Независимость Шотландии: цена вопроса – 500 фунтов

Что будет с частью суверенного долга Соединенного королевства, если Шотландия, как задумали местные сепаратисты, после референдума 18 сентября начнет процесс выхода из состава федеративного государства? Британское казначейство, оно же министерство финансов, неожиданно для непосвященных заявило, что возьмет на себя все долговые обязательства, и только в дальнейшем договорится с горцами о выплате их доли.

Шаг, на самом деле, – логичный, поскольку успокаивает финансовые рынки, кредиторов, кредитные рейтинговые агентства, всех прочих игроков с денежными потоками. Лондон, крупнейший финансовый центр, создающий треть национального ВВП, позаботился о собственных интересах. Но шаг еще и рискованный, потому что допускает сам факт сецессии, а, следовательно, играет на руку сепаратистам с северных высокогорий (см. «Состоится ли парад суверенитета в Шотландии», №10(70), 2012).

Их духовный вождь Алекс Салмонд, лидер Шотландской национальной партии (ШНП) и первый министр Шотландии с мая 2007 года, неоднократно заверял, что горцы, освободившись от унии с Англией и остальными частями королевства, будет готовы взять на себя «справедливую долю» общего долга, но в качестве компенсации должны получить не менее справедливую часть «активов». Под активами подразумеваются в первую очередь нефтегазовые месторождения Северного моря, доходы от которых должны стать главным источником благосостояния (см. «Нефть, ветряки и виски», №4(65), 2012). Но не только природные ресурсы на кону.

По не до конца понятным причинам, Алекс Салмонд не питает никаких сомнений, что «незалежная» Шотландия сохранит в своем распоряжении и фунт стерлингов, и Банк Англии, и даже Би-би-си. В конце концов, говорит мистер Салмонд, Банк Англии был создан шотландцем.

На словах все выглядит гладко. Однако едва ли Лондон предоставит Эдинбургу полную «свободу рук» в отношении весомого долга. Сейчас суверенный долг оценивается, в зависимости от системы подсчета, в диапазоне от 1 триллиона 430 миллиардов до 1 триллиона 670 миллиардов евро. Из них на долю Шотландии, если брать чисто финансовые составляющие, приходится 120 миллиардов или 156 миллиардов евро, если брать долю от населения королевства.

Обозреватель испанской газеты «Паис» предполагает, вполне резонно, что Лондон не повесит на себя этот долг за просто так. Переговоры, если сценарий сецессии начнет раскручиваться, предстоят жесткими, не говоря о том, что будут долгими. Эдинбург должен понимать: если ему начнут предъявлять счета, по которым он не сможет расплатиться, то Шотландия мгновенно превратится в парию мировых финансовых рынков, где ее не будут жаловать, указывая на дверь.

Страсти вокруг долга совпали с грозным предостережением замминистра по делам ЕС Дэвида Лидингтона, что Шотландии в случае разрыва унии с Великобританией не светит автоматическое сохранение членства не только в Евросоюзе, но и в ООН, НАТО и других международных организациях.

Обильный информационный поток и небезосновательные предупреждения о подводных камнях на пути к независимости, должно быть, смутили часть северян, и они призадумались. Последние замеры настроений отразили этот нисходящий тренд среди прежних энтузиастов отправиться в одиночное плавание. Ежегодный опрос Scottish Social Attitudes Survey, вышедший до публикации «Белой книги» Салмонда со товарищи в ноябре 2013 года, выявил эту тенденцию: 64% шотландцев не имеют ясного представления о том, что именно последует за обретением независимости. По сравнению с прошлогодним опросом, эта доля выросла на шесть пунктов.

Факт: только 30% считают, что знают, чем обернется для них «незалежность». Эта треть душой и телом предана сепаратистской идее, но 54% – против.

Не менее, если не более показательным стало открытие шотландского профессора Джона Кэртиса, профессионально занимающегося социологическими исследованиями: если уход из-под британской короны сделает каждого горца богаче на 500 фунтов в год, то 52% могли бы проголосовать «за» на референдуме; но опять же треть (30%) этим не удовольствовалась. Но в случае, если, напротив, развод обернется ежегодным недобором 500 фунтов, то за независимость набралось бы не более 15%, а за сохранение статус-кво высказалось бы уже 72%.

Результатами такого довольно хитроумного, если не чисто лукавого опроса, воспользовался Блэр Макдугал, сторонник унии, возглавляющий организацию «Лучше быть вместе». По его словам, этот расклад умонастроений иллюстрируют простую мысль: «Стержнем предстоящего референдума станут соображения экономического порядка, при этом только один из десяти шотландцев надеется разбогатеть после того, как окажется вне юрисдикции Соединенного королевства».

Впрочем, для стороннего наблюдателя может показаться странным, что цена вопроса – цена независимости некогда гордого шотландского королевства (вспомним, Брюса и Уильяма Уоллеса, «храбрые сердца» которых бились в патриотическом исступлении) составляет менее 45 фунтов дохода в месяц…

Вадим ВИХРОВ

№1(83), 2014