Решение британских избирателей покинуть Европейский Союз становится новой точкой отсчёта в истории этого объединения. Оно впервые не расширится, а сузится, причём, за счёт одной из крупнейших экономик, входивших в его состав, ядерной державы и постоянного члена Совета Безопасности ООН.
Как у землетрясения или извержения вулкана есть предваряющие признаки, так и у «Брекзита» были такие проявления. Вспомним, что маленькая Исландия начала было переговоры о вступлении, а потом передумала и недавно вышла из этого процесса. Значит, не для всех так притягательна европейская интеграционная модель?
В случае с Великобританией надо держать в голове ещё один ключевой элемент. Это ведь не просто большинство пришедших на избирательные участки взяли и проголосовали таким образом. Часть правящего класса, включая верхушку правящей партии и бизнес, перед этим утвердилась в мысли о необходимости ухода из ЕС, решила провести референдум и активно агитировала именно за выход. Мало ли в каких странах на континенте население тоже в массовом порядке недовольно Евросоюзом – ему же тамошние правительства не предлагают провести голосование на эту тему!
Однако теперь, после британского решения, и в Лондоне, и в столицах континентальной Европы должны придумать, как жить дальше, как организовать новые отношения, какими должны быть практические шаги. Пока экономической катастрофы, которой так пугали европейцев, не случилось, разве что фунт стерлингов немного потерял в весе. Но девальвация, создающая условия для стимулирования экспорта, сейчас в моде. В еврозоне, например, никак этого не могут добиться. В запутавшихся в финансовых проблемах США тоже идёт борьба между сторонниками ослабления доллара и теми, кто выступает за статус-кво, своеобразным олицетворением которой стала предвыборная битва между Дональдом Трампом и Хилари Клинтон.
Среди остающихся в ЕС «двадцати семи» есть две основные позиции – мягкого и жёсткого исключения Великобритании из своего объединения, с или без сохранения части интеграционных достижений, например, единого внутреннего рынка. Сначала перепалка шла в публичной сфере, потом перекочевала за закрытые двери. Первая прикидка единой позиции назначена на 16 сентября, когда главы государств и правительств этой части Евросоюза соберутся в Братиславе без британцев, чтобы обсудить, что с этими британцами делать.
В самой Великобритании единого подхода к проблеме нет. Премьер-министр Тереза Мэй пустила в оборот фразу, которая повсеместно повторяется: «Брекзит означает Брекзит». Но чем наполнить эту тавтологию? Результат референдума (разница между проголосовавшими «за» и «против» выхода составила всего 4 процентных пункта) и новая реальность в стране не привели к объединению британской нации. Раскол сохранился и виден даже в составе нового правительства: бороться ли за сохранение единого внутреннего рынка с ЕС или вообще захлопнуть дверь и поставить под вопрос нынешнюю свободу перемещения граждан?
Пока понятно только то, что нового референдума в Великобритании не будет и что Лондон только ближе к концу 2017 года обратится к Брюсселю с просьбой активировать статью 50 Лиссабонского договора, в которой говорится о выходе из Евросоюза. Это связано с тем, что к этому моменту пройдут парламентские выборы в Германии и президентские – во Франции. Будет ясно, кто именно окажется главными собеседниками британских переговорщиков. Остальное остаётся в тумане.
Британский референдум и решение о «брекзите» – не конец долгого пути, а его начало. Не понятен маршрут, сроки и даже конкретный смысл.
Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ