Лекарство против воинственности

Европейская политическая культура "подарила" человечеству колониализм, нацизм и две мировые войны. Казалось бы, все позади. Мы избавились от этого наследия. Можно вздохнуть с облегчением. Наступила эра постмодернизма. Но, увы, по-прежнему белый человек воинственно и непримиримо утверждает повсеместно угодный ему порядок, неся повсюду, как и раньше, смерть, разрушения, насилие, страдания.

На протяжении столетий лучшие умы и чистые утописты, прозаики, политики, философы бились над тем, как обуздать политический вандализм, пресечь экспорт революции и контрреволюции, вытравить из наших ген дух воинственности и милитаризма, склонность разрубать гордиев узел при помощи войн и вообще придаваться им ради достижения катарсиса. Придумано было множество всего потрясающе возвышенного. Пусть эта правдивая история добавит в копилку еще одну мечту, которую хоть однажды удалось осуществить.

… Когда наследный принц и будущая принцесса шли под венец, они никак не ожидали, что бремя управления государством свалится на них так скоро. Они были молоды. Жизнерадостны. Беспечны. Им так хотелось насладиться любовью и беззаботностью. Посвятить себя наукам и искусству. Объездить весь свет. Увидеть мир во всем его разнообразии. Поглазеть на его достопримечательности.

Однако жизнь порой безжалостна. Она всегда безжалостна. Но мы убеждаемся в том, насколько она несправедлива, только тогда, когда непоправимое приходит именно в наш дом. Войска, которыми командовал король, были неожиданно атакованы превосходящими силами противника. Спастись не удалось никому. Король пал в неравном бою. Прорвавшаяся ему на помощь гвардия похоронила его со всеми подобающими почестями.

На следующий же день наследный принц был приведен к присяге. Власти не с руки ждать. Власть не терпит вакуума. Ей дела нет до того, что молодые и медовый месяц-то толком не успели провести вместе. Она вырвала Двойна из объятий любимой. Надела на него доспехи. Поставила во главе свежих частей. И отправила продолжать боевые действия, в которых он ничего не понимал. Которые ему были не нужны. Которые, будь на то его воля, он немедленно бы прекратил.

Млада билась в истерике. Рыдала не переставая. Неистово молила Всевышнего, чтобы поскорее вернул любимого. Берег его. Охранял. Помогал ему. Клялась, что никогда больше не отпустит. Ни на какие войны. Кому они нужны. Зачем? Неужели нельзя без них. Ведь никто от них счастливее не становится. И достатка они не приносят. Не говоря уже об изобилии. Напротив, одни лишь потери. Бесконечные. Ужасные. Непоправимые.

Наверное, Всевышний внял ее молитвам. А, может, военная кампания на этот раз сложилась удачнее. Но вскоре Двойн в целости и сохранности вернулся восвояси. Пускай больших лавров он не снискал, но границу защитил. И дружину не растерял. Серьезных потерь ему каким-то чудом удалось избежать. Так что народ сразу проникся к нему если и не любовью, то благодарностью точно.

Как только Двойн распустил дружину по домам, они вместе с Младой упали друг другу в объятия и утонули в них. Им нужно было забыть кровь, лишения, нескончаемое ожидание. Они любили друг друга не переставая. До беспамятства. Им надо было столько наверстать. Они отдавались бы этому чудесному занятию вечно. Но не судьба.

Поблизости опять заполыхало. Теперь не на подступах к королевству, а у соседей. Напрямую безопасности государства ничего не угрожало. Но союзные обязательства есть союзные обязательства. Это святое. Во всяком случае, для королей. От этого невозможно отмахнуться. Нельзя пренебречь.

Хочешь-не хочешь, Двойну опять пришлось выступить в поход. Но теперь объяснить Младе, зачем это надо делать, оказалось неизмеримо сложнее. Слова о чести, достоинстве, долге она отмела как абсолютно несостоятельные. Чушь! Абсурд. Это убивать людей, которые не сделали тебе ничего плохого, о существовании которых ты до сих пор даже не знал, до которых тебе нет никакого дела, – долг и предназначение власти? Быть такого не может.

Младу от Двойна пришлось отрывать силой. Она висла у него на шее. Цеплялась за руки. Закрывала своим телом проемы дверей. Каталась по полу. Кричала. Стонала. Визжала. Пыталась упросить. Уговорить. Усовестить. Она как будто предчувствовала несчастье.

Двойн вернулся с поля брани весь израненный. На нем места живого не осталось. Вернулся – лишь оборот речи. На самом деле его почти бездыханное тело донесли до дворца на руках со всеми предосторожностями. Чтобы ни в коем случае не растрясти. Не сдвинуть кровоточащие повязки. Не причинить лишнюю боль.

Млада выхаживала Двойна преданно и беззаветно. Проводила у его постели дни и ночи напролет. Ни на секунду от него не отходила. Сама кормила его с ложечки. Поила волшебными настойками, которые знахари принесли ему в благодарность за спасение страны еще в прошлый раз. Промывала гноящиеся раны. Обмазывала без устали чудодейственными бальзамами. Меняла вновь и вновь повязки.

А когда Двойн немножечко окреп, завела с ним задушевный разговор:

– Родной мой, любимый, ненаглядный! Бессонными ночами в походе, мечтая о том, как мы будем вместе, ты, наверняка, думал о том же самом. Так не может больше продолжаться. В этот раз Смерть сжалилась над нами. В следующий она не будет столь снисходительной. Но дело не только в этом.

Войны истощают страну. Они разоряют народ. В них гибнут самые сильные, ловкие, умелые. Они уничтожают цвет нашего общества, ведь за тобой следует вся знать. В походе вас сопровождают философы, писатели, поэты. Лучших исполнителей набирают в военные оркестры. А смышленые интенданты? Авантюристы из низшего сословия? Все сгорают. Все звездочки гаснут. Всех перемалывает беспощадный молох. От него удается спрятаться чаще всего самым подлым, трусливым, никчемным.

Народ и знать вырождаются. Мельчают. Физически. Нравственно. Интеллектуально. И так поколение за поколением. Как в нашей стране, так и во всех других. Приглядись, наши соседи вообще стали ниже, пришибленнее, сгорбленнее. Изменения видны невооруженным взглядом. На них просто больно посмотреть. Нечто подобное они, скорее всего, подмечают и в нас. Войны надо прекратить. Немедленно. И навсегда. Чтобы даже возможности развязать новую не осталось. Чтобы самый робкий намек на кровопролитие давился на корню.

– Младик мой родной, ты, как всегда, права. Размышлял над тем, о чем ты говоришь, очень много. И в походе. И сейчас, когда ты так самоотверженно за мной ухаживала. Моего личного опыта не хватает. Поэтому скрупулезно вспоминал все те книги и трактаты, которые мои наставники, когда я был еще только наследным принцем, заставили проштудировать. Некоторые помню в общих чертах. Другие могу повторять наизусть. Картина безрадостная. В двух словах или как получится, суммирую.

С одной стороны, человек – хищник. Охота, добыча, мясо с кровью, они же убийство и насилие у нас в крови. Социальное устройство общества и плоды цивилизации инстинкты хищника заговаривают, но полностью вытравить все равно не могут. С другой – какой бы просвещенной монархия ни была, как бы мы о гражданах и инородцах ни заботились, всегда находятся бунтари и националисты, которые народ на восстание поднимают. Как какое-то послабление дай, как где гайки ослабь, сразу же жди беды. С третьей – это только внутри страны властью, данной от Бога, надолго подобие стабильности, социального мира и порядка обеспечить удается. А в отношениях между нациями швах. Полный дурдом. Его еще хаосом или анархией именуют. Как бы государства между собой не договаривались.

Причин до хрена. И по отдельности справиться с ними не выходит, не то что со всеми разом совладать. Перво-наперво, напасть на соседа и разорить, а то и завладеть его богатствами – лучшее средство для любой монархии свои внутренние проблемы решить, кому надо головы открутить, на неприятеля все невзгоды списать. Потом почему-то все падки себя над другими ставить. Считают, что им позволено, а другим нет. Воображают себя мессией и черти чем. Наконец, проблема еще в неравномерности развития. Те, которые на коне, побольше себе за счет других нахапать стараются. Когда же маятник в противоположную сторону качнется, уже новые побольше места под солнцем захватить пытаются. А как – только если раскулачить прежних, отнять и перераспределить. Ничего иного до сих пор не выдумали.

– Двойн, дорогой! Ты какую-то совсем беспросветную картину рисуешь. Выход ведь должен быть. Я вон по истории учила, что до того, как глобальная термоядерная война случилась и все заново начинать пришлось, очень много всяких попыток дельных было справедливый миропорядок учинить. Может, нам из того опыта что-то сегодня сгодится?

– Давай прикинем. Самым надежным всегда считалось создание империи. С ее помощью легче всего противников и конкурентов подмять можно было, подчинить единой воле, заставить одних и тех же уложений придерживаться. Чтобы некогда разные независимые страны и народы под одной властью жили – как бы в единой монархии.

Только все империи неизменно с гнильцой получались. Создавались они огнем и мечом. А чем одни войны от других отличаются, поди разбери. Опять-таки, чтобы под своей властью удержать, надо было беспрерывно восстания и волнения подавлять. Наконец, империи постоянно норовили распасться. Одни подольше существовали. Другие сразу после смерти своего создателя вновь в конгломераты удельных княжеств превращались. Ни одна по-настоящему утвердиться не смогла. Сжирали их внутренние противоречия, связанные с неготовностью к постоянному обновлению, неспособностью обеспечить равенство и недискриминацию, и еще много других вещей.

– А как же с просвещенными империями, которые по взаимной договоренности создавались? Про них в учебниках истории столько всего восторженного писали. Как о рае на Земле.

– Это они сами о себе такие сказки рассказывали. О том, что мир между народами установили и в постмодернизм въехали. О том, что в основу общие ценности положили. И что для остальных путеводной звездой и примером для подражания стали. Итог-то всегда один и тот же был. Известно какой. По первости, пока в союз равные и похожие входили, все вроде бы получалось. А потом наступало неизбежное. Безудержная экспансия разрывала единое пространство. Перегружала лодку слишком большим количеством трудно согласуемых претензий. Приводила к перерождению ценностей на противоположные. Противопоставляла всему остальному миру. Подталкивала к принятию сугубо политизированных, экономически необоснованных решений. Ускоряла конец. Вдохновляла на внешнеполитический авантюризм и возвращение к старому проверенному колониализму нового образца. Однако дело даже не в этом. В масштабах всего мира подобные конструкции заведомо бесперспективные и несостоятельные.

– А я еще читала про какой-то Собез или Совбез. Будто бы на него возлагали большие надежды. Он замышлялся как прообраз будущего мирового правительства. Но что-то пошло не так. Что-то не сработало.

– Точно. Все просвещенные монархии прошлого отдали ему часть своих полномочий и сделали ответственным за общую безопасность. Однако необходимых инструментов для обеспечения господства в мире общего интереса не дали. Поэтому сначала он заботился о подобии баланса, сбрасывая войны и конфликты из центра на периферию. А потом те, кто посильнее, кому надлежало быть гарантами, стали действовать в обход своего детища и низвели его до второстепенных ролей. Ситуация, в конце концов, зашла в тупик до такой степени, что предотвратить термоядерный Армагеддон было уже некому.

– Постой! Рассказывая эту печальную поучительную историю, ты обмолвился, что могло быть иначе. Надо было только дать Собезу необходимые инструменты. А если попробовать все сначала? Если создать что-то подобное, но избежать ошибок прошлого? Как это могло бы выглядеть?

– Гениально. Это вариант. Со всеми, с кем мы связаны союзническими отношениями и морганатическими узами, запустим инициативу создания Верховного Совета Просвещенных Монархий Мира. Только у него будет большая дружина. Всем остальным запретим иметь свои вооруженные силы. Ополчения и бригад по поддержанию порядка будет достаточно. Все производимые в мире вооружения: мечи, пики, секиры – все будет автоматически передаваться ему. Он же установит неослабный контроль за тем, чтобы нигде не могли появляться незаконные вооруженные формирования, а экстремистские, радикалистские и националистические группировки сразу же распускались.

– Ура, любимый! Немедленно отправляемся в турне по соседним и более отдаленным странам, чтобы продвигать твои идеи. Назначим десятки министров иностранных дел и послов по особым поручениям и их тоже отправим. Созовем конференцию мира где-нибудь, куда все наши родственники, хоть седьмая вода на киселе, могли бы приехать. Только этого мало. У меня тоже задумка есть. Выстрадана, пока ты в беспамятстве лежал.

Надо всюду одинаковые законы ввести, чтобы у людей войны и насилие отвращение и неприятие вызывали. Для этого установить, что, начиная с совершеннолетия, все бездетные налоги на заработок и состояние платят не менее 90%. А все, у кого дети есть, освобождаются от призыва в дружину и внутренние войска и не могут никуда посылаться.

Пока Двойн выздоравливал, они с Младой подолгу все эти идеи крутили-вертели, чтобы каждую детальку продумать, чтобы соседям близким и дальним так их подать, чтобы никто от них отмахнуться бы не смог, чтобы все срослось и получилось бы лучшим образом.

А потом действительно с миссией мира и сами пустились, и всех своих приближенных на четыре стороны света отправили. И конференцию созвали, на которой со всеми родственниками монархами, которые даже седьмая вода на киселе, договориться сумели. Потому что никто перед их напором, их любовью, их молодостью устоять не мог.

Так и получилось, что на какое-то время мир без войн на Земле утвердился. Пусть и временно. Но утвердился ведь. Так что было бы желание, а как технически это сделать, всегда придумать можно.

© Н.И. ТНЭЛМ

№3(85), 2014