Французский выбор

Кампания по выборам президента Франции, намеченным на 23 апреля – 7 мая 2017 года, преподнесла немало неожиданностей. Сначала это были победы на первичных выборах в партии Республиканцы Ф.Фийона, а в Социалистической партии – Б.Амона, до тех пор считавшихся очевидными аутсайдерами. Затем – взлет в опросах общественного мнения Э.Макрона, до вхождения в правительство социалистов в 2014 году практически неизвестного широкой публике. (В 2016 году он ушел в отставку и с тех пор позиционирует себя независимым кандидатом). Однако, на момент написания данной статьи, за четыре недели до первого тура, с ним почти сравнялась М.Ле Пен, лидер крайне правого Национального фронта. В то же время Ф.Фийон, рассматривавшийся вначале как бесспорный фаворит гонки, из-за череды коррупционных скандалов сдвинулся на третью позицию. Был момент, когда казалось, что он вообще сойдет с дистанции или будет снят с нее своими же однопартийцами. Но бывший премьер-министр*1 проявил бойцовский характер и не только продолжил борьбу, но и сумел вновь заручиться поддержкой своей партии.

С учетом того, что около половины избирателей еще не определились со своим выбором, Ф.Фийон может еще «подняться» или его догонят Б. Амон и делящий с ним четвертую-пятую позиции лидер крайне левых Ж.-Л.Меланшон. Остальные кандидаты (всего их одиннадцать), по общему мнению, даже теоретических шансов на выход во второй тур не имеют. Однако, они могут «отобрать» голоса у тех, кто реально на это претендует.

Прежде чем очень коротко рассмотреть предвыборные программы основных кандидатов, представляется целесообразным остановиться на обстоятельствах, при которых в ходе этой кампании, впервые в истории Пятой республики, на кандидата в президенты Ф.Фийона французской прокуратурой было заведено уголовное дело, а также на общественной обстановке, в которой проходит эта кампания.

Против Ф.Фийона, как известно, было официально выдвинуто обвинение в фиктивном найме на работу в качестве помощницы своей супруги в бытность его депутатом Национального собрания Франции. Таким же образом супруга якобы продолжала «работать» и на его «заместителя» на этом посту, когда Ф.Фийон в 2002-2007 годах входил в правительство и не мог осуществлять депутатский мандат. (Во Франции депутаты избираются вместе с «заместителями» именно для таких случаев).

Э.Макрон и М.Ле Пен также замешаны в коррупционных скандалах. Первый подозревается в недоплате налога на имущество и в использовании служебного положения в личных целях в связи с поездкой на инвестиционный форум в Лас-Вегасе в январе 2016 года, когда он был министром экономики, промышленности и цифровых технологий (под его эгидой там якобы был заключен без всякого конкурса контракт с одной «дружественной» компанией). Вторая – одновременно в недоплате налога на имущество и в фиктивном найме на работу в Европарламенте, депутатом которого является, своих телохранителя и водителя. Но вопрос об официальном расследовании в отношении Э.Макрона еще даже не решен, а М. Ле Пен защищена депутатским иммунитетом. Таким образом, на данном этапе только Ф.Фийон «удостоился чести» стать фигурантом уголовного дела. Более того, против него были начаты новые расследования, последнее из них – по поводу подаренных ему другом-адвокатом двух костюмов, официально на сумму в 13 тыс. евро.

Разумеется, Ф.Фийон не преминул заявить о «заговоре» с целью его «дестабилизации» и даже «политического убийства». Насколько эти заявления соответствуют действительности, судить сложно. Франция, бесспорно, является правовым государством и здесь не принято давать указания «сверху» правоохранителям о том, как им нужно вести то или иное дело. Вместе с тем, не может не поражать, с какой скоростью обычно медлительная французская правоохранительная машина реагировала на сообщения прессы о «прегрешениях» Ф.Фийона, а затем, кстати, и М. Ле Пен, в обоих случаях – оппозиционных кандидатов. Вызывает подозрения и то, каким образом газета «Канар аншене», обнародовавшая целую серию «компромата» на Ф.Фийона, смогла раздобыть информацию, например, о костюмах, о которой знал очень узкий круг лиц. Было ли это предательство кого-то из «своих» или все-таки эту информацию поставляли журналистам какие-то государственные структуры, пока можно только гадать.

Нельзя, в то же время, не признать, что, хотя наем на работу депутатами и сенаторами своих родственников во Франции не запрещен законом и этой возможностью до сих пор пользуются около 20% из них, кандидата в президенты страны подобная история его явно не красит. Дело же о подарках, о которых он, как депутат, должен был заявить в службу Национального собрания по этике, но не сделал этого, его очевидно компрометирует. К тому же, по сообщениям прессы, вместе с «аксессуарами» речь идет о сумме в 35 тыс. евро*2. Между тем, по регламенту Национального собрания, нужно сообщать о каждом подарке стоимостью свыше 150 евро. Стоит уточнить, что Ф.Фийон – человек не бедный: только принадлежащий ему замок в департаменте Сарт в налоговой декларации оценивается в 750 тыс. евро.*3

В этой связи нужно заметить, что французы и без коррупционных скандалов всегда весьма критически относились к своим политикам. Они убеждены, что люди, которые прорываются к вершинам власти, делают это не для того, чтобы облагодетельствовать тех, кто «внизу», а для удовлетворения своих личных амбиций. В то же время, неприятие коррупции, в частности, в верхнем эшелоне власти – явление в стране относительное недавнее. Длительное время французы, в соответствии с давней средиземноморской традицией, на словах осуждая коррупцию, относились к ней скорее как к неприятной данности. Этому способствовала популярность в обществе так называемой «системы Д», которую с известной долей условности можно расшифровать как «умение крутиться». Однако, в последние три десятилетия требования к элитам в отношении незамешанности в коррупции существенно повысились. В первую очередь, сыграло свою роль «обуржуазивание» все более значительной части населения и уменьшение разрыва между самыми бедными и богатыми (с примерно 16 раз до 7). Сегодня около 70% французов принадлежат к среднему классу со сходными стандартами и качеством жизни. Главное же – эти люди могут на свои легальные доходы обеспечить себе и своим семьям качественные жилье и услуги здравоохранения, дать детям хорошее образование, нормально питаться, отдыхать, одеваться и т.д.

В результате коррупция на этом уровне, то есть среди большинства населения, почти исчезла. Одновременно возросло давление общественного мнения на «верхи», которые не желали отказываться от коррупционных привычек и сомнительных привилегий. Принципиальнее в отношении их стали вести и правоохранительные органы. В 2001 году произошло даже что-то вроде революции: действующий президент Ж. Ширак был вызван следователем на допрос по делу о коррупции в связи с его предыдущей работой в качестве мэра Парижа. Сославшись на президентский иммунитет, он на допрос не явился, но после ухода от власти его судили по этому делу и дали условный срок. Сразу несколько уголовных дел, также по коррупционным основаниям, было заведено по окончании президентского срока и на Н.Саркози, по некоторым из них ему предстоит предстать перед судом.

Судя по всему, Ф.Фийон не учел эти перемены. Кроме того, он совершил ряд грубых тактических ошибок. В 2016 году он публично заметил в адрес Н.Саркози, намеревавшегося участвовать в первичных выборах в партии Республиканцы, что «невозможно представить, чтобы, например, генерал Ш.де Голль оказался под следствием»*4. Позже Ф.Фийон заявил, что если на него самого будет заведено уголовное дело, он снимет свою кандидатуру. Однако, когда это случилось, он тут же «забыл» данное обещание.

Следует подчеркнуть, что живучесть коррупционных привычек характерна для деятелей как оппозиции, так и правящего большинства. С момента прихода к власти Ф.Олланда в 2012 году пять министров вынуждены были покинуть свои посты из-за коррупционных скандалов. Последний случай произошел совсем недавно, в марте этого года, когда министр внутренних дел Б. Леру был вынужден подать в отставку, поскольку выяснилось, что в бытность депутатом он нанимал в качестве помощниц своих несовершеннолетних дочерей, в возрасте, соответственно 15 и 16 лет.

Данный феномен во многом объясняется тем, что элитный слой давно превратился в гомогенную и замкнутую касту, живущую согласно известному высказыванию Дж.Оруэлла: «все животные равны, но некоторые их них равнее». На социально-культурном уровне кастовость предопределяется «культурным кодом», приобретаемым сначала в семейной среде, а затем – в элитных лицеях и престижных «больших» высших школах, особенно в Высшей школе политических исследований, («Сьянс По») и «Национальной школе администрации» (ЭНА). На политическом уровне ей способствует начавшееся еще после избрания в 1981 году президентом страны лидера Социалистической партии Ф. Миттерана размывание границ между левым и правыми лагерями (хотя она по-прежнему декларируется представителями соответствующих партий). Эта эволюция объясняется множеством факторов, в частности, упомянутым выше «обуржуазиванием» основной массы населения, резким уменьшением доли в нем промышленного «пролетариата», крахом коммунистической идеи, и, напротив, усилением влияния неолиберальной доктрины с глобалистским уклоном, ставшей кредо большинства французских элит и нашедшей свое воплощение на наднациональном уровне в европейской интеграции.

С учетом данной эволюции, нет ничего удивительного в том, что социалист Ф. Олланд (выпускник ЭНА), пришедший в 2012 году к власти под левыми лозунгами, на деле проводил примерно тот же курс, что и Н. Саркози (выпускник «Сьянс По»), который представлял главную партию правого лагеря (ЮМП-Республиканцы), но в своей политике склонялся к центру. Подобная ситуация, естественно, вызывала непонимание тех избирателей, кто еще придерживался четких левых или правых взглядов. Но главное – все это происходило в контексте не преодоленного до сих пор экономического кризиса, начавшегося в 2008 году и ухудшившегося положения большинства населения. «Буксующая» экономика, массовая безработица высокие налоги, давно не повышавшиеся пенсии, увеличившиеся взносы в соцстрах и медстрах при одновременном понижении ряда социальных пособий стали причиной массового недовольства. К трудностям жизни следует прибавить страх, порожденный чередой исламистских террористических актов в стране в 2012-2017 годах, который наложился на уже существовавшее чувство небезопасности, возникшее из-за резко возросшей уличной преступности и увеличения числа ограблений жилищ. В этом же ряду – опасения в связи с миграционным кризисом в ЕС и в целом определенное разочарование в европейской интеграции. Все вместе указанные факторы вызвали кризис доверия к власти и существенно усилили и без того критическое отношение к элитам.

Конечно, кандидаты в президенты не могли не реагировать на эту тенденцию. Почти все они сейчас критикуют «систему», хотя в своем большинстве к ней принадлежат. Значительно более выигрышно в этом плане выглядят претенденты, находящиеся на краях политического спектра, особенно М.Ле Пен, которая, как уже было сказано, делит перед первым туром первое-второе место с Э.Макроном. Она изначально противопоставляла себя в качестве «анти-системного» политика «истеблишменту», который оторвался от собственного народа и обеспечивает свои эгоистические интересы, создавая видимость смены власти.

Критикуя «истеблишмент», особый акцент лидер Национального фронта делает на его неолиберальный глобалистский уклон. Она убеждена, что неолиберализм и глобализация, оплотом которых она называет ЕС и США, направлены на уничтожение государств и наций и создание «униформной массы стандартизированных потребителей». Франция, по ее словам, не может решить ни одну из насущных проблем внутренней и внешней политики, пока она «связана по рукам и ногам» обязательствами в наднациональных структурах, а также в рамках многосторонних торговых соглашений. В качестве альтернативы М.Ле Пен выдвигает идею «национальной суверенизации». Последняя требует прежде всего выхода страны из ЕС (но этот вопрос должен решаться на референдуме), восстановление национальной валюты – франка, а также ухода из интегрированного военного командования НАТО.

Кроме того, программа М. Ле Пен предусматривает восстановление границ и, соответственно, выход из шенгенских соглашений, почти полное прекращение иммиграции и жесткие меры в отношении уже имеющихся мигрантов, в частности, из мусульманских стран. Последнее логически вытекает из тезиса о том, что Франция «оккупирована» мусульманами, а ислам во Франции угрожает национальной идентичности французов. При этом позиция М.Ле Пен в отношении религии достаточно нюансирована: она призывает уважать христианские корни французской цивилизации, но вместе с тем позиционирует себя сторонницей принципа светскости государства. М.Ле Пен выступает в защиту прав женщин (что естественно), прав сексуальных меньшинств, а также других, кроме мусульман, религиозных меньшинств. Это очевидно противоречит образу Национального фронта как «фашистской» партии, созданному его противниками*5.

В экономике главное для М.Ле Пен – создание благоприятных условий для французского производителя. Важнейшую роль в этом должно играть «государство-стратег», проводя политику разумного протекционизма и поощряя внутренний спрос, в частности через закупки ведомствами и государственными предприятиями исключительно французских товаров.

Предложения М.Ле Пен по борьбе с террористической угрозой и ростом преступности в стране в той или иной мере совпадают с предложениями ее конкурентов. В основном они сводятся к увеличению численности, ресурсов и полномочий полиции и спецслужб, развитию и модернизации вооруженных сил (последнее связано также с идеей «восстановления независимости Франции»). К «нюансам» можно отнести лишь требование высылать из страны преступников-иностранцев и лишение родителей несовершеннолетних правонарушителей семейных пособий.

В то же время, М. Ле Пен выделяется тем, что в области внешней политики, демонстрируя критическое отношение к ЕС и НАТО, она одновременно наиболее последовательно выступает за сближение с Россией. Считая необходимым продвигать на европейском континенте и в мире «политику держав», она называет Россию естественной союзницей Франции на европейском континенте, в борьбе с международным терроризмом и противовесом американскому империализму. Отсюда ее призыв возвратиться к идее создания единого европейского пространства от «Атлантики до Урала»*6. М. Ле Пен осуждает антироссийские санкции Запада в связи с украинским кризисом, подчеркивая, что последний был вызван государственным переворотом в Киеве. Россия была вправе среагировать на него присоединением Крыма, тем более, что «в действительности он всегда был российским». Она всегда считала, что позиция Парижа по сирийскому кризису, в частности, требование к Б.Асаду «уйти», лишь усугубляла его.*7

Главный соперник М. Ле Пен Э.Макрон также обличает «систему», хотя его жизненный путь дает для этого значительно меньше оснований. Конечно, он никогда не работал в партийном аппарате и не избирался в парламент, что отличает его от традиционной политической элиты. Вместе с тем, он – выпускник ЭНА, работавший затем в престижной Финансовой инспекции и в Банке Ротшильда. В 36 лет Э.Макрон, как уже отмечалось, занял важнейший пост министра экономики, промышленности и цифровых технологий. Еще до своего ухода с этого поста в 2016 году он стал любимчиком «мейстримовских» СМИ из-за критики с право-либеральных позиций политики собственного правительства. Эта поддержка усилилась, когда после отставки Э.Макрон объявил о своем намерении баллотироваться в президенты в качестве независимого кандидата, и создал движение «Вперёд!». Его взлет в опросах общественного мнения был столь стремительным, что конкуренты и многие эксперты начали говорить о «медийном пузыре». Связи Э.Макрона с финансовыми кругами дали основание называть его «кандидатом больших денег».

Некоторые эксперты считают, что секрет успеха бывшего министра состоит в использовании самых современных политтехнологий. В его предвыборном штабе работают консультанты, которые хорошо усвоили уроки избирательной кампании Д. Трампа в США, особенно подход к избирателю, учитывающий его индивидуальный «профиль». Не отрицая важности этого фактора, следует все же поставить на первое место идеи и программные установки Э.Макрона, которые, как представляется, обеспечили ему поддержку и «денег», и основных СМИ, и значительной части электората. Прежде всего, он – безусловный сторонник неолиберальной доктрины и политики. В своей книге «Революция», вышедшей в 2016 году, он подчеркивает, например, что глобализация является объективным процессом и попытки вывести Францию из него обернется изоляцией и отсталостью, особенно в контексте начавшейся технологической революции. Э Макрон горячо ратует за продолжение и углубление европейской интеграции и предлагает учредить общий бюджет и пост министра финансов ЕС, который отвечал бы за единую политику в этой области. Иммиграция, как он подчеркивает, является «неотъемлемой частью» глобализации, поэтому связанные с ней проблемы нужно решать, прежде всего, в рамках ЕС. Вместе с тем, на национальном уровне необходимо прилагать активные усилия для интеграции иммигрантов, в том числе и особенно мусульман.

Э.Макрон признает, что глобализация и интеграция приносят выгоду отнюдь не всем. Отсюда его идея «прогресса», которая должна сочетать индивидуализм, предпринимательскую инициативу, конкуренцию с более активной социальной политикой, а также с технологическим прорывом (речь идет, прежде всего, о переходе на цифровые технологии). Главным препятствием на этом пути Э.Макрон считает, с одной стороны, тяжеловесную и забюрократизированную государственную машину, по большому счету живущую для самой себя, а с другой – эгоизм и инертность политических, экономических и чиновничьих элит, слишком приверженных своим привилегиям. Он призывает переосмыслить роль государства, которое должно «больше содействовать» и «меньше запрещать» (классический лозунг либералов), и обещает сократить на 120 тыс. число чиновников. Вместе с тем, Э.Макрон полагает необходимым способствовать «демократизации» элитного слоя общества. Этой последней цели призваны служить реформа системы школьного образования, направленная на минимизацию числа отстающих учеников, в частности, из социальных «низов», а также повышение роли обычных университетов. Он предлагает «упростить» социальную защиту населения, в частности, путем слияния всех пенсионных систем в единую, и тем самым ликвидировать привилегии некоторых категорий, особенно чиновников.

«Прогрессизм» Э.Макрона состоит также в том, что он считает устаревшим деление политических сил на «правых» и «левых». Оно еще существует в виде политической традиции, но «в трудные времена» ее нужно уметь преодолевать. Соответственно, Э.Макрон призывает объединиться вокруг него не только левый и правый центр, но и либеральную часть правого лагеря. Очевидно, что это заявка на объединение вокруг себя избирателей с различными политическими взглядами.

На первом месте среди внешнеполитических приоритетов Э.Макрона, как и следовало ожидать, находится ЕС. Последний должен, на основе оси Франция-Германия, стать самостоятельным «центром силы», в том числе, в дипломатическом и военном отношении, перед лицом, с одной стороны, Китая, России, с другой – США, которые с избранием Д. Трампа вступили в «период неопределенности» во внутреннем и международном плане. Но Франция не должна покидать НАТО. Вместе с тем, как Э.Макрон подчеркивал в своей книге «Революция», необходимо развивать диалог и взаимодействие с Россией – «европейской страной», прежде всего для урегулирования украинского и сирийский кризисов*8. Впоследствии, однако, он резко поменял эту свою позицию. В первых телевизионных дебатах пяти основных кандидатов 20 марта он заявил о приверженности связям с США и о нежелании «договариваться с Путиным». Причин этой перемены может быть несколько. Нельзя исключать, например, что Э.Макрона «поправили» люди, представляющие транснациональный капитал и финансирующие его кампанию. Но одна причина лежит на поверхности – полемика, вспыхнувшая между российским агентством «Спутник», с одной стороны, генеральным секретарем движения «Вперёд!» Р.Ферраном и руководителем предвыборного штаба Э.Макрона М.Мажоби, – с другой стороны, по поводу распространенных агентством негативных материалов об их «шефе». Оба они обвинили Россию в «недопустимом вмешательстве» во французский избирательный процесс*9.

Конечно, серьезные политические деятели, имеющие определенную закалку, не руководствуются в дипломатии личными обидами. Но Э.Макрон – новичок и во внутренней политике, и в международных делах, что, конечно, следовало учитывать.

В целом, программу Э, Макрону можно охарактеризовать как попытку адаптации неолиберальной доктрины к отмеченным выше социально-политическим реалиям, прежде всего, путем усиления в ней социальной компоненты и выпячивания идеи «прогресса». Фактически речь идет о синтезе левоцентристских, правоцентристских и право-либеральных установок. Отсюда поддержка его доминирующими фракциями неолиберальных элит (в том числе, рядом влиятельных социалистов) и отражающими их интересы основными СМИ. Его противники утверждают, что весь смысл «проекта Макрон» состоит в том, чтобы обеспечить продолжение политики, проводившейся до сих пор Ф.Олландом.

Как представляется, проблема здесь не ограничивается наследием Ф.Олланда, который стал самым непопулярным президентом за всю историю Пятой республики. Программные положения Ф.Фийона, представителя традиционной политической элиты, который критикует Ф.Олланда, во многом совпадают с установками Э.Макрона. Он также пишет и говорит об «упрощении» государственного управления и социальной защиты и необходимости дать больший простор предпринимательской инициативе. Одно из самых громких его обещаний – сокращение числа чиновников на 500 тыс. человек. Одновременно он намерен увеличить продолжительность рабочей недели с нынешних 35 часов до 39 часов. В области иммиграционной политики Ф.Фийон предлагает следовать канадской модели квотирования числа мигрантов в соответствии с их полезностью экономике, причем квоты должны пересматриваться каждый год на основе решения парламента. Мусульман необходимо интегрировать во французское общество, но ислам во Франции должен согласиться с теми самоограничениями, с которыми, в силу светскости государства, пришлось смириться католической религии. (Сам Ф.Фийон, кстати, не скрывает своей приверженности католицизму, что в современной Франции противоречит «мейнстриму»).

Ф.Фийон, как и Э.Макрон, подчеркивает объективный характер глобализации и европейской интеграции. Франция, по его словам, может иметь значительный международный вес только в рамках сильного и независимого ЕС, способного противостоять Китаю, США и России. Он, в частности, выступает за «энергетическую независимость» ЕС и критикует в этой связи Германию за то, что она поддержала строительство газопровода «Северный поток-1». Эта позиция не очень сочетается с заявлениями Ф.Фийона о том, что он является «убежденным голлистом». Он также считает необходимым сохранять НАТО, но одновременно выступает за создание «европейского оборонного альянса»*10.

Значительно более очевидно «голлизм» Ф.Фийона проявляется в его взглядах на двусторонние отношения с США и Россией. Франция и США, пишет он в своей книге «Сделать», всегда были союзниками и так должно оставаться и впредь. Но это не означает подчинение Вашингтону и автоматическую поддержку его политики, к примеру, на Ближнем Востоке, где «США посеяли хаос», или на Украине, где они поддержали государственный переворот с целью втягивания ее в НАТО. В результате Запад спровоцировал Россию на «агрессивную политику», в частности, на «аннексию» Крыма. Он напоминает, что негативную роль в этом сыграл «косовский прецедент», созданный США и его союзниками. Вмешательство России в Сирии также стало следствием ошибочного курса Запада на свержение режима Б.Асада, которое привело бы к власти исламистов и имело бы катастрофические последствия для христианских меньшинств этой страны*11. Ф.Фийон убежден, что будущее Европы «невозможно представить без России, кто бы ею ни управлял и какие бы достоинства и недостатки у нее ни были». Как он подчеркивает, «Ш. де Голль это хорошо понимал». Он подкрепляет свою позицию предложением созвать общеевропейскую конференцию по вопросам безопасности, которую неоднократно пыталась инициировать Россия, а также призывом двигаться к снятию «неразумных» и «неэффективных» антироссийских санкций.*12

Эти установки позволяют утверждать, что Ф.Фийон отражает, прежде всего позицию правоконсервативных сил Франции. Он, как показано выше, в целом придерживается неолиберальной линии, но в то же время чужд чрезмерной идеологизации внешней политики, характерной для Ф.Олланда и в целом для социалистов, и предпочитает ей реализм и прагматизм.

На крайне левом фланге Ж-Л.Меланшон, основавший движение «Непокорная Франция», как и М.Ле Пен на крайне правом фланге, играет роль «антисистемного» деятеля. Позиционируя себя «универсальным гуманистом», «пацифистом» и «экологистом», он противопоставляет себя не только «истеблишменту», но и лидеру Национального фронта, взгляды которой считает «обскурантистскими». Ж-Л.Меланшон решительно осуждает любые проявления «расизма» и «ксенофобии» и призывает выдать виды на жительство всем нелегальным мигрантам. Он – за максимальные права личности, в том числе, в плане сексуальной ориентации, против границ в прямом и переносном смысле и, по сути, выступает за формирование «универсального человека», являющегося одной из целей неолиберальной идеологии. При этом он, однако, обличает транснациональный капитал, «олигархическую элиту» и «власть денег» во Франции, проявляющуюся, помимо прочего, как он подчеркивает, в контроле за основными СМИ. В его программе акцентируется необходимость расширения прав трудящихся на предприятии, более справедливого распределения национального богатства и усиления борьбы с бедностью. Он также – «за правильную, социальную Европу» и против власти «евро-бюрократии». Во Франции Ж-Л.Меланшон обещает «возвратить власть гражданину». Для этого необходимо, в первую очередь, покончить с Пятой республикой, которую он называет «республиканской монархией», и вместо нее создать «Шестую республику», основанную на парламентской форме правления. Во внешней политике он предлагает вывести страну из НАТО и провести общеевропейскую конференцию с участием России с целью «решения вопроса о границах», прежде всего, для того, чтобы разрешить украинский конфликт*13.

Менее выразительным по сравнению с другими основными кандидатами пока выглядит Б.Амон, возможно потому, что, являясь официальным выдвиженцем правящей социалистической партии, он не может отмежеваться ни от ее линии, ни от провальных итогов президентства Ф.Олланда. Во внутренней политике его программные положения направлены главным образом на усиление прав гражданина перед лицом власти, а также прав трудящихся на предприятии. По большому счету они совпадают с предложениями Ж-Л.Меланшона. Единственная оригинальная идея Б.Амона – введение «универсального дохода», то есть пособия (примерно 450 евро), которое должно выплачиваться всем французам, независимо от уровня доходов. Оно должно защищать их от «превратностей судьбы», позволяя в случае необходимости более спокойно решать проблемы смены профессии и местожительства.

В области внешней политики Б.Амон является сторонником решения большинства проблем безопасности в рамках ЕС. Вместе с тем, он считает необходимым приостановить его расширение. Поддерживает участие Франции в интегрированном командовании НАТО и весьма прохладно относится к предложениям по сближению с Россией. Б.Амон занимает также непримиримую позицию по сирийскому кризису, повторяя, что «Б. Асад должен уйти»*14.

Как видно из рассмотренных программных установок кандидатов, у французов есть выбор – от «синтетической» программы Э.Макрона до радикальных предложений М.Ле Пен или Ж-Л.Меланшона. За четыре недели до первого тура опросы общественного мнения показывают следующие предпочтения определившихся избирателей: Э.Макрона поддерживают 26% из них, М.Ле Пен – 25%, Ф.Фийона – 18%, Ж-Л.Меланшона – 13%, Б.Амона – 10,5%. В случае «дуэли» Э.Макрона и М.Ле Пен во втором туре, первый наберет 61,5% голосов, вторая – 38%. Теоретически за выход во второй тур еще может побороться Ф.Фийон, поскольку среди колеблющихся избирателей много его потенциальных сторонников. Многое будет зависеть от того, сможет ли он за оставшееся время восстановить их доверие. Если ему это удастся, он победит М.Ле Пен с 55% голосов против 45%*15.

Владимир ЧЕРНЕГА,
д.ю.н., консультант Совета Европы,
в.н.с. ИНИОН РАН, Чрезвычайный и Полномочный Посланник

*1 Ф.Фийон занимал этот пост в 2007-2005 годах при президенте Н.Саркози

*2 Le Monde, 06.02.2017

*3 Ibid ; L'OBS, 22.12.2015

*4 Le Point, 28.08.2016

*5 Gautier J-P. De Le Pen a Le Pen. Paris, Editions Sylleps, 2015, p.78-79

*6 Le Pen M. Pour que vive la France. Paris, Editions Grancher, 2012, p. 225-226 ; 114 propositions de Marine Le Pen. - https://marine2017.fr

*7 CNN, 07.02.2017

*8 Macron E. Revolution. Paris, XO Editions, 2016, p. 38-39, 48-50, 53-64, 108-115, 211-209 ; Tabord G. Tourner la page. –Le Figaro, 06.02,2017

*9 Sputnik, 08.02. 2017 ; L'OBS, 08.02.2017 ; Le Huffington Post, 13,02.2017

*10 Le Monde, 23.01.2017

*11 Fillon F. Vaincre le totalitarisme islamique. Paris, Editions Albin Michel, 2016, p.51-64

*12 Fillon F. Faire. Paris, Editions Albin Michel, 2015, p. 246-257

*13 L'AC.FR. L'avenir en commun. Le programme de la France insoumise et de son candidat Jean-Luc Melanchon. Paris, Editions du Seuil, decembre 2016 ; France 2, 20 mars 2017

*14 Le Figaro –Internaute, 20 mars 2017 ; TF1, 20 mars 2017

*15 Rolling IFOP pour Paris-Match, CNews et Sud-Radio, 24 mars 2017 ; »PrecisTrack» Opinionway /Orpi pour Radio classic et les Echos, 17 mars 2017