Для адвоката при осуществлении защиты по уголовному делу
(The European Court of Human Rights’ legal tools a lawyer
has at his disposal in the framework of a criminal defense)
Уважение к правам человека является частью общего политико-правового наследия России, Европейского Союза и его государств-членов. Центральное место в нём занимают конституционные традиции наших стран и система универсальных и региональных договоров о защите прав человека.
Как показывают исследования, в России на стадии предварительного расследования мера пресечения избирается в отношении почти 100% обвиняемых. Однако на практике используются лишь два вида уголовно-процессуального принуждения: до 38% обвиняемых арестовываются, в отношении остальных ограничиваются подпиской о невыезде. Доля иных мер пресечения редко превышает 1–3%. В основном это залог.*1
При этом Президиумом Верховного Суда Российской Федерации в ходе обобщения судебной практики о применении судами законодательства о заключении под стражу подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений в порядке, предусмотренном ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, установлено, что судами не в полной мере выполняются требования уголовно-процессуального законодательства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу*2.
Как представляется, соответствующее постановление Президиума отчасти явилось реакцией Верховного Суда РФ на ранее вынесенные в отношении России постановления Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ или Суд).
Между тем, будет неверным возлагать ответственность за эти нарушения только на суды. Формальный подход к вопросу об избрании меры пресечения укоренился и среди адвокатов, в основном по той причине, что сторона защиты, осознавая непродуктивность своих усилий в решении вопроса об избрании меры пресечения своему подзащитному или при продлении ее, не концентрирует внимание на этом вопросе, направляя основные усилия на стадию судебного следствия.
Очевидные прорехи в правоприменительной практике российских судов уже стали предметом критики ЕСПЧ. Постановления ЕСПЧ по российским делам дают адвокату готовый инструментарий, использование которого должно если не коренным образом изменить ситуацию, то хотя бы значительно затруднить формальный подход к рассмотрению вопроса об избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу. Прецедентные постановления ЕСПЧ способны дать гораздо больший уровень защиты, обогатить аргументацию адвоката при обосновании ходатайств и обжаловании постановлений суда, нежели если бы она была построена исключительно на нормах национального законодательства.
В данной статье предпринимается попытка сопоставить положения национального законодательства и его применение с соответствующими положениями Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – ЕКПЧ или Конвенция), касающимися избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и ее продления. Преследуемая цель состоит в том, чтобы выявить проблемные моменты в правоприменительной практике, ставшие или имеющие риск стать предметом критики ЕСПЧ. Следующий шаг – вывести на основании постановлений ЕСПЧ аргументы, которые могут быть использованы для подготовки ходатайств об изменении меры пресечения, возражений на ходатайства об избрании или продлении меры пресечения в виде заключения под стражу и кассационных жалоб на постановления об избрании меры пресечения.
Равнение на статью 5 ЕКПЧ
Рассматриваемая проблематика находится в сфере действия ст. 5 ЕКПЧ, а именно пункта «с» части 1 и части 3 данной статьи, которые гласят:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:…
c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;»
«…3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «c» пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд…»
Европейский Суд во многих своих решениях подчеркивает взаимосвязь требования пункта «с» части 1 ст. 5 Конвенции и части 3 ст. 5 Конвенции, поскольку часть 3 ст. 5 выступает в качестве процедурной гарантии для соблюдения законности части 1 ст. 5 Конвенции.
Рассмотрим основания, содержащиеся в российском законодательстве, корреспондирующие указанным нормам Конвенции. Статья 97 УПК РФ предусматривает общие основания для избрания меры пресечения: мера пресечения избирается «при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый, подозреваемый:
1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда;
2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;
3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.
2. Мера пресечения может избираться также для обеспечения исполнения приговора».
Статья 108 УПК РФ предусматривает специальные основания и условия применения меры пресечения в виде заключения под стражу:
«1. Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения. При избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение. В исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет, при наличии одного из следующих обстоятельств:
1) подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации;
2) его личность не установлена;
3) им нарушена ранее избранная мера пресечения;
4) он скрылся от органов предварительного расследования или от суда».
Процедурные требования Конвенции связаны, прежде всего, с тем, что избрание меры пресечения должно осуществляться именно в судебном порядке (часть 3 ст. 5 Конвенции), чему в настоящее время российское законодательство полностью соответствует. Важной гарантией является и то, что продление сроков содержания под стражей также происходит в судебном порядке.
Обоснованность подозрения
Итак, первый вопрос, который должен решить судья при рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу – является ли подозрение в совершении преступления обоснованным (соблюдение принципа наличия «обоснованного подозрения»).
В деле «Гусинский против Российской Федерации» (Gusinskiy v. Russia) ЕСПЧ указал: «Выражение «разумное подозрение» означает наличие фактов, либо информации, которые убедили бы объективного наблюдателя в том, что соответствующее лицо могло совершить преступление… Требование того, чтобы подозрение формировалось на разумных основаниях, является неотъемлемой частью гарантий от произвольного ареста или заключения под стражу. Того факта, что подозрение является добросовестным, недостаточно»*3.
Таким образом, подозрение будет считаться обоснованным лишь в том случае, если оно основывается на фактах или информации, объективно связывающих подозреваемое лицо с предполагаемым преступлением. Поэтому, у следователя должны быть доказательства того, что действия, совершенные лицом, прямо указывают на его причастность к правонарушению, или аналогичные доказательства, подтвержденные документами или результатами судебно-медицинской экспертизы.
Следовательно, лишение свободы не должно основываться на чувствах, инстинктах, простых ассоциациях или предрассудках (этнических, религиозных или каких-либо иных), независимо от того, насколько достоверно может показаться, что они указывают на причастность того или иного лица к совершению преступления.
В постановлении по делу «Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства»*4 Европейский Суд пояснил, что обоснованное подозрение не может основываться лишь на том, что лицо совершило в прошлом какое-либо правонарушение (даже аналогичное). Хотя ЕСПЧ в этом деле согласился с тем, что осуждение в прошлом усиливает подозрение, однако такое подозрение не может быть единственным основанием для лишения свободы. Необходимо, чтобы подозрение было связано с поведением лица в настоящее время.
Законные основания
Следующий вопрос, который рассматривает суд – имеются ли законные основания для содержания под стражей (соблюдение критериев « законный» и «в порядке, установленном законом»). В Постановлении по делу «Федотов против России» ЕСПЧ следующим образом сформулировал стандарт применения данной нормы Конвенции: «Европейский Суд напомнил, что выражения «законный» и «в порядке, установленном законом», содержащиеся в п. 1 ст. 5, отсылают к национальному законодательству и устанавливают обязательство соблюдать его материальные и процессуальные нормы…». В вышеупомянутом деле «Гусинский против России» заявитель продолжал в нарушение закона об амнистии оставаться под стражей, в результате чего Европейский Суд констатировал нарушение ст. 5 Конвенции.
В решении по делу «Федотов против России» Суд продолжил: «Однако «законность» содержания под стражей в соответствии с национальным законодательством не всегда является решающей. Европейский Суд должен также установить, что содержание под стражей соответствовало цели п. 1 ст. 5 Конвенции, заключающейся в предупреждении произвольного лишения свободы частных лиц»*5.
В связи с этим Европейский Суд подчеркивает, что, учитывая важность свободы личности, необходимо, чтобы применимое внутригосударственное законодательство отвечало бы стандарту «законности», установленному Конвенцией. Данный стандарт требует, чтобы все правовые нормы были бы достаточно точно сформулированы, дабы позволить гражданину – при необходимости с соответствующей помощью – предвидеть в степени, разумной в конкретных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь то или иное деяние.
Так, например, Европейским Судом было признано незаконным содержание под стражей в промежуток времени, который длился одну неделю между датой истечения срока содержания под стражей после передачи прокуратурой дела заявителя в суд и вынесением постановления судьи о продлении меры пресечения на период судебного разбирательства*6. Европейский Суд установил, что на протяжении этого срока «заявитель находился в правовом вакууме, который не регулировался ни одним из положений внутригосударственного законодательства».
В вышеупомянутом деле «Федотов против России» незаконность задержания выразилась в том, что единственной причиной задержания заявителя было отсутствие сотрудничества между компетентными органами государственной власти, а именно несвоевременное обновление баз данных правоохранительных органов о лицах, числящихся в розыске, в результате чего, заявитель, в отношении которого дело было прекращено, оказался задержанным.
Совершенно очевидно, что не будут являться законными такие основания, которые иногда указывают следователи в своих ходатайствах, как, например, актуальность борьбы с данным видом преступлений или распространенность их на данной территории, указания соответствующих органов, выступления в печати по конкретному случаю, значительный общественный резонанс дела, ходатайство коллектива граждан или просьба потерпевшего.
Целесообразность
Третий вопрос – есть ли существенные и достаточные причины содержать лицо под стражей до суда?
Самой распространенной проблемой нарушения права на свободу при избрании меры пресечения в России является то, что суд в постановлении о заключении под стражу просто перечисляет пункты соответствующих статей УПК РФ, не разъясняя при этом, в чем конкретно состоят фактические обстоятельства данного дела, позволяющие применять именно эту меру пресечения. Он не указывает, какие доказательства имеются в деле, свидетельствующие о том, что лицо скроется от дознания, предварительного следствия или суда, будет продолжать заниматься преступной деятельностью или будет угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожит доказательства либо иным путем воспрепятствует производству по уголовному делу. В практике нередко встречаются постановления об избрании меры пресечения, в которых указаны все три основания без каких-либо ссылок на обстоятельства рассматриваемого дела.
Прецедентное право Конвенции разработало четыре основные причины отказа освободить лицо под залог: если есть риск, что обвиняемый не явится на судебное заседание (см. Stogmuller v. Австрия, решение от 10 ноября 1969); если есть риск, что обвиняемый, находясь на свободе, воспрепятствует отправлению правосудия (см. Wemhoff v. Германия); или продолжит преступную деятельность (см. Matznetter v. Австрия, решение от 10 ноября 1969); или его действия приведут к общественному беспорядку (см. Letellier v. Франция, решение от 26 июня 1991).
Доводы за и против освобождения лица из-под стражи не могут быть «общими и абстрактными» (см. постановление Европейского Суда по делу «Смирнова против Российской Федерации» (Smirnova v. Russia), жалобы N 46133/99 и 48183/99, ECHR 2003-IX, §63). Если закон закрепляет принцип презумпции в отношении факторов, касающихся оснований продления срока содержания лица под стражей, необходимо убедительно продемонстрировать наличие конкретных фактов, перевешивающих правило об уважении свободы личности*7.
Суд указал, что риск того, что обвиняемое лицо скроется, не может быть оценен исключительно на основе тяжести возможного приговора; он должен быть оценен с учетом ряда других факторов, касающихся дела, которые могут либо подтвердить существование риска, либо указать на столь малую вероятность существования риска, что не сможет оправдать предварительное заключение. В этом контексте необходимо учитывать, в частности, личность обвиняемого, его моральный облик, его достоинства, его связи с государством, в котором против него возбуждено уголовное дело, и его международные контакты.
Суд обязан в соответствии с п. 3 ст. 5 Конвенции рассмотреть альтернативные способы обеспечения явки лица в суд (см. постановление Европейского Суда по делу «Сулаойя против Эстонии» (Sulaoja v. Estonia), §64, постановление Европейского Суда по делу «Яблоньски против Польши» (Jablonski v. Poland), от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, §83), предусмотренные законодательством России, такие, как подписка о невыезде или залог.
Итак, предположим, что нашего подзащитного взяли под стражу на срок, предусмотренный законом, и этот срок так же подходит к концу. В ходатайстве следователя о продлении содержания под стражей должны усматриваться новые обстоятельства, причины и факты по сравнению с датой заключения лица под стражу. Если у суда для принятия решения имеется более узкий материал, чем это было при заключении обвиняемого под стражу, он более не может ссылаться только на эти данные как достаточные для продления содержания под стражей.
Согласно УПК РФ, сроки содержания под стражей могут неоднократно продлеваться, вплоть до 18 месяцев, а после передачи дела в суд – до вынесения приговора, что может привести к значительному увеличению фактического срока нахождения лица под стражей. Предельный срок содержания подсудимого под стражей зависит от усмотрения судьи, который рассматривает дело, и здесь есть опасность выйти за пределы требований о «разумном сроке». Еще П.И.Люблинский писал: «Продолжительное заключение – двойное испытание. Кратковременность внушает и поддерживает в заключенных надежду на скорую перемену, продолжительность же порождает отчаяние, значительно усиливающее тяжесть лишения свободы»*8. Поэтому справедливый судья, рассматривая ходатайство о продлении срока содержания под стражей, должен вернуться к рассмотрению всех вопросов, которые решались при избрании меры пресечения, и скрупулезно изучить, существуют ли эти основания на момент заявления ходатайства.
В первую очередь, суд должен следить за тем, чтобы длительность предварительного следствия не превышала обоснованного и разумного периода. В практике ЕСПЧ были случаи, когда после истечения предельного 18-месячного срока, притом что обвиняемый уже ознакомился с материалами дела, было вынесено постановление о продлении меры пресечения на основании необходимости его ознакомления с материалами дела, поскольку это единственное основание в УПК, позволяющее продлить срок содержания под стражей свыше 18 месяцев*9.
Продление содержания под стражей
Убеждение в обоснованности подозрения, что заключенное под стражу лицо совершило преступление, является непременным условием для законности длительного содержания под стражей, но, по прошествии определенного периода времени, оно перестает иметь решающее значение. Как указано в постановлении «Худобин против России»: «лицо, которому было предъявлено обвинение в совершении преступления, должно быть немедленно освобождено до суда, если только органы государственной власти не представят «соответствующих и относящихся к делу» причин, обосновывающих продление срока содержания под стражей (см. постановление Европейского Суда по делу «Вемхофф против Германии» (Wemhoff v. Germany) от 27 июня 1968 г., Series A, N 7, §12; Постановление Европейского Суда по делу «Ягчи и Саргын против Турции» (Yagci and Sagin v. Turkey) от 8 июня 1955 г., Series A, N 319A, §52)*10. Перекладывание бремени доказывания в таких вопросах на задержанное лицо равнозначно уничтожению ст. 5 Конвенции, положения которой делают помещение под стражу исключительным случаем отступления от принципа уважения свободы личности, допустимым в ограниченном перечне строго определенных случаев (см. постановление Европейского Суда по делу «Рохлина против Российской Федерации» (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00, §67).
Постановление о продлении меры пресечения не будет отвечать стандарту «законности», если в нем отсутствуют основания продления срока содержания под стражей, что несовместимо с принципом защиты от произвола, закрепленном в п. 1 ст. 5 Конвенции (см. постановление Европейского Суда по делу «Нахманович против Российской Федерации» (Nakhmanovich v. Russia) от 2 марта 2006 г., жалоба N 55669/00, §70 – 71, и постановление Европейского Суда по делу «Сташайтис против Литвы» (Stasaitis v. Lithuania) от 21 марта 2002 г., жалоба N 47679/99, §67). В ряде дел, рассмотренных Европейским Судом, были случаи, что ходатайство о продлении срока содержания под стражей просто визировалось судьей.
Любое санкционирование содержания лица под стражей в рамках избранной меры пресечения ex post facto (то есть «задним числом») не соответствует «праву на неприкосновенность личности», поскольку в нем неизбежно присутствует элемент произвола*11.
В деле «Лебедев против России» незаконность содержания под стражей была установлена в случае, когда вынесением постановления об отказе в удовлетворении ходатайства об освобождении из-под стражи было фактически подменено постановление о продлении срока содержания под стражей. Европейский суд указал: «Постановление не основано ни на одном правовом положении, которое бы позволяло дальнейшее содержание заявителя под стражей, и не устанавливало ни срок содержания заявителя под стражей, ни необходимость периодического пересмотра вопроса о содержании заявителя под стражей, что было бы необходимо для того, чтобы постановление отвечало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола»*12.
Продолжающееся содержание под стражей после отмены этой меры пресечения по мотивам необходимости получения подлинного судебного акта (например, в случаях, когда меру пресечения отменил Верховный суд, а задержанный содержится под стражей в отдаленном регионе, в связи с чем получение подлинного постановления затруднено) будет незаконным, если превышает промежуток времени, составляющий более нескольких часов (см. постановление Европейского Суда по делу «Николов против Болгарии» (Nikolov v. Bulgaria), §82). ЕСПЧ указал, что договаривающиеся государства должны организовать свою правовую систему таким образом, чтобы правоохранительные органы отвечали требованию недопущения неоправданного лишения свободы.
ЕСПЧ в постановлении от 8 июня 2006 года по делу «Корчуганова против Российской Федерации» подчеркнул: «…Пункт 3 ст. 5 Конвенции обязывает государственные органы рассмотреть возможность применения альтернативных мер обеспечения явки подсудимого в суд при решении вопроса о том, освободить ли его или оставить под стражей… В настоящем деле в течение всего срока содержания заявителя под стражей государственные органы не рассмотрели возможность обеспечения ее явки с помощью менее суровых мер пресечения, специально предусмотренных российским законодательством для обеспечения надлежащего производства по уголовному делу. Также национальные суды не объяснили, почему меры, альтернативные лишению свободы, не могли обеспечить нормальное производство по делу. Это упущение тем более непонятно, что новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации прямо требует от национальных судов рассматривать возможность применения более мягкой меры пресечения, нежели заключение под стражу».
Элементы обоснования
Остановимся отдельно на каждом из обстоятельств, которыми, следствие и суд, как правило, обосновывают необходимость содержания под стражей до приговора («соответствующие и относящиеся к делу» причины).
Тяжесть предъявленного обвинения. Европейский суд неоднократно подчеркивал особенность российской правовой системы, в которой правовая квалификация фактов – и, таким образом, предъявляемое обвинение – определяются прокурором без судебного пересмотра вопроса о том, обосновывают ли собранные доказательства разумное подозрение заявителя в том, что он совершил вменяемое ему в вину деяние*13.
Поэтому тяжесть предъявленного обвинения не должна быть единственным основанием для оправдания длительных сроков содержания лица под стражей в рамках избранной меры пресечения (см. постановление Европейского Суда по делу «Панченко против Российской Федерации» (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98, §102, постановление Европейского Суда по делу «Горал против Польши» (Goral v. Poland) от 30 октября 2003 г., жалоба N 38654/97, §68, и постановление Европейского Суда по делу «Илийков против Болгарии» (Ilijkov v. Bulgaria), §81). По этому поводу Европейский Суд подчеркивает, что ссылки национальных органов на тяжесть предъявленных обвинений как на решающее основание при продлении срока содержания под стражей, хотя вид и размер грозящего заявителю наказания имеют значение для оценки опасности того, что он скроется от следствия и суда, либо продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость продления срока лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения. Также продление срока содержания под стражей не должно предвосхищать наказание в виде лишения свободы. Нужно отметить, что ЕСПЧ устанавливал необоснованность непрерывного лишения свободы даже в делах, касающихся убийств*14. Статьей 97 УПК РФ предусмотрена возможность избрания меры пресечения для обеспечения исполнения приговора. Такое обоснование также может быть подвергнуто критике на основании решения ЕСПЧ по делу «Худоеров против России», в п. 179 которого указано: «Кроме того, в пяти постановлениях (вынесенных в период с 18 ноября 2002 г. по 28 августа 2003 г.) упоминалась необходимость «обеспечивать… исполнение приговора». Европейский Суд отметил, что это основание для содержания под стражей предусмотрено только в подпункте «а» пункта 1 ст. 5 Конвенции, который регулирует содержание под стражей лица, «осужденного компетентным судом». Однако в настоящем деле заявитель не был осужден, и ссылка национальных судов на это основание являлась предрешением дела по существу, представлением осуждения в качестве единственно возможного исхода рассмотрения дела»*15.
Возможность обвиняемого скрыться и избежать правосудия. Как правило, суд ссылается на возможность обвиняемого скрыться из-за того, что ему было предъявлено обвинение в совершении тяжкого преступления, и, таким образом, ему грозит суровый приговор. В связи с этим, считает Европейский Суд, вероятность того, что обвиняемый скроется или продолжит преступную деятельность, должна рассматриваться со ссылкой также на ряд других существенных факторов. Они могут либо подтвердить наличие риска побега или повторного совершения преступления, либо убедить в его незначительности. В последнем случае он не сможет оправдать содержание заявителя под стражей до суда (см. постановление Европейского Суда по делу «Летелье против Франции» (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., Series A, N 207, p. 19, §43, и приведенное выше постановление Европейского Суда по делу «Панченко против Российской Федерации» (Panchenko v. Russia), §106).
Так, не дает основания полагать, что обвиняемый может скрыться, факт отсутствия постоянного места жительства (см. постановление Европейского Суда по делу «Сулаойя против Эстонии» (Sulaoja v. Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 55939/00, §64). В УПК РФ, как известно это основание является в исключительных случаях условием заключения подозреваемого под стражу, поэтому защитнику имеет смысл оспаривать применение указанных положений УПК РФ в связи с их противоречием толкованию Конвенции, данному ЕСПЧ.
Распространены случаи, когда судьи указывают в качестве обстоятельства, свидетельствующего о намерении лица скрыться за границу, наличие у него заграничного паспорта, либо, например, ссылаются на приобщенный к делу рапорт оперуполномоченного о том, что, по оперативной информации, лицо высказывало намерение скрыться за границей. Такая возможность, безусловно, может быть нейтрализована не заключением под стражу, а сдачей заграничного паспорта, поскольку этот документ не является такой ежедневной необходимостью как общегражданский паспорт. Поэтому такое основание не может считаться существенным.
Поведение соучастника. Иногда постановления мотивируют тем, что соучастник лица по делу сбежал от следственных органов. По мнению ЕСПЧ, поведение соучастника не может быть решающим фактором при оценке данного вопроса. Подобная оценка должна быть основана на личной ситуации лица, содержащегося под стражей*16.
Личность обвиняемого. Часто суд ссылается в качестве основания на «личность обвиняемого», не раскрывая, что же конкретно имеется в виду, либо указывает, что причины заключения под стражу вытекают из обстоятельств дела или намекают на существование «достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется». Здесь необходимо отметить, что если в постановлении отсутствует указание на конкретные обстоятельства, это должно свидетельствовать о том, что судом наличие такого риска не установлено. Это может являться существенным доводом при обжаловании постановления в кассационном порядке. В постановлении по делу «Худобин против России» ЕСПЧ указал: «По-видимому, недостаток доводов можно отнести не к случайному или краткосрочному упущению, а к обычному способу рассмотрения ходатайств об освобождении из-под стражи»*17. Адвокату при обосновании применения иной, кроме заключения под стражу, меры пресечения, следует ссылаться на следующие доводы: семейные обстоятельства, особенности характера, морального состояния, статуса или обязанностей, размеров собственности, от которой лицо вынуждено будет отказаться в случае бегства, свидетельства того, что оно надежно себя проявило во время освобождения из-под стражи в прошлом, а так же размеры залога, обеспечивающего его явку. Появление новых обстоятельств с момента ареста должно в обязательном порядке рассматриваться судом. Так, например, родившийся у обвиняемого во время изоляции от общества ребенок является существеннейшей гарантией, что он не скроется от следствия и суда.
В делах с большим количеством заключенных, суд, как правило, использует одинаковые немногословные формулировки без учета личных обстоятельств каждого. По мнению Европейского Суда, такой подход не соответствует гарантиям, закрепленным в п. 3 ст. 5 Конвенции, поскольку он способствует длительному содержанию под стражей группы лиц без индивидуальной оценки оснований содержания под стражей и соблюдения требования «разумного срока» в отношении каждого отдельного члена группы*18.
Сохранность доказательств. Часто основанием продления срока содержания под стражей является возможность лица уничтожить доказательства, воспрепятствовать установлению истины по делу или продолжить заниматься преступной деятельностью. ЕСПЧ признал, что на первых этапах расследования опасность вмешательства лица в отправление правосудия может оправдать заключение под стражу. Но после того как были собраны доказательства, данное основание теряет значимость*19.
Зачастую в постановлениях суда вообще отсутствуют какие-либо конкретные обоснования невозможности освободить обвиняемого из-под стражи. Суд лишь указывает, что «обстоятельства при решении вопроса об избрании постановлением суда … меры пресечения в виде заключения под стражу… в настоящее время не утрачены». Такая фраза «кочует» из одного постановления в другое. Упорное использование стереотипной краткой формулировки для оправдания продления срока содержания обвиняемого под стражей без ссылки на конкретные обстоятельства дела свидетельствует об отсутствии конкретных оснований для продления меры пресечения, а, следовательно, о нарушении п. 3. ст. 5 Конвенции.
Предположим, что судья всесторонне исследовал причины, диктующие необходимость в дальнейшем содержании под стражей и счел их удовлетворительными. Однако, наряду с этим, он обнаружил, что следствие за предыдущий период не проделало существенной работы по делу, либо этой работы было недостаточно. Европейский Суд в таких случаях переходит к рассмотрению вопроса о том, проявили ли национальные власти «особое усердие» при производстве расследования. Задержки в расследовании по вине следствия и суда могут стать одним из факторов, имеющих существенный вес для необходимости освобождения лица, если расследование и рассмотрение дела не было окончено в разумный срок. Так, нужно брать во внимание сложность дела, количество обвиняемых, объем работы, проделанной следователем за предыдущие периоды, частота назначения заседаний, поведение обвиняемого, свидетелей и потерпевших, меры, предпринятые для исполнения постановления судьи о приводе свидетелей и потерпевших*20. В этом смысле вызывает большие сомнения способность судьи, рассматривающего уголовное дело, решить, допустил ли он по собственной вине задержки в рассмотрении дела, которые могут стать одной из причин освобождения до приговора. Поскольку и рассмотрение уголовного дела, и вопрос о мере пресечения находятся в ведении одного и того же судьи, эта ситуация потенциально чревата нарушением п. 3 ст. 5 Конвенции. В то же время отказ подсудимого от дачи показаний и трудности расследования, связанные с этим, не могут служить оправданием затяжек в расследовании. Европейский суд в деле Мамедова против Российской Федерации указал: «Заявительница не обязана была сотрудничать с органами государственной власти, и ее нельзя было винить за то, что она воспользовалась своим правом на молчание (см., mutadis mutandis, постановление Европейского Суда по делу «Ягчи и Саргин против Турции» (Yagci and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995 г., Series A N 319 A, §66; постановление Европейского Суда по делу «W. против Швейцарии» (W. v. Switzerland) от 26 января 1993 г., Series A, N 254 A, §42). На следственных органах лежала обязанность по сбору доказательств и проведению расследования таким образом, чтобы обеспечить судебное разбирательство в разумный срок, Европейский Суд не был убежден доводом властей Российской Федерации о том, что задержки в следствии происходили по вине заявительницы»*21.
* * *
Резюмируя изложенное, подчеркнем, что с помощью постановлений ЕСПЧ можно опровергнуть большинство стереотипных формулировок, используемых при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Но, необходимо признать, что в настоящее время нелегко в суде применять нормы международного права. Основной причиной этого является неприятие судьями судебного прецедента в качестве источника права. Однако, согласно пункту «b» части 3 ст. 31 Венской конвенции при толковании международного договора (в данном случае, Европейской Конвенции), наряду с его контекстом, должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования.
Российская Федерация как участник Конвенции признает юрисдикцию Европейского Суда обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). Поэтому применение судами Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда во избежание любого нарушения Конвенции. В силу п. 1 ст. 46 Конвенции постановления ЕСПЧ в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов.
В докладе уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2006 год вопрос о прецедентном значении постановлений ЕСПЧ рассматривается как решенный: «Решения Европейского Суда имеют для России прецедентное значение. Иными словами, вынося свои решения, Суд исходит из того, что российские судебные органы будут впредь опираться на них при рассмотрении аналогичных дел»*22. Таким образом, имеются все правовые основания при аргументации позиции защиты ссылаться на конкретные постановления ЕСПЧ.
У адвокатуры в этом смысле особая роль, поскольку, как показывает практика, решающим элементом для применения международного права, а, в частности, положений Конвенции является частота и качество ссылок на Конвенцию сторонами судебного процесса. При рассмотрении уголовных дел эту функцию может выполнить только адвокат.
© Оксана САДЧИКОВА,
адвокат, член Ставропольской краевой коллегии адвокатов,
член адвокатской палаты Ставропольского края,
соискатель кафедры европейского права МГИМО (У) МИД России
*1 В.Ю. Мельников Применение мер пресечения в отношении подозреваемых и обвиняемых // «Российский судья», 2007, N 7. — С. 14.
*2 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 27.09.2006 «О рассмотрении результатов обобщения судебной практики об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений»// База данных «Консультант-Плюс»
*3 Постановление Европейского Суда по делу Гусинский (Gusinskiy v. Russia ) против Российской Федерации (Жалоба N 70276/01) от 19 мая 2004 года // режим доступа www.echr.coe.int
*4 Постановление Европейского Суда по делу Фокс, Кемпбелл и Хартли против Соединенного Королевства (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom) от 30 августа 1990 г. // режим доступа www.echr.coe.int
*5 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Федотов (Fedotov) против Российской Федерации (Жалоба N 5140/02) от 25 октября 2005 года, §74 // режим доступа www.echr.coe.int
*6 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Лебедев (Lebedev) против Российской Федерации (Жалоба N 4493/04) от 25 октября 2007 // «Российская хроника Европейского Суда», 2008, N 2.
*7 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Игнатов (Ignatov) против Российской Федерации (Жалоба N 27193/02) от 24 мая 2007 года // режим доступа www.echr.coe.int
*8 Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие неуклонение обвиняемого от правосудия. — СПб., 1906. — С. 555.
*9 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Лебедев (Lebedev) против Российской Федерации (Жалоба N 4493/04) от 25 октября 2007, §77 // «Российская хроника Европейского Суда», 2008, N 2.
*10 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Худобин (Khudobin) против Российской Федерации (Жалоба N 59696/00) от 26 октября 2006 года // режим доступа www.echr.coe.int
*11 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Лебедев (Lebedev) против Российской Федерации (Жалоба N 4493/04) от 25 октября 2007, §69 // «Российская хроника Европейского Суда», 2008, N 2.
*12 Там же, §82 // «Российская хроника Европейского Суда», 2008, N 2.
*13 Постановление Европейского Суда по делу «Худоеров против Российской Федерации» от 8 ноября 2005 г., жалоба N 6847/02, §180 // режим доступа www.echr.coe.int
*14 См. решения по делам И. А. против Франции от 23 сентября 1998г., Летелье против Франции от 26 июня 1991 г. // режим доступа www.echr.coe.int
*15 Постановление Европейского Суда по правам человека Худоеров (Khudoyorov) против Российской Федерации (Жалоба N 6847/02) от 8 ноября 2005 года // режим доступа www.echr.coe.int
*16 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Мамедова (Mamedova) против Российской Федерации (Жалоба N 7064/05) от 1 июня 2006 года// режим доступа www.echr.coe.int
*17 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Худобин (Khudobin) против Российской Федерации (Жалоба N 59696/00) от 26 октября 2006 года // режим доступа www.echr.coe.int
*18 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Корчуганова (Korchuganova) против Российской Федерации (Жалоба N 75039/01) от 8 июня 2006 года // режим доступа www.echr.coe.int
*19 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Мамедова (Mamedova) против Российской Федерации (Жалоба N 7064/05) от 1 июня 2006 года // режим доступа www.echr.coe.int
*20 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Худоеров (Khudoyorov) против Российской Федерации (Жалоба N 6847/02) от 8 ноября 2005 года // режим доступа www.echr.coe.int
*21 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Мамедова (Mamedova) против Российской Федерации (Жалоба N 7064/05) от 1 июня 2006 года // режим доступа www.echr.coe.int
*22 Лукин В.П. Доклад уполномоченного по правам человека в РФ за 2006 год. — М., 2007 // Режим доступа: http://www.rg.ru/2007/04/13/upolnomochennyj-doklad-dok.html
№12(28), 2008