Наваждение


Цикл «Мондорф»

За годы кризиса неверие в свои силы пропитало европейское общество. Поселилось в нем. Пустило глубокие корни. Это безобразие. От него надо избавляться. Во что бы то ни стало. Выдавливать его из себя по капле.

… Услада и Дьябрр любили друг друга. Глубоко. Нежно. Неистово. Им казалось, они всегда были вместе. Это судьба. Призвание. Карма. Необходимость даже на секунду разорвать объятия, отпустить руку любимого или возлюбленной, расстаться, чтобы пойти куда-то порознь отдавалась в сердце острой, непереносимой болью.

Их свадьба получилась потрясающе красивой. Море белых, красных, светло-розовых и черных тюльпанов, в которые превратились приглашенные. Радостный малиновый перезвон колоколов и тысяч колокольчиков, игравших только для них. Добрые напутственные слова, заставлявшие плакать и смеяться одновременно. И пригоршни счастья, которые они щедро раздавали друзьям, родственникам и знакомым, и бросали в толпу.

Люди не могли на них налюбоваться. Такие они были статные. Пригожие. Ясноглазые. Открытые и веселые. Так ладно подходили друг другу. Как две узорчатые варежки, связанные бабушкой для ненаглядной внучки – наденешь на руки, и никакой злой мороз не страшен. Никакая зимняя вьюга. Хоть мети сутки напролет. Даже просто находиться рядом с ними, тем более куда-то идти или вместе что-то делать, доставляло удовольствие.

По возвращении из свадебного путешествия они поселились в перестроенном родовом замке. А как же иначе – ведь он был наследным принцем, и она принадлежала к старинной королевской семье, одной из самых уважаемых в тех краях. К их приезду замок полностью привели в порядок. Отреставрировали. Оснастили по последнему слову техники. Отделали с иголочки.

В нем теперь повсюду были сенсорные двери. Во всех покоях без труда ловился широкополосной интернет. Библиотечные залы украшали самовыдвижные стеллажи с книгами, которые они больше всего ценили. Анфилады комнат по богатству убранства не уступали лучшим дворцам императорских фамилий, давно превратившимся в наиболее посещаемые музеи мира.

По всему замку расставили подарки со всего света, врученные молодым в день свадьбы. Шкатулки с секретами искусной работы. Механических соловьев, канареек и попугаев, мелодично предупреждающих о входящих в покои. Затейливые сервизы тонкого китайского фарфора. Портреты родственников, столь же древние, как и сами родственники. Картины знаменитых мастеров, по которым можно было учить географию, греческую мифологию и Евангелие.

Кроме того, бесчисленное количество цветов, которые садоводы заботливо пересадили в кадки, большие, средние и совсем крохотные горшки и горшочки, и всевозможные висюльки, чтобы те могли ниспадать каскадами разноцветных красок. Среди них один куст, особенно дорогой и значимый. Мамина сестра, которую все за глаза называли доброй колдуньей, сама сделала для них клумбу в зимнем саду. Сажая в нее куст, она назидательно объяснила Усладе, что за ним надо ухаживать так же бережно, как и за мужем. Тогда в замке навсегда поселятся радость, благополучие и гармония. Услада, конечно же, клятвенно обещала. Хотя тут же забыла – у нее и Дьябрра было столько забот!

Сначала молодые наслаждались тем, что обустраивали замок и обживались в нем. Потом – увлекательными дальними прогулками, поскольку вокруг него были такие великолепные и разнообразные ландшафты. Помимо этого – праздниками, которые у них так здорово получалось устраивать для себя и других. Музыкальными вечерами, на которые не брезговали приезжать самые знаменитые виртуозы. Интеллектуальными играми, начиная с традиционных фантов и заканчивая обязательными «Что? Где? Когда?»

Еще чуть позже родился ребенок – очаровательная маленькая девочка. Смешливая. Жизнерадостная. Снисходительная к бестолковости родителей. Настоящий ангелочек. Услада с Дьябрром сразу же забыли обо всем остальном. Обо всем на свете. Они забросили все другие занятия, и все свободное время проводили, играя с маленьким чудом, принадлежащим только им. Им одним.

В библиотеку из-за нехватки времени они больше не забирались. Привычку заводить и смазывать механических соловьев, канареек и попугаев тоже забросили. Заходить в отдаленные покои перестали. Длинные анфилады комнат им теперь были не нужны. Жизнь сконцентрировалась в той части замка, где царствовал златокудрый голубоглазый детеныш. Даже депеши от родителей и родственников они перестали читать. Зачем? Все, что в них могло быть написано, они знали наперед.

Так прошел год. За ним второй. Третий. Девочка заметно подросла. Но в распорядке жизни Услады и Дьябрра ничего не изменилось. Им, как и раньше, дела не было до всего остального. И всех остальных.

Только с какого-то момента Усладе начало казаться, что она не узнает замок. Что он какой-то другой. Что он изменился. И очень сильно. Что он не такой добрый и дружелюбный, как в первые месяцы их совместной жизни. Наверняка, говорила она себе, ей все это мерещится. Ведь откуда у обитателей замка могли появиться столь странные повадки? С чего вдруг они внешне стали бы напоминать кто длинноруких и длинноносых гномов, кто облезших обезьянок, из баловства напяливших на себя сюртуки и передники, кто откровенных страшилищ. Этого не могло быть. Никак. Это какое-то наваждение. У нее что-то со зрением. Или головой. Всё плывет перед глазами. Всё будто в тумане. Не иначе, на самом деле всё как прежде. Ей же ужасы только кажутся. Надо попить что-нибудь успокоительное, и все пройдет. Должно пройти. Не может не пройти.

Правда, и с Дьябрром происходило непонятное. Насколько она помнила, когда они только познакомились, его руки и грудь покрывали смешные озорные завитушки. Легкие. Золотистые. Солнечные. Соблазнительные. Сейчас же они сделались густыми-густыми и напоминали, скорее, шерсть. Жесткую. Колючую. Густую. Иссиня-черного отталкивающего окраса.

Как она любила когда-то его горделивую открытую улыбку! Тонкую полоску губ. Ровные жемчужные зубы. Теперешний оскал приводил ее в ужас. Зубы выдались вперед. Верхняя губа их больше не скрывала. Из-под нее явственно торчали самые настоящие клыки. Острые. Длинные. Вселяющие безотчетный страх, от которого схватывало сердце.

А глаза! Еще вчера они были такие нежные. Лучистые. Бездонные. Ими можно было любоваться, не отрываясь. В них хотелось смотреться, как в зеркало. Целовать их долго-долго. Часами. Содрогаясь от восторга и упоения. Не переставая. Теперь же сквозь набрякшие складки кожи в узкие щелочки-бойницы проглядывали налитые кровью красные бусины.

На Дьябрра нельзя было смотреть без содрогания. Рядом с ней, в ее кровати, в комнате ее дочери поселилось какое-то огромное жуткое мохнатое существо. Незнакомое. Непонятное. Отвратительное. Звероподобное. В кошмарном сне привидится такое – навек отобьет желание смежить веки.

«Этого не может быть, – продолжала втолковывать себе Услада. – Наверняка, со мною что-то происходит. Естественно, со мной. Как, отчего, почему замок, обитатели, Дьябрр могли так измениться? Сделаться совсем другими. Злыми. Враждебными. Чужими. Да никак. Это я все выдумываю. Можно голову отдать на отсечение, всё всегда было, как сейчас, а мне только кажется, что всё каким-то жутким образом переменилось. Хотя лучше руку».

Услада очень старалась себя переубедить. Доказать себе, что она заблуждается. Что всё хорошо. Без изменений. Замечательно. Однако у нее не получалось. Беспокойство, страх, внутреннее отвращение день ото дня делались все сильнее. Резче. Непереносимее. Ей было противно, гадко, невмоготу видеть Дьябрра. Прикасаться к нему. Слышать его тяжелое свистящее дыхание. Но она заставляла себя. Терпела его ласки, все более грубые, похотливые, бесцеремонные. Сжимая губы. Закрывая глаза. Зажимая нос. Мечтая только об одном, чтобы эта пытка поскорее кончилась.

Чтобы убедиться в том, что все страшные превращения ей только мерещатся, Услада решила метр за метром обследовать замок, пройтись по всем его закоулкам, в которые она так давно не заглядывала. От увиденного ее ужас только усилился. Со всех портретов на нее глядели покрытые шерстью монстры с малюсенькими кровавыми глазками и торчащими во все стороны клыками. Гарцующих коней на полотнах заменили огромные иссиня-черные, как Дьябрр, коротконогие вепри с короткой шеей и отталкивающими уродливыми пятачками. Соловьев, канареек, попугаев нигде не было видно. Зато полки в изобилии были заставлены совами, коршунами и еще какими-то созданиями с перепонками вместо крыльев.

«Этого не может быть. Я брежу наяву, – продолжала истязать себя Услада. – Я долго так не выдержу. Мне нужно знать. Я должна разобраться. Ну, какая же я дура. Ведь есть же библиотека. Достаточно перелистать книги, посмотреть на литографии, и всё встанет на свои места».

Услада бросилась туда, где должна была находиться библиотека. Но и на этот раз ее ждало разочарование. Все полки без исключения были забиты фолиантами по физике, химии, математике, в общем, по точным наукам. Ни одного художественного произведения, ни одной книжки по истории она не нашла. Не удалось ей разыскать и ничего изобразительного – ни книжек с картинками, ни литографий. Сравнивать было не с чем.

«А зачем мне доискиваться, выяснять, пытаться разобраться, – пришло вдруг в голову Усладе. – Зачем мне все это? Поменялось, не поменялось, какая разница. Главное, что замок и его обитатели, и, прежде всего, мужчина, которому я принадлежу, вызывают у меня отвращение. Безумное. Непреодолимое. Но если так, выход только один. Надо бежать отсюда. Как угодно. Куда угодно. Лишь бы как можно скорее».

Очень аккуратно, незаметно, так, чтобы не вызвать подозрений, Услада положила в рюкзачки себе и дочери минимум вещей, прихватила немножко еды на первое время и попыталась тайно покинуть замок. Увы, это оказалось непросто. У нее в памяти оставалось, что входные двери на сенсорах – к ним достаточно подойти, и они автоматически открываются. В действительности они были заблокированы. Ни кода доступа, ни пластиковой карточки с разрешением на вход и выход у нее, естественно, не было.

Первое препятствие Усладу, конечно, не остановило. Она знала, как его преодолеть. Дьябрр все важные пропуска и документы держал в тумбочке у изголовья кровати. Там она пластиковый пропуск и нашла. Сложнее оказалось взять второй барьер. Выяснилось, что сразу за дверями, ниже по ступенькам за пандусом установлены будки с охраной, которой положено проверять по накладным всё выносимое наружу. Малышка подпадала под это ограничение.

Разобравшись с требованиями, Услада проплакала несколько ночей. Но сдаваться она не собиралась. «Я обязательно сбегу, – поклялась она себе. – Я не останусь в этом омерзительном склепе, который когда-то казался мне очаровательным замком. Но жертвовать дочерью я не собираюсь. Никогда. Ни за что! Не дождетесь! Не на ту напали!»

Как обмануть охрану, она вскоре придумала. Пройдясь с надуманной инспекцией по подсобкам и офисам, Услада обнаружила компьютеры, на которых распечатывались все накладные. Дальнейшее было делом техники. Завернутая, упакованная и перевязанная голубой ленточкой дочка в накладной, выписанной на ее имя, значилась как подарочная кукла.

Запечатанные двери, кордоны – всё было позади. Ура! Вот она, долгожданная свобода. Чистый воздух. Простор. Голубое небо над головой. У нее и дочки есть выбор. Она знает, куда идти. Однако, увы, ее радость оказалась преждевременной. За ближайшими же рядами деревьев Услада обнаружила стену. Толстенную. Высоченную. Кирпичную. Без ворот и башен. Гладкая безликая стена тянулась в обе стороны до горизонта, уходя в бесконечность. Проверять, где она закончится, было бессмысленно. Стена окружала замок со всех сторон.

Это был удар. Страшный. Неожиданный. И тем более болезненный, что Услада уже поверила в избавление. Вернувшись в замок, она несколько недель не выходила из своей комнаты. «Это нечестно, – шептала она. – Гадко. Мерзко. Отвратительно. Как я ненавижу это назойливое жуткое чудовище, с которым судьба связала меня. Огромное. Смрадное. Волосатое. С подлыми красными глазенками. Как я ненавижу всех его звероподобных прихвостней. И холодный жуткий каземат, называемый замком, в который меня упекли. Здесь всё мертвое. Ненастоящее. Гнетущее. Хотя нет, мертвое – самое подходящее слово. Дьябрр – мертвяк. Именно мертвяк. Вот он кто. Но если так, пусть он им станет по-настоящему».

Каким-то хитрым, даже ей самой непонятным образом Услада выкрала из кухни острый разделочный нож для мяса. Теперь оставалось дождаться подходящего момента. Под утро, когда чудовище угомонилось, устав от издевательств, которым подвергало ее всю ночь, не переставая, Услада выхватила припрятанный ею нож и изо всех сил вонзила в опостылевшее ей сердце. Потом еще, еще и еще.

Из груди Дьябрра легким журчащим ручейком полилась кровь. Падая с кровати искрящимся водопадом, она собралась в поток, который стремительно выбежал из комнаты и помчался дальше по коридору. Как зачарованная, Услада устремилась вслед за ним. Несколько шагов, и она очутилась в зимнем саду, где когда-то сестра ее матери, которую все почему-то принимали за добрую колдунью, посадила для нее цветочный куст. Не прошло и нескольких минут, как кровь пропитала клумбу, напоила иссохшую землю своей силой, и… о чудо, казалось бы, навсегда умершие растения воспряли.

Гордо, величественно, неудержимо цветочный куст расцветал перед ее глазами, вновь радуя взгляд и наполняя сердце добротой, раскаянием, сожалениями. Услада подняла голову и обмерла – ее окружал тот же самый воздушный, изящный, светлый замок, в который они приехали молодоженами. Вокруг стояли его обитатели с мирными, приятными, радующими взгляд лицами. Только у ног ее лежало бездыханное тело ее суженного. Бесконечно любимого. Верного. Преданного ей до конца, который наступил так безвременно…

© Н.И. ТНЭЛМ