Отношение к евро всегда было в Британии довольно высокомерным: дескать, единая европейская валюта нам не нужна, Лондон и без неё будет одной из главных мировых финансовых площадок. Затем последовал довольно краткий период злорадства: ага, доигрались со своим евро, а мы что вам говорили? Но теперь все, похоже, встало на свои места, поскольку британцы откровенно перепугались. Тем более что собственные промышленники недвусмысленно потребовали от главы правительства договориться с европейскими коллегами, чтобы принять участие в спасении евро. Да вот только не поздновато ли?
Сама загнав себя в «блистательную изоляцию», Британия вдруг осознала: от евро она все же очень зависит, а её мнение о том, как и что надо делать, никого не интересует. Президент Франции Николя Саркози так и заявил в конце октября британскому премьеру Дэвиду Камерону: «Мы сыты по горло вашей критикой и разговорами о том, что нам надо делать». В переводе на бытовой язык это означает: «Заткнись, надоел!». На брюссельском саммите Д.Камерон напрасно упрашивал дать Британии, как стране, не входящей в зону евро, возможность принять участие в кризисных переговорах. И получил от ворот поворот. Что, в общем-то, логично: в соглядатаях страны евро не нуждаются, а ждать от британцев помощи – как от козла молока. Между прочим, «евро-Европа» решила проводить свой собственный саммит на регулярной основе. Заметим – без Лондона.
То есть мнение островитян в этом вопросе учитываться не будет – и это все, чего добилось британское правительство? Выходит, так. А, между прочим, в страны ЕС идет 50% британского экспорта. Поэтому неурядицы на европейских рынках моментально отразятся в бухгалтерских книгах островных компаний. Но, может быть, Лондон хочет компенсировать падение экспорта за счет своего внутреннего рынка? Сомнительно, что это удастся – при самой высокой безработице за последние 17 лет, рекордной инфляции и правительственной программе экономии, которая неизбежно задавит потребление. Добавим, что Европейская Комиссия скорректировала свои прогнозы роста британской экономики на 2011 год до более чем скромных 0,7%. Поскольку с доходами у лондонского правительства дело швах, то задачу по достижению бюджетного дефицита в 6,5% оно решить явно не сможет. Брюссель предрекает на 2011 год совсем иной результат – 8%.
Конечно, нельзя скидывать со счетов то, что неурядицы континентальных финансовых рынков увеличат переток средств на ту строну Ла-Манша. Но сможет ли это компенсировать вышеназванные проблемы? Как знать.
Тем более, что на континенте, при самом активном участии главы Европейской Комиссии Жозе Мануэла Дурана Баррозу, все активнее продвигается германо-французская идея о введении налога на финансовые транзакции. Заметим, что она далеко не нова и впервые предлагалась еще в 1972 году, но тогда заинтересованные лица сделали все, чтобы её тихонько похоронить.
Разумеется, британский министр экономики Винс Кэйбл осудил это предложение как «полностью несправедливое», услышав в ответ обвинения в безответственности. В общем, дружба народов в ЕС обостряется с новой силой.
Лондон, понятное дело, опасается, что такой налог может угрожать его конкурентоспособности как мирового финансово-торгового центра, а потому будет всеми силами сопротивляться его введению: раскошеливаться-то придется в основном ему! Хотя львиная доля этого налога, как предполагается, пойдет в бюджет Европейского Союза.
Конечно, мистер Кэйбл это прекрасно знает, только относится к такой перспективе весьма негативно. «Честно говоря, я не думаю, что люди в этой стране хотят введения нового налога на финансовую деятельность, ведь, в конце концов, платить его придется им, а израсходуют его на проведение аграрной политики ЕС или на дороги, которые никуда не ведут», – считает глава британского экономического ведомства.
И это, вообразите себе, говорит человек, представляющий либеральных демократов, партию по британским меркам проевропейскую. Конечно, его суждение выдает незаурядного общественного мыслителя: к выводу о том, что сограждане не желают введения нового налога, можно прийти только после упорных раздумий и всестороннего анализа ситуации.
Да и недовольство аграрной политикой Союза тоже объяснимо. Но ведь никто не заставлял британцев довести свое сельское хозяйство до такого состояния, что в нем занято 3% трудоспособного населения, и все они производят только около половины продуктов, оказывающихся на столах островитян. Так что Лондону не стоит быть в этом отношении слишком заносчивым: те, кто получает аграрные субсидии, кормят не только себя, но и подданных Её Величества.
Эти типичные проявления твердокаменного британского эгоизма не остались незамеченными в Германии, и В.Кэйбл получил звонкую оплеуху от лидера парламентской фракции Христианско-демократического союза Фолькера Каудера. На съезде своей партии в Лейпциге он был как нельзя более откровенен. «Стремиться преследовать только свою выгоду и не быть готовым внести свой вклад – это не та манера, которая сойдет британцам с рук, – подчеркнул он в ходе дебатов по поводу налога на финансовые транзакции. – Они тоже несут ответственность за происходящее в Европе», – отметил германский политик. Кроме того, он потребовал, чтобы этот налог в случае необходимости был введен странами зоны евро по собственной инициативе, без учета мнения Великобритании и США.
Словом, напряженность в отношениях между Лондоном и Берлином сгущалась все сильнее. На острове заговорили о «германской Европе» («Гардиан»), «Великобритании против Германии» («Нью стейтсмен»). Не обошлось и без передержек, вполне, впрочем, обычных для стандартной британской пропаганды. Фраза, адресованная Ф.Каудером канцлеру ФРГ Ангеле Меркель, и, безусловно, изрядно отдающая верноподданичеством – «По всей Европе сейчас заговорят по-немецки!» – была интерпретирована на первой полосе «Дейли мейл» как «Теперь Европа говорит по-немецки!». Интересно, на каком языке Н.Саркози посоветовал Д.Камерону наконец заткнуться? На английском? Нет, наверное, все же на французском: филологическая подготовка у обитателя Елисейского дворца, как известно, хромает.
Однако за всем этим обменом любезностями лондонские биржевые акулы легко опознали наступление на свои интересы и восприняли его как объявление войны. Сити, который еще со времен тэтчеровской дерегуляции стал в Европе своего рода синонимом безудержной спекуляции, действительно вносит такой вклад в британский валовой национальный продукт, что ни Дэвиду Камерону, ни его министру финансов Джорджу Осборну не остается ничего другого, как играть с банкирами и биржевиками в одной команде. А то, глядишь, и в самом деле воплотят в жизнь свою угрозу перебраться в Азию, если на острове им не будут созданы устраивающие их условия. А вы говорите налог на финансовые транзакции! Ага, щас! Дж.Осборн, между прочим, уже назвал такой налог «финансовым самоубийством». Вот только для кого? Неужели для тех стран, в которых эти деньги пойдут в реальный сектор экономики вместо того, чтобы ходить бесконечным хороводом в лабиринтах финансовых спекуляций?
Но Д.Камерон принялся усердно отыгрывать свою роль: он обвинил Брюссель в «утрате чувства реальности», в «бессмысленном вмешательстве и установлении норм и правил», ну и так далее, по хорошо известной схеме. Но при этом не преминул подчеркнуть, что для Великобритании все же лучше остаться в Союзе, а не выйти из него. Дескать, вы все плохие, но с вами все же лучше, чем без вас. В чем с ним пока не согласны аналитики из авторитетного в деловых кругах Центра экономических и бизнес-исследований (CEBR). Они полагают, что в среднесрочном плане Британия только выиграет от развала евро. Ну-ну…
Все эти треволнения творились в канун двусторонней встречи Меркель-Камерон, прошедшей в Берлине 18 ноября. Главу британского правительства приняли в германской столице с подчеркнутым радушием. Но кто же лучше политиков умеет делать хорошую мину при откровенно плохой игре? А в том, что она плоха, сомневаться не приходится: позиции сторон не сблизились ни на миллиметр.
По самой спорной теме – налоге на финансовые транзакции – британцы стоят насмерть: вводить его можно только в «глобальных» масштабах. То есть – никогда, поскольку нет лучшего места для забалтывания любого начинания, чем международные конференции с широким представительством (см. ВТО, Дохийский раунд; Копенгаген, Климатический саммит и т.д.).
Не сошлись стороны и в том, как надо противостоять кризису евро. В Лондоне считают, что пора воспользоваться всей «огневой мощью» (Д.Камерон), навалиться изо всех сил и разом всего добиться. В Берлине проявляют склонность к решению проблемы «шаг за шагом», стремясь последовательно повышать конкурентоспособность экономики стран зоны евро. Британцы обвиняют немцев в безответственном затягивании принятия насущных мер. Немцы возвращают им «комплимент» в язвительной форме – «не надо изображать мощь, которой нет, поскольку рынки быстро разберутся, что это не работает» (А.Меркель). Согласитесь, различия фундаментальные.
Наверное, можно было бы даже говорить о мировоззренческих расхождениях, как минимум – применительно к экономике. Британцы, поставившие свое народное хозяйство в зависимость от благополучного финансового «пирамидостроения», мыслят сиюминутно: быстренько зашвыряем пожар деньгами, и все придет в норму. Немцы, еще во времена споров межу Гельмутом Колем и Маргарет Тэтчер отказавшиеся жертвовать интересами реального сектора в угоду финансовым рынкам, настаивают на том, что такие проблемы с наскоку решать бесполезно.
Кто прав, как говорится, в исторической перспективе, пока сказать трудно, поскольку спор этот, хотя и не сегодня начался, но далеко еще не закончен. Германский – если угодно стайерский, требующий большого терпения и выносливости – подход находит в Союзе все больше сторонников. Ведь глашатаи радужных монетаристских идей во время последнего кризиса оскандалились так, что на них до сих пор еще смотрят с опаской. А вдруг опять выкинут что-нибудь такое, за что потом придется расплачиваться всем миром?
Андрей ГОРЮХИН
Шесть страниц, которые потрясли Британию
Что и говорить, рабочие документы европейского правительства, тем более стратегического содержания, не часто попадают в распоряжение иностранных СМИ. И еще реже их тут же вывешивают в Интернете, тиражируют в прессе и устраивают по этому поводу шумиху, близкую к истерике. А если в этот момент двусторонние отношения наэлектризованы почти до максимума? Да к тому же в Европе свирепствует долговой кризис? И речь при этом идет о ведущих игроках политической сцены – Германии и Великобритании? Какой простор для любителей конспирологических теорий и для искателей заговоров!
Но даже если оставить и тех и других наедине с творениями их разума, то нельзя не признать: тот, кто передал британцам этот материал, прекрасно представлял, какую реакцию он у них вызовет. «Подтверждаются опасения в том, что германские планы в ходе кризиса евро могут привести к созданию европейского сверхгосударства, в котором финансовую и налоговую политику будет вершить Брюссель», – стращает сама себя «Дейли телеграф». А «Файнэншл таймс» авторитетно рассуждает о «значительном количестве деталей, говорящих о том, как Берлин хочет изменить экономическое управление зоной евро».
Постойте, а что за документ-то? Речь идет о шестистраничном меморандуме, озаглавленном «Будущее ЕС: необходимые интеграционно-политические шаги по достижению стабилизации». Бумага-то, конечно, правительственная, но к ведомству федерального канцлера, скажем, отношения не имеет. Вышла она из недр ведомства Гидо Вестервелле. Оно же и разослало её 20 октября 2011 года членам парламентской фракции Христианско-демократического союза, где она и легла без дальнейшего движения. Пока кто-то не «слил» её британцам.
Однако, давайте присмотримся к содержанию документа: какая же там содержится крамола? Да, в общем-то, нет её там, крамолы. Зато есть представление германской дипломатии о будущей финансово-политической архитектуре Единой Европы. Но это-то вроде бы пока ненаказуемо, не так ли?
Итак АА (от немецкого Außenamt – внешнеполитическое ведомство) считает: действующего механизма в лице Европейского фонда финансовой стабильности и создаваемого к будущему году Европейского механизма стабильности (ЕМС), которому будет выделено в распоряжение 700 миллиардов евро (бундестагу еще предстоит проголосовать за это решение) все равно окажется недостаточно. Вот Г.Вестервелле и предлагает поскорее создать из них обоих Европейский валютный фонд, который получит возможность напрямую вмешиваться в бюджетные полномочия стран зоны евро. Во всяком случае – тех из них, что несут потенциальную угрозу стабильности единой европейской валюты. Согласитесь, в общем-то нет здесь ничего выходящего за рамки старинной максимы «кто девушку ужинает, тот её и танцует», правда?
А вот дальше идут предложения, в которых британцы увидели отказ от нынешней политики оказания помощи погрязшим в долгах странам. «Европейский механизм стабильности должен быть в состоянии проводить признанное банкротство государств зоны евро, которые длительное время остаются неплатежеспособными. ЕМС (…) таким образом, станет настоящим «Европейским валютным фондом». Упоминается в документе и «ответственный за стабильность член Европейской Комиссии», которому хотят дать большие полномочия.
Г.Вестервелле прекрасно понимает, что все эти и другие предлагаемые им новации невозможны без внесения изменений в европейские договоры. А для этого необходимо созывать Конвент, который быстро подготовит предложения в рамках выданного ему финансово-политического мандата, и правительственная конференция затем утвердит их. В общем, задачи намечаются на многие годы.
Но затрясло британцев от того, что они увидели в этом меморандуме намерение перейти от нынешней политики бэйл-аутов к тому, чтобы неплатежеспособные страны банкротить. Но полно, так ли это?
Согласимся, что позиция АА может быть именно такова. Но это мнение всего одного, пусть и очень влиятельного, германского ведомства. А как к этим идеям относятся в других, не менее важных органах власти? Скажем во вполне профильном для этой проблемы министерстве финансов, возглавляемом Вольфгангом Шойбле? «Вельт» быстро провела журналистское расследование, результаты которого можно изложить в четырех словах: там этот документ неизвестен.