Ожидание чуда


Человеческая жизнь удивительно устроена. Особенно у нас в Европе. Иногда бывает достаточно переставить стрелки, как на каком-нибудь пустынном полустанке, и она пойдет по другой колее. Самое подходящее время для такого чуда – ожидание Рождества или Нового года. Наверное, поэтому мы их столь сильно и любим.

… Настеньке исполнилось 22 года. Она, вроде бы, вышла из школьного возраста. Но внешне это никак не отразилось. Она сохранила угловатость движений и повадки «гадкого утенка». Всего стеснялась. Робела. Предпочитала держаться в тени. Глаза все время отводила в сторону. К месту и не к месту. Вот и получалось, что все – и мужчины, и женщины – скользили по ней взглядом, не замечая. Не обращая на нее внимания. Не приглядываясь.

А, положа руку на сердце, было к чему. Роскошные волосы. Длинные. Вьющиеся. Ниспадающие легкими, ажурными, воздушными волнами. Осиная талия. При других обстоятельствах от нее бы дух захватывало. Пронзающие током глаза. Темные. Дикие. Трепетные. Постоянно что-то ищущие и вопрошающие. И главное – ножка. Точеная. Изящная. Сущая погибель для человека артистического склада. И еще осанка. Любому, мало-мальски разбирающемуся в людях, она говорила все о ее истинном характере. Осанка человека, испившего не одну горькую чашу. Много вытерпевшего. Выстрадавшего. Но не сдавшегося. Не сломавшегося. Продолжающего верить в добро.

В какой-то степени то, что эти прелести не бросались в глаза, объяснялось также тем, что Настенька была старомодно одета. Ужасно. Непоправимо. Во что-то, что давно уже не носили. К тому же от ее наряда исходил аромат скудости. Стесненности в обстоятельствах. Если же называть вещи своими именами, то элементарной бедности. Той бедности, которой все предпочитают сторониться. Из-за нее Настенька стеснялась всего. Избегала. Предпочитала не привлекать к себе внимания.

Обиднее всего, что судьба зло обошлась с ней совершенно незаслуженно. Просто взяла и отвернулась. Бросила, как ставшую ненужной колченогую подставку из-под мольберта. Настенька в случившемся была абсолютно не виновата. Все беды свалились на нее так внезапно.

Родителей своих она боготворила. И они в ней души не чаяли. Баловали ее. Пускались во имя нее во все тяжкие. Давали все, что только можно пожелать. Всегда покупали ей самые дорогие игрушки. Ими были набиты целые сундуки. Позволяли ей заводить любую живность на ее усмотрение. Хотя сами ее не переносили. Разрешили ей вырастить огромного стильного сенбернара, ставшего ее единственным, самым преданным и близким другом. От которого ей, увы, пришлось впоследствии отказаться. Как и от всего другого.

Постарались дать ей отменное классическое образование. Она умела гарцевать на лошади. Великолепно танцевала. В совершенстве владела несколькими мертвыми языками. Прочитала в оригинале творения многих, о ком большинство знают только понаслышке. Неплохо играла на скрипке и флейте. С удовольствием музицировала на рояле.

Однако райская жизнь, к которой Настенька привыкла сызмальства в Мондорфе, как и все хорошее, продолжалась недолго. Когда дорогих родителей не стало, выяснилось, что ради нее они залезли в несусветные долги. Маленькая фабричонка, которая им принадлежала, давно разорилась. Работникам не выплачивали вознаграждение с незапамятных времен. С поставщиками не расплачивались. Связанных с ней дилеров кормили одними обещаниями.

Потеряв так слепо, так безумно любивших ее родителей, Настенька не просто осиротела. На девушку выплеснулось столько ненависти, злобы, несправедливости, против которых у нее не было противоядия, что и десяток людей постарше и покрепче вряд ли бы выдержали. Она же встретила все испытания – и оскорбительные обвинения, и судебные иски, и презрение окружающих – стоически. Отдала на продажу и заложила все, что родители оставили ей в наследство, до последней сколько-нибудь ценной побрякушки.

Для себя же сохранила лишь минимум самой простой одежды, которую с тех пор и носила, перешивая и подлатывая, и сундучок с самыми обожаемыми ею игрушками. Однако полностью расплатиться по долгам родителей ей все равно не удалось.

Учебу Настеньке, конечно, пришлось бросить. На то чтобы ее оплачивать, средств у нее не было. С престижной же работой, которую она первое время пыталась получить, ничего не вышло. Знания литературы и мертвых языков никого не интересовали. В наш циничный и прагматичный век никто в них более не нуждался. Конкуренция за место под солнцем среди музыкантов была бешеной. Ничего же другого она не умела.

Пришлось соглашаться на самый тяжелый низкооплачиваемый труд – лишь бы продолжать расплачиваться по долгам родителей и хоть как-то сводить концы с концами. Живя впроголодь. Не дотягивая до очередной получки. Вздрагивая от каждого звонка в дверь. Боясь, что опять пришли кредиторы или еще кто-то, кого они обманули. Естественно, что живя в постоянном страхе и ожидании беды, будешь от всех шарахаться, дичиться, смотреть в сторону и пробираться вдоль стеночки.

Однако долго так продолжаться не могло. Настенька чувствовала, что не вытянет. Силы были на исходе. Да и груз унижений и безотрадности, тем более на контрасте с безоблачным детством, был слишком тяжел. «Зачем мне все это? – не раз спрашивала она себя. – Ведь никаких перспектив. Полная беспросветность. Даже тени радости в моей жизни не осталось. Вот оплачу последний счет, коли я так для себя решила, и уйду на небеса к родителям. Они все поймут. Они меня не осудят. Им там, наверняка, так горько смотреть на мое нынешнее прозябание».

Когда же Настеньке делалось совсем невмоготу, она доставала сундучок со своими детскими игрушками и, обливаясь слезами, принималась вновь и вновь играть в них, как маленькая девочка. Вот и в тот день, с которого начинается наша рождественская история, она тоже почувствовала себя совсем брошенной, раздавленной и одинокой и стала перебирать игрушки. Выстроив их в ряд, она с удивлением обнаружила на самом дне придраенный к боковой стенке ящичек. Раньше он казался ей выступом сундучка, элементом конструкции. Но тут она сообразила, что в ящичке что-то есть. Сердце у нее екнуло и учащенно забилось. А если там что-то дорогое? Вдруг там спасение?

Затаив дыхание, Настенька принялась ощупывать ящичек, рассчитывая отыскать секретный бугорок или пазик, нажатием на который он открывался. Ее предположения оправдались. Когда крышка ящичка отъехала в сторону, она даже захлопала в ладоши. Но каково же было ее разочарование, когда вместо золотых изделий с дорогими брильянтами она вытащила из него… хрустальные башмачки.

Разочарование, которое охватило Настеньку, трудно передать. Ей показалось, что все кончено. Последняя надежда умерла. Сопротивляться дальше бесполезно. Однако и на этот раз она взяла себя в руки. Насупив брови, аккуратно завернула хрустальные башмачки и отнесла их в антикварный магазин на углу.

Его хозяева были ее единственными друзьями. В отличие от всех остальных они не бросили ее, когда умерли родители. Помогали, чем могли. Правда, немногим. К сожалению, их возможности были ограничены. Когда-то антикварная лавка давала неплохой доход. Но с тем пор все изменилось. Богатые люди из квартала, где она располагалась, уехали. Туристические тропы пролегали далеко. В лавку теперь мало кто заглядывал. Держать ее становилось все накладнее.

Увидев осунувшееся и зареванное лицо Настеньки, они все поняли. Хотя хрустальные башмачки показались им кичем и дешевой бижутерией, предложили девушке поставить их по очень хорошей цене в витрину магазина. Вдруг случайный ценитель набредет на них и выложит приличный куш. Маловероятно, конечно, но почему бы не попробовать.

С тех пор жизнь Настеньки превратилась в сплошное ожидание. Каждый день, возвращаясь с работы, она делала крюк, чтобы пройти мимо лавки. Устраивалась на углу, откуда было особенно удобно наблюдать за останавливающимися у витрины прохожими. Доставала бутерброд с чем-нибудь, вкус чего она все равно не ощущала, и бутылочку йогурта. И замирала.

Вот к витрине подходит сладкая парочка. Не надо иметь богатый жизненный опыт, чтобы понять: дама пытается раскрутить своего спутника на дорогой подарок. Они резво входят внутрь магазина. Сердце у Настеньки начинает исполнять девятую симфонию Бетховена. Но вскоре они выходят, так ничего и не купив. У Настеньки все внутри обрывается. Если бы могла, сразу умерла прямо там, на своем наблюдательном посту.

Через полчаса, когда она потихоньку приходит в себя, у витрины останавливается старичок. Весь из себя аккуратный. Ухоженный. По всему видно, что у него есть деньги. Только для кого же он ищет подарок: для дочери, внучки, любовницы? По нынешним временам – пойди разбери. Он долго облизывает витрину. Клацает языком. Издает какие-то непонятные поощрительные звуки, видимо, себя подбадривая. Тем не менее, в лавочку так и не заходит. Все это время Настенька, затаив дыхание, наблюдает за ним. После того, как он отходит, чуть ли не оседает на тротуар от огорчения.

Еще через полчаса к витрине подходит стайка молодых людей. По виду – вылитые денди. Таким только и покупать хрустальные башмачки. Они живо что-то обсуждают. Хохочут. Балагурят. Потом засылают делегата внутрь. Однако он вскоре выходит обратно, отрицательно покачивая головой. Все потеряно. Не в состоянии сдержать слезы, Настенька покидает наблюдательный пункт и бросается доревывать домой.

И так каждый день. Неделя за неделей. Месяц за месяцем. Дальше наступила естественная развязка. Изнурив себя напрасным наблюдением и бесконечным ожиданием, Настенька заработала опаснейшую пневмонию. Все. Теперь действительно пришел конец. Дабы поскорее расплатиться с заимодавцами, отчислений в кассу взаимопомощи она давно не делала. Бесплатный госпиталь поэтому ей был не положен. Лечиться на дому ей тоже было не по карману. Все складывалось самым омерзительным образом. Бороться с болезнью даже не хотелось. На это нужны силы и желание. У Настеньки не осталось ни того, ни другого.

«Год подходит к концу, – шептала она в забытьи. – И мой век тоже заканчивается. Скоро я присоединюсь к вам, мои дорогие. Только обидно, что все зазря. Все получилось так несуразно. Страданий я хлебнула сполна. Радостей же на мою долю не выпало никаких. Несправедливо вышло. Нечестно. Вроде, вреда я никому не причиняла. Всегда поступала по совести. За что мне такая участь? Да, теперь уже поздно спрашивать. Как получилось, так получилось. Прощайте все».

И в этот критический момент с радостными воплями в комнату к ней ворвался хозяин антикварной лавочки. С его сбивчивых слов она, правда не без труда, восстановила, что произошло. В их края совершенно случайно забрел ведущий одной из самых популярных шоу-программ на телевидении. Увидев хрустальные башмачки, он встал в боевую стойку и отвалил за них, не торгуясь, сполна. Более того, на радостях поделился с хозяином лавочки своими планами. Он сделает вокруг хрустальных башмачков специальный конкурс а-ля «Новая Золушка». Гвоздем программы, как и тогда, послужит требование суметь надеть их на белу ножку. Претендентки и зрители будут заранее предупреждены. Конкурс станет хитом уходящего года. Победительница получит главную роль в запускаемом телесериале. Кучу денег. Известность. И блестящее будущее.

Настеньке как наследнице башмачков никак нельзя упустить удачу, настаивал хозяин антикварного магазина. Вон какая у нее ножка изящная. А скрипка. Флейта. Знание мертвых языков. Мировой литературы. Немедленно хандру и болезни в сторону. Он принес самые сильнодействующие антибиотики. Они в момент поставят ее на ноги. А пока он побежит и запишет ее на конкурс – у него осталась визитка шоумена с прямым телефоном. И принесет ей настоящие наряды – ради такого случая все старые друзья-лавочники поделятся с нею кто чем может. Кто модным гламурным платьем. Кто шляпкой и перчатками. Кто элегантными украшениями. Кто возьмется привести голову и лицо Настеньки в надлежащий вид.

Совместное «творение» всех лавочников квартала как небо и земля отличалось от того, как привыкла ходить и чувствовать себя Настенька. Она буквально ожила. Из застенчивой простушки усилиями соратников хозяина антикварного магазина она превратилась в абсолютно дивное создание, в которое невозможно было не влюбиться.

Все и влюбились в день конкурса. Когда же она с триумфом надела хрустальные башмачки, восторгам зрителей не было предела. На следующее утро Настенька проснулась самой известной, самой популярной и востребованной кинодивой. Прочь сомнения – ее действительно ожидало блестящее будущее! Ведь конкурс состоялся как раз в Рождество, когда сбываются все мечты.

© Н.И. ТНЭЛМ

№12(82), 2013