Выплеснувшаяся на европейские берега волна нежелательных мигрантов из турбулентного региона, служившего ранее объектом крестовых походов и колониальных войн, стала холодным душем для многих политиков во власти. В конце ноября так называемая «Вышеградская четверка» в составе Польши, Чехии, Словакии и Венгрии объявила в совместной декларации, что не приемлет механизма обязательного распределения этих беженцев между странами Евросоюза.
Саммит «четверки» в Варшаве, посвященный так еще и не избытому миграционному кризису, вбросил в дискуссионное пространство новую тему: требуется механизм «возвращения» тех мигрантов, которые ЕС не приемлет. Глава МВД Польши Мариуш Блащак пояснил замысел: это станет «сигналом, что двери ЕС не открыты для мигрантов из Африки и Азии».
Не менее отчетливо сформулировал, по сути, новую повестку дня для ЕС глава МВД Венгрии Шандор Пинтер, приведя пример того, что во время хаотичного нашествия «пришлых» через территорию его страны перекочевали представители 104 государств, причем – в подавляющем большинстве в этих странах нет ни гражданской войны, ни внешней агрессии. «От политики переселения мы хотим перейти к политике возвращений», – заявил Ш.Пинтер. Это значит, «полный назад!»
В свою очередь, колоритный эксцентрик, венгерский премьер-министр Виктор Орбан, оговорившись, что сочувствует беженцам (год назад он твердил «и у нас сердце не из камня»), отметил во время недавнего визита в Белград, что миграция – весьма деликатная область, где допущенные ошибки трудно исправить, если вообще это возможно. Его слова: «Страны, в которые массово прибывают мигранты, меняются. Если не за один день, то за несколько лет. И завтра наши дети и внуки спросят нас: «Почему вы позволили изменить нашу родину, почему позволили изменить Европу?»
Для Венгрии массовое перемещение по ее территории иноземцев с иноконфессиональной ориентацией превратилось в злобную злобу дня. В 2015 году в страны ЕС, по данным агентства «Фронтекс», прибыли 1,8 миллиона мигрантов. Согласно плану Еврокомиссии, Венгрия должна принять 2,3 тысячи мигрантов в течение следующих двух лет. Но 26 июля 2016 года Виктор Орбан назвал прибывающий в Европу поток мигрантов ядом, который не нужен стране и который Венгрия «не выпьет». Уже полном ходом шло возведение барьеров.
С 5 июля Венгрия ввела усиленные меры безопасности на границе с Сербией и Хорватией. Предполагалось создание 8-километровой буферной зоны вдоль границы, на территории которой беженцев будут останавливать и возвращать в транзитные пункты, где те смогут подать прошение о предоставлении им статуса беженца. Для этой буферной зоны МВД и министерство обороны выделили дополнительный персонал, вертолеты и тепловизоры (привлечено около 10 тысяч сотрудников различных ведомств). 16 августа для отпугивания мигрантов на границе Венгрии установили чучела из свеклы – местный юмор с примесью жгучей паприки.
Выступая по случаю годовщины венгерского восстания 1956 года, Орбан сказал: «Люди, любящие свою свободу, должны спасти Брюссель от советизации, от людей, которые хотят сказать нам, с кем мы должны жить в своих странах».
Полулирическое отступление. Лет тридцать назад бытовало представление о Венгрии, охотно поддерживаемое самими мадьярами, что эта страна – «самый веселый барак в социалистическом лагере». Сегодня, согласно одной неортодоксальной теории, зависимые и подвластные нации обычно больше ценят не нынешнего, а предыдущего «господина», и среди части венгров, по их собственному признанию, проявляется ностальгия по «проклятому советскому прошлому». Сравнение СССР с Европейским Союзом, как это ни покажется парадоксальным, оттеняет достоинства первого перед вторым. Дожили! Sic!
Но, возвращаясь к бушующим в Европе страстям вокруг «понаехавших», стоит напомнить, что в начале октября в Венгрии прошел референдум по квотам на прием беженцев. По итогам подсчета бюллетеней, 98,32% проголосовавших выступили против обязательных квот ЕС, «за» высказались всего 1,68%. Однако, Национальная избирательная комиссия Венгрии признала плебисцит несостоявшимся из-за явки избирателей ниже 50% – и это при том, что «в голосовании приняли участие свыше трёх миллионов человек – больше, чем в своё время при одобрении вступления этой страны в ЕС»! (см. «Венгрия: урок несостоявшегося референдума», №9(113), 2016).
Дальше – больше. В начале ноября парламенту Венгрии не хватило двух голосов для внесения в конституцию поправки о запрете на размещение беженцев в стране. Для принятия поправки нужна была поддержка 133 депутатов; 131 депутат проголосовал «за», трое «против», остальные воздержались.
Однако, премьер Орбан заявил, что Венгрия на референдуме добилась своей цели и нанесла удар по системе миграционных квот Евросоюза. По словам Орбана, если в Брюсселе не снимут этот вопрос с повестки дня, то Будапешт предъявит иск Еврокомиссии. Его аргументы понятны многим согражданам: «Мы не сможем решить демографическую проблему сокращающегося и стареющего населения Европы с помощью мусульманского мира, сохранив при этом свой образ жизни, гарантии безопасности и свою идентичность… Те, кто приезжают, не имеют желания принимать наш образ жизни» (см. «Виктор Орбан научит европейцев родину любить», №3(108), 2016). Для понимания, что имеется в виду под «образом жизни»: в новой конституции, принятой при Орбане (действует с 1 января 2012 года), записано: всех венгров объединяют «Бог и христианство».
Вместе с тем, Будапешт посылает противоречивые сигналы.
23 ноября министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто высказался за «ускорение процесса расширения» Евросоюза путем кооптирования государств, расположенных на Западных Балканах. Речь идет, в том числе об Албании и, соответственно, Косово, которых объединяет свой Бог и вера, отличная от христианства.
Одновременно Венгрия поддержала идею предоставить как можно быстрее гражданам Украины право безвизового въезда в страны Евросоюза и объявила о решении отменить для украинцев плату за национальные визы.
Объяснение кажущейся нелогичности и разнонаправленности миграционной политики Венгрии не самое замысловатое.
Во-первых, Венгрия хочет быть как Польша, которая получает определенную выгоду от находящегося на ее территории миллиона украинских гастарбайтеров. Хотя едва ли они способны в полной мере компенсировать утрату двух миллионов поляков, в том числе и через «утечку мозгов» – молодых и квалифицированных специалистов, которые в последние годы покинули родной кров и переселились в Британию, Германию и другие страны с более высоким уровнем денежного вознаграждения. По статистике 2016 года: если в Германии один час трудовых усилий грамотного работника стоит 40 долларов, то в Польше – 16.
Тем не менее, на смену пресловутому «польскому водопроводчику», который еще в 2004 году, навострив лыжи, перебрался на ПМЖ в Британию, пришли украинские разнорабочие. С ними, бесспорно, бывшим ясновельможным панам проще договориться. Схожесть языка. Схожесть менталитета. Схожесть бытовых обычаев и привычек.
Во-вторых, будапештские политики, похоже, верят, что выходцы с Западных Балкан более поддаются временной «абсорбции» или, по крайней мере, обучению и воспитанию, чем нахлынувшие от тотальной безысходности афганцы и арабы из Ирака и Сирии. К тому же речь не идет о том, чтобы распахнуть перед албанцами из Албании или Косово двери, застелив порожек вышитым рушником, а только о том, чтобы «стабилизировать» этот регион через различные институты Европейского Союза и приобщить его к плодам цивилизации.
Если именно такие не высказанные вслух стратегические расчеты питает руководство ФИДЕС-ВГС (Союз молодых демократов – Венгерский гражданский союз) и лично ее лидер Виктор Орбан, то они должны быть отнесены к категории непуганых идеалистов. Коими они не являются.
А потому – не верится. Не случайно, выступая 6 сентября 2016 на XXVI Экономическом форуме в городе Крыница-Здруй в рамках дискуссии на тему «Экономический патриотизм. Европа после Brexit», Виктор Орбан четко сформулировал свое кредо: «Нет понятия европейский народ. Есть поляки, немцы и венгры. Старое классическое самосознание – это сила» (см. Премьер Венгрии: Единого европейского народа не существует, «Взгляд», 6.09.2016).
В любом случае, Венгрия пока что смотрится как «брестская крепость». Как несгибаемый бастион старой Европы. Европы как олицетворения все еще не разрушенной вестфальской системы. Европы национальностей. Европы отечеств.
Владимир МИХЕЕВ