или Вечный выбор между свободой и безопасностью
Политическая жизнь в регионе Европейского Союза кипит. Градус зашкаливает. Крышечка на чайнике то и дело подпрыгивает. Судьбоносные выборы для Союза то в одной стране, то в другой. Нарастающее протестное голосование. Отставки лидеров. Падения правительств. Усиление крайне правых и крайне левых как отражение углубляющегося социального недовольства. Нескончаемые споры, возвышенно именуемые дебатами, по поводу того, как выходить из кризиса, который категорически не хочет рассасываться сам собой. Дискуссии, переходящие во взаимные упреки и обвинения.
А ведь еще какое-то время назад казалось, что у наших западных соседей привычно ничего не происходит. Музейная тишина. Болото. Скукотища. Как мы ошибались…
Однако, несмотря на все переживаемые неурядицы, держатся они с достоинством. Нос не вешают. Никаких тебе крупных волнений там или заоблачного экстремизма. Их трясет на вершине вулкана, а они крепчают.
Почему спрашивается? Откуда столько врожденного оптимизма и самоуверенности? Если не считать, конечно, подкожного жирка, накопленного за десятилетия «жирных коров» и всеобщего благоденствия.
Да потому что у них есть самая настоящая палочка-выручалочка. Имя ей конформизм. Он вошел в плоть и кровь. Сделался неотъемлемой частью бытия. Подменил собой все остальное.
Всеобщий всепроникающий конформизм не дает пасть духом. Смягчает любые беды и невзгоды. Позволяет легко приспособиться к смене политического курса, идеологических установок, экономических и социальных парадигм.
Конформизм надевает на душу непробиваемую броню. Под ее защитой он преображает все удивительные скачки, все метаморфозы общественного и индивидуального сознания во что-то эфемерное, призрачно дымчатое, неважное, неуловимое.
Еще вчера высокие пенсии, зарплаты, налог на роскошь и сверхприбыли и вовлеченность профсоюзов в управление производством (в широком смысле, естественно) считались приобретенным правом, завоеванием трудящихся. Сегодня же от них отказываются с таким злорадством и упоением, будто не было почти полутора веков тяжелейшей борьбы за их признание и законодательное закрепление.
Еще вчера личные свободы, отказ от слежки, цензуры, перлюстрации переписки считались высшей ценностью, идолом, причем неприкасаемым, абсолютным приоритетом. Сегодня, не моргнув глазом, они приносятся в жертву всеядному молоху государственной и общественной безопасности.
Когда-то в прошлом пуританские представления о семье, продолжении рода, личной жизни, человеческих отношениях и протестантский аскетизм, скромность, трудолюбие поднимались на щит. Они считались непреложной нормой бытия. Где они теперь? Куда подевались? Уважение к классической семье и табу на то, чтобы кичиться награбленным, канули в лету. Гармоничное эпикурейство и самоограничение стерла в пыль новомодная страсть к неудержимому потреблению. Ему теперь подобострастно поклоняется восхваляемое всеми постмодернистское общество.
Казалось бы, не так давно все кричали: «Частная собственность священна. Никакого вмешательства государства в игру рыночных сил. Рынок всегда прав». Кто нынче об этом вспоминает, стыдливо потупив глазки? Да никто. Только маргиналы. Куда теперь без накачки банковской и финансовой сферы дармовыми бюджетными средствами; печатного станка; национализаций, санаций и последующих денационализаций; плюс государственной поддержки по всем азимутам.
Еще недавно трудно было себе представить, что крупнейшие банки и других «жирных котов», обирающих всех и каждого, пухнущих как на дрожжах от притока денег, создаваемых из воздуха, будут спасать за счет народа, залезая в не такой уж глубокий карман простого налогоплательщика. Мол, они системообразующие. Их нельзя банкротить. Ни-ни. Без них все рухнет. На практике так и стали поступать. Все и повсеместно.
Пару лет назад за бюджетную независимость держались как за последний оплот независимости. Еще бы – она давала и дает возможность глубокого социально-экономического маневра. Особенно при возникновении чрезвычайных ситуаций. Стоило, однако, клюнуть всех в темечко красному петуху, как они же дружно закричали: «Да кому и зачем он нужен, этот ваш хваленый бюджетный суверенитет! Забудьте, и поскорее! Без него прекрасно обойдемся!»
И все эти фантасмагорические метаморфозы при дружной поддержке обывателя. Дескать, мы, конечно же, «за». А как иначе? Старшие товарищи знают, что делают. И вообще, какие проблемы? Так всегда и было. И вчера, и позавчера, и год назад, и два, и сотню, и тысячу. Как приятно, что получается так успешно обеспечивать стабильность и преемственность. Хвала Всевышнему. А также властям всех уровней и расцветок. От бледно-розовых до коричневатых.
Скажите: «Безнравственно! Продажно! Неэтично!» Ничуть. Напротив – наука выживания. Причем врожденная. Усвоенная на генетическом уровне. Каким образом – расскажем несколько позднее.
Как можно существовать, наслаждаться жизнью и всему радоваться, когда у тебя в голове мысли бродят непрошеные? Когда тебя мучают угрызения совести? Никак. Значит, ту часть первой сигнальной системы и нейроны, которые отвечают за память, объективность восприятия и всякие другие неприятные ощущения, нужно отключить.
Мать-природа так и поступила. Это вовсе не феномен современного общества. Следствие упадка. Или вырождения. Да ни в коем случае. Наоборот. За счет этого, если хотите знать, человечество вообще выжило. Давным-давно. Тогда, когда каким ему быть, в кровавых муках вынашивалось.
Это мы сейчас в домах живем и городах, из их нагромождения слепленных. И считаем, будто только так и можно. И никак иначе. Что всегда так было. Ошибочка, однако. Ничего подобного. Когда-то на заре веков было очень даже иначе.
Первые люди, появившиеся на Земле, больше всего на свете любили простор и первозданную природу. Они считали, что простор нельзя ограничивать. Ни в коем случае. А природу – портить чем бы то ни было, что ею не предусмотрено.
Естественным и единственно возможным первые люди считали жить под открытым небом и спать там же – на открытом воздухе. Вкусном. Душистом. Упоительным.
Они боготворили ясное солнышко. Теплое. Нежное. Лучезарное. Ласкающее их и согревающее. Они обожали дожди и грозу – провозвестников доброго урожая, питающих влагой саму Мать-природу.
Самым изысканным наслаждением для них было укрываться туманом, любоваться голубым куполом у них надо головами и проплывающими в вышине облаками, упиваться ночным небом. По тому, что говорили им созвездия, они составляли свои самые восхитительные романы в сказках.
Наш фольклор хранит воспоминания о тех упоительных чувствах, которые они, наверное, испытывали. Поднимающаяся порой со дна души ностальгия неизвестно по чему – не осознаваемая нами дань восхитительному прошлому, когда человек был частью природы и не отделял себя от нее.
Но, увы…. Все хорошее не вечно. Оно даруется не просто так. За него надо бороться, не жалея живота своего.
… Откуда на Земле взялась Черная бестия, пожирающая людей, никто не знает. И не узнает. Может, прилетела из соседних миров. Может, пробудилась от летаргического сна, в который впала, ожидая пришествия новых мыслящих существ. Или элементарно мутировала. Но от нее не было спасения.
Черная бестия, как наваждение, без устали парила далеко в небе, самоуверенная и неуязвимая. Своими формами она походила на гигантского маслянистого ската с волнистым переливчатым телом, отделанным искрящейся бахромой, заменявшей ей крылья. Свысока она выискивала очередную жертву и тут же притягивала ее к себе, сбрасывая обратно на землю обглоданное безжизненное месиво.
Жертвой мог оказаться каждый. Черная бестия не делала различий между мужчинами и женщинами, зрелыми людьми и молодняком. Ей не было дела до того, кто ей попадется. Она была всеядной и непредсказуемой. И поглощала свои жертвы пачками – жуткое исчадие ада.
Что делать, как отыскать спасение, никто себе не представлял. Очень скоро радость ушла из жизни. Небо, которым люди всегда восхищались, превратилось в неотвратимую угрозу. Простор, без которого они не мыслили своего существования, – в проклятие. Мир вокруг перевернулся. Ситуация казалась безнадежной. Жуткой. Абсолютно непоправимой.
Правда, по прошествии какого-то времени им открылось, что Черная бестия не всемогуща. Она не видела сквозь преграды. Ее чары сквозь них не приникали. Многим удалось спастись, прячась в нагромождении скал или за поваленными деревьями. И еще Черная бестия двигалась намного медленнее и с гораздо большим трудом, когда ей в качестве жертвы попадались немощные и больные.
И тогда человечество разделилось на два больших лагеря, два разных племени. Часть из них решила отказаться от всего того, что было им дорого когда-то – от необъятного простора, воздуха, звезд, туманов, жизни под открытым небом.
Они сделали свой выбор и стали сооружать постройки, чтобы укрыться от Черной бестии, которые с годами превратились в полноценные дома, как мы привыкли. Ими они отгородились от Матери-природы, отдаляясь и защищаясь от нее. На Мать-природу они перенесли свою ненависть к Черной бестии. Вслед за ее отвратительным порождением и она превратилась в их заклятого врага.
Другие же сказали себе: «Нет, мы никогда не откажемся от того, что любим, от того, что нам дорого. Мы будем бороться, хотя исход битвы может оказаться плачевным. Мы найдем, как избавиться от Черной бестии. Пусть и дорогой ценой».
И они стали заражать друг друга самыми тяжелыми, самыми отвратительными, мерзкими, неизлечимыми болезнями, пестуя последнюю надежду. Они сделали ставку на то, что их болезни и для Черной бестии окажутся смертельными. Что когда-нибудь количество перейдет в качестве, и они одолеют ее. А Мать-природа, их Мать-природа, родная им и близкая, как-нибудь поможет остальным выжить и вернуть здоровье.
Борьба была долгой. Но другие все-таки победили. Их расчет оказался верен. Своей самоотверженностью, геройством, несгибаемостью, тысячами, десятками тысяч принесенных жертв они одолели страшную, ненасытную Черную бестию. Они защитили все, что им было дорого. Они отстояли приверженность образу жизни, доставшемуся от предков. Возможность верить в то, во что верили они. Любить то, что любили они. Наслаждаться тем, что дарила им из века в век Мать-природа: простором, свободой, бесконечностью мироздания, единением со всем тем, что согревает душу.
Своим подвигом другие заслужили место под солнцем, заслужили право на то, чтобы, восстановив силы своего племени, расселиться по планете. Любые иные варианты развития человечества были бы безнравственными. Ведь именно другие сохранили род человеческий. Именно они защитили Землю от Черной бестии.
Но, увы…. Произносим слова сожаления в который раз. Истории нет дела до нравственности и этической схоластики. Она всегда плевала на право и на какие-то там обязанности и обязательства. История всегда была наложницей силы и хитрости.
Укрывшиеся в домах и городах предали все, что было можно и нельзя. Они отказались от заповедей и идеалов предков, всех своих прежних убеждений и традиций. Зато, трусливо переждав опасность, сохранили силы.
Как только опасности не стало, «в благодарность» они поспешили напасть на других. Превратить их земли в колонии, а их самих обратить в рабов и вассалов, для перевертышей не составило труда. Сопротивления другие оказать не могли. Борьба против Черной бестии за выживание человечества истощила их и обескровила.
Вот так и получилось, что власть над миром захватили те, кто вытравили из своей и нашей памяти любые воспоминания о том, как все начиналось. О том времени, когда простор, свобода, возможность жить так, как нравится, единение с природой ценились превыше всего. Те, для кого конформизм сделался второй натурой. Спасительной и все оправдывающей.
Благо конформизм – это способность забыть и никогда ничего не вспоминать. Это дар быть со всем согласными. Вера в то, что сейчас лучше, чем в прошлом. В то что, так как есть, было всегда.
Но ведь было же иначе. Было по-другому. Эх, если бы. К сожалению, снова увы….
© Н.И. ТНЭЛМ