(грустная рождественская история)
Почему-то у нас в Европе страшно любят иллюзионистов. Слагают о них легенды. Пишут романы. Стекаются полноводной рекой на представления, а потом еще долго обсуждают увиденные чудеса. С восторгом. Придыханием. Переполненные желанием узнать, как это у них всё так непонятно получается. Как если бы те, кем они восторгаются, сами ведали…
… Яндиго пользовался большим успехом. Он был нарасхват. Его хотели заполучить все – и огромные залы, блистающие современной акустикой и неонами, и махонькие заштатные театрики. Его фотографиями были обклеены все рекламные щиты, будки, да и просто стены домов и не совсем покривившиеся заборы огромных суетливых мегаполисов и спокойных размеренных уездных городков. Удивляться тому, как у него получается быть повсюду одновременно, никому не приходило в голову – он же был иллюзионистом. Магом. Волшебником.
Парадокс заключался в том, что Яндиго и сам не смог бы ответить на висящий в воздухе вопрос. И это подспудно начинало его мучить. Тревожило с каждым днём всё больше и больше.
А ведь как сказочно всё начиналось. Всю жизнь, сколько он себя помнил, Яндиго мечтал только об одном. Он хотел стать иллюзионистом. Не циркачом, не фокусником, а именно иллюзионистом. Он закрывал глаза и видел, как десятками вытаскивает кроликов из рукавов великолепного иссиня-черного смокинга, в котором он расхаживает по сцене. В его руках прямо из воздуха появляются роскошные букеты хризантем. А публика, вскочив с мест, в неистовстве аплодирует. Аплодирует. Аплодирует. Забрасывая его, сцену, подмостки великолепными душистыми цветами и самодельными подарками.
Охваченный всепоглощающей страстью стать, преуспеть, добиться желаемого, он приносил ей в жертву всё остальное. С утра до вечера разучивал трюки, осваивал фокусы, пытался обнаружить в себе скрытые способности к левитации, угадыванию мыслей на расстоянии, да к чему угодно. Однако какими-то выдающимися достижениями он похвастаться не мог, хотя отдельные вещи получались у него вполне прилично. После неустанных тренировок, само собой. Однако всё это было не то: так, потуги мастерового, ремесленника, а не гения импровизации.
Но вдруг, в одночасье, всё переменилось. Зная о мании, безраздельно охватившей Яндиго, друзья и знакомые, его собственные, его родителей и их друзей и знакомых – все тащили ему нестандартные, непонятные, неожиданные предметы, вещицы, аксессуары: вдруг они помогут ему, вдруг с их помощью у него получится что-то неординарное.
И это вдруг произошло. Когда очень-очень хочется, изо всех сил, со всей страстью, на которую способен человек, это иногда случается. В числе добытых его друзьями вещиц оказалась старинная прекрасно сохранившаяся шляпа-котелок. Стоило Яндиго к нему прикоснуться, как он сразу ощутил исходящую от него силу. Видимо, в прошлом котелок принадлежал не просто какому-то родовитому аристократу, а настоящему магу. Причём из самых-самых. С чуть ли не бесконечными возможностями.
Как только Яндиго до него дотронулся, из котелка посыпались экзотические фрукты. Полилось шампанское. Бросились вылетать самые разные пичужки. Но и это не всё. Котелок как бы нашептывал ему: «Не дрейфь. Загадывай желания. Мы будем теперь исполнять их вместе».
Дальше было как в сказке. Яндиго попались хорошие продюсеры и постановщики. Они помогли сбить отменную программу, с которой можно было выступать по всему свету. Потом его раскрутили. По полной. Для этого имелись все предпосылки. То, что делал он, не умел делать никто другой. И понятно. Ему принадлежал магический котелок, на который можно было положиться во всём. Который знал толк в волшебстве.
В программе, принесшей Яндиго славу, было много удивительного и непонятного. Массивные предметы, разрезаемые полями котелка. Бьющие из него фонтаны. Вылупляющиеся прямо в нём птенцы. Красотки из зала, меняющие по своей прихоти наряды, возникающие из ниоткуда, стоило им водрузить на голову магический котелок, которые, по желанию, они могли оставить себе. Танцующие в воздухе предметы, как в «Красавице и чудовище». И ещё много всего, от чего зрители в самом начале представления открывали рот и так и сидели, забыв его закрыть, до заключительной овации.
Вместе с тем, гвоздем программы, безусловно, были исчезновения. Под перекрестным огнём юпитеров, в сопровождении тревожной или, наоборот, бравурной музыки Яндиго надевал котелок – и исчезал. Всё остальное начитанные зрители ещё как-то могли объяснить. А это – никогда. Тем более что Яндиго с удовольствием включал их в игру, предлагая, взявшись за руки, окружать его, или сцену, или весь зал живой изгородью.
Когда напряжение достигало апогея, он появлялся. Под куполом. На балконе. В первых рядах партера. На пустом месте в центре зала. Каждый раз под гром барабанов и восторженные выкрики. А потом в перекрестье юпитеров снова исчезал. Исчезал и появлялся. Появлялся и исчезал.
Сначала в пределах одного и того же зала. А потом жажда ещё большего, бесконечного успеха увлекла его настолько, что он начал использовать паузы между исчезновением и появлением, чтобы открывать представление и показывать, на что он способен, в другом месте. Третьем. Четвертом. И так без конца. Достаточно было лишь всё делать быстро и виртуозно. Однако на то у него и имелся магический котелок.
Дальше – больше. Чтобы не терять ни секунды, каждая из которых была для него на вес золота, Яндиго стал проводить в интервалах встречи с меценатами. Переговоры с властями и импресарио. Обсуждения новых элементов программы с музыкантами, художниками, сценаристами, психологами, техниками.
Таких встреч, представлений, исчезновений и появлений становилось всё больше и больше. Больше и больше. Но Яндиго не замечал, как всё меняется. Как он превращается в игрушку. Манекен. Раба магического котелка. Ведь в конце его всегда поджидали нескончаемые овации дружно вставшего зала. Неистовые выражения восторга. Объятия и поцелуи вереницы почитательниц, успешно засовывавших любовные записки ему в карманы брюк, за обшлага, за шиворот и вообще куда угодно.
Что что-то неладно, он почувствовал, когда попытался притормозить, попридержать нарастающий вал всего, на что он подписался, сдержать напор, с которым магический котелок перебрасывал его с места на место. Из города в город. Из страны в страну.
Дошло до смешного, окончательно убившего в Яндиго способность с улыбкой и самолюбованием относиться к происходящему. Он теперь не мог ночью надолго остаться с избранницей. Котелок перебрасывал его из постели в постель. Из спальни в спальню. Оставляя всё меньше времени на каждое из свиданий.
С большим опозданием Яндиго понял, что он так больше не может. Что это бред. Так не должно быть. Ему это не нужно. Всё девальвировалось. Утратило смысл. Жить такой жизнью он больше не хочет. Она потеряла для него какую-либо притягательность.
Тем не менее, совладать с магическим котелком он был не в состоянии. Вопреки его призывам, мольбам, стонам и возражениям, тот продолжал нагнетать темп. Любые поползновения восстать, как и сачковать котелок пресекал на корню. Причём максимально жестко, дабы отбить желание повторять неудавшиеся попытки.
В какой-то момент Яндиго осознал, что ему придется покончить жизнь самоубийством. Другого выхода он не видел. Другого выхода просто не осталось. Надо было лишь прикинуть, где, как и когда.
И только он всерьёз об этом задумался, как к нему явился дьявол. Самый обычный. Типичный. С хвостом. Как его малюют во всех книжках для плохо себя ведущих возмужавших малышей и малышек.
– Не надо расставаться с жизнью, – предложил он. – Больна лишь твоя душа. Она пресытилась. Устала. Потеряла себя. И тебя. Доверь её мне. Я вылечу её и верну. Потом. А пока сделаю тебя трехжильным. Стожильным. Ты увидишь: всё вновь будет тип-топ.
– Почему бы и нет, – почти не размышляя, согласился Яндиго. – Всё равно у меня нет выбора. Такой жизни я не выдержу. Главное – она мне больше не нужна.
Они ударили по рукам. И чёрт унёс с собой бессмертную душу Яндиго. А иллюзионист продолжил увлекательную игру с магическим котелком, зрителями и обожателями непонятного и чарующего.
Никто ничего не заметил. Никто не почувствовал подмены. Да и как люди могли бы распознать, что из человека Яндиго превратился в искусственный интеллект. Ведь в том, что и как он делал, для них ничего не изменилось…
© Н.И. ТНЭЛМ