Латынь – да, амнистия – нет

Две новости, пришедшие синхронно из Ватикана и из Парижа, заставляют поверить в то, что жизнь есть единство и борьба противоположностей. А еще в то, что в большом европейском доме одни традиции то выносят «на холод», то вновь возвращают, иные обычаи то рушат, то воскрешают.

Папа римский Бенедикт XVI, как обещал еще в прошлом году, открутил назад стрелки часов, отменив запрет служить особую Тридентскую мессу, свершаемую на древней латыни. Запрет был запротоколирован в решениях Второго Ватиканского Собора, проходившего в 1962-65 годах. В ту пору еще молодой теолог, будущий римский первосвященник, принимал участие в подготовке этих реформ, в частности, обрядовой стороны богослужения. Но впоследствии Бенедикт XVI всегда огорчался, что итоги той многотрудной и многолетней работы были неверно истолкованы.

Его предшественник Иоанн Павел II в 1980-е годы частично вернул Тридентскую мессу, дозволив ее в том случае, если такова будет воля прихожан, которые о том официально попросят. С тех пор многие католики посещали богослужения по старому чину. Теперь же нынешний понтифик окончательно снял запрет, чтобы преодолеть раскол. Однако, есть мнение, что именно этот шаг способен углубить раскол в католической церкви, поскольку играет на руку тем, кого здесь аккуратно называют «ультра традиционалистами». К этой категории обычно относят группу раскольников из «Общества Святого Пия X» во главе с покойным архиепископом Марселем Лефевром, которые противились отказу от «кованой латыни» и ритуала, уходящего корнями в XVI век.

В основном католические «староверы» были французами и швейцарцами. Когда же их духовный наставник архиепископ Лефевр рукоположил четырех священников без согласия своего высокого начальства, Ватикан, не потерпев непослушания, отлучил «князя церкви» от церкви. Сегодня Бенедикт XVI намерен вернуть сектантов в лоно матери-церкви, а также возродить интерес к древним обрядам. Понтифик уже неоднократно призывал семинаристов и прихожан засесть за латынь. Не для того, чтобы, как пушкинский Онегин, «эпигрАфы разбирать», а для чтения молитв.

В то время как Бенедикт XVI подтверждает свою репутацию убежденного консерватора, более склонного воскрешать стародавние обычаи и ритуалы, нежели и дальше реформировать римско-католическую церковь, новый президент Франции Николя Саркози, наоборот, отходит от традиций. Многие французы были в шоке: приближалась красная дата календаря – 14 июля, главный государственный праздник, День взятия Бастилии, когда президент Пятой республики своей властью амнистирует заключенных, заслуживающих прощения. Однако Н. Саркози решительно сказал «нет».

Его предшественник Жак Ширак помиловал в такой же день аж 3500 узников. Все полагали, что новый глава государства поддержит традицию и освободит как минимум 3000 человек, и тем самым, помимо прочего, разгрузит переполненные тюрьмы. Дело в том, что французские тюрьмы рассчитаны на 50 тысяч преступников, а сейчас в их клети набилась 61 тысяча правонарушителей, и система кряхтит от натуги.

У Н. Саркози, надо признать, есть своя безупречная логика: таким механическим способом решать проблему перенаселенности мест заключения неправильно. Другое дело, приводит пример президент, если некто спас трех тонущих в Сене детей, а потом оказалось, что у него криминальное прошлое, тогда можно подумать и о помиловании. Однако руководители пенитенциарных заведений полагают, что отказ от амнистии накануне Дня Бастилии – ошибка. Для многих узников амнистия представляется «светом в окошке». Она оказывает воспитательное или, как минимум, «сдерживающее» воздействие на тех, кто преступил закон. Не за горами и тюремные бунты, если привыкшие к шансу досрочно выйти на волю заключенные не получат в скором времени иных поблажек и послаблений.

Как оценить эти две разновекторные новости? Бенедикт XVI дает новую жизнь обрядам XVI века и возвращает под своды храмов латынь. А Н. Саркози отнимает шанс выйти на свободу у заслуживших хорошим поведением заключенных, отменяя традицию президентских амнистий. При всем при том, голлиста Саркози относят к консервативному крылу его и без того правой по своим убеждениям партии. Его отказ от либеральничания с зэками – это один из признаков возврата к авторитарному стилю правления, которого всегда втайне желали боящиеся перемен буржуа.

В Европе маятники умонастроений начинают раскачиваться вразнобой. Если задуматься, то так было всегда. Всегда длился вечный спор между консерваторами и революционерами, между традиционалистами и низвергателями догм и устоев, и он не прекращается. «И вечный бой…»

Владимир МИХЕЕВ

№7(13), 2007