«Позор германской политики»

Новая книга канцлера германского единства, как уважительно называют Гельмута Коля, наделала в ФРГ немало шума. Её название «Беспокоясь о Европе» сразу даёт понять, что ветеран мировой политической сцены думает о нынешнем состоянии Европейского Союза, в создание которого он вложил столько сил. Соглашаться с ним или нет – пусть каждый решает сам. Но в том, что Гельмут Коль заслуживает быть услышанным, сомнений нет, даже при том, что известная часть его построений чрезмерно пронизана влиянием внутриполитической борьбы. Итак, предоставим ему слово:

«Такова правда: Европа находится в плохом состоянии. Европа как сообщество стоит перед лицом серьезных вызовов, у Европы есть проблемы, у отдельных государств есть проблемы. Но справедливо и другое: фундамент, на котором мы стоим и на котором можно строить, несмотря ни на что, по-прежнему великолепен. Проблемы можно преодолеть. Нужно только подходить к этому решительно.

Надо повторить снова и снова: причина проблем и ошибок не в объединении Европы и не в евро, как это, порой, приходится слышать сейчас, а в том, что Европа и евро имеют для нас судьбоносное значение и в то же время являются частью решения проблем. Возвращение к национальным государствам или действия в одиночку в масштабах региона, это не решение, а, напротив, создание проблем.

Это тем более справедливо, поскольку с 1990 года, после конца «холодной войны» и биполярного мира все коренным образом изменилось. Мир стал менее прозрачным, и потому более сложным. Соответственно, вызовы, перед которыми стоят отдельные государства и регионы, не только разительно изменились, но и более чем когда бы то ни было относятся к многополярному миру: Европа нуждается в Европе. Ошибки, которые были сделаны на пути к единой Европе и приведшие к серьезным недостаткам в развитии, произошли потому, что после 1998 года процесс объединения Европы осуществлялся нерешительно, без необходимой целенаправленности и настойчивости, а также потому, что после введения евро его стабильность более чем легкомысленно ставилась на карту.

Я хочу подчеркнуть два центральных момента, которые проясняют общую ситуацию в Европе, и которые можно отнести к причинам, повлекшим за собой неправильное развитие и породившим ту неуверенность, с которой мы сейчас сталкиваемся в Европе.

Первое: Греция. В 2001 году Грецию приняли в зону евро, хотя критериям, необходимым для вступления в неё, она не соответствовала. Это преждевременное вступление нарушило основной принцип – «курс реформ – курс вступления», то есть сперва реформы, потом – вступление. Это справедливо в отношении приёма новых государств в Европейский Союз и в зону евро, это справедливо и для введения евро в начале 1999 года.

Я думаю о значительном развитии интеграционных процессов внутри ЕС в 1990-х годах, достигнутом за счет больших усилии по консолидации стран ЕС. В том числе и у нас в Германии, несмотря на то наследство, которое досталось нам от ГДР и дополнительную финансовую нагрузку, вызванную достижением германского единства. Это делалось для того, чтобы улучшить конкурентоспособность и подготовить себя к введению евро. Но Греции это не удалось.

Наш принцип имеет простую основу: ЕС и зона евро с одной стороны открыты для новых членов, но с другой стороны являются сообществом, защищённым от расколов и ошибок тем, что ни одно государство не должно быть туда принято без достижения должной зрелости. Приём Греции в зону евро в тогдашней конкретной ситуации не должен был получить поддержки. От всех, кто внимательно наблюдал за ситуацией, это не укрылось, а в предостережениях не было недостатка. Необходимо было настоять на проведении в стране всеобъемлющих структурных изменений.

Мне прекрасно известно, что в такой ситуации непросто противостоять давлению, оказываемому страной. Но я как федеральный канцлер не дал бы на это согласия Германии и соответствующим образом воздействовал бы на Брюссель и на своих европейских коллег.

Я знаю, о чем говорю, заявляю это на основании собственного жизненного опыта. На переговорах по введению евро во второй половине 1990-х годов, я четко называл грекам, уже тогда оказывавшим громадное давление с тем, чтобы с самого начала войти в зону евро, все аргументы против их приёма и указывал на необходимость изменений, которые надо предпринять в их стране. Мы вместе с министром финансов Тео Вайгелем твердо стояли до конца.

После смены правительства в 1998 году Германия изменила своей твердой позиции, имевшей деловую основу. Этот вызвало значительную турбулентность – и в Греции, и в зоне евро, и в Европе, и за её пределами.

Для всех сторон это была дорогостоящее ошибочное решение. Наряду с евро, тяжело пришлось и самой Греции. Вместо того чтобы предпринимать жесткие меры и финансовые урезания, проще и значительно более приемлемо для людей с социальной точки зрения, было бы, идя к вступлению в зону евро, медленно и последовательно провести необходимые реформы, и, в конце концов, достигнув нужной зрелости, вступить в неё.

Однако справедливо и то, что преждевременное и ошибочное принятие Греции в зону евро – дело прошлого. Несомненно, что теперь, как это и происходит, мы должны быть солидарны с Грецией и должны оказывать ей поддержку в смысле «помощи тому, кто помогает себе сам». Конечно, Греция должна сама преодолевать свои проблемы, хотя, как вытекает из ситуации, дело это весьма трудное.

Второе: евро, Маастрихтские критерии, «Пакт стабильности и развития». Поддержание бюджетной дисциплины в странах, входящих в зону евро, после введения единой валюты не должно ставиться под вопрос, нарушаться и размываться.

Мне до сих пор трудно представить себе то, что произошло с Германией, бывшей некогда оплотом стабильности, и соответственно с Германией и Францией, долгие годы служившими настоящим мотором европейской интеграции. То, что случилось – это настоящий позор германской политики и одновременно – предательство франко-германского сотрудничества, которое, в отличие от того, что произошло сейчас, никогда не должно было быть обращено против «Пакта стабильности».

И здесь, я должен ясно сказать, причем даже отчётливее, чем в случае с Грецией: будь я на посту федерального канцлера, такого никогда бы не произошло. Германия была образцовым исполнителем и хранителем «Пакта стабильности», который мы сами к неудовольствию других партнеров по Союзу провели в жизнь в 1990-е годы. А затем к его исполнению мы сами не стали относиться всерьез, нарушали критерии стабильности, не неся за это наказания в виде санкций, нарушая его и тем самым размывая, и для других стран это стало своеобразным сигналом противоположного рода.

Это было нарушение права и доверия и сыграло роль размывания плотины. Вся ситуация с долгами и евро и вопросы стабильности без этой ошибочной политики выглядела бы совсем иначе, просто потому, что другие страны относились бы к выполнению требований «Пакта стабильности» куда серьезнее.

Я был убежден раньше, убеждён и сейчас, что успешная история стабильной германской марки будет продолжена стабильным евро, а привилегии, которые нам, немцам, давала твердая марка, не будут утрачены, а распространятся на всю Европу, объединив её в единое целое. Я говорю это, отдавая себе отчет в сделанных ошибках, а именно – наши домашние ошибки. Но они поправимы и должны быть исправлены.

Я также убеждён в том, что момент времени для введения евро в 1990-е годы был уникален. Когда я сейчас смотрю на Европу, то сомневаюсь, сможет ли в ближайшее время возникнуть благоприятный момент для введения евро.

Всем скептикам и критикам я хотел бы возразить: что происходило бы в период финансового и экономического кризиса в Европе, не будь у нас такого прочного якоря как евро? Кроме всех экономических и валютных неурядиц, которые мы имели бы с различными национальными валютами, я не могу с уверенностью утверждать, что Европа не развалилась бы на части.

Могу еще добавить: когда я наблюдаю за нынешней дискуссией, идущей в Европе, то испытываю радость, что у нас есть такой якорь как евро. Однако верно и то, что позитивные тенденции, связанные с евро, и надежды на продолжение процесса европейской интеграции сбудутся только в том случае, если мы шаг за шагом, но как можно быстрее вернёмся к соблюдению критериев стабильности и к верности правовым нормам.

В целом я должен признать, что, уходя со своего поста, я и представить себе не мог подобного развития событий в Европе, а более всего – того, что наши отношения с Америкой после всего, что было достигнуто в ХХ веке, без всякой нужды могут так ухудшиться. И мне очень тяжело осознавать, что в значительной степени ответственность за этот откат несут именно Германия и Франция, имеющие центральное значение для Европы и обязанные быть подлинным мотором Европы.

Реальное положение дел надо обозначить и принять к сведению. И в этом поможет обращение к истории: успехи Европы стали возможны только потому, что Германия и Франция осознавали свою ответственность и принимали её всерьез.

Обе политические ошибки – преждевременное принятие Греции в зону евро и нарушение, а затем и размывание «Пакта стабильности» – повлияют не только на стабильность евро. Урон нанесен всей Европе. Ведь евро это нечто большее, чем просто платёжное средство. Прежде всего, это предпосылка для политического объединения. Поэтому и последствия будут выходить далеко за рамки текущего момента и собственно валютных и материальных проблем. Оба решения стали причиной неверного развития ЕС, зоны евро, отдельных страна Союза, на последствия которых мы сейчас справедливо жалуемся. Пороки развития финансовых рынков только усиливают эти последствия, что было бы сглажено, имей Европа стабильную валютную ситуацию и здоровые государственные финансы.

Оба решения с немецкой стороны – признаем эту правду – были приняты «красно-зелёным» правительством, несущим за них ответственность. Правда и в том, что эти решения, как легко увидеть, если проанализировать факты, не были вызваны ни требованиями политики, основанной на реальностях, ни программой национальных реформ. (…) Речь не шла ни о немецких, ни о европейских, а всего лишь о партийно-политических интересах, в основе лежала предвыборная тактика. Речь шла о том, чтобы замаскировать провалы собственной политики и не предстать перед немецким народом в качестве финансово-валютного грешника.

После прихода к власти «красно-зелёного» правительства в конце октября 1998 года необходимые реформы и меры консолидации были отложены. Это касается и тех областей, в которых в годы моего пребывания у власти с 1994 по 1998 год, правительством были сделаны предложения, заблокированные доминировавшими в бундесрате «красно-зелёными» из чисто тактических соображений. Я говорю о пенсионной реформе и масштабной налоговой реформе. К концу своего правления мои преемники признали свои ошибки и изменили политический курс.

Другими словами, вовсе не воображаемые «конструкторские ошибки» при создании евро или при строительстве европейского дома стали причинами пороков развития и «похмелья», мучающего Европу. Это и недостаточное развитие правовой базы, недостаточный отказ от национального суверенитета в отдельных отраслях в пользу общеевропейского уровня, к примеру – незавершённое политическое объединение.

Нет, не хватило добросовестности и приверженности нормам европейских договоров и договорённостей, не хватило ответственности и серьезности, здравого смысла и понимания того, что для всех нас значит Европа, как она функционирует, и потеря чего нам угрожает».

* * *

Показательно, что высокую оценку этой книге дал нынешний глава Европейской Комиссии Жан-Клод Юнкер. И сделал он это, разумеется, отнюдь не из простого уважения к 84-летнему ветерану европейской политики, не способному передвигаться без инвалидного кресла и испытывающего большие затруднения с речью. Просто он прекрасно понимает, что имел в виду Коль, когда сказал: «Для борьбы за будущее Европы нужно мужество. Поверьте, я знаю, о чем говорю.» Похоже, это именно то, что понадобится человеку, возглавившему Европейскую Комиссию в не самый простой период европейской истории.

Марина СМИРНОВА