Очередной неприятный сюрприз под занавес 2009 г. преподнес европейцам Страсбургский Суд. Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) установил, что присутствие распятия в итальянских школах противоречит свободе совести.
Фактологическая и юридическая стороны дела
В 2001 – 2002 годах дети заявительницы, итальянки финского происхождения, г-жи Сойле Лаутси посещали школу в Абано Терме, это на севере Италии. Им было тогда одному 11, а второму 14 лет. По традиции на стенах в классах висели распятья. Висели они, естественно, и в классах, в которых учились Датайко и Сами Альбертин. Как сочла заявительница, это в корне противоречило принципам светского государства, в духе которого она хотела бы, чтобы учились ее дети.
Сначала она попробовала надавить на администрацию школы. В этих целях она сослалась, в частности, на решение Кассационного суда, который в постановлении, вынесенном в 2000 г., нашел, что присутствие распятья в помещениях для голосования противоречит требованиям светского государства.
Однако в мае 2002 г. администрация школы решила ничего не менять. А чуть позже министерство государственного образования направило всем школам инструктивное письмо, рекомендуя не убирать распятья из классов.
На г-жу С. Лаутси это не произвело никакого впечатления. Напротив, 23 июля 2002 г. она подала жалобу на решение администрации школы в административный трибунал по месту жительства. Заявительница настаивала, что принятое решение нарушает принципы светского государства и нейтральности гражданской службы, закрепленные в национальной конституции.
С учетом серьезности дела министерство государственного образования вступило в дело на стороне ответчика. В обоснование своей позиции его представители указывали, в том числе, на королевские декреты 1924 и 1928 годов.
14 января 2004 г. административный трибунал пошел навстречу заявительнице и переадресовал вопрос о допустимости присутствия распятия в школьных залах Конституционному суду. Но из этого ничего не вышло.
В ходе последовавшего предварительного разбирательства представители правительства постарались представить дело таким образом, будто и обсуждать нечего: распятье является не просто религиозным символом, а гораздо большим – олицетворением итальянской государственности. В качестве еще одного элемента отстаивавшейся ими позиции они использовали утверждение о том, что распятье является своего рода «флагом» единственной религии, упоминаемой в основном законе, – католической.
Конституционный суд не стал вникать в существо дела. Он поспешил снять с себя ответственность. Суд установил, что спорный вопрос не подпадет под его юрисдикцию. Ведь его регламентация осуществляется не законодательными, а регулятивными актами. Поэтому и отвечать на него он не вправе.
Поскольку обращение в Конституционный суд ничего не дало, разбирательство в административном трибунале возобновилось с той же точки, на которой оно было приостановлено. 17 марта 2005 г. трибунал признал претензии г-жи С. Лаутси несостоятельными. В вынесенном им решении констатировалось: распятье является одновременно символом итальянской истории и итальянской культуры. Как следствие этого, распятье неразрывно связано с итальянской идентичностью. Более того, оно служит выражением принципов и традиций равенства, свободы и терпимости. Продолжая следовать данной логике рассуждений, административный трибунал пришел даже к, казалось бы, парадоксальному выводу о том, что распятье служит символом светскости итальянского государства.
Чуть позже позиция трибунала была полностью поддержана Государственным советом Италии. В постановлении от 13 февраля 2006 г. он указал, что распятье давно превратилось в одну из высших светских ценностей конституции Италии, а равно повседневного существования итальянского общества.
Итоги разбирательства в ЕСПЧ
Г-жа С. Лаутси, как и можно было ожидать, с подобным вердиктом не согласилась. В ее распоряжении оставалась последняя возможность настоять на своем в нескончаемой тяжбе с противостоящим ей итальянским государственным молохом – прибегнуть к помощи Европейского Суда по правам человека. Этой возможностью она и не преминула воспользоваться.
Заявление было подано ею в ЕСПЧ от своего имени и от имени ее детей. В нем утверждалось, что Италия якобы нарушила ст. 2 Протокола № 1 к Европейской Конвенции о защите прав человека, растоптав ее право на обучение и воспитание детей в соответствии с ее религиозными и философскими воззрениями и предпочтениями. Вынужденное посещение ими школы, классы которой были украшены распятьями, грубо противоречило свободному пользованию этим правом, освящаемым Конвенцией. Упорная женщина инкриминировала Италии также нарушение ст. 9 ЕКПЧ о свободе совести и вероисповедования.
Рассмотрев аргументацию сторон, палата ЕСПЧ, в которой «продолжилось» разбирательство, в безусловной форме поддержала позицию заявительницы. Страсбургский Суд камня на камне не оставил от разъяснений представителей ответчика. Он отверг логику рассуждений, которой они придерживались, практически во всех ее элементах. Его вердикт был жесток и неумолим: Италия нарушила ст. 2 Протокола № 1 к ЕКПЧ и ст. 9 Конвенции. Ни малейших разногласий по этому поводу между судьями не возникло. Вердикт был вынесен единогласно.
В своем постановлении Страсбургский Суд разъяснил: «Наличие распятья, присутствие которого в классах невозможно не заметить, естественно может восприниматься учениками всех возрастов как религиозный символ, и они будут себя чувствовать воспитываемыми в школьной среде, на которой лежит отпечаток определенной религии. Детей религиозных это может вдохновлять. Но детей, исповедующих другие религии, или атеистов, особенно в тех случаях, когда они принадлежат к религиозным меньшинствам, напротив, – смущать. Свобода не верить ни в одну религию (являющаяся неотъемлемой частью свободы вероисповедания, гарантируемой Конвенцией) не ограничивается тем, что религиозные службы не проводятся, и никто не занимается религиозным воспитанием. Она затрагивает также практику и символы, которые служат выражением веры, религии или атеизма. Эта свобода заслуживает особой защиты, если носителем веры выступает государство, а индивид оказывается в ситуации, из которой он не в состоянии выбраться, или вынужден затрачивать слишком большие усилия или приносить непропорционально большие жертвы».
Он продолжил: «Государство обязано воздерживаться от того, чтобы навязывать веру в местах, где люди зависимы от него. Ему следует, в частности, придерживаться нейтрального отношения в вопросах вероисповедания в сфере публичного образования, где посещение занятий обязательно вне связи с религией, а у учащихся должна воспитываться склонность к критическому мышлению».
В заключительной части правовой позиции, сформулированной ЕСПЧ, говорится: «Но Суд не понимает, как наличие в помещениях публичных школ, где идут занятия, символов, которые по логике вещей ассоциируются с католицизмом (господствующая религия в Италии), могло бы служить на пользу плюрализму в образовании – необходимому для сохранения «демократического общества», как его трактует Конвенция, плюрализму, признанному Конституционным судом Италии. То, что при отправлении гражданской службой своих функций, особенно в классах, напоказ в обязательном порядке выставляются религиозные символы, ограничивает, таким образом, права родителей воспитывать своих детей в соответствии со своими убеждениями, а равно права детей, обучающихся в школе, верить или не верить».
Возмущенная реакция в Италии*1
Болезненнее всего нетривиальное постановление ЕСПЧ восприняли в Ватикане. Конечно, свою публичную реакцию на него иерархи католической церкви постарались смягчить. Они облекли ее в обтекаемые дипломатические фразы. Так, пресс-атташе Ватикана, отец Федерико Ломбарди поделился с журналистами тем, что сообщение о постановлении Суда «вызвало шок и повергло в печаль». Он назвал его «плохим». Он обозвал его «близоруким». Слова вполне политически корректные. Но за этими округлыми выражениями легко прочитывается гнев, растерянность и негодование.
Не меньшее неприятие постановление ЕСПЧ вызвало со стороны политических кругов Италии. Только уж они сдерживать себя не стали. Их возмущению не было предела. Какими только эпитетами они его ни награждали. Особенно преуспели в ругательных опусах члены кабинета Сильвио Берлускони. Они квалифицировали его как «постыдное», «оскорбительное», «вызывающее», «абсурдное», «неприемлемое». Они не остановились даже перед тем, чтобы обозвать его «варварским».
С особой экспрессией о своей оппозиции постановлению ЕСПЧ объявил министр иностранных дел Италии Франко Фраттини. Оно «наносит смертельный удар по Европе ценностей и права», – указал бывший член Европейской Комиссии, мыслящий категориями, далеко выходящими за рамки одной отдельно взятой страны.
Ему вторил бывший министр культуры Италии Рокко Буттильоне, известный своей близостью к Ватикану. Это «ужасное» решение, – заявил он. – «Его надо отвергнуть со всей твердостью». Почему, он разъяснил без тени сомнений: «У Италии своя культура, свои традиции и своя история. Те, кто приезжает к нам жить, должны понимать и принимать эту культуру и эту историю».
С такой же убежденностью высказалась министр образования Мариастелла Джельмини. Чеканя слова, она вторила всем остальным. Мол, распятья в классах «не означают принадлежность к католицизму». Они – дань историческому и культурному наследию страны. Его часть. «История Италии пронизана символами, – попыталась она в очередной раз достучаться до «бесчувственных» сердец остальных европейцев, упрятанных под непроницаемый покров судейских мантий. – Если мы от них откажемся, мы потеряем что-то большое в нас самих».
Идентичную позицию само собой заняли представители правых сил Италии. Так, сенатор от Партии свободы, входящей в блок Сильвио Берлускони, Марио Баччини вообще упрекнул судей ЕСПЧ в том, что они «впали в язычество». А Алессандра Муссолини, внучка некогда всесильного «дуче», громогласно объявила, что подобные «опрометчивые» постановления приведут к тому, что «Европа утратит свою идентичность».
Однако и в среде оппозиции очень немногие публично высказались в поддержку постановления ЕСПЧ, разворошившего пчелиный улей итальянской политики. В их числе в основном члены Демократической партии. Основная же масса оппозиционеров в этом вопросе вторила правящему большинству. Буквально несколько характерных примеров.
Надо «защитить наши традиции», т.е., насколько можно понять, католицизм и распятья в школах, – потребовала, в частности, член оппозиционной Демократической партии Паола Бинетти. Вот к каким тяжелым негативным последствиям ведет то, что в Европейскую конституцию, олицетворяемую Лиссабонским договором, не было включено упоминание христианских корней современной европейской цивилизации, – подчеркнул представитель Союза христианских демократов Пьерфердинандо Казини.
Список скорбных заявлений и воинственных призывов можно было бы продолжать до бесконечности. Но и приведенных достаточно, чтобы получить общее представление о всплеске эмоций, которое постановление ЕСПЧ по делу о распятьях в школе вызвало в итальянской среде.
Настороженность в святая святых европейской юстиции
В других частях Европы в разряд сенсаций постановление не попало. Сообщения о нем прошли вторым планом. Их затмили гораздо более масштабные трагические или скандальные события. Исключением, пожалуй, стал Люксембург, точнее очень важная и влиятельная часть европейских институтов и европейского истеблишмента – Люксембургский суд.
Судьи, генеральные адвокаты и юристы Суда ЕС всегда очень внимательно следили за изменениями и нюансами в устоявшейся практике ЕСПЧ. Она важна им для того, чтобы давать последовательное и непротиворечивое истолкование учредительных договоров Европейского Союза и вторичного законодательства ЕС в масштабах региона. Ведь учредительные договоры ЕС возводят ЕКПЧ в разряд фундаментальных принципов права интеграционного объединения. Вторичное право ЕС и практика его применения должны неукоснительно следовать всем вытекающим из нее требованиям.
С недавних пор они удвоили «бдительность». И дело не только в том, что по мере распространения на пространство свободы, безопасности и законности ЕС общих базовых характеристик, присущих коммунитарному праву в целом, Суду ЕС все чаще приходится выносить решения, затрагивающие проблематику прав человека. Это само собой.
Не стоит забывать и другое: Лиссабонский договор в категоричной форме поручает Европейскому Союзу присоединиться к Европейской Конвенции о защите прав человека. Если это произойдет, граждане ЕС, юридические лица, ведущие дела на его территории, вообще все лица, находящиеся под его юрисдикцией, получат возможность жаловаться на Суд ЕС в международных контрольных инстанциях, действующих на основе ЕКПЧ. Но когда это произойдет, какими условиями будет обставлено, какие уловки придумают для того, чтобы ослабить подотчетность интеграционного объединения Страсбургскому суду, во многом будет зависеть от Люксембурга.
Поэтому ни одно прецедентное постановление коллег не остается обделенным вниманием со стороны Люксембургского суда. Тем более такое.
А оно, похоже, не вызвало здесь, скажем мягко, особого энтузиазма. Конечно, никаких официальных или даже неофициальных заявлений не последовало, боже упаси. Это не в традициях наднациональной европейской юстиции, знающей, как важно свято блюсти требования деонтологии. Об отношении Люксембургского суда к толкованию ситуации, предложенному Страсбургом, мы узнаем только тогда, когда ему представится возможность высказаться по аналогичному делу. Но, исходя из неформального общения с людьми, работающими в Люксембурге, и по косвенным признакам можно составить примерно такую картину.
Люксембургский суд против поспешности в применении расширительного толкования к правам человека. Он против ненужного экстремизма и радикализма в подобных вопросах. Хотя и считает, что права человека являются ядром европейского публичного порядка. Для него чрезвычайно важно следить за балансом интересов между обществом и личностью, между стабильностью функционирования управленческих структур и предпочтениями отдельных лиц или групп населения. Он отдает себе отчет в том, что уважение к национальной идентичности и разнообразию культур тоже вписано в учредительные договоры в качестве одного из важнейших начал европейской интеграции.
Поэтому, насколько можно судить, в Люксембурге наднациональное постановление о безусловной противоправности сохранения распятий в школьных классах Италии было встречено с недоумением. Конечно, вопрос очень сложный и деликатный. Но и относиться к нему нужно с должной деликатностью. Здравый смысл всегда должен присутствовать. Ведь ни для кого не секрет, что значительная часть итальянского общества действительно воспринимает распятья как неотъемлемую часть истории и культуры страны. Это традиция. И если ломать традиции, то нужно четко себе представлять, к каким политическим и социальным последствиям это может привести, нужно быть уверенным – это полезно, более того, совершенно необходимо всему европейскому социуму.
Таким образом, постановление, вынесенное палатой Страсбургского суда, вполне возможно, усилило настороженность, испытываемую по отношению к нему Судом ЕС. Ну, если не настороженность, то, во всяком случае, критическое восприятие того, как он работает и какими юридическими критериями иногда руководствуется.
Случайность или закономерность
И все же давать сколько-нибудь однозначную оценку постановлению ЕСПЧ крайне сложно. В какой-то степени даже невозможно. Поясню почему. Дело в том, что одной все подавляющей и господствующей правды нет. В чем-то права и выигравшая дело сторона, и проигравшая.
Конечно, распятье является религиозным символом. Причем, самым ярким и сильным, какой только себе можно представить. И вместе с тем, оно действительно олицетворяет не только религию, но и страну в целом, ее прошлое и настоящее, страдания и величие, жертвы и свершения, и еще очень и очень многое.
Соответственно возникает чудовищно непростой и чрезвычайно болезненный вопрос о том, а где, на чем останавливается требование об изъятии религиозных символов из общественного оборота. Для наглядности попробуем его конкретизировать – что им место только в специально отведенных для этого помещениях и зданиях, что, как следующий шаг, их надо будет убирать с улиц и площадей, а потом все скульптуры, картины и другие произведения искусства на религиозные сюжеты запирать в отдельные залы, и так до бесконечности…
Как далеко можно зайти, если следовать логике рассуждений, использованных палатой ЕСПЧ, сказать совершенно невозможно. А ведь после одержанной судебной победы у мадам Лаутси может появиться целая армия последователей. И ничто не помешает им воспользоваться оружием, любезно предоставленным теперь в общее пользование. Представим себе только, что будет, если в очередь на разбирательство жалоб в ЕСПЧ выстроится бесконечная вереница всех тех самых разнообразных религиозных и других групп и группок, которые настаивают или будут теперь настаивать на ортодоксальной интерпретации запрета на любую и всяческую дискриминацию.
А ведь символов двойного назначения, символов, которые могут восприниматься по-разному, в нашей жизни отнюдь не мало. Они делают жизнь пестрой, разнообразной, многоцветной. Но и неравной, неодинаковой, а порой и недоступной. Если всё запрещать и загонять в резервации, мы можем получить отнюдь не то общество, где господствуют терпимость и демократические ценности, а нечто прямо противоположное.
Недаром результаты голосования в Швейцарии в пользу запрета на строительство минаретов в стране, случившегося почти одновременно с событием, более скромным по своему медиатическому освещению, – вынесением постановления ЕСПЧ о распятиях в школах, вызвали и в Европе, и по всему миру эффект разорвавшейся бомбы. Но это уже другая история – а, может, и не совсем другая, кто знает…
© Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор,
директор Европейского учебного института
при МГИМО (У) МИД России
* Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 07-03-02021а «Образ России в Совете Европы и Европейском суде по правам человека и пути его улучшения»