Огнедышащий дракон,
или Проверка на вшивость
У нас все прилавки уставлены фигурками зверей и домашних животных, олицетворяющих наступающий Новый год по китайскому календарю. Такая фигурка обязательно на столе стоять должна, чтобы будущее задобрить. Из гжели или чего попроще. Изображениями тех же зверюшек все стены в магазинах увешаны.
А к западу от нас ничего этого нет. Напрочь. Бедность какая-то интеллектуальная, труднообъяснимая. Ни в гороскопах восточных, ни в символике они ну ни бельмеса не смыслят.
И про драконов ничего не понимают. Только настоящих, а не из сказочек про парки Юрского периода. Хотя когда надо, не подкачают. Проверено.
У Верховного правителя Земли издревле так заведено было. Не того, который человечество никак воспитать не мог и регулярно то морами, то наводнениями наказывал. И сейчас продолжает. И не того, который у древних греков и римлян своим взрывным нравом и любовными похождениями прославился. А того, который к Поднебесной неровно дышал.
Раз в тысячу лет выпускал он из галактического заказника драконов – только не игрушечных, белых и пушистых, и не мифических, сладко-сладко так улыбающихся, а самых что ни на есть свирепых – и посылал к разным народам с проверкой. Поручал он им огнем и мечом выяснить, как там они, что собой представляют, стоит ли их на Земле оставить или на кого другого заменить время пришло. Германскую пунктуальность он не любил и посылал, как ему вздумается. Иногда в конце, чаще в середине, а бывало и в начале тысячелетия.
К нам, если по былинам отсчет вести, посылал, когда на Руси еще богатыри не перевелись. Когда Илья-Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич и другие добрые молодцы своими свершениями ратными и любовью к Руси-матушке края наши оберегали да славили. Былины эти так о тех событиях сказывают.
Налетит четырехглавый змей, чтобы поля, избы и терема пожечь, мужиков извести, женщин и детей малых в полон увести, да не тут-то было. Кто-нибудь из богатырей ему обязательно эти головы отрубит. Причем играючи. В одиночку. Не прибегая ни к чьей помощи.
Налетит вновь дракон, теперь уже восьмиглавый. Еще более наглый, ершистый и кровавый. Но и от него только мокрое место останется.
Примчится тогда двенадцатиглавый, чтобы самую страшную атаку психическую провести. Она окончательную точку изуверскую в отчете небесном должна поставить. Ан и ему славные защитники отечества «но пасаран» устраивают.
Как перевелись богатыри былинные, много зла драконы нашим людям причинили. Чудовищно много. Не счесть. Покуражились, ироды. Всласть нашей кровушки попили. Но и тогда наши предки выстоять сподобились. Поднимутся они всем миром, обязательно всем миром, соберутся с силами вновь и вновь – и с драконами самыми жуткими управятся.
Хотя, конечно, каждый раз по-разному складывалось. Об одном таком более-менее мирном вояже инспекторов-гастролеров Михаил Булгаков, про то, не ведая, в своем нетленном шедевре свидетельствует. Тогда все без катастроф и больших разрушений обошлось, и за рамки приличий не вырвалось, поскольку глубокоуважаемый маэстро Воланд лично в гости к нам пожаловал. Драконов же он привык на коротком поводке держать. И всех вместе. И чтобы без глупостей.
А дабы людей попусту не пугать, он на них сообразно времени личину серенькую, незаметную надел. Такие симпатяги получились, что на их фоне другие больше на драконов смахивать стали, те, с которыми им столкнуться пришлось, да поладить не привелось. Сидели они себе на шкафу тихо-смирно, примусы починяли, ни к кому не приставали. А если что из-под контроля и вышло, дотла выгорело и человеческие судьбы покалечило, так не их в том вина.
Тогда нас от большой беды совсем другие силы спасли. Не былинные, богатырские, но нисколько не меньшие и ничуть не менее достойные. Силами духа, творчества, прозрения, любви и жертвенности называются. Оказалось, что тогда у нас ими, вопреки всему, вопреки господству армии ничтожеств и тотальной ненависти к себе подобным, все существование нечеловеческое пропитано было. А Мастеру и Маргарите за пример и спасение от пришедших после них на века признание, благодарность и почитание.
Только не всем народам так «везло», как нашему. Многие нашествия драконов не выдержали. Пали под их ударами. Среди них такие великие, как цивилизации ацтеков, инков. О некоторых мы ничего и по сию пору не знаем. Как говорится, и слыхать не слыхивали, и видеть не видывали. О других догадываемся, потому что на их взлет и падение рукописи старинные указывают.
Вот, например, что они про одну из таких цивилизаций рассказывают. Была она, может, и не самой древней, но тысячелетнюю историю за спиной имела. К числу самых мощных и плодовитых принадлежала. В пору расцвета чуть ли не на полмира свои владения и подконтрольные территории раскинула. На жизнь и самосознание всех иных цивилизаций очень сильно повлияла. И своей культурой, и своим примером, своими свершениями, и своими лишениями.
Только время пришло, к закату клониться стала. Из-за того, что надорвалась – легко ли путеводной звездой для всех так долго быть, а потом за горизонт обрушиться. Из-за того, что привлекательность потеряла – ведь в человеке человеческое она никогда не ценила. Людей лишь как строительный материал для истории использовала. Условиями их существования пренебрегала. Из-за того, что ее предали – те, кто ее холить и лелеять призван был, кто во главе стоял, и кто ею кормился, получили возможность от других прелестей вкушать и от нее отвернулись.
Вот прилетел туда самый первый, самый слабенький дракон. Считайте, почти дракоша. Прилетел, трепеща. С грустью про всех своих погибших предков вспоминая. Прибыл, как ему думалось, на заклание. Так, без определенных целей. Только чтобы, согласно графику, ситуацию прощупать.
Ну, как положено, пожег все, что подвернулось. Потравил. Попортил. Только чуть-чуть. Без души. Самую малость. Поскольку откуда энтузиазму взяться, когда слезами горькими обливаешься, да о смерти своей близкой кручинишься.
Только его «подвигов» никто не замечает. Нуль внимания. То есть народ стонет. Люди гибнут. Поля, избы да терема горят. А никто ничего не делает. Остановить его и осиновым колом в землю навечно вогнать даже не пытаются. Лишь головешки из лукошка водой заливают, и то, что не дотла сгорело, в сторону откладывают.
Обрадовался дракоша. К Верховному правителю воротился. Рапортует, от восторга захлебываясь. Удивился Верховный. Мол, что за наваждение. Никогда такого не было. Насторожился – нет ли в этом подвоха какого. Хотел было дракошу обратно отправить, докладу не поверив. А потом передумал. Пускай будет, как всегда, – решил. – По заведенному порядку. И послал теперь уже восьмиглавого дракона. Злющего. Бесшабашного. Добычей нежданной распаленного.
Налетел второй дракон супостатом, аки смерч огненный. Одновременно в десятки мест разных разит. Людей, кто зазевался, живьем, угоревших, заглатывает. Под ним земля стонет. За ним лишь пепелище стелется.
Летит, все на своем пути уничтожая, а сам к битве великой готовится. На нее себя настраивает. Вот сейчас его остановят, и головы чешуйчатые рубить станут. Или по старинке на вилы поднимут. А то, как с братьями его старшими уже случалось, ракетами с ядохимикатами закидают и еще изуверскими лазерами там или мазерами всего искромсают, на мелкие кусочки изрежут.
Но ничего такого не происходит. Внизу народишко простой суетится. Технику какую-то смешную, игрушечную нагоняют. А от него усиленно глаза отводят. Как будто и нет его вовсе.
И в газетах тамошних, и по телевидению о нем ни слова. Только сводки какие-то странные в изобилии, на полных дебилов рассчитанные. О числе пострадавших. Масштабах бедствия. Размерах ущерба. И еще рекомендации медицинские всякие – о том, как в условиях таких экстремальных, экологически «неблагоприятных», выживать научиться.
Ну и заявления популистские, им же, по-видимому, адресованные, как специально, тень на плетень наводящие. О том, что все всем компенсируют. Или заново отстроят. Что перевооружением служб компетентных займутся. И денег на все на это видимо-невидимо выделят.
Если бы не на службе у Верховного, дракон, видя реакцию такую смешную и бездарную, дал бы себе волю – от смеха бы животики надорвал. Но нельзя. Надо сугубо по инструкции действовать. То бишь, жечь и уничтожать. Жечь и уничтожать. По максимуму. Чтобы там внизу не оправились. Так он и действовать продолжил. А как боекомплект расстрелял, вернулся к Верховному, чтобы тому, кто пострашнее, место уступить.
Ну, уж как двенадцатиглавый за дело взялся, тоже, вслед за братьями не встречая сопротивления, все вокруг на сотни миль заполыхало. Небосвод от жара плавится. Реки и озера пересыхают. Огонь столбом идет. Никого и ничего не щадит. Ни баз военных и центров слежения, на произвол судьбы брошенных. Ни объектов гражданских и инфраструктурных, как выясняется, никому не нужных. Ни урожая, с таким трудом выращенного, который все равно бы налево ушел. Земля в огне, города в дыму, и вся экономика стремительно в одно черное дымное облако обращается.
Правители же тамошние по-прежнему лапшу развесистую на уши народу, якобы их избравшему, вешают. Мол, с нас-то какой спрос. Мы за катастрофы природные не отвечаем. Они же не каждый день, а раз в тысячелетие случаются. Вот если бы каждый – другой разговор. И вообще, все напасти из-за кордона пришли. Мы же то, что за границами нашими творится, не контролируем. Вот кабы на нашей территории зло свои корни пустило, мы бы их вмиг выкорчевали. А так, мы без понятия. И, как один, в отпусках безвременных, как в окопах отсиживаются.
Пресса тамошняя, видимо, запах свежего мяса почуяв, вместо того, чтобы в набат бить и народ поднимать, разборками, привычно, занялась. Кто виноват и в какой степени, предположения строит, и в истерике праведной бьется. Всех непричастных орденов лишить требует и от кормушки отстранить. И вообще наказать по самое не балуйся. Чтобы другим впредь неповадно было.
А что неповадно-то, когда все не о том. Когда бы всем миром навалиться и справиться с драконом. Однако уже не одним. Потому что все остальные, по команде Верховного, со всех запасных аэродромов примчались. Но, если всем миром, все равно никакая орда драконов не устоит. Всем головы посечь можно.
Только куда там. Народ, вместо того, чтобы в ополчение, за границу подался. Во главе со средним классом, у которого с деньжатами повольготнее. Туда, где все хорошо. Где все благополучно. Где ни с кем и ни за что сражаться не надо. Где все и так давно уже есть.
Глядь, а правители всех опередили. Давно там сидят, и в ус не дуют. Они ведь предусмотрительные: детей еще раньше туда отправили. Обучили по-тамошнему. В фирмы нехилые пристроили. Все имущество на них переписали. Недвижимость на их имя приобрели. Живи – не хочу. Какая разница, что на родине творится.
Бизнесу же компрадорскому – попытался одно время национальным сделаться, да не вышло, который в огне не горит, и вовсе раздолье. Пилит себе и пилит. И пропавшее, на спасение которого, якобы, немеренно потрачено было. И компенсации, в разы завышенные, чтобы не только по усам и бороде текло, и все сыты-пьяны были. И новое строительство, по таким ставкам подсчитанное, будто из чистого золота и платины воздвигнуто будет и каменьями драгоценными инкрустировано.
Нам доподлинно не ведомо, что с цивилизациями инков и майя приключилось. А эта цивилизация, судя по летописям, вот именно так канула в лету. И не жалко – на что планете и Верховному правителю такая цивилизация апофегистская, когда людям ничего не надо. Когда каждый за себя. Когда против дракона и выйти некому. Такая вот история назидательная.
Хорошо все-таки, что сейчас совсем другие времена. Эра солидарности, взаимопомощи и взаимозависимости. Тут намедни дракон в южные страны Европейского Союза сунулся. Там сначала струхнули, а потом так дракона отделали, о-го-го. И огромную-преогромную дубинку из евриков, общих институтов финансовых и нового законодательства для любого, кто вновь осмелится, заготовили.
Только вот беда, схлопотав по всем головам чешуйчатым в Евросоюзе, поводырь Верховного, хитрая бестия, к соседям полетел. Вдруг в их отношении что выгорит…
© Н.И. ТНЭЛМ
№7-8(46), 2010