Необычно было то, чем в ней занимались. Со слов ученых выходило, что чем-то отдаленно похожим на телепортацию. Хотя и очень отдаленно. Если бы они сами попытались объяснить, закатывая глаза, да еще на своем птичьем языке, от головной боли вас не спасли бы потом никакие таблетки.
Попробуем все изложить несколько проще. В лаборатории были установлены две большие камеры – А и Б. В свинце. За двойным экраном. Все честь по чести. Требовалось сделать так, чтобы объекты, помещаемые в камеру А, оттуда исчезали и одновременно появлялись в камере Б. Или перемещались туда.
В этом состояла первая половина задачи. Вторая заключалась в том, чтобы понять, как это произошло, и описать настолько толково, чтобы потом нажатием кнопки операцию можно было повторять вновь и вновь. С любыми другими камерами, бункерами, ящиками. И любыми предметам. Маленькими. Большими. Громоздкими. Какими угодно.
В случае успеха ученых ожидали золотые горы. Заказчики прямо-таки излучали солидность и респектабельность. На их слово вполне можно было положиться. Да и в ожидании успеха изобретатели ни в чем стеснения не испытывали. Любые их заказы мгновенно исполнялись. Только попроси.
Но их прельщали отнюдь не одни только деньги или их количество. Деньги заслоняют горизонт людям несколько иного склада. Уж очень задача была феерической. Да и сформулирована она была здорово. От одной мысли, что к ее реализации им когда-нибудь удастся подобраться, дух захватывало. А за возможность ставить эксперименты, в которых и состояла их работа, они свою жизнь, не жалея, отдали бы. И не задумываясь.
У каждой из команд, на которые они разбились, была своя метода. Не участок – он был один на всех – а как бы свой подход, свое видение проблемы, с другими совершенно не связанные.
Одни пробовали чего-то добиться, играя пучками энергии. Искомого результата это не приносило. Зато создаваемые ими генераторы месяц от месяца наращивали мощности, вгоняя заказчиков во все большие и большие расходы.
Другие пытались разобраться с материей. Она не живая. Ей не больно. Позволяет себя складывать и раскладывать без ограничений. Но и их уводило куда-то все время вбок. Получаемые ими композитные или просто новые материалы до того на Земле никогда не производили. Свойствами они обладали уникальными. С ними бы да на открытый рынок – с руками бы оторвали. Да только до поставленной задачи им было как в начале пути.
А вот третья группа продвинулась дальше остальных. Ее участники трудились над тем, чтобы оцифровать сущее, ну, то есть нехитрые предметы, помещаемые в камеру. Какие предметы, понятное дело, значения не имело. Оцифровка изображения – сейчас на потоке: стандартная технология дает возможность перемещать или воссоздавать внешний вид. Они же пытались добраться до внутреннего содержания. И преуспели.
В минуты озарений, а их участникам группы было не занимать, они создали сканер внутреннего строения сущего, с бездонной памятью и безграничными возможностями. Никакой энергии ему для работы не требовалось. Он ведь был по сути дела компьютерной программой, только не какого-то там шестого или седьмого, а сразу же тринадцатого поколения. И работать он мог в автоматическом режиме. Ни команд, ни понуканий ему не требовалось.
Однако это все в теории. Сканер оставалось еще отладить, настроить, запустить и предъявить заказчикам. Однако информацию о первом готовящемся полевом испытании в тайне сохранить не удалось. Заказчики обо всем прознали и потребовали, чтобы первая же демонстрация прошла в их присутствии.
Если бы не это, может быть все пошло совсем иначе. И у истории бы этой совсем другой конец получился. Однако утверждают классики, история не знает сослагательного наклонения.
Как водится, в лаборатории решили перестраховаться. По дополнительному миниатюрному компьютеру вмонтировали в стенки каждой из камер. Перекачали в них программу. Подключили их к материнской станции. Продублировали контур. Установили дополнительно сверхмощную связь через внешний источник. Чтобы ни-ни. Чтобы все было честь по чести. Приготовили несколько предметов разной сложности. И отправились закупать ящики с шампанским, и не только с ним, и коробки с валидолом.
В час икс все собрались перед пультом управления. Все-все. И гении. И Мефистофели. Последние велели сунуть в камеру А целлофановый пакет с парой ботинок и устроились поудобнее.
Ученые же принялись дрожащими руками колдовать над кнопками. Эх, если бы они нормально все отрепетировали, наладили, проверили. Но деваться некуда, назвался груздем, залезай на проволоку без страховочного шеста.
Наконец, пошел обратный отсчет времени. Три. Два. Один. Старт. Ярко замигала красочная подсветка…, но ничего не произошло. Совершенно. Даже хлопка какого-нибудь нейтрального.
Заказчики заерзали на почетных местах. Ученые же засуетились с утроенной энергией. В чем дело, они-то сообразили сразу: от волнения руководитель программ вместо того, чтобы опустить, поднял главный рубильник. Но теперь все по-настоящему были на взводе. И, чтобы не допустить новой проскачки, включили все, что можно, и даже то, чтобы было нельзя. Основной импульс пошел не только по всем контурам и по всему помещению, но и наружу.
От того, что произошло дальше, все просто остолбенели. Не успело отзвучать рокочущее «старт», как в камере Б возник целлофановый пакет с парой ботинок – точная копия, близнец первого. Близнец – потому что загодя приготовленный предмет для эксперимента никуда не исчез. Он продолжал лежать в камере А, естественно, не обращая внимания на поднявшийся вокруг гвалт. Все как будто сошли с ума. И ученые, и заказчики кричали в голос. Рыдали. Сморкались. Тискали друг друга в объятиях. И снова принимались орать дикими голосами.
Когда все немного угомонились, и первый взрыв эмоций прошел, в камеру А сунули навороченный дисплей. Затаив дыхание, повторили процедуру. Когда же в камере Б появилась его точная копия, сцена всеобщего помешательства повторилась. Только теперь уже в несколько более ритуальном и осмысленном исполнении. После бешеных плясок и взаимного истязания нескончаемыми похлопываниями по плечам и всему, что подвернется, состоялся привычный сеанс терапии: откупорили бутылки и принялись за возлияния под прочувствованные и соответствующие моменту тосты.
Но тосты были бы совсем другими, если бы в лаборатории знали, что происходило в тот момент по всей планете. Программа-сканер, настроенная на воспроизведение всего, что душа пожелает, пошла в Интернет. Как элементарный червь, против которого не озаботились придумать противоядие, она в мгновение ока заразила всю земную ай-ти технику, мгновенно передаваясь от одного работающего компьютера к другому.
Люди у нас повсюду дошлые, сообразительные, можно даже сказать, талантливые. Я уж не говорю про молодежь. А тем более детвору. Когда вокруг, как по мановению волшебной палочки, стали возникать дубликаты самых разнообразных нужных и ненужных предметов, они разобрались с тем, что происходит вполне оперативно. И времени терять не стали. Всем миром бросились давать программе задания создать это, это и это. А еще вот то. И то. И то. В двух. Трех. Десяти. Ста экземплярах. На всякий случай. Про запас. А вдруг лафа закончится. Но она не прекращалась. Земля, превратившаяся в камеру Б, исправно громоздила повсюду горы по большому счету никому не нужных вещей.
В лаборатории же методично весь заготовленный запас спиртного выпили. Под соревнование в ветвистые поздравления и пожелания веселящие напитки пошли очень хорошо. Закусь тоже съели. Но тут же все по новой воссоздали. Благо теперь бежать куда-то за провиантом или дожидаться, пока доставят заказ, было уже не нужно. И снова выпили и съели. Когда же сил на то, чтобы пить, есть и говорить больше не осталось, кто-то из заказчиков задал вопрос, который из-за охватившего всех ощущения победы раньше не пришел никому в голову. Слегка заплетающимся языком он спросил (передается не дословно): а откуда все эти дубликаты берутся, что служит для них строительным материалом?
Ответа, вестимо, не последовало. Ни у кого его не было. Да и откуда ему было взяться, если ученые делали ставку на совершенно иной результат. По их расчетам получалось, что программа просто будет собирать нужные предметы в другом месте. Большие. Маленькие. Громоздкие. Близко. Далеко. Не важно. Но из частиц, на которые будут распадаться предметы-доноры. Получилось иначе. И не несколько. А совершенно иначе.
Но портить удовольствие никому не хотелось. Ни ученым. Ни заказчикам. Поэтому объяснение замяли. Разговор быстренько перевели на другую тему. Для всех более приятную. И праздник продолжили.
Однако все праздники когда-нибудь заканчиваются. Даже там, где всё празднуют в двойном экземпляре, по двум календарям. Наступил следующий день. И ответ давать все же пришлось. На планете творилось неописуемое. Заказчики требовали объяснений.
Ответ, к сожалению, был неутешительным. Программа обладала небольшим радиусом действия. Еще когда она только прорисовывалась, ее привязали к магнитному полюсу Земли.
Безумство, охватившее планету, было не остановить. Это значило, что до начала конца остаются секунды. Может быть, минуты. В лучшем случае часы.
В лаборатории царил траур. Если бы у сотрудников было оружие, они бы все застрелились. Отравиться им тоже было нечем. Облагодетельствовать человечество в очередной раз не получилось. А ведь все так здорово складывалось. Только из нобелевских лауреатов они превратились в коллективную повитуху всемирной катастрофы. Рукотворной. Спасения ожидать было неоткуда.
© Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор,
директор Европейского учебного института
при МГИМО (У) МИД России