Присмотримся повнимательнее к тем совершенно очевидным процессам, которые уже породил первый глобальный экономический кризис. Ответом на него стало дружное требование, поддержанное Группой-20, о разработке и скорейшем внедрении жесткого правового регулирования транснациональной финансовой деятельности. Начиная от рынка деривативов, доступа к банковской тайне, контроля за хедж-фондами, правил кредитования и вплоть до выплаты бонусов топ-менеджерам.
Приход к власти в Соединенных Штатах нового президента и новой администрации повлек за собой знаковые изменения во внешнеполитической стратегии США. В проводимом ими внешнеполитическом курсе многие акценты уже переставлены. И касается это, прежде всего, отношения к международно-правовому инструментарию. Возобновляются переговоры по разоруженческой проблематике. Ставится вопрос о ратификации одного из основополагающих международных документов — Конвенции по морскому праву 1982 года. Изменилась позиция относительно договорного закрепления обязательств в области охраны окружающей среды и борьбы против изменения климата и т.д.
Сфера безопасности не может и не должна быть исключением. И здесь уточнение взаимных обязательств, разработка более определенных правил игры, процедур, механизмов и институтов их обеспечения и их договорно-правовая формализация могут оказаться весьма перспективными. Особенно в связи с тем, что со временем, похоже, они будут все более и более востребованы.
Если судить по официальным заявлениям, следующих из Вашингтона и европейских столиц, всех членов НАТО и ЕС сложившаяся в евро-атлантическом пространстве архитектура безопасности вполне устраивает. Возмутителем спокойствия выступает только один игрок – Россия. Правда, он настолько влиятелен, что с его мнением нельзя не считаться.
Однако на поверку выясняется, что не все обстоит столь радужно. Гармония в отношениях между ЕС и НАТО не просматривается. Позиция по поводу НАТО превратилась в один из серьезных водоразделов, которые раскалывают ЕС в военно-политической сфере. США далеко не в восторге от сдержанности и «мягкотелости» своих европейских союзников по НАТО.
В той или иной степени недостаточность нынешней системы безопасности ощущают все. И внешней, и внутренней. Причем даже на пространстве, контролируемом ими же. Если же речь идет об обеспечении безопасности в более широком евразийском и международном контексте, вакуум безопасности прямо-таки бросается в глаза. Не говоря даже о сложностях урегулирования нового поколения международных и внутренних конфликтов, нераспространении, подавлении терроризма, купировании негативных последствий изменения климата и проч.
Под этим углом зрения инициатива руководства Российской Федерации, выступившего с предложением разработать и заключить Договор о европейской безопасности, начинает играть совершенно другими – еще более притягательными красками.
Пояснения для скептиков
Разработать и заключить международное соглашение по столь сложной и деликатной проблематике, как международная безопасность, будет неизмеримо труднее, нежели достичь некоторых политических договоренностей. К тому же для вступления в силу такого юридически обязывающего документа потребуется длительный и, как можно предположить, мучительный процесс его ратификации. В связи с этим первоначальная реакция на российскую инициативу со стороны большинства политиков и экспертного сообщества повсеместно была скорее скептическая. Сейчас отношение к идее переналадки общеевропейской архитектуры безопасности меняется. Осознание потребности в ее в более или менее глубокой перестройке пробивает себе дорогу. Но не осознание того, что в ее основу необходимо положить именно международный договор.
Сомнения в реализуемости предложения о нормативном описании новой, уточненной или переформатированной системы взаимных обязательств объясняются самым широким спектром и других факторов. Прежде всего, исключительно благоприятной питательной средой для устойчивого неприятия юридически выверенного подхода к формализации международной безопасности служит глубоко укоренившийся правовой нигилизм. Неверие в силу права стала альфой и омегой мировоззренческого кредо целого поколения современных политиков и государственных деятелей. По большому счету это издержки переходного периода – далеко не всегда удачного и успешного перехода от одной социально-экономической системы к другой внутри большой группы государств и стремительной эволюции международной системы от взаимного сдерживания к однополярному и затем к многополярному миру. Но без права никакое рациональное управление международными отношениями не получится, никакой сколько-либо нормальный мировой порядок невозможен. А как в первом, так и во втором объективно заинтересованы абсолютно все.
Еще ряд доводов – первое, мол, о каком договоре или наборе взаимосвязанных соглашений может идти речь, когда до сих пор все они использовались для обмана Российской Федерации. Второе, договоры всегда отражают реально сложившееся или складывающееся соотношение сил, а оно не в пользу нашей страны. Третье, от их разработки и заключения в нынешних условиях Россия не столько выиграет, сколько проиграет. Четвертое, международные договоры служат идеальной ширмой для прикрытия волюнтаристского поведения, для освящения односторонних действий по продвижению корыстных интересов внеправовыми методами.
Ни один из этих доводов не выдерживает критики. Первое, Россия чудовищно, в какой-то степени даже непоправимо проиграла из-за того, что политические договоренности между руководством СССР и Западом об отходе от блокового подхода в международной политике и отказе от расширения, достигнутые на пике разрядки, при принятии решения об объединении Германии и выводе войск, не получили юридического оформления. Впоследствии от них просто отмахнулись. Если бы Советскому Союзу удалось зафиксировать в международных договорах взаимные обязательства по завершению холодной войны, дальнейшее развитие ситуации на континенте могло бы, наверное, пойти по совершенно другому сценарию. Однако история не знает сослагательного наклонения.
Второе, не стоит записывать отечественную дипломатию, российских переговорщиков в заведомые аутсайдеры. Искусное ведение переговоров вполне может компенсировать относительную слабость. К тому же связь между договорами и балансом сил в международных отношениях никогда не носила такой уж примитивно прямой и линейный характер. Да и возможности России отстоять свои национальные интересы, если их сравнивать с периодом последнего десятилетия прошлого века, выглядят явно предпочтительнее.
Третье. При любом сценарии развития ситуации в евро-атлантическом и евразийском пространстве от разработки и заключения Договора о безопасности Россия только выиграет. Работа над Договором и его вступление в силу позволят более эффективно купировать скатывание к конфронтации и поползновения использовать конфронтационную риторику и методы ведения дел времен холодной войны. В случае если ничего кроме закрепления статус-кво достичь не получится, ему все равно удастся придать несколько более цивилизованный вид, более выгодный России и россиянам.
Четвертое. Наличие противовесов и сдерживающих механизмов всегда намного выгоднее, нежели их отсутствие. Договор позволит их дать. А на вопрос о том, кто получит преимущества от игры без правил, по сравнению с игрой по согласованным правилам, наверное, даже и не нужно отвечать. Практика развития ситуации в регионе на протяжении последних двух десятилетий не нуждается в особых комментариях.
Это в том, что касается контраргументов на возможные и уже довольно широко растиражированные возражения против того, чтобы сконцентрировать усилия не на работе вообще по новой архитектуре общеевропейской безопасности, а именно на продвижении идеи нового Договора о безопасности и на его заключении. Их вполне достаточно для того, чтобы уберечь российскую инициативу от огня критики. Но для того чтобы пойти несколько дальше и не просто разоружить скептиков, но и перетянуть их на свою сторону, требуется несколько большее – показать преимущества, которые может дать использование международно-правового инструментария в современных условиях.
Не вполне очевидные возможности и преимущества заключения Договора
За последние десятилетия международное право претерпело серьезную эволюцию. Оно все дальше и дальше отходит от той регулятивной системы, какой она предстает в классических или еще недавно считавшихся таковыми учебниках и теоретических эссе. Ведь повышенной инерционностью обладают не только большие системы. Она характерна и для нашего мышления. Мы слишком часто придерживаемся давно уже устаревших представлений, не давая себе в этом отчета, повторяем некогда бесспорные истины, не замечая, насколько они поистрепались со временем. А ведь реальность стремительно меняется. Она все меньше походит на ту, которой была еще вчера.
Согласно классическим представлениям, международное право регулирует отношения между государствами и, в меньшей степени, между государствами и созданными ими международными организациями и объединениями. Только они являются полноценными субъектами международного права и международных отношений. Никто, кроме них, не обладает в полной мере международной правосубъектностью. С помощью международного права государства и созданные ими международные организации и объединения легитимируют признаваемые за ними права и устанавливают взаимные обязанности. За нарушение взятых на себя обязательств они несут международно-правовую ответственность. Но только в отношении друг друга.
Все это верно. Так оно и было. До недавнего времени. Однако за последние десятилетия многое поменялось.
Международное право решительно вторгается в сферы регулирования, которые еще недавно национальное государство считало «заповедными» и относило к числу суверенных прерогатив. Постепенно, шаг за шагом оно сужает возможности государственного усмотрения, заставляя придерживаться общего сформулированного им стандарта абсолютно во всех областях человеческой деятельности. Фактически оно демонтирует китайскую стену, отделявшую международные отношения от внутригосударственных. Предметом регулирования международного права во все большей степени становятся не только и не столько отношения между государствами, сколько отношения между субъектами внутреннего права. Под его давлением национальное государство оказывается вынужденным в постоянном режиме корректировать свое институционально-правовое строительство и модернизацию внутреннего законодательства. Фактически международное право детерминирует внутреннее. И речь сейчас идет уже отнюдь не только о функционировании рынков, антитрестовской политике, субсидиях, банкротствах, слияниях и поглощениях и т.д. или о защите индивидуальных прав и свобод и законных интересов личности. Точно также она идет и о таких разных и непохожих вещах, как общие основы уголовного права и процесса, требования к качеству судопроизводства и прозрачности принятия политических и административных решений, мониторинг за соблюдением технических регламентов или аттестация высших учебных заведений.
Без гармонизации, сближения и в определенных случаях даже унификации национального законодательства, в императивном порядке обеспечиваемых международным правом нового поколения, невозможны ни нормальная деятельность на сформировавшихся или формирующихся общемировых рынках товаров, услуг и капиталов, ни эффективная борьба с наркотрафиком, международным терроризмом и организованной преступностью, ни эффективный ответ на другие глобальные вызовы. Государства, которые не обеспечивают определенность права, его соответствие международному стандарту и подчинение внутреннего права международным обязательствам, выпадают из общемировых процессов, утрачивают инвестиционную привлекательность, теряют мировую конкурентоспособность.
То, что в нынешних условиях в подавляющем большинстве государств евро-атлантического и евразийского региона современное международное и наднациональное право интегрировано во внутреннее право государств, занимает в его иерархии высшее место и должно обеспечиваться всей мощью национальной административной и судебной систем, заставляет взглянуть на договорное оформление обязательств в сфере безопасности свежим взглядом. Будущий Договор о безопасности будет связывать его участников не только в отношениях между ними, но и по внутреннему праву. Соответственно его соблюдение станет обязательным для всех государственных органов и начнет, наряду с другими нормами внутреннего права, иерархически подчиненными договорным, определять их деятельность. Оно окажется вмененным в обязанности не только государственных чиновников, но и всех физических и юридических лиц. Это с одной стороны. С другой стороны – к контролю за соблюдением вытекающих из Договора правовых установлений, если он будет соответствующим образом составлен, в той или иной степени смогут подключаться любые лица, подпадающие под юрисдикцию его государств-участников.
Существенно эволюционировало международное право и по такому показателю как подкрепление нормативного поведения жестким отслеживанием всех его нюансов, принуждением к отказу от девиаций и возможностью применения санкций. О международной регулятивной системе до сих пор принято говорить как бы свысока. Мол, называть ее правом можно только с определенной натяжкой. По силе обязательности ни в какое сравнение с внутренним оно якобы не идет. Его ясность и определенность на порядок ниже, нежели у внутреннего. Заставить субъекты международного права поступать так, как предписано, крайне сложно, если вообще возможно. Государства все равно остаются судьями в своем собственном деле и т.д. и т.п.
На самом деле и раньше мотивация к соблюдению норм международного права, если взять за точку отсчета создание Организации Объединенных Наций, была очень высокой. Его субъекты всегда исходили из того, что баланс плюсов и минусов от должного поведения несопоставимо выше, нежели кратковременный выигрыш, который способна дать линия на отказ от соблюдения стандартных или специфических международных обязательств.
За последние десятилетия многое сделано для того, чтобы соблюдение правовых норм, имеющих международное происхождение, обеспечивалось не только общей позитивной мотивацией, но и всеми традиционными общеправовыми методами. Удельный вес международных соглашений, которые ограничиваются лишь провозглашением или закреплением некоторых прав и обязанностей и содержат лишь материальные нормы права, в международной регулятивной системе неуклонно падает. Стандартный международный договор нового поколения, как правило, предусматривает теперь определенную форму регулярной отчетности, процедуры мониторинга за исполнением вытекающих из него обязательств, специальные инструменты контроля, механизмы разрешения споров и создание международных структур по обобщению нарабатываемого опыта и совершенствованию правового регулирования.
Примеров огромное множество. Даже если не ссылаться на соглашения о нераспространении, ограничении вооружений и запрещении конкретных типов и видов оружия с их разветвленной системой национального и международного слежения, контроля за соблюдением и действующих на их основе международных организаций. Так, универсальные и региональные конвенции против пыток предписывают государствам-членам, в том числе, открыть любые национальные учреждения соответствующего профиля для посещения международными инспекторами в уведомительном порядке и в кратчайшие сроки после направления запроса. Универсальные и региональные конвенции по борьбе с коррупцией уголовно-правовыми и гражданско-правовыми методами, по борьбе с отмыванием «грязных» денег и т.п. обязывают государства, главным образом, принять определенное законодательство, создать стандартный набор институтов, предоставлять регулярную отчетность, учитывать в практической политике и институциональном строительстве адресуемые им рекомендации. Кроме этого, созданные на их основе международные структуры уполномочены принимать важные решения и двигаться вперед по пути укрепления нормативной базы международного сотрудничества в сферах их компетенции. Для Европы это, например, такая организация, в которой участвует Российская Федерация, как ГРЕКО. Список конвенций подобного типа, особых международных механизмов и специализированных организаций с каждым годом становится все длиннее.
Принимая во внимание указанные тренды, легко себе представить, насколько мощные, эшелонированные и эффективные гарантии стабильности и безопасности в евро-атлантическом и евразийском регионе можно было обеспечить в случае согласования в полной мере учитывающего их Договора о безопасности.
Использование переговорного процесса в интересах создания атмосферы доверия и формирования культуры партнерских отношений
При обсуждении инициативы заключения Договора о безопасности очень большое внимание до сих пор уделялось тактике ведения переговоров. Это вполне естественно. Работа над документом предстоит долгая и кропотливая. Потребуется привлечь в стан сторонников Договора все государства евро-атлантического и евразийского региона и созданные ими международные организации безопасности и объединения. Поэтому, например, тематику Договора предлагалось разбить на несколько взаимосвязанных блоков и вести переговоры по разным трекам, в различных европейских столицах и не совпадающих организационных рамках.
Вместе с тем акцент делался, прежде всего, на достижение конкретного результата, состоящего в формализации набора взаимосвязанных договоренностей. И в этом нет ничего удивительного. Ведь именно Договор венчает все усилия. Его заключение является главной целью всего переговорного процесса. Договор способен дать столь востребованную стабильность и безопасность. Он будет иметь пакетный характер, что позволит найти разумный баланс интересов, развязок и взаимных уступок.
Но и работа над Договором сама по себе представляет огромную важность. Уже сейчас всего лишь само выдвижение инициативы его заключения, последовавшие затем первые дискуссии и только что начавшиеся консультации, происходящие в различных форматах, позволили решить очень важную задачу. С их помощью России, ЕС, НАТО и их государствам-членам удалось уйти от риторики взаимных упреков и порядком поднадоевшей практики выдвижения взаимных претензий. Из негативной, какой она была еще совсем недавно, повестка международной безопасности приобрела преимущественно позитивный характер. В таком ключе вести дискуссию и строить отношения гораздо перспективнее. Позитивная повестка дает позитивный же настрой. Она открывает очень интересные и неожиданные перспективы. И этот не всегда очевидный потенциал переговорного процесса нужно использовать в максимальной степени. Это тот самый случай, когда чрезвычайно важен и результат, и – ничуть ни в меньшей степени – процесс его достижения.
Благодаря переговорному процессу появляются уникальные возможности укрепления взаимного доверия. Причем не только в военно-политическом понимании данного термина — понятно, что меры доверия обязательно станут предметом переговоров. О них речь пойдет в первую очередь. С их помощью легче будет проложить путь и к другим договоренностям — но также и в самом повседневном и обыденном смысле. Доверие будет рождаться уже как следствие даже запуска переговорного процесса, а тем более насыщения его в дальнейшем конкретным содержанием. Оно будет формироваться на самых разных уровнях. На первом этапе доверие, скорее всего, появится в отношениях между переговорщиками. Именно они первыми смогут убедиться в том, насколько неделимой и взаимосвязанной является безопасность в регионе, увидят и почувствуют, сколь выгодна работа над Договором для всех заинтересованных сторон, убедятся в том, что самое тесное сотрудничество в этой области объективно необходимо. На следующих этапах доверие возникнет в отношениях на более высоком и самом высоком политическом уровне. Наконец, оно будет ретранслировано также в средства массовой информации и гражданское общество. Все эти процессы в своей совокупности позволят утвердиться в регионе принципиально новой и столь нужной всем атмосфере.
Но не только. Переговоры по столь важной, комплексной, глобальной проблематике, их ведение на разных уровнях и в разных переговорных рамках дадут импульс, как можно надеяться, формированию новой культуры взаимодействия в регионе. Для части игроков культура доверительного благожелательного разговора, поиск компромиссов, готовность к взаимным уступкам, ставка на выявление и продвижение общего интереса давно уже стали привычными. Они освоены в общении между ними. Другие ее худо-бедно осваивают. Однако если мы действительно хотим преодолеть раскол континента, снять возникающие то тут, то там все новые и новые разделительные линии, надо, чтобы такая культура общения и ведения диалога утвердилась в масштабах всего евро-атлантического и евразийского пространства. Совместная работа над Договором о безопасности может оказаться для этого как нельзя кстати.
И еще один чрезвычайно существенный момент. Лоббирование Договора, полемика и дискуссии, многочисленные двусторонние и многосторонние консультации, подготовка к переговорам и их проведение по стержневым вопросам безопасности и всему многообразию связанных с ней проблем – все это будет иметь, надо надеяться, большой побочный эффект сугубо позитивного характера. Предположим, в большом Договоре удастся закрепить современное прочтение общеобязательных принципов поведения, общие правовые режимы сотрудничества, транспарентности, взаимного уведомления, обмена и передачи информации, функционирования и достройки институциональной системы, а также общие принципы и режимы ограничения вооружений, проведения военных и военно-гражданских операций, военно-технического сотрудничества, взаимодействия в области мягкой безопасности и т.д. Или, по крайней мере, наметится движение в данном направлении. Безусловно, это даст колоссальный импульс ведению переговоров в области разоружения и ограничения вооружений. Появятся дополнительные шансы укрепления режима нераспространения. Возникнут хорошие предпосылки для реализации самых разнообразных и далеко идущих интеграционных проектов. Всего и не перечесть…
Вот насколько масштабные и разноплановые и в то же время сугубо позитивные последствия теоретически содержит в зародыше целевая установка на разработку и заключение Договора о безопасности. Даже простое указание на все генерируемые ею возможности многократно перевешивает все связанные с ней предубеждения, сомнения и опасения.
Но если это так, то было бы логично, чтобы сердцевину концепции Договора составила группа взаимосвязанных нормативных и институциональных предписаний, описывающих стратегическое партнерство между его сторонами, т.е. между Россией, ЕС, НАТО и их государствами-членами и всеми остальными международными структурами и странами региона. В первом приближении она могла бы выглядеть следующим образом.
Определение стратегического партнерства от обратного
1. Стратегическое партнерство (СП) – это взаимное обязательство отказаться от односторонних мер и любых иных акций в любой сфере человеческой деятельности где бы то ни было на планете, наносящих ущерб или чреватых нанесением ущерба партнеру.
2. Стороны обеспечивают, чтобы органы международных структур и объединений, созданных партнерами, государственные органы, частные компании и физические лица воздержались от таких действий или бездействия.
3. Подобные действия квалифицируются как уголовно наказуемые по национальному праву и внутригосударственному законодательству.
4. В случае подготовки шагов, которые могут негативно сказаться на стратегическом партнерстве, прорабатывающая их сторона проводит внутреннюю экспертизу на соответствие Договору о безопасности. В случае, если сомнения сохраняются, следует обращение в специально созданный независимый совместный международный орган по стратегическому партнерству – Совет ответственных за стратегическое партнерство (СОСП).
СОПС принимает к рассмотрению обращения другой стороны, возражающей против осуществления подготавливаемых мер. Такое обращение может быть подано на любом этапе их проработки и реализации.
СОПС формируется на основах паритета. В его состав могут включаться известные авторитетные политические деятели, ранее занимавшие посты президентов, премьер-министров, министров иностранных дел или экономики региона стратегического партнерства.
Решения принимаются СОПС простым большинством голосов. Они имеют для сторон и для всех субъектов внутреннего права сторон обязывающий характер.
В компетенцию СОПС входит принятие решений, накладывающих запрет на разработку и осуществление планируемых односторонних мер или вводящих мораторий на их разработку и осуществление вплоть до прояснения ситуации и достижения договоренности по спорным вопросам в совместном межгосударственном органе управления стратегическим партнерством – Постоянном совете стратегического партнерства (ПССП).
ПССП является постоянно действующим форумом, состоящим из министров иностранных дел сторон. В периоды между заседаниями министров решения от их имени принимаются их полномочными представителями. Для принятия решений требуется единогласие.
Любые вопросы, в отношении которых СОПС принял решение о моратории на разработку и осуществление мер одностороннего характера, поступают на рассмотрение ПССП. Постоянный Совет предпринимает все возможные и необходимые действия для устранения озабоченностей, имеющихся у сторон, и нахождения устраивающих их компромиссов и договоренностей.
5. Любые законопроекты, подготовленные отдельными государствами-партнерами и группами государств-партнеров и проекты других решений, затрагивающих интересы сторон, в автоматическом порядке направляются правительствам и парламентам сторон в уведомительном порядке. На протяжении того периода времени, который по национальному законодательству отводится на согласование законопроектов и проектов других решений и консультации с социальными партнерами, стороны вправе предоставить свои возражения, замечания и предложения по концепции документов. Они в обязательном порядке учитываются сторонами. О том, как и в какой степени возражения, замечания и предложения предполагается учесть при доработке документов, стороны официально информируют друг друга.
В целях совместной конструктивной работы по внесенным сторонами предложениям создается Постоянный консультативный комитет стратегического партнерства (ПККСП).
ПККСП формируется на основе представительства правительств, парламентских структур и выразителей интересов гражданского общества участников Договора о безопасности.
Полномочия. Основным предназначением ПККСП является формирование общей повестки в области нормативного и институционального строительства и работа над совместными модельными решениями индивидуального и общего действия. По тем законопроектам и проектам других решений, по которым у сторон возникли озабоченности или имеются замечания, ПККСП работает в режиме согласительной комиссии.
ПККСП принимает решения в форме постановлений и заключений. Постановления принимаются на основе единогласия. Постановления обязывают стороны. Доработанные документы должны их учитывать и им соответствовать. Заключения имеют силу рекомендаций. Для их принятия достаточно простого большинства голосов.
Определение стратегического партнерства через позитив
1. Стратегическое партнерство означает совместную защиту и продвижение общих интересов, солидарность в решении общих проблем и совместные действия в целях противостояния общим угрозам.
2. В целях определения общих интересов, проблем и угроз создаются механизмы и совместные органы по оценке и планированию. После их первоначальной идентификации работа по уточнению общих интересов, проблем и вызовов и установлению их иерархии и определению приоритетов продолжается на постоянной основе. Она совмещается с деятельностью по раннему предупреждению.
3. Для практической совместной деятельности по идентифицированной таким образом повестке дня запускаются необходимые процедуры и механизмы и формируются соответствующие общие рабочие органы. Их модернизация и работа по повышению эффективности их функционирования ведутся в постоянном режиме.
4. Одновременно обеспечивается непрерывный процесс проведения взаимных консультаций внешнеполитических и внешнеэкономических ведомств сторон на уровне центральных аппаратов, посольств и представительств в третьих странах и международных организациях.
5. Одно из центральных мест в аппарате обеспечения стратегического партнерства отводится Постоянному комитету совместного экономического развития (ПКСЭР).
ПКСЭР работает на постоянной основе. В его состав входят министры экономики и/или экономического развития или равные им по статусу чиновники сторон. В перерывах между сессиями на уровне министров каждодневная деятельность ПКСЭР осуществляется их постоянными представителями и созданными ими комитетами экспертов по общим, специальным и отраслевым вопросам.
Порядок принятия решений. Используются два механизма. Общие решения принимаются консенсусом. Если достижение консенсуса оказывается невозможным, осуществление экономических и научно-технических проектов и реализация решений обеспечиваются по модели продвинутого сотрудничества теми участниками, которые в этом заинтересованы. Страны и стороны, не участвующие в осуществлении проектов и реализации решений, воздерживаются от каких-либо действий, которые могли бы помешать сотрудничеству.
К задачам, поставленным перед ПКСЭР, относятся выдвижение и проработка крупных совместных экономических и научно-технических проектов. Кроме того, ПКСЭР занимается созданием инфраструктуры содействия формированию и развитию трансграничного мелкого и среднего бизнеса и выработкой нормативного инструментария, способного создать наиболее благоприятную среду для ответственного и социально ориентированного частного бизнеса.
Один из рабочих принципов экономической стратегии ПКСЭР – открытость всех сфер экономической деятельности и содействие экономической интеграции, конвергенции и модернизации путем обмена активами, внутриотраслевого и, главное, межотраслевого.
+
+ +
Осмысление проблематики Договора о безопасности только набирает обороты. На этом самом первоначальном этапе наработки концепций, обоснования гипотез, анализа альтернатив желательно накопление самых разных идей и предложений — от рутинно консервативных до нарочито смелых или даже немножечко фантастичных. Ни от чего заранее отказываться не следует. Время покажет, какие из них окажутся востребованными, и когда.
© М.Л. ЭНТИН,
д.ю.н., профессор,
директор Европейского учебного института
при МГИМО (У) МИД России
* Журнальная версия выступления М.Л. Энтина на международной конференции «Новая архитектура безопасности в Европе: режимы, механизмы, инструменты», организованной и проведенной Европейским учебным институтом при МГИМО (У) 2-3 апреля 2009 года при участии Центра исследований проблем войны и мира МГИМО (У), Фонда Бертельсмана и Московского представительства Фонда им. Фридриха Эберта с целью обсуждения перспектив укрепления международно-политической стабильности и безопасности на континенте. Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 09-03-00513а «Совершенствование правовой системы Российской Федерации и опыт Европейского Союза, создание благоприятного политического и информационного имиджа в целях партнерства и сотрудничества».