Французы снова говорят: «Нет». Что это значит?
Почти день в день, 10 лет назад европейцы и их политики испытали шок. На общенациональном референдуме 55% французов проголосовали против введения в ЕС единой конституции. С учетом того, что против высказались и в Нидерландах, еще одной ключевой стране этого объединения, весь проект был похоронен.
Во Франции за минувшие годы настроения совсем не изменились. Опрос, проведенный уже сейчас институтом ИФОП для парижской газеты «Фигаро», показал: большинство избирателей страны снова проголосовало бы против этого документа: 47% против 29%, при 24% воздержавшихся. Примечательно, что до сих пор отвергают проект европейской конституции во всех социально-возрастных категориях.
Но французы не были бы французами, если бы они отвергали его на эмоциях, иррационально. От достижений Союза они отказываться не собираются. Например, этот же опрос показал, что Франция хочет сохранить единую европейскую валюту – евро (71% против выхода из еврозоны, 29% – за).
Объяснение таких настроений жителей страны простое. Они приветствуют европейскую интеграцию, но отвергают ее в том виде, как нынешний ЕС предстает перед ними – бюрократической громадой, далекой от их повседневных интересов. Французы не чувствуют себя представленными нынешними европейскими институтами, на формирование и деятельность которых не имеют значительного влияния.
Не случайно один из самых авторитетных политиков прежних поколений, бывший президент Франции и автор проекта несостоявшейся европейской конституции Валери Жискар д'Эстен констатировал, комментируя итоги упомянутого опроса, что «прекрасный проект европейского строительства» пострадал из-за «беспрецедентного уровня упадка».
Традиционные европейские аналитики и комментаторы, оценивая причины подобных настроений французов, утверждают, что во Франции сосуществуют два общества. Одно – эффективное, успешное, интегрированное, оптимистичное, городское, открытое. Оно-то и выступает за европейскую конституцию и все происходящие в ЕС интеграционные процессы. Другое – с точностью до наоборот.
Не сбрасывая полностью со счетов этого толкования, отмечу, что оно слишком упрощает реалии, причем, не только французские, но и европейские в целом. В странах ЕС все больше отвергают не саму идею европейской интеграции, а то, как этот процесс конкретно воплощается в жизнь. Стремительный рост – и почти повсеместный – протестного голосования, растущее влияние на традиционные политические силы критических настроений антиевропейской направленности – яркое тому подтверждение (см. «Польша, Испания – а дальше?», №5(99), 2015).
«Большинство европейцев любят европейскую идею, но совершенно не любят ту Европу, которая предстает перед их взором, – констатирует «Фигаро». – Французы не требуют выхода из ЕС. Они даже склоняются к созданию единой европейской армии, воспринимают предложения отказа от евро как химеру. Не считая единую валюту ослабляющим фактором в условиях кризиса, они хотят большей взаимозависимости стран».
Действительно, реакция брюссельской бюрократии на проблемы, которые заботят граждан, вызывает их растущее разочарование. Возьмем проблему нелегальной иммиграции, которая превращается в наиболее острую социально-политическую, даже, если можно так выразиться, экзистенциальную проблему для стран ЕС.
Европейцев тревожит бесконтрольный приток иммигрантов из неблагополучных регионов мира (в скобках заметим, что масштабы их неблагополучия во многом вызваны неразумными действиями западных стран, включая европейские), явление «социального туризма». Какое предложение для противодействия этому сложнейшему явлению услышали они из Брюсселя? Ввести для стран квоты на прием таких беженцев! Вот и не надо удивляться тому, что будут думать французы и другие про нынешний Союз.
Рассуждения о том, как проголосовали бы сегодня во Франции, если снова предложить одобрить или отвергнуть европейскую конституцию, не следует считать отвлеченным упражнением, далеким от жизни.
Намерение Великобритании провести через два года референдум о целесообразности пребывания страны в ЕС ставит вопрос очень остро. Британцы требуют от Брюсселя возвращения части суверенных прав, делегированных в интегрированные структуры. По сути, они ставят целью создание неравномерного Союза, в котором участники выбирали бы, в каких интеграционных программах они участвуют и как, а в каких – нет. Иными словами, ЕС – это не комплексный обед (или бизнес-ланч, говоря по-современному), а набор блюд, выбранный из большого меню.
Возможно, нарастание новых политических настроений – недовольство нынешним ЕС, рост поддержки альтернативных политических сил, возврат к идее многоскоростной Европы – приведет к новому качеству дискуссии в Брюсселе и поиску новых путей развития Союза, приближенных к реалиям и настроениям народов европейских стран.
Андрей СЕМИРЕНКО