 23-летнего сослуживца и привёл в исполнение приговор военного трибунала. По свидетельству присутствовавшего военврача, солдаты, которым было приказано выступить в роли палачей, не скрывали слёз: они хорошо знали и жалели своего товарища. Жоан умолял их не стрелять в лицо, чтобы его тело могли опознать родственники. Он не знал, что его похоронят во Франции, в Лилле. Это стало последней смертной казнью в истории Португальской Республики: за минувшее столетие ни один её гражданин не был приговорен к высшей мере военным или гражданским судом. Даже в 40-летний период диктатуры Салазара и во время жестоких колониальных войн в Африке. Организация ветеранов Португалии «Лига бойцов» настойчиво требовала реабилитировать последнюю жертву Первой мировой бойни, приурочив символическое решение к 150-летию отмены смертной казни для гражданских лиц, которое исполнилось в нынешнем году. Ещё в 1867 году Португалия стала первой суверенной страной Европы, отменившей такие приговоры. Правда, во время Первой мировой войны смертная казнь была восстановлена на фронтах в исключительных случаях для военных преступлений. В том конфликте участвовали около 200 тысяч португальцев, из них погибли 12 тысяч солдат и офицеров. Лишение жизни за дезертирство Лиссабон временно восстановил по примеру Парижа. Французское командование казнило во время Первой мировой более 600 своих военнослужащих. А португальцы ограничились единственным случаем – расстреляли Жоана Аугушту Феррейру ди Алмейду исключительно в назидание другим. Этот бывший шофёр из города Порту страдал нервной истерией. Под обстрелами и во время газовых атак бубнил о намерении укрыться в окопах врага, но товарищи не обращали на него внимание. Когда об этом узнал капитан и доложил вышестоящему начальству, судьба рядового была предрешена... Во время того ужасного конфликта в Европе Германская Империя расстреляла за пять лет 48 своих военных, Итальянское Королевство – 750, а Великобритания – 306. Она и стала первым государством, которое в 2006 году объявило посмертную амнистию всем казнённым. Игорь ЧЕРНЫШОВ

Знакомство с дверями без рукоприкладства (фоторепортаж) Отправной точкой в замысле запечатлеть двери и порталы (архитектурно оформленный главный вход большого здания) Вероны стал дворец, где проходил Х Евразийский экономический форум. Довелось регулярно любоваться величественным фасадом. Там прежде располагалась городская гвардия – Палаццо делла Гран Гвардия (Palazzo della Gran Guardia). Портал творения архитекторов Доменико Куртони и Джузеппе Барбьери (массивное здание было типичным долгостроем, его возводили с 1610 по 1850 год), подтверждал многофункциональность такого элемента, как входная дверь. Очевидно, что помимо задачи ограждать жилище и место публичных действий от воздействия стихий, а также от вторжения незваных гостей, двери служили символами. Символами власти, богатства, эстетического восприятия окружающего мира. Недаром с эпохи Ренессанса – родиной которой стала Италия, двери стали украшать барельефами, рисунками, инкрустацией и, конечно же, резьбой. Строго говоря, ещё в древнем Риме парадному входу придавали исключительное значение. Самое древнее изделие, датированное IV веком нашей эры, сохранилось в Милане: эта дверь составляет часть портала базилики Сент-Амброджо.     А в XVIII веке итальянские мастера-краснодеревщики заслужили репутацию «колдунов дерева», создавая подлинные художественные шедевры в стиле рококо. Церковь также влияла на декоративные стили, потому как детали входа должны были заодно отпугивать грешников, благословлять праведников и внушать благоговение «к вящей славе Божьей». В галерее представлена, в частности, дверь в веронскую церковь Сан-Фермо… А заодно и современные аналоги из стекла с автоматическими створками с электроприводом. Не менее занятны ворота, прикрывающие въезд во внутренний дворик.                 А среди как крупных, так и мелких декоративных украшений присутствует крылатый лев как символ власти венецианских дожей – Верона и сегодня входит в область Венето (Венеция), а заодно и львиные головы. Попутно сохранил и второстепенные детали: почтовые ящики, предупредительные знаки.         Признаю: для меня заочное знакомство с дверями – без рукоприкладства – стало вторым открытием Вероны в её седьмом измерении (см. «Верона в шести измерениях» , №10(114), 2016) и подтверждением аксиомы, не требующей, как ведомо, доказательств: итальянцам не откажешь в хорошем вкусе.   Владимир МИХЕЕВ, спец. корр. интернет-издания «Вся Европа» Верона – Москва Фото автора

Международный совет по исследованию моря (ИКЕС) призвал Еврокомиссию полностью прекратить лов сардин в Атлантическом океане. По данным ученых из этой организации, только полный отказ от вылова этой рыбы позволит избежать ее полного исчезновения в атлантических водах. Принятые меры по ограничению добычи сардин не дали результата и уже не позволяют обеспечивать их воспроизводство. Совет заявил, что единственным решением проблемы является «нулевой вылов сардин, начиная с 2018 года». Отказ от промысла должен продлиться, как минимум, 15 лет. Однако призыв этой организации не обязателен к исполнению, а всего лишь рекомендация. Свое слово должна сказать Еврокомиссия и правительства стран-членов ЕС. Предлагаемое ограничение коснется, прежде всего, Испании и Португалии. Именно промысловики из этих стран вылавливают в Атлантике основной объем сардины, которая является там одним из самых востребованных видов рыбы, наряду с треской. Особенно это относится к португальцам, занимающим второе место в мире после японцев по потреблению рыбы на душу населения. Светлана ФИРСОВА

или Экзамен по истории 2028 (Антирождественская антиутопия) Апостол Пётр совсем отчаялся, пытаясь сдержать толпу. Она всё прибывала и прибывала. Её волнение усиливалось. Ещё чуть-чуть, и взбудораженные души могли перейти к решительным действиям. – Вот повезло, так повезло, – ругал он себя вовсю. – Ведь сколько раз обращался к Всевышнему. Просил найти мне замену. Нельзя же всё сваливать на меня одного. Сколько можно стоять на вратах Рая и отбирать достойных. Видеть боль и отчаяние в глазах. Переживать и дрожать от боли за каждого. Любой другой на моём месте давно бы свихнулся. – Что происходит, Достойнейший? – обращались к нему всё более настойчиво. – Мы требуем объяснений. Почему ты никого не пропускаешь? Что, мы не нужны больше Господу? Или всё обман, и за вратами ничего нет? Но зачем тогда все наши жертвы и страдания? Зачем было водить нас за нос? Обещать? Вселять в нас надежду? Если мы пришли к тебе зря, и у нас нет ни одного шанса, это подло. Гадко. Недостойно. Это предательство. Не молчи. Отвечай. Мы больше так не можем. Наши силы тают. – Это недоразумение, – вяло отбивался Апостол. – Вы не так поняли. Просто процедура изменилась. Раньше требовалось предъявить подтверждающие документы и правдиво ответить на пару несложных вопросов. Теперь достаточно приложить к считывающему устройству, которое я держу, свой электронный браслет. Он должен быть у каждого. Без него никак. – Но у нас ничего такого нет. Откуда у бестелесных душ он может взяться? Зачем придумывать новые препятствия? Зачем разводить небесную бюрократию? Мы от земной достаточно натерпелись. Пропусти нас. Не задерживай. Пусть справедливость торжествует. Уйди, коли не в состоянии её обеспечить. – Ну и как хотите. И не очень-то нужно. Вот она, благодарность за столько лет сострадания и бескорыстного служения, – обиженно откликнулся Пётр и исчез. На его месте возникла галерея неприступных пропускных автоматов. На них огненными буквами горела надпись: «Приложите свои именные электронные браслеты…» Но что-либо приложить бестелесные души физически не могли. Творец не наделил их такой возможностью. Забыл. Или его не так поняли. Или у исполнителей получилось, как всегда. Только подталкиваемые вновь прибывающими, не подозревающими, в чём дело, передние ряды стали соскальзывать в пропасть. Она зияла совсем рядом с вратами, и из неё поднимались до отвращения знакомые серные миазмы. А затем в неё устремились все… (Из Постмондорфского фольклора) С 2014 года на Земле начался новый отсчет времени. То, что было нельзя, стало можно. То, что раньше казалось предосудительным, сделалось респектабельным. То, что когда-то любили и почитали, сдали в архив. Утвердились новые предпочтения и традиции. Многие из них, однако, не от хорошей жизни. Страх поселился в сердцах людей. За себя. Своих близких. За то, как будет дальше. Когда предательская автоматная очередь готова раздаться в любом уголке маленького городка и безбрежного мегаполиса. Оглушительный взрыв в мгновение ока может разметать всё вокруг вас, не оставив ни одного целого осколочка повседневной жизни. И однажды прописавшись в них, он больше не уходил. Чтобы вернуть себе хотя бы видимость безопасности, люди отказались от очень многого. Иногда почти от всего. С тех пор минуло где-то 10, а то и все 14 лет. Другим стало всё вокруг. Не изменилась лишь манера преподавания в высшей школе: по-прежнему лекции, семинарские занятия, задания, срезы, самостоятельная работа, зачеты и экзамены. Поэтому трагизм в ответах студентов на банальные вопросы преподавателей объясняют, к чему мы пришли или движемся лучше, чем тысячи учёных книг. Вот один из многочисленных примеров. Профессор: «Пожалуйста, расскажите, почему, по какой причине и ради чего это спорная мера была введена. Почему она была предпринята». Безымянный студент Х: «Человечество проиграло войну международному терроризму. Он приобрел дифференцированный и атомизированный характер. Против него стало практически невозможно бороться прежними методами. Военные под гром литавр доложили, что они разгромили Исламское Государство в Сирии и Ираке. На самом деле они одержали пиррову победу. Они лишь вытеснили бойцов ИГила из этой части Большого Ближнего Востока, не дали им удержать за собой организованную власть над большой территорией. Не позволили создать плацдарм для дальнейшей экспансии. Но джихадисты, ещё больше утвердившись в своей вере и своём призвании, разъехались по всему свету. Часть из них, закаленная в боях и испытаниях, вернулась в Западную и Центральную Европу или осела там. Повсюду они стали создавать ячейки джихадизма, мобильные отряды, группы информационной поддержки, глубоко законспирированные кибер-батальоны. Они ушли в подполье. Но от этого наносимые ими удары по военным и гражданским целям и критическим объектам инфраструктуры сделались лишь ещё более неожиданными, непредсказуемыми, эффективными и разрушительными. Сеющими неуверенность. Страх. Растерянность. Гонения, преследования и расправы над фанатиками придали их делу ореол мученичества. Суперрадикальные течения обрели для многих, особенно среди нашего брата, особую притягательность. Им не успевали отсечь одну голову, как на её месте вырастал с десяток новых. Образования, похожие на Исламское Государство, начали плодиться повсеместно. Исключительно быстро в Африке, континентальной Азии и Океании. И тогда развитые страны придумали, как взять под контроль хотя бы пришлых джихадистов. Или им показалось, что они придумали. Въезд вообще всех из проблемных мест они, следуя примеру Дональда Трампа, просто запретили. В отношении других придумали требование, которое ещё совсем недавно могло показаться безумным. Они заставили всех въезжающих надевать при пересечении границы не снимаемые электронные браслеты, наручные и наножные. Примерно как те, которые вынуждены носить преступники, выпускаемые на свободу, или подозреваемые». Профессор: «Спасибо. Хорошо. Кто хотел бы добавить? Высказать иную точку зрения? Предложить другое объяснение? Прошу. Не бойтесь. Вам надо набираться опыта. Пробовать. Чтобы на трибуне чувствовать себя раскрепощенно. Не бояться никакой аудитории. Тем более такой благожелательной, как мы». Безымянный студент Y: «Близорукая, преступная, своекорыстная политика на международной арене, проводившаяся крупнейшими мировыми игроками, привела к катастрофическим последствиям – тотальному растеканию терроризма и радикального ислама по планете. Террористический интернационал из «призрака», как в Манифесте старика Карла Маркса, превратился в горькую реальность. Поэтому всем странам пришлось принять экстренные меры и бросить все ресурсы, с согласия населения, на защиту внутренних устоев. Внутреннего правопорядка. Внутренней безопасности. Всё это так. И всё же при введении такой экстраординарной меры, как обязательное ношение электронных браслетов и тотальный тоталитарный контроль над всеми въезжающими, террористическая угроза была использована всего лишь в качестве предлога. На самом деле она понадобилась совершенно в других целях. Отношения между Востоком и Западом, вернее, между Западом и Востоком продолжали портиться. «Ведьм» начали искать не только в контексте якобы незаконного вмешательства в избирательный процесс и внутриполитическую борьбу, в связи с подозрительными денежными переводами, обвинениями в отмывании «грязных» денег, поддержкой несистемной оппозиции и вообще подрывных элементов, но и в кроватях, и под кроватями, в шкафах, комодах и будуарах. Наступила эра всеобщего недоверия и подозрительности. Систему контроля над вооружениями «грохнули». Принцип «пакта сунт серванда», то бишь «договоры должны соблюдаться», начали применять сугубо выборочно. Правила международного общежития «поехали». Планета заколебалась на грани перехода от мягкой конфронтации и «холодного мира» к чему-то намного более «горячему». В этот момент политические лидеры по обе стороны вновь создаваемого «железного занавеса», воздвигаемого лишь из иного материала, чем раньше, решили было одуматься. Показалось даже, будто имеются предпосылки для того, чтобы запустить движение в обратную сторону – сторону нормализации. Однако «ястребы» были начеку. Они легко сломали наметившуюся тенденцию к потеплению. Для этого достаточно оказалось обвинить друг друга в пособничестве терроризму и покровительстве этой «чуме XXI века» и спровоцировать там и сям ещё парочку прокси войн на просторах уже не только Большого Ближнего Востока, но и Большой Средней Азии. Последовавший виток обострения создал подходящую атмосферу. Он подготовил общество. Экстраординарная мера, состоящая в обязательном ношении не снимаемых электронных браслетов иностранцами и тотальном контроле над ними, была принята им на ура. Таким образом, какие бы то ни было ростки нормализации были затоптаны намертво». Профессор: «Здорово изложено. Настоящий детектив. Не хуже, чем у Хичкока. Мы как будто в царство тьмы окунулись. Хорошо. Кто ещё хотел бы высказаться? Даю возможность воспользоваться ещё одной попыткой объяснить произошедшее. Итак, слушаем». Безымянный студент Z: «Пока вы спорили, отыскал в Параллельной паутине несколько прелюбопытнейших материалов по нашей теме. Если верить их авторам, получается вот что. Естественно, что террористическая опасность и взаимное недоверие, которые к какому-то моменту действительно просто зашкалили, были использованы в качестве операции прикрытия. Информационная война без правил и без ветрил этому очень поспособствовала. Но подоплека электронных браслетов и взаимного отгораживания совершенно иная. Истинной причиной, которая всё расставляет по своим местам, стала война за ресурсы. Самая настоящая. Всамделишная. Дело в том, что сланцевая революция выдохлась. В какой-то степени на неё не хватило денег. Она обходилась слишком дорого. Рентабельность скважин оставалась низкой, несмотря на все технологические прорывы. К тому же запасы сланцевого газа и нефти на поверку оказались слишком маленькими. Данные о них тщательнейшим образом секретили. Как выяснилось, далеко не случайно. Иначе не удалось бы водить так долго всех за нос и обрушивать рынки. Но главное – подвели возобновляемые источники энергии. Проснувшиеся вулканы подернули небо серовато-пепельной дымкой. Солнца стало на порядок меньше. Солнечного тепла и лучей тоже. Производители солнечных батарей и их покупатели прогорели. И бесстрашные борцы с потеплением климата остались не у дел. На этом фоне у «золотого миллиарда» не оставалось иного выхода. Благополучному Западу надо было делиться богатством и властью с развивающимся миром. Обладая природными ресурсами, развивающиеся страны и народы настаивали на том, чтобы жить не хуже, нежели в Европах, и ни в чём от Запада не отличаться. Но «золотой миллиард» придумал, как выпутаться и обуздать мировую фронду, не растеряв своего привилегированного положения. Он бросился усиленно подкармливать выпестованных им «умеренных террористов» и науськивать их на непокорных. Плюс своими «неуклюжими действиями» породил последствия, очень похожие на попустительство распространению радикального ислама и многих других движений сходного характера. Он намеренно придумал возобновление конфронтации по хорошо знакомой и давно накатанной колее противостояния по линии Восток – Запад. Сделал всё, что только можно и что нельзя, дабы измотать здравомыслящих политиков информационной войной и не допустить потепления и нормализации международных отношений. Ведьмы, электронные браслеты, тотальная слежка, демонизация чужаков, зверства мигрантов-мародеров, нарастающая опасность – всё это подоспело как-то очень вовремя. Таким образом мы и получили то, что получили». Профессор: «Неплохо. Очень даже неплохо. В принципе можно было бы продолжить с версиями, но нет времени. Да и не нужно. У нас есть три оригинальные точки зрения. Этого вполне достаточно. Разбирать их не будем. Сделаем иначе. Их состоятельность или нет сами станут очевидными на втором этапе обсуждения. Слушайте следующее задание. Вы разбиваетесь на три группы. Каждая берет одно из прозвучавших объяснений и, отталкиваясь от него, предлагает, как выбраться из той глубочайшей ямы, в которую завела нас мировая политика. Старается придумать, как нам вернуть себе все те права и свободы, которые у нас так подло украли. Под самыми разными предлогами. Задание понятно? Вопросы есть? Если нет, тогда за работу. Поехали». Сильные мальчишки и девчонки. Грамотные. Знающие. С головой на плечах. И задание – в точку. Вас заинтересовало? Хотите узнать результат? Да? Тогда придется дождаться 2024-го или 2028-го года… © Н.И. ТНЭЛМ

Нынешняя демократия в Европе от прежних образцов не так далеко ушла. Как и в Древнем Риме, народ требует того же – хлеба и зрелищ и участия в управлении государством. Только власть имущие управление повсюду в мире к участию в выборах правителя свели. Насколько это нелепо, такая вот история показывает… … В далеком царстве, недалеком государстве одна и та же клика к власти намертво прикипела. Никак её не сковырнуть. Что бы ни пробовали. Как ни старались. Что бы ни предпринимали. Тогда на крайние меры пошли. Договорились обо всём с Царём морским и народу пообещали, что, если правильный выбор сделает, Золотая рыбка им райскую жизнь устроит, в прямом смысле и переносном – застроит всё царство фешенебельными домами, виллами и дворцами. Народ, естественно, на такие посулы повёлся. Да и как не повестись: здорово ведь – избрал, значит, в правители красавца-популиста речистого, что с три короба наобещал. Как ни странно, тот не подкачал. Царь морской подогнал ему одну из внучек, которую в Золотую рыбку превратил, и она всё недалекое государство, как по мановению волшебной палочки, домами фешенебельными, виллами, дворцами и всем остальным, что нужно, застроила. Особенно хорошо у неё детские сады и ясли получились. Просто роскошно. Залюбуешься. Только, увы, дома и дворцы пустыми сдала. Ничего в них нет. Ни мебели, ни утвари. О них, ведь, не договаривались. Сидеть и спать – не на чём. Есть – не из чего. В детсадах – ни книжек, ни игрушек, ни ковриков. В общем – абсолютно ничего. «Обман», – закричал народ и с позором прогнал только что избранного им правителя. А на освободившееся место другого краснобая посадил. Того, который пообещал у Золотой рыбки счастья для всех попросить. И это обещание Царь морской вместе с другой внучкой, которую он в Золотую рыбку обратил, выполнили. Все в том далеком царстве счастливыми сделались. По самое не балуйся. По-настоящему райская жизнь настала. Всё вокруг сыплется и разваливается, а люди счастливы. Ни дома, ни в магазинах и по Интернету ничего нет – счастливы. Режут друг друга по чём зря, душат, насилуют – всё равно счастливы. Никто ради чего бы то ни было даже пальцем не пошевелит. Зачем? Все же счастливы. Увидел правитель, что они с Золотой рыбкой натворили, его даже прогонять не пришлось – сам сбежал. Избрали тогда следующего, третьего по счету. Он придумал, как всё исправить и в правильную колею пустить – сделать всех в недалёком государстве работящими. Сказано – сделано. Заделались все в том далеком царстве работящими. Уж такими работящими – жуть. Ни секунды без работы просидеть не могли. Трудились спозаранку и до глубокой ночи. Причём здорово. На совесть. Одни мосты, взлетные полосы и порты строят, автомагистрали и линии электропередачи прокладывают, новые цеха повсюду возводят. А другие их тщательно переделывают. Улучшают. Недоделки устраняют. Ремонтируют, поскольку всё почти сразу из строя выходит. Третьи же ломают. Чтобы четвертые заново построить, проложить и возвести могли. В общем, полный дурдом. И этот правитель естественного развития событий дожидаться не стал. Выбрали на его место такого, который всех в недалеком государстве мудрыми и знающими сделать пообещал. Стали там все мудрыми. На загляденье. Уж такие мудрые – закачаешься. Обо всём всё знают. Всё ведают. Что можно от того, что не нужно, с первого взгляда отличают. Судят обо всём так здраво и так правильно, как никто больше на всём белом свете. Всех в глобальные универсальные академии принимать можно. Как надо делать – по полочкам разложат. Во всех деталях. Со всеми нюансами и тонкостями. Только не делают. Не для того они мудрыми стали, чтобы ещё чем-то другим заниматься. Как вы уже догадались, в далеком царстве, недалеком государстве очередного правителя подбирают. Интересно, что он народу пообещает. Не так интересно – что из этого получится. Что получится, мы и так знаем… © Н.И. ТНЭЛМ

В повседневной жизни европейцев мне страшно нравятся самые разные вещи. Одна из них – глубочайшая пропасть между простыми людьми и политиками, заправляющими на континенте. Нормальные люди там уверены, что дважды два будет четыре, а трижды три – девять. У политиков дважды два постоянно получается пять или шесть. А трижды три – что угодно от нуля до миллиона. Здравый смысл подсказывает, что правы простые люди и только они. Политикам же верить нельзя ни при каких обстоятельствах. Но сомнения всё-таки закрадываются. Я всё время колеблюсь. Может быть, они знают что-то сокровенное, о чём другие даже не подозревают. А вдруг мир устроен как-то иначе – намного сложнее, нежели мы думаем… … С детских лет Стронний привык к тому, что вызывает у друзей и вообще у всех, с кем сталкивается по жизни, противоречивые чувства. Его любили и в то же время боялись. Хотели, чтобы он был рядом, и, тем не менее, избегали с ним играть и оставаться наедине. Посвящали его во все свои проблемы, но делали вид, что это не так. Внимательнейшим образом выслушивали его советы, чтобы поступить потом как-то совсем уж непонятно. Почему так получается, Стронний не знал. Нельзя сказать, что ему было всё равно. Или что он не переживал по этому поводу. Конечно же, такое случалось. Но он не собирался ломать голову над тем, в чём тут дело. Стронний был уверен только в том, что видения, которые его время от времени посещают, каким-то образом связаны с будущим. Поэтому он взял себе за правило предупреждать знакомых и дорогих ему людей о тех опасностях, которые их подстерегают. Слушать ли его или покорно следовать своей судьбе, он оставлял на их усмотрение. Каждый человек, считал он, должен принимать решение абсолютно самостоятельно. Его же обязанность – пытаться помочь. Делать всё возможное для того, чтобы люди заранее знали, что их с определенной вероятностью ожидает. Чтобы у них была реальная возможность выбора: они могли остаться или уйти, спрятаться или бравировать фортуной, убрать или принести, выкинуть или сохранить, продолжить или прислушаться к голосу разума. Он установил для себя такое правило и придерживался его неукоснительно. Случаев же применить его на практике у него было хоть отбавляй. Стронний не был фанатом поп-музыки, шансона, песенных и любых других фестивалей. Как и все, он изредка заглядывал на концерты и спектакли, если они были созвучны его настроению. Не более того. Редким исключением для него был только Эрнест Байкин. Диски с его записями стояли особняком у него в книжном шкафу. Стоило Эрнесту Байкину приехать на гастроли, как Стронний откладывал в сторону всё остальное и спешил на представление. Что-то в образе эстрадной дивы, в том, как он держался, что и как исполнял, инстинктивно привлекало его. Завораживало. Поэтому, когда Стронния посетило видение о том, что «плохие люди» собираются причинить зло его кумиру, он ни секунды не раздумывал. Предупредив начальство, бросился его спасать. Ведь вовремя предупредить значит отвести беду или хотя бы попробовать. Нет нужды рассказывать, что Стронний, бесстрашно преодолев оказанное ему сопротивление, прорвался к Эрнесту Байкину, поведал о своем видении, попросил принять усиленные меры предосторожности. Популярный актер, бард, пародист и исполнитель отнесся к его словам со всем вниманием и дал указание охране следить в оба. Не их вина, что беда подкралась, откуда не ждали. В тот момент, когда Эрнест Байкин должен был выходить на сцену, обвалилась несущая стена, увлекая за собой тяжелые декорации и оборудование. В тот день концерт не состоялся. Голос певца никогда больше не звучал со сцены. Друзей у Стронния было не так много – раз, два и обчелся. Тем более теплые чувства в их отношении он испытывал. Трогательно опекал. Со всем тактом и осторожностью, на которые только был способен, подправлял их промахи. Чтобы ни в коем случае не напугать и не оттолкнуть. Однако, когда Стронния посетило видение о том, что малец его ближайших друзей может попасть в какую-то заваруху со своим велосипедом, он немедленно помчался уговаривать их не покупать парню «двухколесное чудовище». К сожалению, он опоздал. Яркий сверкающий аппарат гордо красовался в прихожей. Стоило Строннию заикнуться о том, чтобы припрятать его куда-нибудь, как ближайшие друзья подняли его на смех. Увы, видение не обмануло Стронния. Набрав скорость, малец попытался проскочить через железнодорожный переезд перед самым носом проносящегося мимо скоростного состава. В последний момент запаниковав, он свалился с велосипеда, бросил «двуногого предателя» на путях, а сам кубарем скатился с насыпи. Машинист состава попытался затормозить, сделал это слишком резко и необдуманно. В результате поезд сошел с рельс. Пострадали десятки людей. Если не сотни. На любовном фронте Стронний тоже не мог похвастаться ничем сверхъестественным. Но всё же у него было несколько женщин, к которым он испытывал искреннюю симпатию. Старался оградить от стрессов и неприятностей. В их число входила тихая скромная девушка – ненакрашеное лицо, длинная коса, спортивный батничек и неизменные кроссовки которой как бы подчеркивали, какая она вся из себя чистая и домашняя. Представьте себе его ужас, когда после некоторого перерыва она заглянула к нему опробовать на нём произведенную ею смену образа. Вместо тихони перед ним сидела самая настоящая «роковая женщина». Куда только подевались простота и девичья коса. Всё в её облегающем платьице, метровых шпильках, изящном изгибе искусно подведенных губ и призывно трепещущих длиннющих ресницах дышало сексуальностью. Строннию так не хотелось её обижать. Он жутко боялся, что она его неправильно поймет. И, тем не менее, он взял на себя неблагодарный труд убедить новоявленную «красотку» в том, в чём убедить её было заведомо невозможно. Девчонка, естественно, «взбрыкнула». Сказала, что у неё новая работа, новая жизнь, новые перспективы, и она не будет приносить себя в жертву неизвестно чему и сидеть, забившись в уголок, будто серая мышка. Объяснила старому доброму знакомому, что она уже взрослая и сама может за себя постоять, и куда ему пойти со своими советами. Конечно же, Стронния преследовали видения. Но он ничего не мог сделать – на его телефонные звонки она просто не отвечала, докучать же ей неожиданными визитами он не смел. А буквально через пару месяцев крупная солидная фирма, куда вышла на работу его знакомая, обанкротилась. Из-за неё все мужики в правлении компании перессорились. Главный босс пустился в какие-то бешеные спекуляции. Кредиторы, узнав о происходящем, потребовали немедленно погасить долги. Наверное, под влиянием этого эпизода, хотя, скорее всего, потому, что он нашел, наконец, своё счастье, Стронний решил остепениться. «Прочь сомнения, – сказал он себе. – Если мы любим друг друга, если нам хорошо вместе, зачем придумывать испытательный срок, зачем проверять себя, зачем откладывать». И женился. Ему повезло. Вторая половинка окружила его лаской и заботой. Всё время была с ним. Выполняла любые его прихоти. Делала за него всё или почти всё. Ему не о чём было больше тревожиться. И видения перестали посещать его. «Уф, – выдохнул с облегчением Всевышний, оттирая пот со лба. – Хвала мне. Сработало. А то я уже было совсем отчаялся…». © Н.И. ТНЭЛМ

Сказка о Дюймовочке – чудесный вклад европейцев в мировую культуру. Спасибо Гансу Христиану. Сколько детей по всему свету выросли, слушая и читая её. Только, чтобы объяснить роль Ласточки в организации побега Дюймовочки из подземных владений Полевой мыши и Крота, Андерсон разместил страну цветов, она же страна эльфов, далеко – в Африке. Благодаря этому вся история получилась логичной и законченной. Не только завораживающей. Со счастливым концом. Однако с таким же успехом Сказочник мог поместить страну цветов во Франции, Испании, на Балканах, да где угодно. Ведь страна цветов есть повсюду. Почему же ни он, ни более поздние сказители этого не сделали? Может, потому, что страна цветов, как «некривое» зеркало отражает все пороки, всю суету и непоследовательность человеческого общества. Особенно в том, что касается «надлежащего» или ненадлежащего управления… … В Голубой стране цветов все цветы были голубыми. Наверное, поэтому её назвали Голубой. Но для того, как она была устроена, это не имело ровным счетом никакого значения. Что имело – так это то, что всё бескрайнее море цветов в Голубой стране стелилось по земле. И только один цветок, один единственный горделиво устремлялся ввысь, в бездонное небо, сливаясь с ним. Не удивительно, что обитатели Голубой страны единогласно избрали хозяина горделивого цветка своим Верховным Правителем. Другого претендента просто не было. Да и откуда ему было взяться, коли все другие цветки стелились по земле. Хозяин горделивого цветка был Правителем до мозга костей. Он воспринял своё избрание как абсолютно заслуженное. Иначе и быть не могло. Ведь он был настолько выше других. То есть, конечно, не он сам, а принадлежащий ему цветок. И всё было бы хорошо, даже замечательно, если бы Верховный Правитель умел править. Не то чтобы для этого нужно было обладать какими-то особыми качествами, опытом, навыками, знаниями. Нет. Повсюду на планете во главе государства стоят неизвестно кто. Закавыка заключалась в том, что Хозяин горделивого цветка жил ближе к небу, а обитатели Голубой страны – на земле. Он понятия не имел о том, что они любят, а что терпеть не могут. Что им нужно, а без чего они легко могли бы обойтись. В чём состоят их самые элементарные и самые насущные потребности. Хуже того, никто Хозяина не предупредил, что лучше ничего не трогать. Ни к чему не прикасаться. Ни во что не влезать. Тогда всё будет идти, как идёт. Обычным чередом. Как все привыкли. Как заведено. Поэтому первым делом Хозяин захотел оставить свой выдающийся след в истории. Для этого сломал то, как было раньше. Сломать-то сломал, а как построить заново, ни малейшего понятия не имеет. Когда же всё вокруг стало разваливаться, бросился вводить чрезвычайные меры. Однако от этого стало только хуже. Абсолютно всё пошло в разнос. И тут Верховного надоумили, что есть восхитительно простой способ всё утрясти. Или почти всё. Достаточно назначить премьер-министра, возложить на него ответственность за все допущенные ранее промахи и поручить ему их исправить. Так Хозяин и поступил. С большим облегчением. Увы, он рано радовался. Вместо того, чтобы заняться делом, Премьер начал всем рассказывать, какой он умелый. Образованный. Предприимчивый. Как он всех любит и уважает. От него ждали, что он освободит поля от сорняков, поднимет упавшие головки цветов, напоит землю водой, а он кормил всех одними словами. Опасаясь, что бесхозяйственность Премьера выйдет ему боком, скажется на его престиже и поднимет, в конце концов, волну протестов, Хозяин забрал управление Голубой страной обратно в свои руки. Зная, чем Премьер насолил народу, по-быстрому дал ему то, что её обитатели так ждали. А затем, дабы самому себе шишек не набить, назначил другого премьера, назвав его, чтобы не путали, Наместником. Однако и с Наместником ему не повезло. Он оказался реформатором. Наместник ни с того, ни с сего решил, что цветы не должны больше стелиться по земле. Будет лучше, ежели они встанут прямо. В полный рост. И обитатели Голубой страны от этого выиграют – распрямятся и вытянутся. И бизнес энергичнее пойдет – строительные компании и владельцы латифундий заоблачно наварят. И закордонные инвесторы толпой повалят в ожидании немереных дивидендов. Одной маленькой детальки Наместник не учёл: в Голубой стране цветы по земле стелились не от невежества, а чтобы от сильного ветра, порывистого, схорониться. Стоило их, считай, насильно поднять, у многих стебельки надломились и лепестки обсыпались. Увидел Верховный, что Наместник учудил, за голову схватился. Да уже поздно было. От процветающей и богатой Голубой страны половина осталась. «Всё, – понял Правитель. – Не до жиру. Наэкспериментировались». И силовиков во власть привел, чтобы прежний порядок восстановить. Прежний-то они восстановили, тот, о котором «счастливые» обитатели Голубой страны уже благополучно забывать начали, а заодно карманы золотом и бриллиантами набили, да что дальше делать, не ведают. Не обучены. У них другое призвание. Понятно какое. Им бы войну победоносную где-нибудь устроить в надежде, что их розами забросают и фимиам воскурять наладятся. Или всех так напугать требуется, чтобы поняли: без них – никуда. Вот и получилось, что сидит Верховный Правитель на своём цветке поднебесном, с грустью на поле голубое, что под ветром колышется, взирает и тяжкую думу думает: кого же теперь к делу приставить. И все обитатели тоже взирают, только не сверху вниз, а снизу вверх, кого им на этот раз судьба уготовит. Уж очень нескладно с предыдущими вышло. Не дай Бог, новенький почище предшественников дров наломает. Вот поэтому-то Андерсон и отправил Ласточку с Дюймовочкой подальше в Африку. Может, действительно лучше было, если бы страна цветов, она же страна эльфов, только там находилась… © Н.И. ТНЭЛМ