Каждому из нас, тех, кто хоть ненадолго все еще включает телевизор, уже неоднократно приходилось принимать участие в заседаниях правительств, совбезов, госсоветов, Европейских советов, чего угодно. В новостях их показывают так часто, они настолько скучные, блеклые, одинаковые, что непроизвольно возникает эффект присутствия. Хотя большинство законопослушных граждан от подобного времяпровождения без сожаления отказались бы.
А вот от того, чтобы прикоснуться к заседанию в узком кругу, о котором пойдет речь дальше, послушать, что и как на нем обсуждалось, ручаюсь, никто не стал бы отнекиваться. Такое оно получилось задорное. Нестандартное. Неожиданное. Фольклорно заряженное. Тональность ему задал, естественно, Верховный правитель.
Кто выступил в этом качестве, стенограмма встречи за закрытыми дверями умалчивает. В какой из столиц она состоялась, тоже не разобрать. Либо премьер, либо президент или монарх. От страны к стране ситуация варьируется. Все зависит, понятно, от формы правления.
Но не будем заниматься казуистикой. Это второстепенно. Лучше сразу предоставим слово действующим лицам и исполнителям. Вот как повествует о прошедшем задушевном разговоре распечатка. Приводим ее без купюр. Единственно, заранее просим извинения за несообразности перевода. Решили не вносить в имеющийся текст никакой редакционной правки. Начинается текст, как и положено, с краткого обращения запевалы.
Верховный правитель: Коллеги! Друзья! Впору кричать караул. Нас засасывает болото. Заедает повседневность. Даже программы национального развития на последующие 15-20 лет мы дискутируем в каком-то жутко бюрократическом ключе. Если происходящее вообще можно назвать дискуссией.
Поэтому не взыщите. Буду говорить без обиняков. И вас призываю выкладывать, все что думаете. Не кривя душой. Отмолчаться ни у кого не получится. Не тот момент.
Я собрал вас сегодня для того, чтобы мы попробовали наконец-то отыскать стержень. Он исчез. В нашей деятельности почти совсем не просматривается. А без него никак нельзя.
Мы плывем с вами без руля и без ветрил. В неизвестном направлении. Что случится завтра, не говоря уж о том, что и как произойдет через несколько лет, никто не знает. Это ни в какие ворота. С безыдейностью пора кончать. Ситуацию надо брать под контроль. Вопрос только с помощью чего.
Помните любезного моему сердцу барона Мюнхгаузена? Угодив в трясину, он вытащил сам себя за волосы и спасся. И нам хорошо бы вытащить из нее и себя, и страну. Тем или иным образом. Каким – хотел бы услышать от вас.
И втащить в будущее. Поелику настоящее никого не устраивает. Абсолютно никого. Ни меня, ни вас, ни тех, кто за нас якобы голосует. Слишком уж оно мрачное. Тягостное. Беспросветное. Грязновато-серое. Как вся наша жизнь.
Много размышлял над происходящим. Над тем, почему получается так плохо. В чем дело. Похоже, «серость» – ключевое слово. Нам придется побороться именно с нею. Удастся победить «серость», справимся и со всем остальным.
Но откуда она берется? У нас ведь, вроде, передовые позиции и в науке, и в культуре, признанное реноме, нобелевские лауреаты. Почему же серость все равно повсеместно правит бал? В результате чего оказалась настолько живучей? Чтобы сделать наш сегодняшний разговор максимально предметным, попросил отвечающих за университетскую и академическую науку подготовить вступительный доклад. Послушаем, что нашим ученым удалось накопать.
Руководитель науки и образования: Верховный! Искренне благодарю за оказанное доверие. Прошерстили все архивы. Собрали мнения экспертов. Складывается такая картина. Идейное обеспечение всепроникающей серости как установки государственной политики взяли на себя революционеры-структуралисты почти сотню лет назад.
Можно было бы, наверное, залезть еще глубже, посмотреть на три или сколько там слагаемые, три «составные части» их мировоззрения. Но решили этого не делать. Иначе пришлось бы поднимать утопический социализм, мальтузианство и прочий исторический хлам. Ни для кого не секрет, что ортодоксы всех идеологических раскрасок с незапамятных времен предлагали всех раскулачить и реквизированное разделить по справедливости. А эгалитарное общество автоматически поднимает на щит серость. Оно находит свое воплощение в серости. С его помощью оно обретает устойчивость и шансы на выживание.
Однако вернемся к революционерам-структуралистам. О структурализме как одном из авангардистских течений в архитектуре начала прошлого века вы, конечно же, слышали. Здания, выстроенные по чертежам адептов структурализма, и даже целые кварталы сохранились в нескольких городах России и Франции. Может быть, где-то еще. Об идейном багаже этой группки революционеров известно намного меньше. В основном специалистам. Да и тех по пальцам пересчитать. А развивавшиеся ими концепции прелюбопытнейшие. Объясняют, откуда что идет. Наводят на размышления.
Революционеры-структуралисты уверовали, что будущее должно принадлежать рабочему классу и, прежде всего, его наиболее боевой организованной части, занятой в тяжелой промышленности, на химических предприятиях и т.д. Соответственно города должны были отстраиваться по их образу и подобию, служить воплощением их благородного труда, что значило тогда стать последовательно серыми. Во всем и всегда. То есть серый цвет превращался в доминанту. В идеал. В символ веры.
Ведь светло-серый, темно-серый, просто серый на производстве присутствовали во всем. В окрасе зданий. Цвете робы. Столбах дыма и пара, поднимающихся к небесам. Свинцовых тучах, нависающих над людьми. В пыли от выбросов, покрывающих землю, дома и дороги. Хлюпающей под ногами грязи. Натруженных от работы ладонях. Домашней утвари. Том, во что вскоре превращалось постельное белье в богоугодных заведениях, ночлежках, да и не только там. В общем, во всем.
Предложенный концепт оказался востребованным. И дело не в цинизме власти или отрицании показного богатства, в том числе и богатства красок. Или борьбе с излишествами. Само время диктовало условия. Оно расставляло всех в табелях о рангах. Оно задавало господствующие нравственные и культурологические установки. Дальше понеслось. Фактически само собой. Серость вошла в плоть и кровь. Она стала привычной. Она сделалась обыденной. А дальше никто уже не думал ни о чем другом. Иной стиль жизни отвергался без обсуждения. Серость воцарилась на троне. Ее уже было не сковырнуть.
Она воплотилась в серых стенах и фасадах. Победном шествии страшных мрачных бетонных конструкций. Нескончаемых заборах. Бесцветной брусчатке. Однотипности. Тоске архитектурных решений. Отсечении излишеств.
Она просочилась в повседневную жизнь задавленностью и безысходностью. Монотонностью труда. Низкими зарплатами. Убогими квартирами. Парой соток загородных огородов. Завистью и чванством. Подозрительностью к преуспевающим. Раздвоенностью официально признаваемого и поддерживаемого и того, с чем человек сталкивается каждодневно. Уходом от реальности.
Она наложила незыблемый отпечаток на политическую селекцию и формы социализации личности. Привела к деформациям общественного сознания. Утрате ориентиров. Искажениям моральных и нравственных устоев. Наушничеству. Стукачеству. Ханжеству. Безответственности. Проникновению серости во все уровни и эшелоны власти…
Верховный правитель: Хватит. Хватит. Достаточно. Рассчитывал услышать от Вас что-нибудь новенькое. Продолжить в том же духе может каждый из нас. Для подобного «охаивания» нашей действительности не надо было консультироваться с учеными. Что-нибудь конструктивное у Вас будет? Да, тогда подводите итог.
Руководитель науки и образования: В рекомендательной части доклада предлагается давить серость, где только можно. Серые фасады замазать. Всюду сделать так, чтобы вместо бетонного массива стекла сияли во всю стену. Наполнить города яркими живыми красками. Серые же запретить. За ослушание преследовать в административном порядке, не гнушаясь крупным штрафами.
Верховный правитель: И это все?
Руководитель науки и образования: Все.
Верховный правитель: Не густо, однако. Ладно. Для затравки сойдет. Прошу высказываться.
Глава строительной отрасли: А что тут высказываться. Маниловщина чистой воды. Сплошное теоретизирование. Все знают, в каком состоянии у нас жилой фонд. Больше половины зданий требуют капитального ремонта. Огромное число обветшало. Инфраструктура в аховом состоянии. А денег ни на что нет.
Инвестор не идет. Поборами обложили. Налогами задавили. Регуляторы свирепствуют. Техрегламенты всюду разные. Доступа к длинным деньгам нет. Кислород перекрыли. Сливки с новой застройки сняты. На отбивание вложенного в условиях кризиса десятилетия уходят.
А нам цветочками, стеклышками и лепниной предлагают заниматься. И хотелось бы, так мощностей нет. Эдакую индустрию заново создавать надо. Хотите, подсчитаем, какие капиталовложения потребуются, и программку отраслевую на 50 лет вперед подготовим.
Верховный правитель: Ну и работнички у нас. Только бы в карман государству залезть и от ответственности схорониться. Ни о чем другом не думают. А куда все те миллиарды подевались, которые мы в вас вбухали? А льготы? Кредиты? Списание? Налоговые каникулы? А государственно-частное партнерство, если на то пошло?
Мы же по всему миру ездим. Все видим. Своими руками трогаем. Почему у них все как у людей? Город из конца в конец со свистом проехать можно. С кольцевых съезды в центр мегаполисов удобные прорублены. Новые кварталы варьирующейся высотности глаз радуют. Побережье до горизонта пятизвездочными отелями застроено. Деревушки такие, что от умиления расплакаться хочется. Виллы – не пятьдесят дворов в раскоряку за лабазами, а те же города из удобных особняков, гармонично друг друга дополняющих.
Естественно, и у них кризис серпом по всему прошелся. Но есть, по чему проходиться. В той же Испании еще недавно строилось больше, чем во Франции, Германии и паре стран поменьше вместе взятых. Жирок вон какой накоплен. А у нас не так. Почему? Кто даст ответ? Только не по Гоголю.
Руководитель антимонопольной службы: Строители, конечно, не правы со своим нахлебничеством. Однако анализ ситуации в отрасли во многом совпадает с нашим. Производительность и качество душат поборы местных властей и смежников, монополизм и безответственность. С ними бороться нужно в первую очередь. Всем миром. Мы одни не справляемся.
Опять-таки криминала много. Технологии устаревшие. Компании слабосильные. То есть, может, мощности где и остались. Тем не менее, госзаказы регулярно только малосильные выигрывают. Как это у них получается – ума не приложу. А мощные, чтобы поставить дело аки в Китае, ой как нужны.
Но я в макроэкономику вдаваться не стану. У нас для этого министр соцздравэкономразвития есть. Не буду у него хлеб отнимать. Хочу только несколько конкретных примеров привести. Про Китай я не зря вспомнил. Ездил по стране – смотрел, как дело поставлено.
Что бросается в глаза. Решение о целевом использовании земли – за государством. Прав на то, чтобы ему противостоять, ни у кого нет – ни у бизнеса, ни у частных лиц. Поэтому земли под новые железнодорожные трассы, аэропорты и автомагистрали, да и вообще большие стройки, отводятся без проблем, без протестных выступлений и иных спекуляций. Все знают: делается в интересах страны, в интересах людей, в интересах будущего. Чтобы всем лучше жилось.
Тщательно подготовленные решения проходят со свистом. А об их реализации я и не говорю. Города – и миллионники, и многомиллионники – растут как на дрожжах. Но потрясают не только масштабы строительства, но и качество возводимого.
Никакой серости. Одно современное красивое здание – это неплохо. Три-четыре – здорово. У наших восточных соседей по Евразии – кварталы, проспекты, хабы. То есть качество помножено на количество.
Целые куски города, напоминающие об убожестве и нищете прошлого, сносятся. Закладываются коммуникации. Делаются многоуровневые развязки. Потом все удобно и уютно застраивается. Из ничего, буквально на пустом месте, отменяя серость, все в зелени и хороводе красок, приспособленные для жизни, для людей, возникают города будущего. К тому же с классным общественным транспортом.
Как к этому подступиться? Китайцы упорно учились. Накапливали опыт. Наращивали темпы и мощности. Шли к нынешнему чуду десятилетиями. И нам потребуются годы. Но начинать с чего-то надо. У нас стартовые позиции хорошие. Наш главный по строительству сгустил краски. Но я знаю, как строительный бизнес раскручивается иногда буквально с нуля. Были бы благоприятные условия.
Смотрите. У меня был близкий друг – сейчас на пенсии и, как многие, решил остаток жизни скоротать в Швейцарии, на берегу Женевского озера. Я к нему до того, как он ни уехал, на протяжении нескольких лет регулярно выбирался в гости в коттеджный поселок за чертой города.
Поселок вырос у меня на глазах. Когда друг купил себе виллу, она была самой первой. Вокруг, насколько хватает глаз, простирался голый, серый, безжизненный пустырь. Маленькая, но бойкая и молодая строительная фирмочка представила бизнес-проект. Он понравился. Ребята получили право на застройку и стартовые кредиты. Городские власти через управляющую компанию большой автомагистрали сделали съезды и ответвления – им было выгодно в перспективе получить большой приварок клиентуры и налогоплательщиков.
Кредит потратили на коммуникации, первый образцовый коттедж – его как раз и купил мой приятель – и озеленение. Вливание в оборотные средства – на возведение двух следующих. Уже в рекордные сроки. Потом четырех. Далее восьми, шестнадцати, тридцати двух. Причем в чистом, образцово спланированном месте, утопающем в полноводье маков, от одного взгляда на которые поднимается настроение.
Строительный потенциал фирмочки рос по экспоненте. Масштабы строительства – пропорционально. Стандарт качества был задан. К тому времени, когда заезжать в гости вдруг стало не к кому, некогда малюсенькая фирмочка имела подряд на застройку сотни больших поселков. Она усовершенствовала проектную документацию. Освоила новые технологии. Добилась еще более быстрой оборачиваемости средств. Сейчас она котируется на лондонской бирже, и очень даже неплохо.
Верховный правитель: Наверное, достаточно. Остальные тоже хотели бы внести свою лепту в обсуждение.
Отвечающий за транспорт: Хорошие примеры. Как бы воочию себе все представляешь. Послушаешь – и сразу преисполняешься энтузиазмом. Вот только начинать надо также с неукоснительного следования своду минимальных требований. Основное. Застройка обязательно должна быть комплексной, если дороги – то с отводом примыкающих земель нужной глубины для заправок, магазинов, ресторанов, мотелей, кемпингов, складских помещений, с удобными многоярусными развязками и съездами во все близлежащие населенные пункты.
Если проспекты и новые кварталы в городах – то по общему генеральному плану с системой «все включено» для обслуги нужд населения и с единым подрядчиком. Плюс с запасом на развитие. И, конечно же, с предварительным созданием многоуровневой транспортной инфраструктуры.
Одноуровневое строительство без развязок и полос ускорения, со светофорами и возведением зданий впритык к проезжей части надо запретить в административном порядке. Также как и возможность утверждения архитектурных проектов новых жилых зданий и торгово-развлекательных комплексов без подземных парковок.
Проспекты обязательно должны быть многослойными. Чтобы по центру шла основная проезжая часть с тоннелями и виадуками, скажем, по пять полос в каждую сторону. Справа и слева параллельно шли бульвары для подъезда к домам и съезда на боковые улочки и с максимальным числом парковочных мест. Только после зеленой полосы отчуждения с парковой зоной – жилье и административные здания.
Никаких химикатов и речного песка зимой против снега и гололеда не использовать. Найти другие решения. Иначе и дальше будем задыхаться от грязи и пыли. Они покрывают налетом серости не только фасады. Все машины ездят грязными, сколько их ни отмывай. Уборщицы и дворники с ног сбиваются, очищая холлы домов и дворы от грязи, которую мы приносим на подошвах башмаков, под крыльями и на колесах автомашин. Сколько их, бедолаг, с юга ни завози.
И бордюры обязательно должны быть выше уровня земли. Если все оставим, как есть, то и дальше селевые потоки будут заливать и проспекты, и детские площадки, и вообще все вокруг.
Ну, и главное – заключение договоров строительства всех видов в нынешней форме надо категорически запретить, как у всех наших нормальных соседей. Пока что получается: наваял подрядчик черти чего, деньги хапнул и в кусты – только его и видели. А через пару лет здания ветшают, как на картине с изображением Дориана Грея, дороги все в ямах и колдобинах, а со строителей взятки гладки. Никак их не прищучишь. Дудки. Договоры должны заключаться на обслуживание возводимого объекта лет на пятьдесят. Если не на пятьдесят, то хотя бы на тридцать. Тогда и порядок будет, и качество, и ответственность.
Верховный правитель: Попробую угадать. Сейчас речь пойдет о государственно-частном партнерстве. В десятку?
Отвечающий за транспорт: Точно. В идеале, по крайней мере в том, что касается крупных железнодорожных и автомагистралей и сопоставимых вещей, все должно делаться в порядке государственно-частного партнерства. Это наше спасение. Самая настоящая палочка-выручалочка.
Сохраняем за собой полный контроль за конечным продуктом, который по прошествии какого-то времени все равно переходит в собственность государства. Плюс реально его получаем без каких-либо значимых усилий со стороны властных структур.
При этом экономим колоссальные средства, которые можно перекинуть на науку. Социалку. На все то, что нужно в данный момент. Сберегаем деньги налогоплательщика.
Достигаем максимально высокого уровня качества, имеющегося на рынке. В том, что касается как используемых материалов, техники, технологий, так и систем управления, страхования, финансового обеспечения – в общем всего.
И добиваемся того результата, о котором говорили в контексте совершенствования договорных отношений. Подрядчик десятилетия содержит и обслуживает возводимые объекты. Он кровно заинтересован в том, чтобы избежать халтуры и взяточничества, в том, чтобы все было построено, как надо.
Верховный правитель: Действительно, идиллическая картинка. Маленький вопрос только в этой связи. Такой маленький. Малюсенький. Незначительный. Второстепенный. Какого хрена Вы до сих пор ничего такого не делаете? Не Вы лично, а все у нас в центре и на местах. Хотя и Вы лично тоже.
Только не пытайтесь меня уверить, будто бы пара или тройка паршивых платных радиусов – с севера на юг или куда-то там еще, – планы закладки которых Вы вынашиваете уже кучу лет, его снимают. О том, сколько Вы собираетесь с ними возиться, и упоминать даже не буду – стыдно. До того времени из нас, вернее, из вас мало кто доживает.
Законов и подзаконных актов о государственно-частном партнерстве приняли не счесть. Властных полномочий до черта. Деньги в казне имеются. Желающих со стороны бизнеса хоть отбавляй. И своего, и зарубежного. Разговоров и хвалебных реляций выше крыши. А воз и ныне там.
Живи мы под какой-нибудь тоталитарной пятой, сказали бы: саботаж. Не иначе. Заговор. Происки иностранных шпионов или конкурентов – что, правда, одно и то же. Результат лоббистских усилий мировой закулисы. Так ведь?
Или элементарная коррупция, апофегизм и некомпетентность? В любом случае меры надо принимать. И самые жесткие.
Генпрокурор: Вот-вот. И я о том же. Меры надо принимать. Драконовские. Чтобы искоренить и выкорчевать. А нам все талдычат: мол, гуманность следует проявлять. Толерантность. На либеральные подходы ставку делать.
Ни в коем случае. Вор должен сидеть в тюрьме. Закон должен быть суров, а иногда и справедлив. Его применение – тем более. Лишь тогда толк будет. Все должны знать: наказание неотвратимо.
Пока мы либеральничаем – тьфу ты, слово какое противное – пока мы миндальничаем и сюсюкаем, коррупция и серость всех заели. Они повсюду. На каждом шагу. Надо по всей строгости закона. По всей строгости военного времени. Только так.
Серость запрещаем. Составы криминализируем. За соблюдением следим со всей пристальностью. И как что – сразу по рукам. Конфискацию вернуть. Применять как можно шире. Всех под конфискацию. Чтобы знали. Чтобы боялись. Чтобы поджилки тряслись. Посмотрим, как запоют.
Министр соцздравэкономразвития: Смотрели уже, и не раз. Причем и у нас, и в десятке других стран. Итог всюду одинаков. Десятилетия потом разгребать приходится. Лишь через пару поколений люди к нормальной жизни возвращаются. Хватит. Наэкспериментировались.
Никакие запреты, репрессии и принуждение не помогут. Только через позитив. Поощрение. Бонусы. Противостояние серости должны быть выгодно. Тогда дело пойдет. И только тогда.
Общую атмосферу в обществе менять надо. Чтобы благожелательное отношение к краскам, к успеху, к людям утвердилось. Вот когда все получится. И места для серости в нашей жизни не останется.
Расскажу маленький эпизод. В нем все как в капле воды. Возвращаюсь домой с периферии. Рейс одной из наших региональных компаний. Дневной. Самый банальный. Народу немного. Сидим, вольно расположившись. Через кресло от меня очаровашка. Чудо как хороша. Хотел сразу за ней ухлестнуть – насилу себя урезонил. Так она сама у меня что-то попросила. Мы разговорились. И вот что выяснилось.
Родители расстались, когда она была уже в старших классах. Мать решила все начать заново. В Перу. Или Эквадоре. Может, Аргентине. Извините, запамятовал. Значения не имеет. Отец остался у нас. Дочурка с ним. Она поступила. Отучилась первые два-три года, поддерживая с матерью контакт исключительно по скайпу. А потом та ее все-таки к себе зазвала на каникулы. Очаровашка полетела… и задержалась. Устроилась в университет с потерей курса. Акклиматизировалась. Пообвыкла. Но домой тянуло. Сильно-сильно. К отцу. Старым друзьям. Привычной жизни. В конце концов, она вернулась к нам на побывку. Прилетела с тайной целью определить для себя, как ей поступить дальше.
Рассказав это все, девушка ненадолго ушла в себя. Я не удержался и спросил у нее, что же она в итоге надумала. Она посмотрела на меня большими печальными глазами и сказала, что решила улететь и уже больше никогда не возвращаться. Предчувствуя ответ, я все же задал сакраментальный вопрос: почему. И тут на меня вылился водопад сбивчивых, но от этого только еще более искренних слов вперемешку с едва сдерживаемыми рыданиями. Наша с вами бывшая соплеменница втолковывала мне, что так, как мы живем, жить невозможно. Раньше она этого не замечала. Не чувствовала. Не придавала значения. Ей не с чем было сравнивать. Теперь она увидела, насколько у нас все убого, гадостно, серо.
Там, откуда она уехала, все искрилось весельем. Да, на беззаботную жизнь денег не хватало. Люди не жировали. Отнюдь. Но они сумели превратить будни в праздник. Наполнить их радостью и карнавалом. Придать всему налет феерии. Создать атмосферу счастья. Потому что своим жизненным кредо они сделали благожелательное отношение друг к другу. Потому что знаками взаимной симпатии смогли расцветить все вокруг. Потому что не деньги стали определять статус личности, а уважительное к нему расположение окружающих.
А у нас на нее свалилась вся мерзость чванства, самовосхваления и наглости и полного пренебреженья к людям. Она сразу же на себе, на своих друзьях и близких ощутила, что всем все до лампочки. Всем на все наплевать. Вас оскорбляют, над вами издеваются на каждом шагу, и никому до этого дела нет. Чтобы кто-то хоть что-то сделал, надо тысячу порогов оббить. И все равно сделают плохо. А вести себя будут так, как будто облагодетельствовали. Не хочу жить в дерьме. Не хочу, чтобы мною понукали. Не хочу иметь дело с нескончаемым хамством. И уехала. Вот такие пироги.
Верховный правитель: У нас сегодня прямо клуб литераторов, а не закрытое заседание кабинета. И как, после столь интимного общения Ваше знакомство с очаровашкой продолжилось?
Министр соцздравэкономразвития: В том-то и дело, что нет. Она улетела к себе в Венесуэлу. Или Пуэрто-Рико. Или куда-то там еще. Как тысячи. Как десятки, а, может, и сотни тысяч молодых людей. Которым обрыдло. Которые не видят здесь для себя будущего. И с которыми соглашаются в этом, отпуская их поискать чего-нибудь другого, их родители, дедушки и бабушки, друзья и любимые.
Для страны это тяжелейшая потеря. Невосполнимая. Мы теряем лучших. Наиболее динамичных. Перспективных. Тех, кому не все равно. Мы утрачиваем будущее. И дело не в дурной экологии – у нас есть сказочные, замечательные места, которые другим и не снились. И не в отсутствии работы – здесь у нас такую карьеру сделать можно в короткие сроки, закачаешься. Было бы только желание. Плюс поддержка. И не в том, что кто-то гонит. Отнюдь. Гнилой либерализм, как только что кто-то высказался.
Дело в другом. В системе ценностей, утвердившейся у нас, из которой выкинуты и человек, и его человеческое достоинство. Сломан пьедестал, на котором он должен стоять. А без этого нельзя. Нормальный человек, личность не выдерживает. Начинает задыхаться. Дальше только три выхода – или к криминалу прибиться, чтобы над обстоятельствами встать, или просто свихнуться, что с большинством и происходит, или поискать лучшей доли где-то в другом месте.
Повсеместное хамство серости, унижение человеческого достоинства, ситуация, при которой каждый пенек себя над другими мнит, – вот, что противно. Вот, против чего бороться надо. Как? Попробую объяснить.
В основе тотального пренебрежения человеческой личностью лежит другая система, которую мы успешно у себя взлелеяли и выпестовали. При ней каждый, кто хоть чуть-чуть к власти прислонился и административный ресурс заполучил, их на службу своим личным интересам ставит. Чтобы круче других быть. Чтобы себе карманы сотенными забить. И чтобы над другими всласть поиздеваться. Называется она системой кормления.
Скажем, справочку кто выдает, – так за этой справочкой каждый к нему на поклон идти должен. С цветочками, конфеточками и диадемами.
Другой благами распоряжается, бесплатными, – так за эти блага наши граждане ему столько отвалить должны, что вам и не снилось. Причем с поклонами, словами благодарности наинежнейшими и словами умиления.
А, не дай бог, от его решения или подписи чужое состояние или свобода зависят, так такой вагонами хапает, все, к чему только дотянуться может, под себя гребет. Если что и делать, если хотим основание из-под серости выдернуть, по системе кормления надо бить.
Главный над законностью и правосудием: Извините. Не могу утерпеть. У меня вот какая аналогия возникла. Лет 15 – 20 назад к нам люди из комитета по борьбе с практиками пыток и унижения человеческого достоинства пристали. То ли международного, то ли европейского, уже не помню. Мол, у вас положение в тюрьмах и других местах лишения свободы нетерпимое. Надо что-то делать. Мы им в ответ, чтобы отстали, поелику не до того. Вокруг кризис, разруха, безденежье. А они нам растолковывают, дескать, не в деньгах счастье. Чтобы новые здания возвести и все переоборудовать, действительно, много времени нужно и суммы кругленькие. Так не с этого конца к проблеме подходить надо. Не в хоромах дело и баланде качественной. Совершенно об ином речь идет. Отношение к заключенному поменять нужно. Чтобы видели в нем личность. Чтобы уважительно. Чтобы не считали другим. Тогда и все остальное переменится.
Верховный правитель: Отлично. Вот и перестраивайте пенитенциарку лаской. А миллиарды, что Вы запрашивали, мы лучше оборонке дадим. Там лаской никак не получится.
Главный над законностью и правосудием: Ой. Вы меня совсем не так поняли. Я не это имел в виду. Я только хотел сказать, что…
Верховный правитель: Ладно-ладно. Это я так. Уж и пошутить нельзя. Не кисейные же барышни вокруг. Все-таки мужи государственные, а своей тени боитесь. Давайте-ка только нашего главного мудреца по социалке и экономике дослушаем. Вроде бы, еще чуть-чуть – и мы что-то конкретное услышим. В добавление к призывам не воровать, все прощать, жить дружно и любить друг друга как ангелочков.
Министр соцздравэкономразвития: Как ни странно, есть у меня и практические соображения относительно того, как голову гидре серости открутить: с какой стороны подступиться, дабы все иначе у нас пошло.
Смотрите, прав мы всем раздали – я о правах человека, а не о документах на вождение автомобиля, если кто не понял, – больше всех. Не унести. В Конституции закрепили. В законодательстве расписали. Книжек наиздавали. Заборы разукрасили. А пользоваться ими никто не может.
Почему, спрашивается. Ответ – на поверхности. Никто за то, чтобы пользовались, не отвечает. Никому от того, как там, в реальной жизни, ни жарко и ни холодно. Поелику никакие обязанности с розданными правами не увязаны. А если никого прищучить нельзя, если за нарушение обязанностей никто не отвечает, то и правам грош цена.
Их специально-то никто и не нарушает. Не в том беда. А в том, что их не соблюдают и не уважают, поскольку ни в чьи обязанности сие пустопорожнее занятие не входит. И деньги за уважение не платят. И награды не раздают. И по шее не дают.
Так кто же их, родимых, права эти индивидуальные, высокочтимые, из прямоходящих ни с того, ни с сего соблюдать-то будет. Никто. Такая вот закавыка заковыристая вырисовывается.
Скажем, положено кому вспомоществование. Об этом громко объявили. Рескрипт соответствующий написали. В свод рескриптов внесли. Однако денег, чтобы выплатить вспомоществование, не выделили. И поручение выплачивать не дали. Вот и будет стар человек, или бывший военный, или одинокая мать, или потерпевший какой по инстанциям мыкаться, жалобы писать, в суды обращаться. А в результате все равно получит фиг. Пока ситуацию тем или иным образом не исправят.
Понятно я растолковал? Не очень? Хорошо, попробую на другом, более конкретном примере. Помните, сколько-то лет назад объявляли коттеджную амнистию. Любой, кто не удосужился оформить такого типа недвижимость – не мог найти или получить нужные бумаги, побоялся, позабыл, что-то там нарушил или просто хотел свинтить от налогов – получал возможность легализовать свою собственность. Задаром. То есть, казалось бы, ему взяли и подарили миллионы. Формально – чтобы дать людям возможность законно пользоваться своим имуществом, навести порядок и нормализовать ситуацию. В действительности – чтобы снять вопросы по поводу того, откуда в тех или иных руках недвижимость появилась. Но тоже чтобы нормализовать ситуацию.
Однако сделали как всегда: люди право получили, тем не менее, никому в обязанность подготовить описание строений, выдать документы и зарегистрировать собственность вменять не стали. В результате толпы обезумевших граждан стали заказывать описания у моментально народившихся фирм-однодневок, которые сразу по получении от них оплаты растворялись в воздухе, платить несусветные деньги главным архитекторам и всем тем, от кого сбор необходимых справок и выдача документов зависела. Как следствие, для законопослушных граждан амнистия превратилась вовсе не в право, а в голгофу. Для государства – в мороку. А для всех нечистых на руку, коим не счесть числа, – в дополнительный источник наживы. Мздоимство при такой постановке дела, как вы, надеюсь, понимаете, подскочило на порядок.
Так вот, чтобы провозглашаемое право у нас стало чем-то реальным, чем люди действительно могли бы пользоваться, все и всюду надо поставить с головы обратно на ноги. Для этого не выступать с пустыми декларациями и обещаниями, предписывать государственным органам и бизнесу то-то и то-то и строго взыскивать за промедление, неэффективность и недобросовестность. Хотим права на информирование, им, родимым, надо предписывать информировать, расписывая пошагово, как, в каком объеме и в какие сроки, предусматривая штрафные санкции и административную ответственность. Хотим коттеджную амнистию, им, родимым, надо предписывать, в такие-то строки выдать всем гражданам титулы на собственность, оформить все необходимые бумаги и составить кадастр, заставив расплачиваться за срыв сроков и недовольство граждан из своего кармана. Хотим справедливый суд, политическое участие и многое другое, всюду действовать одинаково: заставляя вертеться государство и провайдеров услуг, а не обывателя. Тогда и народу легче будет. И все себя людьми почувствуют. И человек, неожиданно для всех, действительно, мерилом всех вещей станет.
Верховный правитель: Интересно получается. Значит, у нас в стране все вверх тормашками стоит? Все переделывать и переиначивать надо? Все в нормальность приводить предлагается? Начиная, видимо, с власти?
Ладно-ладно. Не бледнейте. Шучу. Настроение у меня такое, понимаете ли, – шутейное.
А вот что законодательство следует писать совершенно иным образом – идея полезная. Перспективная. Мне нравится. Ею, если с умом, вполне воспользоваться можно. Глядишь, и толк будет.
Одной такой идеи, чтобы серость сразить, конечно, маловато. Но уже что-то. Еще хотя бы парочку.
Главный над законностью и правосудием: Могу к тому, о чем наш провидец по социалке и экономике только что вещал, второе измерение добавить.
Верховный правитель: Смотрите-ка, наш выдающийся законник вновь осмелел. А я-то думал, что все: в рот воды набрал и больше ни гугу. Хорошо. Слушаем.
Главный над законностью и правосудием: Чтобы головы гидре серости отсечь, надо не только всех реально уважать законы заставить, но и ликвидировать второй контур, окаймляющий все государственные органы, от которых частные лица и бизнес зависят. Второй контур – это все те, кто на низкой эффективности власти паразитируют. Все те, кого официальные структуры при себе пригрели, чтобы купоны стричь и население обирать.
Приходите вы, скажем, авто свое на учет ставить или снимать с учета, а там толпа – не пробиться. Весь день стоять надо. Вы на такое, естественно, не закладывались. Стоять не можете. Вам бы побыстрее как.
Можно побыстрее. Рядом всяких сарайчиков и павильончиков пруд пруди. Приглядываетесь, куда люди чаще всего заходят, и туда же ныряете. Платите договорную цену, заполняете, что положено, и прикладываете, и уже через полчаса получаете все что нужно с официальными подписями, печатями и регистрациями. Ваш «спаситель» все то, ради чего вы приехали, для вас через задний ход получил, поделив наживу с теми, кого государство населению и бизнесу услуги оказывать поставило.
Причем, что характерно, все довольны. Потребитель – тем, что все получил, хоть и не за так, и время сэкономил. Чиновник – тем, как все ловко устроилось. Посредник – тем, что без каких-либо хлопот лишнюю деньгу срубил. Вот и получается, что основным предназначением официальных структур и тех, кто там сидят, становится очередь и проблемы создавать. Чтобы ничего просто так, бесплатно, народу получить было нельзя. Чтобы люди как можно больше справок самых разных собирали, никому не нужных. И просили, стенали, и клянчили: дайте нам, дайте, пожалуйста, дайте ради бога. А их цинично и изощренно посылали – в контур деньги нести.
Вот мы про амнистию вспомнили. Так рядом с каждым государственным окошком объявленьица присобачены: мол, оказываем помощь, выдаем, делаем. Вы в окошечко с претензией, а вам с улыбочкой вежливо так разъясняют – это в лучшем случае – что вы, дескать, что-то там не принесли. Чего-то еще у вас не хватает. Что-то вы неправильно заполнили. А еще что-то, пока вы прочее собирали, недействительным стало. Вас первый раз завернут. Второй. Третий. А потом ноги вас сами в совершенно другое окошечко по объявленьицу понесут. Что и как в действительности делается, до самого тупого дойдет. Выложите вы денежки, и все ваши беды и мучения в одночасье кончатся, и все будет в ажуре.
Так что, если не права декларировать, а вменить в обязанность и добросовестно государственную службу нести, все упыри и кровососы отпадут, и со вторым контуром, приспешником серости и ее порождением, мы покончим.
Верховный правитель: Осталось только «аминь» сказать. Где же Вы раньше были со своими откровениями? Разве это не Ваша святая обязанность с всякими там «вторыми контурами» бороться? Наряду с «Оком государевым»? Да, дожили. Но, как говорится, лучше поздно, чем некому.
Отвечающий за спорт, молодежь, равенство мужчин и женщин, регионы и местное самоуправление: У того, о чем коллеги говорили, наверняка и третье, и четвертое, и десятое измерения имеются. Упомяну только то, за что непосредственно отвечаю.
Меня совсем недавно поставили. Пока еще только вхожу в дела. Читаю сотни записок о необходимости реформы местной администрации. Вникаю в проекты преобразований. Что поражает, нигде о реальных нуждах ни полслова.
Ведь никакого местного самоуправления у нас нет. Нигде народ сам ничего не решает. Это местные князьки нахапали себе полномочий и вверенной им собственности и бюджетными средствами как своими распоряжаются. Землю, строения, все что угодно продают, распределяют, сдают, используют. Не в убыток себе, вестимо. Хоть бы раз для приличия с народом посоветовались. Не бумаги о том, что посоветовались, составили, а в действительности.
Здесь все тоже с головы на ноги ставить придется, если хотим с засильем серости совладать. Теоретически можно. Была бы только политическая воля в нужном количестве.
Верховный правитель: Думаете, это камушек в мой огород? Отнюдь. В ваш. Кто у нас власть, как не вы. И кто у нас только сегодня вдруг открывать начал, в чем государственные функции и обязанности кабинета, ваши обязанности, заключаются.
Ладно. Переходим к заключительной части сегодняшнего действа. Честно признаться, я на ваши откровения особенно не рассчитывал. Поэтому и по своей линии кое-что предпринял.
Эффективное государство, сплоченная элита, социальный мир, признанное мировое лидерство появляются тогда, когда у народа мечта есть. Соответственно поручил помощникам провести обследование основных страт общества и выяснить, кто о чем мечтает. Давайте их послушаем.
Помощник по вопросам безопасности: Значит, так. Все силовики мечтают одинаково. Суть – чтобы у нас было самое высокое в мире довольствие. Выучка самая современная. Техника передовая. Всем другим форы очков сто давала. Чтобы все нас боялись и уважали. И поменялось чтобы абсолютно все таким образом само собой. И в одночасье. И без усилий каких-либо с их стороны.
Верховный правитель: Понятно. Знакомая песня. Где-то мы ее уже слышали. Давайте. Кто у нас следующий?
Помощник по науке, инновациям и светлому будущему: Академическая и университетская наука мечтают тоже одинаково. Чтобы зарплаты были выше, чем в бизнесе, или, по крайней мере, не ниже. Гранты раздавали направо и налево. Любое нужное оборудование из воздуха появлялось по мановению волшебной палочки. И чтобы никакой отчетности: никакого результата никто не требовал и расходованием средств не интересовался. А всех, тем не менее, на нобелевку и все другие премии регулярно двигали.
Верховный правитель: Ну, почему все об одном и том же! Почему люди о перевороте в науке не мечтают, о том, чтобы жизнь на Земле поменять, о свершениях грандиозных и тому подобном? Может, Вы не ученых опрашивали – у них, подвижников, ничего в головах и сердцах не изменилось, – а администраторов, менеджеров от науки? Наверняка. Движемся дальше.
Помощник по вопросам экономики: Мечты бизнеса одной фразой суммировать получится. Все предприниматели спят и видят, чтобы мы с вами, то бишь государство со всеми его налоговыми, контрольным и надзорными органами и госкомпаниями в тартарары провалились. Исключение – те, кто к кормушке бюджетной присосались.
Верховный правитель: Это Вы о тех, кто государственные подряды выполняет? Или о тех, в чьем капитале государство решило поучаствовать? А они что у Вас в касту предпринимателей не входят? Они как-то иначе устроены? Хотя, можете не уточнять. И так ясно. Грустно только все это очень. И безыдейно. Хоть где-нибудь позитив-то будет? Завершаем.
Помощник по связям с общественностью: После стольких лет чудовищного кризиса, после утраты моральных и нравственных ориентиров народ ни во что хорошее больше не верит. В нашей стране. Мечтает же он лишь о том, чтобы свинтить отсюда любым подвернувшимся способом. Куда? Вы сами на этот вопрос ответили. Туда, где к людям иначе относятся. Где серость поприжали. Где ей развернуться не дали.
Верховный правитель: Понятно, к чему Вы клоните. Справимся с серостью, и у нас люди по-настоящему мечтать станут и на эту свою мечту трудиться. А как все работать нормально начнут, и заживем иначе. Совершенно иначе.
Ну что, господа, приступаем к реальной борьбе с серостью? Не на жизнь, а на смерть? Идей вы набросали порядком. Первым делом их воплощением в жизнь займемся. А там и другие появятся.
Только одно требование. Следовать ему неукоснительно. Вы флаг. Вы вывеска. Вы пример. Как вы все делать будете, так и остальные за вами.
По рукам? Да? Тогда за дело. Без отдыха. Послаблений. Перекуров. Перерыва на сон и трапезы.
Поехали. Вперед. Так победим…
© Н.И. ТНЭЛМ