Евангелие от Орбана


Совсем не тайный образ мысли венгерского триумфатора

В мае 2015 года на саммите Евросоюза, проходившем в латвийской столице, глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер шутливо поприветствовал венгерского премьера: «Привет, диктатор!» И в фамильярной манере потрепал Орбана за щёку. В ответ Юнкер, как многолетний люксембургский премьер, получил дипломатически более корректное обращение – «Великий герцог».

Обмен любезностями вписали в хронику психологической войны против венгерского эксцентричного харизматика. Несмотря на то, что вся ситуация напоминала сценку из репертуара шести комиков британской труппы «Монти Пайтон», достигших вершин в абсурдистском зубоскальстве и сатирически-сардоническом юморе.

Не секрет, что Виктор Орбан регулярно подпитывал и подпитывает своих критиков, охочих до виртуального кровопускания, своими обескураживающими откровениями. Дополнительными штрихами к портрету политика, исполненного явно миссионерского рвения, служат разъяснения, что движет его реформаторским переформатированием государства и, как логическое последствие, постепенного видоизменения всего венгерского общества.

Стоит привести три символичных, а потому вписанных в его биографическую летопись, высказывания Орбана. По пушкинскому выражению (из «Бориса Годунова»), они доподлинно раскрывают его «тайный образ мысли»:

— Венгрия «не будет колонией» и «не будет жить по указам иностранных держав»;

— Венгрия «порвёт с догмами и идеологиями, которые приняты Западом»;

— Венгрия намерена «построить новое государство на нелиберальном и национальном фундаменте в рамках Европейского Союза».

Открыто присягая концепции «нелиберальной демократии», Орбан навлёк на себя остервенелый гнев ортодоксальных глобалистов. Ему поставили в вину, что он позволял себе комплиментарные высказывания в адрес стран, где утвердилась, согласно догмам неолибералов, «нелиберальная демократия», таких как Китай, Турция, Сингапур и Россия. И тем самым премьер Орбан «тянет Венгрию к Путину», как утверждали в заголовке своей обличительной статьи на страницах «Нью-Йорк таймс» (7 ноября 2014 года) два автора, Рик Лайман и Элисон Смейл.

Пропуская мимо ушей шквальный поток зачастую иезуитского очернительства, не обращая внимания на уничижительные прозвища («виктатор», как пример), Виктор Орбан последовательно реализует на практике свой умозрительный конструкт. Он приводит в обоснование жгучей потребности в обновлении Венгрии пример беспомощности, что продемонстрировала «невидимая рука рынка» и даже многочисленные регуляторы, в частности, Еврокомиссия, перед лицом накрывшего мир после ипотечного коллапса в США 2008 года полномасштабного финансово-экономического кризиса.

Наравне с Первой и Второй мировыми войнами, а также завершением «холодной войны», Орбан называет этот структурный и системный кризис «четвёртым шоком», который переживает и пока никак не может пережить наша цивилизация. Орбан приходит к выводу: Венгрия, равно как и другие страны, нуждается в том, чтобы «изобрести такое государство, которое будет обладать наилучшими способностями для того, чтобы нация была успешной».

Затем Орбан снова растолковывает, почему разочаровался в западных демократиях: те, «скорее всего, не смогут сохранить свою конкурентоспособность на глобальном уровне в следующие десятилетия». Следовательно, если они не найдут в себе силы модифицироваться, их роль и влияние уменьшатся.

При всём пугающем неолибералов акценте на особой роли переформатированного государства в обустройстве жизни венгров, Орбан остаётся верен своим исконным либеральным воззрениям своей волосатой базаровской юности. Его официальный рупор Золтан Ковач подчёркивает, что Орбан за последние 25 лет ничуть не изменил своим убеждениям: «Он хочет избавиться от доставшегося от прежней системы внутренних установок – от установки, что лучше жить на социальное пособие, чем самому зарабатывать».

Невольно выстраивается параллель с Маргарет Тэтчер, провозгласившей после прихода к власти опору на собственные силы, на индивидуальную инициативу, на цепкость и выносливость («race to the swift, battle to the strong»). Евангелие от Маргарет предполагало возврат к традиционным ценностям, на которых было воспитано по её разумению, британское общество – «на честном труде за честную оплату, на правиле жить по средствам, на привычке откладывать на черный день, вовремя платить по счетам и уважать полицию».

Слышна перекличка того, что говорит и того, что недоговаривает Виктор Орбан, с важнейшим идеологическим тэтчеровским постулатом: «Экономика – это метод. Цель – изменить душу».

Если тэтчеризм победил только в одной отдельно взятой стране, да и плоды реформ оказались на поверку горькими, то эксперимент Орбана имеет все шансы стать заразительным примером для ряда соседних стран. Польша при Качиньском уже воспринимается в Брюсселе как естественный идейный соратник Венгрия при Орбане. Но следом могут потянуться Румыния и Болгария, пророчествует Петер Креко, директор Института политического капитала в Будапеште. По его мнение, это реально потому, что «Орбан – популист, который не только говорит, но и действует».

Благодаря манипулятивной тактике СМИ, принадлежащих истеблишменту, понятие «популист» стало почти ругательным. Но! В контексте очевидного и статистически подкреплённого превышения позитива над негативом в результате правления партии Фидес – модный и расхожий обвинительный приговор, мол, Орбан – популист, звучит двусмысленно. Термин родственен понятию «народник» и означает, если заглянуть в Википедию, – человека или политика, который «строит свою риторику на акцентировании экономических и социальных интересов обычных людей». Эрго, популист во власти, по определению, есть демократ, потому что заботится об интересах «демоса», то есть народа, управляя от его имени.

… Итог восьмилетнего правления партии Фидес и расширение её электоральной базы, приведших к триумфу на выборах 8 апреля 2018 года, а также неканонизированное евангелие от Виктора Орбана, всё это олицетворяют собой как политологический, так и историософский феномен в современной Европе.

Владимир МИХЕЕВ