Каковы последствия?
Можно-то можно, но что-то все-таки мешает расценить случившееся как очередной триумф европейской интеграции. Попробуем разобраться, что же именно.
Самый важный вопрос, который решали политические лидеры – это судьба Лиссабонского договора. Его будущее напрямую зависело от итогов второго референдума в Ирландии, назначенного на осень этого года. Первый, как вы, конечно, помните, дал отрицательный результат, что вызвало самые тяжелые последствия.
Прекрасно понимая всю значимость происходящего, ирландский премьер Брайан Коуэн в канун саммита обратился к своим европейским коллегам с письмом, в котором попросил их дать те гарантии, которых требует Дублин, предупредив, что в противном случае и второй референдум будет провален. Что это было – завуалированный шантаж или отчаянный крик о помощи – судить не берусь. Но письмо было разослано буквально за день до встречи в верхах и произведенный эффект был достаточно силен. Ирландцы просили уступить им и учесть их пожелания в дополнительном протоколе к Лиссабонскому договору. Речь шла об усилении суверенитета Ирландии в трех сферах – обороны, налогов и этических проблем, под которыми скрывается стойкое неприятие абортов, на чем упорно настаивает католическое островное государство.
В итоге удалось сломить сопротивление Британии и Нидерландов, мотивировавших свою позицию тем, что уступка Ирландии приведет к возобновлению обсуждения Лиссабонского договора по всей Европе и кто знает, чем оно может завершиться. Для этого, помимо общих обсуждений, Брайану Коуэну пришлось провести две личные встречи с британским премьером Гордоном Брауном, который, как и положено британцу, видимо, считает, что исключения ЕС может делать только для Лондона (см. «Британия верна себе»).
Саммит принял соломоново решение, поддержав требования Дублина, но подчеркнув при этом, что гарантии эти «полностью совместимы с Лиссабонским договором и не влекут за собой необходимости вновь ратифицировать этот договор».
В общем, ирландский демарш увенчался стопроцентным успехом и маленькое государство смогло довольно легко «построить» европейских грандов, хотя все опросы общественного мнения сейчас показывают, что, на сей раз, результаты референдума будут благоприятны для Брюсселя. Не в последнюю очередь из-за того, что сокрушительный удар кризиса, который еле выдержала ирландская экономика, сделал граждан этой страны куда менее самоуверенными, приведя к осознанию, насколько опасно такое бузотерство, способное всерьез раскачать, а то и перевернуть общеевропейскую лодку.
Что самое парадоксальное, ирландское «Да» вовсе не гарантирует вступление Лиссабонского договора в законную силу. Нельзя сбрасывать со счетов позицию президента Чехии Вацлава Клауса, который в канун саммита уже заявлял, что дополнительный протокол все же будет нуждаться в ратификации чешским парламентом.
Серьезные уступки, сделанные Ирландии, в долгосрочном плане, несомненно, не останутся без последствий. Уж слишком соблазнителен этот пример, чтобы ему не последовали и другие страны, которые тоже будут стремиться в ходе нахождения взаимоприемлемых компромиссов добиваться для себя максимальных выгод. Раздражителем станет не то, что компромисс можно выторговать: в этом как раз нет ничего необычного для европейской «коровьей ярмарки».
Скверно то, что однажды достигнутая договоренность была фактически пересмотрена, пусть и частично, но по инициативе одной страны, а не по общему согласию. Ну, в самом деле, почему нужно предоставлять больше суверенитета Ирландии, хотя бы и в ограниченном круге вопросов, но нельзя идти навстречу другим государствам, требования которых могут быть ничуть не менее обоснованны? Только потому, что ирландцы выбрали весьма благоприятный момент для того, чтобы эти требования предъявить? Так почему бы и прочим не последовать такому примеру? Думается, удобный случай не заставит себя ждать. Вспомним хотя бы ту же Чехию. А ведь есть еще и записной европейский «анфан террибль» – Польша, большая мастерица выдвигать требования даже тогда, когда для этого нет никаких оснований.
Еще один вопрос, который можно считать успешно решенным – создание новых общеевропейских надзорных инстанций в финансовой сфере. Целью их работы должны стать усиление контроля за деятельностью транснациональных банков и финансовых групп, содействие унификации национального законодательства, регулирующего финансовые рынки.
Это будет вестись по трем направлениям – банковский сектор, страховой сектор и сектор безопасности функционирования рынков. Основная ответственность по-прежнему останется на плечах национальных органов, но общеевропейские инстанции будут разрабатывать единые стандарты, определять, какие из них будут носить обязательный и всеобщий характер, а какие – разовый, а то и рекомендательный. Им также предстоит анализировать риски, выискивать «щели» в национальных финансовых законодательствах, содействовать обучению персонала национальных надзорных органов.
Всё это – наработки группы из семи опытнейших экономистов, которую возглавлял бывший министр финансов Франции и бывший директор-распорядитель МВФ Жак де Ларозьер. Хотя некоторые эксперты и считают, что политические лидеры их изрядно выхолостили и стараниями отдельных государств путь к созданию единого общеевропейского надзорного органа, способного принимать обязывающие решения в своей сфере ответственности, будет и длительным, и тернистым.
Теперь Европейской Комиссии предстоит до осени разработать детальный проект и провести его через горнила национальных правительств и Европейского Парламента. Заработать надзорная система должна в следующем году.
Еще одна непростая задача, которую решали в эти два дня ведущие европейские политики, была связана с тем, кому предстоит в ближайшие годы стоять у кормила Европейской Комиссии. Собственно, кандидат был один-единственный – нынешний председатель европейского исполнительного органа Жозе Мануэл Дуран Баррозу. Его же, в конце концов, и поддержали, причем единогласно. По окончании заседания было видно, что председатель выглядит заметно расслабившимся, хотя ему еще предстоят серьезные схватки в Европейском Парламенте (см. «Кандидат, который устраивает не всех»).
Обсуждался на Европейском Совете еще один кадровый вопрос. Речь шла о том, кому предстоит занять место главы Европейского Парламента нового состава. Кандидатов два – экс-премьер Польши Ежи Бузек и итальянец Марио Мауро. Пока значительно предпочтительнее шансы первого из них. Хотя бы потому, что его поддерживают Германия, Франция и Британия и еще целый ряд стран, а за Мауро стоит только один тяжеловес – Сильвио Берлускони.
И, наконец, внешне благостную картину заметно испортило то, что европейские лидеры – в который уже раз! – оказались неспособны принять решение о выделении развивающимся странам средств на модернизацию промышленной базы для сокращения выбросов двуокиси углерода в атмосферу (см. «Ждали долго? Еще подождите»). Нет, конечно, их можно понять: спад, кризис и все такое. Но, согласитесь, на фоне возвышенной экологической риторики, которую так широко практикуют европейские чиновники и политики, это выглядит не особенно красиво. Тяжеловато после такого требовать от развивающихся стран, чтобы они «увеличили свой вклад в борьбу с глобальными изменениями климата, которую уже ведут развитые страны».
Андрей ГОРЮХИН