Вершина

(реконструкция реальности)

Они рвались к этому всю жизнь. Рвали жилы. Боролись. Преодолевали. Испытывали себя. Жертвовали всем остальным. Шли по трупам. Или как-то иначе. Но взобрались.

И сейчас стояли на вершине, зло, с недоумением оглядываясь по сторонам. Внизу, в тумане, под их ногами лежал покоренный ими мир. И, казалось бы, можно было расслабиться. Насладиться ощущением победы. Поднять бокал шампанского за сказочный, несравненный, восторженный миг торжества.

Но! Площадка на вершине была чертовски маленькой: два шага в одну сторону, два шага в другую – и обрыв. А на вершину набилась толпа народу. И откуда они только взялись!

Ёрш заслужил это восхождение. В этом не было никаких сомнений. Он прошел весь путь от подмастерья до мастера. От рядового члена гильдии до президента. От мальчика на побегушках до мэтра. До признанного авторитета, мнение которого воспринималось как истина в последней инстанции. До властителя дум. И сейчас он с недоумением смотрел на всех остальных: зачем они здесь?! Откуда они взялись?! И не…

Сдобий любил жизнь. Ценил её. Умел ею наслаждаться. Он был творцом. Художником. Поэтом. Писателем. Сценаристом. Режиссером. Одним словом – небожителем. Его книги расходились многотысячными тиражами. Снятые им фильмы приносили миллионы. То, что он придумывал, то, как он всё выкручивал наизнанку, определяло эпоху. То, что он взошел на вершину, было естественным и заслуженным. Но зачем здесь были другие?! Явная недоработка…

Ксентия на вершину вознесла любовь. Кому-то дано любить, а кому-то нет. Кто-то может превращаться в солнце и согревать всё вокруг. Превращаться в аллею плодоносящих деревьев, розарии и цветники. Делать жизнь волшебной. Разноцветной. Неподражаемой. Становиться путеводной звездой, за которой следуют все те, кому не дано. Но такие рождаются раз в тысячу лет. И сейчас он пытался вобрать в себя остальных, оказавшихся на вершине. Понять их. Ощутить. Объединить. Увы, у него ничего не получалось…

Для тех, кто в него верил, Жерн был всем. Он вдохновлял. Просветлял. Отпускал грехи. Был предтечей. Смыслом. Чудом. И образцом. Ему следовали. Его слушались. Его боготворили. И заслуженно. Ни на секунду не задумываясь и не колеблясь. Было за что. Для других оказаться на вершине значило прорваться. Победить. Обыграть других. Для него – получить давно заслуженный приз. Но зачем здесь другие – требовало объяснений. Они снижали планку. Превращали его из верховного жреца в простого смертного, похожего на других…

Грязь – это имя приклеилось к нему с детских лет. Всё, что он умел, заключалось в том, чтобы обманывать других. «Раздевать». «Обувать». Надувать. Грабить. Но как величественно, великолепно, в высшей степени артистично и профессионально он это делал! Он был шулером милостью Божьей. И даже те, кого он пускал по миру, отдавали должное его таланту. Как он оказался на вершине, можно было не объяснять. Его мучило только одно сомнение: если он сбросит всех вниз, кто останется восторгаться его выдающимися способностями и проигрывать ему исподнее?

Первый мяч в сетку ворот Вернерс забил, когда ему было всего три года. А, может, даже два. Хлестко. Мастерски. Сделав недвусмысленную заявку на будущее. Потом он забивал. Забивал. Забивал. В детской, затем юношеской командах. Высшей лиге. За все сборные, в которые его приглашали. В каждой игре. Проходной. Решающей. Не важно. Он не уходил с поля, не забив один, а чаще два своих фирменных, неподражаемых мяча. Порой делая и хет-трик. Триумфально. Под вой и рёв трибун. И на вершину он себя забил уверенно. Как всегда. Будучи, правда, полностью уверенным, что победа будет за ним. За ним одним. А тут столпотворение…

У Жбана был талант. Даже талантище. В наши непростые времена особенно ценный. Он безошибочно планировал военные операции. Пошагово. Во всех деталях. Так что не подавить неприятеля, не разгромить его наголову было просто невозможно. Его подписи под приказом было достаточно, чтобы рядовые бойцы и офицеры проявляли чудеса доблести и безбоязненно шли вперед. Потому что всё было продумано до мелочей. Обеспечено. Предусмотрено. Ни одной белой нитки. И врываясь на вершину, он был абсолютно уверен, что никого больше туда не пропустят.

Но если исполнители и допустили промашку, это всё равно не должно было застать его врасплох. Главное ведь всегда – вовремя сделать первый выстрел. Он зажал в кулаке рукоятку браунинга и со всей силы обрушил его на голову соперника, стоявшего к нему ближе всех. Однако его точно рассчитанный удар рассек пустоту. На прежнем месте цели уже не было.

– Не для того я всю жизнь рвался ввысь, взбирался на пьедестал, чтобы делить теперь вершину с кем-либо ещё, не дождетесь, – подумал Ёрш и вонзил остриё трости, с которой он никогда не расставался, в горло стоявшего напротив.

– Это не по-христиански. – прошептал чуть ли не вслух Жерн, одновременно давая себе отпущение грехов и сталкивая с вершины сразу двоих. – Но мессии позволено всё. Вершителем судеб может быть только один.

– Это не по-спортивному, – почти вторил ему Вернерс. – Хорошо, что болельщики меня не видят. Хотя вздор: они всё равно бы мне привычно рукоплескали. Известно же, если не забиваешь ты, то забивают тебе. Ну-ка, покажем класс. – И он нанес ногой свой выверенный, тысячи раз отрепетированный, коронный удар, не пропустить который было невозможно.

– Раз я не могу вобрать их в своё сердце, – убедительно объяснил всё себе Ксентий, – значит, они недостойны любви, а раз они недостойны – им не место на вершине. – И, в свою очередь, пихнул соседа вниз.

Несколько дольше других канителился Сдобий, придумывая, чем бы ему оправдаться перед Всевышним или судьбой:

– Ты Творец, и я творец, – не без труда возликовал он в душе. – Коли ты выбрал меня для того, чтобы открыть сокровенное и доверить дальше нести его, свидетели и конкуренты нам не нужны. – И он решительно сдернул вниз тоже двоих стоявших по обе стороны от него покорителей вершины.

Вот кто не колебался, так это Грязь. Завидев соперников, он моментально бросился наземь, руками и ногами подсекая других претендентов.

Через пару секунд на вершине не осталось ни одного избранного, ни одного избранника.

– Боже мой, – разрыдался Создатель. – И это лучшие! Достойнейшие. Каждый в своей номинации. В которых я вложил всего себя. Какой стыд. Какой провал. Нет, я не достоин.

И он ушёл. Исчез. Как если бы его никогда и не было. Ведь для того, чтобы быть, править, заставлять идти за собой, нужно, чтобы в тебя верили. Или тебе…

© Н.И. ТНЭЛМ