Выпуск №5(99), 2015
Обращение главного редактора
Глобализация дала человечеству и каждому из нас очень много. Чертовски много. Всем она раздала дорогие, бесценные подарки. Человечеству из пустой схемы, выдумки, абстракции позволила превратиться во что-то очень конкретное. Зримое. Реальное. В его интересах мы сейчас действуем все более решительно....
Глобализация дала человечеству и каждому из нас очень много. Чертовски много. Всем она раздала дорогие, бесценные подарки. Человечеству из пустой схемы, выдумки, абстракции позволила превратиться во что-то очень конкретное. Зримое. Реальное. В его интересах мы сейчас действуем все более решительно. Перестраиваем модели социально-экономического развития. Выдвигаем на первый план заботу об экологии. Боремся против изменения климата. Целым группам стран и народов дала возможность вырваться из беспросветной нищеты, отсталости, бедности[1]. Открыла перед ними новые горизонты. Помогла поверить в себя. Ощутить гордость за свои свершения. Свою историю. Культуру. Настоящее и будущее. Убедиться, что они ни в чем не хуже других. Ни в чем им не уступают. Сейчас на коне быстро растущие экономики второй волны. Они сосредоточены в основном в Юго-Восточной Азии. По прогнозам Центра международного развития Гарвардского университета, на подходе третья волна быстро растущих экономик – ими станут страны, омываемые водами Индийского океана[2]. Все мы и каждый в отдельности получили доступ к культурным и интеллектуальным кладовым мира. Прямой. Непосредственный. Ни от кого не зависящий. К любой информации, в которой мы нуждаемся, или которая нам интересна. К самым различным точкам зрения. Привычным. Чуть иным. Противоположным. Неожиданным. Расширяющим кругозор и позволяющим ни от кого не зависеть в своих суждениях. Приобрели неограниченное количество знакомых. Во всех странах. На всех континентах. Близких по духу. По увлечениям. В переписке, в общении с которыми стали проводить все больше времени. Тогда, когда захочется. Когда возникла пауза. Когда загорелось. Связываясь молниеносно. Разговаривая друг с другом сколько душе угодно. С полным эффектом присутствия. И почти бесплатно. Несказанно выиграли в качестве предоставляемых услуг, когда не выходя из дома, не вылезая из машины, не сходя с места, не портя себе нервы и палец о палец не ударяя, можно получить чуть ли не все необходимое и приобрести все, что пожелаешь. Любые справки, нужные тебе от государства. Сведения, которые вдруг потребовались. Советы. О том, как устроиться на работу. Куда пойти учиться. На что потратить свободное время. Как добыть деньги и чем на них разжиться. Перелив технологий преобразил нашу планету. Ее опоясали сети скоростных железнодорожных и автомагистралей. Унизали небоскребы. Самые отдаленные некогда аграрные регионы соединили между собой производственные цепочки. Принципиально иной характер приобрело размещение производительных сил. Делокализация производств в целях снижения издержек привела к тому, что они сосредоточились в новых индустриальных странах, в быстрорастущих экономиках. Последние стали новыми фабриками планеты. Центрами подготовки кадров. Новыми торгующими нациями. Но никогда никакие крупные социальные сдвиги не сопровождаются одним только позитивом. На гигантских счетах истории много костяшек глобализация отбросила и в сторону негатива. Попарт, декадентство и философия потребления железным катком прошлись по традиционным и коллективистским обществам и культурному разнообразию. Повсеместно восторжествовали однотипность, усредненность, мировые бренды, а не ценности. Будь то в кинематографе, на сцене и в магазинах или в семейной жизни, поведенческих императивах и социальной иерархии. Большая плеяда развивающихся стран подтянулись к развитому миру. Вместе с тем, в целом вновь повсюду в мире углубилось неравенство[3]. Между богатыми и беднейшими слоями общества. Причем и в глобальном, и национальном разрезе. Даже в такой, вроде бы, преуспевающей стране, как Соединенные Штаты Америки (чем, кстати, объясняется сопротивление новым масштабным проектам создания зон свободной торговли[4]). Попытки для отвода глаз ограничить заоблачные бонусы банкиров и высших управляющих с треском провалились. А вот политика замораживания и снижения заработной платы, пенсионных и других социальных выплат, вообще социальных расходов государства, выхода из кризисов за счет обездоленных и наиболее уязвимых слоев населения, напротив, сделалась нормой. Прежде всего, в развитых странах, в том числе большинстве членов Организации экономического сотрудничества и развития. Вследствие этого произошла относительная "китаезация" их, а соответственно и мировой экономики (при которой конкурентоспособность обеспечивается не за счет роста производительности, а давления на рынок труда и его иезуитской либерализации с одновременным свертыванием гарантий, некогда предоставлявшихся обществом всеобщего благоденствия). Свобода движения капиталов и их репатриации, предоставление услуг и переброска производств, беспрепятственная международная торговля, снижение и снятие всяческих и всевозможных барьеров на ее пути достигли беспрецедентных масштабов. Экспортоориентированные отрасли производства и предоставления услуг, росшие все эти годы опережающими темпами с опорой на государственное субсидирование и другие формы поддержки, достигли феноменального расцвета. Вместе с тем, столь же высокими темпами, без какой-либо оглядки на социальные последствия и косвенные экономические потери, они уничтожали местное, так необходимое населению мелкотоварное производство, приспособленное к локальным нуждам и специфике. В результате повсюду в мире стали не только создаваться, но и массово гибнуть в страновом разрезе целые отрасли и подотрасли производства, сельского хозяйства, сферы услуг, исчезать целые социальные кластеры общества, рваться семейные, социальные связи и связи между поколениями. Безработица среди отдельных категорий и групп населения местами достигла 50%, а то и превысила этот недопустимо высокий показатель. Мировая экономика утратила устойчивость. Безудержный перелив кризисов через национальные границы, дикие дисбалансы, спекулятивные пузыри сделались обыденным явлением. К разрушительным всплескам товарного перепроизводства добавились валютные войны, финансовые махинации планетарного масштаба, односторонние ограничительные практики, войны на уничтожение ради доступа к ресурсам и медийные кампании дискредитации конкурентов. Даже таких, казалось бы, безобидных, как Люксембург. Таким образом, итог неоднозначен. Глобализация дала очень много. Всем. Одновременно она породила немало проблем. Повсюду. Повсеместно. Однако негативно она была воспринята, как ни странно, элитами и населением развитых стран. Не развивающихся, борющихся за выживание. Страдающих от ценовых диспропорций и вынужденной монокультурности экономики. Подвергающихся внешнему диктату. Разграбленных десятилетиями колониального владычества. Загнанных в нищету и отсталость, из которых неимоверно сложно выбраться. А именно развитых. Переводя грязные, трудоемкие и энергозатратные производства на периферию, устремляясь в поисках неслыханных барышей туда, где рабочая сила оставалась максимально дешевой, а на местные власти всегда можно было прикрикнуть или посадить их на кошт, многонациональные (транснациональные) корпорации развитого мира исходили из нескольких, вроде бы, самоочевидных соображений. Первое. Мы хозяева жизни, считали они. Мы установили такие правила игры, которые нам выгодны. Обслуживают наши интересы. Отвечают нашим представлениям о том, как все должно быть. Если что-то изменится, только от нас зависит, как их по-новому трактовать или скорректировать. Соответствующие национальные, наднациональные и международные рычаги в наших руках. Пока все остальные, пока наши конкуренты по ним играют, мы сохраняем контроль над мировой экономикой, миром финансов, экономическим, технологическим и инновационным развитием. Маржа от разбросанных по свету производственных цепочек, а, значит, и львиная доля прибылей от любой экономической деятельности, вне зависимости от того, где она осуществляется, остаются у нас. Второе. Мы ушли далеко вперед по сравнению со всеми остальными. По качеству и уровню жизни. Накопленным богатствам и знаниям. Системности нашего общества и наших экономик. Эффективности всего того, что мы делаем. Включая оказание влияния на окружающих и лоббирование наших интересов. Устойчивости к внешним воздействиям, даже шокового характера. Мы настолько оторвались от других, всех тех, которые не мы, что им нас никогда не догнать. Разрыв не преодолеть. Если же кому-то единично это удастся (перед глазами пример Японии, Южной Кореи, Сингапура, Тайваня), то только за счет превращения в нас и согласия быть такими, как мы. В таком случае мы безболезненно кооптируем их в свои ряды и лишь выиграем от этого. Третье. Миром правят деньги. Настоящие деньги есть только у нас. У остальных – суррогаты. Мир финансов давно оторвался от реального сектора. От него не зависит. Живет своей особенной жизнью. Он плодится и разрастается нам на пользу. Мы его хозяева. Мы безраздельно господствуем в этом мире. Пока такая ситуация сохраняется, а мы приложим все усилия к тому, чтобы так было всегда, сохранится и наше господство над мировой экономикой в целом. Четвертое. Доля железок (станки, оборудование, помещения и т.д.) и человеческого труда в создаваемой потребительской стоимости – товарах и услугах – незначительна. Гораздо больший вклад дают бренды, ноу-хау, права интеллектуальной собственности (патенты, авторские права, торговые знаки и пр.). В этом заключается принципиальное отличие современной экономики от того, что было когда-то. Мы об этом позаботились. Бренды, ноу-хау, права интеллектуальной собственности – это все у нас. У нас они и останутся. Других мы будем к ним подпускать только в той степени, в какой это соответствует нашим интересам. Плюс и фундаментальная наука, и грандиозные научные проекты, и ведущие мировые университеты и лаборатории – все, что генерирует новые знания, обеспечивающие инновационное развитие и создание экономики будущего, тоже сосредоточено у нас. В этих условиях отдать черновую работу – всякие там трудоемкие старые производства выгоднее другим. На самом деле это не просто соображения, предположения или аксиомы. Это бесспорные истины. Конечно же, вступая в предыдущую фазу глобализации, США, ЕС, другие страны ОЭСР и их ТНК занимали господствующие высоты в мировой экономике, во всех ее составляющих. Они и сейчас сохраняют лидерство. Кто же будет спорить. Однако отнюдь не такое безусловное, как раньше[5]. Гораздо менее впечатляющее. Более того, уязвимое. Когда прежнего пиетета нет и в помине. Конкуренты теснят, отвоевывая одну позицию за другой. Рейтинги рисуют печальную картину постепенного, но постоянно прогрессирующего перераспределения экономического могущества. Прямым выражением которого стал переход ряда полномочий и влияния от G7 к G20, а ведущие державы пригласили потесниться даже в таких святая святых развитого мира, как Всемирный банк и Международный валютный фонд. И будущее выглядит отнюдь не таким радужным, как в прошлом. Произошла "ошибка", "сбой" в функционировании того механизма мировой экономики, который был запущен развитым миром. Для него неожиданный, незапланированный и неприятный. Выяснилось, что правила игры, придуманные им для себя, по крайней мере в какой-то достаточно существенной их части, в состоянии неплохо обслуживать интересы и развивающегося мира, в особенности их авангарда – быстро растущих экономик. Способствуют переливу капитала туда, где инвестиции способны дать относительно более высокую отдачу. Позволяют уверенно и агрессивно использовать такие естественные преимущества, как огромные стремительно расширяющиеся рынки, еще только ждущие своего насыщения. Недооцененные активы. Сотни миллионов молодых людей, жаждущих прорваться наверх, готовых на любые жертвы, лишь бы преуспеть. Динамика, генерируемая догоняющим развитием, которое в какой-то момент перестает быть догоняющим и превращается в альтернативную модель развития. Предоставляют им возможность побороться за все увеличивающуюся часть мирового пирога, за то, чтобы маржа доставалась новичкам пропорционально их вкладу, а не как-то иначе. Дают доступ к будущему тем, кто не считаются своими, в той же степени, что и своим, или почти. Все это потому, что предыдущая фаза глобализации носила стихийный, неуправляемый характер. Она шла как получится. Как своего рода броуновское движение. При котором все игроки рынка пользовались колоссальными возможностями для маневра и бесконечными гибкостями, предоставляемыми диверсифицированной, децентрализованной мировой регулятивной системой. А всевозможные ограничения и унифицированные стандарты не сковывали их больше необходимого и приемлемого для всех. Не важно сознательно или непреднамеренно, без какого-либо философского или политологического осмысления происходящего и выработки специальной стратегии, но Соединенные Штаты и Европейский Союз пришли к выводу, что со сложившейся ситуацией надо кончать. Следует переформатировать глобализацию. Сделать это таким образом, чтобы она вернула им былые преимущества и лидирующую роль. Дала им дополнительные выгоды, которыми они пользовались ранее. Позволила все переиграть. Соответственно они решили заменить стихийную глобализацию на управляемую. Не выступая против нее, не противопоставляя себя объективным процессам, перевести ее в принципиально другое русло. В этом, если абстрагироваться от частностей, заключается основной смысл переговоров о создании Транстихоокеанского (экономического) партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). Их формирование призвано поменять нынешние правила игры в мировой экономике. Внести в них гораздо больше жесткости и ограничений, заимствованных из евро-американской модели социально-экономического развития. Заставить играть по ним, по этим переиначенным правилам и участников сообществ, и всех остальных, оставленных за бортом. В том числе Китай. В первую очередь Китай. Официальное объяснение предназначения ТТП и ТТИП, даваемое властями США и ЕС, конечно же, другое. Ни о каком управлении глобализацией в нем речи не идет. Ни-ни. Даже по касательной. Как можно. Хотя в окружении официальных лиц и проговариваются[6]. Утверждается, что переговоры по ТТП и ТТИП полностью вписываются в общемировой тренд. Ничего такого особенного в них нет. Соглашений о свободе торговли между различными игроками десятки, если не сотни. Только что ЕС согласовал такое же масштабное, как ТТИП, соглашение с Канадой. Никакого особенного ажиотажа оно не вызвало. Свободная торговля выгодна всем – бизнесу, обществу, потребителям. Снижение таможенных пошлин, административных и иных барьеров, усиливая конкуренцию, обеспечивает более рациональное использование ресурсов. Повышает качество производимых товаров и предоставляемых услуг. Сбивает цены. Постепенное движение в сторону свободы торговли – основная задача, поставленная перед Всемирной торговой организацией. Прорывным в этом отношении должен был стать Дохийский раунд многосторонних переговоров. Однако он зашел в тупик. Выйти из него не удается уже на протяжении многих лет. Поэтому США и ЕС вынуждены были пойти несколько другой дорогой к достижению тех же самых целей, к которым стремится ВТО. К тому же глобальный экономический кризис создал завалы на пути движения к свободной торговле – он возродил слегка уже позабытые протекционистские практики. Их нужно расчистить. Для этого, в том числе, и понадобились ТТП и ТТИП. Поэтому их вообще можно позиционировать как инструмент борьбы с универсальным злом, которым является протекционизм. Другой резон, которым объясняется запуск переговоров о ТТП и ТТИП, состоит в необходимости адаптации регулятивных механизмов международной торговли к новым реалиям, создаваемым научно-техническим прогрессом. Изменений масса. Законодатель за ними не успевает. Но жизнь не может стоять на месте. Интернет, электронная торговля, новейшие информационно-коммуникационные технологии революционизируют сферу производства товаров и предоставления услуг, заставляют по-новому взглянуть на некоторые вещи. Этим нуждам и отвечают ТТП и ТТИП. Ну и еще один резон, без которого картина была бы недостаточно полной. США и ЕС всегда были законодателями мод в области мировой торговли. Они основные торгующие нации. У них (что верно только частично) самые открытые экономики. Они привыкли брать ответственность на себя. Подавать пример другим. Вести за собой. Быть первопроходцами. Вот и в этом случае они не могли отойти в тень и бросить мировую торговлю на произвол судьбы. Они должны, они просто обязаны были вновь взять ответственность на себя. Выступить лидерами в области нормотворчества и установления стандартов. Из всех этих официальных разъяснений только указание на жажду лидерства является достоверным. Все остальные – либо откровенный пиар, либо очевидное передергивание. Ведь фокус в том, что ТТП и ТТИП вовсе не о свободной торговле. Тематика снижения пошлин и отмены эквивалентных барьеров является для них второстепенной. Они в первую очередь о взаимном признании технических стандартов и сближении регулирования. А это совершенно другая история. В прокрустово ложе ВТО ее никак не вставить. По поводу же преодоления тупика, в который загнана ВТО, – вообще смех. Очевидно же, что односторонние договоренности подрывают ВТО, а не спасают ее. Представляют собой попытку навязать решения, по которым не удалось найти консенсус. Которые встретили отпор со стороны большинства членов ВТО. Более того, подчеркивают авторы "Файнэншл Таймс", ломают уже сложившиеся производственные цепочки[7]. Есть проблема и с обоснованностью аргументов о стимулировании конкуренции. Авторы известной работы "НАФТА: договор в пользу того, кто сильнее"[8] объясняют. На практике никакого сближения технических стандартов не происходит. Компании, господствующие на рынке или обладающие большими лоббистскими возможностями, заставляют остальных переходить на свой стандарт. В результате их позиции на нем серьезно усиливаются. Более слабые, которые при других обстоятельствах могли бы успешно побороться за свои ниши, сходят с дистанции. Как следствие, никакого усиления конкуренции не происходит. Рынок приобретает деформированный олигопольный характер со всеми свойственными ему хорошо известными недостатками[9]. По поводу же большого скачка к свободной торговле, подготавливаемого переговорами о ТТП и ТТИП, эксперты напоминают о том разрушительном эффекте, которым он чреват. На основе изучения большой подборки исторических примеров они показывают, что постепенно двигаться по пути реформ гораздо разумнее и эффективнее. Государства нельзя запеленывать унифицированными и гармонизированными нормами. Чрезмерное поощрение экспорта ведет к накоплению взрывоопасных дисбалансов. Движение в сторону либерализации торговли обязательно должно сопровождаться укреплением социальных механизмов демпфирования вызываемых им негативных побочных явлений[10]. Однако истеблишмент США и ЕС даже и не скрывает, что официальные резоны – скорее, ширма. Так, для отвода глаз. Истинные – совсем другие. Они лежат в иной плоскости. Главный из них заключается в том, чтобы вернуть себе историческую инициативу. Вырвать ее из рук быстро поднимающихся экономик и, прежде всего, Китая. Развернуть тенденцию к перераспределению экономического могущества в свою пользу. Решить эти задачи регулятивными методами. Договорившись между собой, навязать всему остальному миру новые правила игры, новые нормы, в соответствии с которыми будет функционировать экономика планеты. Не допустить, чтобы страны Юго-Восточной Азии, Китай и его партнеры опередили в этом плане развитый мир. Отсюда и постановка вопроса в геополитической или, пользуясь последними терминологическими изысками, в "геоэкономической"[11] плоскости о том, что ТТП и ТТИП – вопреки своему предмету, лишь частично о либерализации взаимной и мировой торговли. В действительности они о том, кто будет главенствовать в определении ее правил, а с их помощью и в мире в целом. Недаром самое активное участие в лоббировании ТТП и ТТИП принимают американские военные, американские генералы и военно-промышленный комплекс. В своих обращениях к президенту США они настаивают на скорейшем их заключении. На форсировании переговорного процесса. На его обязательном успешном завершении по той очевидной для них причине, что оба партнерства носят отнюдь не только экономический характер. По своему значению они далеко выходят за сферу собственно экономики. Почему – что в обращении, естественно, не разъясняется – читай выше. Сами западные комментаторы, в том числе работающие на "Файнэншл Таймс", уверяют, что все разглагольствования о том, будто бы снятие барьеров в торговле "между странами Тихоокеанского региона ускорит их процветание", не более, чем предлог. Ширма. Сказочка для дурачков. На самом деле, в прицеле – Китай. Переговоры о создании ТТП – залп по предлагаемой Пекином альтернативной модели социально-экономического и политического развития[12]. Заверения о том, что США будто бы хотят лишь взаимно открыть рынки для фермеров, пресечь валютные войны и добиться безусловного соблюдения прав интеллектуальной собственности, отмечают они, – тоже мишура. Истинная мотивация руководства обоих экономических гигантов региона – США и Японии – совершенно другая. Она стратегическая. Геополитическая. Какая угодно, но не связанная собственно со свободой торговли. Если бы дело обстояло иначе, зачем было бы не допускать Пекин к переговорам. Стараться изолировать его. Гораздо честнее, по их мнению, выглядят последние признания президента США Барака Обамы, прозвучавшие со страниц американской газеты "Уолл-стрит-джорнел". Вот они: "Если не мы напишем правила, Китай напишет их… Нас выкинут… Мы не хотим, чтобы Китай воспользовался своими размерами, дабы подминать под себя другие страны региона"[13]. С другой стороны Атлантики звучат примерно такие же слова. Выступая на очередном ежегодном Европейском бизнес саммите, проходившем в Брюсселе 6-7 мая, бывшая член Европейской Комиссия, избранная коллегами по Европейскому Парламенту докладчиком ЕП по ТТИП, Вивиан Рединг настаивала, что договор позволит двум крупнейшим экономикам мира писать собственные правила для мировой торговли, при том понимании что торговая политика выходит далеко за рамки собственно экономики[14]. О том что, если не они, то тогда, якобы, Китай будет устанавливать правила игры в международной торговле и т.д., не скрывая, заговорили после того, как 57 стран, включая почти всех союзников Америки, с готовностью откликнулись на приглашение Китая стать соучредителями Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) вопреки завистливому, неловкому и непродуманному противодействию США, Канады и Японии (как их действия определила "Файнэншл Таймс"[15]). Это событие было расценено некоторыми западными экспертами как закат эры американского владычества в мировой экономике. Ведь если США хозяйничают во Всемирном банке, ЕС – в МВФ, то Китай будет – в АБИИ. Если ВБ и МВФ дают политически обусловленные кредиты без какой-либо привязки к местной специфике, подчеркивают китайские специалисты, то АБИИ будет руководствоваться исключительно экономическими соображениями[16]. Если раньше Вашингтон и Брюссель были в состоянии финансово поддерживать другие страны и мировую экономику, то сейчас – Пекин. Он обеспечит 50 млрд долл. из 100 млрд долл. уставного капитала АБИИ. Непосредственно вложит 40 млрд долл. в обустройство "шелкового пути". Передаст 32 млрд долл. Китайскому банку развития и 30 млрд долл. Китайскому банку экспортно-импортных операций[17]. Но в таком альтернативном развитии виноваты только сами западные страны. Пекин вполне мог бы работать на равной основе и через институты Бреттон-Вудской системы. Ему не дают. На Китай уже сейчас приходится 12% мирового ВВП. Однако у него только 3,8% голосов в ВБ и МВФ. У Франции и Великобритании – по 4,3%, хотя в экономическом плане они втрое меньше. У США – право вето. Однако реформу институтов Бреттон-Вудской системы, состоящую в их адаптации к изменившимся реалиями, никак не сдвинуть с места[18]. Китайским резонерам вторит "Файнэншл Таймс". Конечно же, считает она, Западу надо быть все время рядом и вместе с Китаем, чтобы под его благотворным влиянием своими действиями он "укреплял принципы, лежащие в основе" нынешнего мирового экономического порядка. Только так[19]. После того как табу было снято, об истинном предназначении ТТП и ТТИП как само собой разумеющейся вещи, со ссылкой на Барака Обаму или от своего имени, стали говорить и писать все подряд. Так в большом подвале, посвященном этой проблематике, на страницах популярной французской газеты "Монд" один из ведущих ее комментаторов ни о каком другом резоне для их создания даже и не упоминает. Он лишь констатирует, что целевая направленность обоих экономических проектов состоит в следующем: "подчинить своим нормам остальную часть планеты ", не допустить, чтобы это сделал Китай, "только на более низком уровне", "сохранить американское лидерство в зоне Атлантики и заново подтвердить его перед лицом Китая в Тихоокеанском регионе"[20]. Если называть вещи своими именами, режет правду-матку его американский единомышленник, старший советник кабинета консультантов Вашингтонской Группы транснациональной стратегии[21], речь идет об увековечивании правил западной цивилизации и принуждении жить по ним всего остального мира[22]. Хотя, надо отдать должное, о том, что Европейский Союз слабоват, теряет позиции, в одиночку ему не выжить, единственное спасение для него – "лечь под США", говорилось и писалось с начала переговоров о ТТИП в 2013 г.[23] Еще дальше своих боссов идут идеологи, обслуживающие Белый Дом и стремящиеся влиять на его политику. Так, Роберт Блэквил и Эшли Теллис[24], авторы одного из последних докладов американского Совета по международным отношениям[25], прямо заявляют о том, что длительные усилия по интеграции Китая в либеральный международный порядок имели чудовищные последствия и привели к результатам, прямо противоположным желаемым: китайская мощь угрожает ныне американскому "лидерству в Азии". Поэтому они настоятельно рекомендуют США привязать к себе страны региона системой преференциальных и иных соглашений, которые сделали бы их взаимодействие с Китаем менее выгодным и вообще всячески осложнили его, в чем, по всей видимости, смысл ТТП и заключается. Параллельная ТПП мера, уже одобренная американским Сенатом 14 мая 2015 г. при одновременной поддержке и демократов, и республиканцев, законодательно закрепляет необходимость активизировать борьбу с теми странами, которые будут уличены в манипулировании обменным курсом национальной валюты[26]. В Конгрессе не скрывают, что имеют в виду Китай. Хотя ударит оно первым делом, похоже, по Японии[27]. Согласно отстаиваемому ими видению, договор о ТТП в обязательном порядке должен запрещать такое манипулирование и предусматривать проведение расследований на основании жалоб американских компаний об искусственном занижении третьими странами экспортных цен с помощью снижения курса национальной валюты в целях введения компенсационных таможенных пошлин. Подтверждением преимущественно политического и военно-стратегического характера ТТП является позиция Японии. Сначала под давлением традиционных внутренних лоббистов, главным образом сельхозтружеников, не разоряющихся только благодаря государственным дотациям, Токио хотел остаться вне переговоров. Однако опасения по поводу нарастающего доминирования Китая в регионе, подпитываемые западными союзниками, и углубляющиеся противоречия, вызываемые, в том числе, незатихающими территориальными спорами с ним[28], заставили его пересмотреть свою точку зрения[29]. Премьер-министр Синдзо Абэ превратился в самого энергичного сторонника ТТП. Выступая на встрече с Конгрессом в рамках недавнего визита в США, он акцентировал, что ТТП прежде всего о "демократии и свободе". Он имеет в первую очередь "стратегическое значение"[30]. Однако сдерживать Китай таким образом, утверждают комментаторы "Файнэншл Таймс", уже поздно. Ничего не получится. Американцы слишком долго запрягали. Да и сейчас мешкают. К тому же и мягкой силы у них поубавилось. За годы (хаотичной) глобализации Китай превратился в "опорную экономику" Азии "со всеми вытекающими из этого политическими и стратегическими последствиями"[31]. Он крупнейший торговый партнер большинства стран, приглашенных в ТТП. В том числе и той же Японии, а также Сингапура и Австралии. Да и объем экономических связей между Китаем и США – зачинщиком ТПП – по-настоящему гигантский. Кроме того, Китай – крупнейший торговый партнер двух других ведущих экономик мира, расположенных в Азии, но оставленных США за бортом переговоров о ТТП. Речь об Индии и Южной Корее. Да, у Дели с Пекином напряженные отношения. Как у последнего и с многими другими азиатскими странами. Однако это не помешало только что премьер-министру Индии Нарендру Моди во время визита в Китай подписать двусторонних контрактов на 22 млрд долл. Не помешает и остальным. К тому же, как весомо прозвучало на Европейском бизнес саммите 2015 г. в Брюсселе 6-7 мая, в том что касается ЕС, он очевидно не сможет навязывать торговую политику Китаю, Индии, Бразилии и остальным, не ввязываясь с ними в опасное противоборство на стороне США[32]. Перед тем, как идти дальше, рискну напомнить читателю о том, что из себя представляют переговоры о ТТП и ТТИП и какие страсти кипят в связи с ними. С помощью этих двух договоров, подчеркивает Национальный экономический совет администрации президента Соединенных Штатов в заключительной части своего доклада "Экономические выгоды от торговли для США", выпущенного в мае 2015 г., Америка станет центром интегрированной торговой зоны, охватывающей около двух третей глобальной экономики и почти 65 процентов своей торговли товарами"[33]. В ТТП вместе с США должны войти Австралия, Бруней, Вьетнам, Канада, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, Чили и Япония. На них приходится 37% мирового ВВП[34]. В них проживают 11% населения планеты. Они обеспечивают 23% мирового оборота товаров и услуг. В своей совокупности эти 11 стран являются крупнейшим торговым партнером США. В 2013 г. американцы поставили в регион товаров и услуг на 698 и 199 млрд долл. соответственно. В число "одиннадцати" входят наиболее динамично растущие экономики мира. Предполагается, что к 2030 г. средний класс региона превысит 3,2 млрд человек. Он будет в 10 раз более многочисленным, чем в США. Таким образом, рынки региона станут для них еще более притягательными. Уже сейчас американские корпорации инвестировали в ЮВА 695 млрд долл. По данным Института мировой экономики Петерсона[35], на которые ссылается Национальный совет, создание ТТП позволит увеличить мировой ВВП к 2025 г. на 220 млрд долл., т.е. где-то на 0,2% (ВВП США – на 75 млрд долл. или 0,4%), и мировой экспорт – на 300 млрд долл., т.е. на 1,1% (экспорт США – на 124 млрд долл. или на 4,4%)[36]. Еще более впечатляющие цифры по объединенному блоку США и пока двадцати восьми государствам-членам ЕС. Совместно они дают 46% мирового ВВП. Согласно самым последним данным, на них приходится порядка 42% мировой торговли товарами и услугами. Взаимная торговля приближается к 1 трлн. долл. Американские корпорации инвестировали в регион 2, 4 трлн. долл. Есовские в обратном направлении – 1,7 трлн. долл. ТТП и ТТИП, отмечается в докладе, позволят снизить таможенные пошлины. США это безусловно выгодно. Американцы для защиты своего внутреннего рынка на них почти не полагаются. У них они самые низкие. В отношениях со странами ЮВА это существенно. Последние, такие, например, как Вьетнам, до последнего времени ими охотно пользовались. В регионе они на порядок выше. В отношениях со странами ЕС снижать тарифные барьеры не столь важно. Разрыв с Европой не так велик. Но ТТП и ТТИП далеко не только об этом. И, как подчеркивают комментаторы, даже не столько об этом[37]. Прежде всего, они об устранении нетарифных барьеров на пути движения товаров и услуг. Причем в договоре о ТТП, с учетом социального демпинга, к которому прибегают многие государства ЮВА, проводимой ими политики снижения издержек за счет загрязнения окружающей среды и широкой практики пиратства, акцент будет сделан на их купировании. Значительное место в нем предполагается уделить защите и внедрению социальных прав трудящихся, продвижению максимально высоких экологических и санитарных стандартов (включая относящиеся к защите Мирового океана, дикой природы, флоры и фауны), неукоснительному соблюдению прав интеллектуальной собственности, исключению изъятий из-под общего режима конкуренции для государственных предприятий. Американцы хотели бы сформулировать соответствующие обязательства таким образом, чтобы они поддавались принудительному исполнению, а в отношении разногласий по их поводу использовались столь же эффективные инструменты, как применительно к торговым спорам. Более того, чтобы были предусмотрены механизмы дальнейшей совместной работы над ужесточением уже включенных в ТТП требований. Тогда при заключении последующих соглашений о свободной торговле с третьими странами участники ТТП, чтобы не оказаться в проигрыше, будут вынуждены транслировать в них взятые на себя обязательства. Благодаря этому таким обязательствам будет придан универсальный охват. Этого Штаты и добиваются. Кроме того, в ТТП пойдет речь об облегчении получения лицензий на импорт, упрощении входа на гораздо более закрытый рынок услуг, снижении бремени отчетности для мелких и средних предприятий, в том числе при осуществлении экспортно-импортных операций. Будут затронуты вопросы, связанные с налаживанием информационного обмена, использованием информационно-коммуникационных технологий, свободой пользования Интернетом. В качестве важнейшего инструмента защиты иностранных инвестиций будут предложены механизмы государственно-частного арбитража, вызывающие сейчас, как мы писали раньше, на порядок более неоднозначную реакцию в ЕС. Для торговых отношений между США и ЕС многие проблемы, на решение которых нацелен ТТП, либо не актуальны, либо не так существенны. ТТИП будет сфокусирован в основном на устранении нетарифных барьеров совсем другого порядка. На сближении регулирования и регулятивных механизмов. Причем во всех областях экономической деятельности. Прежде всего связанных с торговлей товарами и услугами и взаимным доступом на все типы рынков. Но не только. В целом на создании ситуации, при которой бы наличие разнотипных технических стандартов опять-таки во всех областях (от продуктов питания до ядерных установок) не мешало бы конкуренции, а наоборот помогало бы ей. В частности европейцы хотели бы, чтобы им не нужно было производить товары с разными характеристиками для себя и американского рынка, создавая параллельные производственные цепочки. Эту проблему могло бы решить взаимное признание сертификации изделий. Они очень надеются получить доступ на американский рынок государственных закупок, который в зависимости от сегмента закрыт для иностранных компаний протекционистским законодательством на 70-100%. В их планах – отстоять использование географических названий в качестве товарных знаков, к которым в США пока отношение, скорее, нигилистическое[38]. В разной форме идеи заключения договора о ТТИП начали высказываться в США и ЕС довольно давно. В 1990-х годах и позже в 2006 г. канцлер Германии Ангела Меркель активно ратовала за создание Трансатлантической зоны свободной торговли. Вскоре после окончания "холодной войны" США и ЕС подписали "Трансатлантическую декларацию". Между ними действует Европейско-американское соглашение об открытом небе. В 1995 г. учреждена инициативная группа из представителей бизнеса "Трансатлантический бизнес-диалог". С 1998 г. действует консультативный комитет "Трансатлантическое экономическое партнерство". В 2007 г. создан "Трансатлантический экономический совет". В него вошли видные представители ведущих фирм США и ЕС. Его мандат состоит в консультировании Европейской Комиссии и американской администрации. В 2011 г. без какой-либо огласки приступила к работе группа экспертов высокого уровня. Ей было поручено выяснить, насколько реалистично приступать к переговорам по ТТИП. Созрели ли для этого необходимые предпосылки. Готовы ли стороны. Не наткнутся ли они на непреодолимые препятствия. В своем заключении от 11 февраля 2013 г. группа рекомендовала приступить к переговорам. На следующий же день после этого Барак Обама в своем ежегодном обращении "О положении в стране" призвал к заключению соглашения и подчеркнул, как много оно может дать народам по обе стороны Атлантики. Участники группы экспертов высокого уровня проанализировали, как им показалось, все препятствия, лежащие на пути переговоров, и пришли к выводу, что для их завершения потребуется не более двух лет. Однако в реальности развитие событий пошло по другому сценарию. Сначала последовала череда скандалов, прежде всего шпионский, осложнивших отношения между США и ЕС. Затем выявилось, что разногласия между Европой и Америкой, между их правительственными кругами и бизнесом все-таки намного глубже, чем предполагалось. Отражение своих подходов в будущем договоре стали активно лоббировать самые разные группы интересов. Все те кто нуждаются в защите своего положения на рынке, будь то рынок культурных, аудиовизуальных, образовательных услуг, или сельскохозяйственных, фармацевтических и каких-то иных товаров. Все те, для кого в первую очередь важен контроль в информационно-коммуникационной сфере и за поведением поисковиков а Интернете. Те, кого не устраивает, что иностранные компании могут добиться более высокого уровня защиты своих инвестиций, по сравнению с национальными. По обе стороны Океана зародилось протестное движение[39]. Мощное. Хорошо эшелонированное. Включающее в себя профсоюзы, неправительственные организации разного профиля, научные круги, антиглобалистов, отдельные группы парламентариев[40]. Митинги и демонстрации против ТТИП стали собирать тысячи, десятки тысяч людей[41]. Петицию с осуждением переговоров о ТТИП и того, как ведутся переговоры, подписали в ЕС под два млн человек. Против секретности, полог которой был накинут на переговоры, выступил Европейский Парламент. Он добился обнародования мандата, предоставленного Европейской Комиссии, и обязал ее советоваться с общественностью. В результате до конца 2014 г. переговоры завершить не удалось. Насколько получится продвинуться в 2015 г., не очень понятно. Несмотря на формальное поручение Европейского Совета выти на подписание до Нового года, и правительственные круги, и экспертное сообщество настроены скептически[42]. Во всяком случае, Люксембургское председательство в Совете ЕС отказалось включать его в число своих приоритетов. Поскольку переговоры, скорее всего, перевалят психологический "водораздел" и продолжатся в 2016 г., возникает опасение, что разворачивающаяся в США президентская кампания смешает все карты[43]. Уже сейчас кандидаты, даже не заручившись безусловной поддержкой своих политических партий, начинают посылать стрелы критической направленности в адрес ТТП и ТТИП. В частности, один из наиболее вероятных претендентов на президентский пост от демократической партии Хилари Клинтон на всякий случай, как не преминули возвестить репортеры[44], уже отметилась заявлением о том, что давнишнее Североамериканское соглашение 1993 г. о зоне свободной торговли с Канадой и Мексикой (НАФТА) "было ошибкой". Оно повлекло за собой ликвидацию большого числа рабочих мест. Новое соглашение, как поняли ее слова в Европе, что не исключено, приведет к еще более тяжелым последствиям. "Торговля только ради торговли, – подчеркнула она, – нам не нужна"[45]. Ради справедливости, следует оговориться, что подобные утверждения не учитывают последнюю статистику. По состоянию на начало 2015 г. китайские инвестиции обеспечили создание и сохранение 80 тыс. рабочих мест в США, в пять раз больше, чем пять лет назад[46]. Согласно прогнозу американской исследовательской корпорации "Родиум Груп", к 2020 г. китайские капиталовложения в экономику США вырастут с нынешних 46 млрд долл. до 100-200 млрд долл. То есть они будут поддерживать от 200 до 400 тыс. рабочих мест. Покупая местные фирмы, свидетельствует опубликованный ею доклад, компании развивающихся стран спасают их от банкротства, реформируют и сохраняют рабочие места, вместо того чтобы перебрасывать их к себе, где стоимость рабочей силы на порядок ниже[47]. Откликаясь на возникшую ситуацию неопределенности, отдельные главы государства и правительств стран ЕС, как, например, премьер-министр Италии Маттео Ренци, потребовали покончить с колебаниями. Выступая с речью в Флорентийском университетском институте ЕС, он пристыдил остальных лидеров интеграционного объединения, подчеркнул, что Брюссель и Вашингтон остро нуждаются в соглашении о глубокой зоне свободной торговли и призвал завершить переговоры в кратчайшие сроки, поставив тем самым перед собой новую цель "гигантского масштаба"[48]. Таким образом, получается, что хотя будущее ТТП и ТТИП в тумане, на форсирование переговорного процесса есть весомый политический заказ. Несмотря на все встречаемые им трудности и оказываемое ему сопротивление, за его скорейшее результативное завершение выступают ведущие лидеры США, ЕС и государств-членов. Против играют последние статистические выкладки, весомые международные доклады, свидетельствующие о том, что глобализация, как указывалось выше, бьет по рабочим местам, усугубляет раскол в обществе, ведет к относительному обнищанию среднего класса. Может она и снизила неравенство между Севером и Югом, зато несет прямую ответственность за углубляющееся неравенство между различными слоями общества в развитом мире[49]. Против играет мало понятная возня, как ее окрестили мировые СМИ, в Конгрессе США вокруг запроса президента о специальных полномочиях на ведение торговых переговоров. Смысл их получения состоит в том, чтобы ограничить вмешательство конгрессменов и обезопасить ратификацию будущего договора, когда и если его удастся согласовать, от срыва[50]. Иначе может возникнуть тупиковая ситуация: конгрессмены обусловят одобрение договора массой поправок. Согласованный текст будет вскрыт. Партнеров поставят перед фактом того, что Вашингтон плюет на достигнутый с таким трудом баланс взаимных уступок и компромиссов. На выработанное пакетное решение. Правда и Конгресс можно понять. Избиратели поручили ему заботиться об их интересах. В каких-то своих элементах проекты договоров о ТТП и ТТИП будут их ущемлять. Президент и его команда доверием не пользуются. В Конгрессе представляемая им партия в меньшинстве. Конгрессменов же просят по их собственной воле устраниться от участия в выработке или, по крайней мере, корректировке документов, которые могут иметь судьбоносное значение для страны. Дать слабохарактерной исполнительной власти карт-бланш. Но в Конгрессе все поставлено с ног на голову. Против предоставления чрезвычайных торговых полномочий своему же президенту, тому, кого они привели к власти, высказываются демократы[51]. Они намного консервативнее, отмечает, в частности, журнал "Экономист", чем их электорат[52]. Республиканцы же, которые являются его оппонентами по большинству других вопросов, дружно лоббируют такое решение[53]. Они напористо выступают в поддержку ТТП и ТТИП. Считают их крайне выгодными Америке. Предлагают форсировать переговоры. Вместе с президентом, которого они хотели бы свалить, намерены до конца идти по пути формирования интегрированных рынков либерального толка. Вот в Конгрессе и между разными ветвями власти США и разворачивается живописуемая мировыми СМИ трагикомедия по поводу того, какую цену кто за что заплатит. В виде продления действия разрешения на деятельность Экспортно-импортного банка, законодательного оформления условия о борьбе с искусственным занижением курса национальной валюты третьими странами и т.д.[54] Против играет и неубедительность разъяснительной кампании, ведущейся в поддержку ТТП и ТТИП. С одной стороны, чаще всего используется инструментарий открытого психологического давления. Мол, надо. Это в интересах мира. Прогресса. Демократии. В интересах США. ЕС. Электората. Народов мира. Всех одновременно. Если возобладает "нет", будет только хуже, и т.п. Или прямой подкуп встречными обещаниями помощи, поддержки, компенсации, о которых мировые СМИ, с учетом тех нравов, которые царят в политических кругах, пишут как о деле само собой разумеющемся[55]. С другой, в аргументах сторонников ТТП и ТТИП слишком много воды. Утверждается, что свобода торговли – благо. Что будет создано больше рабочих мест, чем потеряно. Увеличится ВВП. Вырастет экспорт. Повысится качество жизни. В экспортоориентированных отраслях зарплата выше. Что от сближения экономик сверхрегиона все выиграют. Но это все слова. Их надо подтверждать, настаивает "Интернэшнл Нью-Йорк таймс"[56]. А ощущение у всех, что приводимые цифры дутые. Взяты с потолка. Ничем не обоснованы. Что публикуемые доклады носят заведомо заказной характер. Отсутствием конкретности отличается и позиция Европейского Парламента. Да, он добился рассекречивания ряда важных документов. Настоял на том, чтобы уполномоченных от политических фракций в составе своего рода комитета по контролю на регулярной основе до и после каждого раунда переговоров знакомили с их ходом. Составил подробные напутствия исполнительным органам ЕС. Однако их суть – в указании лишь самых абстрактных "красных линий", которые договор о ТТИП не должен переступить. Их перечень включает культуру и культурное наследие, услуги публичного характера, в частности, переобучение, фундаментальные права человека, регулируемые профессии, например ремесленничество, и т.д. В целом все то, дерегуляция чего чревата ущербом социально-экономической модели стран ЕС. Для публичных выступлений с тем, чтобы как-то успокоить общественное мнение, которые так ценят европарламентарии[57], может, этого и достаточно, но не для серьезного обсуждения судеб мировой экономики. С третьей, противники ТТП и ТТИП говорят о земном. Не вообще, а о том, что может ударить по каждому. Что касается каждого. Может повлиять на жизнь простого человека. О неминуемом росте безработицы[58]. Давлении и на зарплаты, и на рынок труда. Банкротстве сотен тысяч мелких и средних предприятий. С четвертой, чисто психологически алармистские предупреждения воспринимаются всегда, когда они подкреплены конкретными примерами и выкладками, с гораздо большим доверием, нежели пафосные утверждения о всеобщем благе и благоденствии. А предупреждения касаются очень большого круга вопросов, затрагивающих повседневную жизнь. Того что мы едим (наводнения магазинов генно-модифицированными продуктами), смотрим (гибели отечественного кинематографа), за что платим деньги и т.д. Касаются они и свободы личной жизни, других личных и социальных права и свобод, всего того привычного, с чем не хотелось бы расставаться. С пятой, содержательные выкладки докладов, ратующих в пользу ТТП и ТТИП, у специалистов вызывают большие сомнения. Упор в них делается на том, что в результате регуляторного сближения, снижения или ликвидации всех возможных нетарифных барьеров, создания некоторого подобия общего рынка малоэффективное производство и низкокачественные услуги будут вымываться и на смену фирмам-неудачницам придут те, кто будут поставлять более дешевые и качественные товары. Но ведь очевидно же, утверждают специалисты, что это только один аспект проблемы. Нет никаких доказательств, что самый главный. Пострадает разнообразие. Удар придется по более мелким, слабым, не стремящимся к массовости. Однако они образуют социальную ткань общества. Они дают прелесть жизни. Обуславливают комфортность существования. Колорит. Препятствуют серости и однотипности. Во многом связаны с историей, национальными предпочтениями, местной культурой и традициями. Вот что можно в итоге потерять. Потом США, Европа и остальной мир сильно отличаются друг от друга в том, что касается выбора социально-экономической модели развития. Есть расхождения в культурных установках общества. Ценности у них тоже далеко на одинаковые. Снижение уровня социальной, экономической, культурной защиты общества, предоставляемой нетарифными барьерами, может оказаться губительным. Нет ведь никаких доказательств, что одни и те же экономические схемы или экономическая политика повсюду дают схожий эффект. При одних условиях они лечат. При других калечат. Одни страны, одни общества оказываются в одной ситуации. Другие – в другой. Наконец, абстрактные обобщения и выкладки – хорошо. Однако к реальной жизни порой они имеют весьма отдаленное отношение. Предлагается, например, такое типичное разъяснение. В США и ЕС имеется по четыре компании, которые производят примерно то же самое. Возникновение новой регулятивной среды приведет к тому, что две из них обанкротятся. Остальные шесть поделят рынок. Поскольку они проведут рационализацию производства, окажутся сильнее и смогут производить больше, рынок останется столь же насыщенным, как и раньше. Зато, раз худшее уйдет с рынка, качество товаров и услуг вырастет, а цены из-за снижения себестоимости вследствие наращивания массовости производства упадут. Таким образом, и бизнес выиграет, и потребители, и общество. В принципе такой вариант возможен. Но не менее вероятен другой, разъясняют непредвзятые специалисты. Погибнут четыре европейские компании, опиравшиеся на государственную поддержку. Национальные экономики лишатся целого производственного кластера или кластера услуг с предсказуемыми последствиями для смежников. Победят не те, кто лучше по существу, а те, у кого доступ к финансам. Рынок наводнит не то, что вкуснее, чище, лучше, красивее, соответствует предпочтениями населения, а то, что проще и дешевле производить и поставлять. Что немаловажно, на улицу будет выброшена очередная партия безработных. Это означает, что весь экономический выигрыш от рационализации производства и сферы услуг и грандиозных масштабов большого сверхрегиона будет сведен на нет дополнительными выплатами по безработице и расходами на переобучение и переподготовку кадров. Но ведь и спасательные социальные сети на соответствующий момент должны существовать. И в госбюджете все это должно быть предусмотрено. Значит, к подобному эффекту ТТП и ТТИП следует заранее готовиться. Другой момент, заслуживающий особого внимания, – пока социальное и экономическое маневрирование способны осуществлять только государственные структуры. В какой-то степени их получается подменять у наднациональных инстанций. Только государственная власть в состоянии адаптировать экономику и общество к будущим вызовам. Рынку это не под силу. Но если вследствие создания ТТП и ТТИП начнут ограничивать возможности для маневра, которыми располагают национальные правительства, мы разоружим их, ничего не дав взамен. Это чрезвычайно опасно. На то что результаты либерализации международной торговли и мировой экономики вследствие создания ТТИП будут очень неодинаковыми для разных стран, разных секторов экономики и разных игроков, указывает серия докладов, подготовленных известным немецким исследовательским Фондом Фридриха Эберта[59], – кто-то приобретет, но кто-то и сильно потеряет. По его заданию ученые сопоставили разные модели расчета экономических дивидендов от формирования ТТИП, использованные Центром исследований экономической политики (CEPR), Фондом Бертельсмана и при подготовке двух докладов Института экономических исследований Мюнхенского университета (Ifo) и пришли к выводу как об их низкой достоверности, так и о том, что, скорее всего, рисуемая ими радужная картина несколько или даже сильно преувеличена, а вот риски недооцениваются. Ведь регулятивные процедуры и механизмы США и ЕС не только сильно отличаются сами по себе, но и преследуют во многом несопоставимые цели. Более того, официозом США, ЕС и государств-членов и ориентирующимися на него изданиями всем этим докладам дается откровенно спекулятивная интерпретация. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть любую из рекламных публикаций как в гламурных, так и относительно авторитетных журналах[60]. Подход всегда один и тот же – принимаются на веру радужные выкладки одного из заказанных США или ЕС докладов и его "откровения" расцвечиваются и популяризируются[61]. Как бы то ни было, необходимы серьезные глубокие исследования того, как ТТП и ТТИП скажутся на каждом сегменте экономики, каждой сфере общества. Их нет. В их отсутствие общественное мнение остается дезориентированным. Переговоры по ТТП и ТТИП превращаются в сугубо политизированный эксперимент. Соревнование амбиций. Игрушку в руках разнообразных лоббистских групп, пекущихся сугубо о своих шкурных интересах. К чему это может привести, писали такие мировые авторитеты, как Джозеф Стиглиц и многие другие. К тому что еще более жесткое регулирование прав интеллектуальной собственности замедлит экономический прогресс. Неоправданное усиление конкуренции повысит социальную напряженность в обществе. Отстаивание меркантильных интересов фармацевтических, агропромышленных, информационных и иных гигантов бизнеса сделает медицину дороже. Продукты на столе – опаснее. Человеческую жизнь – абсолютно подконтрольной постоянному внешнему мониторингу. Создание новых правовых режимов в обход ВТО развалит ее и сделает наш мир еще более разделенным. Неправда, подчеркивает, например, журналист Мартин Вулф из "Файнэншл Таймс", что универсализация стандартов, принятых в США, в частности в области защиты интеллектуальной собственности, во благо всем – развивающимся странам и отнюдь не только им придется заплатить за это высокую цену, "очень высокую"[62]. На это указывает даже то, какое ожесточенное сопротивление в странах-членах, включая Францию, встретили инициативные предложения Европейской Комиссии, направленные на формирование общего рынка в рамках ЕС применительно к авторскому праву. Такой рынок нужен для беспрепятственной торговли товарами, переведенными в электронную форму, числящейся среди главных приоритетов ее председателя Жан-Клода Юнкера. Пока авторские права регистрируются, защищаются и торгуются в рамках территориальных ограничений национального государства. Если отказаться от существующих правил, боятся и ученые, и практики, полетит вся система финансирования культуры. Выиграют только монстры, способные подмять под себя интегрированные рынки. Артпроизводство и искусство национального масштаба не выживут. Европейский культурный ландшафт превратится в пустыню[63]. Постоянным передергиванием и умолчанием, отказом от серьезной полемики, отсутствием внятных исследовательских работ, которые бы подкрепляли утверждения о выгодности и полезности ТТП и ТТИП и точку зрения их сторонников объясняет известнейший экономист Пол Кругман, почему он, в конце концов, решил выступить и против заключения соответствующих договоров, и против того, чтобы администрация вела торговые переговоры в отсутствие эффективного контроля со стороны избранников народа. По его мнению, угроза того, что они будут напичканы весьма сомнительными положениями, очень велика. Ставить в этой ситуации Конгресс перед дилеммой, говорить лишь "да" или "нет", было бы тем более опасно. Он пишет: во всех других областях администрация старается проводить понятную, транспарентную и убедительную политику. Применительно к ТТП и ТТИП все до наоборот. Выпустить доклад, разъясняющий ее позицию, она удосужилась только сейчас. Однако и он вовсе не о сильных сторонах ТТП и ТТИП, а о преимуществах свободной торговли. Как было показано выше, переговоры по ТТП и ТТИП совсем о другом. Ни на какие сомнения, связанные с ними, он не отвечает. Оппонентам затыкают рот. На них спускают собак. Все это некрасиво и неправильно. На основе анализа просочившейся информации многие убедительно показали, что положения, проталкиваемые в договоры большим бизнесом, непосредственным следствием своего применения будут иметь возникновение ситуации, при которой лекарства станут недоступными для бедных стран и беднейших слоев населения. Никаких опровержений не последовало. Резкое неприятие вызвало намерение дать бизнесу возможность бороться с государственными структурами третьих стран с опорой на частный арбитраж[64]. Послышались голоса о том, будто бы он получит возможность благодаря этому ломать государственную политику в самых разных областях, что противоречит интересам общества (на что указали переговорщикам по обе стороны Атлантики[65], в ЕС – в значительной части из 150 тыс. ответов по итогам открытых консультаций с экспертами и бизнесом[66]). И от этих вполне обоснованных сомнений отмахнулись[67]. Вывод, к которому приходит Пол Кругман и, по всей видимости, многие другие экономисты, – "тот очевидный факт, что администрация не чувствует себя в состоянии честно отстаивать ТТП подсказывает: это не та сделка, которая заслуживает нашей поддержки"[68]. К несколько более раздумчивому выводу подводят читателей авторы "Файнэншл Таймс". В целом баланс позитивных и негативных последствий создания ТТП и ТТИП, суммирует проведенный им анализ британский журналист Мартин Вулф, будет, скорее всего, позитивным, хотя и не ярко выраженным. Вместе с тем, будущие договоры порождают многочисленные риски. Возможные ошибочные решения, которые, что не исключено, будут в них заложены, могут оказаться "контрпродуктивными". В том числе "даже для целей либерализации мировой торговли"[69]. К чему привели попытки переписать правила мирового общежития в том, что касается международной безопасности, невмешательства во внутренние дела, легитимности мер одностороннего характера, подрывающих прерогативы СБ ООН, мы уже видели. На примере Ирака, Сирии, Ливии, Йемена, Судана и многих других. Не хотелось бы, чтобы что-то подобное повторилось в области мировой торговли, шире – мировой экономики в целом. © Марк ЭНТИН, главный редактор, профессор МГИМО (У) МИД России Екатерина ЭНТИНА, доцент НИУ ВШЭ [1] Alain Frachon. Montebourg, Obama et Montesquieu // Le Monde, 14 mars 2014. –P. 20. [2] John Authers. Prepare for the economic rise of the Indian Ocean rim // Financial Times, May 9-10, 2015. – P. 22. [3] Alain Frachon. Montebourg, Obama et Montesquieu // Le Monde, 14 mars 2014. –P. 20. [4] Obama pushes hard on Pacific trade pact // International New York Times, May 11, 2015. – P. 15. [5] Обстоятельный анализ см. The Pacific Age. The Economist 14-page special report // The Economist, November 15-21, 2014. – p. 3-16. [6] См. The Economic Benefits of U.S. Trade / Executive office of the President of the United States, May 2015, 52 p. [7] Martin Wolf. The embattled future of global trade policy // Financial Times, May 13, 2015. – P. 9. [8] Thomas Porcher, Frédéric Farah. TAFTA: l'accord du plus fort. – P.: Max Milo, 2014. [9] Thomas Porcher, Frédéric Farah. Entre Etats-Unis et Europe, l'enjeu des normes // Le Monde, 5 février 2015. – P. 7. [10] Jeff Madrick. Our misplaced faith in free trade // International New York Times, October 4-5, 2014. – P. 6. [11] S. Rachich. Le défi stratégique du partenariat transatlantique // Le Monde, 5 février 2015. – P. 7. [12] Gideon Rachman. Obama's Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9. [13] Цитируется по Gideon Rachman. Obama's Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9. [14] См. http://ebsummit.eu/ [15] Editorial. America's flawed strategy towards new Asian bank. US hostility to AIIB risks unnecessarily chilling relations with China // Financial Times, May 21, 2015. – P. 8. [16] Andrew Sheng, Xiao Geng. Faut-il avoir peur de la Banque asiatique d'investissement? // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 7. [17] И это далеко не все. Обещанного, даже без учета экспорта капитала, – под 300 млрд долл. [18] Andrew Sheng, Xiao Geng. Faut-il avoir peur de la Banque asiatique d'investissement? // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 7. [19] Editorial. America's flawed strategy towards new Asian bank. US hostility to AIIB risks unnecessarily chilling relations with China // Financial Times, May 21, 2015. – P. 8. [20] Alain Frachon. Mondialisation, l'heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d' Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27. [21] Transnational Strategy Group, Washington. [22] Peter S. Rachich. Le défi stratégique du partenariat transatlantique // Le Monde, 5 février 2015. – P. 7. [23] Philip Stephens. China is giving Europe a harsh lesson in geopolitics // Financial Times, June 14, 2013. – P. 9. [24] Robert D. Blackwill & Ashley J. Tellis. Council on Foreign Relations Special Report "Revising U.S. Grand Strategy Toward China" / Council Special Report No. 72, April 2015, 54 p. [25] Краткое изложение см. http://www.cfr.org/china/revising-us-grand-strategy-toward-china/p36371 [26] Condition set on trade deal // International New York Times, May 15, 2015 – P. 17. [27] Jonathan Weisman. U.S. takes aim at currency manipulation. Automakers and leaders press for action against Japan's weakening of yen // International New York Times, May 21, 2015. – P. 15. [28] Patrick Saint-Paul. Quels sont les risques de conflit en mer de Chine méridionale? // Le Figaro, 18 mai 2015. – P. 17. [29] Don't treat trade as a weapon // The Economist, April 25-May 1, 2015. – P. 10. [30] Цитируется по Gideon Rachman. Obama's Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9. [31] Gideon Rachman. Obama's Pacific trade deal will not tame China // Financial Times, May 19, 2015. – P. 9. [32] См. http://ebsummit.eu/ [33] The Economic Benefits of U.S. Trade / Executive office of the President of the United States, May 2015. – P. 45. [34] Здесь и далее статистические данные приводятся по докладу. [35] Peter A. Petri, Michael G. Plummer, Fan Zhai. The Trans-Pacific Partnership and AsiaPacific Integration: A Quantitative Assessment / Peterson Institute for International Economics, Washington, D.C., 2012; Peter A. Petri, Michael G. Plummer, Fan Zhai. Adding Japan and Korea to the TPP / Peterson Institute for International Economics, Washington, D.C., 2013. [36] Economic Benefits of U.S. Trade / Executive office of the President of the United States, May 2015. – P. 45. [37] Nicolas Baverez. Commercer et réguler au XXIe siècle // Le Figaro, 27 avril 2015. – P. 17. [38] Anne Cheyvialle. Marchés publics, normes, taxes et AOC en discussion // Le Figaro, 21 avril 2015. – P. 19. [39] Изложение ряда идеологических посылок, которыми оно руководствуется, см. "Halte au trait transatlantique. Le journaliste et essayiste français Jean-Michel Quatrepoint plaide pour l'abandon du projet de traité de libre-échange transatlantique entre l'Europe et les Etats-Unis // Le Quotidien, 20 novembre 2014. – P. 6. С фундаментальными выкладками противников ТТП и ТТИП можно познакомиться на http://www.csl.lu [40] Alain Frachon. Mondialisation, l'heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d' Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27. [41] Anne Cheyvialle, Pierre-Yves Dugua. UE-Etats-Unis: l'accord de libre-échange semé d'embûches // Le Figaro, 21 avril 2015. – P. 19. [42] Gilles Paris, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Barack Obama en mauvaise posture. Les sénateurs ont rejeté une motion destinée à accélérer les négociations avec les pays du Pacifique // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 5. [43] О чем Маттео Ренци в начале мая прямо заявил в одном из своих выступлений – James Politi. Renzi urges Europe to stop "hesitating" over US trade deal // Financial Times, May 9, 2015. – P. 4. [44] Gilles Paris, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Barack Obama en mauvaise posture. Les sénateurs ont rejeté une motion destinée à accélérer les négociations avec les pays du Pacifique // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 5. [45] Цитируется по Alain Frachon. Mondialisation, l'heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d' Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27. [46] Jamil Anderlini. China boosts US economy with 80,000 full-time jobs // Financial Times, May 23-24, 2015. – P. 2. [47] Важно, правда, учитывать, что "Rhodium Group" финансируется национальным комитетом по американо-китайским отношениям. [48] Цитируется по James Politi. Renzi urges Europe to stop "hesitating" over US trade deal // Financial Times, May 9, 2015. – P. 4. [49] Alain Frachon. Mondialisation, l'heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d' Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27. [50] Stéphane Lauer, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Obama veut avoir les mains libres // Le Monde, Economie&Entreprise, 21 avril 2015. – P. 4. [51] Gilles Paris, Cécile Ducourtieux. Libre-échange: Barack Obama en mauvaise posture. Les sénateurs ont rejeté une motion destinée à accélérer les négociations avec les pays du Pacifique // Le Monde, 14 mai 2015. – P. 5. [52] Fighting the secret plot to make the world richer // The Economist, April 25-May 1, 2015. – P. 35-36. [53] Alain Frachon. Mondialisation, l'heure du doute. Les deux grands projets de libéralisation commerciale d' Obama, sont malmenés par les sénateurs démocrates // Le Monde, 22 mai 2015. – P. 27. [54] Jonathan Weisman. Pacific trade bill clears one high Senate hurdle // International New York Times, May 22, 2015. – P. 13. [55] Obama pushes hard on Pacific trade pact // International New York Times, May 11, 2015. – P. 15. [56] Opinion. Trade wars in Congress // International New-York Times, May 13, 2015. – P. 8. [57] Особенно часто с ними приходится выступать упоминавшейся докладчице ЕП по ТТИП Вивиан Рединг. [58] Obama pushes hard on Pacific trade pact // International New York Times, May 11, 2015. – P. 15. [59] Сабине Штефан. ТТИП – сказка о двигателе динамики развития и трудовой занятости // Friedrich Ebert Stiftung Perspective fes Moskau, November 2014, 5 p. Впервые опубликовано Департаментом экономической и социальной политики: Stephan, Sibine (2014): TTIP – Das Marchen vom Wachstums- und Beschaftigungsmotor, http://library.fes.de/pdf-files/wiso/10969.pdf и Маркус Шрайер. Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП). Способно ли запланированное соглашение реализовать обещанное // Friedrich Ebert Stiftung Perspective fes Moskau, November 2014, 5 p. Впервые опубликовано Департаментом экономической и социальное политики: Schreyer, Markus (2014): Die Transatlantische Handels- und Investitionspartnerschaft (TTIP): Kann das Abkommen halten, was es verspricht? http://library.fes.de/pdf-files/wisa/10965.pdf [60] Например, см. The Transatlantic Trade & Investment Partnership: Why TTIP matters to European business // Echo des entreprises, juillet 2014. - P. 31-37. [61] В журнале "Меркур", например, не мудрствуя лукаво, – сепровский: htpp://trade.ec.europe.eu/doclib/docs/2013/march/tradoc_150737.pdf – L'accord de libre-échange UE/USA – croissance et emploi pour le Luxembourg? // Mercur, juillet/août 2014. – P. 4-14. [62] Martin Wolf. The embattled future of global trade policy // Financial Times, May 13, 2015. – P. 9. [63] Clarisse Fabre, Franck Nouchi. Droit d'auteur: le gouvernement se met en tenue de lobbying // Le Monde, 19 mai, 2015. – P. 23. [64] Ассоциируемый часто с обслуживанием в первую очередь интересов крупного бизнеса, а не свободной торговли – Jonathan Weisman. Trade accord would allow foreign suits against U.S. // International New-York Times, March 26, 2015. – P. 16, 19. [65] James Kanter. Trade chief for E.U. calls for prudence on U.S. pact // International New-York Times, January 14, 2015. – P. 13. Противоположную точку зрения см. Jeevan Vasagar, Christian Oliver. Public fear of lawsuits imperils US-EU deal // Financial Times, January 29, 2015. – P. 3. [66] Christian Oliver. Backlash threatens Brussels trade deal with US // Financial Times, January 14, 2015. – P. 4. [67] В США, но не в ЕС, где против частного арбитража выступают настойчиво и активно – Cécile Ducourtieux. Ces tribunaux privés qui font peur // Le Monde, 15 janvier 2015 . – P. 2; Cécile Ducourtieux. Le traité transatlantique doit-il parler d'arbitrage international? // Le Monde, 15 janvier 2015 . – P. 2. Настолько активно, что есовские переговорщики даже высказались за альтернативный вариант в виде создания Международного суда по инвестиционным спорам. [68] Paul Krugman. Trade and trust // International New-York Times, May 23-24, 2015. – P. 7. [69] Martin Wolf. The embattled future of global trade policy // Financial Times, May 13, 2015. – P. 9.
Не могу не посочувствовать политикам, получившим мандат избирателей на правление. Каждый их шаг подвергается критическому осмыслению буквально под лупой. Каждая данная ими предвыборная клятва сравнивается с конечным результатом: мол, сдержал или не сдержал обещание? Каждое слово ведущего взвешивается ведомыми на...
Не могу не посочувствовать политикам, получившим мандат избирателей на правление. Каждый их шаг подвергается критическому осмыслению буквально под лупой. Каждая данная ими предвыборная клятва сравнивается с конечным результатом: мол, сдержал или не сдержал обещание? Каждое слово ведущего взвешивается ведомыми на весах приобретенных ими знаний, жизненного опыта, внутреннего инстинкта самосохранения. Велика ответственность человека во власти! Как выражался персонаж у классика: «Тяжела ты, шапка Мономаха». Под таким углом зрения я и взялась посмотреть обращение к нации – с подведением промежуточных итогов и планов, прочитанное с трибуны парламента главой люксембургского правительства Ксавье Беттелем. Это его вторая по счету за время премьерства речь главного калибра. В ней собраны обобщенные оценки того, что есть Люксембург сегодня, и весьма детальные наметки – каким быть Великому герцогству завтра. Запевка, как ей и положено, прозвучала бодро и задорно: «Сегодня ситуация лучше, чем год назад». В подкрепление тезиса о том, что жизнь налаживается, К.Беттель указал на увеличение государственных расходов в период между 2012 и 2014 годами на 12%. Он также отметил, что кабинет министров и власть в целом стали «более осознано и более адресно» расходовать государственные средства, что позволит «выйти из спирали задолженности». Упорядочивание финансовой и фискальной политики дало результаты, продолжил премьер: «Мы на правильном пути, и это подтверждается европейскими институтами (власти), ОЭСР и МВФ». Памятуя о длящейся последние полгода кампании в зарубежной прессе по «разоблачению» Люксембурга как якобы недобросовестного игрока на финансовых рынках, премьер Беттель выгодно оттенил позитивные оценки тех реформ, что были осуществлены как ранее, так и при его правлении. Корректировке подверглись и законы, и правоприменительная практика. Как следствие, резюмировал премьер, «мы перевернули страницу», и «скоро не будем фигурировать ни в черных, ни в серых списках». Подкупающе по-домашнему воспринимались его слова: «Задача нашей страны в том, чтобы раскрыться. Нам нечего скрывать». Спору нет, для маленького, но великого по своей финансовой мощи государства всё, что связано с тем, каким способом зарабатывать и как делать деньги из денег, – жизненно важно. Это продиктовано банковско-финансовой специализацией Люксембурга – так уж сложилось, и на этом поприще страна в самом сердце старой Европы весьма преуспела. Но если бы К.Беттель зациклился на этом сюжете, пусть животрепещущем, потому что непосредственно связанном с уровнем благосостояния, он упустил бы вторую важнейшую составляющую – качество жизни. А это зависит и от социальной политики государства, и от общей международной обстановки. Нет, спичрайтеры и советники главы правительства не обошли стороной эту тематику, и правильно сделали. Озвучены четкие обязательства по повышению энергоэффективности, строительству доступного муниципального жилья (ежемесячная субсидия для тех, кто снимает жилплощадь, составит от 125 до 240 евро), по созданию интернет-портала для ищущих работу. Предусмотрено принять специальный закон, закрепляющий гендерное равноправие и позволяющее женщинам активнее вовлекаться в трудовую деятельность. Немало запланировано и для повышения опеки государства над семьями, чтобы родители, в частности, могли больше времени проводить со своими детьми. Отдельный пассаж был посвящен предстоящему референдуму о наделении иностранцев, то есть неграждан, правом голосовать на выборах, о чем мне доводилось писать в предыдущей авторской колонке (см. «Избирательный ценз, или Сострадание как потребность», №4(98), 2015). Премьер резонно напомнил, что едва ли какое иное государство в мире может сравниться с Люксембургом по богатой палитре национальностей. Задача, как ее видит К.Беттель, в том, чтобы стать образцово-показательным обществом в масштабах Европы (“devenir un pays de reference en Europe”), которое сумело интегрировать тех иноземцев, которые «приехали сюда работать и платить налоги, воспитывать своих детей и участвовать в культурной жизни». Мне понравилась прозвучавшая на всю страну фраза, важная в контексте довольно бурных дискуссий вокруг референдума: «Нам нужны граждане просвещенные и ответственные». Каким образом сотворить общество, где каждый будет обладать такими достоинствами? С наскока, штурмом и натиском, в одночасье этого не добьешься. Требуется долгая и кропотливая работа, и начинать ее нужно с воспитания подрастающего поколения. Не случайно едва ли не ключевым моментом в монологе премьера стал тезис: система образования станет сердцевиной всей государственной политики. В качестве аргумента в пользу того, что обучение и воспитание есть всему и начало, и венец, сказано: «Нам нужна школа, которая устремлена в будущее и обладает достаточной гибкостью, чтобы соответствовать отличительным особенностям нашей страны». Дабы не возникло ложного представления, будто бы глава правительства разводит антимонии или турусы на колесах, названы две опорные конструкции для «новой школы». Во-первых, в недрах кабинета разработана стратегия перехода на цифровые методы образования для подготовки, в первую голову, специалистов по информационно-коммуникационным технологиям. Ежегодно из госбюджета выделяется 300 миллионов евро на поддержку вузов и НИОКР, и команда К.Беттеля нацелена на превращение Люксембурга «в значительный центр научно-исследовательских изысканий». Во-вторых, готовится проект закона, предоставляющего права автономии общеобразовательным учреждениям – ими будут руководить трасты и попечительские советы. Короче, в программном выступлении первого министра, имевшего и все признаки самоотчета, присутствовало много ингредиентов, вполне гармонично сочетавшихся, как в качественном винегрете. Важнее, чтобы эта калорийная пища для ума была применена как отправная точка в конкретных шагах власть предержащих, и чтобы никто из сограждан позднее не подвел неутешительный итог: «И красно, и пестро, да пустоцветом». Обращение к нации главы правительства нередко воспринимают как рутинное действо. Как своего рода «обязательную программу» в фигурном катании. Как оброк и барщину в одном флаконе для любого политика, обязанного регулярно отчитываться за содеянное и обрисовывать согражданам ожидающее их светлое будущее. Без этого – никак нельзя. Признаю, что в таком подходе есть изрядная доля ироничного отношения к власти. Но это не обязательно плохо. Зрелое гражданское общество тем и отличается от незрелого, что способно без гнева и пристрастия оценивать всё то, что говорится с высоких трибун. И при этом не впасть ни в грех сардонического брюзжания, ни заняться популистским критиканством с расчетом на публику. Что до манифеста (по сути) Ксавье Беттеля, чей рейтинг популярности среди сограждан не более 36%, остается признать: победные реляции сдержаны и подкреплены фактами; обещания выверены и не чрезмерны; все темы, что волнуют умы, сердца и желудки, затронуты. Но сохраняется опасность: жизнь имеет свойство вносить коррективы в планы, как государственные, так и личные. Но если мы охотно прощаем самим себе неисполнение своих же пожеланий, то на такое же снисхождение политикам, обещающим «светлое будущее», рассчитывать не приходится. Потому-то такой вес имеют слова, произнесенные теми, кто облечен властью. Ибо подмечено: «Кто словом скор, тот в деле не спор». Светлана ФЕДОТОВА, CEO, управляющий директор East-West United Bank в Люксембурге
Политика Долгожданный законопроект «Италикум», коренным образом изменяющий итальянскую избирательную систему, одобрен в начале мая нижней палатой парламента. Глава правительства Маттео Ренци придавал судьбе этой политической реформы такое значение, что поставил в зависимость от неё своё дальнейшее пребывание на этом посту. Речь...
Долгожданный законопроект «Италикум», коренным образом изменяющий итальянскую избирательную систему, одобрен в начале мая нижней палатой парламента. Глава правительства Маттео Ренци придавал судьбе этой политической реформы такое значение, что поставил в зависимость от неё своё дальнейшее пребывание на этом посту. Речь идёт ни много, ни мало о попытке радикально улучшить управляемость Италией, покончив с её «стабильной нестабильностью»: за 70 лет после окончания Второй мировой войны на Апеннинском полуострове сменились 63 правительства! Только с начала этого десятилетия – уже четыре… Законопроект прошёл через палату депутатов не без труда: «за» проголосовали 334 народных избранника (из общего числа 630), «против» – 61 (около 50 из них – однопартийцы премьер-министра М.Ренци), а большинство представителей оппозиции в знак протеста не явились в зал заседаний. Новый закон, который должен быть утверждён президентом республики Серджо Маттареллой, предусматривает введение пропорциональной избирательной системы. Депутатские мандаты будут распределяться в соответствии с количеством голосов, набранных каждой партией в общенациональном масштабе. При этом лидирующая партия (а не коалиция), список которой получит более 40% голосов, будет «премирована» примерно 340 местами в нижней палате парламента, то есть, 55% от общего числа кресел. Если ни одна политическая сила не наберёт 40% голосов, то через две недели придётся проводить второй тур голосования между двумя из них, получившими наибольшую поддержку. Кроме того, вводится минимальный порог в 3% голосов, необходимый для получения депутатского мандата, а избирательные округа увеличатся в три раза, однако успех на местных выборах не будет гарантировать попадания в парламент Италии – это будет зависеть от выступления партии в масштабе страны. Всё это, по задумке М.Ренци, должно способствовать политической стабильности находящегося у власти правительства. Но именно эти особенности оппозиция и часть правящей «Демократической партии» считают антидемократическими нововведениями, поскольку, по их мнению, в законодательном органе станет доминировать лишь одна партия и плюрализму мнений будет нанесён удар. Призывая президента не ратифицировать новый закон, оппозиционные силы грозят организовать референдум по этому вопросу, в связи с опасностью перехода государства к однопартийной, в лучшем случае – двухпартийной системе. Они заявляют также, что новая избирательная система позволит нынешнему премьер-министру сконцентрировать в своих руках небывалую власть. Новый закон, касающийся нижней палаты парламента, должен вступить в силу лишь 1 июля 2016 года, так как к этой дате правительство М.Ренци намерено продвинуть конституционную реформу, которая предусматривает непрямые выборы в сенат. Александр СОКОЛОВ
Политика Обещанный евроскептикам в предвыборном манифесте тори референдум в 2017 году об участии Британии в Евросоюзе может быть сдвинут на более ранний срок. Такую информацию сбыл с рук и выдал прессе как обычно неназванный инсайдер в партии британских консерваторов. В двух...
Обещанный евроскептикам в предвыборном манифесте тори референдум в 2017 году об участии Британии в Евросоюзе может быть сдвинут на более ранний срок. Такую информацию сбыл с рук и выдал прессе как обычно неназванный инсайдер в партии британских консерваторов. В двух лондонских газетах, «Индепендент» и «Гардиан», подробно расписаны мотивы, которыми может руководствоваться лидер тори и первый министр Дэвид Камерон, принимая решение о переносе сроков. Цитата по «Гардиан»: «Настроения совершенно определенно указывают на желание ускорить процесс и дать возможность провести референдум в 2016 году». Стоит сразу оговориться: более ранние сроки сужают временное пространство для маневра, а именно – для попыток Лондона уговорить Брюссель пересмотреть правила игры. Стоит напомнить, чего именно добиваются островные евроскептики, что сводится к четырем пунктам: 1) выторговать право для Британии не участвовать в повышении степени интеграции ЕС до состояния «тесного политического союза»; 2) получить гарантии, что решения, принимаемые странами еврозоны, не будут распространяться на Британию, держащуюся за свой фунт стерлингов; 3) беспрепятственно ограничивать социальные блага, которая Британия обязана, по единому законодательству, предоставлять мигрантам из стран ЕС; 4) вернуть часть полномочий от наднациональных институтов власти ЕС вестминстерским законодателям. Если Британия сумеет заставить Евросоюз предоставить ей столь привилегированный статус, которым не обладает никто из остальных 27 государств-членов сообщества, это станет прецедентом, довольно опасным, поскольку могут появиться последователи. Тем не менее, у торжествующего Д.Камерона, переизбранного на второй срок (см. «Британия: выборы как торжество напуганного обывателя», №5(99), 2015), явно есть твердое намерение начать этот рискованный торг с ЕС. Не исключено, что слухи о переносе сроков референдума – это часть пиаровской кампании давления на континентальных союзников. Однако есть и вполне рациональные причины, требующие не откладывать дело в долгий ящик, если взглянуть на ситуацию из Лондона. Первым делом, глава кабинета обеспокоен тем, что тревогу испытывают финансовые и банковские структуры королевства. Для этого сегмента внутреннего рынка, производящего треть ВВП, что делает его становым хребтом национальной экономики, два года неопределенности – слишком дорогое удовольствие. Заморские контрагенты на этом отрезке времени не станут брать на себя обязательств на долгосрочную перспективу, предпочтут выжидать, а это означает упущенную выгоду, притом немалую. Во-вторых, спросить мнение сограждан, что они думают по поводу «Брексит» (Brexit, то есть Britain's exit), лучше сделать до того, как в начале 2017 года пройдут президентские выборы во Франции, а в сентябре грянут парламентские выборы в Германии. Трудно просчитать, в какую сторону в случае наложения этих трех событий качнутся настроения избирателей. В-третьих, правое крыло внутри Консервативной партии дышит в затылок премьеру, недвусмысленно намекая, что твердокаменных евроскептиков не удовлетворят косметические и паллиативные реформы брачного контракта с ЕС, и они могут призвать своего лидера к ответу. Битва предстоит нешуточная. Вольфганг Шойбле, министр финансов Германии (выполняющий роль «серого кардинала» ЕС), уже поднял ставки, заявив, что пересмотра основополагающего договора Евросоюза в скором времени не предвидится. В-четвертых, индикатором серьезности намерений главного тори служит переназначение Дэвидом Камероном на пост министра по европейским делам своего тёзку, Дэвида Лиддингтона, который вошел в состав правительства еще в 2010 году и ныне стал в нем долгожителем. Не приходится сомневаться, что мистер Лиддингтон продолжит свою высокую миссию по переформатированию взаимоотношений острова с континентом. Битва за умы и сердца не определившихся британцев уже идет полным ходом. В этом контексте привлекает внимание доклад, подготовленный германским мозговым трестом «Бертельсман штифунг», где впервые (!) просчитано три варианта последствий для Британии к 2030 году, если она дистанцируется от ЕС. Главный вывод: ущерб для континентальных членов сообщества будет приемлемым, подчас минимальным, а главной жертвой станет сама Британия. Самый оптимистичный сценарий: Британия будет пользоваться таким же статусом, что и Швейцария, сохранив пакт о свободной торговле с ЕС. Самый трагичный сценарий: наиболее ощутимо «просядут» четыре сектора – машиностроение, автомобилестроение, финансовые услуги (сокращение на 5%) и химическая промышленность (минус 11%). Снижение ВВП в расчете на душу населения составит от 0,6% до 3%, что обернется потерями для британской экономики в размере 224 миллиардов фунтов стерлингов. Вместе с тем, руководитель германского аналитического центра Аарт де Гус прокомментировал доклад своих сотрудников: «Для всех в Европе «Брексит» станет общим проигрышем с экономической точки зрения, особенно для Соединенного Королевства. Помимо этого, «Брексит» станет сильнейшим ударом по европейской интеграции и подорвет позиции Европы в мире». Услышат ли это предостережение британские евроскептики? Сомнительно. Владимир МИХЕЕВ
Политика Когда в 2013 году в ходе избирательной кампании в ФРГ социал-демократическая партия активно использовала разоблачения Эдварда Сноудена, это никого не удивляло: законы политической борьбы предписывают в таких ситуациях противника не щадить. Но сейчас, в самой середине легислатурного периода, так безжалостно...
Когда в 2013 году в ходе избирательной кампании в ФРГ социал-демократическая партия активно использовала разоблачения Эдварда Сноудена, это никого не удивляло: законы политической борьбы предписывают в таких ситуациях противника не щадить. Но сейчас, в самой середине легислатурного периода, так безжалостно лупить старшего партнёра по коалиции, как это делает вице-канцлер Зигмар Габриэль? Суть скандала проста как игра в ладушки: «Федеральная информационная служба» (Бундеснахрихтендинст – БНД), сиречь германская политическая разведка, в интересах американских партнёров вела прослушивание германских компаний и европейских политических институтов*1. Вот, тоже мне сюрприз отыскался, скажете вы. Работа на американцев – давняя традиция нынешних германских спецслужб ещё со времён ведомства Гелена, из которого, собственно, и выросла БНД. Стоит ли из-за этого огород городить? Рассуждения о ценностях, правах, конституции, морали и т.д. сразу отметаем: работа спецслужб – это не правозащитные посиделки, здесь, выражаясь языком героев модных ныне криминальных сериалов, такие аргументы не канают. Если учесть характер Зигмара Габриэля, человека, судя по всему, хладнокровного, но любящего играть напористо и по-крупному, то его действия можно объяснить только борьбой за власть внутри коалиции. Похоже, сейчас он делает ставку на то, что канцлер Ангела Меркель будет действовать в рамках своего излюбленного стиля, который в Германии порой называют «фолькаско политик». Она всегда пытается максимально подстраховаться, всюду щедро подстелить соломки, и этим продиктовано её очевидное стремление к работе в рамках «большой коалиции». Её риторика, порой, довольно туманна, она не любит острых высказываний. Понятно, что нынешняя коалиция ни в коем случае не союз по любви, как это подчас бывает у христианских демократов со свободными демократами, а чистый брак по расчёту. И чтобы пойти на него в 2013 году, Зигмару Габриэлю пришлось преодолеть изрядное сопротивление товарищей по партии. Его расчёт на то, что сейчас социал-демократам лучше быть во власти, чем в оппозиции, оказался верен. Теперь задачи, предусмотренные коалиционным договором, в значительной степени решены, но немало разного осталось и на последние два года его действия. Прежде всего, речь идёт о внешней политике. Пути выхода из украинского кризиса, разразившегося, в том числе, из-за отсутствия должной предусмотрительности у Берлина, просматриваются очень плохо. С попытками хоть как-то отрегулировать приток беженцев в европейский рай дело совсем швах. «Грекзит» и «Брекзит», как на брюссельском чиновничьем жаргоне называются проблемы возможного выхода из ЕС Греции и Британии, тоже отчётливо маячат на горизонте, а Германии это нужно как вам – лишняя дырка в голове. А заключение договора с США о создании Трансатлантической зоны свободной торговли? Да и во внутренней политике забот тоже хватит: взять хоть энергетическую реформу, в соответствии с которой предстоит проложить несколько новых высоковольтных трасс с севера на юг страны. Учитывая любовь местного населения к таким переменам, можно смело сказать, что для решения этой проблемы потребуются геракловы силы. И это мы ещё не вели речь о перестройке финансовых отношений между федерацией и землями – тоже забава не из самых приятных. И в такой момент заводить шумные разговоры о необходимости кадрового и финансового укрепления БНД, от души оттягиваться на промахах ведомства федерального канцлера – главного управленческого рычага госпожи Меркель? Предполагать, что все это делается только для повышения веса в рядах собственной партии, было бы, думается, слишком опрометчиво. В чем в чем, а в избытке наивности Ангелу Меркель обвинить трудно. И то, что она публично выражает полное доверие своему вице-канцлеру, скорее всего – попытка выиграть время и точно понять, чего же именно хочет партнер-соперник. Александр ВАРВАРИН *1 Они, видите ли, оскорбились… Регулярное сотрудничество между спецслужбами США и Германии находится под угрозой. Это алармистское суждение можно было бы пропустить мимо ушей, если бы оно прозвучало не из уст высокопоставленного германского спецслужбиста, недавно посетившего Вашингтон для обсуждения этой горячей темы. Его американские коллеги крайне раздражены тем, что в Берлине комиссией по расследованию деятельности американских спецслужб в Германии были обнародованы секретные документы. «За прудом» заговорили о тяжёлых последствиях для тесного сотрудничества, кризисе доверия и намерении интенсифицировать взаимодействие со спецслужбами Франции, Скандинавии или ещё какого-нибудь государства Европы. Так и подмывает посоветовать им избрать на эту роль Албанию или Эстонию. Почему? Да потому, что со стороны американцев это откровенно пустая риторика: столь же надёжного и эффективного партнёра, как немцы, Вашингтону придётся искать долго. Понятно, что американцы, прежде всего, хотят пустить пробный шар, чтобы проверить, насколько серьёзно настроен партнер в отношении их угроз. Но сам факт обнародования секретных документов говорит о многом: немецкие политики – не дети и прекрасно отдают себе отчёт в возможных последствиях. Похоже, традиционная американская бесцеремонность достала в ФРГ слишком многих. Но поскольку материалы, которые собираются в прослушивающем центре БНД в Бад-Альбинге, анализируются с американской помощью, то для германских спецслужб ущерб от конфликта может быть очень значительным. И все же в Берлине решили пойти на скандал, возможно, в расчёте на то, что США тоже немало потеряют от прекращения обмена информацией. Хотя и не столько, сколько Германия.
Нововведения Борьба с терроризмом, шпионажем и организованной преступностью вступает во Франции в новую фазу. Национальное Собрание подавляющим большинством голосов одобрило законопроект, наделяющий секретные службы правом электронной слежки за подозрительными людьми, с применением самых современных технических средств без предварительного получения ордера судьи,...
Борьба с терроризмом, шпионажем и организованной преступностью вступает во Франции в новую фазу. Национальное Собрание подавляющим большинством голосов одобрило законопроект, наделяющий секретные службы правом электронной слежки за подозрительными людьми, с применением самых современных технических средств без предварительного получения ордера судьи, а значит, без судебного надзора. В случае одобрения этого документа Cенатом и утверждения президентом Пятой республики, в стране возникнет опасность массового шпионажа, опасаются защитники прав человека. Законопроект активно поддерживали и премьер-министр Мануэль Вальс, и президент Франсуа Олланд. Более того, как показал опрос общественного мнения, за введение этой меры после январских терактов выступают семь французских граждан из каждых десяти. Поэтому положительное решение верхней палаты парламента можно считать неизбежным. Нововведение, в частности, предусматривает: • операторы смогут устанавливать специальное оборудование для автоматического сканирования подозрительных действий в Интернете. При этом обещают, что содержание информации контролю не подвергнется; спецслужбы будут интересоваться лишь такими данными, как электронные адреса отправителя и получателя послания, время их связи. Имена фигурировать не будут, но их легко можно вычислить; • слежке с помощью этих методов подлежат и люди, контактирующие с подозреваемыми в терроризме, шпионаже и причастности к организованной преступности. Сканированию подвергнутся все пользователи Сети; • агенты спецслужб уполномочены использовать особые системы прослушки, доступа к мобильным телефонам и компьютерам подозрительных лиц, даже если они находятся на расстоянии в несколько сот метров; • создается электронная база данных на всех приговоренных за причастность к терроризму, включая несовершеннолетних. Эти данные подлежат хранению в течение 20 лет; • административного решения будет достаточно для тайной установки видеокамер и микрофонов в частных помещениях, а также для досмотра жилых помещений без соответствующего ордера; • разрешение осуществлять слежку войдёт в обязанности премьер-министра Франции после того, как он заслушает мнение, впрочем, не обязывающее, «Национальной комиссии по контролю за информационными технологиями». Она будет образована двумя депутатами, двумя сенаторами, двумя членами Госсовета, двумя судьями и одним экспертом в области информатики. Запросы в Комиссию на проведение этих мероприятий могут исходить из министерств внутренних дел, обороны, экономики и юстиции. Но в экстренных случаях обращения могут направляться и после начала слежки. С наиболее резкой критикой нововведения выступили коммунисты и «зелёные». По мнению первых, «закон значительно выходит за рамки борьбы с терроризмом», а вторые предостерегают от последствий, которые могут возникнуть при других правительствах – это явный намёк на растущее влияние ультраправого «Национального фронта». Правозащитные организации за несколько дней собрали около 120 тысяч подписей против нового закона и направили их премьер-министру. Однако М.Вальс убежден в необходимости применения всех этих мер. Он подчеркивает, что предыдущий закон о разведывательной деятельности был принят ещё в 1991 году, когда не было ни Интернета, ни мобильных телефонов. По его словам, «перед лицом особых ситуаций требуются особые законы. Но речь не идёт о чрезвычайных мерах; к тому же они будут применяться адресно, прежде всего, к подозреваемым в терроризме». Другими словами, главная мишень электронной слежки – те сотни, если не тысячи французских граждан, которые отправляются «на священную войну» в Ирак и Сирию, а затем возвращаются на новую родину, получив боевое крещение у джихадистов (см. «ЕС: как ужесточить контроль, сохранив свободу передвижения?», №2(96), 2015). В свою очередь, президент Ф.Олланд в ответ на критику предпринял беспрецедентный для него шаг, направив закон на рассмотрение Конституционного суда, чтобы убедиться, что он потенциально не нарушает положений конституции. Игорь ЧЕРНЫШОВ
Нововведения Да-да, за те самые разноцветные пластиковые мешочки, в которые в любом европейском магазине складывают ваши покупки. К сведению: за год в странах Европейского Союза использование этих всем привычных вместилищ достигает 100 миллиардов штук, и вручают их покупателю «бесплатно». Последнее слово...
Да-да, за те самые разноцветные пластиковые мешочки, в которые в любом европейском магазине складывают ваши покупки. К сведению: за год в странах Европейского Союза использование этих всем привычных вместилищ достигает 100 миллиардов штук, и вручают их покупателю «бесплатно». Последнее слово поставлено в кавычки потому, что альтруизм продающей стороны имеет чётко очерченные пределы и стоимость пакета, вне всякого сомнения, включена в цену товара. Но с конца 2018 года деньги за него будут взимать отдельно: таково решение Европейского Парламента. Использование пластиковых пакетов в Европе уже не один год всеми силами стремятся уменьшить. Подавляющее большинство этих сумочек – 89% – применяется только один раз, а затем исправно пополняет горы мусора, и без того достигающего в экологически сознательной Европе гигантских размеров. «Эти пакеты становятся проблемой, когда их выбрасывают», – замечает Маргрете Аукен, активистка датской партии «зелёных». Пока из-под общеевропейского запрета выпадают маленькие пакетики, в которые в супермаркетах упаковывают овощи и фрукты, а равно и те, что побольше, но сделанные из плёнки толщиной менее 15 микрон. Их судьбу хотят решить некоторое время спустя после вступления в силу общего правила, предварительно продумав возможности замены. Образцом для подражания стала сейчас в Европе ситуация в Ирландии. Там после введения платы в 50 центов за пакет в течение 5 месяцев использование этой упаковки снизилось на 90%. Вопрос только в том, будут ли жители остальных стран Старого Света настолько же бережливы как ирландцы? Так или иначе, сторонники бескомпромиссной борьбы с пакетами хотят, чтобы к 2019 году их использование упало до 90 штук на человека, а к 2025 – и вовсе до 40 штук. Вообще-то похожие показатели уже стали в некоторых странах не мечтой, а реальностью. В Австрии, по данным Европейской Комиссии, ещё в 2010 году потребление пакетов на душу населения составляло 51 штуку, правда, 45 из них все равно использовалось только один раз. Тем не менее, представители партии «зелёных» считают установленные общеевропейские ограничения недостаточными. Ульрике Луначек называет их «слабым компромиссом», поскольку для тонких овощных пакетов было сделано вышеназванное исключение. А виновата – кто бы сомневался! – лоббистская кампания Лондона, добившегося поблажек для сверхтонких пакетов «оксо». Защитники природы считают особенно опасным то, что под воздействием окружающей среды эти пакеты разлезаются на мелкие кусочки, зачастую губительные для животных. Чтобы представить себе масштабы проблемы, достаточно учесть, что в одной только Австрии ежегодно в волны прекрасного голубого Дуная попадает 40 тонн пластика… Марина СМИРНОВА
Комментарий Сейсмический катаклизм, случившийся 7 мая 2015 года на парламентских выборах в Британии, требует ответа, по меньшей мере, на три вопроса. • Почему альтернатива правлению консерваторов в лице их извечных спарринг-партнеров лейбористов не была востребована электоратом? • Почему тори и их...
Сейсмический катаклизм, случившийся 7 мая 2015 года на парламентских выборах в Британии, требует ответа, по меньшей мере, на три вопроса. • Почему альтернатива правлению консерваторов в лице их извечных спарринг-партнеров лейбористов не была востребована электоратом? • Почему тори и их гладко- и румянолицый лидер Дэвид Камерон с триумфом снова воцарились у кормила власти? • Почему шотландские националисты после, казалось бы, провального для них референдума о самоопределении горного края, оказались взметены на гребень популярности и в одночасье стали единоличным «царем горы»? Необходимость объяснить более чем неожиданные (это не преувеличение) результаты волеизъявления почти 30 миллионов островных граждан вызвана именно разительным расхождением между ожиданиями и прогнозами, что изобиловали на протяжении месяцев, и суровой реальностью, их опровергнувшей. Значительное число «пандитов» («мудрецы» на санскрите) в англо-язычной прессе предсказывали «подвешенный» парламент, как это случилось в 2010 году, когда ни одной из партий не удалось получить большинство мест в палате общин, а, следовательно, право единолично формировать правительство. Тогда и возник альянс (брак по расчету) между консерваторами и либеральными демократами, договорившимися о дележе портфелей в коалиционном кабинете. Полагали, что история повторится, тем более что поначалу «трудовики» наступали на пятки тори и, одномоментно, даже вырвались вперед в опросах населения. Но ржа незаметно разъедала их изнутри, и в итоге фракция лейбористов заметно поредела, а в Шотландии и вовсе превратилась в «облако в штанах». Как выразилась поддерживающая тори газета «Дейли телеграф», из гористого края «лейбористы были выметены полностью». То, что у либдемов основательно подмочена репутация после того, как они неоднократно поступались принципами и вели себя не просто как младший партнер, а как хорошо смазанный флюгер, было известно. И все равно никто из них и их сторонников не мог предположить, что они потеряют разом 48 мандатов и станут маргиналами в Вестминстере. Не меньшей сенсацией стало и то, что неуклонно, как многим казалось, набиравшая популярность своей антиевропейской и антииммигрантской риторикой «Партия независимости Соединенного Королевства», в которую перебегали даже видные тори, сумела провести в Вестминстер всего одного своего эмиссара, а ее лидер Найджел Фарадж (см. «Феномен Фараджа», №10(92), 2014) и вовсе оказался за бортом. Однако он не повторил судьбу лидера лейбористов Эда Милибенда и вождя либдемов Ника Клегга, поспешивших подать в отставку во избежание унизительных поношений. Мистер Фарадж также сдержал слово, что если он потеряет доверие избирателей в округе Южный Танет, то уйдет добровольно. Однако исполком партии не удовлетворил прошение о сложении полномочий. Таким образом, Найджел Фарадж остался предводителем евроскептиков и продолжит будоражить умы сограждан своими эксцентричными, но подчас убедительными доводами в пользу островной своеобычности, диктующей ей «особый путь». По его словам, соратники убедили его продолжить высокую миссию, тем более что сторонников они набрали немало, и только британская мажоритарная система выборов в один тур, олицетворяемая формулой «победитель получает всё», не позволила им заполнить скамейки в палате общин. С этим аргументом не поспоришь. Так, 56 мандатов из 59, полученных Шотландской национальной партией (ШНП), подкреплены бюллетенями 1,4 миллионов проголосовавших за них избирателей. Между тем, от «Партии независимости Соединенного Королевства» в парламент прошел всего один депутат, хотя ее кандидатам по всем округам были готовы доверить право быть законодателями 4 миллиона британцев. А это значит, что Фарадж со товарищи – далеко не спетая песня. Так же, как и горским националистам, ШНП прочили тихое прозябание на обочине исторического процесса после того, как 18 сентября горцы не пожелали обрести суверенитет (см. «Шотландия не подала на развод с Англией», №9(91), 2014). И вдруг партия возродилась из пепла. Местная пресса, да и все жители, от Абердина до Корнуэлла, все последние дни смачно перемывали кости лейбористам после того, как их теневой министр иностранных дел Дуглас Александр проиграл выборы 20-летней никому не ведомой ранее девушке. Против «теневого министра» сыграло соучастие местных лейбористов в масштабной пропагандистской кампании тори весь прошлый год против самоопределения Шотландии, что было воспринято как предательство. Отсутствие местнического (в хорошем смысле) патриотизма: получив мандат в Холируде, шотландском парламенте, лейбористы спят и видят, как бы этим воспользоваться в качестве трамплина, чтобы поскорее перебраться в Лондон. Хрестоматийный пример: Гордон Браун, шотландец, лейборист, преемник Тони Блэра на посту премьер-министра, не был замечен в благодеяниях в отношении своей «малой родины» и соплеменников, что не снискало ему лавров. А в пользу юной депутатки, блондинки по имени Маири Блэк, было сразу несколько обстоятельств изменившегося политического ландшафта Шотландии. Случился небывалый приток новых членов в ряды ШНП за последние полгода. Повысилась эффективность мобилизационной кампании. Приход Николы Стерджен к руководству стал не меньшим благом: у нее менее воинственный и бескомпромиссный стиль, чем у прежнего лидера Алекса Салмонда, что импонирует рассудительным и не терпящим суетных телодвижений середнячкам из мейнстрима. Причина поражения лейбористов та же, что и у победы тори. На фоне усеянного трупами политиков выборного ристалища Дэвид Камерон возвышается как колонна Нельсона над Трафальгарской площадью, но сравнение – чисто механическое. Среди факторов, предопределивших самосохранение тори у власти, нельзя не отметить: 1) высокую степень последовательности проводимой политики, что воспринимается избирателями как уверенность в себе и верность выбранному курсу, а также как гарантия предсказуемости; 2) традиционно скептическое отношение к проекту «Евросоюз», подкрепленное вновь озвученным обещанием Д.Камерона провести в 2017 году референдум о членстве в сообществе (таким способом он переманивал электорат у Н.Фараджа); 3) наличие харизмы (нельзя отрицать) и умение более четко формулировать мысли, чем Эд Милибенд, у которого, поверх всего, еще и проблемы с дикцией (я наблюдал заочные предвыборные дебаты основных претендентов на власть по телеканалу Би-би-си). Все три фактора присутствуют в общем зачете, но мне представляется, что не менее, если не более важен тонус и самочувствие островной нации. Британская, а вернее англо-американская система «качелей», когда поочередно меняются во власти две правящие группировки, всегда исходит из накапливающейся усталости избирателей, когда они видят одни и те же лица в вечерних новостях. Смена караула – это один из выпускных клапанов, заставляющий электорат снова уверовать, будто бы грядут перемены и что они к лучшему. Это можно назвать первым психологическим законом выборных технологий. Но сейчас сработал второй психологический закон: коней не переправе не меняют. Последствия системного финансово-экономического кризиса до конца не избыты, отдельные симптомы оживления деловой активности еще не делают погоду, а между тем целые социальные слои вынуждены ограничивать свой уровень потребления без особых надежд на улучшение. Это создает постоянный раздражающий фон. Как «очаг застойного возбуждения» в воспаленном мозгу. В таких условиях нет желания рисковать и экспериментировать. В доказательство могу привести высказывание одного пожилого британца, процитированного испанской газетой «Паис». Некий Мартин объяснил, что ранее голосовал за лейбористов, но на этот раз он «выбирает статус-кво». И пояснил почему: «Я устал от политики, но у правительства Камерона все неплохо получается. Я боюсь перемен. С ними можно и разориться». Таким образом, главной гирей, перевесившей чашу весов в пользу тори и Д.Камерона, стал понятный страх обывателей перед переменами. Логика «как бы не стало хуже». Итак, что в сухом остатке? Лейбористы, формально левые по своей идеологической платформе (хотя одержимость властвовать, корысть и прагматизм вымыли прежние задачи эпохи «завоеваний трудящихся»), повторяют, в какой-то степени, судьбу греческих социалистов из некогда могучей партии ПАСОК. Шотландские националисты, пусть и ставшие при новом лидере более умеренными (своего рода версия «националисты лайт»), превратились в третью силу в парламенте, что с учетом их принципиальных разногласий с тори, в основном, по поводу политики строгой экономии, что не бытовом уровне оборачивается затягиванием поясов, обещает много словесных фейерверков и эскапад. Ясно, что наблюдать трансляции дебатов в Вестминстерском дворце будет занимательно. Не будет скучно и континентальным европейцам. Прогноз погоды по английскому радио, вошедший в золотой фонд мифологии о британской исключительности, звучал примерно так: густой туман снова отрезал Европу от Британии. И сегодня во властных структурах ЕС без всякого энтузиазма ждали итогов волеизъявления островитян. Выходит, их усталый скептицизм был вполне оправдан. Теперь, более чем когда-либо, им придется мучиться догадками: до какого предела дойдет однопартийный кабинет Камерона, настаивая на внутренних реформах в ЕС, на пересмотре двусторонних соглашений, на возвращении части полномочий, переданных в Брюссель, в наднациональные институты власти, обратно вестминстерскому парламенту. Вот как сформулировал суть интриги один высокопоставленный европейский дипломат, поговоривший на условиях анонимности с журналистом парижской «Фигаро»: «Чего именно хочет Камерон? Оказываясь перед выбором, где мы имеем дело с символическими жестами, а где с реальностью, мы вынуждены полагаться на то, что он нам скажет». А говорить лидер консерваторов будет. Много и часто. Чаще всего то, что ждут от него озабоченные туманными перспективами собственного благополучия и опасающиеся все более агрессивной внешней среды (ИГИЛ, конфликт на востоке Украины, рост влияния альтернативных контр-элит в Венгрии, Греции, Испании и Франции, разбалансировка мировой финансовой системы и так далее) островные граждане. Это они в минуту опасности, реальной или мнимой, проявляют обывательские инстинкты. Что и произошло на майских парламентских выборах. …Тем временем Елизавета II попросила пятиюродного внука (угадали? – да, это Дэвид Камерон) сформировать новый кабинет и его возглавить. Вывод почтим однозначный: выборы «слуг народа» стали не только не явным торжеством напуганного волатильностью домашней и турбулентностью внешней среды уставшего избирателя, но и явственным триумфом английской наследственной аристократии. Как и прежде, слоганом политического класса остается: «Овсянка, сэр!» Владимир МИХЕЕВ
Комментарий На карте Европы появляется новый очаг напряженности. Крошечная, всеми забытая Македония (официально: Бывшая югославская республика Македония), затерянная в одном из самых глухих углов нищего Балканского полуострова, вдруг напомнила о своем существовании. Как часто бывает в таких случаях, повод для этого...
На карте Европы появляется новый очаг напряженности. Крошечная, всеми забытая Македония (официально: Бывшая югославская республика Македония), затерянная в одном из самых глухих углов нищего Балканского полуострова, вдруг напомнила о своем существовании. Как часто бывает в таких случаях, повод для этого не самый веселый. На севере страны, сначала на границе с Косово, а потом в городе Куманово произошли инциденты и боестолкновения, в центре которых находились албанские боевики. Были убитые и раненые. Большая часть боевиков предположительно пришла из Косово и, судя по их лозунгам, они выступали за создание Великой Албании. Последний раз подобное происходило в 2001 году и по аналогичному поводу. Тогда взбунтовалось македонское албанское меньшинство, которое требовало дополнительных прав. При посредничестве западных стран, заставивших македонское правительство пойти на уступки, на берегу живописного озера Охрид были выработаны и подписаны соглашения, положившие конец конфликту. Они действительно расширили права албанского меньшинства (албанцы составляют до 30% местного населения) и обеспечили, как мы сейчас видим, полтора десятилетия внутреннего спокойствия. Однако глубинные проблемы решены не были. Албанцы оставались агрессивно-недовольными и считались в Македонии основной ударной силой США, которые пускали их в ход, когда требовалось по какой-либо причине нажать на македонское правительство. Большинство жителей этой страны состоит из славянского народа, который называет себя македонцами. Они исповедуют православное христианство и говорят на языке, который можно считать диалектом болгарского. Государство остается в значительной степени искусственным и находится в поиске собственной идентичности. Стычки на национальной почве вспыхнули в условиях, когда внутриполитическая обстановка была расшатана конкурирующими между собой славянскими силами. Социал-демократическая оппозиция уже много недель атакует право-националистическое правительство. Поводом стала утечка информации о том, что власти организовали незаконное прослушивание около 20 тысяч человек, в том числе общественных деятелей, журналистов, политиков, священнослужителей. В ответ кабинет говорил о путчистских планах оппозиционеров. В тихой столице Скопье проходили крупные по местным меркам манифестации, противостояние становилось все серьезнее. В разгар этих событий по правительству и ударили албанцы. В Македонии есть два взгляда на происходящее. Сторонники одного считают, что обострение внутреннего конфликта, спекуляции на страхах перед террористами или путчистами выгодно теряющему популярность правительству. Так оно старается отвлечь внимание от критики и переключить население на другие проблемы. Другие полагают, что нынешний кризис и подключение к нему албанцев имеет целью смену правительства. Кому оно могло помешать? Оно выступает за вступление Македонии в ЕС и НАТО (в обе организации по ряду причин их пока не берут), ладит с мусульманской Турцией, имеет дружественные отношения с Россией и Китаем. Кто может быть заинтересован в его смещении? Американцы – заявляют сторонники этого взгляда. По мнению этой части общества, США встревожены активностью на Балканах России и Китая, которые при этом действуют каждый за себя. Москва и Пекин не ограничиваются декларациями, а выдвигают конкретные и привлекательные проекты, сулящие балканским странам очевидную экономическую выгоду. Сами американцы ничего конкретного взамен предложить не могут, но всемерно тормозят инициативы конкурентов. Видимо, нищих легче контролировать, используя традиционную методику «мягкой силы», то есть расписывая привлекательность американской модели общества как единственно достойного для подражания образца. Наглядный урок балканские страны могли извлечь из неудачного опыта Болгарии. Несколько лет назад Россия предложила ей три крупных энергетических проекта – строительство АЭС в Белене, нефтепровод Бургас-Александруполис и газопровод «Южный поток». Эти три проекта не только принесли бы многомиллиардные российские инвестиции, но и создали бы в Болгарии тысячи качественных рабочих мест, обеспечили доходы от эксплуатации этих объектов на десятилетия вперед, придали бы импульс экономическому развитию. Но США добились от Болгарии отказа от этих проектов – одного за другим. Последней жертвой стал «Южный поток», на котором был поставлен крест в декабре 2014 года. На это американцы болгар вынудить смогли, но вместо этого в страну не пришло ни одного проекта – ни в энергетике, ни в какой-либо другой отрасли. Какое отношение это имеет к Македонии, спросите вы? Правильный вопрос. Из-за своего географического положения она оказалась востребованной для осуществления двух крупных инфраструктурных проектов, оба из которых – не западные. Речь идет об одном из возможных маршрутов доставки российского природного газа в Юго-Восточную и Центральную Европу после того, как к концу 2016 года планируется построить газопровод по дну Черного моря от России до Турции. Он получил название «Турецкий поток». Из Турции он должен войти в Грецию. Куда пойдет дальше и будет ли это один маршрут или несколько, пока только обсуждается. Но один из самых перспективных вариантов, находящихся в проработке, предполагает его вход из Греции в Македонию, затем в Сербию, Венгрию и Австрию. Из этой последней страны часть метана продолжит путь в Италию, как он делает и сейчас, но поступая туда транзитом через крайне ненадежную Украину. Такая перспектива считается в Вашингтоне противоречащей интересам США, поэтому, вынудив Болгарию окончательно застопорить «Южный поток», сейчас стараются повторить эту операцию с «Турецким потоком». Они требуют от Греции отказаться от этого выгодного плана, а заодно и могут стоять за нынешней дестабилизацией Македонии. Мол, с нестабильной страной газовая индустрия связываться не будет, как происходит сегодня с Украиной. Пугает американцев и еще один проект, на этот раз китайский. Он состоит в строительстве скоростной железной дороги, которая связывала бы греческий порт Пирей со столицей Венгрии – Будапештом. Китайские деньги, китайские фирмы, китайские технологии и оборудование должны не просто создать современную железную дорогу, которой нет в регионе и которой взяться больше неоткуда. Этот путь существенно облегчит прямую и бесперебойную доставку китайских товаров не только на Балканы, но и центр и на восток Европы. Маршрут этой новой трассы тоже идет из Греции в Македонию, Сербию и Венгрию. В принципе, такой взгляд на причину происходящего все расставляет на свои места и, главное, объясняет, почему именно албанцы, причем, включая самых проамериканских – косовских, играют роль ударного кулака в этих событиях. Может возникнуть еще один вопрос. Является ли македонский эпизод изолированным явлением или же он призван стать первым звеном более широкой дестабилизации Балканского полуострова? Недостаточно украинского гнойника для ослабления и России, и (что не менее важно) ЕС, для создания препятствия для сближения и взаимодействия этих двух частей европейского континента? Или события на Украине пошли совсем не по задуманному сценарию, и теперь нужен новый очаг напряженности для пристегивания европейцев к американской колеснице? Эту печальную роль в 1990-е году уже сыграла бывшая Югославия в процессе своего кровавого распада. Светлана ФИРСОВА
Комментарий Конец мая 2015 года был отмечен двумя значимыми выборами. В Польше прошел второй тур голосования, на котором определялся следующий президент страны, а в ряде испанских регионов обновлялись местные органы власти. При всем различии между странами, внутриполитической обстановкой, проблемами, участвующими в...
Конец мая 2015 года был отмечен двумя значимыми выборами. В Польше прошел второй тур голосования, на котором определялся следующий президент страны, а в ряде испанских регионов обновлялись местные органы власти. При всем различии между странами, внутриполитической обстановкой, проблемами, участвующими в предвыборной гонке политическими силами и т.д., между этими событиями есть одна общая черта. Они показали, что местные силы, отражающие политический мейнстрим, уступают соперникам, но не из числа традиционных оппонентов, также разделяющих генеральную европейскую линию, а тем, кого принято считать маргиналами. Президенту Польши Брониславу Коморовскому не удалось добиться переизбрания, хотя сначала именно он считался бесспорным фаворитом. Он представляет либеральную партию «Гражданский союз», которая принадлежит к традиционному европейскому бомонду. Но следующим главой польского государства неожиданно избран почти новичок Анджей Дуда. Этот деятель входит в партию «Право и справедливость» (ПИС), которая размещается на правом, националистическом фланге политического спектра Польши. Выходцы из его партия во главе с братьями-близнецами Качиньскими уже играли ведущие роли во властных структурах страны, а один из них, будучи президентом, разбился при посадке его самолета в Смоленске. Период их правления был отмечен склоками в ЕС, где националистически настроенные правители с берегов Вислы демонстрировали строптивость и были не всегда по-европейски предсказуемыми. Когда их сменили либералы, в Брюсселе вздохнули облегченно. Победа А.Дуды больших последствий на практике иметь не будет: глава государства в Польше не является руководителем исполнительной власти и обладает ограниченными полномочиями. Однако его успех задает тон предстоящим осенью парламентским выборам. На них возможна смена правительственного большинства и появление ПИС во всех польских помещениях с кнопками. Такая перспектива рассматривается в стране серьезно, особенно после президентских выборов (см. «Польша: открывается сезон выборов», №4(98), 2015). Как смог новичок победить фаворита-тяжеловеса? Польские комментаторы единодушно отмечают, что А.Дуда в отличие от оппонента делал упор в предвыборной кампании не на внешнеполитические темы (украинский кризис, противодействие России и проч.), а на внутренние проблемы – на справедливом распределении доходов, сельском хозяйстве, трудностях заемщиков и т.д. Его риторика не вписывалась в ригористскую литейную форму, сделанную по берлинским рецептам жесткой экономии. Это не значит, что избранный президент будет хорошо относиться к Москве и перестанет поддерживать Киев – совсем наоборот. Не значит это и то, что он сможет выполнять предвыборные обещания социально-экономического плана: на это у него нет полномочий. Политический смысл этих выборов в другом: большинство проголосовавших поляков отвернулось от генеральной линии брюссельской партии, которая, как бы она ни называлась, проводит в принципе одинаковый курс на протяжении двух с лишним десятилетий (см. «Назад, к демократии?», №2(96), 2015). Этот же вывод можно сделать, рассматривая итоги региональных выборов в Испании. Политическая конфигурация в этой стране совсем не похожа на польскую: там, по сути, с начала 1980-х годов сложилась двухпартийная система, когда две ведущие силы страны меняли друг друга у руля королевства. То верх одерживала правая «Народная партия» (она правит в настоящее время), то левоцентристская «Испанская социалистическая рабочая партия» (ИСРП). Основные направления их политики не менялись, менялись существенные, но всё-таки детали. Картину дополняли националисты, действовавшие в отдельных регионах, прежде всего, в Каталонии и Стране басков. Майские выборы, кажется, перевернули страницу испанской двухпартийности. Бал открыла Андалусия, где голосование прошло чуть раньше (см. «ЕС: как «жёсткая экономия» расшатывает политические устои», №4(98), 2015). Теперь тенденция подтвердилась: на общенациональную сцену вышли совершенно новые, несистемные силы, главные из которых – движение «Подемос» («Мы можем») леворадикальной направленности и центристское движение «Сьюдаданос» («Граждане»). Правые и социалисты повсеместно потеряли позиции, хотя остались крупнейшими политическими силами Испании, а «Народная партия» в общенациональном плане сохранила первое место. Однако местные расклады во многих случаях лишили их арифметической возможности управлять там самостоятельно, не образуя коалиции. Это касается ряда ключевых областей, а также главных городов страны – Мадрида и Барселоны. Политический смысл произошедшего в Испании аналогичен тому, что случилось в Польше. Альтернативные силы набирают вес, показывая, что европейский консенсус перестал справляться с задачами, стоящими перед Евросоюзом и отдельными его участниками. Строго говоря, даже не имеет значения, с какого фланга пришли внесистемные лидеры – от крайне левых, от националистов, от антиисламистов, от ультраправых, от популистов… Нидерланды и Франция, Италия и Финляндия, Великобритания и Венгрия, Греция и даже Германия, а вот теперь Польша с Испанией поддались сиренам новых политических мотивов (см. «Радикальные движения: правая-левая где сторона?», №2(96), 2015). Не все они смогут выдержать испытание временем и властью, напора системных сил. Но их рождение и рост свидетельствует: в странах ЕС имеется спрос на новую политику и на новых лидеров. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ
Комментарий Переговоры о создании крупнейшей зоны свободной торговли, которая должна включать США и ЕС, идут вдали от всеобщего внимания. Сама по себе идея не ограничивалась только этими двумя игроками. Она не нова, а появилась в начале 1990-х годов и вписывается в...
Переговоры о создании крупнейшей зоны свободной торговли, которая должна включать США и ЕС, идут вдали от всеобщего внимания. Сама по себе идея не ограничивалась только этими двумя игроками. Она не нова, а появилась в начале 1990-х годов и вписывается в курс на глобализацию экономики. В теоретическом плане речь должна идти о создании в трансатлантическом регионе территории полного господства рыночной экономики, без протекционизма, с максимальной открытостью для инвестиций и торговли. Однако с самого начала дело не очень заладилось, поскольку многие участники рынка увидели в этой безграничной экономической свободе возможность для более сильных поглощать более слабых, ломать сложившиеся социально-экономические механизмы, предлагая взамен неопределенные блага. Поэтому на начальном этапе дело ограничилось составлением Многостороннего соглашения по инвестициям (1998 год). В нем определялись рамки либерализации инвестиционного режима и предполагалась возможность для предприятий подавать иски против государств при подозрении в протекционизме. Этой возможностью воспользовалась табачная компания «Филип Моррис», подавшая иск против Уругвая, когда в этой стране было введено обязательное требование продавать сигареты в нейтральной упаковке. В условиях застоя в многосторонних торговых переговорах в рамках Всемирной торговой организации (ВТО), где, по мнению США, они больше не имеют возможности навязывать свое мнение, а встречаются с нарастающим противодействием других крупных игроков из числа стран с развивающимися экономиками, Вашингтон поменял курс. Американцы сделали ставку на создание эксклюзивных зон свободной торговли с некоторыми своими главными торговыми партнерами – ЕС и рядом стран АТР (без Китая!). Цель состояла как раз в том, чтобы ввести именно там подходящие для Вашингтона правила, а на следующем этапе постараться распространить их на всю ВТО. С ЕС переговоры начались в 2011 году в условиях секретности. Цель состояла в том, чтобы в 2015 году создать такую зону свободной торговли, названную Трансатлантическим партнерством в области торговли и инвестиций (TTIP). Участники этого объединения обеспечивают 45,5% глобального ВВП. Сторонники проекта заявляют, что от этой сделки в выигрыше окажется вся мировая экономика в целом, а также экономика самих участников. Так, для ЕС выигрыш они оценивают в 119 миллиардов евро. Европейский экспорт должен возрасти на 6%, американский – на 8%. Критики проекта обращают внимание на высокую цену, которую придется за это заплатить. Главные потери можно свести к двум пунктам. Во-первых, гармонизация торговли потребует согласования торговых норм. Придется устранять все различия в регулировании. Это может коснуться всех отраслей экономики. Так, в сельском хозяйстве едва ли что-то останется от существующих пока в ЕС запретов на использование ГМО, которые разрешены в США, европейцам придется пойти на увеличение норм применения пестицидов, изменить нормы защиты прав потребителей и так далее. Американцы давно этого добиваются, используя механизмы ВТО, но пока ЕС удается сдерживать этот напор. Во-вторых, большие страхи связаны с предложением создания специальных арбитражных судов, которые будут рассматривать тяжбы между компаниями и государствами. Эта норма выгодна только крупнейшим компаниям, которые смогут себе позволить огромные расходы, связанные с ведением таких дел. Как нетрудно догадаться, большинство таких компаний – американские, а регулирование в ЕС гораздо жестче и требовательнее к производителям, чем в США. Результатом может стать постепенный демонтаж европейской системы защиты собственного рынка, в котором, в том числе, потребители пользуются большей безопасностью. Наиболее решительные критики этих предложений считают, что возникнет риск сворачивания ныне существующей роли государств в экономической сфере и полной потери государственного суверенитета в экономике – как на национальном уровне, так и на уровне ЕС. К сожалению, эта тема пока не пользуется должным вниманием, что позволяет переговорам идти за кулисами, вне публичного контроля. Редкие публичные высказывания звучат убаюкивающе. Так, в Брюсселе уверяют, будто система базовых услуг, например, водоснабжение, будет выведено из сферы этого партнерства. Андрей СЕМИРЕНКО
Саммит Саммит «Восточного партнерства» – начатой шесть лет назад программы ЕС по взаимодействию с рядом государств, ранее входившими в СССР, – прошел очень гармонично. Нет-нет, это не моё суждение, это точка зрения канцлера ФРГ Ангелы Меркель. Гармония, надо полагать, выразилась в...
Саммит «Восточного партнерства» – начатой шесть лет назад программы ЕС по взаимодействию с рядом государств, ранее входившими в СССР, – прошел очень гармонично. Нет-нет, это не моё суждение, это точка зрения канцлера ФРГ Ангелы Меркель. Гармония, надо полагать, выразилась в том, что собравшиеся смогли, хотя и с изрядной натугой, принять совместное коммюнике. В переводе с дипломатического языка на общепринятый, это значит, что собравшиеся в Риге господа сумели-таки согласовать текст, в котором в пристойной форме сообщалось, о чем это они там беседовали. Не будь такого документа, сходку можно было бы однозначно считать провальной. Выручило то, что в ЕС гордо называют европейской культурой политического компромисса. О том, каков будет характер этого компромисса, фрау Меркель предупредила Киев еще до своего отъезда в Латвию. Почему Киев? Да потому, что еще в канун саммита местные виртуозы пиара и дипломатии попытались через СМИ организовать давление на Берлин и Брюссель, с целью вырвать у них обещание принять Украину в Евросоюз, то есть, извините, открыть перед ней ясную европейскую перспективу. Что-то в этом роде ляпнул даже сам президент Порошенко, в очередной раз продемонстрировав свой политический масштаб и понимание проблемы продвижения «европским шляхом». Ответ главы германского правительства был вполне недвусмысленным: давайте «не пробуждать несбыточных надежд». Таким образом, Киеву внятно дали понять, что он останется наедине со своими «мрiями», сиречь мечтами. В первом же из трёх десятков пунктов, содержащихся в коммюнике, подчеркнуто, что «Восточное партнерство» – всего лишь составная часть «Европейской политики соседства», охватывающей целый ряд стран, находящихся, к примеру, в Северной Африке. Следовательно, рассуждать о перспективах вступления в ЕС, а тем более – готовить к этому, никто «восточных партнеров» не собирается. Вот такой компромисс. Болезненный щелчок по носу киевляне, то есть, извините, кыяны, получили от Еревана и Минска. Армения и Белоруссия категорически отказались подписывать коммюнике, если в нем будут слова об «аннексии Крыма». Длительные уговоры не возымели действия, и политикам пришлось долго ёрзать на стульях в поисках взаимоприемлемых формулировок. В итоге в третьем пункте идет речь о «действиях против Украины», с которыми «нельзя смириться в XXI веке». Заметим, сама Россия в документе не упомянута вообще ни разу. Свою давно известную точку зрения о «незаконной аннексии Крыма и Севастополя» ЕС подтвердил, но только от собственного имени, с каковым успехом его и поздравляем. Горькую пилюлю Киеву подсластили излюбленной европейской морковкой: пообещали проанализировать ситуацию и «не исключили», что с 2016 года граждане Украины, а, возможно, и Грузии, смогут отправляться без виз в краткосрочные, продолжительностью до трёх месяцев, поездки в страны ЕС. Эта, бесспорно, важная «перемога» украинской дипломатии не таит в себе особенных сложностей для Союза. Ведь если экономическая политика Украины и дальше будет столь же успешной, как сейчас, то у граждан этой державы денег станет хватать разве что на поездку на трамвае. Если они к тому времени еще будут ходить. Справедливости ради признаем, что ЕС вносит посильный вклад в то, чтобы избежать такой ситуации: Украине выделили очередной транш макроэкономической помощи – целых 1,8 миллиарда евро. Если учесть, что Киев попросил жуткого российского агрессора продлить ему скидку на газ до конца года, а взамен в обычной для него ненавязчивой манере пообещал не возвращать прежние долги, то милое провинциальное изящество «незалежной» политики откроется перед нами во всём своем великолепии. Они и в самом деле всерьез полагают, что весь мир перед ними в долгу просто по факту их существования на этой планете. Кстати, об изяществе. Подлинную изысканность нового европейского стиля дипломатического общения можно было наблюдать в Риге в диалоге между венгерским премьером Виктором Орбаном и председателем Европейской Комиссии Жан-Клодом Юнкером. Когда почтенная компания собиралась для позирования на «семейном фото», лидер исполнительной власти ЕС тихо буркнул соседке-хозяйке Лаймдоте Страуюме: «Вон идет диктатор». А затем громче провозгласил: «Привет, диктатор!» И с отцовской грубоватостью потрепал слегка смутившегося главу венгерского кабинета министров по щеке. Для свежего человека это выглядело точь в точь как сценка из голливудского фильма про афроамериканских (оцените мою политкорректность!) гангстеров, приветствующих друг друга словами «Хай, нигга!» Говорят, что Орбан уже давно здоровается с Юнкером словами «Привет, великий герцог!» Тоже не бог весть какая шутка, но видно теперь в Европе так принято, привыкайте. А что поделаешь, когда тон пытаются задавать стареющие политические клоуны вроде Даниэля Кон-Бендита, заявившего, что Виктору Орбану грозит превращение «в европейского Уго Чавеса». Но если с Кон-Бендита спрос невелик – не кусается, и ладно – то юмор высокопоставленных политиков мог бы быть и поизящнее. В общем, нынешнее состояние «Восточного партнерства» производит какое-то вымученное, натужное впечатление. И недаром в европейской прессе уже пошли разговоры о том, что это – последний саммит, во всяком случае – в таком составе. Раз легко достичь единства не получается, то «партнёров», возможно, поделят на передовых и отстающих, чтобы работать с ними по отдельности. К первым относятся Украина, Молдавия и Грузия, к последним – все остальные. Это разделение сложилось уже давно, а после Риги трещина только углубилась. Андрей ГОРЮХИН
Ситуация Неожиданный подвид даже не маскирующихся сепаратистов размножается в Северной Англии. Часть обитателей этого края, жмущегося волей географии и судеб к южной административной границе Шотландии, всерьез подумывают присоединиться к горцам. На интернет-сайте с названием, будто бы заимствованном из эпохи поздней «перестройки»...
Неожиданный подвид даже не маскирующихся сепаратистов размножается в Северной Англии. Часть обитателей этого края, жмущегося волей географии и судеб к южной административной границе Шотландии, всерьез подумывают присоединиться к горцам. На интернет-сайте с названием, будто бы заимствованном из эпохи поздней «перестройки» в СССР, – «Перемена» (Change.org), размещена петиция о передаче этого куска земли Шотландии на том небесспорном основании, что «мы ощущаем себя больше связанными с Глазго и Эдинбургом, нежели с идеологией юга, замкнутого на Лондон». Под этим подписалась 21 тысяча местных жителей, желающих ни мало, ни много, а перекройки границ. Эта граница, между прочим, относится к одной из старейших в Европе: демаркацию согласовали еще в XII веке. Поломать ее будет сложно, если вообще возможно. К тому же возвращенные во власть тори намерены и дальше следовать по пути «деволюции», спуская ее на низовой уровень – на уровень муниципалитетов. По плану Джорджа Осборна, канцлера казначейства и правой руки премьера Дэвида Камерона, города в Северной Англии также получат широкие права самоуправления, особенно в том, что касается общественного транспорта и строительства муниципального жилья. Этот этап «деволюции», судя по всему, принимает во внимание растущее чувство обделенности среди собственно англичан (см. «Эксперт: английский национализм – это «спящий гигант», №8-9(25), 2008), завистливо поглядывающих на других, в частности, на шотландцев и жителей Северной Ирландии, получающих жирные куски бюджетного пирога – и все ради удержания их в составе соединенного королевства. Будет ли этой обещаемой Лондоном автономии на уровне английских городов достаточно, чтобы притушить настроения в пользу «бегства» под крыло Шотландии, неведомо. Пока что опрос, проведенный мэрией Манчестера, показал, что 72% не прочь примкнуть к северянам. Настроения «эскапизма» наглядно переданы в монологе некоей Линн из графства Нортумберленд, записанном двумя исследователями и процитированном американской газетой «Крисчен сайенс монитор». Дословно: «Бервик – самый близкий к нам английский городок, но Келсо – ближе, и он находится в Шотландии. Там у тебя твой доктор, зубной врач, парикмахер, универсальный магазин, почта, словом, все, что нужно для жизни. И ты ощущаешь себя шотландкой, потому что именно в Шотландии проводишь большую часть времени, занимаясь житейскими хлопотами… Мы смотрим шотландское телевидение, и у нас шотландский номер телефона, хотя формально мы числимся англичанами». Для кабинета Дэвида Камерона эти откровения мисс Линн – как нож острый, тем более что окрыленная успехом на выборах «Шотландская национальная партия» (см. «Британия: выборы как торжество напуганного обывателя», №5(99), 2015) замышляет и готовит, согласно инсайдерским источникам, вторую попытку разорвать путы древней унии с Англией и обрести суверенитет. Если в 2016 году ШНП вновь победит на выборах в Холируд (шотландский парламент), то от повторного референдума о независимости Лондон спасет только чудо. И тогда сепаратистские потуги жителей Северной Англии, согласных стать горцами, станут кошмарным дежа вю, напоминая по многим признакам неоднократную «балканизацию» бывшей Югославии. Владимир МИХЕЕВ
Проблема Остановит ли его интервенция в портах Ливии потоки мигрантов? Европейская Комиссия обозначила путь к совместному решению Евросоюзом острейшей проблемы беженцев и нелегальных иммигрантов. Под давлением такого феномена, как непрерывно растущий приток непрошенных гостей из Северной Африки и Ближнего Востока, исполнительный...
Остановит ли его интервенция в портах Ливии потоки мигрантов? Европейская Комиссия обозначила путь к совместному решению Евросоюзом острейшей проблемы беженцев и нелегальных иммигрантов. Под давлением такого феномена, как непрерывно растущий приток непрошенных гостей из Северной Африки и Ближнего Востока, исполнительный орган ЕС выдвинул предложение: установить квоты на распределение прибывающих иностранцев в кризисных случаях, подобных нынешнему. Фактически речь идёт об инструкции, направленной «сверху» государствам интеграционного объединения в той сфере, которая до сих пор считалась компетенцией национальных властей. Хотя эту инициативу активно поддержали Германия, Австрия и Нидерланды, она грозит вызвать недовольство в ряде столиц «двадцати восьми». Для принятия решения потребуется квалифицированное большинство – не менее 15 стран, которые представляют 65% населения. Массовая гибель людей в Средиземном море – с начала этого года утонули не менее 1800 человек – послужила импульсом к расширению «Европейской повестки дня по миграции» (см. «ЕС: Очередной план действий принят. Облегчит ли он участь беженцев?», №4(98), 2015). По замыслу Брюсселя, отныне беженцы должны распределяться более равномерно, в зависимости от трёх критериев каждой принимающей страны – валового внутреннего продукта, численности местного населения, уровня безработицы и уже имеющегося количества мигрантов. Это должно облегчить нагрузку на Германию, Великобританию, Италию, Францию, Швецию, Мальту и Грецию, одновременно увеличив её для Польши, Португалии, Испании, Венгрии и прибалтийских государств. Отметим, что в прошлом году в ЕС поступили запросы на предоставление убежища от 626 тысяч иностранцев, что означает прирост наполовину по сравнению с 2013 годом. Наряду с указанием разместить у себя беженцев в соответствии с квотами, Брюссель предлагает принимать ежегодно ещё около 20 тысяч человек, признанных соответствующим агентством ООН беженцами, но находящимися за пределами Европы. В мире их насчитывается более 10 миллионов. Однако намерение Еврокомиссии применять единую модель действий в области предоставления убежища наталкивается на отсутствие консенсуса. Так, если Берлин выступает за «совместную, подлинно солидарную миграционную политику Европы», то Лондон устами министра внутренних дел Терезы Мэй заявил, что «мигранты, которые пытаются через Средиземное море добраться до территории ЕС, подлежат высылке обратно». Против введения квот настроены правительства стран Центральной и Восточной Европы. В связи с этим Брюссель терпеливо разъясняет, что легальная иммиграция служит источником демографических ресурсов в Европе, население которой стареет быстрыми темпами, и предлагает стимулировать приезд иностранцев с востребованными специальностями. В предложении, одобренном Европейской Комиссией, есть и обратная сторона медали. Предусматривается ужесточить процедуру высылки иностранцев, которые не могут надеяться на получение убежища. Сейчас лишь 39% таковых покидают границы Евросоюза, что считается неприемлемым властями большинства стран. Но это только один фронт на южных окраинах ЕС. Второй – решение бороться с преступниками, превратившими контрабанду обездоленных людей в доходный бизнес. Более того, появились тревожные сообщения о внедрении главарями «Исламского государства» потенциальных террористов в массу мигрантов, которая добирается до европейских берегов (см. «Дрейфующие баркасы угрожают Европе. Начнётся ли антикрестовый поход на Рим?», №3(97), 2015). К тому же поборы с контрабандистов стали одним из источников дохода джихадистов. На этом фоне особенно актуально прозвучало предложение главы правительства Италии Маттео Ренци приступить к уничтожению плавучих средств и причалов, широко используемых торговцами «живым товаром», непосредственно в портах Ливии. В Брюсселе эта задача предварительно сформулирована так: «Захват и/или уничтожение опорной структуры контрабандистов в ливийских водах, у причалов или на суше». Беспрецедентный план таких действий может быть одобрен уже на саммите ЕС в июне, а командовать операциями, как предсказывает итальянская пресса, могут поручить вице-адмиралу Энрико Кредендино. Глава дипломатии ЕС Федерика Могерини пытается с помощью Великобритании «продавить» необходимую резолюцию через Совет Безопасности ООН, чтобы получить возможность предпринимать силовые акции в территориальных водах и воздушном пространстве Ливии. Однако судьба этого документа во многом зависит от России, которая может воспользоваться правом вето. Очевидна опасность таких миссий: жертвами наносимых ударов могут стать многие беженцы и мигранты, в том числе женщины и дети. От этого предостерегают Брюссель не только международные правозащитные организации, но и генеральный прокурор Сицилии Джованни Сальви, хотя этот остров сильнее всего страдает от наплыва непрошенных гостей. А фактически военные действия на суше в Ливии без разрешения властей этой страны (которые, впрочем, после «освобождения от Каддафи» поглощены внутренним вооружённым конфликтом и как таковые отсутствуют) и вовсе стали бы грубым нарушением международного права. Тем временем, правительства Великобритании, Франции, Италии, Германии и Испании выразили готовность направить свои военные корабли к берегам Ливии, а Польша и Словения – предоставить самолёты-разведчики и вертолёты. Но речь о военных действиях, как утверждает синьора Могерини, не идёт; по её словам, «необходимо лишь уничтожить сеть нелегального бизнеса». Сергей ИЛЬИН
Проблема Сейчас мало кто помнит, с какой беспомощностью наблюдал Евросоюз за войной в Боснии. Долго, между прочим, наблюдал – с 1992 по 1995 год. Сколько было мирных предложений и попыток урегулирования – теперь и не сосчитать. События в Македонии невольно заставляют...
Сейчас мало кто помнит, с какой беспомощностью наблюдал Евросоюз за войной в Боснии. Долго, между прочим, наблюдал – с 1992 по 1995 год. Сколько было мирных предложений и попыток урегулирования – теперь и не сосчитать. События в Македонии невольно заставляют вспомнить балканские горячие точки тех лет. Давайте посмотрим, как представляет происшедшее и его последствия швейцарская газета «Нойе цюрхер цайтунг». Долгое время европейцы, которым США предоставили решать балканскую проблему, демонстрировали слабую дееспособность, не выходящую за рамки попыток ограничить ущерб, наносимый распадом Югославии, вылившимся в жестокую войну. Они пытались лечить симптомы, не обращая внимания на их политические причины, считает газета. И все это тянулось до тех пор, пока американцы в ноябре 1995 года, по сути, не вынудили конфликтующие стороны подписать документ, получивший название Дейтонские соглашения. Так было легитимировано этническое разделение, которое было прежде достигнуто военными средствами. Такова была цена, которую пришлось заплатить за окончание войны, полагает газета. Единая Босния и Герцеговина, вроде бы, была сохранена, но только внешне, поскольку на деле она была разделена на две достаточно самостоятельные, этнически разнородные территории. Это принцип был проведён и в навязанной (по-немецки употреблено куда более изящное определение – «нахлобученной») конституции. В результате появилось государственное образование, возникновения которого не хотел ни один из живущих в этих землях народов – ни сербы, ни хорваты, ни боснийцы. Упования на то, что «время лечит», «стерпится-слюбится» и «перемелется – мука будет», оказались наивными, как и разительное незнание истории «осчастливливаемых» народов, столь свойственное посланцам «сияющего града на холме». Боснию пришлось ставить под международный присмотр. И к чему это привело? «Так называемый верховный представитель сообщества государств и сейчас, 20 лет спустя, все ещё выступает гарантом сохранения Дейтонских соглашений, которые в Боснии давно никто не принимает всерьёз, – констатирует «Нойе цюрхер цайтунг». – Схожим образом после натовской интервенции 1999 года протекторатом ООН стало Косово». В обоих протекторатах Запад вмешался в ход войны, в оба из них были закачаны миллиарды долларов. И что же, может быть эти страны сейчас уже стали полностью готовыми к вступлению в ЕС, спрашивает газета. Ничуть не бывало: нет в Европе государств, которые отстояли бы дальше от этой цели. И это при том, что Запад берёт их под своё крылышко охотнее, чем любые другие страны на традиционно неспокойных Балканах. Чтобы ситуация не выглядела уж совсем мрачно, газета называет и некоторые достижения европейцев в любимых протекторатах. Босния, если вы этого не знаете, стала демократическим государством. От безудержного восхищения этим фактом удерживает только то, что линии этнического разграничения никуда не делись, равно как и политический паралич, за который несёт ответственность, в том числе, и конституция, навязанная конфликтующим сторонам в Дейтоне. Поскольку каждая из этнических групп преследует в первую очередь свои собственные интересы – да-да, а вы чего хотели? – надежд на то, что конституция будет изменена изнутри, нет решительно никаких. Не думаете же вы, что боснийцы добровольно откажутся от предусмотренных для них квот и поблажек! Ну, а для сербов и хорватов они были, есть и всегда будут основным препятствием к появлению «единобоснийской» идентичности, преодолевающей узкоэтнические границы. «Нойе цюрхер цайтунг» напоминает, что конституция эта в 2009 году была отнесена Европейским судом по правам человека к документам, нарушающим конвенцию по правам человека. И что? Да ничего, воз и ныне там. Газета считает, что время существования боснийского протектората истекло, и в опеке это государство больше не нуждается. Тем более, что бюро верховного представителя, работающее там, пришло к выводу, что страна не развалится и не нарушит послевоенный порядок, установившийся в регионе. А потому можно предоставить её собственной судьбе, и местным политикам пора взять на себя всю полноту ответственности за происходящее, перестав списывать собственные провалы на иностранных «козлов отпущения». В Косово ситуация сложнее. Независимость этой страны признана даже не всеми государствами ЕС, не говоря уже об остальном мире. Тон там задают бывшие лидеры антисербского вооружённого сопротивления, напоминает газета, добавляя, что «во властную кормушку они вцепились прочно». Многие годы они изображают из себя гарантов спокойствия и порядка, а европейские протекторы продолжают иметь с ними дело из чистой боязни того, что это может нарушить с трудом достигнутую стабильность. И потому властвующий в Косово политический клан превратился в касту неприкасаемых. А такое поддержание стабильности любой ценой тормозит политическое развитие, считает газета. Миссии ЕС стоило бы, прежде всего, заняться расследованием военных преступлений, совершённых в Косово в период открытого конфликта. Но изучением темных страниц – преступлениями албанцев против сербов – никто заниматься не хочет. А именно в этом и заключается установление норм правового государства в Косово, заключает «Нойе цюрхер цайтунг». Сергей ПЛЯСУНОВ
Проблема Есть такой американский фармацевтический концерн «Гилеад сайенсиз». О достоинствах и недостатках его продукции предоставим спорить специалистам. Но для того, чтобы оценить финансовую сторону деятельности одной из прибыльнейших компаний отрасли, право же, достаточно даже поверхностного знакомства с основными правилами арифметики. Если...
Есть такой американский фармацевтический концерн «Гилеад сайенсиз». О достоинствах и недостатках его продукции предоставим спорить специалистам. Но для того, чтобы оценить финансовую сторону деятельности одной из прибыльнейших компаний отрасли, право же, достаточно даже поверхностного знакомства с основными правилами арифметики. Если три года назад, в начале мая 2012 года, акция «Гилеад» стоила 25 долларов, а сейчас курс её перевалил за сотню, то насколько богаче стали счастливчики, у которых есть эти ценные бумаги? И это, заметьте, без особых усилий со стороны господ акционеров. В минувшем году оборот «Гилеад» вырос с 11,2 до 24,9 миллиарда долларов, а чистая прибыль – с 3,1 до 12,1 миллиарда. Нет, чуда не случилось. Просто концерн разработал лекарство от гепатита С, помогающее страждущим с вероятностью в 90%. Одна беда: лекарство это стоит просто неправдоподобно дорого. По данным Главного союза австрийских социальных страховщиков, расходы на лечение одного-единственного пациента с помощью чудесного медикамента «Совалди» вписываются в пределы – внимание! – от 46 до 87 тысяч евро. В том случае, когда требуется специальная комбинации терапевтических средств, цифра может вырасти до 150 тысяч евро. Ну и кто из обычных людей сможет себе такое позволить? А ведь от гепатита С страдают не только миллионеры. В мире таких больных статистика насчитывает от 130 до 180 миллионов человек. В той же Австрии их от 34 тысяч (официально) до 80 тысяч (теневой подсчёт). Подавляющему большинству из них о чудодейственном «Совалди» даже мечтать не стоит. Больничные кассы? Для них такая финансовая нагрузка тоже непосильна: гепатит С – не единственная болезнь, которую людям приходится лечить. В отдельных случаях, когда болезнь зашла слишком далеко и уже ничто иное не помогает, кассы могут взять на себя расходы. Переговоры о новой, более приближенной к реальности цене на «Совалди» в Австрии сейчас предстоят. В Германии представители больничных касс бодались с «Гилеад» больше полугода, выговаривая приемлемую скидку, и, вроде бы, добились успеха. Вы думаете, что вышеописанная история – это нечто исключительное? Как бы не так. Фармацевтические концерны беззастенчиво стремятся содрать семь шкур с государственной системы здравоохранения, словно пробуя её на прочность. Не случайно министр здравоохранения Австрии Сабине Оберхаузер – опять-таки в связи с историей с «Совалди» – повела речь о «глобальном вымогательстве со стороны фармацевтических концернов». А организация «Гепатитис хильфе Эстеррайх» была не менее категоричной: «Медикаменты не должны превращаться в подобие хедж-фондов, с помощью которых стремятся поскорее заработать много денег». С австрийской стороны последовало довольно категорично выглядящее предложение: больничные кассы стран ЕС должны выступить единым фронтом при закупке новых лекарственных препаратов. Если это не картельный сговор, то тогда, возможно, я неправильно представляю себе что такое картель? Неизящно, и вообще нерыночно? Но другая сторона, то бишь фармацевтические концерны, тоже ведёт себя безжалостно, и добиться от неё снисхождения не проще, чем уговорить голодного кота пожалеть мышку. Если так пойдет и дальше, то доступным лекарством для тех, у кого на кредитной карточке нет суммы со многими нулями, будет только смесь толченого мела с сахаром. Прежде производителям лекарств и больничным кассам все же удавалось находить общий язык: новинки поступали в аптеки и больницы по более или менее пристойным ценам. Но сейчас фармацевтический бизнес переживает огромную волну слияний и поглощений. Это имеет объективные причины: мелким компаниям реально не под силу провести разработку и испытание современных медикаментов. Поднять такие расходы могут только гиганты. А они, понятное дело, стремятся поскорее отбить затраты. Словом, все всё понимают и способны правильно объяснить, но последствия вполне могут оказаться фатальными. В лучшем случае дело может привести к тому, что уровень медицинского обслуживания будет полностью зависеть от толщины кошелька, а это для большинства социально ориентированных государств ЕС непривычно, если не сказать больше. По-немецки это называется «цвайклассенмедицин» и это, поверьте, последнее, чего хотят и политики, и страховщики, и медики, и, конечно же, сами жители. Вот почему в ФРГ сейчас обсуждается вопрос о том, чтобы законодательно ограничить цены на медикаменты. Иначе случаи, подобные происходящему с «Совалди», будут обыденным явлением. Впрочем, что «Совалди», приходилось ли вам слышать про «Глюберу?». Это чудодейственное средство, разработанное нидерландской биотехнологической фирмой «УниКьюэр», и исцеляют с его помощью редкие нарушения обмена веществ. Курс стоит ни много ни мало 1,1 миллиона евро. Вот вам и таблеточки… Из-за несуразно высоких цен на многие медикаменты больничные кассы оказываются банкротами. Скажем, в Германии в 2014 году они нахозяйствовали убытки в 1,2 миллиарда евро. Расходы на медикаменты возросли у них на девять процентов, и процесс этот, скорее всего, продолжится. По данным министерства здравоохранения ФРГ, только за один 2014 год больничным кассам пришлось потратить на оплату лекарств на 2,9 миллиарда евро больше, чем в предыдущем. В Австрии – похожая ситуация. Интересные результаты можно получить, если расширить рамки сравнения. С 2009 по 2013 год траты на медикаменты в Альпийской республике выросли на 6,15%. Но если вести речь о дорогостоящих лекарствах – в эту категорию попадают те, упаковка которых стоит больше 700 евро – то за тот же период цена на них выросла на 68,74%. В 2009 году траты на дорогостоящие медикаменты составляли 14,11% от объема общих расходов на лекарства. А четырьмя годами позже эта доля увеличилась до 22,42%. А как объясняют ситуацию фармацевтические компании? Ответ их очевиден: уж очень возрастают затраты на исследования и организацию производства. И ведь не поспоришь! «Разработка лекарственных препаратов – высокорисковый бизнес, который требует инвестиций, доходящих до двух миллиардов евро на медикамент», – поясняет Ян Оливер Хубер, генеральный секретарь Союза фармацевтической промышленности. Он предлагает учесть и то, что тот же гепатит С теперь можно вылечить одним-единственным препаратом, а значит, на последующих курсах больничные кассы смогут сэкономить. Ведь на поздних стадиях болезни во многих случаях в печени больного начинается образование злокачественных опухолей. Это приводит к необходимости трансплантации печени, которая сама по себе обходится в 250 тысяч евро, не считая последующих высоких расходов на поддерживающую терапию. Да к тому же «Гилеад» уже разработал аналог пресловутого «Совалди», который будет стоить дешевле. Ну что ж, и то слава богу! Марина СМИРНОВА
Проблема Приток иммигрантов во Францию и рост, прежде всего, мусульманского населения оборачивается неожиданной стороной для её экономики. Управляющие многими компаниями вынуждены мириться с дополнительными выходными днями и удовлетворять просьбы своих подчинённых о более гибких режимах рабочего дня с выделением времени на...
Приток иммигрантов во Францию и рост, прежде всего, мусульманского населения оборачивается неожиданной стороной для её экономики. Управляющие многими компаниями вынуждены мириться с дополнительными выходными днями и удовлетворять просьбы своих подчинённых о более гибких режимах рабочего дня с выделением времени на молитвы. Это вызвано религиозными праздниками и необходимостью совершать обряды – ежедневно, один раз в две недели или ежемесячно. Как показал недавний опрос на эту тему, уже один из каждых четверых французских менеджеров сетует на то, что ему приходится сталкиваться с такой проблемой, отнюдь не способствующей эффективной работе их предприятий и учреждений. Показательно, что нынешний результат почти вдвое превышает итоги предыдущего анкетирования, проведённого всего год назад. Но и этим проблема не исчерпывается: нередко мусульмане-мужчины отказываются трудиться в одном коллективе с женщинами. К счастью, в подавляющем большинстве случаев до конфликтов или блокирования производственного процесса дело пока не доходит. Новая реальность, складывающаяся на рынке труда, требует от управленцев деликатного подхода к преодолению этих трудностей, а также проявления немалой терпимости и понимания особенностей основных религий. Но этому пока не учат ни в школах, ни даже в высших учебных заведениях Франции.
Опыт Зарегистрированная в Люксембурге компания LuxTrust, что специализируется на обеспечении безопасности электронных персональных данных, продемонстрировала небывалый взлет в минувшем году, свидетельствуют опубликованный ею отчет по итогам прошлого года. Чистая прибыль выросла на 50% – до 1 миллиарда 754 миллионов евро. А...
Зарегистрированная в Люксембурге компания LuxTrust, что специализируется на обеспечении безопасности электронных персональных данных, продемонстрировала небывалый взлет в минувшем году, свидетельствуют опубликованный ею отчет по итогам прошлого года. Чистая прибыль выросла на 50% – до 1 миллиарда 754 миллионов евро. А в целом, макроэкономические показатели роста увеличились на 25%, и на фоне вялой рыночной конъюнктуры смотрятся как победа под Ватерлоо. В полном соответствии с требованиями Европейского Совета, где придают особое значение дальнейшей «электронизации» и «оцифровыванию» торгово-экономических операций, LuxTrust наращивает свое присутствие на рынке. Как подчеркнуто в корпоративном заявлении, процитированном люксембургской газетой «Ворт», успех во многом обусловлен умением найти адекватный ответ на вызовы местного рынка, «передового во всех смыслах, многокультурного и очень требовательного». Сейчас LuxTrust готовится ко второй фазе расширения охвата своих операций, а это предполагает «интернационализацию» бизнеса и его выстраивание на основе альянсов и партнерства. Более 300 тысяч клиентов обслуживает сегодня компания, но, согласно планам, через год эта цифра вырастет до 400 тысяч. Это должно произойти, в том числе, благодаря расширению числа рабочих языков: вскоре операторы LuxTrust будут принимать звонки на шести иностранных языках. Вадим ВИХРОВ
Опыт С необычной финансово-юридической проблемой столкнулись наследники супружеской пары из итальянского города Виченцы. Вступив в наследство, они обнаружили в сейфе небольшого дома на Мальте, принадлежавшего скончавшимся родственникам, огромную сумму в итальянских лирах! Всего клад состоял из миллиарда в вышедшей из употребления...
С необычной финансово-юридической проблемой столкнулись наследники супружеской пары из итальянского города Виченцы. Вступив в наследство, они обнаружили в сейфе небольшого дома на Мальте, принадлежавшего скончавшимся родственникам, огромную сумму в итальянских лирах! Всего клад состоял из миллиарда в вышедшей из употребления итальянской валюте. После перехода Италии, как и многих других стран ЕС на евро, эти банкноты потеряли ценность. Наследники обратились к банковским властям Мальты с просьбой обменять лиры на евро, но получили отказ. Тогда они решили привезти деньги в Италию, чтобы попытать счастья на родине. Однако мальтийские пограничные власти отказали: мол, нельзя перевозить в чемодане такие большие суммы… денег. Так деньги это или нет? История тянется с Рождества 2014 года и пока не ясно, чем она завершится. Скорее всего, клад окажется в конечном итоге разноцветными бумажками, которые не заинтересуют даже коллекционеров.
Валюта Станет ли Дания первым в мире государством, население которого будет обходиться без наличных денег? Похоже, правительство Датского королевства полно решимости завоевать пальму первенства в этой области. Оно объявило, что после одобрения парламентом, уже с начала 2016 года наличные кроны не...
Станет ли Дания первым в мире государством, население которого будет обходиться без наличных денег? Похоже, правительство Датского королевства полно решимости завоевать пальму первенства в этой области. Оно объявило, что после одобрения парламентом, уже с начала 2016 года наличные кроны не будут приниматься в торговле одеждой, ресторанах и на бензозаправочных станциях. Это – первый этап плана, нацеленного на прекращение хождения казначейских билетов и монет. Власти объясняют своё стремление заботой о коммерсантах, ведь безналичный расчёт сокращает издержки торговцев, в частности, на охрану их заведений, и способствует повышению уровня труда в магазинах. Надо признать, что эта мера встречает одобрение общества, и отнюдь не случайно: уже один из каждых трёх датчан активно пользуется платежными системами через мобильные телефоны. В этом они опережают соседей – шведов и финнов, где популярность таких платежей тоже весьма велика. Переход к «электронным деньгам», по мнению правительства Дании, должен также облегчить борьбу с «серой» экономикой страны, масштабы которой здесь оцениваются в 15%. Впрочем, у постепенного отказа от «звонкой монеты» есть и издержки. Главная из них – электронное мошенничество и хакерство. В Швеции, например, число таких случаев за последнее десятилетие удвоилось.
Валюта Европейский центральный банк (ЕЦБ) пока не намерен отказываться от политики количественного смягчения, заявил председатель эмиссионного центра еврозоны Марио Драги. Выступая в Вашингтоне в Международном валютном фонде, он напомнил, что этот шаг был предпринят для поддержки экономического развития стран ЕС, которые...
Европейский центральный банк (ЕЦБ) пока не намерен отказываться от политики количественного смягчения, заявил председатель эмиссионного центра еврозоны Марио Драги. Выступая в Вашингтоне в Международном валютном фонде, он напомнил, что этот шаг был предпринят для поддержки экономического развития стран ЕС, которые уже перешли на единую валюту. По его словам, этот курс, состоящий в скупке ЕЦБ гособлигаций стран еврозоны, продолжится, «сколько будет нужно». Пока такая политика «не привела к дисбалансу» на финансовых рынках. М.Драги отметил, что количественное смягчение должно позитивно сказаться на инвестициях, потреблении и инфляционных показателях в еврозоне. При этом следует обратить особое внимание на то, чтобы такая политика не сказалась бы отрицательным образом на перераспределении богатства. Происходящие в еврозоне структурные реформы, заключил он, сделают ЕС более сильным, увеличат доверие к благоприятным перспективам экономики и побудят предпринимателей инвестировать в ЕС. Андрей СЕМИРЕНКО
Экономика Эти две небольшие западноевропейские монархии стали первопроходцами в еще одном элементе интеграции – в области мобильной связи. В далеком 1948 году они первыми создали таможенный союз, который постепенно расширился и превратился в нынешний ЕС, состоящий из 28 стран. Теперь, не...
Эти две небольшие западноевропейские монархии стали первопроходцами в еще одном элементе интеграции – в области мобильной связи. В далеком 1948 году они первыми создали таможенный союз, который постепенно расширился и превратился в нынешний ЕС, состоящий из 28 стран. Теперь, не дожидаясь решения партнеров и институтов власти Союза, Бельгия и Люксембург договорились о возможности отмены роуминга для голосовой мобильной связи, смс и обмена информацией. Пока к услуге подключились клиенты одной сети – «Джоин Экспириенс», созданной Люксембургской почтой и бельгийской компанией «Джоин Уайрлесс». Подключение к ней других операторов только ожидается. Однако это стало первым шагом в давнем стремлении отказаться от роуминга внутри ЕС через формирование единого рынка мобильной связи. Европейская Комиссия и Европейский Парламент давно призывали к этому шагу, они даже постановили, что это должно произойти с 2016 года. Однако правительства стран-участниц под давлением телекоммуникационных компаний затормозили эту процедуру. В марте 2015 года ЕК сделала шаг назад. Теперь принцип «один рынок, один тариф» должен вступить в силу только в июле 2018 года при соблюдении ряда коммерческих условий. Европейские пользователи с июля 2016 года получат одно небольшое послабление. Они смогут пользоваться тарифами без надбавок за роуминг за 5 минут разговора, 5 смс и 5 мегабайт информации. Это удовольствие растягивается на 7 дней в году, которые не обязательно должны идти подряд. Как только эти бонусы будут израсходованы, остальные услуги мобильной связи будут представляться по обычным тарифам, с учетом платы за роуминг. Хотя полный отказ от роуминга опять переносится, в ЕС удалось добиться существенного снижения платы за эту услугу. По подсчетам ЕК, с 2007 года надбавки за трансграничную мобильную связь внутри «двадцати восьми» снизились на 80%, что привело к росту этого рынка на 630%. Алексей СТРАШЕВ
Экономика Кто сказал, что только бедные страны европейского юга поражены экономическим кризисом? Некогда процветавшая Финляндия, требовавшая наряду с Германией и Нидерландами наиболее жесткого подхода к обремененной долгами Греции и другим кризисным странам, теперь оказывается в ситуации, когда эти горькие рецепты придется...
Кто сказал, что только бедные страны европейского юга поражены экономическим кризисом? Некогда процветавшая Финляндия, требовавшая наряду с Германией и Нидерландами наиболее жесткого подхода к обремененной долгами Греции и другим кризисным странам, теперь оказывается в ситуации, когда эти горькие рецепты придется применять к себе самой. И это при том, что финны никогда не отступали даже на миллиметр от самых строгих критериев бюджетной политики, исправно соблюдали все нормы, принятые для зоны евро, не позволяли себе никаких финансовых вольностей. Однако теперь Суоми рискует оказаться в числе самых слабых экономик еврозоны. Причин несколько. Главной можно считать фактический крах финского измерения компании «Нокиа», которую новые американские владельцы из «Майкрософта» переводят в другие регионы мира. Это называется оптимизацией, однако Оулу, превратившийся было в технологическую столицу европейского Севера, пустеет, становясь городом продвинутых молодых безработных. Злые языки утверждают, что переход бывшего финского промышленного флагмана в американскую собственность стал результатом сложной и тонко спланированной коммерческой спецоперации. В руководство «Нокии» был внедрён человек, который изнутри саботировал выполнение наиболее перспективных проектов, что обернулось потерей лидирующих позицией. После этого «Нокиа» стала легкой добычей «Майкрософта». Еще одной традиционной отраслью, потерявшей обороты и потянувшей вниз экономику Финляндии, стала деревообработка, включая производство конечной продукции, например, бумаги. Кризис в отношениях ЕС с Россией, обернувшийся принятием в Брюсселе дискриминационных антироссийских санкций, придал финскому экономическому кризису дополнительную остроту. Раньше тесные торгово-экономические связи с нашей страной помогали финнам выстоять во время экономических бурь, а теперь это добавило проблем. Девальвация рубля, начавшаяся год назад, еще больше обострила негативные последствия этих процессов для Финляндии и ее экономики. Она достигла пика развития в 2008 году, а теперь уже 4 года испытывает спад. Официальный уровень безработицы составляет сейчас 17% самодеятельного населения! Прошедшие парламентские выборы (см. «Финляндия: смена вех», №4(98), 2015) показали, что внимание избирателей сосредоточено на экономическом положении страны. Однако политикам, по сути, нечего предложить согражданам, кроме длительного периода сложностей без роста заработков, занятости, зато со свертыванием некогда образцовых социальных программ. Светлана ФИРСОВА
Энергетика Необычный демарш совершили в Нидерландах некоторые компании, занимающиеся добычей природного газа. Они в разной форме признали ответственность за участившиеся случаи небольших землетрясений, происходящих в зоне добычи этого топлива и наносящих ущерб жилым домам и другим сооружениям. Голландская фирма НАМ принесла...
Необычный демарш совершили в Нидерландах некоторые компании, занимающиеся добычей природного газа. Они в разной форме признали ответственность за участившиеся случаи небольших землетрясений, происходящих в зоне добычи этого топлива и наносящих ущерб жилым домам и другим сооружениям. Голландская фирма НАМ принесла извинения жителям северо-востока страны, где расположены основные месторождения газа. Две крупнейшие компании – «Шелл» и «ЭкксонМобил» – объявили, что заплатят 1,2 миллиарда евро компенсации владельцам 30 тысяч домов, пострадавших от таких землетрясений. Эти два энергетических гиганта ведут основные работы по газодобыче в этом регионе. Особенность этой отрасли промышленности Нидерландов состоит в том, что часть крупнейших месторождений расположены на небольшой глубине и под густонаселенными районами, центром которых является город Гронинген. Впервые в Нидерландах подобные землетрясения стали наблюдаться в 1993 году. Тогда же ученые обнаружили взаимосвязь между землетрясениями и добычей природного газа. Особенно заметным это явление стало после 2008 года, когда добыча метана в стране достигла пика. Однако до сих пор НАМ и другие производители не признавали ее. Компания принесли извинения после того, как в феврале 2015 года такая взаимозависимость была признана в докладе голландского Бюро по изучению проблем безопасности. В таких месторождениях метан находится под давлением. Когда газ откачивают, давление падает, нарушается геологическая структура, что приводит к землетрясениям. Их последствия бывают более серьезными, когда пласты метана залегают на небольшой глубине и под населенными районами, как в Нидерландах. Сила толчков возрастает в случае разработки сланцевых месторождений, когда технология гидроразрыва разрушает твердую породу, высвобождая находящийся в ней газ. Нидерланды и Великобритания являются крупнейшими производителями природного газа в ЕС. Эта отрасль обеспечивала до 8% доходов голландской государственной казны. Для уменьшения землетрясений в январе 2014 года правительство решило сократить добычу на 20%. В июле 2015 года ожидается, что кабинет оценит ситуацию и примет решение по дальнейшему сокращению добычи. В результате страна может превратиться в нетто-импортера природного газа. Андрей СЕМИРЕНКО
Энергетика Вы помните, какие аргументы были в ходу у сторонников «зелёных» реформ европейской энергетики на начальном этапе? Солнце, ветер, приливы и отливы – это же неисчерпаемый, вечно возобновляющийся ресурс, не то, что ископаемое сырье, которое скоро закончится, оставив человека в холоде...
Вы помните, какие аргументы были в ходу у сторонников «зелёных» реформ европейской энергетики на начальном этапе? Солнце, ветер, приливы и отливы – это же неисчерпаемый, вечно возобновляющийся ресурс, не то, что ископаемое сырье, которое скоро закончится, оставив человека в холоде и мраке. Добыча год от года становится все сложнее и дороже, смотрите, каких заоблачных вершин достигла цена на нефть. А ведь есть ещё выбросы углекислого газа с их парниковым эффектом, разрушающим устойчивость климата, таяние арктических льдов ускоряется, катастрофа на пороге. Правда, несколько лет назад «потепленцы» получили звонкую оплеуху, когда выяснилось, что свои выкладки некоторые из них, подобно нерадивым троечникам, банально подгоняют под нужный ответ. Апокалиптитческая трескотня после этого скандала сильно утихла, хотя главный тезис климатологов о вредоносном антропогенном воздействии на мировой климат, проще говоря, об ущербе, наносимом сжиганием ископаемых энергоносителей, остался весьма ходовым, хотя и сильно поколебленным. Но главного удалось добиться: деньги в альтернативную энергетику потекли рекой, да ещё какой полноводной! Аудитории объясняли дело так: идёт начальный этап, инвестиционный период, время стричь купоны наступит позднее. А вообще использование возобновляющихся источников дёшево по определению. Надо только немного потерпеть. Теперь начинает выясняться: какое там дёшево, дорого и даже очень! Один из европейских флагманов альтернативной энергетики – Германия – вбухала в неё гигантские средства, предоставила развивающейся отрасли щедрые субвенции. Вдруг начало выясняться, что в нетепличных условиях развития «зелёная» энергетика нестабильна и неконкурентоспособна. Теперь наиболее прозорливые её сторонники начинают перекладывать вину на плечи политиков. Это, дескать, они обещали вам дешёвые и неисчерпаемые источники энергии. А если посмотреть правде в глаза, то станет видно, что стоить все будет дорого. Но тратить эти деньги все же надо, потому что потепление, тающие ледники, повышение уровня воды в океанах – и далее, по хорошо знакомому кругу. Профессор Оксфордского университета Дитер Хелм, специализирующийся на экономике энергетических отраслей, как раз не замалчивает дороговизны «зелёных» затей, но настаивает на том, что расходы эти необходимы в интересах всего человечества. Но главное – на том, что эти огромные средства надо расходовать рачительно, точно понимая, куда и зачем они идут. Как же решать этот вопрос? Сейчас это прерогатива политиков, определяющих, на что и в каких количествах расходуются деньги. По мнению профессора, самый простой и эффективный способ – проведение аукционов, на которых одна технология соревновалась бы с другой. Он полагает, что таким образом дорогие технологии будут автоматически вытесняться с рынка. Дитер Хелм уверен, что этот идеальный вариант позволил бы избежать повторения не самого радужного германского опыта, когда далеко не в самой солнечной стране Европы были потрачены гигантские деньги, чтобы расставить по крышам солнечные батареи. Сейчас эта «экологически безвредная» прелесть обходится в 20 миллиардов евро в год. Но аукционы аукционами, а позволит ли это избежать дорогостоящего субвенционирования новых технологий? От ответа на этот вопрос профессор незатейливо уходит, прибегая к хорошо известному аргументу, что в цену ископаемых энергоносителей не входит компенсация ущерба, сопряжённого с их использованием, вроде нагрузки на окружающую среду и вреда здоровью жителей. Но ведь и все чудеса альтернативной энергетики тоже созданы не по мановению волшебной палочки: в них использованы металлы, пластики, строительные материалы и многое другое, произведённое с различной степенью ущерба природе и здоровью человека. Не сделает ли их ещё менее конкурентоспособными такая методика подсчёта? Профессор и на это вопрос не даёт ответа, но зато предлагает, чтобы соревнование между различными энергоносителями велось в равных условиях. Как это организовать? Вот на это у него ответ есть. Надо установить настоящую цену за выбросы двуокиси углерода в атмосферу. Д.Хелм справедливо указывает на то, что нынешняя система торговли квотами на выброс CO2 оказалась неэффективной. «Сейчас мы платим скрытую цену на эмиссии в форме огромных субвенций энергетике, использующей возобновляющиеся источники. То есть на деле платим больше, чем тратили бы, снижая выбросы углекислого газа», – уверяет он. Выход он видит в том, что можно считать, по сути, введением налога на эмиссию. Начать профессор предлагает с малого, например, с 10 евро на тонну выбросов, и посмотреть, какой будет реакция граждан и деловых кругов. В качестве первого результата он предвидит отказ от потребления угля в пользу газа, что уже неплохо. Затем он прогнозирует нарастание конкурентоспособности различных технологий «зелёной» энергетики, причём именно в том порядке, в котором выстроит их экономическая эффективность, незамутнённая политическими пожеланиями. То, что происходит сейчас в США и Европе, Д.Хелм считает не защитой окружающей среды, а самообманом. Пока целью остаётся дешёвое потребление товаров, при производстве которых выбрасывается углекислый газ, иного и быть не может. Экологическое благолепие достигается за счёт деиндустриализации – вывода всех возможных производственных мощностей подальше от Старого Света. Но для защиты климата при этом не делается ничего реального: вместо европейцев двуокисью углерода атмосферу пополняют китайцы. А заботящиеся об окружающей среде европейцы с чистой совестью импортируют все необходимое. Да и ладно бы, но только при этом они присваивают себе роль морального арбитра, укоризненно показывающего пальцем на «экологически несознательных» азиатов. Но ведь остановить импорт можно только с помощью запретов и пошлин? По сути Дитер Хелм это и предлагает, советуя обложить такими поборами только те товары, на которые в стране-производителе не введён «углекислый налог», равный европейскому. Теоретически это построение, возможно, и выглядит безупречно, но едва ли стоит забывать, что потребители есть и в других частях света, а не только в Европе и США. Да и реакцию европейцев, лишившихся привычных дешёвых товаров, предугадать нетрудно. Решатся ли на такое политики – большой вопрос. Вообще, заставить весь мир играть по тем правилам, которые ты считаешь для себя удобными, задача не самая простая. И если успехи на этом пути возможны, то только временные. Не говоря уже о том, что по Всемирной торговой организации, и так откровенно дышащей на ладан, введением новых ограничений будет нанесён ещё один серьёзный удар. Без словесной эквилибристики обосновать такие меры будет невозможно, да и кого и в чём они убедят? Разве что в том, что под прикрытием вроде бы благих, но не особенно убедительных построений, делается очередная попытка добиться односторонней выгоды. В чем с профессором невозможно не согласиться, так это с тем, что всемерное расширение использования газа при сворачивании потребления энергетических сортов угля было бы несомненным благом. Пока же в Европе происходит как раз обратное. В той же Германии одна за другой подаются заявки на остановку самых современных газовых электростанций, а работе угольных даётся «зелёный свет». Андрей ГОРЮХИН
Транспорт В борьбе со смертностью на автодорогах власти Европейского Союза всё чаще прибегают к новым технологиям. Так, принятый Европарламентом закон предусматривает, что с 2018 года все легковые автомобили в 28 странах должны быть оборудованы «чёрными ящиками», сообщающими о серьёзных ДТП в...
В борьбе со смертностью на автодорогах власти Европейского Союза всё чаще прибегают к новым технологиям. Так, принятый Европарламентом закон предусматривает, что с 2018 года все легковые автомобили в 28 странах должны быть оборудованы «чёрными ящиками», сообщающими о серьёзных ДТП в ближайшие пункты «скорой помощи», полицейские участки и пожарные команды. Устройство способно мгновенно проинформировать эти службы о точном местонахождении пострадавших и характере повреждений, а также о том, сработали ли подушки безопасности. Применение такого оборудования, по мнению аналитиков, должно ежегодно сохранять жизнь примерно двум с половиной тысячам пострадавших в авариях. Однако это нововведение, уже используемое некоторыми моделями автомобилей БМВ, «Ситроен» и «Вольво», прокладывает себе путь с трудом. Дело в том, что многие европейцы обеспокоены возможностью вмешательства посторонних в их частную жизнь. Прежде всего, речь идёт о страховых и других коммерческих компаниях, а также о «хакерах». Высказываются и сомнения относительно целесообразности устанавливать дополнительное оборудование ценой около 100 евро.
Транспорт Маленький Люксембург стал обладателем второй крупнейшей в мире компании бизнес-авиации. Это стало возможным в результате приобретения фирмой «Лаксавиэйшн» (Luxaviation) её главного конкурента – швейцарской «Экзекьюджет» (Execujet). Сделка оценивается в несколько сот миллионов евро. Теперь люксембургский авиаперевозчик деловых людей располагает парком...
Маленький Люксембург стал обладателем второй крупнейшей в мире компании бизнес-авиации. Это стало возможным в результате приобретения фирмой «Лаксавиэйшн» (Luxaviation) её главного конкурента – швейцарской «Экзекьюджет» (Execujet). Сделка оценивается в несколько сот миллионов евро. Теперь люксембургский авиаперевозчик деловых людей располагает парком в 250 комфортабельных самолётов. Больше лайнеров – 700 – только у мирового лидера, компании «Нетджетс» (Netjets), которая принадлежит американскому миллиардеру Уоррену Баффету. Однако руководитель «Лаксавиэйшн» Патрик Хансен не собирается останавливаться на достигнутом и рассчитывает к 2019 году увеличить свой флот до 500 машин. Он намерен и впредь поглощать конкурентов, благо устойчивое финансовое положение его компании позволяет это делать. Уже сегодня она обслуживает бизнесменов не только в Европе, но и на других континентах.
Транспорт В Германии автобаны знамениты по двум причинам. Они бесплатные, и на значительной части этих трасс нет ограничений скорости. Теперь одному из этих факторов приходит конец. С 2016 года за поездки надо будет платить, но только иностранцам. В этом смысл закона,...
В Германии автобаны знамениты по двум причинам. Они бесплатные, и на значительной части этих трасс нет ограничений скорости. Теперь одному из этих факторов приходит конец. С 2016 года за поездки надо будет платить, но только иностранцам. В этом смысл закона, окончательно принятого бундесратом – верхней палатой парламента. Документ предусматривает, что для проезда по этим скоростным автомагистралям иностранцы должны будут покупать специальный стикер и приклеивать его на лобовое стекло. Стикер, действующий 10 дней, будет стоить 10 евро, а за 22 евро можно будет кататься 2 месяца. Всего с помощью такой меры власти намереваются выручить для казны полмиллиарда евро в год. Сторонники реформы, родившейся в недрах консервативного крыла крупнейшей правящей партии – ХДС, довольны, что продавили ее через парламент. А противники не собираются складывать оружие. Одни недовольны тем, что этот шаг скажется на приграничном туризме, очень распространенном в ряде регионов Германии, а также на числе однодневных поездок в страну. Другие отмечают, что платный автобан рискует обернуться перегрузкой менее качественных региональных дорог. Критикует эту меру и Европейская Комиссия. Она отмечает недопустимость дискриминации водителей по принципу гражданства, поскольку приобретение стикеров касается только иностранцев. Валерий ВАСИЛЬЕВСКИЙ
Демография Словакия оказалась той страной ЕС, где дети позже всего покидают родительский дом и начинают совершенно самостоятельную жизнь. По данным европейского статистического ведомства – «Евростата» – 74,1% словаков в возрасте от 18 до 34 лет живут с папой и мамой. Среди...
Словакия оказалась той страной ЕС, где дети позже всего покидают родительский дом и начинают совершенно самостоятельную жизнь. По данным европейского статистического ведомства – «Евростата» – 74,1% словаков в возрасте от 18 до 34 лет живут с папой и мамой. Среди возрастной категории 25 лет – 34 года таких насчитывается тоже больше половины: 57%. Главной причиной эксперты называют высокий уровень безработицы среди молодежи. Не удивительно, что первые строчки в рейтинге занимают страны, где этот феномен распространен. Особенно много среди них восточноевропейских государств ЕС. Вторую строчку в этой классификации занимает Хорватия (71,3% юношей и девушек от 18 до 34 лет), на третьем – Италия (65,8%). Далее следуют Венгрия (64,7%), Мальта (64%), Греция (62,3%), Румыния (61,2%), Словения (60,9%), Португалия (60,6%) и Польша (60,3%). На противоположном полюсе расположились богатые страны европейского Севера. Самый низкий показатель – в Дании (15,8%). За ней следуют не входящая в ЕС Норвегия (19,8%), Финляндия (20,5%) и Швеция (23,9%). Средний показатель по ЕС составляет 48,2%. Светлана ФИРСОВА
Только факты Игрушки оказались среди товаров, которые считаются в ЕС опасными для людей. Как показывают данные специализированного европейского агентства – «Рапекс» – именно игрушки составляют 28% изделий, объявленных вне закона в 2014 году. Причин для таких заключений экспертов, в основном, две: наличие...
Игрушки оказались среди товаров, которые считаются в ЕС опасными для людей. Как показывают данные специализированного европейского агентства – «Рапекс» – именно игрушки составляют 28% изделий, объявленных вне закона в 2014 году. Причин для таких заключений экспертов, в основном, две: наличие мелких деталей, которые могут попасть в горло малышу со всеми вытекающими последствиями, и применение вредных химических веществ при изготовлении тех или иных предметов. Всего за прошлый год были запрещены ко ввозу в ЕС или изъяты с европейского рынка 2755 товаров. На втором месте по опасности – различные предметы одежды, включая обувь и кожаные изделия (23%). Причиной тоже стало применение при изготовлении опасных химических веществ. Среди других наименований запрещенных товаров, – товары для детей, включая коляски, бижутерию, детали для автомобилей. Примерно 2/3 таких изделий произведено в Китае. Светлана ФИРСОВА
Привычки и Нравы В питейных и едальных заведениях Британских островов принято вознаграждать тех, кто обслуживает клиентов. «Чаевые» колеблются у отметки 9% от суммы счета, что в среднем составляет 4,18 фунта стерлингов. Насколько распространена эта практика? Выяснить взялись сотрудники бюро по бронированию столиков в...
В питейных и едальных заведениях Британских островов принято вознаграждать тех, кто обслуживает клиентов. «Чаевые» колеблются у отметки 9% от суммы счета, что в среднем составляет 4,18 фунта стерлингов. Насколько распространена эта практика? Выяснить взялись сотрудники бюро по бронированию столиков в ресторанах, называемое OpenTable. Предположение подтвердилось: несмотря на «тощие годы», британцы по-прежнему склонны оставлять мелочь официантам на столе после окончания трапезы и оплаты выставленного счета. Таковых не менее 87%, причем наименее щедрыми оказались мужчины. Они же чаще всего настаивают, чтобы такса за обслуживание была изъята из «финального приговора», как это делается во многих ресторанах по понятным соображениям: не всякому будет удобно начать препирательство по такому мелочному поводу. Однако в Британии это происходит, и нередко. В этой мелочности есть свой резон: зачем автоматически доплачивать, если вдруг выяснится, что кельнер, поднося вам остывший суп, окунает в него, пусть и ненароком, свои пальцы, при поедании риса на зубах хрустят камушки, а места общего пользования не чище придорожного сортира где-нибудь в Бирме. Нежеланием видеть включенным дополнительный тариф за «кейтеринг» особо отличаются обитателя Йоркшира. Эта публика – отдельная статья, доложу я вам. В этой части «доброй старой Англии» вообще не любят то, что называется «сорить деньгами», а потому только один из пяти йоркширцев благодарит сдачей «подавальщиц» в общепите. А вот самые жирные чаевые оставляют столичные жуиры (в среднем, по 5,68 фунта). Самые бессребреники в этом плане – шотландцы. А каждый восьмой островитянин (14%) признался, что ему или ей случалось спешно покидать кафе или ресторан только ради того, чтобы не платить чаевые. Британцы, показало исследование, – «разборчивые едоки», резюмировал Майк Ксенакис, управляющий директор OpenTable. Выяснилось попутно, какие причины мешают воздать должное тем, кто обслуживает. На первом месте – грубость (76%), на втором – медлительность (61%), а на третьем – забывчивость (44%). Последнее объясняется, видимо, случаями, когда вам приносят рыбу вместо мяса, «кока-колу» вместо пива, а вторую корзиночку с хлебом и вовсе вам «прощают», но включают в окончательный счет. Игра в такие «кошки-мышки», когда приходит момент расплатиться за съеденное и выпитое вне дома, ведется давно и искусно (см. «Как заставить раскошелиться?», №7-8(68), 2012). Наверное, главное искусство сводится к умению следовать одновременно и античному принципу «всё в меру», и заповеди «тощих годов» – жить по средствам. И тогда не придется ни совершать насилие над своим кошельком, ни терять лицо, а почти гамлетовская дилемма «давать на чай или не давать» просто не возникнет. Надежда ДОМБРОВСКАЯ
Привычки и Нравы Цикл "Мондорф" … Они, не задумываясь, следовали маршрутом, прокладываемым навигатором. До цели оставалось совсем немного, когда он неожиданно предложил свернуть с торной дороги. Та, по которой они поехали, больше походила на прогулочную аллею. Но они слишком привыкли доверять навигатору. А...
Цикл "Мондорф" … Они, не задумываясь, следовали маршрутом, прокладываемым навигатором. До цели оставалось совсем немного, когда он неожиданно предложил свернуть с торной дороги. Та, по которой они поехали, больше походила на прогулочную аллею. Но они слишком привыкли доверять навигатору. А потом разворачиваться было уже поздно. Тротуар отгородила от проезжей части затейливая чугунная решетка и сторожевые башни фонарей. Проезжая часть сделалась совсем узкой, всего на одну машину. Спереди и сзади стеной встала разношерстная фланирующая публика. Однако они совсем переполошились, лишь когда плитка под колесами превратилась в широкие пологие ступени, увлекающие их за собой куда-то вниз. В туманную, промозглую, пугающую неизвестность. Они хотели было остановиться, оглядеться, расспросить прохожих. Увы, у них ничего не получилось. Каким-то непонятным, необъяснимым образом двери оказались заблокированными, а тормоз отказался слушаться, как и коробка передач. Еще мгновение – и у них волосы на голове встали дыбом: ступени круто устремились к пучине. Холодной. Неприветливой. Поблескивающей сталью. Перед ними властно, дерзко, пренебрежительно простирались безбрежные воды Мирового океана. Он слал к ступеням пенящиеся валы, веселые, игривые, насмехающиеся, как бы приглашая устремиться в них и отдаться на волю волн. Ступени плавно переходили в мост, уходящий в бесконечную даль. Легкий. Ажурный. Фантастический. Как будто висящий в воздухе. Мост давал надежду. Они вздохнули с облегчением. У них по взаправдашнему груз с плеч упал… И тут посреди выезда на мост они увидели пышный каменный фонтан в форме бригантины, повернутый к ним носом, с бронзовой фигурой Нептуна, нависающей над ним. Узенькие пешеходные дорожки обтекали его с двух сторон. На машине по ним было не проехать. Ступени заканчивались. Мост, бригантина, Нептун стремительно приближались. Катящаяся вниз машина все прибавляла скорость. Это был конец. Страшный. Неминуемый. Неотвратимый. "А-а-а-а!" – невольно вырвался у них утробный животный вопль. Времени даже на то, чтобы перед глазами за несколько секунд прокрутилась вся прошлая жизнь, не оставалось. Они в ужасе зажмурили глаза… Однако машина вдруг развернула несуществующие крылья, взмыла в воздух и легко, играючи, перенесла их на мост. Они моментально выскочили из нее. Им нужно было прийти в себя. Перевести дух. Преклонить колени. Когда они подняли глаза, ее уже не было – она растаяла в воздухе, как будто и не существовала. Перед ними простирался путь. Долгий. Вечный. Предначертанный. Они расправили плечи и с благодарностью пошли по нему. Надеясь – впереди Земля обетованная. (Из Мондорфского фольклора. Собрано по кусочкам в Мондорфском музее первых дней авиации). * * * Европа всегда была краем магии. Может, поэтому ей удалось так рвануть, по сравнению с другими. Во всех отношениях. Знаний. Достатка. Обустройства сладкой жизни. А потом магия из нее ушла. Полностью. Решительно и бесповоротно. Вместе с ней ощущение чуда. Исчезло что-то, что делало ее такой манящей и притягательной. Поднимало над обыденностью и серостью. Придавало крылья. Неужели – безвозвратно? Или все же осталась хоть какая-то толика надежды… * * * Его никто не любил. Никто и никогда. Наверное, поэтому он с таким удовольствием работал в коллекторском агентстве. В его функции входило выбивать деньги из должников. И ничего больше. Не упрашивать, утешать, входить в положение, уговаривать, а только выбивать. Зато он предавался этому занятию с упоением. Его жертвы паниковали. Пытались откупиться или разжалобить. Стенали. Рыдали. Ползали на коленях. Заклинали всеми святыми. Но он оставался неподкупным и разжимал стальную хватку только тогда, когда получал все сполна. Единственное исключение – он давал небольшую поблажку хорошеньким женщинам: позволял им отсрочку платежа на месяц или два. Да и то, переспав с ними, сокращал ее до нескольких недель или даже дней. Видеть выражение их лиц после этого доставляло ему особое, ни с чем не сравнимое эротическое наслаждение. Все его утехи, забавы и развлечения с должниками закончились, однако, очень резко. Как отрезало. Он едва вышел из дверей хорошо упакованной квартиры после очередной из побед, одержанной им не без блеска над ее умопомрачительной обладательницей, которая особенно долго и затейливо сопротивлялась. Вывалился истомленный и расслабленный. И тут его словно обухом по голове ударило. На лестничной площадке перед ним стоял монах в скорбной, ночного цвета сутане с глубоко накинутым на голову капюшоном. Правда, может быть, и не монах – хотя, кто еще сподобился бы ходить по городу в таком наряде. Лица из-под капюшона не было видно. Даже подобия лица. Или намека на него. Из струящегося марева выглядывали лишь глаза – два уголька, мерцающие в темноте. Два факела пламени, опаляющие все вокруг. Два сгустка энергии, прожигающие насквозь разум. Сердце. Душу. Все понимающие. Безжалостные. Карающие. В них читались такие адские муки, уготованные ему, такие боль, презрение, гадливость, что в нем все перевернулось. Кто он, и что он на этом свете, насколько низок, омерзителен и грязен, открылось ему в прозрении со столь убийственной полнотой, что он от жалости к самому себе и страха перед тем, что его ждет, потерял сознание. Он умер… И сразу же воскрес вновь. Но совсем другим. От и до. Иным на генетическом уровне. Как будто отсвет того света, который ему открылся, навсегда остался в нем и с ним. А мерцающие всполохи пламени заставили жить, чувствовать, вести себя так, как он до этого даже и не помышлял. Не знал. Не понимал. Не мог. Только воспользоваться дарованным откровением ему так и не удалось. Второй жизни у него не получилось. Он слишком быстро сгинул – его потасканное сердце не выдержало перенапряжения, вызванного перенесенным очищением и следованием новым канонам. Но уходя, он твердо знал, что его сын, которому через несколько месяцев еще только предстояло родиться, сможет ее прожить за него. Все, что для этого нужно, у сына было в крови. Никакого другого наследия он ему не оставил. Однако те способности, которые незаслуженно получил в дар и передал ему, стоили тысячи состояний. … Видий родился "белой вороной". Никто об этом не догадывался. Никто даже не мог предположить. Знал, понимал, чувствовал только он сам. И у него хватило выдержки и сообразительности сберечь это знание в полной тайне. Абсолютной. До поры до времени. До какого именно, значения не имело. Ведь когда-нибудь в его жизни, подхваченной из холодеющих рук отца, обязательно должны были произойти еще встреча, а может быть и не одна, с теми, кто привык носить темные сутаны почти антрацитового цвета с глубоко надвинутыми на отсутствующие лица капюшонами. Быть "белой вороной" тяжело. Вести себя как "белая ворона", не допускать ни одного слова, ни одного поступка, которые могли бы замарать чистенькие белые перышки, намного сложнее. Особенно когда все вокруг брызгают ядовитой слюной, кусаются, толкаются, норовят тобою позавтракать. С рождения Видий кожей чувствовал, кто перед ним. С кем он имеет дело. С кем приходится делить квадратные метры клетки-вольера маленького или чуть более масштабного зверинца, называемого многоквартирным домом. Школой. Работой. Городом. То, что он видел повсюду, вернее, то, кого он видел, приводили его в ужас и в уныние одновременно. Его окружали орды орков. Безмозглых. Кровожадных. Для которых не существовало ничего святого. Они беззастенчиво топтали мелкую человеческую живность, копошащуюся у них под ногами, с хрустом и чавканьем наступая на червей и тараканов. Землю толстым слоем покрывали тучи саранчи, не оставлявшие после себя ни зеленой травинки, ни колоска. Ноги обвивали клубки змей. Вперемешку кобр, гадюк и удавов. Мимо в поисках падали сновали шакалы и гиены. Изредка к ним по-свойски присоединялись коршуны-стервятники. Стаи волков пасли безбрежные стада коз, коров и баранов, время от времени раздирая доверившихся им и лакомясь легкой добычей на глазах у всех, безразлично взирающих на вакханалию. Как будто это их не касается. В порядке вещей. Вообще поделом. Встречались, конечно, благородные животные, сильные, стойкие, аристократичные – соколы и ястребы, пантеры и гепарды, лани и антилопы. И в большом количестве. Но они были сами по себе. Старались с толпой не смешиваться. Держались особняком. Погоды не делали. Те же, кто их мог собрать, сплотить, об этом, видимо, не задумывались. Главенство над орками и гиенами, обладание тучными полями, пожираемыми саранчой, и безбрежными стадами под началом волчатины их вполне устраивало. Видию пришлось нелегко, еще когда он был младенцем, затем подростком. Надо было выработать привычку не бояться змей и стервятников. Не вскрикивать. Не бросаться в сторону. Не только делать вид, но и славно ладить, и, по возможности, заводить добрые, дружеские отношения. Научиться достойно постоять за себя, когда у него пытались отобрать игрушки, ссадить с качелей, на которых он только устроился, да и просто пихнуть или оттолкнуть, не доводя дело до драки. Из любой он вышел бы победителем, но у зверья вокруг сразу же возникли бы подозрения, за счет чего. Обрести умение, когда уступить, разыграв сценку про благородного рыцаря, бессеребренника, или какую другую. Когда настоять на своем. Чтобы не заработать славу слабака и слюнтяя. Не дать повод собой помыкать. Убедить всех – и звериную детвору и их родителей, гувернанток, телохранителей – в том, что все зависит только от его доброй воли и хорошего расположения. Особенно стрёмно и неприятно было уступать чуть позже, когда однокашники ухлестывали за девчонками, к которым он испытывал невольную симпатию, или когда еще подрос, прикидываться, будто вступать в борьбу за них – ниже его достоинства. Будущие президенты не поднимают перчатку, брошенную им заведомо недостойным соперником. Ведь девчонки выстраивались в очередь, стремясь посидеть с ним за одной партой или дождаться, когда он их проводит до дому. Временами, чтобы не обидеть, тем более, что ему было все равно, он устраивал между ними нечто вроде ротации. Это в принципе их устраивало, поскольку свидетельствовало о том, что сердце у него не занято. Он же и не пытался им объяснить, что не может ни в кого влюбиться, поскольку насквозь видит все их лисьи повадки. Рысье кокетство. Пингвинячью бесцеремонность. Хомячьи инстинкты. Собачий оскал. Три ряда акульих зубов. Ни при каких обстоятельствах. Это исключено. Тем не менее, несколько раз ему приходилось выходить на поединок за правду, честь и достоинство в виду того, что других вариантов не оставалось. Последствия оказывались катастрофическими. Все с таким трудом выстроенные им отношения, трепетно лелеемые, унавоженные, пропалываемые, рушились в одночасье. Поэтому он приложил все усилия, тренировался изо дня в день, работал на износ, загоняя себя в конец, лишь бы развить способности, унаследованные от отца. Лишь бы научиться подчинять своей воле человеческую психику. Любую. И самую беспомощную. И самую зловредную. Мягко. Незаметно. Безошибочно. Природа отблагодарила его за упорство. К тому же дар, полученный в наследство, сильно помог. У него получилось. Все его ультрадипломатические навыки остались при нем. Но ему теперь не обязательно было полагаться только на них. Ему не надо было ежесекундно ломать себя, наступая на горло собственной песне. В его власти отныне было менять настроения людей – заставляя их успокоиться или, если обстоятельства того требовали, вгоняя в экзальтацию. Жизненные установки – в любом диапазоне от стяжательства до альтруизма небесной голубизны. От необузданной воинственности до тихого пацифизма. От экстремизма и всего прочего радикального до не знающего границ интернационализма. Настроения – как угодно, лишь бы это происходило плавно и как бы естественным образом. Однако он не был бы "белой вороной", если бы четко не установил для себя, так уверенно возмужавшего, добывшего неограниченную власть над психикой людей и горделивую силу управлять ими, совершенно железные правила, они же ограничения, которыми должен был руководствоваться всегда и во всем. Правило первое – использовать свои способности только во благо. Или во имя любви. В чем оно состоит, его интуиция "белой вороны" подсказывала ему безошибочно. Тем более подкрепленная знанием звериного начала людей. Умением видеть их насквозь. Второе – прибегать к своим способностям только в крайнем случае. Когда нет другого выхода. Когда это безусловно необходимо. Третье – не использовать их для себя, если только это не предписывается необходимостью или стремлением следовать первым двум принципам. На самом деле последнее правило Видий включил в перечень постулатов, скорее, для проформы. Оно изначально впечаталось в его ДНК. Сделалось внутренним императивом. Превратилось в образ жизни, когда никакой другой не нужен и невозможен. К тому же ему и не требовалось больше прибегать к своим способностям. Видимо, от него исходили какие-то волны. Или все на уровне инстинкта ощущали его ауру. А, может, это его внутренняя сила и убежденность производили на всех такое неизгладимое впечатление. Хотя, не исключено, просто срабатывало источаемое им море обаяния. Или все вместе. Но у него теперь увлекать, подчинять и убеждать получалось как бы само собой. Без видимых усилий с его стороны. Он занял достойное независимое место в обществе. Возглавил какое-то престижное альтруистическое заведение. Превратил его в непререкаемый моральный авторитет, к прогнозам которого люди стали относиться как к словам оракула. С ним считались. К его мнению прислушивались. Несмотря на то, что он держался подальше от всех политических партий и движений. И своей равноудаленностью и незамешанностью многим путал все карты. С деньгами он тоже не испытывал проблем. Они требовались ему лишь в качестве инструмента. Он довольствовался тем, что было строго необходимым. Оставляя зверью перегрызать друг другу глотку в служении золотому тельцу. И все же что-то очень важное, принципиально, бесконечно важное оставалось не для него. Вне его досягаемости. Безразличным к обретенной им власти над окружающими и его способностям – он чувствовал себя бесконечно одиноким. Несчастным. Брошенным. Порой сердце с такой силой сжималось от тоски, что ему хотелось выть. Без остановки. Забыв обо всем на свете. Крушить все вокруг. Предавать огню и мечу. Но он знал, что облегчение это не принесет. Станет только хуже. Его исстрадавшееся сердце жаждало любви. Все его существо горело желанием любви. Ему так хотелось ласки и тепла. Чтобы кто-то был рядом. Кому он мог бы отдаться душой и телом. Подчиняться и уступать легко и беззаботно. Кого он бы мог боготворить. Бесконечно и самозабвенно. Эту пустоту в своем сердце ему ничем не удавалось заполнить. Как ни старался. Ни тренировками, которые он ни на день не прерывал. Ни активностью во всех тех сферах, которые наполняли его существование. Ни тяжелейшими физическими нагрузками, которые он себе предписывал. Что-то надо было делать. Так больше продолжаться не могло. Он должен был что-нибудь придумать. Но что именно, ему не приходило в голову. Его сон сделался прерывистым и беспокойным. Он вскакивал. Бродил по комнате. Выходил на лоджию освежиться и полюбоваться звездами. Изводил себя все больше и больше. Однажды ночью в разгар его метаний у него в комнате появились три колеблющиеся фигуры. Они были в темных сутанах с глубоко надвинутыми капюшонами, из-под которых струился ровный согревающий душу свет. Видий без труда узнал их. Хотя нежданные гости несколько отличались от образа, воспоминания о котором сохранились в его крови. "Мы друзья, – сказали они. – Мы такие же, как ты. Зови нас странниками. Мы пришли помочь тебе. Нам не безразлична твоя судьба. У тебя великое предназначение. Ты же растрачиваешь себя впустую. Мы нашли ту, которая тебе нужна. Только пожелай, и мы покажем ее тебе. Мы ничего не требуем взамен. Это лишь часть уговора. Показать?" "Нет, – резко и решительно ответил Видий. – Я признателен вам за участие. Я ждал вашего прихода. Знал, что мы увидимся. Не обижайтесь. Но это моя судьба. Власти над ней я никому не отдам. Тем более, ночным сновидениям". "Да, это твоя судьба, – подхватили странники. – Мы и не ждали от тебя другого. Мы заранее договорились между собой, что с уважением отнесемся к твоему выбору. Только помни: твои страдания – это и наши страдания. Твои заботы – также и наши заботы. Твоя судьба – часть нашей общей судьбы". С этими словами фигуры растаяли. Как будто их никогда и не было. Чтобы снять наваждение, немного успокоиться и прийти в себя, Видий забрался под теплый душ. Вышел из него отдохнувшим, с прояснившейся головой и четким пониманием того, что его избранница где-то должна существовать. Ее только нужно найти. Для этого представить ее себе. Четко-четко. Во всех деталях. Потянуться к ней, его Галатее, всей душой. И включить поиск. Утром Видий первым делом заскочил на рынок, взял охапку свежайших роскошных темно-бордовых роз и помчался навстречу своей судьбе. Его избранница оказалась точь-в-точь такой, о какой он мечтал. Она полностью совпадала с тем образом, который он создал в своем сердце. Но только внешне. Кто она, он, к своему удивлению, не смог прочитать. Ее внутренний мир был для него закрыт. Полностью. Наглухо. Он с этим ничего не мог поделать. Единственное, что он почувствовал, – к звериному племени она не имела никакого отношения. Ему этого было достаточно. Жажда любви сыграла с ним обычную шутку – он влюбился без памяти. Всеми фибрами. Всем своим существом. Чтобы ее завоевать, он был готов на все. Любые подвиги. Глупости. Безумства. Ника, так звали девушку, благосклонно, без комплексов, приняла его ухаживания. Она с удовольствием ходила с ним в кино и на театральные премьеры. Любила творческие диспуты. Охотно бродила по аллеям тенистых парков. Не чуралась скромных светских раутов. Сносно играла в большой теннис. Но категорически избегала всего того, что дало бы Видию повод внести в их дружеские отношения даже намек на интимность. Прошло сравнительно много времени. Ничего не менялось, хотя теперь они, вроде бы, знали друг друга от "а" до "я". Видий терялся в догадках. Удесятерял ухаживания. Придумывал самые невероятные ситуации, в которые они то и дело попадали. Ничего не срабатывало. Отношения их оставались столь же ровными и возвышенными, как в самом начале. "Я полный осёл, – пришел в конце концов к неутешительному выводу совсем измучившийся Видий. – Ника ведь не знает, кто я. Даже ей я не вправе доверить свою тайну. Она уверена, что я парень из соседнего двора, который случайно увидел ее и воспылал чувством. Таких тысячи. Однако то, что я не могу открыться ей прямо, не означает, что мне запрещено сделать это косвенно, превратившись, желательно как можно скорее, в какую-нибудь знаменитость. Надо только придумать, в какую". Но выбор был не так велик. Лезть в шоу-бизнес, где хозяйничало зверье именно того замеса, которое он терпел меньше всего, Видию не хотелось. К тому же его не тянули ни сцена. Ни подмостки. Ни завывания разнузданной толпы. А играть кого-то другого ему в прежней жизни приходилось так много, что этот путь он сразу для себя отмел. Подаваться в писатели, естественно великие, всемирно известные, ему не хотелось по другой причине. Детективы, фантастику, любовные романы и биографическое вранье он на дух не переносил. Это с одной стороны. С другой – всю жизнь он оттачивал уменье излагать свои мысли буквально несколькими фразами. Передавать ими суть события или явления. Избегать занудливых, никому не нужных описаний. Выверять каждое слово. Не допускать ни малейшего искажения фактов или приукрашивания действительности. Разворачивать все в обратную сторону ему по понятным причинам не хотелось. Большой спорт, вроде, тоже был для него заказан. По-настоящему раскрученными в общественном сознании были только игровые, коллективные виды типа футбола, баскетбола или хоккея. Может быть, еще регби и пара-тройка других. Соответственно для успеха сначала надо было создать команду, выучить ее, вырастить, вывести в высшую лигу. На это требовалось слишком много времени. Да и откуда брать необходимый человеческий материал, тоже надо было придумать. Оставалась, пожалуй, только одна возможность – шахматы. Бокс он сразу отмел. "Белые вороны" и бокс – вещи несовместные, если слегка перефразировать Александра Сергеевича. Шахматы же – аристократы спорта. Интеллектуальная вершина. Олимп. Легенда. В шахматах все зависит только от тебя самого. Это ему подходит. Они сродни его природе. По такой стезе ему легко и естественно будет идти. Ну, вот и славненько. Надо только засучить рукава и браться за дело. Приняв решение, Видий назначил серию совещаний и встреч у себя в офисе. Следовало подвести итоги ряду проектов, за которые он отвечал. Утвердить давно вынашивавшиеся планы. Привести хозяйство в порядок. Перераспределить обязанности. Раздать поручения. Каково же было его удивление, когда в своем кабинете он обнаружил когда-то уже привидевшуюся ему группу фигур в темных сутанах с глубоко надвинутыми капюшонами. Только сейчас в их реальности трудно было усомниться. "Мы поддерживаем твой выбор, – сказали странники. – Он нам импонирует. Созвучен всему, что есть в тебе. Органичен. Мы хотели бы тебе помочь в кратчайшие сроки завоевать Олимп. У нас уже приготовлено все необходимое. Как только ты дашь отмашку…" "Не дам, – мягко прервал Видий странников. – Не обессудьте. Я тронут вашей заботой. Признателен и благодарен. Но завоевать Нику обязан только сам. Иначе будет нечестно. Нарушит установленные мною же правила". "Мы уважаем твой выбор", – хором, как на репетиции, продекламировали странники и растаяли в воздухе, оставив Видия сомневаться, разговаривал ли он с ними наяву, или ему опять все привиделось. Шахматы Видий любил с детства. Увлекался ими. Играл на уровне второго разряда. Может быть, даже первого. Интуитивно выстраивал беспроигрышные замысловатые комбинации. Так что ему не надо было начинать с чистого листа. Тем более учитывая к тому же его новые недюжинные способности. Короче, он быстро восстановил в памяти все дебюты и эндшпили. Проштудировал пару сотен или около того лучших партий века. Познакомился с наследием и опытом самых знаменитых и даровитых гроссмейстеров. Засел со спарринг-партнерами в Интернете, воспользовавшись самыми новыми экзотическими программами. Научился играть сразу на 40-60 досках. Стал легко и быстро обыгрывать самые быстродействующие компьютеры с неограниченной памятью. После чего решил, что готов к испытаниям. Все остальное было делом техники продвижения по лестнице успеха. Он мотался по всему свету с бешеной скоростью. Выигрывал один турнир за другим. Вопреки неповоротливости бюрократической машины и консервативным правилам, которые он умело, со знанием дела подкорректировал, Видий быстро получил звание международного мастера. Затем гроссмейстера. Вошел в рейтинг первых ста. Пятидесяти. Десяти. Его рвали на части. Всюду приглашали. Самые ассы считали для себя за честь сразиться с ним. И когда он в отдельных встречах обыграл всех их, допустили в финальную пульку тех, кто борется за шахматную корону. Видий выиграл все, какие есть. Он стал чемпионом мира. Великим. Почитаемым. Вошел в историю. Но на Нику его подвиги не произвели того впечатления, на которое он рассчитывал. Да, она прыгала от восторга. Хлопала в ладоши. Покрывала его поцелуями. Однако лишь как своего братика, милого, родного ей человека. Чего Видию было, конечно же, мало. "Ага, – сообразил он. – Шахматисты они же бессеребренники. Деньги не сыплются на них как из рога изобилия. Наверняка, Ника хочет защищенных тылов. Чтобы не думать о завтрашнем дне. Чтобы достаток был ощутим, и наши будущие дети имели в избытке все то, чего, как она думает, был лишен я. Ладно, сделаем. Это не сложнее, чем стать чемпионом мира. К тому же во всех номинациях". Финансовые империи на пустом месте не рождаются. Видию надо было придумать такой план, объединить вокруг себя такие состояния и таких бизнесменов, которые бы обеспечили успех. Могли действовать слаженно. Уверенно. Профессионально. То, что они отдадут ему роль лидера, мыслительного центра, исполнительного директора, подразумевалось само собой. Собрав всех у себя в офисе, теперь уже в ореоле великого, пускай и в другой области, предстояло разработать план кампании. Каково же было его удивление, когда у себя в офисе он вновь, прежде всех остальных, застал группу знакомых ему фигур в темных сутанах с глубоко надвинутыми капюшонами. "Посмотри, – сказали они, – на столе купчие на твое имя, акции, приобретенные нами долговые обязательства с солидным обеспечением, документы о регистрации на твое имя старт-апов в самых разных областях, чековые книжки, счета в самых солидных банках. Всего где-то на полтора миллиарда «зеленых». В общем все, что нужно. Мы обо всем позаботились. Есть и первоначальный капитал, и с чем развернуться". Видий присел на ручку кресла, широко улыбнулся и со всей искренностью, на которую был способен, стал благодарить странников. "Спасибо, други, – обратился он к ним. – Как хорошо, что вы у меня есть. И у вас есть все, что мне нужно. Это просто здорово. Замечательно. Сказочно. Однако имеется целый ряд "но", которые я попытаюсь сейчас с вами обсудить. Важны не сами деньги. У меня должна быть кристально чистая репутация, без единой червоточинки, и абсолютно прозрачная кредитная история. Я должен иметь возможность отчитаться за любую копейку, когда бы и от кого бы я ее ни получил. Это "маст". Иначе все коту под хвост. К тому же я не могу принять от вас деньги и по другой причине. Мой блистательный спурт в шахматах дал очень многое людям. Я об этом позаботился. Приобщив медийное сообщество. Включив во все контракты соответствующие положения о популяризации игры и содействии детским, юношеским, любительским клубам. Продвижении шахмат в новые страны. Создании Интернет-порталов. Предоставлении грантов талантливой молодежи. Проведя сотни, тысячи показательных выступлений на бесчисленном количестве досок. Произошел взлет интереса к шахматам. Очень многих новое увлечение спасло от влияния улицы. Молодежных банд. Религиозных сект. Лап наркоманов. Все в полном соответствии с предписанными мною себе правилами. Но главное даже не это. Завоевать сердце возлюбленной я должен только сам. Иного не дано. Еще раз хочу сказать, насколько я вам признателен за внимание и поддержку, но деньги от вас в какой бы то ни было форме ни в коем случае не могу принять. Не взыщите". Если бы под низко надвинутыми капюшонами прятались лица, Видий различил бы на них улыбку. Но он все равно почувствовал эмоционально легкое пожатие руки и пожелание успехов. Первыми исчезли финансовые бумаги на столе. Затем растаяли фигуры. Но в кабинете еще долгое время сохранялся аромат благожелательности и доброго подбадривания. Для создания инвестиционного фонда, который должен был встать вровень с крупнейшими компаниями, банками и другими финансовыми корпорациями Китая, США, Японии и Германии, Видий и собранные им представители деловых кланов решили использовать схему, до этого уже удачно опробованную китайским королем электронной торговли, фирмой "Али-Баба". Придав своей операции только еще больший размах. Параллельно они запустили сразу несколько перспективных проектов, востребованных временем, на которые имелся особенно высокий спрос. Первый, само собой, – создание всеохватывающей системы электронной торговли всем, что только мог предложить рынок – от ажурных, суперобольстительных колготок до последнего поколения "Боингов" и "Аэробусов". Доставку, оплату и, особенно, поисковую систему они сделали еще более удобной, чем у конкурентов. Способной в режиме голосового общения, обеспечиваемого самыми технологичными интеллектуальными системами, которых пока ни у кого больше не было, расспрашивать о пожеланиях покупателей, подсказывать им самые подходящие решения, сопоставлять изделия, выпускаемые разными фирмами. Такой интерфейс вызывал восторг как у консервативно настроенных покупателей, так и самих продвинутых тинэйджеров. Так что дело пошло просто здорово. За очень короткий промежуток времени их система завоевала прочнейшие позиции на рынке. Потеснила конкурентов. Привлекла более полутора миллиарда клиентов. Второй проект состоял в продвижении на рынок Интернет-услуг и доступа к информации нового поисковика, который мог бы потягаться с порядком поднадоевшим всем "Гуглом". Не мудрствуя лукаво, они назвали его "Видием". Радикальное преимущество "Видия", по сравнению с другими поисковиками, заключалось в том, что он позволял, задав несколько дополнительных вопросов, найти именно то, что человеку нужно. А не миллионы бессмысленных, бестолковых линков. К тому же на абсолютно любом языке. Если же человек на самом деле не очень понимал, что же он в действительности ищет, помогал сформулировать запрос, разобраться в том, зачем и ради чего ему потребовалась искомая информация. И этот проект попал в десятку. Их поисковик приобрел сказочную популярность. Вскоре про все остальное забыли. Только против Видия церберы добросовестной конкуренции США и ЕС запустили антимонопольные расследования, как всегда пытаясь заставить обвиняемого поделиться частью успеха с менее удачливыми участниками рынка. Это вполне могло послужить дополнительной рекламой. Добавить бесплатной – было бы преувеличением. Что еще важнее – признанием успеха. Бесспорным. Официальным. В отношении которого все сразу всё поняли. Благодаря третьему проекту они привлекли на свою сторону племя электронных игроков. А поскольку отложить в сторону дневные заботы и насладиться игрой любят все прямоходящие, прямоотлынивающие и прямомыслящие, можно представить, какую колоссальную аудиторию им удалось зацепить. Они наладили производство игровых консолей и компьютерных программ нового поколения, делающих эффект присутствия почти тотальным. Еще два-три старт-апа тоже очень хорошо пошли. Однако они получились несколько более специальными, рассчитанными на сравнительно узкую нишу. Первые же три включили в разряд клиентов и пользователей чуть ли не всех обитателей планеты. Дальнейшее хрестоматийно. Они разослали всем им извещение о создании инвестиционного фонда солидарности, который будет помогать любому из них запустить свое дело, справиться с временными трудностями, позаботиться о здоровье и образовании детей и т.д., и предложили перевести в него остатки со счетов, которые они открыли, или просто внести посильную сумму. Каждый из клиентов и пользователей перевел или внес в среднем от нескольких сот до тысячи «зеленых». С учетом их числа получилось под триллион. Огромная цифра. Феноменальная. После размещения акций инвестфонда на крупнейших биржах и стремительного роста котировок его стоимость и возможности привлечения заемных средств выросли на порядок. Естественно, что все рейтинговые агентства сразу же присудили ему "трипл А" и своей оценки больше не меняли. Столь сокрушительного успеха история финансового мира еще не знала. Однако в поведении Ники ничего не изменилось. Она по-прежнему очень радовалась за него. С удовольствием проводила с ним время. Тем не менее к себе не подпускала. "Ну что же, – сказал себе Видий, – надо использовать последний из вариантов завоевания женщины, перед которым ни одной из них не удавалось устоять. Придется брать в свои руки политическую власть. На носу как раз президентская кампания. Включиться в гонку еще не поздно. Это как раз то, что нужно". Теперь надо было в его офисе создавать избирательный штаб. Само собой, первыми в нем появились фигуры в темных сутанах с глубоко надвинутыми на отсутствующие лица капюшонами. "Послушай, Видий, – сказали странники. – Все необходимое для победы у тебя уже есть: популярность, деньги, безупречная репутация. Но и противники не лыком шиты. Мы из многих сделали национальных лидеров. Предлагаем тебе помощь. Можешь на нас положиться. Тогда успех тебе будет гарантирован. Хорошо, не отвечай. Мы в твоем сердце уже прочитали, что последует. Ты жаждешь переделать мир. Перекроить его таким образом, чтобы похожие на тебя перестали быть "белыми воронами". Договоримся так. Сначала стань президентом. Потом мы вернемся к этому разговору". Странники исчезли. Они растаяли. Но Видий еще долго вслушивался в их голоса, продолжающие звучать в его голове. Странники были правы. Для победы у Видия в основном все уже было: и прочные тылы, и очень хорошие стартовые позиции. Однако он все равно тщательно поработал над созданием избирательного штаба. Как и все, за что он принимался, штаб получился у него мощным. Умелым. Профессиональным. Эффективным. Внушающим уважение. С опорой на него Видий разработал политическую программу, которая не могла не импонировать избирателям. Она была очень короткой, чтобы все желающие могли с ней ознакомиться. Давала ответ на главные вопросы, которые мучили общество. Обещала каждой группе населения то, что она жаждала: снижение налогов; гарантированные образование, социальное сплочение, медицинскую помощь и надежную пенсионную систему; инвестиции в человеческий капитал, инфраструктуру, новую экономику, будущее; рост занятости, зарплат и выплат; солидарность, открывающую перспективу покончить с внутренней и внешней бедностью и конфликтами; придание государственной махине и политике человеческого лица, гуманизацию общества. В его кампании были все требуемые временем ингредиенты: обаятельная личность кандидата; пример личного успеха; отлично составленная внепартийная, даже лучше – надпартийная политическая программа; всепроникающее медийное покрытие; потрясающая динамика его личных встреч с избирателями, когда он почти одновременно появлялся в тысячах мест и всюду производил на людей впечатление своего, того, которому можно довериться, на которого можно положиться. Не забыл Видий и о столь же "милом" его сердцу шоу-бизнесе. Тот встал полностью на его сторону. Все лучшие музыканты, кинорежиссеры, актеры, продюсеры превратились в его фанатов. Политические комментаторы и наиболее популярные телепрограммы наперебой пророчили ему успех. Его победа оказалась сокрушительной. Безоговорочной – в ней не было и тени сомнения. Чуть ли не свыше четверти пятых электората отдали за него свои голоса. Почувствовав, в каком направлении дует ветер, на его сторону перебежали чуть ли не все. Не успели отгреметь фанфары, как у Видия в офисе уютно расположились так хорошо знакомые ему фигуры. "Пришло время серьезно поговорить, господин Президент, – начали странники. – У тебя теперь есть все: слава, деньги и власть. Мы принесли тебе то, чего у тебя нет, то, чего ты жаждешь больше всего на свете, – любовь. Ника, как и ты, – "белая ворона". Ей от тебя ничего не надо. Но твое сердце, твоя душа были от нее скрыты. Она боялась ошибиться. Как и ее внутренний мир от тебя. Мы сняли ограничения. Теперь вы можете открыться друг другу. И быть по-настоящему вместе. Она столь же безумно любит тебя, как и ты ее. Готова для тебя на все. Будьте счастливы. Будьте счастливы в любви. В детях. Во всем. Но только не делай вид, будто ты не догадываешься о том, что мы присутствовали в каждом из твоих начинаний. Поддерживали их. Делали твои шаги более убедительными. Оказываемую же тебе поддержку более прочной. Успех безусловным. Так будет и в дальнейшем. Ни один человек, каким бы сильным, талантливым, цельным он бы ни был, не может и не должен рассчитывать только на себя. Ему нужны истинные, верные соратники. Мы всегда ими для тебя были. Твои недюжинные сверхчеловеческие способности – тоже дело наших рук. Мы оставили их у тебя в крови. Мы помогли им развиться. Мы всегда и во всем защищали тебя. Отводили от тебя опасность. Устраняли тех, кто реально мог бы подорвать твои планы и остановить восхождение. Потому что ты один из нас. Ты такой же, как мы. Только ты человек. И ты можешь сделать то, что способно перевернуть мир. Воплотить в жизнь твои грезы о его лучшем устройстве. О том, чтобы изжить звериное в человеке. Позволить людям вспомнить их первоначальную сущность. Тогда твои призывы к солидарности, чести, совести и всему остальному столь же прекрасному сработают. Для этого ты должен вернуть в этот мир магию. Она позволит изменить его. Вылепить из него то, что ты хочешь. Превратить правила, которые ты для себя установил, в реальность. В правила для всех. Объединим наши усилия, наши способности – и у нас получится. Ты не должен отвернуться от нас. Ты не в праве отказаться от нашей помощи. Вместе мы сможем все. Но для этого в мир снова нужно пустить магию. Решайся". Наступила пауза. Все замерло в ожидании ответа. В офисе. За его стенами. На нашей планете. Повсюду во вселенной. Время остановилось. Чтобы не спугнуть. Дать ему и себе перевести дух. И с новой силой устремиться вперед. "Я с вами", – сказал Видий. И магия хлынула в наш мир. Меняя его. Ломая старое. Обещая, что все можно поправить. Надо только знать, как. Хотеть. И добиваться. © Н.И. ТНЭЛМ
Калейдоскоп Винные погреба в люксембургском Ремершене провели традиционную дегустацию продукции 2014 года. Эта приятная церемония не отличалась бы от предыдущих, если бы не одно важное нововведение: минувший год ознаменовал, что отныне люксембургские мозельские вина будут обладать зарегистрированным названием этого нектара по...
Винные погреба в люксембургском Ремершене провели традиционную дегустацию продукции 2014 года. Эта приятная церемония не отличалась бы от предыдущих, если бы не одно важное нововведение: минувший год ознаменовал, что отныне люксембургские мозельские вина будут обладать зарегистрированным названием этого нектара по месту производства (AOP, буквы латинские). Вот почему на дегустацию пожаловали министры, мэры, депутаты парламента и другие высокопоставленные лица Великого княжества. Начиная с урожая 2014 года, продукция местных виноделов с коммерческой точки зрения выведена на более высокую орбиту: завершилось использование устаревшего названия «Национальная марка», и люксембургские вина получили престижную классификацию AOP. Добиться этого было нелегко, ведь местный Институт виноделия предъявляет строгие требования к качеству продукции, в частности, ограничивая объем производства 75-ю гектолитрами с гектара. Наиболее качественные виноградники произрастают на протяжении 42 километров по берегам реки Мозель. Природа обеспечила там для возделывания винной ягоды почти идеальные условия по таким параметрам, как освещённость солнцем, микроклимат, угол склонов. Далеко не последнюю роль играет и искусство местных виноделов, от которых теперь потребуется ещё большее тщание. Лучший из лучших Испанский ресторан «Асурменди», удостоенный ранее трех мишленовских звёзд, признан лучшим гастрономическим заведением Европы. Это показал международный специализированный опрос. Шеф-повар ресторана Энеко Атша, широко использующий ингредиенты местной – баскской – кухни, завоевал широкое признание своим кулинарным мастерством. Поэтому для гурманов не стало неожиданностью, что он и его заведение заняли престижное 26-е место в списке 50 лучших ресторанов мира. А в списке полусотни лучших в Европе традиционно оказались и французские рестораны, причём два из них заняли второе и третье места. Одним из эпицентров кулинарного искусства в Старом Свете остается Италия: в престижный список включены более десятка заведений и их поваров. Среди них – единственная женщина-шеф Надиа Сантини.
Print 
PDF
