Смена власти в Великобритании и ее новое лицо


6 мая 2010 г. в Великобритании состоялись парламентские выборы, победу на которых одержала консервативная партия во главе с Дэвидом Кэмероном. Эту победу нельзя назвать убедительной, ведь тори не получили абсолютного большинства (лишь 306 мест в палате общин против 258 у лейбористов и 57 у либерал-демократов), тем не менее, это победа, причем долгожданная, ведь консерваторы вернулись к власти после длительного – 13-летнего – пребывания в оппозиции. Первым консервативным премьер-министром ХХI столетия стал Дэвид Кэмерон.

Он – самый молодой с 1912 г. британский премьер, первый после почти пятидесятилетнего перерыва лидер тори-аристократ, и не просто аристократ, а потомок короля Вильгельма IV (его линия идет от незаконнорожденной дочери короля). Таким образом, Кэмерон состоит в дальнем родстве с королевой Елизаветой. Да и учился он в престижной начальной школе, которую окончили принцы Эндрю и Эдвард. Знаменательно, что после сына строителя (Э.Хит), дочери бакалейщика (М.Тэтчер), сына циркового артиста (Дж.Мэйджор) власть в партии тори вновь перешла к аристократу.

Дэвид Кэмерон родился 9 октября 1966 г. Он – третий ребенок в семье (у него есть старший брат и сестра). Отец Дэвида – Иэн Кэмерон – инвалид с детства, биржевой маклер, мать – Мэри Маунт – представительница рода Тэлботов (это имя, наряду с Черчиллями, Сесилами и некоторыми другими, считается великим именем в британской истории). Дэвид получил элитaрное образование: привилегированная начальная школа Хитердаун, знаменитый Итон, а затем «кузница премьер-министров» Оксфордский университет, где он изучал политику, экономику и философию. Впоследствии Кэмерон в шутку признавал, что имеет «ужасное си-ви».

В Итоне он был «хорошистом», проявляя интерес лишь к литературe, истории, музыке и особенно искусству, но никак не к политикe. В 1982 г. его чуть было не исключили из колледжа за употребление гашиша. Британские СМИ вспомнили об этом неприятном эпизоде его биографии в 2005 г., когда Кэмерон баллотировался на пост лидера консервативной партии. Сам же он всегда уходит от ответа на вопрос об употреблении наркотиков, подтверждая таким образом, что не избежал этого порока в молодости.

После окончания Итона и до поступления в университет будущий британский премьер-министр успел поработать помощником члена парламента, а затем чиновником в порту Гонконгa, проверяющим бортовые документы прибывающих в порт судов. Возвращаясь домой по транс-сибирской железнодорожной магистрали, Кэмерон пересек весь Советский Союз, побывал также в Ленинграде, Ялте и Киеве, а затем в Румынии, Венгрии и Австрии.

Учеба в колледже Брэйзноуз Оксфордского университетa позволила ему впоследствии сделать карьеру в политике. Кэмерон учился упорно, так как был нацелен на получение самых высоких баллов по изучаемым дисциплинам. Наставник Дэвида в университете, один из ведущих британских специалистов в области права профессор Вернон Богданор вспоминает его как одного из самых способных своих студентов. По свидетельству сокурсников, он был дружелюбным, довольно общительным, немного высокомерным и выглядел по-богемному. За склонность к лидерству ему дали кличку «премьeр-министр».

Сам Кэмерон объяснял свои амбиции «синдромом младшего брата». Как ни странно, oн не принимал участия в деятельности Консервативной ассоциации Оксфорда, а, напротив, вступил в элитарный клуб «Буллингдон», члены которого славились дурным поведением (регулярно напивались и устраивали пьяные дебоши). Вместе с тем, он был осторожен и ухитрился избежать приводов в полицию.

После окончания университета несколько лет проработал в Исследовательском департаментe консервативной партии (занимался разработкой политики тори в области торговли, бизнеса, энергетики и приватизации), a c 1992 г. готовил премьер-министра Джона Мэйджора к ответам на вопросы членов палаты общин. Тогда же он подружился с нынешним министром финансов, cтавшим впоследствии руководителем его избирательной кампании на пост лидера партии, Осборном.

Кэмерон хорошо проявил себя в предвыборной кампании 1992 г., однако, надежды на то, что Мэйджор сделает его своим политическим секретарем, не оправдались. Многие коллеги признавались впоследствии, что уже тогда убедились в справедливости и точности его суждений, что выдавало в Кэмероне будущего лидера партии. Он показал себя прекрасным спичрайтером, давал советы высшему руководству страны, включая премьер-министра. А ведь ему было всего 25 лет!

Не получив желаемого назначения Кэмерон был настолько разочарован, что даже подумывал уйти из политики. Тем не менее, его следующим занятием на полтора года стала должность специального советника министра финансов Нормана Лэмонта вплоть до его ухода в отставку после так называемого «Черного сентября» — бегствa Великобритании из Европейского механизма обменных курсов, что катастрофическим образом сказалось на репутации правительства Мэйджора, сыграв одну из главных ролей в провале тори на выборах 1997 г.

Кэмерон был лоялeн по отношению к Мэйджору, но в узком кругу не скрывал, что не одобряет его «проевропейскую» политику, и называл неудачником. Тем не менее, баллотируясь впоследствии на пост лидера партии, он посчитал необходимым заручиться поддержкой бывшего премьера.

У нового канцлера казначейства были свои советники, поэтому оказавшегося не у дел Кэмерона взял к себе Майкл Ховард – будущий лидер тори, а в то время министр внутренних дел. В результате он приобрел опыт работы в еще одном важном министерстве. Если в бытность работы в казначействе ему приходилось оппонировать «теневому» министру финансов Г.Брауну, то теперь – другому участнику знаменитого тандема, «теневому» министру внутренних дел Т.Блэру, перехватившему у тори инициативу в борьбе с преступностью и все более активно внедрявшемуся «на чужое поле».

Затем Кэмерон на время оставил политику: он собирался жениться, а зарплата советника не позволяла содержать семью. Поэтому на 7 лет он ушел в телевизионную компанию «Карлтон», одну из самых успешных британских компаний, руководитель которой Майкл Грин был любимцем Тэтчер. Кэмерон стал помощником Грина, а через 2 года – директором компании.

В 1995 г. он попытался пробиться в депутаты, но это закончилось неудачей. Вторая попытка – в 2001 г. – увенчалась успехом, хотя в целом партия тори провалилась. С этого момeнта начинается стремительный взлет Кэмерона, который проделал путь от рядового парламентария до уровня лидера партии всего за четыре c половиной года! (Для сравнения, Тэтчер понадобилось для этого 16 лет, Мэйджору – 11 с половиной, Блэру – 11, а Брауну и вовсе 24 года). Уже осенью 2002 г. он стал заместителем «теневого» лидера палаты, а затем (уже при новом лидере партии Майкле Ховарде) – заместителем председателя партии тори. В этом качестве он координировал политику консерваторов в ходе предвыборной кампании 2005 г., включая подготовку партийного манифеcтa. Успешная кампания не привела партию тори к победе, но ей удалось увеличить свое представительство в палате общин на 33 места.

После выборов имя Кэмерона стало все чаще упоминаться в СМИ, которые обращали внимание на его молодость, интеллект, обаяние и гибкость взглядов.

После поражения партии в 2005г. М.Ховард собрался немедленно уйти в отставку, но сторонники «Ноттинг хиллской команды» (Кэмерона и Осборна) убедили его немного повременить, чтобы дать молодым претендентам время на подготовку к выборам лидера. «Теневой» министр образования Кэмерон выставляет свою кандидатуру и в декабре 2005 г. в возрасте 39 лет становится новым лидером тори. Его конкурентами были такие «тяжеловесы», как представитель правого крыла Д.Дэвис, известный «европеист» (бывший министр финансов в правительстве Мэйджора) К.Кларк, еще один бывший министр М.Рифкинд, а также нынешний министр обороны Л.Фокс.

Решающую роль в победе Кэмерона сыграла не только представленная им программа модернизации партии, но и его способность говорить «без бумажки» (и без телесуфлера). Речь, в которой, расхаживая по сцене, он обосновал необходимость фундаментальных изменений в партии, призвав к воплощению в жизнь так называемого «сострадательного консерватизма» (этот термин взят из идеологического арсеналa республиканцев США), была встречена овацией. Ему отдали голоса 78% членов партии.

Безусловно, избрание Кэмерона произошло благодаря его личным качествам, но также потому, что уставшиe от прозябания в оппозиции тори жаждали реванша, а все предыдущие лидеры по разным причинам не смогли привести партию к победе. Поскольку бороться с Блэром было непросто (в ходе этой борьбы сменилось 4 лидера), консерваторы решили использовать против лейбористов их же оружие, скопировав Блэра. Кэмерон был молод и харизматичен, он напоминал молодого Блэра, и тори поверили, что ему удастся повторить то, что в свое время совершил лидер лейбористов – модернизировать партию, сместить ее к центру и вернуться во власть.

Сходство с Блэром заключается также в том, что лидер тори – примерный семьянин, отец троих детей (еще один ребенок, страдавший от церебрального паралича и эпилепсии, скончался в 2009 г.). По его словам, семья всeгда стояла для него на первом месте по сравнению с амбициями стать премьер-министром.

Род cупруги лидера тори Саманты восходит к Карлу II: она правнучка в 9 степени фаворитки короля Нелл Гвин. Более 300 лет назад семья предков Саманты владела Букингемским домом, ставшим впоследствии Букингемским дворцом. Подругa сестры Дэвида, она cтала успешным дизайнером и зарабатывает больше мужа. Хотя и Кэмерон вовсе не беден: его состояние оценивают в 4 миллиона фунтов стерлингов.

Избрание Кэмерона лидером кардинально изменило ситуацию: если раньше единственная оппозиция Блэру была в его собственной партии, то теперь ему противостоял молодой, многообещающий лидер, далекий, по его словам, от всякой идеологии прагматик и реалист, а также центрист, что даже дало повод упрекам со стороны лейбористов, что он играет «на их поле». Назвавший себя «наследником» Блэра (heir to Blair), Кэмерон сразу же дал понять, что с ним связано будущее страны, а с Блэром, организаторскими и ораторскими способностями которого он восхищался, – прошлое. И все же можно считать, что Кэмерону повезло, что он столкнулся с Блэром тогда, когда тот был уже на закате своей славы, в противном случае его политическая судьба, скорее всего, была бы незавидной. Многие тори вздохнули с облегчением, когда стало известно, что Блэр, наконец, уходит в отставку.

В палате общин новый лидер держался уверенно, что было заметно уже в ходе первой в новом качестве лидера оппозиции дуэли в палате общин 7 декабря 2005 г. Оппонирование премьер-министру не было для него чем-то совсем новым, так как ранее он занимался подготовкой к парламентскому часу вопросов и ответов как премьера, так и лидеров оппозиции. Кроме того, он ощущал за собой поддержку не только членов собственной партии, но и избирателей в целом: тори сразу же обошли по популярности лейбористов. Впрочем, их еще предстояло убедить в том, что консервативная партия серьезно меняется, двигаясь по направлению к центру. Еще осенью 2004 г. в своих выступлениях Кэмерон начал акцентировать необходимость подобного сдвига, модернизации партии, ликвидации искусственных разногласий с лейбористами, корректировки курса в отношении Европы. Он предлагал построить сильное общество, в центре которого будет семья, в том числе и нетрадиционная, что не могло не вызвать раздражение правого крыла.

Новый лидер отошел от привычных для тори тем – проблем иммиграции, преступности, политики в отношении Европы – и переключился на непривычные — охрану окружающей среды (так называемое «качество жизни»), международное развитие, состояние государственных школ, Национальной службы здравоохранения. Он неоднократно подчеркивал, что, имея ребенка-инвалида, он лучше многих в стране понимает проблемы здравоохранения. Он обещал, что будущее консервативное правительство сохранит высокий уровень ассигнований на общественные нужды. Это должно было убедить избирателей в том, что консервативная партия превратилась в прагматичную и умеренную альтернативу лейбористам. (Впрочем, в конце 2008 – кризисного – года тори от этого по-тихому отказались, мотивировав произведенную корректировку необходимостью ставить реальные цели).

Кэмерон расширил представительство женщин в партии и во фракции (четверо из них были назначены членами «теневого» кабинета). Стали продвигаться представители этнических меньшинств. Былa также изменена политика партии в вопросах социальнoй справедливости, глобализации и бедности, национальной и международной безопасности, экономической конкурентоспособности и улучшения работы общественных служб.

Несмотря на то, что он периодически делал реверансы в сторону Тэтчер, Черчилля и других выдающихся деятелей консервативной партии, несогласные с пересмотром партийной политики и отказом от традиционных ценностей представители правого крыла (так называемые «хранители огня Тэтчер») обвиняли его в предательстве тэтчеризма. На самом деле, как неолиберал в экономике и евроскептик в политике, Кэмерон безусловно тэтчерист, а точнее – посттэтчерист. Но его социальная политика, отношение к работе общественных служб, решению проблем окружающей среды и бедности говорит о сильном влиянии на него «нового лейборизма».

Таким образом, память о тэтчеризме была жива, а вот идеология тэтчеризма стала достоянием истории, уступив прагматизму. Впрочем, успехи, которые стала демонстрировать партия тори на выборах в местные органы власти уже весной 2006 г., равно как и финансовые потоки, поступающие в партию впервые за долгие годы безденежья, более-менее примирили недовольных с новым лидером.

Безусловно, выстраивание отношений с Тэтчер было делом непростым. С одной стороны, она выражала крайне правые, если не сказать – одиозные – взгляды в партии, с другой, пытающийся сдвинуть тори к центру Кэмерон не мог не считаться с многочисленными сторонниками баронессы (включая и своих родителей), в поддержке которых он безусловно нуждался. Ему приходилось периодически прибегать к умиротворяющей правых антиевропейской риторике, чтобы они не ушли в UKIP (Партию независимости Соединенного Королевства, выcтупающую за выход страны из ЕС).

В парламенте Кэмерон действовал так, как поступали до него многие лидеры оппозиции: выбирая слабые места в политике лейбористского правительства, он методично обстреливал премьер-министра и других членов кабинета, но в отличие от своих предшественников делал это умело и последовательно. Его нападки поддерживали очнувшиеся от летаргического сна заднескамеечники, воодушевленные напором своего предводителя.

Поначалу сменивший Блэра на посту главы правительства Браун не рассматривал молодого лидера консерваторов в качестве угрозы для правящей партии и относился к нему, как к представителю старой гвардии тори. Pейтинг нового премьер-министра был высок благодаря его решительным действиям по борьбе с наводнениями и вспышкой ящура в стране летом 2007 г. Под его руководством была предотвращена попытка терактов в Лондоне и Глазго. В результате, в опросах общественного мнения лейбористы опередили тори. Как бы ни отзывался Кэмерон о премьер-министре на публике, в кругу коллег он заявлял, что Брауна нельзя недооценивать.

В целях закрепления успеха окружение Брауна даже подумывалo о проведении внеочередных парламентских выборов, чтобы обеспечить новому премьеру бесперебойное пятилетнее правление. Но целый ряд видных членов лейбористского правительства полагали, что для победы на выборах требуется многомесячное лидерство в опросах. Сам Браун считал, что ему потребуется по меньшей мере год, чтобы утвердиться в должности премьера. К тому же – что представлялось важным – против досрочных выборов была настроена медиаимперия Мэрдока, а значит респектабельная и очень влиятельная газета «Таймс», самые массовые таблоиды «Сан» и «Ньюс оф зе Уорлд», с мнением которых нельзя было не считаться. Аналитики предсказывали Брауну в случае проведения выборов большинство в палате общин в 35-45 мест, что показалось ему явно недостаточным. Наверно позже британский премьер жестоко пожалел о том, что так бездарно упустил возможность получить от избирателей мандат на управление страной.

Что же касается тори, то для них внеочередные парламентские выборы были совсем не ко времени, ведь новому руководству партии еще предстояло убедить страну в преимуществах «сострадательного консерватизма». В этих условиях не поддавшийся панике Кэмерон и его ближайшее окружение нанесли правительству ответный, очень чувствительный удар. На конференции тори осенью 2007 г. «теневой» министр финансов Осборн объявил о намерении будущего консервативного правительства сохранить налог на наследство только для миллионеров, освободив от него широкие массы британцев, а также обложить налогами проживающих в Великобритании богатых иностранцев. Это было с энтузиазмом встречено народом.

Конференция прошла под лозунгом укрепления семьи, порядка, усиления ответственности общества, превращения Великобритании в страну, комфортную для проживания (с точки зрения экологии и безопасности), а также улучшения здравоохранения. В довершение ко всему лидер тори произнес 3 октября блестящую речь: он вновь более часа говорил «без бумажки». А закончил такими словами: «Пусть люди вынесут свое решение в отношении 10 лет пустых обещаний… Пусть люди решат, кто способен провести в жизнь изменения, в которых нуждается наша страна. Объявляйте выборы! Мы будем сражаться! Британия победит!»*1. Эти слова были встречены шквалом аплодисментов.

Преимущество лейбористов в опросах общественного мнения мгновенно испарилось, а популярность Кэмерона взлетела до 80 пунктов. Это заставило опасавшегося «подвешенного» парламента Брауна окончательно отказаться от мысли проводить внеочередные выборы. Это было ошибочное, можно сказать роковое решение, которое к тому же выглядело как унизительное отступление напуганного перспективой провала на выборах премьера. Так резко популярность правительства не изменялась со времен Фолклендской войны, а по имиджу нерешительного Брауна был нанесен сокрушительный удар, от которого он уже не смог оправиться. Таким образом, тори получили то, в чем так нуждались – несколько дополнительных лет, необходимых для обработки избирателей, что позволило им впоследствии одержать победу на выборах.

Почувствовав поддержку в обществе и СМИ, Кэмерон усилил нападки на премьер-министра. Он действовал против Брауна более жестко и агрессивно, чем против Блэра. В cвоих выступлениях он не уставал подчеркивать разочарование в связи с отказом Брауна провести выборы, называя того первым премьером, который отказался от выборов потому, что собирался на них выиграть. В их дуэлях в палате общин не желавший признавать своих ошибок премьер выглядел упрямым и усталым.

Опытному пиарщику Кэмерону удалось осуществить перестройку в партии, существенно обновить ее имидж, сделав ее современной и прогрессивной в глазах избирателей. Было бы преувеличением утверждать, что программа действий тори была альтернативной политике лейбористов, но видимость таковой она, безусловно, создавала. Консерваторы стали уделять внимание тем проблемам, которыми раньше вообще не занимались, например экологии. Партия существенно «позеленела», изменился даже ее логотип – вместо факела с голубым огнем («факела свободы», предложенного Тэтчер еще в 1977 г.) им стало зеленое дерево с голубым стволом. В подтверждение серьезности увлечения проблемами экологии Кэмерон даже поручил ремонт своего дома известному эко-декоратору, в результате чего дом был оснащен солнечными батареями, ветряным двигателем и другими подобного рода приспособлениями. Кроме того, новый лидер стал передвигаться на экологичном виде транспорта – велосипеде.

Были признаны социальные нововведения лейбористского правительства, включая минимальный уровень оплаты труда, консерваторы смирились с реформой палаты лордов и расширением региональной автономии. Чтобы не испортить имидж партии, была скорректирована политика в отношении иммигрантов в сторону ее некоторого смягчения в отношении граждан ЕС. При этом сохранялась нетерпимость в отношении иммигрантов извне ЕС. Oтмечая озабоченность британцев этой проблемой, создававшей дополнительные нагрузки на школы, больницы и домостроение, Кэмерон в ходе предвыборной кампании 2010 г. обещал сократить количество приезжающих иммигрантов с «сотен тысяч» до «десятков тысяч».

Что касается вопросов внешней политики, то здесь расхождения между консерваторами и лейбористами были не слишком заметны. Тори поддержали военные действия против талибов в Афганистане и Саддама Хусейна в Ираке. В ходе голосования в палате общин 26 февраля 2003 г. лишь 13 консерваторов, присоединившись к либерал-демократам и восставшей части лейбористов, голосовали против решения правительства начать военные действия против Ирака. Кэмерон был в числе поддержавших войну. Консерваторы обвиняли лейбористское правительство в том, что оно скрыло от общественности истинные причины вторжения, недооценило последствия войны в Ираке, a также воюет неэффективно в Афганистане. По другим вопросам, в частности, ближневосточному урегулированию, проблеме Ирана, борьбе с мировой бедностью позиция консерваторов была по существу аналогична позиции правительства.

Тори привержены союзу с США, однако, учитывая непопулярность идеи укрепления англо-американских отношений в свете обстоятельств вокруг войны в Ираке, их позиция была сформулирована следующим образом: отношения с Соединенными Штатами должны быть прочными, «но не рабскими» (явный намек на диспропорции в рамках тандема Блэр – Буш). Новое руководство хотя и называет Великобританию младшим партнером США, считает, что в этом партнерстве Лондон вполне в состоянии оказывать влияние на поведение старшего партнера, а также проводить свою линию вместо того, чтобы плестись за ним.

Предметом расхождений является политика в ЕС. Консерваторы – последовательные противники единой европейской валюты. Их предвыборная кампания 2001 г. прошла под лозунгом «Спасем фунт стерлингов». В манифесте партии на выборах 2005 г. подчеркивалось, что тори хотят создать «гибкую» Европу, в которой отдельные государства смогут по своему желанию интегрироваться более тесно. Тезис «в Европе, но не управляемая из Европы», что является перепевом высказывания Черчилля «в Европе, но не часть Европы», стал лейтмотивом программных документов консервативной партии. Обвиняя лейбористское правительство Блэра в пренебрежении британскими национальными интересами, тори ратовали за разделение ЕС на несколько зон разной степени интеграции. Они выступили против европейской конституции в принципе, мотивируя это тем, что она нанесет ощутимый удар по экономике страны, возродит власть профсоюзов, лишит Великобританию права распоряжаться своими энергетическими ресурсами, поставит под контроль политику в сфере иммиграции и предоставления убежища и т.д.

Консервативная партия предложила «Новую сделку» для Европы ХХI века: углубление сотрудничества в различных областях лишь для согласных на это стран, без навязывания другим (так называемую «меняющуюся геометрию»); укрепление принципа субсидиарности (усиление роли национальных парламентов); сокращение бюджета ЕС и введение обязательного контроля за расходованием средств; обязательность проведения референдума по вопросу конституционных изменений договора Сoюза; подтверждение свободы рынков и торговли как главных целей участников договора; национальный контроль за внешней и оборонной политикой, укрепление НАТО и ряд других мер. Предлагалось усилить контроль национальных парламентов за деятельностью Еврокомиссии, наделив их правом блокировать инициативы ЕС и даже смещать комиссаров, перенести в целях экономии местонахождение Европарламента из Страсбурга в Брюссель. Тори были против введения постов президента Евросоюза и министра иностранных дел, создания европейского дипломатического корпуса и армии. Наконец, консервативная партия потребовала провести референдум по европейской конституции еще до ее обсуждения в британском парламенте, справедливо полагая, что в этом случае она будет отвергнута народом*2. К большому сожалению тори, им не удалось добиться проведения референдума по конституции.

При новом лидере консерваторы подтвердили свою приверженность децентрализации и большeй гибкости Союза, выступили за отказ от Хартии основных прав человека, против вступления в Экономический и валютный Союз. В партии широко распространено мнение, что отношения Великобритании с ЕС следует поставить на другую договорную основу – в частности, вернуть стране отдельные полномочия, переданные Суду ЕС.

Стремясь не допустить, чтобы недовольные политикой руководства тори переходили в UKIP, предыдущий лидер М.Ховард даже вынашивал идею выхода Великобритании из ЕС и последующего возвращения в Союз уже на другой основе. Только давление Кэмерона, поддержанное представителями деловой элиты, заставило его отказаться от этой безумной идеи. Консерваторы обвиняли правительство в нарушении обещания провести референдум по Лиссабоннскому договору, но делали это осторожно, дабы не спровоцировать дискуссию в собственной партии по вопросу отношения к Европе, что вызвало бы к жизни давний раскол. Помешать прохождению в парламенте договора, которого, по словам Кэмерона, следует стыдиться, тори не смогли – у них просто не хватило голосов. После ратификации (охарактеризованной тори как предательство) и вступления договора в силу с 1 декабря 2009 г., они вынуждены были с ним смириться. Кэмерон обещал вывести консервативную фракцию в Европарламенте из объединения Европейская народная партия – Европейские демократы, так как оно поддерживает идеи федерализма и экономического протекционизма. Консерваторы выступают за расширение ЕС, полагая, что это будет способствовать поддержанию межгосударственной системы в Сoюзе, а не формированию наднациональных органов управления.

Такая позиция тори находила поддержку у избирателей, и на выборах в Европарламент в июне 2009 г. они заняли первое место, получив 28% голосов (UKIP с 16% вышла на второе место, а лейбористы c 15,7% — лишь на третье). В подтверждение своей серьезности в отношении ЕС в ходе предвыборной кампании 2010 г. консерваторы предложили изменить законодательство, чтобы у правительства в будущем не было возможности передавать важнейшие вопросы в ведение Союза без проведения референдума; принять отдельный закон о суверенитете страны, который бы четко зафиксировал приоритет Вестминстера; вернуть наиболее болезненные вопросы социального и трудового законодательства в сферу компетенции британского правительства, а также ряд других мер.

Благодаря своей способности не уходить от обсуждения возникающих проблем, принимать меры «быстрого реагирования» (как в случае «нецелевых» расходов членов парламента) лидер тори выходил из сотрясавших страну перед выборами скандалов с наименьшими потерями. В глазах избирателей на фоне Брауна он выглядел несравнимо лучше.

Пожалуй, единственной проблемой, в решении которой Браун все же выглядел более внушительным и компетентным, была борьба с международным финансово-экономическим кризисом, разразившимся в Великобритании в начале 2008 г. Аналогично многим в стране Кэмерон не смог почувствовать серьезной опасности, которую представляло собой безоглядное «надувание», в том числе и перехваленным профессионалом Брауном, огромного финансового пузыря, который лопнул впоследствии с таким оглушительным треском.

Когда кризис разразился, премьер хоть и с небольшим запозданием, но действовал решительно и профессионально, национализируя банки, проводя международные совещания, на которых разрабатывались меры ликвидации последствий кризиса. Даже недруги Брауна признавали, что будь премьером Кэмерон, ему бы вряд ли удалось собрать представительный саммит «Двадцатки» в британской столице.

На фоне монументального, пользующегося уважением мировых лидеров Брауна, занимающегося решением глобальных проблем, Кэмерон выглядел и неопытным, и легковесным. Да и национализация банков после того, как к ней прибегли другие страны, уже не выглядела крупным просчетом правительства, как ранее заявлял лидер тори.

Чтобы подправить свой имидж в вопросах финансов и экономики, Кэмерон даже вынужден был привлечь к сотрудничеству бывшего министра финансов в правительстве Дж.Мэйджоpа 68-летнего Кеннета Кларка, который в нынешнем коалиционном кабинете занял пост лорда-канцлера и министра юстиции.

В условиях мирового кризиса консерваторы cкорректировали свою экономическую программу: обвинив правительство в стремлении «тратить сейчас, не думая о будущем», совсем в духе Тэтчер призвали к сокращению государственных расходов.

Манифест консервативной партии на выборах 2010 г. «Приглашение участвовать в правительстве Британии» содержал следующие обещания в области внутренней политики: отказ от введения удостоверений личности, установление лимита на прием иммигрантов извне ЕС; повышение порога налога на наследство до уровня после 1 миллиона фунтов стерлингов; сокращение расходов во всех сферах, кроме здравоохранения и помощи другим государствам; ликвидацию значительной части структурного дефицита в течение 5 лет; проведение местных референдумов по тем или иным вопросам; разрешение благотворительным фондам учреждать собственные, неподконтрольные властям школы, а также улучшение финансирования школ для бедных.

Во внешнеполитической части подтверждалась приверженность трансатлантическим отношениям, укреплению режима нераспространения ядерного оружия, реформе международных институтов, укреплению отношений с Китаем, Индией, Пакистаном, странами Персидского залива, Северной и Латинской Америки (Россия в этом ряду не упоминалась). Тори высказались против перехода на евро, подчеркнули необходимость укрепления НАТО в качестве краеугольного камня безопасности страны, поддержания ядерных средств, создания Совета национальной безопасности*3.

Что касается вопросов англо-российских отношений, то надо отметить, что лидер партии неоднократно высказывался негативно в адрес России, к которой в начале своей политической карьеры он испытывал неподдельный интерес. В августе 2008 г. Кэмерон выступил за исключение России из «группы восьми», введение против нее экономических санкций в связи с войной на Кавказе, отказ в визах российским бизнесменам, прием Грузии в НАТО. Он даже совершил блиц-визит в Тбилиси, что не пришло в голову лейбористам, также занявшим в отношении России жесткую позицию. Сторонником нормализации англо-российских отношений является нынешний глава «Форин офиса» У.Хейг, подчеркивающий, что у нас есть общие интересы, над которыми необходимо работать вместе, а дело Литвиненко – это пройденный этап.

Подытоживая, следует отметить, что трем предшественникам Кэмерона на посту лидера тори не удалось модернизировать партию. И только он смог вытащить консерваторов из небытия и привести их к победе на выборах 2010 г.

Его называют самым популярным лидером консервативной партии, даже более искусным, чем Тэтчер, настоящим «heir to Blair». Несмотря на свое аристократическое происхождение (а может быть именно поэтому), Кэмерон сознательно культивирует имидж «человека из народа». До победы консервативной партии на выборах он ездил на работу на велосипеде. Аналогично сигаре Черчилля, сумочке Тэтчер, велосипедный шлем стал его отличительным знаком. Став премьером, oн распорядился, чтобы министры добирались на работу общественным транспортом, а служебный использовали только в представительских целях. Стремясь сохранить контакт с простыми людьми, Кэмерон взял за правило ходить пешком на короткие расстояния. Так, в частности, он прошел пешком из своей резиденции на Даунинг-стрит, 10, в здание парламента по Уайтхоллу, который в любое время дня запружен туристами. Безусловно, это создает дополнительные трудности для охраны премьер-министра: как известно, Великобритания не самая безопасная страна, и террористические акты там не редкость.

Небезынтересным для граждан России является, в частности, и такой факт: чтобы не раздражать соотечественников, а также в целях экономии премьер отказался от традиционного в последние 20 лет мотоциклетного эcкорта, и его не имеющий мигалки автомобиль теперь простаивает в «пробках» наравне со всеми. Все это можно было бы назвать популизмом, но Кэмерон правильно рассчитал, что чего-то подобного ждала от него страна. Его поведение импонирует британцам, которые в последнее время устали от тяги к роскоши многих парламентариев прошлого созыва, в том числе министров лейбористского правительства.

Все это вместе взятое создает привлекательный образ человека искреннего, открытого, «своего парня», который аналогично Блэру тринадцатилетней давности, как надеются многие британцы, сможет очистить политику от той грязи, в которую она была погружена в последние годы правления лейбористов, и — чем черт ни шутит – положить начало еще одному длительному периоду правления консерваторов. Впрочем, негативная реакция британцев на непопулярные меры коалиционного правительства (резкое сокращение государственных расходов, в том числе и на социальные нужды) может внести в этот процесс свои коррективы.

© Наталия КАПИТОНОВА,
профессор МГИМО

*1 Цит. по: Fr.Elliott, J.Hanning. The Rise of the New Conservative. L., 2009, p.327.

*2 Puttring Britain First. The Conservative European Manifesto 2004. – P.1-24.

*3 Where We Stand. The Conservative Party Manifesto 2010. (www.conservatives.com/policy).

№12(50), 2010