Если верить ощущению, которое сложилось у 75% граждан Германии, то так оно и есть: наплыв искателей экономического счастья в Старом Свете никакому контролю не поддаётся. Некоторые аналитики даже проводят параллели между иммиграционной и финансовой политикой стран Союза. В том смысле, что и в той и в другой сфере ФРГ положилась на коллективные действия в рамках заранее согласованной политики, внятно определяющей обязанности отдельных государств. А что получилось на деле – вы и сами видите.
В Берлине до сравнительно недавнего времени господствовало впечатление, что миграционное соглашение, известное как Дублинский договор, хотя и не без заметных изъянов, но все же функционирует. Напомним, что в этом документе предусмотрено: иммигрантов из стран, не входящих в Союз, до прояснения вопроса об их статусе принимает именно та страна, на территорию которой они проникли.
Внешне все выглядит логично: а как еще прикажете организовать дело, чтобы «понаехавшие» с неопределённым правовым статусом не расползались по территории почти трех десятков государств с населением в полмиллиарда человек? Собственно, отдельные страны так поступают во всем мире – вспомните лагеря для беженцев в приграничных регионах или помещения, отведённые в больших аэропортах специально для беженцев. Но при всей внешней логике то, что более или менее успешно работает в рамках одного государства, просто не удалось экстраполировать в масштабах рыхлого надгосударственного образования, каким пока остаётся ЕС.
Германские эксперты сейчас открыто признают, что Дублинский договор не работает и странам, расположенным на внешних границах ЕС, не удалось создать действенную систему, позволяющую контролировать приток и организовывать прием все нарастающего потока желающих присоседиться к европейскому благополучию. Скажем, Штефен Ангененд, работавший советником по вопросам миграции в германском министерстве экономического сотрудничества и развития, уверяет: в приграничных странах значительной части иммигрантов статус «спасающихся от преследований» присваивают просто так, чтобы быстрее от них отделаться и переправить от себя подальше.
Результат предсказуем: мигранты перебираются в богатые северные страны, особенно, если там уже успешно обосновались их друзья или родственники. Разумеется, Германия оказывается в такой ситуации одним из самых привлекательных адресов. Ш.Ангененд даже считает, что ФРГ приходится в одиночку принимать большую часть общего потока, хотя открыто об этом предпочитают не говорить. Но даже если в его словах есть изрядная доля преувеличения, то продиктована она беспрецедентным накалом ситуации.
До сих пор Брюссель отказывается признать, что дублинская договоренность явно пробуксовывает и южные государства Союза оказались не на высоте стоящих перед ними задач, а миграционное законодательство ЕС требует серьезного пересмотра. Вопрос о том, что самые замечательные законы окажутся бессильны, если их будут проводить в жизнь половинчато и непоследовательно, давайте оставим за скобками.
Но нынешняя ситуация все же видится нетерпимой, причем на всех уровнях – от ответственных политиков до уличных протестантов. Тем более что прекраснодушные рассуждения об обязанности европейцев помогать людям, попавшим в беду, во многих случаях оборачиваются прямой противоположностью. Анархичная миграция приводит к тому, что в выигрыше оказываются как раз те, кто страдает в основном на словах. А на деле они просто пользуются отлаженными общинно-родственными каналами, по которым благополучно протискиваются поближе к пирогу.
Те же, кто и в самом деле оказался в отчаянном положении, поневоле вынуждены уповать только на твердые правила и потому надолго застревают в жерновах законодательно предусмотренных процедур. Но «не для протокола» многие эксперты признаются, что такие горемыки оказываются в меньшинстве. К примеру, семьи, в полном составе спасающиеся от религиозных преследований или ужасов войны в кризисных регионах мира, встречаются среди беженцев отнюдь не часто. Не доминируют среди прибывающих за счастьем и люди из объятых войной районов Сирии или Ирака – отчего бы это, интересно знать?
Раз уж квоты на приём беженцев распределяются между странами Союза, что называется, по договорённости, без чётко предусмотренных законом ориентиров, чиновники миграционных служб южных государств ЕС подчас видят в облегченном пропуске «понаехавших» своего рода справедливое перераспределение благ между богатыми и бедными державами. Дескать, раз вы там, на Севере, живёте более обеспеченно, то и тяните на себе этих страдальцев, многие из которых вовсе никакие не страдальцы.
Спору нет, в хорошо обеспеченных странах системы медицинского обслуживания, образования, трудоустройства, социальной защиты имеют большие возможности. Но они все же не безграничны, и неконтролируемый рост числа спасающихся за чужой счет может вывести их из строя. А попытки уйти от обсуждения этой низменной прозы жизни в сторону возвышенных моральных императивов приносит все меньше результатов: многие простые немцы отнюдь не в восторге, что им предлагают и дальше терпеливо помогать и тем, и другим, и третьим…
В Брюсселе, как уже было сказано, отказываются даже признать, что миграционная политика ЕС впала в кризисное состояние. Возникающие чрезвычайные ситуации предпочитают считать неизбежными крайностями, а вовсе не симптомами серьезной болезни.
Андрей ГОРЮХИН