В чем политический смысл «Брекзита»? Является ли это отправной точкой кризиса и возможного переформатирования Евросоюза, или же первым ощутимым последствием уже происходящих перемен?
Вокруг этого ломают копья, но так ли это принципиально? Возможно, не больше спора о том, наполовину полон стакан или наполовину пуст. Суть дела не меняется и состоит в том, что проект европейского строительства, начатый на руинах послевоенной Западной Европы, остановил поступательное движение и вступает в принципиально новую полосу жизни.
Он начинался в виде верхушечного сговора правителей Франции и ФРГ. Логика была простая. Хватит биться за контроль над угольными и железорудными месторождениями, расположенными на стыке двух стран, что было одной из причин противостояния Берлина и Парижа со второй половины XIX века до середины XX века и спровоцировало одну франко-германскую и две мировые войны. Вместо этого надо найти способ объединить эти ресурсы и тем самым сделать невозможным новый конфликт между Францией и Германией. Так родилось Европейское объединение угля и стали (ЕОУС), постепенно дозревшее до современного ЕС, отмечающего в марте 2017 года 60-летие.
У этой конструкции с самого начала было много слабых сторон, но их значение всегда старались минимизировать отцы-основатели и поколения их последователей.
Одна из слабостей состояла в том, что проект осуществляли в виде компромиссной сделки правящих кругов соответствующих стран, без широких политических дебатов и вовлечения общества. Многие говорят о сделке элит, но я не люблю это слово. Оно предполагает наличие у этих групп людей некого особого знания, мудрости, дальновидности и прочих положительных качеств, которыми элиты на самом деле не обладают: выскочки, самозванцы, приспособленцы, сумевшие оказаться по той или иной причине в нужном месте, в нужное время.
Как бы то ни было, массы населения, общества оказались незадействованными в процессе европейского строительства. Сейчас высоколобые теоретики объясняют: на это пришлось пойти, поскольку тогда народ бы не понял и не принял идею возможности делить национальный суверенитет со вчерашними противниками.
Помогла задуманному и удачная конъюнктура. Послевоенный период в Западной Европе был временем быстрого экономического развития и роста благосостояния. В этих условиях общество в лучшем случае было равнодушным к действиям своих правителей в направлении евроинтеграции, которая находилась еще на начальной стадии.
Однако со временем равнодушие стало перерастать в глухое раздражение, хотя определенные достижения вызывали положительную реакцию и привыкание. Например, это касается свободы передвижения, возможности практически беспрепятственно работать или учиться в стране-партнере…
Перелом произошел, пожалуй, в 2008 году, когда из США нагрянул глобальный финансово-экономический кризис. Рядовые граждане стран ЕС, особенно избалованные прежним благополучием западноевропейцы, стали ощущать на себе негативные социально-экономические последствия происходивших перемен. Уровень жизни перестал расти или даже начал падать, а социальные достижения сворачиваться. Нынешняя молодежь будет жить хуже своих родителей, констатировали на всех углах с известной долей обреченности.
Такие настроения получили отражение в росте популярности политических сил, которых правящие евроинтеграторы скопом обозвали популистскими. Не вдаваясь в дискуссию о значении этого понятия, позволю себе предложить определение этого явления как отрицание самозваных элит и их политических проектов. Так на мушке прицела оказалась сама идея европейского строительства в том виде, в каком им занимались десятилетия их правители.
Теперь политические руководители стран Евросоюза в пожарном порядке стараются остановить происходящие политические процессы и перехватить инициативу. Примерно понятны контуры новой тактики: продвижение наверх всеми способами своего кандидата и подыгрывающих ему деятелей, убирая альтернативных конкурентов через административный ресурс, СМИ, прикормленную часть экспертного сообщества, зарубежных союзников и так далее.
В конце 2016 года мы видели эту операцию на президентских выборах в Австрии, где голосовали до победы нужного кандидата, в марте – на парламентских выборах в Нидерландах, а в настоящее время в разгаре аналогичная акция на выборах президента Франции с продвижением безвестного, но одобренного инстанциями политика. Возможно, так удастся удержать плотину от развала, но проблему это не снимет. Придется искать пути подключить общества к процессу европейского строительства, чтобы его спасти. Это – единственный путь.
Каким окажется Евросоюз в итоге таких процессов? Не знаю. Рискну предположить, что от многого в новом ЕС придется отказаться, ограничившись несколькими принципиально важными направлениями интеграции, которые устраивали бы всех. Даже если не так, в итоге это объединение окажется совершенно другим.
Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ