Охранительный инстинкт взял верх над желанием перемен
Большинство горцев на вопрос состоявшегося 18 сентября референдума «Должна ли Шотландия быть независимой страной?», иными словами – как жить соседям, под одной крышей или раздельно, предпочли существующие матримониальные отношения обещающим быть скандальным разводу (см. «Состоится ли парад суверенитета в Шотландии», №10(70), 2012). Образованная 300 лет назад уния двух королевств, Англии и Шотландии, несмотря на то, что скрепы, удерживающие их вместе, стали скрипеть и трещать в последнее время, осталась неразорванной.
Соотношение сторонников суверенизации горного края и их противников показательно: 55,3% жителей Шотландии, или 2 миллиона 1 тысяча 926 человек высказались за статус-кво, а 44,7%, или 1 миллион 617 тысяч 989 человек – за выход из состава Соединенного Королевства.
Не оправдались ожидания последовательных сепаратистов во главе с лидером Шотландской национальной партии и первым министром Алексом Салмондом, что их тщательно продуманная и энергично проводившаяся кампания в пользу разрыва отношений возымеет действие. В начале сентября почудилось было, что ветер щедро надувает их паруса: опросы показали численное превосходство горцев, желающих обрести собственное государство. Но ветер переменился. Сквозняк от сепаратистской риторики перестал раздувать килты, а бывший симпатизатор Мао, игрок в азартные игры, язвительный со студенческой скамьи (диплом третьего старейшего в англоязычном мире университета Сент-Эндрюс) Алекс Салмонд, как и полагается проигравшему, с достоинством подал в отставку.
Впору ответить на три ключевых вопроса, обычно задаваемых постфактум. Кто сгруппировался в стане противников развода с англичанами, и какими мотивами они руководствовались? В чем проявилась стратегическая и тактическая слабость горских сепаратистов? И, как водится, что же дальше?
Костяк юнионистов (в семантическом плане здесь возникает прямая параллель с Ольстером) составили две социальные, гендерные и демографические группы. В первую вошли женщины (56% предпочли остаться в браке) и возрастные граждане. Выбор прекрасного пола очевиден в силу заложенного в нём природой охранительного инстинкта, нацеленного на выживание и продолжение рода. А зрелые люди исходят из жизненного опыта – радикальные перемены редко оборачиваются скорыми и убедительными благами. Они посчитали рискованным пускаться в одиночное плавание без чётко проложенного маршрута и надёжной страховки. В итоге доля горцев в возрасте от 55 до 64 лет, проголосовавших за сохранение союза, достигла 57%, а тех, кому за 65 лет, – и вовсе 73%.
Вторую группу составили здравомыслящие скептики, преимущественно из среды хорошо образованного и информированного среднего класса. Они подвергли прекраснодушную химеру шотландской «незалежности» скрупулёзному анализу, приняв в зачёт следующие (по пунктам) негативные факторы, возникающие при разводе и обретении независимости:
– пришлось бы расплачиваться за часть суверенного долга Соединенного Королевства;
– недосчитались бы субсидий (субвенций) из общего бюджета (сейчас уровень потребления в Шотландии выше, чем в среднем по всей стране, на 1200 фунтов стерлингов на каждого жителя);
– ведущие промышленные и банковские структуры, базирующиеся в Эдинбурге, Глазго и других городах, перевели бы часть своей операционной деятельности в Лондон, остающийся крупнейшим финансовым центром международного класса (прозрачные намеки на неизбежность такого шага звучали из уст бизнесменов неоднократно);
– при переходе на собственную валюту возросли бы издержки при всех трансакциях, что пагубно сказалось бы на двусторонней торговле;
– надежды на автоматическое сохранение членства в Европейском Союзе были развеяны руководителями сообщества, а значит, не было никаких гарантий быть принятой в новом качестве; потребовалось бы единогласие 28 государств-членов ЕС, а Британия и опасающаяся раскола Испания (сепаратизм в Каталонии и стране Басков) прибегли бы к праву вето.
Померкла и убедительность козырного аргумента Алекса Салмонда: получив права собственности на залежи североморской нефти и газа, независимая Шотландия не просто зажирует на петро-фунтах, но ворвется в привилегированный клуб 20 самых зажиточных стран (см. «Нефть, ветряки и виски», №4(65), 2012). Свежо предание, да только читающая и думающая публика знает, что углеводородные запасы этого бассейна сякнут быстрее, чем предполагалось. Вскоре встанет болезненная тема: вывод из эксплуатации скважин. Впереди ждёт подсчёт не барышей, а убытков.
Наконец, для особой категории «неопределившихся», а к таковым относилось, по разным оценкам, от восьми до 14% электората, звучали и чисто эмоциональные доводы: англичане и шотландцы – ближайшие соседи, повязанные не только географией, но и историей и кровью, когда сражались с общим врагом, выгодно дополняющие друг друга, и т.п. К этим же сентиментальным стереотипам апеллировал и лозунг «Вместе лучше», который, по законам пиара, позволял нейтрализовать то обстоятельство, что сторонникам унии нужно было дать негативный по окраске ответ – «Нет», то есть «нет» отделению Шотландии. Ведь говорить «Да» и легче и приятнее.
На этом фоне выпятились ошибки команды Салмонда, подчас неизбежные. У сепаратистов не было ни железобетонной логики, ни упрямых фактов на руках, убеждающих, что самостийная Шотландия станет стабильным и процветающих государством на зависть «надменному соседу», получит в своё распоряжение нескончаемые потоки нефти, газа и виски, и даже сохранит членскую карточку ЕС и НАТО.
К слову: членство в Североатлантическом альянсе для Шотландии стало бы весьма проблематично, поскольку философия борцов за независимость, как среди членов ШНП, так и «зелёных» и лейбористов, имела в подкладке левые взгляды. Они не скрывали, что хотят репатриировать с военно-морской базы в Шотландии атомные ракетоносцы и закрепить безъядерный статус. Такие планы едва ли сделали бы возможным пребывание Шотландии в НАТО.
Наконец, третий вопрос – что дальше? В сухом остатке референдума имеем: да, ампутация шотландского высокогорья не состоялась, но, что более вероятно, – отложена на поздний срок. Правда, сценарий отпочкования северных районов Британских островов может быть реализован только при сочетании ряда неблагоприятных центробежных факторов, усиливающих друг друга и вызывающих кумулятивный эффект. В первую голову речь о том, что в случае усиления сепаратистских тенденций на всём европейском пространстве, от Каталонии до Фландрии, – как следствие всё более невнятной интеграционной политики Брюсселя, то шотландские горцы не перестанут тянуть на себя постромки с целью порвать их окончательно.
В конце концов, 1 миллион 617 тысяч 989 горцев уже сегодня хотят обрести суверенитет, как в своё время косовары в сербском крае Косово. И если дела в общем композитном отечестве пойдут неважно, то шотландцы снова начнут рваться наружу, и в этом случае на карте Европы может появиться новое государственное образование, как я вычитал на одном из форумов в Рунете, под обиходным обидным прозвищем… Мелкобритания.
Впрочем, сегодня Лондон может спать спокойно. Угроза миновала. Единственно, появилась новая головная боль: теперь придётся, как и в Ольстере, заливать угли сепаратистского диссидентства деньгами. Пакет налоговых и фискальных послаблений, обещанный кабинетом Дэвида Камерона, уже потянул на 13 миллиардов фунтов стерлингов. В рядах тори булькают от возмущения. Поднимают голову собственно английские националисты…
Вывод один: папка с делом о горском сепаратизме не закрыта и не сдана в архив. Впереди может оказаться полно неожиданностей. Как метафорично и удачно выразился один из ответственных функционеров в Евросоюзе: «На каждом вираже нас поджидает банановая кожура».
Владимир МИХЕЕВ
№9(91), 2014