Поддерживать «Брекзит» – не значит быть чокнутым

Активистка кампании за выход Британии из ЕС обосновывает свою позицию

Гизела Стюарт – британка немецкого происхождения. Она не только активный политик, приверженный идеям лейбористской партии, но и руководитель кампании «Проголосуй за выход». Собственно, её позиция по отношению к членству Британии в Европейском Союзе исчерпывающе видна из этого названия. Но какие же выгоды должно принести островитянам расставание с ЕС? Не слишком ли велик риск автономного плавания?

Нет, отвечает госпожа Стюарт. Идея, на которой основывается ЕС – углубление интеграции и расширение Союза – не имеет будущего. Европа, на двух различных скоростях движущаяся к единой цели, да ещё состоящая из 28 государств – это нерабочая конструкция. «Наш выход – логическое следствие Маастрихтского договора 1992 года, – говорит политик. – Мы тогда сказали, что не хотим участвовать ни в Шенгенском соглашении, ни в создании евро. Какое-то время можно было следовать двумя путями, но после введения евро это ушло в прошлое».

Но почему же? Разве британский премьер Дэвид Кэмерон не твердит согражданам, что сейчас они имеют все, что хотели – нет Шенгена, нет евро, зато есть место за общим столом и право голосовать наравне со всеми.

Однако чем дальше будет продвигаться интеграция стран зоны евро, парирует Гизела Стюарт, тем сильнее будет укрепляться логика, в соответствии с которой государства, не входящие в эту зону, должны преследовать те же самые цели. И британцам с каждым годом будет все труднее получать привычную лишнюю сосиску, говорит она. А потом неминуемо настанет день, когда недостатки перевесят все выгоды, которые британцы получают от членства в ЕС.

Откуда такая уверенность? Не надо быть гением, чтобы увидеть, что в ближайшие 30-40 лет дела не будут идти хорошо. Страны зоны евро должны углублять интеграцию, а другие государства в этом совершенно не заинтересованы. И эти различия будут только углубляться, считает политик. Таким образом, под вопросом оказывается вся конструкция Европейского Союза.

И не случайно бросается в глаза то, что в Британии даже противники выхода не могут найти позитивных аргументов в защиту ЕС. Почему никто не отстаивает этот институт? Это следствие нашего членства в нём, говорит Г.Стюарт. «Даже Дэвид Кэмерон и тот не говорит, что ЕС хорош. Он говорит: давайте останемся в нем, поскольку тогда сборы за роуминг будут меньше. Но для меня представляет проблему ещё и блоковая ментальность ЕС».

Что имеется в виду? ЕС родился в ХХ столетии, поясняет политик. Тогда существовали блок западных стран и восточный блок, а в 1970-1980-х годах европейцам захотелось создать собственный блок. «Но сейчас все вопросы решаются на глобальном уровне, – говорит Гизела Стюарт. – И ЕС здесь часто оказывается тормозом».

В качестве примера она приводит Всемирную торговую организацию. В ней Британия может голосовать только в рамках позиции ЕС. И если она хочет провести то, что она считает для себя особенно важным, то при большом числе стран это становится всё более сложным. То же самое относится и к европейско-американскому договору о зоне свободной торговли. «Мы являемся членами блока, в котором наш голос становится всё менее и менее важным», – замечает политик.

Неужели Британии в одиночку удастся добиться большего, чем сейчас? Госпожа Стюарт считает, что да. Ведь это удаётся норвежцам и швейцарцам, а Британия все же более значимое государство.

Но ведь с выходом Британии из ЕС в этой организации может начаться кризис, верно? Разве Лондон может быть заинтересован в этом? Так ЕС уже сейчас находится в кризисе, парирует Г.Стюарт. Ему не удаётся привести себя в соответствие с изменившимися условиями в мире. «Он просто преследует устаревшую цель, мечту, которая давно уже сбылась», – замечает она. Какую мечту? Чтобы между Германией и Францией никогда больше не было войны, отвечает политик. И эта цель давно достигнута.

Но разве всегдашняя британская политика не состояла в том, чтобы оказывать влияние на континент, чтобы избежать эскалации событий или доминирования одного государства? «А кто сказал, что, находясь вне ЕС, мы перестанем оказывать влияние на ситуацию в Европе? – говорит политик. – Я бы согласилась с такой постановкой вопроса, будь мы Люксембургом или Лихтенштейном. Но мы пятая по величине экономика Европы и имеем статус постоянного члена Совета Безопасности ООН».

По мнению госпожи Стюарт, в Германии многие не понимают, что для Британии существование Европейского Союза не является жизненно важным. Для немцев, родившихся после войны (она сама относится к их числу и понимает их чувства), членство их страны в Союзе – часть идентичности, пусть даже только воображаемой. А для британцев это всего-навсего родство душ, и если его нет, то – извините, нам не по пути.

Разумеется, как британский политик, эта дама преследует британские интересы, во всяком случае, так, как она их понимает. Но при этом Гизела Стюарт считает, что реформирование ЕС – вопрос насущный и его решение соответствует интересам всей Европы. Поэтому ей особенно досадно, что Союз демонстрирует отчётливое нежелание и неспособность предпринять необходимые изменения. А потому, когда её сейчас спрашивают: «Неужели вы не хотите иметь к нему отношение?» – она без колебаний отвечает – нет! «Если вы не хотите меняться, то мы уйдём». Она указывает на то, что ни один другой дееспособный общественный институт, скажем, ООН или британское Содружество наций, не ставит себя над своими членами. А ЕС требует именно этого, не обращая внимания на то, что необходимо отслеживать итоги своих действий и соблюдать равновесие. По её мнению, ЕС должен признать, что есть центральное ядро государств и группа других членов, полагает она. Жаль только, что политик не разъясняет, как распределятся права и обязанности между «ядром» и «другими членами» и будут ли эти другие заинтересованы в том, чтобы удовольствоваться приставным стульчиком.

В центре всей кампании в поддержку «Брекзита» стоит вопрос иммиграции. Насколько выход из ЕС может оградить страну от притока нежелательных приезжих?

Госпожа Стюарт возражает на это, что дебаты на тему иммиграции – только симптом. Он отражает недовольство избирателей тем, что важнейшие решения принимаются политиками, которые имеют весьма слабую демократическую легитимность. Вот этого-то они и не хотят, это их и раздражает в ЕС. А Дэвид Кэмерон заявляет: мы контролируем наши границы, но не можем контролировать то, кто именно приезжает в страну.

Г.Стюарт указывает, что в дебатах по поводу «Брекзита» все вращается вокруг вопроса о том, кто именно принимает решения. Она хотела бы, чтобы главную роль в этом играли её сограждане, которые раз в пять лет могли сделать выбор – продолжать проводимую политику или нет. «Речь идёт о демократической ответственности. Мои избиратели хотят иметь возможность привлечь политиков к ответственности», – говорит она.

Но ведь Европейский Совет – саммит глав государств и правительств стран, входящих в ЕС – имеет достаточную демократическую легитимность, не так ли? «С вашей точки зрения – да, с моей – нет», – отрезает Гизела Стюарт. Почему же?

«В демократическом государстве я могу раз в четыре или пять лет не избрать политика, который меня не устраивает. Возьмём, к примеру, непопулярное в Великобритании направление политики ЕС в отношении продолжительности рабочей недели. Первые дискуссии на эту тему состоялись в 1992 году, исключения были сделаны для Британии в 1999-м, а в силу норма вступила в 2007-м. Те, кто несёт за это ответственность, уже давно лишились своих постов, и мы не можем предъявить им счёт. Это не демократично», – уверяет Г.Стюарт.

Интересно, она и в самом деле не замечает восхитительной демагогичности этого пассажа? Может быть, те британцы, которые проводили Маргарет Тэтчер на тот свет весёлыми выкриками «ведьма умерла!» при её жизни имели шанс призвать эту даму к ответственности за что бы то ни было? Или кто-то смог спросить с Тони Блэра за всё, что он наворотил за десять лет, которые возглавлял кабинет министров Её Величества?

Собеседник интересуется у госпожи Стюарт: может, это участие в Конституционном конвенте ЕС (2002 год), не сумевшем выработать приемлемый для всех проект Основного закона Союза, оказало на неё такое негативное воздействие? Она соглашается с тем, что именно тогда был упущен прекрасный шанс изменить отношение ЕС к своим гражданам. Тогда она боролась за то, чтобы в закон была внесена поправка о возможности выхода из Союза, было покончено с принудительным участием в интеграции и был бы разработан механизм, в соответствии с которым властные полномочия могли бы передаваться не только Брюсселю, но от Брюсселя. Гизела Стюарт называет это «замечательными демократическими требованиями» и огорчается, что тогдашний глава Европейской Комиссии упрекнул её в «оскорблении» исполнительного органа власти.

Интересно, мне одной видятся за этими требованиями давно надоевшие уши «зоны свободной торговли», всегдашнего британского способа выковыривать изюм из булки, ловко устраняясь тогда, когда требуются какие-то совместные действия или, не дай бог, расходы?

Показательно, что надежд на назначенный на июнь референдум о выходе из ЕС она, похоже, особенно не питает, а лишь говорит о том, что после 24 июня Дэвид Кэмерон будет стоять во главе расколотой нации.

Помилуйте, но разве не сторонники выхода сделали все, чтобы воплотить это в реальность? А вот и нет, мастерски отвиливает политик. «Народ надо было спросить, поддерживает ли он Маастрихтский и Лиссабонский договоры. Тогда он принял бы ясное решение: хотим ли мы сегодняшний ЕС или ЕС завтрашний. Такого референдума мы не получили. А референдума «уйти или остаться» я никогда не требовала. Но сейчас, когда поставлен экзистенциальный вопрос – является ли для нас необходимым институтом нынешний ЕС – я отвечаю: нет, не является».

(Идея спросить портового грузчика, водителя автобуса или содержателя паба о том, устраивает ли его Лиссабонский договор, представляется весьма плодотворной. Каждый, кто читал этот документ, согласится: это занятие не для слабых духом. Так же как и ознакомление с любыми другими нормативными документами ЕС. А если отставить иронию, то надо признать: это чтение для сугубых профессионалов, к числу которых абсолютно подавляющее число граждан любой европейской страны принадлежать в принципе не может. Так о чём же, люди добрые, вы их собираетесь спрашивать? Или все пойдёт в соответствии с классическим одесским анекдотом: «Конечно, Изя, ты можешь иметь на этот счёт своё мнение. И мама тебе сейчас его расскажет»?)

Обвинений в том, что её позиция близка к линии, которую проводит Найджел Фарадж, Гизела Стюарт не боится. Она считает себя не фанатом, а «относительно благоразумным политиком-центристом». Выступать за «Брекзит» – легитимное, достойное уважения поведение и оно не значит, что те, кто так поступают – просто чокнутые, уверена она.

Угрозы эскалации ситуации политик пока не усматривает, отвечая, что идёт нормальный демократический процесс и чем бы он ни завершился, придётся мириться с его последствиями. Это дебаты, в ходе которых людям должно быть разрешено высказывать своё мнение, заключает она.

Марина СМИРНОВА