Таким образом, резюмирует газета «Интернэшнл геральд трибюн», Ирландия «стала первой из стран Европейского Союза, которая де-факто взяла под (государственный) контроль все свои главные банки».
А в континентальной Европе французский финансовый монстр «БНП Париба», занимающий верхнюю строчку в банковской табеле о рангах, изготовился проглотить 75% бельгийского «Фортис Банка». Да сделка сорвалась, и проблемный «Фортис» пока остается под государственной опекой.
Национализация «Агло-Айриш бэнк» последовала после шокирующего экспозе: выяснилось, что его бывший глава Шон Фицпатрик в течение восьми лет скрывал от надзорных органов и аудиторов то обстоятельство, что он лично выдал кредиты на сумму 120 миллионов евро. Банк оказался у разбитого корыта. Иного выхода, кроме как взять его на государственные поруки, не нашлось, хотя еще в сентябре 2008 года кабинет министров Ирландии предоставил гарантии возврата долга шести прописанных в Дублине банков, который оценивался в 440 миллиардов евро.
В январе Гордон Браун также пересмотрел свою тактику по вызволению из кризиса рухнувшего «Ройал бэнк оф Скотлэнд». Преференциальные акции были обменены на обыкновенные, а общая доля государственного пакета доведена до 70% (с 58%). По сути, свершилась национализация.
…После фактического выкупа в прошлом году администрацией Буша банка «Леман бразерс», а правительством Брауна банка «Норзерн рок» («Северная скала»), когда в обоих случаях на спасение частного капитала были брошены деньги налогоплательщиков, появились первые робкие предсказания: это не единичный случай, а тенденция. И что приведет она к частичной, но массовой национализации всего финансового сектора. Этим зловредным кассандрам тогда никто не поверил. Адепты свободного рынка, чья «невидимая рука», все расставляющая по своим местам, где-то затерялась, все равно втайне верили, что все образуется и без административно-командного управления экономикой со стороны государства. Не случилось.
Проблема еще и в том, что никто не знает, сколько ничем не обеспеченных долгов накопилось в банковской сфере. Отчасти этим объясняется скептическое отношение инвесторов к разного рода планам по удержанию на плаву тонущей экономики, даже если их подкрепляет чек на сумму в 787 миллиардов долларов (смотри «План Обамы»). Отсюда и крамольные мысли вслух ряда экспертов, на которых ссылаются авторы «Интернэшнл геральд трибюн»: «Аналитики говорят, что власти должны будут пойти на то, чего они так тщательно хотели избежать, – полномасштабной национализации, по крайней мере, в некоторых странах».
На этом фоне симптоматично суждение Чарльза Выплоша, руководителя Центра денег и банковских исследований при одном из крупных мозговых трестов в Женеве: «Сразу примешивается идеология и политика, стоит только заговорить о национализации. Возможно, лучше будет назвать это иначе, скажем, “рационализацией”».
Ничего нового в таком ходе мыслей нет. В 1990-е годы переживавшая затяжной спад Япония тянула до последнего с энергичным государственным вмешательством в частный сектор. Только в конце десятилетия был образован специальный банк, в котором аккумулировали все «нехорошие» долговые обязательства коммерческих банков. Затем злополучных кредиторов либо позакрывали, либо помогли им слиться с более успешными коллегами. Однако драгоценное время было безвозвратно потеряно, спасительные меры оказались запоздалыми, а потому некогда Страна восходящей иены по сей день барахтается в застойной заводи.
Иное дело – Швеция, которая в то же неспокойное десятилетие предприняла аналогичные шаги: слила токсичные долги частных кредиторов в одну финансовую структуру, чтобы со временем распродать их желающим, но не прихлопнула незадачливые банки, а выделила им госсредства, чтобы они могли снова выполнять свои функции кредитных организаций. Схема сработала. «У нас не много опыта в этом плане, – говорит сегодня Чарльз Выплош. – Но мы знаем, что в Японии не удалось, а в Швеции получилось».
По мнению тогдашних шведских спасателей, пишет «Интернэшнл геральд трибюн», «единственный способ сегодня избежать катастрофы для США и некоторых стран Европы – быть готовым к полной национализации – временной – некоторых крупных банков».
Трудно себе представить, чтобы подобные крамольные речи звучали бы вслух во времена рейганомики и тэтчеровского триумфа частнособственнической воли, когда государству отводилась роль ночного сторожа и не более. Никто из нынешних певцов национализации не оспаривает одной из сакральных посылок Библии свободного рынка: частный сектор намного эффективнее государственного, потому как им движет такой мощный стимул, как тяга к личному обогащению. Однако в момент кризиса даже библейские истины оказываются невостребованными.
Владимир МИХЕЕВ