Выпуск №8-9(25), 2018
В фокусе В воскресенье, 26 августа саксонский город Хемниц праздновал свой юбилей – 875 лет, к слову, он на четыре года старше Москвы. Однако в заранее запланированный на целых три дня ход торжеств и веселья вмешался Его величество случай, причём, трагический: воскресным...
В воскресенье, 26 августа саксонский город Хемниц праздновал свой юбилей – 875 лет, к слову, он на четыре года старше Москвы. Однако в заранее запланированный на целых три дня ход торжеств и веселья вмешался Его величество случай, причём, трагический: воскресным утром был зверски зарезан 35-летний немец, Даниэль Х., как позже выяснилось - переселенец из Советского Союза (даже удивительно, что всё последующее не связали с происками России, как известно, всеми силами стремящейся подорвать германскую демократию). Поскольку национальность преступников в первых сообщениях о трагедии стыдливо не была упомянута, то местные жители, с некоторых пор успешно вспомнившие давние навыки чтения между строк и понимания всех недосказанностей, сразу поняли: речь идёт о мигрантах, которых фрау канцлерин со столь опрометчивым радушием пригласила в страну. Позже это подтвердилось: в главных подозреваемых числятся сириец и иракец. Надо сказать, что произошла хемницкая трагедия тогда, когда в Германии ещё не спáло общественное возбуждение, вызванное не менее ужасным преступлением: мигрант зарезал врача на глазах его десятилетней дочери. Ну, а если вспомнить истории более давние, то перечень криминальных деяний со смертельным исходом, не говоря уже о нелетальных преступлениях против личности, вроде избиений и изнасилований, и вовсе будет весьма внушительным. И виновными оказываются сплошь мигрантские молодцы призывного возраста, хотя в тот момент, когда Ангела Меркель распахивала двери перед дорогими гостями, речь шла в основном о страдающих стариках, женщинах и детях. В общем, совсем немудрено, что чаша терпения вот-вот должна была переполниться, и, волей случая, произошло это в Хемнице, истоки имени которого учёные возводят к понятному всем славянам названию Каменец. Городской праздник пришлось прервать раньше, поскольку возбуждённые горожане стали собираться на стихийные сходки, на которых звучали крайне экстремистские высказывания типа «это наш город» и «народ – это мы». Разумеется, нельзя исключать, что к середине дня кое-кто уже успел размяться пивком, а то и чем-либо покрепче, поэтому полицейские уговоры разойтись не всеми были восприняты с должной покорностью. Однако, по уверениям полицейских чинов, выславших на улицы усиленные наряды, вечер и ночь прошли спокойно, а три-четыре драки да задержание за неподчинение требованиям полиции – для четвертьмиллионного города не великая трагедия. Но в социальных сетях уже бушевала настоящая буря. Тут же пошли слухи: убитых было двое. Позже оказалось, что ещё два человека были «всего только» серьёзно ранены в поножовщине. Это ещё полбеды. Но вот правые и левые группировки не могли упустить такую возможность появиться на улицах и потому призвали своих единомышленников не только со всей Саксонии, но и из близлежащих федеральных земель – Саксонии-Анхальта и Бранденбурга. Левая организация «Хемниц нацифрай» созвала сторонников под свои знамёна к 17 часам, а правопопулистское гражданское движение «Про Хемниц» – к 18.30. Но всех опередили бодрые ребята – футбольные болельщики, которые уже к 16.30 решили подтянуться всё к той же голове Карла Маркса (скульптура работы советского ваятеля Льва Кербеля, память о том, что во времена Германской Демократической Республики город назывался Карл-Маркс-штадт). В понедельник в Хемнице сложилась обстановка, которую власти и газеты решили оценить как угрожающую. Тем более что, по данным министра внутренних дел Саксонии Роланда Вёллера, к протестующим присоединились любители побузить чуть не со всей Германии: из Северного Рейна – Вестфалии, Нижней Саксонии, Тюрингии, Берлина. Поначалу рассчитывали, что демонстрантов будет где-то около 3 тысяч, но в итоге их собралось чуть не втрое больше. Политики, вплоть до главы кабинета министров и президента страны, отделывались округлыми сентенциями, в которых всё было настолько же правильно, насколько и бесполезно. Специально для любителей статистики: в ходе демонстраций, по данным полиции, было ранено 20 человек, из которых двое – стражи закона. Германские СМИ старательно делали всё, чтобы представить трагедию, давшую старт всем событиям, как простой бытовой скандал, бог знает, почему обернувшийся поножовщиной. Ну и конечно, никакой роли неприязнь к мигрантам в этом не сыграла. Как вы могли подумать такое? Не обошлось и без обычных в таких случаях полуриторических вопросов из серии «куда же смотрит полиция». Дескать, почему она допустила стычки, не развела по углам левых и правых, которые, заметим, и собрались-то именно затем чтобы вволю помутузить друг друга. Но если присмотреться к действиям полиции повнимательнее, то многие недоумённые вопросы отпадут сами собой (см. «Германия: кого бережёт полиция?»). Андрей ГОРЮХИН
В фокусе О новом базовом соглашении ЕС-Россия В небольшом старинном бельгийском городке Брюгге, в часе езды от Брюсселя, 2 сентября открылся второй раунд переговоров между делегациями Европейского Союза и Российской Федерации о новом базовом соглашении, призванном заменить действующее Соглашение о партнерстве и...
О новом базовом соглашении ЕС-Россия В небольшом старинном бельгийском городке Брюгге, в часе езды от Брюсселя, 2 сентября открылся второй раунд переговоров между делегациями Европейского Союза и Российской Федерации о новом базовом соглашении, призванном заменить действующее Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией, ЕС и его государствами-членами. Переговоры прошли в спокойной, конструктивной, дружественной обстановке. Они оказались исключительно продуктивными и завершились парафированием проекта договора, устраивающего обе стороны. На итоговой пресс-конференции главы делегаций подвели итог проделанной работы. Они поздравили друг друга с тем, что делегациям удалось создать на переговорах атмосферу взаимного доверия, уважительного отношения к интересам представляемых ими государств и межгосударственных структур, честного и открытого поиска решений, выгодных обеим сторонам. Они поблагодарили всех участников переговоров, выразили полное удовлетворение достигнутым результатом и предрекли одобренному ими проекту быструю ратификацию. Успех переговоров во многом предопределило то, что они были хорошо подготовлены и тщательно структурированы. Каждая из делегаций сформировала по две большие рабочие группы: одну – по политическим и вторую – по экономическим вопросам. Внутри каждой из них были созданы по три смешанных группы, которые и занимались непосредственным согласованием промежуточного текста, спорные моменты в котором были поставлены в квадратные скобки. На заключительном этапе переговоров стороны договорились о взаимных «разменах» и смогли благодаря этому получить чистовой текст проекта договора. Предметом переговоров, обсуждавшимся в первой смешанной группе, стали юридическая природа и общие рамки договора. Вторая сконцентрировалась на вопросах политического диалога и внешней безопасности. Перед третьей была поставлена задача согласовать институциональную систему управления партнерством и сотрудничеством. Четвертая занялась выработкой списка мер и правовых режимов, необходимых для либерализации торговли и сферы услуг в отношениях между сторонами. Пятой достались вопросы сотрудничества в энергетической сфере. На шестую легла ответственность за обеспечение остальных экономических свобод применительно к отношениям между Россией, ЕС и государствами-членами. Основное внимание она уделила юридическому регулированию прав трудящихся, свободы учреждения и экономической деятельности бизнеса на территории друг друга. В преамбуле согласованного документа указывается, что он идет в развитие СПС, находится в полном соответствии с основополагающими принципами и нормами международного права и вытекающими из них обязательствами и прокладывает путь к поэтапной либерализации торговли и сферы услуг. Напрямую создание зоны свободной торговли в ней не упоминается, но указывается, что стороны будут стремиться к утверждению соответствующего правового режима в том, что касается торговли и некоторых секторов сферы услуг. Отличительной особенностью первого раздела об общих принципах партнерства и сотрудничества является сохранение положений о приверженности сторон общим ценностям демократии и защиты прав человека, как они сформулированы в Европейской Конвенции по правам человека и других международных документах, в качестве базового условия исполнения договора. Вместе с тем, им предусматривается создание специального общего органа, ответственного за решение споров. Большое значение придается защите прав национальных меньшинств. Причем, прямая отсылка дается к Рамочной Конвенции о защите национальных меньшинств. Во втором разделе, посвященном политическому сотрудничеству, присутствуют в том или ином виде большинство положений из соответствующей дорожной карты. Он носит далеко идущий и весьма амбициозный характер. В нем говорится о взаимодействии на ранних стадиях подготовки и принятия решений, о военном сотрудничестве, взаимодействии в рамках международных организаций. Правда, как и дорожной карте, тексту недостает четкости, структурированности и определенности. Взаимные обязательства похожи скорее на общие пожелания. Центральной частью документа служит третий раздел об институциональном механизме. Ключевая роль в нем, наряду с регулярными встречами на высшем уровне и встречами, созываемыми в чрезвычайном порядке, отводится Постоянному совету сотрудничества на министерском уровне. В нем обеспечивается представительство всех сотрудничающих сторон. Ему поручается заниматься общими и секторальными вопросами взаимодействия. На него возлагается ответственность за соблюдение договора. При этом предусматривается, что вся повседневная практическая работа ложится на Постоянный комитет сотрудничества. Существенно возрастает роль Комитета межпарламентского сотрудничества в осуществлении контроля над выполнением договора. Устанавливаются основы взаимодействия Европарламента и Федерального Собрания в законотворческой области. Четвертый раздел о либерализации торговли и сферы услуг разъясняет этапы построения и содержание зоны свободной торговли, на создание которой договор ориентирует стороны, в самом общем виде. Аналогичным образом решаются вопросы отмены тарифов, количественных ограничений и секторальных исключений. В значительной степени это объясняется ссылкой на более частные соглашения, в которых предлагается регламентировать предметную сферу действия зоны свободной торговли и специальные режимы, подлежащие применению в отдельных областях. Оговаривается также, что переговоры по вопросам либерализации сферы услуг могут последовать после вступления России в ВТО. Пятый раздел о сотрудничестве в энергетической сфере также во многом следует стилистике дорожных карт. Акцент в нем сделан на целях, направлениях и сферах сотрудничества в большей степени, нежели на собственно регулятивном механизме. В общем виде упоминаются принципы Договора к Энергетической хартии. Очевидным преимуществом шестого раздела о свободе передвижения трудящихся и экономических свободах бизнеса является ставка на предоставление обеим группам населения и юридическим лицам национального режима, за исключением их найма и/или деятельности в стратегических областях. В целом, документ носит вполне сбалансированный характер, хотя, конечно, и не охватывает все области сотрудничества, по поводу которых стороны намеревались договориться первоначально. Зато им частично удалось снять озабоченности, имеющиеся у России и ЕС в связи с тем, что оценивается ими как «недочеты» действующего СПС. На некоторые из таких недочетов, воспринимаемые либо одной, либо другой стороной как противоречащие их интересам и сдерживающие взаимодействие, главы делегаций указали еще в своих стартовых выступлениях на открытии второго раунда переговоров. Так, ими были упомянуты следующие моменты. В отличие от совместных органов управления сотрудничеством, созданных на основе Европейских соглашений ЕС, Постоянный совет сотрудничества не уполномочен сторонами принимать обязательные решения. Это существенно ослабляет его действенность. Замедляет процесс взаимного сближения. Вынуждает прибегать к сложным, длительным и дорогостоящим процедурам заключения соглашений. Насколько всё было бы проще, доверь они Совету хотя бы скромные, рудиментарные, ограниченные властные полномочия. Компаниям, учреждаемым юридическими лицами по праву стран ЕС на территории России, предоставляется национальный режим. Российские компании пользуются в ЕС лишь режимом наибольшего благоприятствования. Это далеко не одно и то же. Кроме того, регулирование деятельности компаний оторвано от их учреждения. Получается, что российскому бизнесу в ЕС работать заведомом сложнее. Есть и другие, иногда зеркальные ограничения. В частности, компаниям предоставлена свобода рук в импорте только ключевых кадров. СПС запрещает дискриминацию россиян, работающих по найму на территории ЕС, и граждан ЕС, перебравшихся на работу в Российскую Федерация. Это хорошо. Это просто замечательно. Но оно не распространяет положение о запрещении дискриминации на членов их семей. Не решает оно и многочисленные вопросы социального и пенсионного обеспечения. С нарушением принципа равноправия сторон выписаны в нём положения о сближении российского законодательства и права ЕС. А в ряде случаев СПС вообще прямо противоречит современном международному праву, в том числе основополагающей Венской конвенции о праве договоров. Оно содержит клаузулу относительно обусловленности сотрудничества соблюдением некоторых базовых требований. Но в дополнение к этому напрямую предусматривает возможность введения односторонних мер в обход требований международного права о предварительных консультациях, заблаговременном уведомлении и достаточно длительном отлагательном периоде. Читатель, наверное, дезориентирован. Стоп, стоп, стоп! О каких таких переговорах, о каких результатах и парафировании идет речь – ведь 1 сентября Европейский Союз по итогам экстренного заседания Европейского Совета принял одностороннее решение в очередной раз заморозить переговоры по новому базовому соглашению с тем, чтобы продемонстрировать свою позицию в отношении недавнего вооруженного конфликта между Грузией и Россией. Да, ЕС принял такое решение, и о нем можно только сожалеть. Оно противоречит здравому смыслу и наносит ущерб обеим сторонам. Не вызывает сомнений: со временем потребности партнерства и сотрудничества заставят ЕС и Россию сформировать новую, более эффективную правовую базу взаимодействия, и для этого сесть за стол переговоров. Но пока политики и властные структуры обмениваются заявлениями, взаимными упреками, обвинениями и даже ударами, и не только «под столом», их приходится подменять за тем же столом – столом переговоров. Эту виртуальную роль взяли на себя на этот раз слушатели относительно недавно созданного Европейского учебного института, работающие в самых разных министерствах, ведомствах и других государственных структурах России. Моделирование переговоров стало частью осуществленной ими учебной программы посещения институтов Европейского Союза и штаб-квартир других базирующихся в Брюсселе международных учреждений. А началась программа с модели переговоров, проведенной для них профессурой Колледжа Европы г. Брюгге, подготовленной ими великолепно и даже виртуозно. За что нашим уважаемым партнерам отдельное спасибо. © Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России №8-9(25), 2008
Иммиграция Деловой и политический истеблишмент, а также академические круги в Великобритании втянулись в вялотекущую дискуссию о пользе, или, напротив, вреде гастарбайтеров для роста валового внутреннего продукта и, в целом, для благосостояния страны. Единодушия нет и в помине. Более того, в экспертном...
Деловой и политический истеблишмент, а также академические круги в Великобритании втянулись в вялотекущую дискуссию о пользе, или, напротив, вреде гастарбайтеров для роста валового внутреннего продукта и, в целом, для благосостояния страны. Единодушия нет и в помине. Более того, в экспертном сообществе обнаружились прямо противоположные оценки использования импортной рабочей силы. Дебаты подхлестнул вышедший в апреле доклад экспертов, мобилизованных и призванных Палатой лордов. Вывод этих авторов категоричен: появление наемной армии зарубежных рабочих и служащих имело «небольшой, а то и вовсе никакого эффекта» для британской экономики. В правительстве, напротив, придерживаются иной точки зрения, ссылаясь на подсчеты своих штатных эконометристов: в 2006 году гастарбайтеры внесли своим трудом в общую копилку 6 миллиардов фунтов стерлингов. Британские исследователи из Института разработок в сфере социальной политики (Institute for Public Policy Research) утверждают, что головной болью правительства Ее Величества должна стать возникшая в последнее время проблема оттока мигрантов. Это факт, что из одного миллиона приезжих на заработки иностранцев из 8 стран-новобранцев, вступивших в Евросоюз в 2004 году, половина уже покинула Британские острова. Британия, как известно, наряду с Ирландией и Швецией, первой распахнула свои двери для гастарбайтеров из стран т.н. группы А8, включающей в себя, помимо Польши, Чехии, Словакии и Венгрии, страны Балтии и Словению. За четыре года 875 тысяч «рабочих в гостях», две трети из них – поляки, получили право на «отхожий промысел» в Британии. При этом они не только создавали материальные и нематериальные ценности, но своим покупательным спросом заставляли вращаться шестеренки торговли и сферы услуг, оставляя немалую часть своих заработков по месту жительства. Однако ворчливое недовольство местных работяг, обеспокоенных жесткой конкуренцией на рынке занятости, что усугубил нынешний финансовый и ипотечно-жилищный кризис, заставило местные власти и местных бизнесменов быть предельно осторожными с поощрением мигрантов. А правительство в начале 2007 года даже ввело ограничения по национальному признаку, усложнив получение разрешения на трудоустройство на территории королевства для граждан Болгарии и Румынии. Затем подоспели «временные трудности»: начался спад в строительном секторе, и только с мая по июль 2008 года число вакансий сократилось на 13%. На 9% упал спрос в ресторанном и гостиничном бизнесе, равно как и в розничной торговле. Сыграло свою пагубную роль и падение стоимости фунта стерлингов: скажем, если раньше польский гастарбайтер мог конвертировать 500 фунтов в 3565 злотых, чтобы затем отослать их домой, то сейчас он может получить в «обменнике» не более 2100 злотых (минус 40%). Как следствие, желающих покинуть свой домашний очаг где-нибудь в Центральной или Восточной Европе и переехать на время в Британию резко поубавилось. Во второй четверти 2008 года количество заявок от гастарбайтеров сократилось до 38 тысяч, что означает падение на 27%. Лаура Чэппел из Института разработок в сфере социальной политики утверждает, что ее коллеги, скептически настроенные в отношении заемной рабочей силы, учитывают только «краткосрочные результаты труда мигрантов». Газета «Гардиан» приводит умозаключения американских ученых из Гарварда, установивших на примере штата Калифорния такую зависимость: рост мигрантов на один процент приводит к росту экспорта калифорнийских товаров в страну их происхождения на 0,5%. Обнаружена и другая закономерность: в регионах заселения мигрантов растет число запатентованных открытий и рационализаторских предложений. В этой связи Лаура Чэппел и ее единомышленники призывают власти упростить процедуру признания дипломов мигрантов, что позволит эффективно использовать их высокую квалификацию и другие таланты. «Рабочий в гостях», по их мнению, должен восприниматься как друг, товарищ, а главное, как дополнительный локомотив экономического роста. Владимир МИХЕЕВ №8-9(25), 2008
Политика Он все-таки покинет дворец Киджи, хотя и считался до недавних пор чуть ли не «тефлоновым» главой итальянского правительства, на популярность которого слабо влияли весьма болезненные финансово-экономические и социальные меры. Речь, конечно же, о Марио Монти (см. «Италия: вся надежда на...
Он все-таки покинет дворец Киджи, хотя и считался до недавних пор чуть ли не «тефлоновым» главой итальянского правительства, на популярность которого слабо влияли весьма болезненные финансово-экономические и социальные меры. Речь, конечно же, о Марио Монти (см. «Италия: вся надежда на Марио Монти», №10(70), 2012 и «Профессоре Монти» избежит досрочных выборов?», №7-8(68), 2012). Правда, его правительство было «техническим», нацеленным на вывод страны из тяжелейшего кризиса, и сознавало свою роль камикадзе. Однако большинство предпринимателей, экономистов и политиков надеялись, что М.Монти выдержит непосильное бремя непопулярных мер до весны 2013 года, когда должны были состояться парламентские выборы. Увы… Этому предшествовало решение 8 декабря партии «Народ свободы» во главе с Сильвио Берлускони прекратить поддержку правительства и его намерение выдвинуть свою кандидатуру на выборах. Уже через несколько часов М.Монти сообщил об уходе в отставку. «Мое правительство перестает существовать, и вина за это лежит отнюдь не на индейцах майя», пророчивших конец Света, с иронией сказал он. После продолжительной паузы президент Италии Джорджо Наполитано в несвойственной ему манере устроил публичную выволочку партийным лидерам, которые «грубо прервали плодотворную работу правительства». Глава государства обрушился на коррупцию, «дискредитирующую страну и вредящую ей», а также поддержал правоохранительные органы, «ведущие борьбу со смертельным врагом – мафией». Официально профессор Монти подал прошение об отставке в конце декабря, после принятия законопроекта о новом бюджете. Президент назначил отставника исполняющим обязанности премьера Италии до выборов, которые теперь состоятся 24 и 25 февраля. Традиционно не простая политическая жизнь Италии стала еще сложнее, тем более, что некоторое время существовала интрига – выдвинет ли свою кандидатуру М.Монти на досрочных выборах? Его подталкивали к этому не только некоторые итальянские партии, но и лидеры Европейского Союза, опасающиеся возвращения к власти в этой важной стране непредсказуемого 76-летнего С.Берлускони. Уклончивый ответ с несколькими «если» профессор дал в самый канун католического рождества. Он готов возглавить правительство, если будет принята программа разработанных им реформ, которая озаглавлена «Изменить Италию и реформировать Европу». Однако, поскольку М.Монти не может выдвинуть свою кандидатуру, будучи пожизненным сенатором, то согласится стать премьер-министром, если после выборов политические силы сочтут такой шаг необходимым. Противники профессора тут же расценили это как маневр, направленный на его возвращение во власть без риска пройти через горнило выборов. Объявляя свое неоднозначное решение, и.о. премьера напомнил, что «всего год назад Италия была на краю пропасти. Нам удалось преодолеть эту опасность. Итальянцы вновь могут находиться в Европе с высоко поднятой головой». С этим соглашаются многие и в Италии, и в Европе. Андрей ДЕМИДОВ №12(72), 2012
Дневник событий «Подсластим Европу!» – видеоклип с таким лозунгом днюет и ночует на телеэкранах в Чехии. Незамысловатый сюжет, согласно которому знаменитости этой страны, включая хоккеиста Яромира Ягра (ныне выступает за омский клуб «Авангард»), под сенью чешского флага кладут кусочки сахара в чашки...
«Подсластим Европу!» – видеоклип с таким лозунгом днюет и ночует на телеэкранах в Чехии. Незамысловатый сюжет, согласно которому знаменитости этой страны, включая хоккеиста Яромира Ягра (ныне выступает за омский клуб «Авангард»), под сенью чешского флага кладут кусочки сахара в чашки с кофе или чаем, призван пропагандировать полугодовое председательство Праги в Европейском Союзе, начиная с 1 января 2009 года. Этот видеоклип вызвал неоднозначную реакцию в стране. Во-первых, «подсластить» что-либо в чешском языке имеет два значения – облегчить что-то или наоборот, сделать труднее. Во-вторых, можно вспомнить и о том, что самый знаменитый из евроскептиков – президент Чешской Республики Вацлав Клаус – не так давно выражал опасение: мол, эта маленькая страна может раствориться в Евросоюзе, как кубик сахара в чашке кофе… Правда, лозунг «Подсластим Европу!» пропагандируется только внутри страны, так как официальным слоганом является фраза «Европа без границ». Напомним, что Чехия станет второй страной-новичком ЕС, после Словении, которая возглавит это интеграционное объединение в качестве председателя сразу после Франции. На плечи Праги ляжет немало общеевропейских забот, проведение важных встреч и трудных переговоров. Похоже, что с помощью демонстрации противоречивого видеоклипа чешские политики решили не только просветить и подбодрить жителей страны, но и вдохновить себя на решение предстоящих трудных задач. Андрей КОВАЛЕВ №8-9(25), 2008
Дневник событий Чрезвычайное заседание Европейского Совета, состоявшееся 1 сентября, было посвящено абсолютно другой проблеме. Но вопрос о том, что же делать ЕС сейчас, после того, как население Ирландии заблокировало столь нужные Союзу институциональные реформы, на нем все же поднимался. В мировых и...
Чрезвычайное заседание Европейского Совета, состоявшееся 1 сентября, было посвящено абсолютно другой проблеме. Но вопрос о том, что же делать ЕС сейчас, после того, как население Ирландии заблокировало столь нужные Союзу институциональные реформы, на нем все же поднимался. В мировых и европейских СМИ об этом, однако, лишь слегка обмолвились. Упоминания состоявшейся на заседании пикировки оказались настолько редкими и невыразительными, что как-то сам собой возник эффект уже виденного, своего рода «дежа вю». Казалось бы, совсем недавно по предместьям французских городов прокатилась мощная волна молодежных волнений. Эмигранты из стран южного и восточного Средиземноморья били витрины, жгли автомашины и всеми другими доступными им способами выражали накопившееся недовольство социальными условиями своего существования и своим положением в обществе. Недовольство, вылившееся на улицы, было спровоцировано реальными проблемами. Они не решены и по сию пору. Но о событиях тех дней не принято говорить. Никто о них даже не пытается вспоминать. Обсуждение тогдашних беспорядков не встретишь ни в печати, ни на экранах телевизоров. Тем более рассуждений по поводу вызвавших их причин. На все это наброшена пелена молчания. Она настолько плотная, что в голову невольно приходят мысли о «заговоре забвения». С недавним референдумом в Ирландии по Лиссабонскому договору происходит нечто очень похожее. Еще недавно о нем говорили все. Спорили. Возмущались. Злорадствовали. Строили предположения. Его результаты никого не могли оставить равнодушными. И вдруг – раз, как корова языком слизнула. То ли был референдум, то ли нет. И все. Материалы о нем и его последствиях перестали появляться. Принятые внутри ЕС правила игры, похоже, потребовали, чтобы о нем на время как бы забыли. Столь востребованная ЕС политкорректность и здесь подоспела как нельзя более кстати. Дело в том, что без согласия ирландцев пересмотреть итоги референдума, Договор обречен. Продолжение процесса ратификации лишено какого-либо практического смысла. Поэтому все остальные страны ЕС уповают только на то, что Дублин найдет какой-то выход из создавшегося положения. И у руководства Ирландии есть идеи относительно того, что можно было бы сделать. Но оно четко дало понять: пока у кормила ЕС стоит Франция, пока за ней председательство в ЕС, ни одного шага предпринято не будет. Почему – это отдельный разговор. Таким образом, получается, что элите ЕС крайне выгодно, чтобы детали референдума в Ирландии покрылись патиной. Чтобы воспоминания о нем сделались какими-то такими призрачными и неопределенными как туман. Мол, да, вроде бы где-то там какой-то референдум, кажется, проводился. Но все это было так давно и не существенно, что об этом можно забыть. Тем более что потом что-то такое сделали, что все стало в порядке. Или почти сделали. А, может, и не сделали, но все равно все стало в порядке. Вот и выходит, что в мировые и европейские СМИ просачиваются лишь косвенные упоминания о референдуме в Ирландии. Когда избежать ссылки на него уж никак нельзя. Очередной повод подал Копенгаген. 11 августа премьер-министр Дании А. Расмуссен объявил, что намечавшийся ранее правительством либералов референдум об отказе от особого статуса страны в рамках ЕС откладывается на неопределенное время. Причина – провал референдума в Ирландии. В свое время Копенгаген чуть не погубил предыдущую серию реформ интеграционного объединения. Согласие датчан было получено дорогой ценой. Остальные страны согласились на то, что за ними сохранятся все преимущества членства, но они не будут расставаться с национальной валютой и не станут участвовать ни в общих оборонительных усилиях, ни в отвергнутых ими формах сотрудничества иммиграционных служб, полицейских и судебных органов. С годами ситуация изменилась. Правительство либералов хотело бы большей вовлеченности Дании в дела ЕС. Но то, что совсем недавно произошло в Ирландии, заставило его пересмотреть планы. Хотя и не отказаться от них. Время еще есть. Очередные парламентские выборы в Дании состоятся в 2011 году. © Т.М. ЭНТИНА №8-9(25), 2008
Дневник событий По осени премьер-министр Польши Дональд Туск намерен пересчитать всех цыплят, которые должны были бы вылупиться в соответствии с обещаниями, с которыми этот политик пришел к власти почти год назад. В джентльменском наборе пана Туска значились прокладка новых скоростных автомагистралей, выгодная для...
По осени премьер-министр Польши Дональд Туск намерен пересчитать всех цыплят, которые должны были бы вылупиться в соответствии с обещаниями, с которыми этот политик пришел к власти почти год назад. В джентльменском наборе пана Туска значились прокладка новых скоростных автомагистралей, выгодная для бюджета приватизация госпредприятий, реформа системы здравоохранения, укрощение бюрократии и тому подобное. Многое сейчас будет зависеть от поворотливости сейма и от взаимоотношений с оппонентом Д.Туска президентом Лехом Качиньским, держащим в рукаве свое несекретное оружие – право вето. Успеет ли премьер до того, как критически настроенный электорат засомневается в компетентности и его самого, и собранной им команды? В защиту Туска стоит сказать, что экономические болячки он унаследовал от предшественника, президентского брата-близнеца Ярослава Качиньского, занимавшего ранее пост главы правительства. И все же. Строительство новых дорог – дело хлопотное, но что-то явно не клеится, если в прошлом году ввели в строй всего лишь 33 км, а в этом и вовсе ни одного. Распродажа «фамильного серебра» также идет черепашьими темпами: за полгода в ходе приватизации выручили всего 250 миллионов злотых, или 78 миллионов евро, что составляет только десятую часть от запланированного. А перевод больниц и клиник в частные руки натолкнулся на небрежно составленный закон… Неудачей завершилась попытка прекратить предоставление государственных субсидий политическим партиям – «Гражданская платформа» Туска рассорилась по этому поводу со своим младшим партнером по парламентской коалиции, левой по духу Народной партией. Не удалось премьеру со товарищи провести через сейм поправки в закон о СМИ, чтобы лишить партию братьев Качиньских «Право и справедливость» контроля над государственным телевидением. Туску не удалось собрать три пятых голосов, чтобы преодолеть президентское вето. А впереди, в ходе осенней сессии парламента, Д.Туску придется не менее тяжко, особенно когда он станет продавливать предложение поставить законодательный запрет на ранний выход на пенсию, чтобы сдержать растущий дефицит трудоспособного и занятого населения. Профсоюзы, традиционно боевые в Польше, встанут на дыбы. Как полагает Лена Коларска-Бобинска, глава экспертного совета в Институте общественных дел, «это станет настоящим испытанием (для министров Туска)… Если они провалятся, то выставят себя совершенно некомпетентными». Опросы общественного мнения уже показывают, добавляет этот эксперт, что поляки начинают терять веру в правительство Дональда Туска. Владимир МИХЕЕВ №8-9(25), 2008
Дневник событий Начали лидеры греческой и турецкой общин Кипра Более четырех лет решение проблемы кипрского урегулирования пребывало, вежливо говоря, в некоторой стагнации. Международные посредники, искушенные переговорщики, челночная дипломатия – это все, конечно, очень здорово. Но развязать все узлы без того, чтобы лидеры...
Начали лидеры греческой и турецкой общин Кипра Более четырех лет решение проблемы кипрского урегулирования пребывало, вежливо говоря, в некоторой стагнации. Международные посредники, искушенные переговорщики, челночная дипломатия – это все, конечно, очень здорово. Но развязать все узлы без того, чтобы лидеры греков-киприотов и турок-киприотов встретились для прямых и непосредственных переговоров, не было никакой надежды. Теперь эта надежда появилась. Первая встреча президента Кипра Димитриса Христофиаса и руководителя турецкой общины Мехмета Али Талата произошла 3 сентября. В следующий раз за столом переговоров эти политики сошлись через неделю. Примерно в таком режиме, видимо, и будут непосредственные переговоры проходить дальше. Разумеется, предсказывать результаты и точные сроки их завершения сейчас просто смешно. Оптимисты уверяют, что к концу года все будет успешно закончено. Пессимисты твердят: все не так просто и скорых решений ждать не стоит. А противники диалога, то есть, если называть вещи своими именами, кипрского урегулирования – есть в турецкой общине и такие – требуют от Талата отказаться от переговоров: все равно-де греки настаивают на том, что для турок неприемлемо. Конечно, никто и не ждал, что обсуждение будет гладким и беспроблемным. Это подтверждается хотя бы тем, что оба политика не будут делать по итогам встреч никаких заявлений: так обычно поступают в сложных и запутанных случаях, когда невовремя сказанное слово или даже перенос вроде бы незначительного акцента может вызвать целую бурю эмоций, которая сметет все положительные результаты. Однако Димитрис Христофиас по итогам второй встречи все же заверил журналистов, что он не утрачивает оптимистического подхода к решению кипрской проблемы, несмотря на то, что противоположная сторона обозначила свою позицию довольно категорично. При этом он имел в виду даже не столько турок-киприотов, сколько Анкару, упорно настаивающую на том, чтобы сперва на острове были созданы два независимых государства, которые затем объединились бы в одно, построенное по федеративному принципу. Президент Кипра не скрывает, что этот вариант для его государства полностью неприемлем. В общем-то, не надо быть пророком, чтобы предсказать: признание независимости так называемой Турецкой Республики Северный Кипр означает сохранение на острове оккупационных войск Анкары. Резолюции ООН предусматривают создание на Кипре двухзональной двухобщинной федерации. Однако весь вопрос в том, как и кем это государство будет управляться. Лидеры турок-киприотов упорно стоят на своем: в государстве, управляемом греками, мы жить не хотим. Если понимать под этим «мы» общинную элиту и определенную часть тех, кто за минувшие десятилетия переселился на остров из континентальной Турции, то это так и есть. Однако, позиция турок, родившихся на Кипре, далеко не так однозначна. Они отчетливо видят выгоды воссоединения, и перспектива жизни в едином государстве их совсем не пугает. На первых встречах Христофиас и Талат как раз и обсуждали вопросы управляемости и разделения власти. И дискуссия, повторимся, не была легкой. Однако президент Кипра заявил, что приложит все усилия, чтобы «преодолеть эти и любые новые препятствия, которые еще появятся, чтобы, в конце концов, если будет возможность, достичь решения. Такого, которое было бы справедливым, жизнеспособным и дееспособным. Это то, чего народы Кипра, и греки-киприоты, и турки-киприоты, ждут от нас». Грузинская агрессия против Южной Осетии и ее последствия создали непростой фон для переговоров. Однако, как подчеркнул специальный представитель министра иностранных дел Российской Федерации по кипрскому урегулированию Александр Алексеев, Москва готова поддержать этот процесс, направленный на поиски политического решения и достижение соглашения, основанного на принципах международного права и резолюциях Совета Безопасности ООН. Российский дипломат особо подчеркнул кардинальное отличие ситуации в Абхазии и Южной Осетии. «Целью признания независимости этих двух республик было стремление спасти их население, спасти два эти малочисленных народа. Слава богу, что касается Кипра, то здесь ситуация совершенно иная. На это счет есть документы Совета Безопасности, Организации Объединенных Наций и процесс идет в рамках международных организаций», - сказал он. Андрей ГОРЮХИН №8-9(25), 2008
Нововведения Небольшой городок на окраине Стокгольма: из припаркованного рядом с домом мини-грузовичка достают упаковки с пивом и вручают клиенту, заказавшему алкогольную продукцию напрямую поставщику через Интернет. Прежде такое было немыслимо: в Швеции весь сбыт горячительных напитков осуществлялся через государственную монополию «Системболагет»,...
Небольшой городок на окраине Стокгольма: из припаркованного рядом с домом мини-грузовичка достают упаковки с пивом и вручают клиенту, заказавшему алкогольную продукцию напрямую поставщику через Интернет. Прежде такое было немыслимо: в Швеции весь сбыт горячительных напитков осуществлялся через государственную монополию «Системболагет», называемую в народе просто «Система». Марк Майзнер, управляющий директор компании с нетривиальным названием «Антиподные вина премиум класса», убежден в собственной правоте: «Это вопрос принципа. Почему правительство должно решать, что нам пить?» Фирма Майзнера руководствуется постановлением Еврокомиссии: оно подтвердило монополию «Системы», но разрешило частным торговцам продавать алкогольную продукцию через Интернет. Марк Майзнер зарегистрировал свою фирму на Мальте, что позволяет ему быть на почтительном удалении от шведского законодательства. Алкоголь он закупает всюду, где выгодно, склады держит в Германии, а налоги платит в Швеции от выручки. Следующий шаг в завоевании рынка: задумано войти в союз с крупнейшей торговой сетью «Консум», открыв для ее постоянных покупателей он-лайн доступ к винотеке. Помимо «Системы» под огнем критики находятся еще две госмонополии: «Апотекет», торгующая лекарственными препаратами, и «Свенска Спел», контролирующая все игорные дома в Швеции. В мае местная фирма «Бетссон» сознательно нарушила закон и открыла свое казино в столице. Один из руководителей фирмы Понтус Линдвал ссылается на указание брюссельских чиновников правительству Рейнфельдта изменить свои законы в отношении игорного бизнеса, иначе дело передадут в суд. В качестве аргумента указывают на то, что государство получило от своей монополии доход в размере 549 миллионов евро (часть средств пошла в казну как налоги, а остальные направлены на развитие спорта и программы поддержки молодежи). Монополия на алкоголь не приносит прибыли, но государство выигрывает от высоких налогов на импортные напитки. Реакция шведов на давление со стороны Еврокомиссии разнится. Многие считают, что «Система», при всех ее издержках, все эти десятилетия способствовала сдерживанию пьянства (это признает даже Марк Майзнер). Не менее сильны здесь и традиции социал-демократического подхода к экономике, что предполагает жесткий контроль со стороны государства. Правда, пришедшее к власти в 2006 году правоцентристское правительство Фредрика Рейнфельдта ратует за расширение рамок свободного предпринимательства. Чем и воспользовалась Еврокомиссия и другие структуры ЕС, в частности, Европейский суд, настаивающие на ослаблении «видимой руки» государства и усилении «невидимой руки» рынка. Владимир МИХЕЕВ №8-9(25), 2008
Политика В последний месяц лета в лондонском политическом бомонде стали активно распространяться слухи о зреющем заговоре среди лейбористов, недовольных неуклонным снижением популярности партии у избирателей. Стали поговаривать, что проседание можно остановить, если сбросить за борт балласт, коим представляется лидер партии и нынешний премьер-министр...
В последний месяц лета в лондонском политическом бомонде стали активно распространяться слухи о зреющем заговоре среди лейбористов, недовольных неуклонным снижением популярности партии у избирателей. Стали поговаривать, что проседание можно остановить, если сбросить за борт балласт, коим представляется лидер партии и нынешний премьер-министр Гордон Браун. Чуть ли не 30 парламентариев-лейбористов были готовы потребовать отставки главы правительства. Спасти Брауна, опять же по сведениям «Таймс», могло только чудодейственное воскрешение рейтинга партии, как минимум до уровня в 30%. Иначе на корабле разразится бунт, и тогда всех вместе ждет пучина забвения. Пользуясь боксерским термином, обозреватель французской газеты «Фигаро» утверждает, что «за два года до всеобщих выборов, правительство лейбористов прижато к канатам». Рейтинг популярности Брауна не превышает и 15%, что подбрасывает в огонь спекуляций досужие домыслы о срочной целесообразности сменить вожака. Вероятный преемник Г.Брауна, кто бы он или она ни были, не будет обладать мандатом избирателей на правление, поскольку окажется наверху не по итогам всеобщих парламентских выборов. Обозреватель газеты Пьер Русселин выстраивает следующую логику: «Более того, менять первое лицо в разгар экономического кризиса никогда не было хорошей идеей. Гордон Браун может ссылаться на опыт своих десяти лет, проведенных в качестве канцлера казначейства, которые побуждают его провести страну и партию через трудности в ожидании лучших времен». Трудностей было предостаточно. Лейбористы потерпели ряд внушительных по последствиям поражений: в мае у них отобрали кресло лондонского градоначальника, а затем дважды прокатили в ходе выборов в местные органы власти, в частности, в Глазго, где они удерживали монополию на власть в течение полувека. Свято место пусто не бывает, и вот появился претендент на кресло Гордона Брауна, его министр иностранных дел Дэвид Милибэнд. Как пишет та же лондонская «Таймс», «личные амбиции Милибэнда общеизвестны: «гламурный министр» уже давно не прочь поменяться с Брауном местами». Многие восприняли как начало подковерной схватки публикацию одновременно в газетах «Гардиан» и «Таймс» статьи Д.Милибэнда с «условной предвыборной программой», в которой он очертил свое видение будущего лейбористской партии. Автор утверждает, что прежние лидеры не смогли «начать учиться на своих ошибках» и выстроить «взрослые» отношения с избирателями, а потому партия «нуждается в радикально новой фазе, если она хочет одержать победу на предстоящих выборах» (они состоятся не позднее середины 2010 года). Несмотря на то, что Д.Милибэнд избежал в статье личных выпадов против Г.Брауна, хотя британская пресса утверждает – они друг друга терпеть не могут, этот критический выпад был воспринят как проявление глубоких внутренних противоречий в среде лейбористов. Отсутствие единства, как идейного, так и организационного, подрывает шансы партии на успех на выборах. Что дальше? Просматриваются два сценария действия для теряющих популярность «трудовиков», полагает Пьер Русселин из «Фигаро». Первый сводится к тому, чтобы оставить нынешнего лидера в покое и позволить Г.Брауну повести партию в бой на следующих выборах – и будь что будет. Д.Милибэнд еще молод, успеет покомандовать лейбористами, а, возможно, и всей бывшей империей. Второй сценарий: на выборах лейбористы терпят сокрушительное поражение сродни тому, что выпало на долю консерваторов в 1997 году с приходом «бэмби», он же Тони Блэр. В этом случае никакие достоинства Д.Милибэнда не помогут, и для партии наступит печальный этап зализывания ран по ходу осмысления ошибок. Владимир МИХЕЕВ
Персона Внук легендарного Адвоката возглавил его корпорацию Судьба неожиданно распорядилась так, что именно ему пришлось возглавить одну из крупнейших в Европе автомобилестроительных корпораций. В мае этого года тридцатидвухлетний Джон Элканн, старший сын единственной дочери знаменитого владельца и бессменного руководителя компании ФИАТ...
Внук легендарного Адвоката возглавил его корпорацию Судьба неожиданно распорядилась так, что именно ему пришлось возглавить одну из крупнейших в Европе автомобилестроительных корпораций. В мае этого года тридцатидвухлетний Джон Элканн, старший сын единственной дочери знаменитого владельца и бессменного руководителя компании ФИАТ Джованни Аньелли, стал председателем правления туринской фирмы ИФИЛ, которая контролирует этот конгломерат. Джон занял кресло 83-летнего Джанлуиджи Габетти, который управлял корпорацией после смерти в 2003 году Адвоката, как уважительно именовали Дж.Аньелли итальянцы. Продолжатель крупнейшей на Апеннинском полуострове промышленной династии родился в Нью-Йорке, рос и учился в США, Франции, Англии и Бразилии. В студенческие годы, во время каникул, проходил производственную практику на предприятиях ФИАТа во Франции, Англии и Польше. Получил блестящее образование инженера, несколько лет работал в аудиторской компании американского гиганта «Дженерал электрик». В 2006 году Дж.Элканн стал заместителем председателя правления ИФИЛ, и с первых же дней проявил на этом посту прекрасные предпринимательские качества в крайне трудный для корпорации период, который, похоже, остался позади. Хотя Джон принадлежит к одному из самых богатых семейств в Европе, итальянские газеты отмечают его скромность, стремление ничем не выделяться среди соотечественников. По внешнему виду этого молодого человека трудно догадаться, что он возглавляет империю, оцениваемую сейчас почти в 5 миллиардов евро, и владеющую одним из самых известных футбольных клубов Италии – туринским «Ювентусом». Продолжателя династии считают ярким представителем нового поколения европейских предпринимателей. Сам он не скрывает, что продолжает учиться и набираться опыта. По его признанию, «жизнь уже научила меня не отчаиваться в трудные времена, и не терять голову от счастья, когда удалось решить трудные проблемы». Павел СМИРНОВ №8-9(25), 2008
ПОСЛЕ РАСШИРЕНИЯ Два последних новобранца Европейского Союза – Болгария и Румыния – вновь признаны его исполнительным органом не в полной мере соответствующими требованиям к странам-членам. София и Бухарест 23 июля 2008 года получили очередные предупреждения, за которыми последовали некоторые финансовые санкции. Принятые...
Два последних новобранца Европейского Союза – Болгария и Румыния – вновь признаны его исполнительным органом не в полной мере соответствующими требованиям к странам-членам. София и Бухарест 23 июля 2008 года получили очередные предупреждения, за которыми последовали некоторые финансовые санкции. Принятые с 1 января 2007 года с некоторой долей условности в большей степени по политическим мотивам, нежели по причине полного соответствия общим критериям, они были предупреждены, что будут находиться под брюссельской лупой и на ходу делать работу над ошибками. Болгарии досталось за недостаточную активность в борьбе с коррупцией и преступностью. В докладе Европейской Комиссии можно прочитать, что немногие судебные процессы «в рамках войны с коррупцией» касаются «крайне незначительной доли преступлений этого рода». Это, по оценке авторов документа, представляет собой «очень незначительный успех в процессах замораживания и конфискации богатств, полученных незаконным путем». В докладе отмечается, что «отсутствие убедительных результатов нынешних правительственных структур вызывает удивление. Это требует срочных инициатив, направленных на изменение сложившегося положения». Такой вердикт Брюсселя обернулся блокированием 825 миллионов евро, предназначавшихся для Болгарии из казны ЕС. В Софии это расценили как «наиболее сильные санкции в истории Союза». Решение Брюсселя особенно ощутимо ударит по болгарским фермерам, которые взяли кредиты на развитие своих хозяйств под обещанные европейские фонды, однако теперь непонятно, как возвращать эти деньги кредиторам. Досталось за коррупцию и Румынии. «Результаты, достигнутые Румынией, смешанные, – говорится в докладе Комиссии, посвященном этой стране. – Она сформировала основные структуры, необходимые для работы юстиции, но они покоятся на хрупкой основе, решения в области борьбы с коррупцией крайне политизированы». Так, образованная в 2005 году общенациональная антикоррупционная прокуратура, призванная заниматься раскрытием афер в высших сферах власти, бурно взялась за дело, но результатов не добилась. Ни одно дело в суд не передано, парламентарии блокировали самые громкие расследования. Прямых санкций против Бухареста от Комиссии не последовало, она ограничилась требованием показать реальные случаи наказания высокопоставленных коррупционеров. Финансовые же санкции, гораздо меньшие, чем в отношении Болгарии, введены в другой сфере. Брюссель заморозил субсидии румынским фермерам на сумму 28 миллионов евро, сославшись на сбои в работе румынской структуры, которая управляет и контролирует расходование этих средств. Ассигнования возобновятся, когда независимый аудит подтвердит, что все сбои преодолены. Светлана ФИРСОВА №8-9(25), 2008
Комментарий Все аспекты и нюансы августовских событий в Южной Осетии и вокруг нее еще не один год будут тщательно анализироваться политиками, историками, военными, политологами разных стран, поскольку этот конфликт, несмотря на свою быстротечность и предсказуемость финала, с многих точек зрения, в...
Все аспекты и нюансы августовских событий в Южной Осетии и вокруг нее еще не один год будут тщательно анализироваться политиками, историками, военными, политологами разных стран, поскольку этот конфликт, несмотря на свою быстротечность и предсказуемость финала, с многих точек зрения, в том числе геополитической, имеет знаковый и явно долгоиграющий аспект. Кратко остановимся лишь на двух вопросах – роли Европейского Союза и особенностях его внешней политики, которые ярко высветило неожиданное российско-грузинское вооруженное столкновение. Несомненно, Брюссель запишет в свой внешнеполитический актив результаты визита в ответственный момент в Москву и Тбилиси президента председательствующей в ЕС Франции Никола Саркози (одновременно эти поездки улучшили его падавший рейтинг популярности в собственной стране). С миссией посредника от имени «двадцати семи» глава французского государства справился вполне. Однако закономерен вопрос: а если бы в Союзе в этот период председательствовала не такая держава, как Франция, с ее традиционно сильной и авторитетной дипломатией, большим опытом посреднических усилий на международной арене, а какая-нибудь менее опытная страна ЕС, а если еще с неизжитым антироссийским синдромом? Ведь у этого интеграционного объединения до сих пор нет ни президента, ни полноценного министра иностранных дел, назначение которых предусмотрено буксующим Лиссабонским договором. Строго говоря, отсутствует и единая внешняя политика Союза, что подтверждает не только разноголосица, но и нередко взаимоисключающие оценки войн в Ираке, Афганистане, а теперь и последних событий на Кавказе, звучащие из уст представителей разных стран ЕС и европейской прессы… Тем не менее, именно один из лидеров Европы выступил в роли посредника в критический момент. И это вполне закономерно. Европейские государства и евроазиатская Россия – соседи, связанные многовековой историей и тысячами зримых и невидимых нитей во многих областях. К тому же народы, живущие по эту сторону Атлантики, как никакие другие на нашей планете знают, что войны начинаются легко, но оборачиваются гибелью миллионов простых людей и требуют больших усилий для замирения. В августовские дни совместными стараниями России и ЕС удалось сорвать попытки некоторых деятелей придать локальному конфликту формат конфронтации Запад-Восток, поднять его на уровень новой «холодной войны», что было бы чревато непредсказуемыми последствиями. Думается, что более взвешенная и дальновидная, по сравнению с вашингтонской, позиция, занятая многими странами ЕС в отношении южноосетинских событий, может предвещать, как это ни парадоксально кажется сегодня, более быстрое сближение Москвы и Брюсселя, когда уляжется словесная пыль. Причем, это будет происходить вопреки стратегии НАТО, предусматривающей продолжение своего «марша на Восток» и навязывание некоторым соседям России опасных военных объектов. Владислав ВОРОНОВ №8-9(25), 2008
Комментарий Элегантную дипломатическую формулу изобрел президент Франции Николя Саркози, подытоживший сентябрьский саммит Европейский Союз – Украина в Париже. С чисто французским изяществом он заявил, что достигнутое на встрече соглашение об ассоциации между ЕС и этой страной «не закрывает путь, так же, как и...
Элегантную дипломатическую формулу изобрел президент Франции Николя Саркози, подытоживший сентябрьский саммит Европейский Союз – Украина в Париже. С чисто французским изяществом он заявил, что достигнутое на встрече соглашение об ассоциации между ЕС и этой страной «не закрывает путь, так же, как и не открывает никакой дроги» Киеву в ряды интеграционного объединения. Глава французского государства признался, что «это – наибольшее, что мы можем предложить», и что ему как председателю ЕС не было дано право принимать какие-либо другие решения. Ожидается, что соглашение об ассоциации будет подписано во второй половине 2009 года, но это не означает, что для Украины в обозримом будущем распахнутся двери Союза. Достаточно вспомнить, что Турция обивает его пороги уже несколько десятилетий. Да и может ли Брюссель обещать что-либо конкретное Киеву? На Украине уже который год бурлят политические страсти (не случайно премьер-министр Юлия Тимошенко проигнорировала саммит), и о стабильности ее жителям остается лишь мечтать. На это накладываются очень трудные времена, переживаемые самим ЕС, который расширился в последние годы до размеров, угрожающих его управляемости. Не будем забывать: Украина – не Албания или Македония, это страна с 46-миллионнным населением и массой нерешенных проблем. Конечно, ЕС неизбежно пойдет на некоторые уступки, облегчит торговый и визовый режимы. Но «семью продвинутых европейских народов» украинцы однажды если и пополнят, то, судя по всему, весьма не скоро… И это несмотря на раздающиеся в Союзе призывы ускорить интеграцию с Украиной и Молдавией после событий вокруг Южной Осетии, чтобы они «не попали в сферу влияния России». Однако «двадцать семь» слишком глубоко разделены в вопросе о приеме в свой клуб этих стран, а также Грузии. Это вновь со всей очевидностью продемонстрировал парижский саммит. Киеву был послан положительный, но очень осторожный сигнал, имеющий символическое значение. Фактически, это призыв к украинцам постепенно «европеизироваться». Наибольшую осмотрительность в отношении вступления Украины в Союз проявляют Германия, а также Бельгия, Нидерланды и Люксембург. Даже руководители Великобритании, трех балтийских государств, Польши, Чехии и Швеции, выступающие за ее прием в ЕС, тут же оговариваются: «Но не сейчас…» Очевидно, что украинский президент рассчитывал на гораздо большее. Тем не менее, Киев убеждает себя в том, что страна отныне переходит в новую категорию потенциальных кандидатов на присоединение к ЕС. Нелишне вспомнить, что к точно такой же группе стран относится, например, Чили – далекая южноамериканская страна, тоже имеющая соглашение с Союзом об ассоциации, но даже не мечтающая о вступлении в этот блок. Владимир СЕМЕНОВ №8-9(25), 2008
Тенденции & прогнозы Минувшим летом череда политических событий в Турции вновь напомнила соседям, в том числе ЕС, что эта страна приобретает все большее геополитическое значение. Безусловно, главным было решение Конституционного суда, который рассматривал иск о соответствии Основному закону страны политики правящей Партии справедливости...
Минувшим летом череда политических событий в Турции вновь напомнила соседям, в том числе ЕС, что эта страна приобретает все большее геополитическое значение. Безусловно, главным было решение Конституционного суда, который рассматривал иск о соответствии Основному закону страны политики правящей Партии справедливости и развития (ПСР). Еще в марте главный прокурор Кассационного суда Абдуррахман Ялджиная обратился с просьбой рассмотреть, не нарушает ли эта партия светские основы Турецкой республики, а если нарушает - то запретить ее. В 160-страничном иске говорилось: «Партия стремится к тому, чтобы в конечном итоге сформировать систему, основанную на шариате, а не на правовом государстве». Сразу напомним: одного голоса не хватило для запрета правящей партии и политической деятельности 72 ее видных персонажей, включая президента страны Абдуллу Гюля и премьер-министра Тайипа Реджепа Эрдогана. Правда, партия получила предупреждение, и вдвое сокращено положенное ей государственное финансирование. ПСР правит Турцией с 2002 года и представляет себя умеренной исламской силой, отождествляя себя с европейскими христианскими демократами. В досрочных парламентских выборах летом 2007 года она еще больше укрепила свои позиции, получив поддержку почти 47% турецких избирателей. Сейчас партия контролирует ключевые политические органы власти – правительство и парламент, а один из ее лидеров возглавляет государство. Противники сосредоточены преимущественно в судебных инстанциях и армии, а иск в Конституционный суд был одним из демаршей по ограничению триумфального шествия правящей партии. Ее оппоненты полагают, что ПСР имеет и своего рода «скрытую повестку дня», призванную привести к постепенной исламизации турецкого общества. Косвенным отражением этого представлялось введение явочным порядком исламских стандартов в еде и иных запретов, религиозного образования, отказа некоторых женщин-врачей лечить мужчин и наоборот, и так далее. В стране сложилось парадоксальное положение. Пусть и умеренная, но все же исламская партия служила мотором реформ в европейском духе, которые создавали предпосылки для вступления Турции в ЕС. При правительстве ПСР переговоры о ее приеме в Союз начались. При этом светские силы, идейные и политические наследники тех реформаторов, которые после распада Оттоманской империи по итогам проигранной ею Первой мировой войны взяли курс на Европу, пытаются силовыми методами бороться со своим главным оппонентом внутри страны. Ранее военные выступали с угрозами в адрес правительства Эрдогана, теперь за него взялись высшие судебные инстанции. Возможность роспуска правящей партии (с 1962 года турецкие судебные органы запретили 24 политические организации) создавала деликатную ситуацию в стране, о чем напомнил очередной теракт в Стамбуле (17 убитых и более 150 раненых), совершенный незадолго до провозглашения приговора Конституционного суда. Решение высшей в стране судебной инстанции вызвало облегчение как в ПСР («ПСР продолжит защиту республиканских ценностей», – заявил премьер-министр, признавший, что «совершил некоторые ошибки»), так и в Брюсселе. «Турция отдаляется от напряженного положения, – сказал Высокий представитель ЕС по единой внешней политике и политике безопасности Хавьер Солана. – Мы действительно надеемся, что вердикт Конституционного суда будет способствовать политической стабильности в Турции». Тем не менее, в курсе турецкого правительства должны произойти некоторые перемены, хотя ему удалось избежать того, что оно определяло как «судебный государственный переворот». Пользуясь футбольной терминологией, правящей партии не показали красную карточку, предполагающую удаление с поля, а только желтую – предупреждение. При повторном нарушении последует красная. Поэтому, даже опираясь на более чем прочное большинство в парламенте и широкую поддержку населения, она не сможет в одностороннем порядке, без учета других мнений вести свою линию, даже если у нее и нет упоминавшейся выше скрытой исламской повестки дня. Контрнаступление правительственных сил готовится на европейском направлении. Президент А.Гюль намерен начать обсуждение с лидерами ведущих партий, в том числе оппозиционных, проекта новой конституции, которая, по его словам, «будет отвечать европейским стандартам». Ожидавшееся важное назначение нового начальника генштаба оказалось неконфронтационным, хотя были опасения увидеть на этом посту кого-то близкого ПСР. Но первым человеком в турецкой военной иерархии стал бывший командующий сухопутными силами генерал Илкер Басбуг, выходец из антиклерикального армейского сераля. В эту же линию, похоже, вписывается и отказ правительства Турции подписать подготовленную газовую сделку с Ираном на 2,3 миллиарда евро. Давление США на Анкару вынудило турецкую сторону отказаться от энергосоглашения, предполагавшего поставки иранского природного газа в Турцию и участие турецкой стороны в разработке иранского месторождения Южный Парс. Эта уступка Вашингтону, равно как и геополитические последствия грузино-южноосетинского конфликта, подрывает возможности осуществления турецкой мечты – превращения в необходимый для всех транзитный перевалочный пункт для следующих в Европу нефти и газа. Но это – совсем другая тема… Андрей СЕМИРЕНКО №8-9(25), 2008
Тенденции & прогнозы В сентябре пошел 15-й месяц политическому кризису, из которого никак не может выбраться Бельгия. Хотя жизнь продолжается, бельгийцы ходят на работу и ездят в отпуск, посещают кино и магазины, рожают детей и умирают, но одна из ключевых составляющих выключена из...
В сентябре пошел 15-й месяц политическому кризису, из которого никак не может выбраться Бельгия. Хотя жизнь продолжается, бельгийцы ходят на работу и ездят в отпуск, посещают кино и магазины, рожают детей и умирают, но одна из ключевых составляющих выключена из этого процесса – правительство. Оно уперлось в противоречие, пути преодоления которого неясны. Какие новые реформы следует провести в стране, какой она должна стать? Более богатые фламандцы (60% населения, говорят на фламандском языке, близком к голландскому) стремятся к еще большей децентрализации, в результате которой хотели бы передать на местный уровень целый ряд финансовых и социальных полномочий. Более бедные валлоны, говорящие на французском языке, возражают, полагая, что это открывает путь к еще большей неравномерности в развитии и фактическому распаду страны. Новой в летние месяцы стала постановка вопроса валлонами о возможности разделения Бельгии по языковому и национальному признаку, что до сих пор допускалось и даже приветствовалось только наиболее радикальной частью фламандского политического спектра. Пока на политической повестке дня эта тема не стоит, но открытое обсуждение такой перспективы перестало быть политически некорректным. Впрочем, уже давно в стране говорят, что ее объединяют только король, сборная по футболу и пиво. Монархия, впрочем, уже перестала быть табу и стали появляться обвинения в адрес короля. «Красные дьяволы», как называют национальную команду по футболу, давно никого не пугают. Разве что удивительное бельгийское пиво, которого насчитывается около 400 сортов, как во Франции – сыра, остается непреходящей национальной ценностью. Своего рода гарантом единства остается Брюссель и его предместья: фламандцы и валлоны просто не знают, как его разделить, если дойдет до развода. Дело в том, что в столице и окрестностях проживают преимущественно франкофоны, но территориально она находится во Фландрии. Пока политики никак не могут договориться о будущих реформах устройства государства, среди рядовых бельгийцев растет досада на своих политиков. По заказу брюссельской газеты «Суар» проведен опрос среди франкоязычного населения по обе стороны франко-бельгийской границы. Результат оказался удивительным: 49% валлонов (и 60% французов, живущих на границе!) приветствовали бы присоединение Валлонии к Франции, тогда как полугодом раньше таких было 29%. Политический кризис привел к тому, что среди франкоязычных бельгийцев на вопрос, распадется ли Бельгия, 23% дали утвердительный ответ против 16% осенью 2007 года. При этом надо учесть, что только одна политическая партия – Объединение за французскую Валлонию выступает за присоединение этой части Бельгии к Франции. На последних по времени парламентских выборах в стране она получила 1% голосов… В таких условиях теперь несколько двусмысленный облик приобретает шутка, появившаяся в Интернете год назад на одном из сайтов-аукционов. Некто выставил на продажу «королевство из трех составляющих» (имеются в виду Фландрия, Валлония и Брюссель), которые надо было покупать только по частям. В каждой шутке есть доля шутки… Страна проделала путь от унитарного государства к его постепенной регионализации, затем федерализации, а теперь? Конфедерация или вовсе распад? В июле бельгийские политические круги ознакомились с 30-страничным документом, озаглавленным «Органический закон об автономном статусе французской Бельгии». В нем описан порядок гипотетического вхождения в состав Французской республики франкофонной Бельгии на правах автономной территории. Авторы скрылись за коллективным псевдонимом «Реформаторская энергия», но лидер этого движения не стал себя скрывать. Это известный в Бельгии политик Даниель Дюкарм, бывший министр и лидер одной из либеральных партий, ныне депутат парламента. Реалистична ли такая перспектива? Известный брюссельский политолог Паскаль Дельвит не верит в возможность мирного сосуществования валлонов с французами в рамках единого государства. В интервью французской газете «Фигаро» он так объяснил свою позицию: «Вы (французы) централисты, мы регионалисты, федералисты и даже больше того. Королевство (Бельгия) основано на компромиссах и на пропорциональном представительстве различных интересов. Республика (Франция) опирается на мажоритарную избирательную систему. Наши профсоюзы сильны, они решают проблемы путем переговоров. Ваши – слабы и предпочитают конфронтацию. Если исключить общий язык, то Бельгия является отражением Франции с точностью до наоборот». Вообще, по его оценке, распад его страны откроет ящик Пандоры и многие другие страны ЕС могут оказаться охваченными сепаратистскими тенденциями. «После фламандцев и валлонов самостоятельности могут потребовать баски, каталонцы, шотландцы и даже корсиканцы», – считает бельгийский ученый. Нынешние политические проблемы Бельгии имеют одну первопричину и одну точную дату. Первопричина – изначальное неравенство языков, определившее изначальное неравенство народов. При создании королевства 178 лет назад новая нация должна была сплотиться вокруг французского языка, языка тогдашней бельгийской элиты, который был родным всего для 10-15% населения страны. С этого момента фламандцы начали поход за равноправием, и в 1898 году их язык был впервые признан вторым национальным языком. В 1930 году в Генте появился первый университет, где преподавали на фламандском. Двумя годами позже официальное двуязычие было оставлено только за Брюсселем, а Фландрия и Валлония получили право вести дела только на своем языке. Дело в том, что тогда валлоны отказались признавать в своих общинах равноправие фламандского. Теперь это аукнулось и они страдают как раз от того, что набравшие силу фламандцы теперь дискриминируют у себя язык Вольтера. Символическим стартом этого процесса можно считать 1968 год, когда франкофоны были изгнаны из старейшего вуза страны – Лувенского свободного университета, основанного в 1425 году… Что касается события, последствия которого породили нынешний политический кризис, то оно датируется 1993 годом. Тогда была проведена очередная реформа государственного управления, королевство стало федеральным. Была разорвана связь местных парламентов и федерального парламента, на откуп законодателям во Фландрии и Валлонии был отдан огромный пласт ответственности. Права центральных органов власти были еще больше выхолощены. В результате сформировалось новое поколение политиков, не имеющих общенационального опыта и видение которых ограничено местными рамками. Они не имели контактов с коллегами из другой языковой общины, у них отсутствовало ощущение единых общенациональных интересов, которому просто негде было сформироваться. Сейчас один из авторов той реформы, тогдашний премьер-министр фламандец Жан-Люк Дехане сожалеет о ней: «Каждый новый этап реформы государства чреват следующей реформой». Этот процесс, считает он, зашел слишком далеко. В Бельгии действуют по две партии одинаковой идеологии, но разного языка, по лингвистическому принципу разделены СМИ, профсоюзы, организации предпринимателей, даже Красный Крест – все. О пропасти между двумя общинами говорит такая цифра: при обилии международных браков, которые заключаются бельгийцами, лишь 1% браков – межобщинные, между фламандцами и валлонами. Если до сих пор политикам обеих общин удавалось найти новую точку равновесия, то сейчас это никак не удается. Дело зашло в тупик, и шестая политическая реформа с 1970 года остановила политическую жизнь Бельгии. Есть ли выход? Элла БАКШЕЕВА Мэр расположенного недалеко от Брюсселя фламандского городка Ленник распорядился снять с официальных зданий трехцветные черно-желто-красные бельгийские флаги и везде заменить их фламандскими – черный лев на желтом поле. Этот демарш объясняется тем, что муниципальные власти больше не верят в нынешнее бельгийское государство и готовы вернуть его флаг на флагштоки после того, как оно будет реформировано и станет конфедерацией. Ленник находится в единственном официально двуязычном округе страны Брюссель-Хал-Вильворде. Фламандцы хотят положить этому конец, валлоны решительно возражают. Экономические показатели Бельгии в условиях затянувшегося политического кризиса и вынужденной пассивности правительства на хозяйственном фронте вызывают тревогу экспертов. Высокие темпы инфляции, бюджетный дефицит, замедление темпов роста, снижение инвестиционной привлекательности очевидны. Эти негативные тенденции свойственны всей зоне евро, однако бельгийские показатели относятся к числу худших. Так, в сентябре, по прогнозам, темпы инфляции в стране достигнут 6% в годовом исчислении, что на пару процентных пунктов выше средних цифр по региону. Под вопросом оказывается оздоровление госбюджета, который к 2012 году должен был обеспечить профицит в размере 1,3%. А международные рейтинговые агентства, на оценки которых полагаются кредиторы и инвесторы, ставят ранее избалованную капиталовложениями Бельгию на один уровень со скромной Португалией. Специалисты возлагают ответственность за такое положение не только на глобальные неблагоприятные тенденции, вытекающие из американского ипотечного кризиса, подорожания энергоносителей и продовольствия и т.д. Реальное экономическое положение Бельгии ухудшается из-за инерции правительства, занятого институционными проблемами и не решающего насущные вопросы. Пока в конкретных цифрах экономические потери от политического кризиса в Бельгии никто не подсчитал. Лишь Центральный банк назвал одну цифру: 2,5 миллиарда евро из-за отсрочек с мероприятиями по оздоровлению госбюджета. №8-9(25), 2008
ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ В 1986 году некоторые представители американского политического истеблишмента ставили вопрос о выходе Соединенных Штатов из Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) – предшественника нынешней Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Их аргументы звучали просто и привлекательно...
В 1986 году некоторые представители американского политического истеблишмента ставили вопрос о выходе Соединенных Штатов из Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) – предшественника нынешней Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Их аргументы звучали просто и привлекательно для многих. Баланс хельсинкского процесса был нарушен. В 1975-м при подписании Заключительного акта совещания СССР добился признания нерушимости границ, а обещанная Москвой либерализация политического режима оказалась поверхностной и временной. Десять с лишним лет спустя многим уже казалось, что движение повернуло вспять. На этом основании в Конгрессе США раздавались призывы к американскому президенту выйти из хельсинкского процесса. Прорабатывая данный вопрос, юристы Госдепартамента и Библиотеки Конгресса пришли к выводу, что технически это сделать несложно. Достаточно отозвать подпись президента под Заключительным актом, уведомив об этом все государства – участники совещания. Однако Комиссия (Конгресса и правительства) Соединенных Штатов по СБСЕ сочла подобный шаг опрометчивым и рекомендовала воздержаться от него. Среди доводов против выхода фигурировали, в частности, следующие. Во-первых, покинув СБСЕ, США не аннулируют Заключительный акт и не остановят хельсинкский процесс, но добровольно откажутся от возможности влиять на его развитие и позволят Советскому Союзу занять в нем доминирующие позиции. Это обстоятельство вряд ли расстроило бы Москву, с самого начала стремившуюся к налаживанию общеевропейского процесса без участия Америки. Во-вторых, отказ от участия в СБСЕ дал бы негативный сигнал союзникам Соединенных Штатов в Европе, а также нейтральным и неприсоединившимся странам, которые, скорее всего, интерпретировали бы данный шаг как ослабление интереса и внимания Вашингтона к европейским делам. Наконец, в-третьих, выход США из хельсинкского процесса мог привести к тому, что вопрос о правах человека в СССР и Восточной Европе переместился бы на периферию отношений между Востоком и Западом. Но ведь именно этого американские критики СБСЕ и хотели избежать. Комиссия предложила терпеливо и еще более энергично добиваться реализации целей Соединенных Штатов в рамках хельсинкского процесса. Официальный Вашингтон в конечном итоге последовал этим рекомендациям. Заметим, что уже к 1989-му в обсуждении правозащитной проблематики и политического плюрализма наметился принципиальный прорыв. В решениях Венской встречи представителей государств – участников СБСЕ (1989) практически полностью были сняты вопросы гуманитарного сотрудничества, споры по которым не затихали с момента подписания Заключительного акта. Двадцать лет спустя Москва, похоже, поменялась ролями с Вашингтоном. Сегодня российские политики сетуют на дисбалансы в деятельности ОБСЕ: географический (работа организации сосредоточена в основном «к востоку от Вены» – в странах бывшей Югославии и бывшего СССР) и тематический (с точки зрения России, сложился неоправданный перекос в сторону защиты прав человека в ущерб другим направлениям – в сферах безопасности, экономики и экологии). Москва недовольна автономностью ряда институтов ОБСЕ, и прежде всего Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ), осуществляющего мониторинг выборов. Российское руководство открыто обвиняет независимые институты ОБСЕ в предвзятости, в применении двойных стандартов и, по существу, говорит о том, что они «приватизированы» государствами Запада, в первую очередь Соединенными Штатами. Теперь уже в России заявляют, что такая ОБСЕ нам не нужна, все громче звучат призывы выйти из этой организации. Ситуация, конечно, не совсем зеркально отражает период 1980-х годов. Да и ОБСЕ сегодня существенно отличается от прежней организации. Теперь это уже не просто серия совещаний и встреч экспертов, а система постоянно действующих структур и институтов. Впрочем, не вполне ясно, чего добивается Москва. Хочет ли она, чтобы ОБСЕ активизировала свою деятельность «к западу от Вены» или чтобы сократила ее масштабы на востоке континента? Чтобы организация больше занималась вопросами безопасности в Европе или сокращала работу в области прав человека? Можно предположить, что Россия желала бы, чтобы ОБСЕ меньше занималась правами человека и больше – вопросами безопасности, вызывающими озабоченность Кремля. Однако, хотя ситуация 1986-го не повторяется буквально, выбор, перед которым стоит ныне Москва, во многом аналогичен тому, который более двадцати лет назад должен был сделать Вашингтон: уходить из ОБСЕ либо более настойчиво добиваться того, чтобы в ее деятельности принимались во внимание интересующие Россию проблемы. При этом важно учитывать не только те аспекты, которые в последние годы стали объектом острой критики со стороны Москвы, но и более широкие тенденции в развитии организации, которые часто остаются за рамками публичной дискуссии в России. Речь идет, в частности, о постепенном сокращении масштабов деятельности ОБСЕ, а также о все более заметном прямом взаимодействии США и Европейского союза с расположенными «к востоку от Вены» государствами – участниками организации. На этом фоне вопрос о целесообразности выхода России из ОБСЕ выглядит не столь просто, как кажется на первый взгляд. МАСШТАБЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОБСЕ СОКРАЩАЮТСЯ Тезис о том, что работа ОБСЕ (главным образом в виде миссий и различных центров и бюро) сосредоточена исключительно на востоке континента, в целом справедлив, но он нуждается в существенном уточнении. Главным регионом «полевой» работы всегда была Юго-Восточная Европа – страны бывшей Югославии и Албания. Постсоветское пространство практически никогда не было зоной сколько-нибудь масштабного присутствия организации. На балканские миссии в нынешнем десятилетии уходила добрая половина бюджета ОБСЕ. На проекты в странах бывшего СССР – около 20 % (см. рис. 1). Аналогичное распределение характерно и с точки зрения численного состава миссий. В страны Юго-Восточной Европы направлялось от 79 до 81 % всего международного персонала, работавшего на местах. Рис. 1. Расходы на деятельность в Юго-Восточной Европе и бывшем СССР, % от сводного бюджета ОБСЕ При этом пик активности полевых миссий пришелся на конец прошлого и начало текущего десятилетий. Сейчас же можно констатировать абсолютное и относительное сокращение финансирования миссий ОБСЕ на местах: со 184 млн евро в 2000 году до 118 млн в 2007-м и с 87 % до 70 % от сводного бюджета ОБСЕ за тот же период. Соответственно снижается и численность международного персонала. Причем как всплеск, так и нынешнее уменьшение размаха «полевой» деятельности совпадали главным образом с развитием ситуации на Балканах. Масштабы присутствия в странах бывшего СССР менялись мало. Правда, в последнее время они тоже сокращаются. Так, самая крупная миссия ОБСЕ была развернута в 1999 году в Косово. В 2000-м в нее входили 649 международных сотрудников. В 2007 году их насчитывалось уже только 283. Миссия в Хорватии достигла максимальной численности в 1998-м, когда в ней работали 280 человек. В 2007 году, накануне закрытия, их было всего 30. В Скопье в 2002-м в миссии ОБСЕ по предотвращению распространения конфликта было 300 сотрудников. В 2007 году их осталось 82. Тенденция к сокращению масштабов деятельности на местах в последние годы усиливается и набирает темпы – прежде всего за счет свертывания присутствия на Балканах. С 2008-го закрылась миссия ОБСЕ в Хорватии. Вместо нее в Загребе создано небольшое бюро. Под вопросом остается продолжение работы самых крупных на сегодняшний день миссий – в Косово, а также в Боснии и Герцеговине. В обозримой перспективе их функции в значительной мере либо полностью планирует взять на себя Европейский союз. Сходит на нет активность ОБСЕ в Македонии. С учетом этой тенденции можно уверенно прогнозировать дальнейшее сокращение масштабов деятельности ОБСЕ в государствах-участниках. Закрытие или даже просто сокращение числа сотрудников миссий в Косово, в Боснии и Герцеговине равнозначно уменьшению бюджета «полевой» деятельности ОБСЕ почти вдвое, а международного персонала – более чем в два раза. При этом сворачивание работы организации на Балканах не компенсируется сколько-нибудь существенным наращиванием присутствия в странах бывшего СССР (см. рис. 2). Рис. 2. Бюджет миссий ОБСЕ в Юго-Восточной Европе и бывшем СССР, млн евро Самая крупная миссия ОБСЕ на постсоветском пространстве располагается в Грузии. На нее приходится примерно треть всех расходов этой организации в странах бывшего СССР. Однако после прекращения мониторинга российско-грузинской границы именно данная миссия подверглась наиболее существенным сокращениям. За последние пять лет ее бюджет уменьшился вдвое, численность персонала снизилась – со 148 до 64 человек (включая лиц, прикомандированных отдельными государствами-участниками). Объем деятельности ОБСЕ в других постсоветских республиках – в Восточной Европе, на Южном Кавказе и в Центральной Азии – весьма скромен. Самые крупные по бюджетам и численности персонала – центры ОБСЕ в Киргизии и Таджикистане. Но их совокупный бюджет сопоставим с бюджетом относительно небольшой миссии в Сербии. Численность же международного персонала ОБСЕ в Сербии в полтора раза больше, чем в Киргизии и Таджикистане, вместе взятых. Тенденция постепенного снижения активности «к востоку от Вены» подкрепляется и заметным – особенно с 2007 года – уменьшением внебюджетных (либо сверхбюджетных) средств, выделяемых государствами-участниками для реализации различными миссиями тех или иных целевых проектов. Больше всех внебюджетных средств на нужды ОБСЕ урезали США – в два с лишним раза в 2007-м. Сделали они это не столько из-за разочарования в эффективности организации, сколько из-за необходимости изыскать дополнительные средства для реализации иных проектов в других частях света. Приведенные данные необходимы не для того, чтобы дать оценку деятельности ОБСЕ. Вопрос не в том, нужно ли было в условиях хаоса, практически с нуля проводить регистрацию и составлять списки избирателей в Албании и готовить местный персонал для самостоятельного ведения этой работы. Не в том, эффективно ли финансировались проекты по сбору легкого и стрелкового оружия в Таджикистане, или насколько полезным оказались программы повышения квалификации киргизской полиции. И даже не в том, следует ли ОБСЕ оказать содействие в составлении списков избирателей, скажем, во Франции. Не так уж важно, будем ли мы позитивно либо негативно оценивать работу ОБСЕ «к востоку от Вены». Главное – пик ее активности позади. Масштаб деятельности организации, прежде всего на Балканах, неуклонно снижается. Каким-либо оживлением работы в странах бывшего СССР указанное снижение не компенсируется. Кстати, после закрытия миссии ОБСЕ по содействию в Чечне и отказа от мониторинга российских выборов в 2007-м эта организация не осуществляет практически никакой деятельности в Российской Федерации. Так что и здесь жаловаться на дискриминацию не приходится. Если российская критика преследовала цель добиться сворачивания активности ОБСЕ «к востоку от Вены», то сегодня это происходит само собой. Если же задача состояла в том, чтобы расширить деятельность на Западе, то решается она иными способами. НЕТ ОБСЕ – НЕТ ПРОБЛЕМЫ? Неизменное присутствие в повестке дня ОБСЕ таких вопросов, как верховенство закона, формирование и развитие демократических институтов, соблюдение прав человека, проведение свободных и честных выборов (в Белоруссии, Узбекистане и ряде других стран), часто воспринимается как попытка проникнуть «в чужой монастырь со своим уставом». Это вызывает раздражение политического класса, рассчитывающего жить по своему уставу и впредь. Вплоть до порой нескрываемого желания выйти из организации, если она не предлагает взамен каких-либо ощутимых выгод. Неудивительно, что такие мысли посещают и российских политиков. Опять-таки вопрос заключается не в том, насколько рационально это желание, а в том, является ли выход из ОБСЕ решением проблемы и сделает ли он жизнь российской политической элиты более комфортной. Выход Москвы вряд ли приведет к развалу этой организации, в которой так или иначе заинтересованы практически все соседи России. Казахстан должен председательствовать в ней в 2010 году, и он интенсивно готовится к выполнению этой миссии. Даже для Белоруссии и Узбекистана, оказавшихся в политической изоляции на Западе, присутствие в ОБСЕ, несмотря на все издержки, остается важным символом вовлеченности в общеевропейский процесс. Впрочем, издержки не столь уж велики и в любом случае контролируемы, поскольку уровень, масштаб и качество взаимодействия с организацией и ее институтами (характер миссий, их численность, характер осуществляемых проектов и т. д.) определяются прежде всего самими государствами-участниками. Отношение к ОБСЕ может измениться разве что со стороны Тбилиси, где она сегодня воспринимается не иначе как инструмент российской политики. Если Россия, выйдя из этой организации, перестанет влиять на принятие решений о деятельности миссии ОБСЕ в Грузии, официальный Тбилиси будет только приветствовать такое развитие событий. Так что даже в случае выхода России из ОБСЕ та никуда не денется и будет продолжать свою традиционную деятельность, хотя, возможно, в более скромных масштабах, чем в настоящее время. При этом Москва уже не будет участвовать в определении политики этой организации и окончательно утратит рычаги влияния на взаимодействие ОБСЕ с соседними странами. Не способствуя существенному сокращению диапазона деятельности «к востоку от Вены», в том числе в гуманитарной сфере, Россия вряд ли добьется активизации ОБСЕ на западном направлении (если мы этого, конечно, хотим). Москва утратит даже возможность выступать с критикой в адрес организации и требовать проведения ее более глубокой реформы, тогда как ОБСЕ сохранится и, наверно, еще в большей степени, чем сейчас, станет инструментом продвижения политического и иного ноу-хау по линии Запад – Восток. Принцип «нет ОБСЕ – нет проблемы» на практике не работает. Гуманитарная тематика является сегодня составной частью повестки дня многих международных организаций, в том числе в их сотрудничестве с Россией и странами, образовавшимися на постсоветском пространстве. В случае же ослабления ОБСЕ и существенного сворачивания ее деятельности в постсоветских республиках, скорее всего, просто ускорится формирование других механизмов западного политического влияния в рамках прямого сотрудничества ЕС и США с новыми независимыми государствами. Ныне эти механизмы находятся в рудиментарном состоянии, но их становление скажется на отношениях соответствующих стран с Россией. Все государства – участники ОБСЕ, за исключением центрально-азиатских, являются членами Совета Европы, в центре деятельности которого находятся именно вопросы укрепления демократических институтов и защиты прав человека. Стандарты Совета Европы в этой сфере не ниже, а в чем-то и выше требований ОБСЕ. Совет Европы, без сомнения, будет готов взять на себя и функции по наблюдению за выборами, которые в настоящее время осуществляются главным образом ОБСЕ. Совет Европы, очевидно, примет стандарты и технологию не любимого Москвой БДИПЧ, а возможно, и просто возьмет эту организацию под свое крыло. В последние годы активизируется и приобретает более определенные контуры политика Европейского союза в отношении соседей России. Страны Восточной Европы (Белоруссия, Молдавия, Украина) и Южного Кавказа (Азербайджан, Армения, Грузия) являются сегодня объектами «Европейской политики соседства», в рамках которой они сами выбирают темпы и направления более тесной интеграции с Евросоюзом, не получая перспективы присоединения к нему. В 2007-м ЕС принял стратегию и в отношении государств Центральной Азии, предлагая им выстраивать механизмы прямого политического взаимодействия. Все страны региона, включая Узбекистан, не преминули воспользоваться такой возможностью. Вопросы верховенства закона, демократических институтов, свободных выборов и прав человека – одно из приоритетных направлений политического диалога Европейского союза с восточными соседями и со странами Центральной Азии. В повестке дня сотрудничества Брюсселя с государствами Центральной Азии значатся и такие традиционные для ОБСЕ вопросы, как реформирование и переподготовка сотрудников правоохранительных органов, современные методы и технологии пограничного контроля, противодействие наркоторговле, организованным преступным группировкам, коррупции, террористической и экстремистской деятельности. Иными словами, Евросоюз уже сейчас постепенно вступает на поле ОБСЕ во взаимодействии со всеми постсоветскими странами, не исключая России. В отношениях с Москвой Брюссель стремится также институционализировать диалог и сотрудничество по проблемам прав человека и верховенства закона. Соответствующая запись включена в мандат Европейской комиссии на заключение нового широкоформатного соглашения с Россией и рискует стать одной из непростых тем на только что начавшихся переговорах. Конечно, справедливо замечание о том, что эта деятельность ЕС пока плохо оформлена и малоэффективна. До сих пор Брюссель, финансируя около 70 % расходов на работу ОБСЕ в постсоветских государствах, предпочитал действовать не самостоятельно, а через эту организацию. Но и в Европейском союзе все громче звучат голоса тех, кто считает, что пора взять на себя решение задач, с которыми, судя по всему, ОБСЕ не справляется. Подкрепление же предлагаемого Евросоюзом стандарта «надлежащего управления» выгодами экономического сотрудничества (ЕС – главный торговый партнер практически для всех стран СНГ) и финансирования проектов в самых разных областях способно сделать Европейский союз вполне влиятельным фактором развития в регионе. Ведь ОБСЕ все последние годы не хватало именно самостоятельного экономического веса для того, чтобы стимулировать заинтересованность государств-участников в сотрудничестве. Эту картину следует дополнить и тем, что вопросы реформы сектора безопасности и обеспечения демократического контроля над ним являются одним из элементов и условий взаимодействия НАТО с новыми независимыми государствами. Значение этого аспекта сотрудничества не стоит преувеличивать, поскольку интенсивность участия постсоветских государств в натовской программе «Партнерство ради мира» очень разная. Но данная тема неизбежно выходит на первый план для стран, которые ищут сближения с альянсом и тем более стремятся в него вступить. Поэтому уход России и даже развал ОБСЕ, по сути, не снимает ни одну из проблем, от которых хотелось бы избавиться Москве. Он не снимает их ни в том, что касается деятельности ОБСЕ и других европейских и евро-атлантических структур на постсоветском пространстве, ни в отношениях самой России с этими организациями. Трансфер западного политического ноу-хау на постсоветский Восток продолжится. Масштабы же и характер такой деятельности в отношениях между западными странами и соседями России в Восточной Европе, на Южном Кавказе и в Центральной Азии будут определяться в данном случае без участия Москвы. При этом уменьшатся возможности России добиваться того, чтобы организации, принимающие участие в этом процессе, проявляли большую активность «к западу от Вены». Результат такого решения может быть только один: выйдя из ОБСЕ, Россия самоустранится из названных процессов и утратит последние возможности влиять на них. КАК СФОКУСИРОВАТЬ ОБСЕ НА РОССИЙСКОЙ ПОВЕСТКЕ ДНЯ? Во время визита в Германию 5 июня этого года президент Российской Федерации Дмитрий Медведев предложил провести общеевропейскую встречу на высшем уровне и подготовить новый «пакт о европейской безопасности». Идея поиска нового консенсуса участников общеевропейского процесса витала в воздухе на протяжении последнего года. Ее продвижение, безусловно, важно, но оно не должно отодвинуть на задний план решение ряда практических вопросов, от которых зависит дальнейшее функционирование ОБСЕ. Программа глубокого реформирования этой организации, с которой до последнего времени выступала Россия, была сосредоточена на проведении ряда институциональных, юридических и процедурных преобразований. Российская Федерация настаивала на нижеследующем. Во-первых, на осуществлении институциональной реформы ОБСЕ, в результате которой ее главные структуры, действующие автономно на основе собственных мандатов (БДИПЧ, Представитель по свободе СМИ, а также достаточно самостоятельные в своей работе полевые миссии) были бы поставлены под более жесткий контроль со стороны работающего в Вене Постоянного совета ОБСЕ. Решения в нем принимаются на основе консенсуса, и все государства-участники обладают правом вето. Такое нововведение предполагало бы необходимость единогласного утверждения основных решений, сегодня самостоятельно принимаемых отдельными институтами организации. Речь идет, в частности, и о фактическом запрете миссиям ОБСЕ по наблюдению за выборами обнародовать какие-либо оценки до обсуждения в Постоянном совете. Во-вторых, на усилении политического руководства и контроля со стороны Постоянного совета над деятельностью миссий, имея в виду в том числе проверку выделения им внебюджетных средств на реализацию конкретных проектов и расходования этих средств (включая практику прикомандирования сотрудников миссий государствами-участниками). Речь идет о постепенном отказе от развертывания миссий в отдельных странах в пользу создания «тематических» миссий, действующих во всех государствах-участниках. Активность «тематических» миссий сосредоточивалась бы на совместном противодействии новым вызовам безопасности (террористическая деятельность, незаконный оборот наркотиков и оружия, торговля людьми и пр.). В-третьих, на упорядочении деятельности и внутренних процедур управления организацией, зачастую формировавшихся спонтанно на основе решений Совета министров иностранных дел и Постоянного совета. С этой целью предлагается, в частности, наделить ОБСЕ правосубъектностью, принять Устав организации (проект документа распространен Российской Федерацией летом 2007 года), унифицировать стандартные процедуры управления различными операциями ОБСЕ и ее институтами. Соответствующие функции должны быть сосредоточены в Секретариате ОБСЕ в Вене. С этой целью необходимо провести реорганизацию Секретариата, укрепить его, как и полномочия генерального секретаря, одновременно сохранив их подотчетность Постоянному совету. Предлагается также изменить кадровую политику и увеличить представительство стран, расположенных «к востоку от Вены», в центральных структурах, основных институтах и миссиях. Следовало бы пересмотреть шкалу взносов в бюджет ОБСЕ и привести ее в соответствие с основными показателями платежеспособности государств-участников, что предполагало бы, в частности, сокращение взноса России. За последние годы в организации сформировалась широкая коалиция сторонников ее реструктуризации и совершенствования управления в интересах повышения эффективности деятельности ОБСЕ. Обсуждение этих вопросов принесло плоды в виде существенных, хотя и недостаточных перемен. Однако для многих государств неприемлемы требования Москвы, которая фактически предлагает надеть на автономные институты ОБСЕ жесткий «корсет» политического консенсуса, что поставит ее дееспособность в зависимость от успеха или неуспеха политического торга между Россией и ее партнерами по ОБСЕ. Это отбросило бы организацию в не самый успешный период ее развития – в 80-е годы прошлого века. Такое направление реформирования ОБСЕ представляется нам и малоперспективным, и непродуктивным одновременно. Более разумно было бы обратить внимание на то, каким образом имеющиеся, по нашему мнению, на сегодняшний день недостатки могут быть обращены в преимущества. Повседневная деятельность миссий и институтов Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, осуществляемая независимо от хода политических переговоров, открывает немало возможностей для реализации проектов, представляющих интерес для Российской Федерации. Для восстановления баланса и исправления перекосов в деятельности организации достаточно активизировать проведение мероприятий по приоритетным для России темам, в частности и в особенности таким, как противодействие новым вызовам и угрозам европейской безопасности. Подобным мероприятиям необходимо придать систематический характер и ориентировать их на подготовку конкретных практических выводов и рекомендаций, которые затем могут быть положены в основу решений Постоянного совета и Совета министров ОБСЕ. Для организации такой работы с привлечением всех заинтересованных государств-участников сегодня не требуется (во всяком случае, не всегда) достижение предварительного консенсуса. Опора на Секретариат и его подразделения позволит осуществлять эту работу на основе внебюджетного финансирования. Если в России сформировалось понимание необходимости усилить те или иные аспекты деятельности ОБСЕ, то для этого достаточно выделить необходимые ресурсы и прикомандировать своих сотрудников. При этом можно быть достаточно уверенным в том, что инициативы Москвы встретят позитивный отклик, а также вызовут готовность присоединиться к финансированию у многих государств-участников. Выправить либо изменить баланс деятельности ОБСЕ можно, не особенно настаивая на свертывании того или иного направления ее работы: она сокращается в последнее время сама собой. Этой цели следует добиваться, инициируя такую деятельность ОБСЕ, которая, с точки зрения Кремля, больше отвечает его интересам и в большей степени отражает его представления о целях организации. Собственно говоря, по подобному пути год назад пошел Казахстан, отстаивая свое право на председательство в этой организации. Астана предложила программы, направленные на содействие развитию других государств Центральной Азии, а также выдвинула инициативу взять под эгиду ОБСЕ проекты оказания содействия Афганистану в борьбе с наркотрафиком. Москва сможет подправить баланс в деятельности ОБСЕ ровно настолько, насколько она готова финансировать необходимую для этого работу. Но нужна политическая воля. Если же не очень хочется, то, как говорится, не очень и получится. А.В. ЗАГОРСКИЙ – к. и. н., ведущий научный сотрудник Центра исследований проблем войны и мира Научно-координационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России М.Л. ЭНТИН – д. ю. н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России © «Россия в глобальной политике». № 4, Июль – Август 2008 №8-9(25), 2008
ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ Ухудшение в последние годы отношений между Россией и Европейским союзом стало предметом оживленного обсуждения в российском внешнеполитическом сообществе. Основное внимание в ходе дискуссии уделяется специфическим факторам, негативное влияние которых ограничено собственно двусторонними отношениями между Москвой и Брюсселем. Чаще всего речь...
Ухудшение в последние годы отношений между Россией и Европейским союзом стало предметом оживленного обсуждения в российском внешнеполитическом сообществе. Основное внимание в ходе дискуссии уделяется специфическим факторам, негативное влияние которых ограничено собственно двусторонними отношениями между Москвой и Брюсселем. Чаще всего речь идет о вступлении в ЕС стран бывшего социалистического лагеря или о взаимозависимости в энергетической сфере и порожденных ею опасениях обеих сторон. Гораздо меньше внимания уделяется идентичности самого Евросоюза и ее радикальной трансформации после окончания холодной войны. Но именно эта перемена повлекла за собой существенное изменение практик безопасности, определяющих отношения между Европейским союзом и его «ближним зарубежьем». Она в значительной степени предопределила и нынешний кризис в отношениях с Россией, а его результатом стало новое прочтение истории XX века и определение заново места Европы в прошлом и настоящем. «НИКОГДА БОЛЬШЕ!»: У ИСТОКОВ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕИ Процесс самоидентификации любого политического сообщества, будь то нация-государство либо наднациональное объединение вроде ЕС, как правило, имеет временнoе и пространственное измерения: любое политическое «мы» нуждается в общей истории и в той или иной совокупности представлений о внешнем мире. Обязательно есть еще и третье – этическое – измерение, потому что в основе объединения людей вокруг политических целей всегда лежит представление об общем благе, соотнесение коллективного прошлого, настоящего и будущего с определенной системой ценностей, которые и служат основой политического единства. Уникальность Европейского сообщества как политического образования в первые десятилетия его развития состояла в том, что пространственные аспекты играли второстепенную роль в его самоидентификации. Разумеется, у него имелся формальный институт членства и, следовательно, определенная территория; более того, уже само наименование «Европейское сообщество» говорит о притязаниях на часть общего исторического и культурного наследия. Однако Сообщество никак не могло претендовать на роль ядра европейской цивилизации, единственного либо главного выразителя европейской идеи. Оно представляло собой лишь один из многочисленных элементов организации политического пространства, причем целиком принадлежавший западной части разделенной Европы. Ключевым в дискурсе идентичности Евросоюза был временной аспект: Сообщество видело свою миссию в преодолении прошлого, его строительство и расширение происходили под лозунгом «Никогда больше!», относившимся в первую очередь к двум мировым войнам и Холокосту. Экономические доводы в пользу Общего рынка никогда не были стопроцентно убедительными, особенно в глазах таких стран, как Великобритания или Швеция, гораздо больше ориентированных на глобальную экономику, чем на континентальную Европу. В конечном итоге экономические успехи интеграции были важны как инструмент достижения политической цели – недопущения к власти диктатур, уничтожающих собственных граждан и грозящих смертью и разрушением всему миру. Такая ориентация европейской идентичности во времени содержит в себе важный этический момент: она строилась на самокритичной рефлексии по поводу прошлого Европы, включая и историческое значение европейской идеи. Тот факт, что европейская цивилизация породила две мировые войны, концентрационные лагеря и тоталитарные диктатуры, нуждался в критическом осмыслении, заставлял постоянно возвращаться к урокам прошлого. Это темпоральное противостояние в принципе могло облекаться в одну из двух форм, этические следствия которых существенно различаются. Интерпретация прошлого с точки зрения понимания коррупции, восходящего к античности, предполагает, что войны и диктатуры были пусть и катастрофическими, но не неизбежными отступлениями от предначертанного пути, искажениями подлинной сущности европейской идеи. В таком случае примирение через интеграцию может трактоваться как исправление случайных ошибок, возвращение к подлинной сущности Европы. Возможно, однако, и более радикальное прочтение истории в духе иудео-христианской традиции, этика которой строится на абсолютных понятиях. Тогда катастрофы первой половины XX века предстают как изначально заложенные в проекте европейской Современности, как следствие преобладания (возможно, временного) зла над добром в европейском сознании. В числе наиболее последовательных сторонников этой точки зрения можно назвать, например, Зигмунта Баумана, который напрямую выводит Холокост из монологического рационализма Просвещения. Если нацизм есть не менее органичное порождение европейской мысли, чем, к примеру, гуманистическая наука, то достигнутое после победы над ним благополучие оказывается угрожающе хрупким. Тогда лозунг «Никогда больше!» требует не одномоментного осознания опасности тоталитарных идеологий, за которым следует беспроблемное движение к светлому демократическому будущему, а ежедневной бдительности, постоянной работы в целях недопущения возврата к тоталитаризму, который всегда маячит на горизонте. Обе эти интерпретации присутствовали в дискурсе идентичности ЕС периода холодной войны, и едва ли какая-то из них преобладала. В любом случае, однако, наиболее важная особенность выстраивания идентичности в противостоянии собственному прошлому состояла в том, что отсутствовала необходимость привлекать для этого образ внешнего врага (который представляет собой структурную точку отсчета для формирования политического сообщества в философии Карла Шмитта). Иными словами, даже в условиях блокового противостояния европейская интеграция как проект не нуждалась в возведении непроницаемой границы между внутренней сферой Сообщества и внешним миром. Не было необходимости в радикальных пространственных различиях, поскольку линия антагонизма, приводившего в движение весь механизм создания объединенной Европы, проводилась между настоящим и недавним прошлым политического субъекта, который таким образом обретал существование. Европа как бы создавала себя заново, поскольку не хотела повторять собственные фатальные ошибки. В ОКРУЖЕНИИ СОБСТВЕННОГО ПРОШЛОГО В последние годы, однако, многие исследователи (Томас Диц, Пертти Йоэнниеми и др.) стали обращать внимание на то, что после окончания холодной войны произошла коренная трансформация дискурса идентичности Евросоюза. Новая идентичность основана на представлении – чаще имплицитном, но иногда и явно артикулируемом, – что европейцам удалось преодолеть свое прошлое, его повторение невозможно и главная задача обеспечения безопасности теперь состоит в формировании адекватной политики в ответ на угрозы извне. Так, например, в Европейской стратегии безопасности, одобренной Европейским советом в декабре 2003 года, обсуждаются исключительно внешние угрозы, тогда как тема возможного конфликта между государствами – участниками Европейского союза, некогда бывшая центральной, теперь совершенно исчезла. Как подчеркивает в одной из работ Томас Кристиансен, в этом варианте структурирования политической реальности ЕС предстает как finalite politique – уже реализованный проект, состоявшаяся утопия. Таким образом, временнoе и пространственное измерения идентичности меняются местами: политическое сообщество теперь конституируется, уже в полном соответствии с философией Шмитта, в противопоставлении внешнему врагу, а осмысление истории отходит на второй план. Если раньше прошлое находилось внутри политического пространства Евросоюза, задавая систему координат для оценки настоящего и проектирования будущего, то теперь оно оказалось вытеснено за пределы «сообщества европейских демократий». Европа, которая прежде обретала себя в критической переработке собственной истории, ныне видит свое прошлое вне своих пределов, вокруг себя. Если европейцы, согласно этой точке зрения, уже достигли «конца истории», то соседи Европейского союза еще далеки от реализации демократического идеала. Если раньше этическое измерение европейского проекта задавалось темпоральным вектором, то теперь произошла подмена времени пространством. Критическая рефлексия по поводу собственной моральной сущности трансформировалась в чувство превосходства над соседями. Говоря словами Пертти Йоэнниеми, ЕС в собственных глазах превратился в «образцовое этическое пространство». Одно из последствий этой трансформации состоит в том, что возникновение европейского супергосударства может оказаться вопросом менее отдаленного будущего, чем многие думают. Переход от критической рефлексии к морализаторству означает потерю Евросоюзом своей уникальности по сравнению со «стандартным» политическим субъектом Нового времени – суверенным национальным государством. Это создает необходимые предпосылки для формирования представления об общем благе, которое, собственно, и лежит в основе государства современного типа. Именно представление о том, что «наш» политический порядок, даже если он не во всем идеален, все же лучше «их» нравов и обычаев, обеспечивает основу для объединения, для формирования того самого «демоса», на отсутствие которого в общеевропейском масштабе постоянно указывают критики евроинтеграционного проекта. Однако ключевую роль здесь играет даже не чувство общности между членами политического организма, а наличие четкой и непроблематичной (по крайней мере, на первый, поверхностный взгляд) границы между внутренним миром, где политический идеал в общем и целом реализован, и миром внешним, которому до идеала еще очень и очень далеко. Если раньше Европа в ее собственных глазах нуждалась в защите от себя самой, то теперь источником угрозы воспринимается прежде всего непредсказуемый внешний мир, противопоставляемый упорядоченному, уютному внутреннему пространству Евросоюза. Если такое понимание вопросов безопасности станет и впредь столь же успешно возводить границу между Европой и не-Европой (а в условиях глобальной «войны с террором» у нас нет оснований предполагать обратное), общеевропейская политическая идентичность будет все больше и больше сближаться со стандартной национально-государственной моделью. ЭКСПАНСИЯ БЕЗ РАСШИРЕНИЯ Еще один чрезвычайно важный вопрос, относящийся к трансформации идентичности Европейского союза, касается хронологических рамок этого процесса. Почему она пришлась именно на период после окончания холодной войны и, насколько можно судить, стала свершившимся фактом к моменту вступления в ЕС стран Центральной и Восточной Европы? «Синдром победы» в холодной войне, на который регулярно ссылаются российские дипломаты и политики, безусловно, сыграл свою роль. Тот факт, что практически все бывшие союзники СССР после его распада устремились в Евросоюз и НАТО, поставил точку в дебатах о сравнительных преимуществах капиталистической и социалистической интеграции. Вместе с тем нельзя не признать, что дебаты эти едва ли когда-либо воспринимались всерьез по ту сторону «железного занавеса»: в основном их вели советские обществоведы, да и то не всегда искренне. В отличие от Соединенных Штатов, которые действительно могли претендовать на роль победителя «империи зла», Европейские сообщества никогда не находились на переднем крае борьбы против коммунизма. Напротив, именно поставки советских энергоносителей в Западную Европу (вопреки возражениям Вашингтона) продлили жизнь советской системе и заложили основу нынешней структуры энергетической взаимозависимости между Москвой и Брюсселем. США, как хорошо известно, изначально строили свои отношения с окружающим миром с позиции «города на холме», призванного осчастливить все человечество. Миссия же европейцев была обращена на самих себя, и факт крушения советской системы, взятый в отдельности, едва ли мог создать условия для тотального пересмотра исторической роли Европейского союза. Уверенность в собственной непогрешимости скорее появилась у ЕС в результате процесса расширения, как такового. Если до 1995-го (дата вступления Австрии, Финляндии и Швеции) присоединение новых членов осуществлялось на условиях более или менее равноправного соглашения, то в расширении на восток Брюссель изначально занимал доминирующее положение по отношению к странам-кандидатам. Именно в 1990-х годах встал вопрос о критериях, позволяющих отделить достойных претендентов от тех, кому еще надлежит поработать над собой; такие критерии в итоге были утверждены на Копенгагенском саммите Евросоюза (1993). Наличие критериев, работавших в сугубо одностороннем порядке, уже предполагало роль этой организации как образцовой модели, переориентацию этического измерения европейской идентичности из временной в пространственную плоскость. Далее, именно в прошлом десятилетии у Европейского союза появилась возможность монополизировать европейскую идею, утвердить себя в роли ее главного выразителя. Помимо представления о реализованной утопии (finalite politique), этому способствовало также ощущение того, что объединенная Европа достигла предела в своем пространственном расширении (finalite geographique). В 1958-м или даже в 1992 году Европейское сообщество представляло в географическом и культурном смысле более или менее значительную, но все же лишь часть Европы. Однако уже к началу нового столетия у многих сложилось твердое убеждение, что все европейское культурно-историческое пространство, кроме маргинальных случаев вроде Норвегии, России, Хорватии, Швейцарии, находится в пределах одного политико-правового режима, в установлении которого Брюссель играл решающую роль. Более того, согласно этой картине мира европейская периферия либо стремилась вступить в ЕС (Хорватия и остальные Балканы, Сербия – случай особый, но со временем и она едва ли станет исключением), либо принимала его нормы, не претендуя на членство (Норвегия, Швейцария). Либо, наконец, вообще не заслуживала звания подлинно европейской страны (чем дальше, тем чаще именно такая роль отводится России и, вероятнее всего, Украине). Европа оказалась интегрированной, то есть, если обратиться к латинским истокам этого термина, вернула себе утраченную целостность, и это тоже подкрепляет ощущение «конца истории». Здесь следует также отметить, что постулируемое совпадение культурно-исторических и политико-правовых границ Европы создало условия для фиксации смысла этого понятия. На протяжении XX столетия Европа была скорее дискурсивной ареной, на которой сталкивались различные интерпретации европейского наследия: любая национальная и – шире – политическая идентичность могла проецировать себя на Европу, находя в европейском наследии свои собственные основания. В результате и интеграционный проект, как таковой, оказался открыт и для участия в нем различных государств, и для многообразных интерпретаций его первостепенных целей. Появление копенгагенских критериев и гегемонической структуры, выражением которой они являлись, в конечном итоге привело к отождествлению – в наши дни все более заметному – европейской идеи с определенным политическим порядком, причем существующим «здесь и сейчас», а не воображаемым в качестве проекции некоторой идеологии в будущее. Именно фиксация содержания европейской идеи, а вовсе не неспособность Евросоюза «переварить» новых членов послужила первопричиной решения прекратить расширение и выстраивать отношения с соседями, исходя из невозможности их вступления в Европейский союз в обозримом будущем. Проблемы с «пищеварением» возникли у ЕС не по причине «несъедобности» «новых европейцев», а потому, что установившийся в 1990-х годах нормативный порядок требовал уже не принять их в качестве новых равноправных партнеров, а поглотить и «переварить». Наконец, как уже отмечалось, именно в революционный момент окончания холодной войны в Европе сформировалось новое понимание безопасности. В качестве угроз здесь фигурируют не равные по силе и статусу субъекты международной политики (как в классическом реализме времен холодной войны) и не внутренняя угроза тоталитаризма (как в первоначальной версии европейского проекта), а нестабильность, вызванная крушением коммунистического порядка. В сочетании с «синдромом 11 сентября» это привело к формированию политики безопасности, основанной на упрощенной версии теории демократического мира: политические системы, отличные от западной демократии, в этой картине мира сами по себе воспринимаются как угроза. Именно на таком мировоззрении базируется Европейская политика соседства: фактически ее основное содержание состоит в применении копенгагенских критериев к окружающим Евросоюз государствам, несмотря на отсутствие перспектив их вступления в эту организацию. Политкорректный еврожаргон, используемый в стратегических документах Европейского союза, довольно плохо маскирует факт восприятия «ближнего зарубежья» как источника угроз. Единственный способ их устранения – в распространении на близлежащие государства западноевропейской модели либеральной рыночной демократии. Таким образом, по очень точному выражению немецкого экономиста Георга Ворубы, основное содержание внешней политики ЕС сегодня составляет экспансия без расширения. Все вышесказанное позволяет заключить, что в отношениях Евросоюза с окружающим миром сегодня, как никогда, более явно выражен имперский момент: объединенная Европа озабочена не только и не столько достижением однородности внутреннего пространства (вспомним ограничения на свободу передвижения работников из недавно вступивших государств), сколько проецированием собственной власти во внешний мир. Последнее хорошо сочетается с укреплением границ между внутренней и внешней сферами. При этом, не отрицая продуктивности аналитического противопоставления империи и «вестфальского» национального государства как идеальных типов, необходимо подчеркнуть следующее. Становление европейской империи совпало с моментом утраты Европейским союзом своей уникальности как политического субъекта и его очевидного перехода к выстраиванию собственной идентичности и политической системы по модели суверенного территориального государства Нового времени. Это лишний раз подтверждает тезис, уже не раз выдвигавшийся в научной литературе, о том, что империя и «вестфальская» государственность не отрицают, а скорее взаимно дополняют друг друга. РОССИЯ И ЕС: НЕУДОБНОЕ СОСЕДСТВО Итак, России сегодня приходится иметь дело с новым Евросоюзом – новым не только потому, что к нему присоединилось большое число государств с историческим опытом, сильно отличающимся от опыта «старых» европейцев. Первостепенную роль здесь играют как специфика исторической ситуации, в которой происходило последнее расширение, так и вызванная этим коренная трансформация самоопределения объединенной Европы. Очевидно, что новая идентичность Европейского союза объективно, вне зависимости от чьей-то злой воли в некоторых своих самых значительных аспектах противостоит идентичности российской. Прежде всего, это, конечно, касается политики безопасности, нацеленной на устранение угроз посредством демократизации «соседей». Позиция России здесь далеко не уникальна. Многочисленные исследования, проводившиеся в самых разных регионах мира – Южном Средиземноморье, Ближнем и Среднем Востоке, Экваториальной Африке – показывают: сугубо формальный подход США и ЕС к экспорту демократии, стремление везде и всюду применять одни и те же институциональные решения, недоверие к политическому процессу «на местах» вызывают всеобщее недовольство. Серьезные проблемы возникают даже у тех политических активистов, кто вполне искренне принимает пропагандируемые Западом ценности. Однако именно Россия с ее значительным военным потенциалом и растущей экономикой (вне зависимости от движущих сил и перспектив этого роста) наиболее активно выступает сегодня с критикой либерального миропорядка. Причем дело здесь опять-таки не только и не столько в «объективном» соотношении сил, сколько в политике идентичности. Современная Россия понимает себя как наследницу тысячелетней российской государственности, как европейскую великую державу; при этом ключевую роль в определении стандартов великодержавности играет сравнение с «золотым веком» брежневского СССР. Именно поэтому западные разговоры об «отмирании» суверенитета вызывают в России протест, тем более что, как справедливо отмечают российские лидеры, сам Запад как политический субъект вовсе не собирается растворяться в едином пространстве глобализирующегося мира. Выступая с позиций общечеловеческих ценностей, Запад (США, Евросоюз, отдельные европейские государства, международные структуры) маскирует свои суверенные действия логикой «здравого смысла»: ведь если демократические ценности соответствуют интересам всех и каждого, то выбор в пользу демократии деполитизируется, превращается в чисто технический вопрос. Однако деполитизация эта ложна, потому что в результате отождествления демократии и общечеловеческих ценностей противники демократии становятся врагами человечества. Этот, как сказал бы словенский философ Славой Жижек, ультраполитический момент особенно характерен для глобальной «войны с террором». Россия тоже предлагает свою версию универсального «здравого смысла», в которой центральное положение занимает государственный суверенитет как самоочевидный организационный принцип международной системы. Неудивительно поэтому, что европейская политика экспансии без расширения вызывает в Москве такой протест: Россия сразу же отказалась от участия в Европейской политике соседства, с большим подозрением отнеслась к «цветным» революциям и вообще старается всячески оградить свое внутриполитическое пространство от влияния со стороны Европейского союза и Запада в целом. Одна из причин, по которым поведение Москвы особенно в тягость Брюсселю, состоит в категорическом неприятии европейской логики кондициональности. Политика соседства, несмотря на отказ ЕС от дальнейшего расширения, по-прежнему строится по той же модели: Евросоюз выдвигает требования, партнеры их выполняют, получая взамен финансовую помощь, доступ на единый европейский рынок или иные блага. Проблема, однако, в том, что Россия, в отличие от Турции, не стремится к вступлению в Европейский союз даже в отдаленной перспективе, финансовая помощь ей сегодня не требуется, а доступ на рынок для основной статьи российского экспорта – энергоносителей ограничить довольно сложно в силу отсутствия альтернатив. Это не значит, что Москве ничего не нужно от ЕС, да и в энергетической сфере зависимость является обоюдной, но, вопреки догмам неолиберальной теории, это не создает стимулов к сотрудничеству. Причина кроется в том, что ожидаемая выгода от кооперации в глазах каждой из сторон начисто аннулируется угрозами, связанными с принятием условий партнера. Россия готова сотрудничать лишь в том случае, если Евросоюз признает ее суверенной европейской державой и откажется от вмешательства в ее внутренние дела. Брюссель в свою очередь всерьез опасается, что сотрудничество с Москвой на таких условиях будет означать подрыв его собственной безопасности, поскольку приведет к укреплению авторитарных тенденций в политическом развитии России. К тому же обе стороны очень плохо понимают логику действий друг друга: каждая из них вполне искренне считает свое представление о безопасности универсальным и потому подозревает другую сторону в лицемерии, двойных стандартах и даже сознательном стремлении добиться целей в ущерб интересам партнеров. Еще одним важным аспектом проблемы становится интерпретация исторического прошлого. Конечно, свою роль здесь играет позиция прибалтийских государств и Польши, для которых история их национального самоопределения и воссоединения с Европой – это история борьбы с имперским гнетом Москвы. Однако другие европейские страны склонны видеть в истории своих взаимоотношений с Россией больше нюансов, и именно такая позиция составляет общеевропейский консенсус. Вместе с тем по некоторым ключевым пунктам этот консенсус серьезно отличается от официальной российской версии отечественной и европейской истории. Если для России победа над фашизмом – это едва ли не главный источник национальной гордости, то в общеевропейской версии Вторая мировая война остается моментом критической рефлексии о своем прошлом. Россия крайне болезненно относится к попыткам провести аналогию между нацизмом и сталинизмом, но для большинства европейцев столь же неприемлема интерпретация 1945 года как безоговорочного и морально безупречного триумфа. Как уже отмечалось, это связано с пониманием нацизма (а также фашизма, франкизма и т. п.) как порождения самой европейской цивилизации – иначе и не может быть, потому что предки многих современных жителей Европы воевали «не на той» стороне и память о них невозможно просто списать в утиль истории. Кроме того, многие европейцы не готовы забыть о сталинских лагерях, советском господстве в Центральной и Восточной Европе, о 1956-м и 1968-м – причем речь, как правило, идет не только о «грехах» СССР, но и об общей моральной ответственности за эти события. Оценка окончания холодной войны и преобразований 1990-х годов является почти зеркальным отображением дискуссий о Второй мировой войне. Европейский союз видит именно эти события как момент триумфа, именно они составляют основу гордости европейцев за самих себя и чувства моральной самодостаточности. Для России, напротив, крах СССР и болезненные реформы последующего десятилетия – тема для критических размышлений о своем прошлом, для разговора о былых иллюзиях, ошибках и просчетах. Владимир Путин неоднократно подчеркивал, что окончание блокового противостояния в Европе – заслуга СССР, что именно решительные действия советского руководства при поддержке граждан положили конец холодной войне и сделали возможным нынешний единый мир. Согласно этой версии, события конца 1980-х – начала 1990-х ни в коем случае не были капитуляцией. Но и видеть в них триумфальное шествие демократии, непроблематичное возвращение «в лоно европейской цивилизации» россияне тоже не готовы: слишком много было обманутых надежд, слишком сильна обида на тех, с кем двадцать лет назад начиналось строительство «общего европейского дома». Получается, что нынешний конфликт между Россией и Евросоюзом гораздо глубже, чем столкновение прагматических, рационально сформулированных интересов. Разногласия касаются самоопределения обоих политических субъектов во времени и в пространстве, которое, в свою очередь, неразрывно связано с вопросами этики, с пониманием добра и зла, а также с представлениями об угрозах безопасности. Даже если политические лидеры с обеих сторон окажутся способны понять логику действий друг друга и будут готовы пойти друг другу навстречу, им все равно придется объяснять необходимость уступок парламентариям, прессе, экспертам, избирателям. Наши взгляды на самих себя и на мир вокруг нас, если рассматривать их как социальный феномен, представляют собой крайне инерционную систему. Когда каждая из сторон воспринимает конфликт через призму безопасности, изменить существующую расстановку приоритетов оказывается тем более сложно. Но иного пути нет: нам так или иначе предстоит жить бок о бок в новой Европе, а значит, подстраиваться друг к другу. Если уж не получилось пока построить единую Европу от Ванкувера до Владивостока, необходимо взаимное признание права на собственное понимание вызовов и угроз XXI века, следует учиться сосуществовать, воспринимая разногласия как норму. Сначала нужно признать право другого на собственное мнение, а уж потом можно попытаться убедить его в том, что его правота отнюдь не абсолютна. В.Е. МОРОЗОВ – к. и. н., доцент кафедры теории и истории международных отношений факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета © «Россия в глобальной политике». №3, Май – Июнь 2008 №8-9(25), 2008
ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ (политическая притча) В тридевятом царстве, только не сказочном, а взаправдашнем, недалеко отсюда, за угол и направо, жил да был себе небольшой городок. Ничем особенно не примечательный. Так себе. Городок как городок. В меру сонный, грязный и запущенный. Только назывался он...
(политическая притча) В тридевятом царстве, только не сказочном, а взаправдашнем, недалеко отсюда, за угол и направо, жил да был себе небольшой городок. Ничем особенно не примечательный. Так себе. Городок как городок. В меру сонный, грязный и запущенный. Только назывался он выспренно «Международным сообществом». И жили в нем государства. Вполне естественно, что они были разные. Иначе и не бывает. И общались они между собой по-разному. Одни были богатые и очень богатые. Эдакие все из себя культурные, ухоженные и чванливые. Дружить они предпочитали только между собой. Ко всем остальным относились чуть-чуть снисходительно и даже пренебрежительно, с надменным презрением и состраданием. Мол, мы бы и рады поддерживать с вами близкие отношения. Но вы сначала выполните малюсенькие такие предварительные условия. Так, ничего особенного. Пустячок. И выкатывали длиннющий список требований. В их числе есть, спать, работать, слушаться, думать, как надо, и ни-ни. А не то накажем. Как вы уже поняли, чужаков богатенькие не любили. Их сторонились. Чтобы не пускать к себе, да и душу не травить, завели себе всякие закрытые клубы. И время старались проводить, по возможности, именно там. Поскольку в них было уютно. Да и самолюбие тешило. Можно было и свои проблемы решить, чтобы капитальчик прирастить, и о судьбах человечества поразговаривать. Другие были бедные и очень бедные. Вроде, когда-то в старину были они вовсе не бедными, а очень даже преуспевающими. И предки у них были славные. И умели они многое. Да и на образование, семейные истории и культурные традиции грех было бы жаловаться. И все у них раньше имелось в достатке. Но как-то все утекло меж пальцев. Судьба не сложилась. Не сумели они подстроиться под неизбежный ход времени. И потрепало их в лихолетье изрядно. Так что жили они теперь скудно, неустроенно. Во всем себя ограничивали. И понять не могли, то ли сами они во всем виноваты, то ли жизнь так сложилась, то ли кто так подстроил. Но уж очень несправедливо все получилось. Вырваться наверх, из нищеты к солнцу, хотелось им неимоверно. Попыток они предпринимали несчетное количество. И у некоторых почти получалось. Только чаще предпринимаемые ими мучительные усилия так ни к чему и не приводили, и они вновь скатывались на дно. И там с остервенением собирались с духом для следующей попытки и копили неприязнь на обустройство того городка, в котором выпало жить, и на его обитателей. И ещё имелось в том городке изрядное количество домашних животных. Тоже самых разных. За некоторыми из них тщательно ухаживали. Поэтому выглядели они сытыми, довольными, надутыми. И очень похожими на своих хозяев. Какие-то из них расхаживали по паркам и главным улицам вполне самостоятельно, метя свою территорию. Каких-то хозяева выводили на коротком поводке. И внимательно за ними приглядывали. Не дай бог, что случится. Роднило их только то, что и первые, и вторые дружно поднимали оскорбленный хай, как только то ли им, то ли их хозяевам мерещилось нарушение чужаками табели о рангах. Многие домашние животные выглядели чисто декоративными. Толку от них было мало. Но они никому особенно не мешали. Зато позволяли их хозяевам регулярно видеться по утрам и вечерам, когда те выбирались на прогулку. Благодаря им, таким образом, можно было, и посудачить, и новостями обменяться. Часть же домашних животных не зря свой хлеб ела. И рычать они умели, причем очень грозно и убедительно. И кусаться могли пребольно. А, последуй такая команда, и загрызли бы в момент, кого нужно. Случаев таких было предостаточно. Так что и за порядком, получалось, следили, и на путь истинный наставить могли. А назывались все эти домашние животные «международными организациями». С незапамятных времен жила в том городке сварливая, вечно всеми недовольная дама. Имелась у нее всем хорошо известная слабость: любила она вздремнуть. Особенно после дневных тягот. А как засыпала, добудиться ее было ой как трудно. Если только выстрелы пушек и помогали. В результате она регулярно все на свете просыпала. Потом спохватывалась, начинала за всеми бегать, суетиться, чтобы наверстать упущенное. Когда получалось, а когда и не очень. Хотя, чего греха таить, хозяйство у нее было пребольшое и хлопотливое. Один дом чего стоил. Такого огромного да запущенного дома ни у кого в городке больше не было. К тому же и жильцов да постояльцев в нем столовалось, хоть отбавляй. Себе она всегда казалась первой красавицей. Несла себя и одевалась подобающе. Остальные, правда, о ней зачастую были несколько другого мнения. Считали ее если и не злобной, то, во всяком случае, весьма опасной и мало симпатичной. Любили на ее счет позлословить: мол, со свиным рылом, а туда же – в калачный ряд. Но делали это с оглядкой – как бы боком не вышло. Боялись ее дюже. А порой и ненавидели. Но отказать в привлекательности и респектабельности, никто не смел. Была у нее большая цель в жизни. Верила она в свое предназначение на Земле. И свои координаты ценностей у нее были, да такие, что закачаешься. И все бы шло своим чередом, но в один прекрасный, хотя вернее было бы сказать несчастный, день, она вновь опрометчиво задремала. Случилось это годков так сорок тому назад. А как проснулась, заметалась пуще прежнего. Куда податься, что делать, не знает. Попробовала одного, попробовало другого. Бесполезно. Ничего не получается. Дома все недовольны. Одежда поизносилась. Есть нечего. А у соседей витрины от шмоток да от жратвы ломятся. Богатенькие на роскошных иномарках разъезжают. И мелодии всякие нездешние, эротически завлекательные, насвистывают. Жильцы и постояльцы белугой ревут, мол, и мы так хотим. А от мессианства Вашего да от принципов, какой толк – их на кусок хлеба не намажешь. В конец дама растерялась и решила: а пропади все пропадом – подамся-ка я в клуб к богатеньким. Авось получится, примут. И ничего, что старых соратников бросить придется и новую веру принять. И то, что бывшие враги, что закопать их обещала и всячески терроризировала, не страшно. Вчера были врагами, а сегодня друзьями да корешами сделаются. Зато жильцы и постояльцы частную собственность огребут. И рынок у меня будет, как у всех. И само собой все делаться станет. И уважать будут, а не бояться. Так что и поспать получится, если что, в свое удовольствие. Только сценарий не задался. Вроде бы все правильно было задумано, но не вышло. Дама и губки помадой подвела. И косу длинную русую ножницами отхватила, соорудив у себя на голове что-то модно-кудлатое. И подол длинный у сарафана отодрала, чтобы на мини смахивало. Все честь по чести. Да только богатенькие ей говорят: это все хорошо, милочка. Прикид у тебя знатный. И любить мы тебя готовы. Даже очень горячо. Только работать надо. А вот работать наша дама-то поотвыкла. К тому же, когда работать, когда все разваливается. Балки в доме прогнили. Фундамент поехал. Штукатурка отваливается. Краны текут. Жильцы и постояльцы, прихватив, кто что может, разбегаются. Домашние животные некормленые. Причем, понимает, что нужно взяться за дело, засучив рукава, что другого не дано, выхода нет, да куда там. Главное, чтобы все не посыпалось. А там, глядишь, – думает, – все само собой как-то и образуется. Сейчас перебиться бы. И стала дама перебиваться. Как могла. Непривычно, конечно, но дело нехитрое. И на паперть пошла, и все, что в огромном доме веками накапливалось, распродавать стала. Да толку грош. Милостыню не дают. А когда дают, так лучше бы не давали. Стыдом умыться можно. К тому же богатенькие богатенькими, а деньги считать умеют: зачем их зазря выкидывать. Свободных денег, вроде бы, как нет. К тому же о себе думать предпочитают. Если и дают, так только в долг. А долги, как известно, отдавать надо. Не сразу, так через год, два, три. А с этим беда. И с распродажей не получилось. Все ведь уметь надо. А откуда умение-то возьмется. Поди, знай, что сначала должную капитализацию обеспечить надо, бренд раскрутить, санацию провести. Да ведь какая капитализация, когда крыша прохудилась, дров для печки не заготовлено, сантехника вся поломана. Это на словах хорошо получается: вложи рубль – сотней вернется. Ведь рубль откуда-то тоже получить надо. Вот и хотели, как лучше, да получилось, как всегда. И контрабанда пышным цветом расцвела. И за бесценок все уходить стало. Знает дама, что бешеных денег домашние сокровища стоят. А на руках копейки, вернее, центы и сантимы остаются. Обидно – до слез. На копейки же или сантимы с центами, как известно, не выживешь. И есть хочется. И концы с концами сводить надо. И о жильцах с постояльцами заботиться. Дернулась дама туда. Дернулась сюда. А потом как-то само собой получилось. Даже и не заметила, как на панели оказалась. Произошло это так просто и естественно, что и не пикнул никто. А если и пикнул, все равно без внимания осталось бы. Потому что других вариантов не просматривалось. Жизнь так сложилась. Ах, если бы знать, чем все обернется, может, она все иначе бы сделала. Да только история не знает сослагательного наклонения. В общем, стала дама собой торговать. Сначала только как бы из-под полы. Не афишируя. Мол, все добропорядочно, бизнес есть бизнес. Главное, чтобы жильцы с постояльцами не догадались и плохо о ней не подумали. И чтобы от приличного общества ее не отлучили. Только зря беспокоилась и переживала. Времена-то и нравы за те годы, что она внутреннюю драму переживала, сильно изменились. Обман, двойные стандарты и торговля живым товаром в моду вошли. Ну, если не совсем в моду, то, по крайней мере, привычными сделались. Как зажигательные шествия по центру городка геев и лесбиянок. Однополые браки. Узаконенные легкие наркотики и эвтаназия. Захват чужих домов в искупление грехов их владельцев. И многое другое. К тому же, легко освоенная ею такая же легкая профессия не помешала ей все-таки в пару клубов войти, где богатенькие тусуются. Не сразу и не без проблем, но не помешала. Так что, через какое-то время и дама попривыкла, и все вокруг, не говоря уже о домочадцах. Те, вообще, вскоре духом воспрянули и применение себе нехилое нашли – в сутенеры подались. Причем, поначалу буквально несколько человек к телу допущены были. Их чуть ли не специально на эту должность ответственную назначили. И они этим очень гордились. И радовались. И блаженствовали. И всем, кто только их слушать мог, объясняли, как им – этим всем повезло. А чтобы свобода у них у этих всех нужные разъяснения слушать и видеть была, расставили по всему дому телеки и видаки японские и южнокорейские. Включили их на полную громкость и пленку по ним одну единственную крутить принялись. Про бесценную свободу эту самую единственную пленку видеть и слушать. И ещё убеждать всех стали, что возврат к прошлому допустить никак нельзя. Иначе апокалипсис случится. Или какие другие ужасы. И так складно все разъясняли и рассказывали, что всех убедили. Али запугали да запутали. Теперь уже трудно сказать. Но своего добились. Только радовались они напрасно. Кавалергарда век недолог. На сладкое место, которое они себе облюбовали, другие претенденты нашлись. Обделенные, оголодавшие и жестокие, со стальным блеском в глазах. И их от высокой должности вскоре отлучили. Как казнокрадов и мошенников. По статье «разбазаривание семенного фонда». Попросту говоря, с нее выпихнули. На себя же их ношу тяжелую возложили. Кого вежливо выставили. Кого коленом под зад. Но все вокруг быстро усвоили, кто в доме хозяин. Так появилась у нашей дамы новая команда сутенеров, да не простых, а сутенеров-патриотов и государственников. И хотя от предшественников они мало, чем отличались, если только не приверженностью к новоязу и языкознанию, повезло им не в пример как больше. Выяснилось, что дама-то просто нарасхват. И тело у нее роскошное. Ни у кого такого нет. И привыкли к ней все. То есть к телу ее. Особенно богатенькие. Жизни своей без нее не чают. За интимом в очередь выстраиваются. Платить, готовы любые суммы несусветные. Ну, мазохисты форменные. Чем цены выше, тем они к ней пуще липнут. Требуют даже, пустите, мол, нас к ней, пустите. Чтобы всегда можно было и без ограничений. И деньги несут, несут, несут. Все сундуки в доме у нее золотом забили. Девать некуда. Жильцы и постояльцы от такой лафы разнежились. Не все, конечно, а только те, кому из сундуков перепадает. Остальные-то как впроголодь жили, так с хлеба на воду перебиваться и продолжают. Только их не видно. Им же подвальные помещения, чердаки и дальние комнаты оставили. Чтобы глаза не мозолили. Но те, кому перепадает, прям блаженствуют. Ну, разве не прелесть. Делать ничего не надо. Никто ни к чему не принуждает. Денежки сами с неба в карманы сыплются. Если что и требуется, так это свояка локтем оттереть. Так что, живи и радуйся. Раньше трусцой бегали, с удочкой на озере сидели, грядки на шести сотках окучивали, борщи женины хлебали, да от нее же заначку прятали. Теперь стиль совсем другой пошел. Модным сделалось на крутой тачке в пробках стоять. С японской отравой, то бишь, прошу прощения, кухней, знакомиться. И на курортах с трудно произносимыми названиями этими самыми деньгами сорить, чтобы всем остальным завидно было, – мол, знай наших. А как поднадоело, стали там же недвижимостью обзаводиться. В особняком стоящих домах то метрик, а то, кому подфартило, и целый флигелек прикупать. И так разнежились, что ничего им больше не нужно. Ни диспутов бессмысленных. Ни речей совестливых. Ни идей всяких там, что сонное благополучие потревожить могут. Только одну песню и тянут: эх, кабы так всегда было. Глядя на них, да на сундуки, золотишком набитые, новая команда плечи расправила. Это ведь мы, – говорят, – все так классно придумали. Это мы все так здорово устроили. И обои новые в доме поклеили, и лампочки Ильича ввинтили, стекла на первом этаже вставили, фасад покрасили, коврик при входе постелили. Идиллия. Дом теперь у нас стал, как у всех. А, если по размерам и земле под ним судить, вообще домина. Ни у кого такого большого нет. Все остальные дома нашему и в подметки не годятся. Оно, конечно, под обоями кладка обвалилась. Проводку прогнившую, к лампам ведущую, не заменили. Стекла на других этажах вставить забыли. За фасад слабонервных попросили не заглядывать. А ковриком при входе яму глубокую прикрыли. Но это частности. Если про все это никто назойливо напоминать не будет, то и так сойдёт. Главное ведь, что все довольны. А чтобы не напоминали, и ручками шаловливыми, куда не нужно, не лезли, порядок такой установили. Как что – по рукам. Чтобы ни чужим, ни своим не повадно было. А чтобы видимость не только такого, но и вообще порядка была, кадры по ранжиру расставили. На дверях – вышибалы. В комнатах – верные люди, выборными старостами назначенные. По этажам – наместники. И еще профессиональных гипнотизеров наняли. Ходят они по комнатам и внушают: все хорошо, все в порядке, спите спокойно жильцы и постояльцы, мы о вас заботимся. А тем, пока деньги сыплются и ничего делать не надо, только того и нужно. И все бы хорошо было, да только из соседних домов пальцами тычут и обзываются по-всякому. Мол, не порядок у вас, а форменное безобразие. Тяжёлый рок и ностальгические шлягеры, любительские какие-то, ставите. День и ночь крутите. Да ещё на полную громкость врубаете. На нервы действуете. Сеять доброе и вечное, мешаете. Давайте-ка, звук прикрутите, а если такие большие любители музыки, ноты у нас спишите, и народу раздайте. Они у нас такие, как надо, не вашим чета. Фальшивить не позволяют. В общем, не только музыку и музыкантов местных незаслуженно шельмуют, а ещё и в чужой монастырь со своим уставом лезть пытаются. Ну, те, которые при даме состоять стали, сначала никак в толк взять не могли, чего к ним пристают. Объяснять пытались. Мол, дом у нас очень большой. Чтобы во всех комнатах слышно было, погромче включать надо. А что рок и шлягеры играем, припомните: вы сами не так давно только их и крутили. И нельзя сразу на другие ноты. Сначала надо музыкальную грамоту поднять. Да, научить, чтобы на сундуки с деньгами не покушались и за фасад не заглядывали. А потом сообразили. Не в музыке дело. Это нам только голову морочат. За лохов держат. Главное – от дамы таким способом отпихнуть пытаются и толи тех, кого мы раньше обидели, вернуть, толи самим при ней встать. Нет, голубчики, не получится. Игру мы вашу раскусили. По-вашему никогда не будет. Дамы с такими женскими прелестями в городке другой такой нет. И не будет никогда. Так что, милости просим, выстраивайтесь-ка в очередь, желательно, с ценными подарками. И про денежки не забывайте. Они нам очень даже пригодятся. А коли, бузотерство какое устроите, на себя пеняйте. Теперь уже богатенькие из соседних домов, в свою очередь, дерг в одну сторону, дерг в другую. Да куда там. Пока еще детвора подрастет и округлится, сколько времени пройдет. А жить-то сейчас хочется. Так что смирились, в очередь встали, золотишко в сундуки аккуратно ссыпать принялись и патетику выкриков насчет громкой музыки поубавили. И пошло. Вроде бы, мило так улыбаются. Визиты вежливости наносят. Перед телекамерами позируют. Для семейных альбомов на память снимаются. Кланяются и расшаркиваются. О надеждах на то, как в будущем нравственность восторжествует, в интервью рассказывают. Только, как когда-то писал Зощенко, некоторое хамство в душе затаили. И про себя думают: перед кем прогнулись, перед сутенерами! Ну, уж, подождите, придет время – сделаем себе надувную женщину, не хуже вашей, настоящей – вы у нас еще попляшите. И денежки себе вернем. И свиньей в нос тыкать будем. И еще не то придумаем. А как, если и впрямь надувную женщину себе сделают? Они упертые. Ведь тогда дому кранты. Может, пока запас времени есть, и хамство, в душе задавленное, наружу не выплеснулось, дама бы наша на недавнем сомнительном прошлом крест поставила. Образование бы новое, престижное, и профессию перспективную получила, благо на оплату его золотишко в сундуках имеется. Партию бы себе хорошую в городке подобрала – с таким-то приданым это не проблема – и замуж вышла. А там, глядишь, не только фасад подкрасить, весь дом отстроить по-современному получилось бы, с подвальными помещениями, чердаком и дальними комнатами. © Н.И. ТНЭЛМ №8-9(25), 2008
Проблема С неожиданным политическим препятствием на пути к ратификации Лиссабонского договора столкнулось правительство Финляндии. Автономная территория страны – Аландские острова – требуют от Хельсинки уступок в обмен на то, что администрация этой провинции не станет препятствовать одобрению важного основополагающего документа Европейского...
С неожиданным политическим препятствием на пути к ратификации Лиссабонского договора столкнулось правительство Финляндии. Автономная территория страны – Аландские острова – требуют от Хельсинки уступок в обмен на то, что администрация этой провинции не станет препятствовать одобрению важного основополагающего документа Европейского Союза. Хотя закон позволяет финскому парламенту ратифицировать договор и без учета мнения 30 аландских депутатов, правительство не намерено игнорировать их. Власти столицы архипелага – города Мариехамна – выдвигают центральному правительству четыре требования, в том числе, предоставления этой автономии одного места в Европарламенте и участия в работе Совета ЕС. Однако в ответ Хельсинки согласился лишь разработать специальный «Аландский документ» с обещанием обеспечить представителям Аландских островов право быть услышанными руководством Союза. С этой целью с Брюсселем будут проведены соответствующие переговоры. Напомним, что при вступлении Финляндии в ЕС в 1995 году решение о присоединении к этому интеграционному объединению Аландские острова принимали самостоятельно – за это высказался парламент архипелага. Причем, взаимоотношения этой территории с Союзом регулируются специальным протоколом, являющимся составной частью договора о вступлении Финляндии в ЕС. Аландские острова находятся в Балтийском море, между Финляндией и Швецией. Это – автономная демилитаризованная зона с населением менее 30 тысяч человек, говорящим на шведском языке. Леонид КОВАЛЕВ №8-9(25), 2008
Проблема Как хорошо было когда-то! Все с наслаждением предвкушали лето. Откладывали деньги. Строили планы. Радовались предстоящему отдыху как дети. И лето почти никогда не обманывало. Было теплым, солнечным, ласковым. Позволяло радоваться жизни, отрешившись от всех проблем – семейных, служебных, государственных. Давало...
Как хорошо было когда-то! Все с наслаждением предвкушали лето. Откладывали деньги. Строили планы. Радовались предстоящему отдыху как дети. И лето почти никогда не обманывало. Было теплым, солнечным, ласковым. Позволяло радоваться жизни, отрешившись от всех проблем – семейных, служебных, государственных. Давало возможность забыть обо всем и забыться. Так было когда-то. Но, похоже, эти добрые старые времена уходят в прошлое. Во всяком случае, для Европейского Союза. Мы-то уже давно привыкли, что в августе нас обязательно подстерегает какая-нибудь гадость. Вот и в этом году, к сожалению, несчастья не обошли нас стороной. А вот для Европейского Союза это явилось откровением. На события в Закавказье в ЕС просто некому было реагировать. Не Франции, а ЕС. Франция-то в качестве председателя быстренько для проформы собрала министров иностранных дел, чтобы от имени 27-и выступить посредником в достижении прекращения огня. Но активность Парижа лишь подчеркнула летнюю атрофию других европейских институтов. Высокие брюссельские кабинеты пустовали. По нескончаемым коридорам гулял ветер. И тут в Брюсселе стали вспоминать. Ба, действительно, в августе все время случается что-то непредвиденное. То ГКЧП в России, то развал европейской валютной системы. А в этом году к тому же – стремительное падение фондового рынка, вызванное главным образом ипотечным кризисом в США и Великобритании. Ни к чему такому Европейский Союз и его институты не готовы. Летом они пребывают в полудреме. Летние каникулы для них – святое. И к мировым проблемам, и к внутренним неурядицам они относятся с одинаковым безразличием и пренебрежением. В общем-то, не очень хорошая реклама для интеграционного объединения, старающегося уверить своих граждан в том, что оно денно и нощно о них заботится – их кошельке, их спокойном сне и безопасности. Да и утверждениям о том, что Брюссель – ведущий игрок на международной арене, такой имидж не очень помогает. Первыми спохватились депутаты Европарламента – видимо, чтобы сразу отыскать виноватого и на кого-то другого возложить ответственность за выправление ситуации. Парламентарии быстро выяснили: в каникулярное время случилось и много других неприятностей. Иран испытал новую ракету дальнего радиуса действия. В Мавритании власть захватили военные. Президент Пакистана вынужден был уйти в отставку. Атаки террористов унесли десятки жизней не только в Ираке, что уже стало привычным, но и в более благополучных Турции и Алжире. Франция понесла крупные потери в Афганистане. Польша подписала с американцами соглашение о размещении противоракет. Италия вывела карабинеров на улицы. Евро начал терять позиции. Экономический рост еще более замедлился. И прочее, и прочее, и прочее. А Совет ЕС и Европейская Комиссия на все эти напасти отделывались стандартными заявлениями и декларациями с дежурным набором фраз осуждения, возмущения, порицания, соболезнования и т.д. Кроме того, до конца года ЕС предстоит очень многое сделать. В календаре председательства и Европейской Комиссии головокружительное количество дел и событий. Касающихся всего на свете – энергетической политики, климата, помощи голодающим, стимулирования инноваций, общего налога на сбережения, реформы здравоохранения, управления миграцией, расширения и многих-многих других инициатив. Выходит, летние каникулы и спокойная жизнь в такую перспективу вписываются плохо. А раз так, тем более, если за дело возьмутся парламентарии, то Совету ЕС и Европейской Комиссии с привычным августовским отдыхом придется распрощаться. Помните коронный анекдот на эту тему, популярный еще с доперестроечных времен? Вызывает начальник подчиненного и спрашивает: «Ты теплую водку любишь? – Нет. – А потных женщин? – Нет. – Вот и славненько, пойдешь в отпуск в феврале…» А что, чем плохо – горные лыжи на альпийских склонах, поездки в экзотические страны, посещение Рио-де-Жанейро, где все ходят в белых штанах. Хотя у союзных чиновников, наверное, все это уже есть и без компенсации за летние сверхурочные. © Т.М. ЭНТИНА №8-9(25), 2008
Без перевода Western recent history, notwithstanding the terrible, astounding facts that took place during the XX century, did not fail to point out the fundamental co-ordinates one needs to know in order to explore it. We shall then distinguish three main lines...
Western recent history, notwithstanding the terrible, astounding facts that took place during the XX century, did not fail to point out the fundamental co-ordinates one needs to know in order to explore it. We shall then distinguish three main lines of historical development, which will be a sort of fil rouge marking the different periods of this wonderful and awful century: industrialization, technologism and commercialization; standardization and vulgarization; "death of beauty". Before these three different trends and their growing influence, artists and, more generally, intellectuals did not fail to give a scream of pain and protest; once again art became the highest and more lucid form of social conscience, the only authentic heir, in her redeeming brightness, of ancient prophets which in this way also shows her modern sacredness. Finally, as Lausbeerg says, art is "a mimetic portrayal (which rebuilds, generalizes, makes evident and heightens) of contents that lighten existence". It is then an aesthetic gnoseology and a revelation. Positivism, though sometimes candidly exalting the "magnifiche sorti e progressive" of humanity, finally imprisoned man in rigid social schemes as well as in pitiless production rules: all elements of reality were mechanically pre-determined, everything was reduced to quantity and matter. The birth of modern capitalistic societies, with their technological and industrial apparatus, was creating a sort of huge low middle class (preceded by a first stage of mass proletarianization) made of a mass society of clerks – a society we could call “new middle class” – which, on the one hand, was characterized by the ever growing homogenization and on the other hand by a trend to be taken as a paradigmatic example for the lower classes. This was a growing process which characterized Italy after the Second World War. Mass access to culture developed through a "lowering" of culture itself at the level of “public market”: the more it distanced from traditional culture the more it became trivial. Art and culture became more and more spectacular and quantified and, through the Big Brother of mass media, in the image civilization, they were gradually turned into “food” for a “hungry” mass society which wanted to reach the social status culture was thought to grant. Cultural products gradually adapted to this situation and to the average individual demand: it paradoxically conformed to this society and became a sort of cell in a formless and huge organism whose head was secretly and wisely directed by a multifaceted power. A series of superficially different phenomena sprang from this situation, although having a common matrix: gigantic school mare magnum, mass society university, professional sport (new gym for a "primitive horde", epochal and opiate mass performance) as well as rock music (a popular institutionalization of metropolitan violence and noise shown on an apocalyptic background resembling Dante's bolgie, whose torrid flames were replaced by the sinister flashes of psychedelic lights). In a period of continuous changes, a time of transition like our own, tradition could not be ignored: the “crisis of values” is one of the great distinctive signs of our time, in a society where they are reduced to economic product too, where they are commercialized and where money and not man is “the measure for everything”. In this catastrophic situation not even beauty, an ontologically inevitable category, either as an end or as a means of the work of art, can be rescued by a slow but inexorable agony, deconsecrated by “technical reproducibility”. “The perte d'aureole mostly affects the poet”, who, as a desperate flaneur, among “metropolitan horrors” of “sprawling towns”, sees at the same time one of his reference points vacillating: woman, Petrarchan “instrument of expression” and eternal bearer of the value of “beauty”. As Benjamin says: “nineteenth century had [already] started to disrespectfully put woman into the commercial production process. All theoreticians agreed on her femininity being menaced and on the fact that she would show masculine traits in the future. Baudelaire approves but wants nonetheless these traits to be saved from economic power influence. [...] The lesbian female ideal represents the protest of modern art against technical evolution.” This was a vain heroic attempt against the sprawling manus of society: “In the prostitution of big cities women become prostitutes.” “The objective environment of men progressively takes a commercial aspect. At the same time, reclame masks with brightness the commercial character of things. The untruthful transfiguration of the commercial world opposes to its own allegorical representation. Commercial goods face their own reality and try to find their incarnation in the figure of the prostitute.” Facing all this, Boutroux, recalling in his Contingentism Pascal's “reasons of the heart” and “esprit de finesse”, tried to break the iron chains of mechanism and scientism, giving to “illusions” and religion the task of saving man's individuality and freedom. Bergson will be the first among modern philosophers to warn man, in the name of the great humanistic tradition, against the growing tendency to consider technique as an end and no more as a means, turning the individual into a slave of his own instruments. “I'm worried and tormented by the predominance of machines” had already prophetically written Goethe in 1828. “It is like something moving slowly forward like a storm: it will come and assail us.” The fundamental fear is that man may loose “the formula which entreats the Spirits”, like the Zauberlehrling of Goethe's homonymous famous ballad. Bergson thinks that only “intuition” and “elan vital ” may provide the individual with a real and deep understanding of reality and help him to find in the “open religion”, that “soul supplement” man is going to need ever more strongly. Gabriele D'Annunzio's anti-realistic and anti-positivistic reaction wasn't less strong, though based on partly different assumptions. In 1893, the poet from Abruzzo, being a bright forerunner, already caught the approaching end of nineteenth century and the birth of a new period: “The experiment has been made. Science is incapable [...] of giving happiness back to souls where it has destroyed innocent peace. [...] We no more want the truth. Give us the dream. We won't rest if not among the darkness of the unknown.” D'Annunzio's human and literary iter through the twentieth century serves as an example of his own mythology: the journey the poet makes through his works becomes the epochal symbol of a paradigmatic saison en enfer of the artist in the society of his time. Andrea Sperelli, the aesthete, the Wildian dandy of Il Piacere (1889), a perfect D'Annunzio's incarnation, represents the moment of a yet possible illusion: the artist, notwithstanding imminent decadence, can celebrate his private religion of beauty in a proud though tumbling separation from the vulgarity of life. However, in Il Trionfo della Morte (1894) the same worshipper of beauty is by then infected by the inexorably compromised virus of social illness: on the one hand the family taint of vice and violence, on the other hand Ippolita's morbid and cursed sensuality. Giorgio Aurispa, tragically suspended between art and life in a sort of nefarious “non-life”, lives under the sign of imminent death: beauty as well as reason are enslaved by modern insatiable divinities, money and Eros, “reduced to pure sexual love after every sentimental trepidation has dried up.” In Giorgio and Ippolita and in their story the “regressive character” and its oral libidinous-sadist base, typical of D'Annunzio's heroes (and of D'Annunzio himself), is already evident: death instinct is discarded on a background made of desperate nostalgia for “original homeostasis”, which goes progressively away while following the ruinous fall of every hope and value. Under the siege of “mass society” there are no free zones for hiding, all boundaries have been broken like in an empire crumbling under Barbarians' attacks: only in the reunion with “Mother Earth” through death will the artist be able to find his lost “oceanic omnipotence” again. Death will also be the supreme revenge, the only possible desperate and heroic rebellion, which Giorgio will enact while fatally carrying Ippolita with him. Two memorable D'Annunzio's pages come from this same humus : one taken from Le Vergini delle rocce (1910), where the “death of beauty” is represented through the all resembling buildings, deprived of all aesthetic sense, of the “new-middle class town”, buildings that are by then eating the beautiful, ancient noble villas; and another one, not less important, taken from Il Fuoco (1910), where the “end of aesthetic” is metaphorically shown through the inexorable decay of the garden of a Venetian villa. D'Annunzio's most representative parable about “human condition” in modern world is to be found in Leda senza il cigno (1916). This novel contains two main Leitmotiv : the main female character's mysterious charming beauty which exemplary reveals itself as contaminated by the vulgarity of life; as for Elena in Maia (1903), who becomes a servant in a brothel, Leda, who speaks like a “little fashionable person”, represents woman condition and beauty in the society of the time: the “woman-beauty” is also commercialized and has become vulgar and is to be symbolized by a prostitute who has obviously lost her saving power. Another important character is that of the musician: he is also attacked by the triviality of world, which has become a sort of huge brothel: the artist knows this terrible infernal reality, which is represented as his illness. Vulgarity, carried on by the new “mass society” entering modern cultural and social history like a flood, will be a sign of the twentieth century: in this sense, the excretory metaphors that appear like an exhausted “objective correlative” of the world in Montale's last works, acquire a particular meaning. The irrepressible expansive power of obscene language, that is going to be institutionalized by “mass society” (and consequently deprived of his social and cultural shocking power), is to be connected to a “collective coprolalia”, a consequence of a sadist-anal regressive sexualization of language and of a general weakening of “collective Super-Ego”, so important in “mass society civilizations”. An important corollary of this situation is what could be defined as “eroscopia”, that is to say a tendency to use direct verbal and/or iconic representation of sexual act and parts. In a post-Christian society where “God's silence” becomes more and more dramatic, D'Annunzio represented one of the most important myths of his world, that of Narcissus. “For the man who wrote “expression is living” Narcissus's archetype undoubtedly represented the myth of literature and the carnal mystery of word and its fictional power. Maybe this is the reason why the nightly shadow of great refusal was suspended between the “blindfolded Muses” of illness and death, in the Orphic mirror of a celebrating language which multiplied the masks of Eros.” In this way, the thundering and prophetic voice of D'Annunzio stretched out over the Heideggerian Nothing of an endless void: a dramatic flatus vocis looking for self meaning in the labyrinth of modernity, on the overhanging ruins of the “waste land” in the worst anti-Leibniz possible world. Roberto Pasanisi (MGIMO State University of International Relations, Moscow Italian Institute of Culture in Naples) Notes 1. As Saul Bellow says in an interview given to Mervyn Rothstein for the Corriere della Sera :«Il ruolo dell'artista [...] consiste nel resistere alle forze snaturanti derivate dal progresso. “[...] Innanzi tutto, si conosce la verita di un poeta o di un artista quando il tuo cuore si gonfia e dice: si, si, proprio cosi, questo e vero. L'ho sempre saputo ma solo adesso lo vedo con chiarezza, perche lui lo ha detto.” [...] Ma, dice Bellow, c'e ancora speranza. “La nostra umanita per molti versi e ancora intatta. [...] Come lo sappiamo? Ebbene, c'e della gente comune che ancora piange quando assiste a una rappresentazione di Re Lear ”.» On the same presuppositions have founded some declarations of Jonesco: « Sono certo che saremmo persi senza un ritorno ai valori spirituali. La via spirituale e l'ultima possibilita rimasta all'uomo. [...] L'arte e indispensabile: la qualita divide gli uomini, mentre l'arte li unisce profondamente. L'arte e il segno della nostra identita universale. [...] L'arte e tutto.» (Paolo Calcagno, L'unica realta e l'assurdo, “Il Mattino”, 23/VIII/1988). 2. Heinrich Lausberg, Elementi di retorica [1967], it. tr., Bologna, Il Mulino, 1982, p. 95. 3.«Uno degli arcani di cui la prostituzione divenne depositaria solo con l'avvento della grande citta, e la massa. La prostituzione inaugura la possibilita di una comunione mistica con la massa. Ma l'avvento della massa e contemporaneo a quello della produzione di massa.» (Walter Benjamin, Angelus Novus. Saggi e frammenti [1955], tr. it., Torino, Einaudi, 1981, p. 137). «In verita, la civilta industriale-burocratica che e risultata vittoriosa in Europa e in Nord-America ha creato un nuovo tipo di uomo che si puo descrivere come l' uomo dell'organizzazione, come l' uomo automa, e come l' homo consumens [o oeconomicus] . Egli e, per di piu, homo mechanicus; con cio intendo un uomo-aggeggio, profondamente attratto da tutto cio che e meccanico e orientato contro cio che e vivo. [...] Il nostro scopo principale e di produrre cose, e nel corso di questa idolatria per le cose, noi ci trasformiamo in beni di consumo. Le persone vengono trattate come numeri. [...] L'approccio agli uomini e astratto, intellettuale. Ci si interessa alle persone come ad oggetti, alle loro proprieta comuni, alle regole statistiche del comportamento di massa, non agli individui viventi. Tutto questo si accompagna al crescente ruolo del sistema burocratico. In giganteschi centri di produzione, in citta giganti, gli uomini vengono amministrati come se fossero cose; [...] Ma l'uomo non e destinato ad essere una cosa, se diventa una cosa viene distrutto, e ancor prima che questo avvenga, egli e disperato e vuole uccidere la vita.» (Erich Fromm, Psicoanalisi dell'amore. Necrofilia e biofilia nell'uomo [1964], it. tr., Roma, Newton Compton Editori, 1984 9 , pp. 74-75 passim). See also the chaplinian apologue of Modern Times (1936), as well as those ones - literary - by Aldous Huxley ( Brave New World, 1932), George Orwell (1984, 1950), Ray Bradbury (Fahrenheit 451, 1953), Roberto Vacca ( The death of Megalopoli, 1974) and - cinematographic , epochal expressions of the 'collective imaginary' - by Stanley Kubrick (To Clockwork Orange, 1971), Douglas Trumbull ( Silent running, 1971), Boris Sagal ( The Omega Man, 1972), Richard Fleischer ( Soylent Green, 1973) and Norman Jewison ( Rollerball, 1975). 4. The popular taste, Gramsci said, «si e formato non alla lettura e alla meditazione intima ed individuale della poesia e dell'arte, ma nelle manifestazioni collettive, oratorie e teatrali» (Letteratura e vita nazionale, Torino 1966, p. 68): the one of the juvenile public, particularly, that has been meaningful interested party in these last years, also for its increased economic direct power, has been constituted through the mass media and the cultural universes of the young music, rock especially. « Si osservi come norma generale che quanto piu freddo e il messaggio, secondo la definizione di McLuhan, e piu scarsa e la sua precisione, piu iterativo dev'essere il messaggio per compensare il “rumore” della comunicazione.» (Roman Gubern, Immagine e messaggio nella cultura di massa [1974] , it. tr., Napoli, Liguori, 1976, p. 191). 5. Or rather of a 'horizontal' and rendering intellectually passive culture, and that goes straight to the Unconscious. 6. See, between the more sensational phenomenons, the one recentest and grotesque of the bronzes of Riace, epochal happening of business and show. Like the «universal exposures», they have become «places of pilgrimage to the fetish good», cultural «party of emancipation» for masses (Benjamin, Angelus, quoted, p. 151). 7. Cfr. Sigmund Freud, Totem e tabu [1913], it. tr, Roma, Newton Compton Editori, 1970 e Id., Psicologia collettiva e analisi dell'Io [1921], in Psicoanalisi e societa, it. tr., Roma, Newton Compton Editori, 1975 2 . The 'playful violence' becomes, in the 'mass-man,' violence in a pure state, instigating freely the 'destructive drive' (see, particularly, Id., The uneasiness of civilization [1929], tr. it., Turin, Boringhieri, 1971). 8. Sensitive are, in this sense, analogies with the Fourteenth Century, of which seem cyclically repeat themselves, even if in a perspective a great deal amplier and more complex, as the ideological and cultural earthquake as the progressive extension of the category of the 'economic'. See, for the contemporary society, also the discussion of Fromm on Avere o essere? [1976], it. tr., Milano, Mondadori, 1977; but the alienor drama of a condition in which the value of man is tied up to his chremata already was painfully sensed by the Greek archaic culture, from Theognis up to the Anonymous of the Athenaion politeia. On the other hand, actually 'values' represent an irremissible element for the psychic survival of modern man: as Joseph Wood Krutch says in The Modern Temper, « Tutte le societa che hanno oltrepassato il vigore della loro giovinezza rivelano la loro perdita di fede nella vita col non considerare piu quei processi fondamentali che come mezzi ad un fine. [...] La volonta subumana di vivere che e interamente sufficiente per l'animale puo essere rimpiazzata dalla fede, la fede puo essere rimpiazzata dalla filosofia, e la filosofia puo attenuarsi finche diventa un puro gioco, come la moderna metafisica;». See also the poetic transcript which of all that have given many Western poets: from Eliot (The Waste Land, 1922; Fragment of an Agon, 1927) to Milosz (La Charrette) to Montale. 9. Walter Benjamin, L'opera d'arte nell'epoca della sua riproducibilita tecnica [1936], it. tr., Torino, Einaudi, 1966. 10. Benjamin, Angelus ..., quoted, p. 134. 11. The worry, really, was not without base. The heart of problem is, in a Meyer way, of a psychobiological nature: in Erich Fromm's words, « determinate differenze biologiche [specie di origine sessuale] risultano in differenze caratterologiche; tali differenze si mescolano con quelle direttamente prodotte da fattori sociali; queste ultime hanno effetti di maggior rilievo e possono anche aumentare, eliminare o ribaltare differenze biologicamente radicate" (Sex and Character, in Psychiatry, 6, 1943). As a 'reinforcement of behaviour' acts also, at psycho-social level, the unconscious mechanism of «virile protest» in a sharp way theorized by Adler. 12. Benjamin, Angelus ..., qtd, p. 135, p. 137. 13. Benjamin, Angelus ..., qtd., pp. 135-136. 14. See, particularly, Emile Boutroux, Dell'idea di legge naturale nella scienza e nella filosofia contemporanea [1893], it. tr., Firenze, Vallecchi, 1925 e Id., Scienza e religione nella filosofia contemporanea [1908], it. tr., Milano, Mondadori, 1941. 15. See especially Henry Bergson, L'intuizione filosofica [1911], in Introduzione alla metafisica, tr. it., Bologna, Zanichelli, 1949, pp. 69-94 e Maurice Merleau-Ponty, Elogio della filosofia [1953], tr. it., Torino, Paravia, 1958, pp. 12-30. Symptomatic of the condition of bewilderment of modern man in front of the 'objects' will be also, more recently, the success met in West from Zen Buddhism and, although in a great deal small measure, from other schools of Oriental thought like Taoism. 16. Gabriele D'Annunzio, La morale di Emilio Zola, in La Tribuna, 1893. As Pascoli will say two years after: « il sogno e l'infinita ombra del Vero» (Alexandros, v. 10, in Poemi Conviviali). 17. Roberto Pasanisi, Il Poema Paradisiaco, in Alla Bottega, 2, 1986, pp. 19-21, p. 20. 18. Cfr. Karl Abraham, A Short Study on the Development of the Libido, London, Institute of Psychoanalysis and Hogarth Press, 1927. 19. Cfr. Sandor Ferenczi, Thalassa. Psicoanalisi delle origini della vita sessuale [1924], it. tr., Roma, Astrolabio, 1965. Cfr. anche la nostra Recensione a Ivan Fonagy, La ripetizione creativa. Ridondanze espressive nell'opera poetica, Bari, Dedalo, 1980, in “Annali dell'Istituto Universitario Orientale” Sezione Romanza, XXVIII, 1, 1986, pp. 407-410. 20. Cfr. Pasanisi, Il Poema..., qtd., pp. 20-21. See also, ex contrario, the angelically salvific function peculiar of the woman of the institutional seam of Western lyric tradition, founded, in his deep structures, on the reworking of the Complex of Oedipus and on the figure of 'mother-woman'. 21. The Age of Anxiety calls Auden our epoch (like this is titled a little poem of 1948). 22. A meaningful, apocalyptic epochal symbol is represented in this sense from Aids, that, attacking one of the 'fundamental values' in the history of human society, love, gives also an illuminating, mythological exemplification of what it is and represents in distorted modern world. In all this the dramatic estrangement emerges of a humanity that has lost harmony between anthropos and physis, that was been one of deepest teachings left from the classical world to the coming generations, and that is the heart of Humanism. The modern man in short, using an ideological category of the Greek archaic culture, has gotten soiled of hybris, crossing with insane 'arrogance' his limits and upsetting the natural order of belongingses, that now inexorably turn against him, from day to day more threatening. 23. See, for instance, the I Botta e Risposta di Satura (1971). See especially Umberto Carpi, Il poeta e la politica. Leopardi, Belli, Montale, Napoli, Liguori, 1978, pp. 269-355. 24. Cfr. Otto Fenichel, Trattato di psicoanalisi delle Nevrosi e delle Psicosi, it. tr., Roma, Astrolabio, 1951, pp. 332-338. 'Eroscopy' enters itself under the sign of scopophilia and exhibitionism (in the psychoanalytical sense of term), both drives institutionalized at collective level in contemporary society, especially for its intimate connection with the narcissism (see ibidem, qtd., pp. 86-89). 25. Ezio Raimondi, Il silenzio della Gorgone, Bologna, Zanichelli, 1980, pp. 110-111. On the quaestio spiritualism / materialism see Giuseppe Graziano, Per una conoscenza separata, in Alla Bottega, 3, 1988, pp. 16-19. For the fundamental ideas on the 'neo-middle-class society' of a big shiniest intellectual, see Enrico Cerquiglini, Pasolini e il suo cinema, in Alla Bottega, 3, 1988, pp. 1-9. On the homology between literary, ideological and social phenomenons and on the reification of human beings see the thought of Lucien Goldmann which emerges, particularly, in the essay of 1964, Pour une sociologie du roman. №8-9(25), 2008
Без перевода Предлагаем вашему вниманию очередной выпуск бюллетеня CEPS European Neighbourhood Watch. Issue 40 The EU's conflicts on the mend? It's too early to shout about it, but cautiously we may observe that in both of the EU's unresolved conflicts things seem...
Предлагаем вашему вниманию очередной выпуск бюллетеня CEPS European Neighbourhood Watch. Issue 40 The EU's conflicts on the mend? It's too early to shout about it, but cautiously we may observe that in both of the EU's unresolved conflicts things seem headed in a more positive direction. www.ceps.eu/files/NW/NWatch40.pdf №8-9(25), 2008
Ситуация Энди Маррей, 21-летняя восходящая звезда большого тенниса, пробившийся в этом сезоне в четвертьфинал Уимблдонского турнира, где его восхождение прервал Рафаэль Надаль, имел все шансы стать всеобщим любимцем истосковавшейся по громким победам домашней аудитории. Да вот незадача: Энди чересчур педалирует свою...
Энди Маррей, 21-летняя восходящая звезда большого тенниса, пробившийся в этом сезоне в четвертьфинал Уимблдонского турнира, где его восхождение прервал Рафаэль Надаль, имел все шансы стать всеобщим любимцем истосковавшейся по громким победам домашней аудитории. Да вот незадача: Энди чересчур педалирует свою этническую принадлежность к гордому племени горцев, не постеснявшись в ответ на вопрос – за кого он будет болеть на чемпионате мира по футболу – сказать, как отрезать: «Только не за Англию». Энди ощущает себя шотландцем до мозга костей и кончиков пальцев на левой ноге, а потому не желает укладываться в прокрустово ложе общенационального кумира, что предполагает самоидентификацию не с родом-племенем, а с государством. Но горец не готов отказаться от своей самости, питающейся не только от горных озер и вечно зеленеющих пастбищ Шотландии, но и от застарелых обид на южан, которые вот уже три сотни лет играют первую скрипку в этом неравноправном союзе двух королевств. Энди не ощущает себя «британцем», но этот его, казалось бы, сугубо личный выбор завязывает тугой узел проблемы не только для Великобритании, но и для всего проекта «Единая Европа». Каким образом? «В последнее время в Шотландии проявилось новообретенное чувство отторжения всего, что связано с Англией, и это явилось отражением растущей уверенности в себе и националистических настроений», – пишет автор американского издания «Интернэшнл геральд трибюн». Стимулом, самым парадоксальным образом, стала реформа государственного устройства, проведенная по инициативе бывшего лейбористского премьера Тони Блэра. В рамках т.н. «devolution» у шотландцев, а заодно и у валлийцев (жителей Уэльса), появился собственный парламент, уполномоченный Лондоном решать всю совокупность вопросов, правда, только по здравоохранению, образованию и социальным программам помощи населению. Центральное правительство было уверено в том, как звучала в ту пору успокоительная мантра, что наделение горцев высшим законодательным органом «окончательно похоронит шотландский национализм». Эксперт одного из лондонских мозговых трестов Гай Лодж считает, что результат оказался прямо противоположным задуманному. «Англия и Шотландия начали отдаляться друг от друга в культурном и политическом плане, и они начинают смотреться как совершенно различные нации». С конца 2007 года местный бюджет, формируемый за счет субсидий от центральной власти в Лондоне, распределяется местными лидерами Шотландской националистической партии, победившей на выборах, по принципу высшей социальной справедливости. Алекс Сэлмонд, вождь этих умеренных (до поры до времени) националистов, провел решение об отмене платы за обучение в вузах, оплачивает из казны уход за пожилыми, расширил список бесплатных лекарств для больных, в том числе онкологических, сократил стоимость выписки лечебных препаратов в целом, а также облегчил доступ к дорогому клиническому лечению. Английские парламентарии негодуют, обвиняя шотландских коллег, что они, мол, щедры за чужой счет. И недоумевают, почему шотландские депутаты могут заседать в палате общин в Вестминстере, вынося приговор общенациональные проектам, а они не могут вмешиваться, скажем, в формирование расходных статей бюджета одной из составных частей Соединенного Королевства. Обозреватель влиятельной газеты «Скотсмен» Джойс Макмиллан комментирует это брюзжание лондонских заднескамеечных заседателей с позиции понятного шотландского гонора: «Нас всегда воспринимали как нечто экзотическое и декоративное. Но стоит нам сделать вид, что мы можем озаботиться самоопределением как нация, это вызывает обиду и гнев: «А что было не так с тем, как мы вами управляли? Почему вы не испытываете к нам благодарности?» Исследователь Гай Лодж приводит свое рациональное объяснение, почему на протяжении трех веков союз Англии и Шотландии выдерживал испытания временем. В XVIII веке сцепкой служили соображения безопасности и потребность в экономической стабильности. В XIX веке жесткими скрепами была империя и ее колониальные владения. В XX веке нужно было победить нацистскую Германию и построить общество благоденствия. Сейчас эти факторы отсутствуют, утверждает Лодж, ссылаясь на пример Чехословакии, которая распалась «без большой драки», потому что «никто не смог привести ни одного разумного аргумента, почему им стоило бы и дальше жить вместе». Нечто подобное, полагает Лодж, происходит и в отношении союза Англии и Шотландии. Остается только гадать, с какой стороны выступят застрельщики бархатного развода. Англичане, превратившись после распада Британской империи из титульной нации в одну из этнических групп, составляющих скукожившееся королевство, до сих пор находятся в поисках своего нового «Я». В последнее время, по выражению шотландского писателя Ирвина Уэлша, многие выбрали «не британскость, а «англичанство» как свою культурную идентичность в постимперский период». Это означает, утверждает Уэлш, что на самом деле не шотландский, а именно английский национализм представляет собой сегодня «спящего гиганта». Владимир МИХЕЕВ №8-9(25), 2008
Ситуация Ну конечно, не сам банкомат, а злоумышленники, которые определенным образом перестроили бессловесную машину, разумеется, в своих корыстных интересах. Например, поставили маленькую видеокамеру, которая зафиксирует тот момент, когда вы набираете пин-код. После этого можно сфальсифицировать банковскую карту и опустошить ваш счет....
Ну конечно, не сам банкомат, а злоумышленники, которые определенным образом перестроили бессловесную машину, разумеется, в своих корыстных интересах. Например, поставили маленькую видеокамеру, которая зафиксирует тот момент, когда вы набираете пин-код. После этого можно сфальсифицировать банковскую карту и опустошить ваш счет. Есть и другие приемы, вроде установки фальшивых клавиатур и тому подобного. Но итог всегда один: жулики обирают ничего не подозревающего человека. Так вот в Германии, как заявил президент Федерального криминального ведомства Йорг Цирке, в первой половине 2008 года отмечен резкий всплеск подобного рода преступлений. За этот период зарегистрировано 404 подобных случая – почти столько же, сколько за весь 2007 год. Заметим, речь идет только о числе «препарированных» банкоматов. А число жертв этих ухищрений значительно больше – 1319 человек . Занимаются этим промыслом преимущественно организованные преступные сообщества, состоящие в большинстве своем из румын. Особенно активно они действуют во Франкфурте-на-Майне, Нюрнберге, Дортмунде, Оснабрюке. Число подозреваемых в этих преступлениях уже достигло 62, и 31 из них уже под следствием, сообщил Й.Цирке. Он также обратился к изготовителям банкоматов с просьбой принять меры к тому, чтобы исключить или хотя бы максимально затруднить доступ преступникам к столь интересующим их данным. Й.Цирке пояснил, что простым увеличением числа следователей, которых можно бросить на раскрытие подобных преступлений, ситуацию выправить не удастся. А вот установление круглосуточного видеонаблюдения за каждым банкоматом может, на его взгляд, принести ощутимую пользу. Среди позитивных итогов полугодия, руководитель германских криминалистов назвал дальнейшее общее снижение проявлений организованной преступности. В прошлом году таких дел расследовалось 602, и проходили по ним 10356 человек. Доходы криминальных сообществ Й.Цирке оценил в 480 миллионов евро. Основная сфера интереса этих преступников – незаконный оборот наркотиков (37%). Затем идут преступления против собственности (16,6%) и экономическая преступность (15,4%). Самый частый объект, на который направлен преступный умысел – автомобильный навигационный компьютер. В 2004 году их было украдено 10637, а в 2007 – 54232, в пять с лишним раз больше. Не радужно обстоят дела и с числом погибших от наркотиков. В первом полугодии их количество резко выросло: 659 человек расстались с жизнью из-за «передоза». По сравнению с прошлым годом рост составил целых 20%. Не меньшее беспокойство у криминалистов вызывает и неуклонное распространение детской порнографии. Рост составил ни много, ни мало 55%. В абсолютном выражении это выглядит так: в 2006 году – 7318 случае, в 2007 – 11357. С распространением этой продукции через Интернет дело обстоит еще хуже. Без того, чтобы этому воспрепятствовали сами порнобизнесмены, явно не обойтись. Й.Цирке привел в пример Норвегию, где путем не самой технически сложной процедуры – блокирования доступа – каждый день пресекается 15 тысяч попыток «побаловаться» детской порнографией. Однако в Германии подобные дельцы не проявляют готовности добровольно взять на себя такие обязательства. Вот почему глава германских криминалистов потребовал принятия закона, запрещающего соответствующие веб-сайты. «Я уверен, что только обязательства, налагаемые законом, позволят нам сдвинуть дело с места», - уверяет он. Андрей ГОРЮХИН №8-9(25), 2008
Ситуация Власти самопровозглашенного Косово, независимость которого в нарушение резолюции СБ ООН признало большинство стран ЕС, приступили к выпуску собственных паспортов. С ними жители этой территории смогут въехать в 20 стран Союза, признавших Косово, а с семью не признавшими дело пока неясно....
Власти самопровозглашенного Косово, независимость которого в нарушение резолюции СБ ООН признало большинство стран ЕС, приступили к выпуску собственных паспортов. С ними жители этой территории смогут въехать в 20 стран Союза, признавших Косово, а с семью не признавшими дело пока неясно. Лишь Словакия объявила, что не будет пускать людей с косовским паспортом, остальные (Греция, Испания, Кипр, Мальта, Португалия и Румыния) пока молчат. Некоторые косовские соседи по бывшей Югославии – Македония, Хорватия и Черногория – объявили, что также признают эти паспорта. Эти документы печатает одна германская фирма, технически они соответствуют всем международным стандартам. Новые паспорта призваны заменить те, которые выдает с 1999 года Миссия ООН для Косово, однако последние будут считаться действительными до истечения указанного в них срока. Сложное положение складывается с проживающим в Косово под вооруженной охраной солдат НАТО 120-тысячным меньшинством этнических сербов. Эти люди имеют сербские паспорта, которые признаются всеми странами, и не собираются менять их на документы, выписываемые властями страны, которую они не признают. Власти собственно Сербии, категорически не признающими независимость отторгнутой территории, пригрозили самыми решительными мерами и не будут допускать пересечения своей границы людьми с косовскими паспортами. Они будут перечеркивать любые косовские печати, ставя вместо них сербскую символику. №8-9(25), 2008
Ситуация Европейцев становится все меньше, а сами они - все старше. Об этом на страницах европейской печати пишут часто и подробно. Однако значительно меньше приходится читать о том, каково положение на региональном уровне. В докладе Берлинского института проблем населения и развития...
Европейцев становится все меньше, а сами они - все старше. Об этом на страницах европейской печати пишут часто и подробно. Однако значительно меньше приходится читать о том, каково положение на региональном уровне. В докладе Берлинского института проблем населения и развития говорится и о том, и о другом. Вот некоторые цифры, приведенные в этом документе. К 2050 году общее население Европы уменьшится с нынешнего 591 миллиона человек до 542 миллионов, доля людей старше 65 лет вырастет с 16 до 28%. Причины? Ответ прост: жительницы Европы не хотят рожать. В среднем на одну европейскую женщину приходится 1,5 ребенка, а для поддержания численности населения необходимо достичь показателя в 2,1 ребенка. Как всегда, средние цифры сильно маскируют региональные различия. Так, в Великобритании, Франции, Ирландии и странах Скандинавии этот показатель равен 1,8 – 2,0. А в Германии, Италии, Испании и большей части остальных европейских стран он не дотягивает до 1,4. Для сравнения: на каждую жительницу Азии или Латинской Америки приходится 2,5 ребенка, а на африканку и вовсе 5. Как говорится, комментарии излишни. На основании 24 социальных и экономических индикаторов берлинские ученые выяснили, какие же государства имеют лучшие шансы на будущее, с точки зрения строительства энергичных, экономически успешных обществ. В расчет принимались демографические тенденции, перспективы получения рабочего места, уровень загрязнения окружающей среды и многое другое. Каковы же результаты? Страны Скандинавии, Великобритания, Нидерланды, западная часть Германии, Швейцария, Словения, Австрия и Франция имеют самые благоприятные виды на будущее. Куда более бледно выглядит будущее Польши, Румынии, Болгарии, Чехии, Словакии, Венгрии, южных регионов Испании, восточной Германии… Не помогает даже то, что печальную тенденцию несколько корректируют перспективы столиц – Братиславы, Праги, Будапешта, Берлина… И совсем уж унылые перспективы у прибалтийских государств, Украины, Белоруссии, подавляющей части сельских регионов Болгарии и Румынии. Сюда же относятся окраинные части Польши и востока Германии. К 2030 году численность населения снизится там на величину от 12 до 18%. Процитируем исследование: «Удаленные регионы уже не имеют возможности воспрепятствовать оттоку населения, они пустеют и истощаются». Весьма заметно различается и уровень минимальных зарплат, что тоже обуславливает отток населения из многих регионов Восточной Европы. Скажем, служащий во Франции, Бельгии, Нидерландах или Люксембурге будет зарабатывать не меньше 1280-1570 евро в месяц, в Чехии и Польше эта цифра будет заметно меньше (247 – 288 евро). А в Болгарии она составит и вовсе уж жалкие 92 евро. Эти данные приводит Европейский фонд улучшения условий труда и жизни. Ну и в заключение отдадим дань европейской политкорректности. В странах ЕС женщины по-прежнему в среднем получают на 15,9% меньше мужчин. Хотя мало-помалу разрыв этот все же сокращается. Хуже всего в этом отношении обстоит дело в Словакии, где на долю женщин достается лишь 73,1% того, что приносит домой мужчина. Вы удивитесь, но немногим лучше обстоит дело в Германии – 78%. На этом фоне Словения выглядит просто недостижимым маяком равноправия - 93,1%. Андрей ГОРЮХИН №8-9(25), 2008
Саммит Так случилось, что накануне чрезвычайной сессии Европейского Совета на уровне глав государств и правительств по конфликту вокруг Южной Осетии, я оказался в Брюсселе. Потом, задержался там еще на неделю. Встречался с независимыми экспертами и официальными лицами, посещал вместе с коллегами...
Так случилось, что накануне чрезвычайной сессии Европейского Совета на уровне глав государств и правительств по конфликту вокруг Южной Осетии, я оказался в Брюсселе. Потом, задержался там еще на неделю. Встречался с независимыми экспертами и официальными лицами, посещал вместе с коллегами штаб-квартиры НАТО и институтов ЕС, задавал вопросы, сам пытался кому-то что-то объяснить. Впечатление экзотическое. Среди моих собеседников не оказалось ни одного, кто бы солидаризировался с избранным ЕС курсом в отношении конфликта и его последствий или с принятым Европейским Советом заключением. Непонятно было только, кто его писал. Принимали-то – да. А вот кто сочинял? Мнения моими собеседниками высказывались самые разные. Иногда трафаретные, иногда совершенно неожиданные. Не было среди них только одного класса суждений. В Брюсселе не нашлось ни одного человека, который бы усомнился (в отличие от того, что усиленно вбивается в голову обывателя международными и европейскими СМИ) в том, что конфликт спровоцировали безумные действия Михаила Саакашвили, в том, что грузинские вооруженные формирования попытались совершить блицкриг и уничтожить отколовшуюся республику. Вот только оценка произошедшего давалась далеко не однозначная. Приведу весьма красноречивую. В ответ на мои аргументы один из собеседников процедил: эх, грузинам следовало бы провести эту операцию пораньше, уже энное количество лет назад. Желательно под прикрытием чеченской войны. Ах да, у них не было тогда ни боеспособной армии, ни спецподразделений, ни вооружений. Ну и простофили же эти американцы: надо было их обучить и вооружить, воспользовавшись первым же подходящим поводом. Но, признаться, по-настоящему большое впечатление на меня произвела совершенно иная точка зрения, без обиняков высказанная в одном из мозговых центров столицы Европейского Союза. Приведу ее практически без купюр. За то, что вытворяют лидеры НАТО и ЕС, до боли обидно. Ослепленные долгожданной возможностью воссоздать образ российской угрозы, позарез необходимый для сплочения расслабившегося Запада под американской эгидой, они бросились осуждать Москву и лепить из России новое издание империи зла. Подобная реакция в корне противоречит их интересам, причем, не только интересам Брюсселя, но еще в большей степени интересам Вашингтона. Им бы в ножки поклониться руководству России. То, что столь эффективно сделала Российская армия, вполне правильно и законно. Но не это главное. Что там правильно и законно, никого сейчас не колышет. По большому счету, в долгосрочной и геостратегической перспективе оно Западу крайне выгодно. Чертовски. Несказанно. Москва установила ясный и очевидный стандарт поведения в том, что касается ответа на попытки силового подавления титульной нацией самоопределяющейся территории. В ближайшее время такие попытки можно было бы ожидать в самых разных уголках планеты. С непредсказуемыми и тяжелейшими последствиями для всего человечества, по сравнению с которыми авантюра Михаила Саакашвили даже не заслуживает упоминания. Восстановление независимости Южной Осетии, а заодно и Абхазии могло бы перекрыть возможность присоединения Тайваня к континентальному Китаю военным путем. Это ключевой вопрос современной истории. От того, как он будет решен, зависит конфигурация сил на планете. С ним связано то, в каком направлении пойдет дальнейшая эволюция современного миропорядка. Еще недавно рассматривались любые варианты. Теперь стандарт задан. Будущее Тайваня может быть определено только мирным путем. Иного не дано. Какие бы планы Пекин ни вынашивал. Сколько бы крылатых и прочих ракет ни ставил на вооружение. Какие бы средства в перевооружение народной армии ни вбухивал. Но только при одном условии – если США, НАТО и ЕС «сдуру», «по недомыслию», «в ослеплении», руководствуясь сиюминутными интересами внутриполитической борьбы, заданный стандарт не перечеркнут. Под этим углом зрения, Заключение Европейского Совета, принятое им 1 сентября, «выглядит воплощенным убожеством». И хорошо бы только интеллектуальным. Это «полнейший бред». Во всех смыслах этого слова. Но только не в том, что касается частных вещей – переосмысления политики в отношении России, общей позиции, дальнейших действий и т.д. Хотя и стартовые фразы Заключения о том, что конфликт, дескать, как-то так вдруг раз и случился, а в Кремле на это непропорционально отреагировали, тоже перл, заслуживающий того, чтобы его включили в Книгу рекордов Гиннеса как вершину словесной эквилибристики. Вдумайтесь. Европейский Совет заявил, что «мирное и прочное урегулирование конфликта в Грузии должно основываться на всемерном уважении принципов независимости, суверенитета и территориальной целостности, как они признаются международным правом, Заключительным актом Хельсинской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе и резолюциями Совета Безопасности Организации Объединённых Наций» (п. 2). И далее, «также законно принимать во внимание интересы безопасности каждого в той степени, в какой соблюдаются основополагающие принципы уважения суверенитета, территориальной целостности и независимости государств» (п. 3). Но ведь это смертный приговор независимости Косово. О какой независимости края может идти речь, если в трактовке ЕС под ней нет, и не может быть никакого международно-правого основания. Это прямое, жесткое и безоговорочное осуждение всей предыдущей политики ЕС на Балканах, преступно и противозаконно, если исходить из текста этого Заключения, уничтожившего СФРЮ и разрушившего, в отсутствие каких-либо легальных оснований, ее государственность. Ладно, про Югославию заиграно. Это история давно минувших дней. О прошлом можно только рассуждать. А вот последствия столь бесшабашного и выборочного отношения к международному праву в нынешних обстоятельствах могут оказаться катастрофическими. Ведь Заключение – по сути дела, индульгенция Баку, хотя в Брюсселе, в силу «врождённой близорукости и дефицита сообразительности», об этом, видимо, не подумали, на силовое решение конфликта вокруг Нагорного Карабаха. До сих пор и Совет Безопасности ООН, и ОБСЕ исходили из того, что основу современного международного правопорядка образуют принципы территориальной целостности государств, права наций на самоопределение и неприменения силы. Более того, в Заключительном акте подчеркивается, что все принципы должны пониматься и толковаться во взаимосвязи. Они не существуют и не подлежат применению в отрыве друг от друга. И все резолюции Совета Безопасности и СМИДов ОБСЕ по конфликтам вокруг Нагорного Карабаха, ситуации в Косово и пр. на этом строятся. Как можно «тупо, походя, безграмотно» уничтожать современное международное право и сложившийся миропорядок? Ставить разные регионы планеты на грань новых разрушительных войн? Зачем? Во имя чего? Или это элементарная безграмотность? Отсутствие честных, порядочных, профессионально подготовленных людей, которые бы объяснили политикам, что они вытворяют? «Все-таки, международное право – не женщина легкого поведения, хотя и она, если бы с ней так вот обошлись, что-то бы оторвала насильникам». Внимая собеседникам, отдавая должное их смелости и понимая, что, с точки зрения международного права, их позиция вполне логична и, может быть, даже безукоризненна, я удивлялся только одному. Но ведь по отдельности все всё знают. Все всё понимают. И в отношении реальных фактов. И в отношении возможных трагических последствий. И плюрализм мнений есть. И готовность выражать и отстаивать самые разные точки зрения. Но почему же официальные действия и заявления великих мира сего находятся в таком разительном противоречии со здравым смыслом, реальностью и подлинными интересами тех, от имени кого они, якобы, произносятся или осуществляются? © Марк ЭНТИН, д.ю.н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России №8-9(25), 2008
Экономика Что такое кризисы перепроизводства – достаточно хорошо известно. Но это было в прошлом. Сегодня всем приходится наблюдать и ощущать на себе кризис принципиально нового типа – кризис перепотребления. Перепроизводство, обрушившееся глобальным мировым кризисом в первой трети прошлого столетия, вызвавшее Великую...
Что такое кризисы перепроизводства – достаточно хорошо известно. Но это было в прошлом. Сегодня всем приходится наблюдать и ощущать на себе кризис принципиально нового типа – кризис перепотребления. Перепроизводство, обрушившееся глобальным мировым кризисом в первой трети прошлого столетия, вызвавшее Великую депрессию, внешне выглядело как избыток не находящих платежеспособного спроса товаров, предназначенных для личного потребления. А реальная причина кризиса крылась в непропорционально разбухшем накоплении. Великий кризис 1929 года стал вехой, обозначившей конец целой эпохи первоначального развития капитализма, отличительной особенностью которого была безудержная, безоглядная гонка производственных накоплений. Естественные стимулы к обогащению в этот период истории были дополнены внедрением в общественное сознание принципиальной возможности мгновенной трансформации чистильщика обуви в миллионера, что создало несдерживаемую тягу к расширению «своего дела». Естественным пострадавшим в этой гонке стало личное потребление. И это было не только потребление наемной армии труда, но и личное потребление хозяина, готового буквально голодать вместе со своей семьей ради достижения цели-миража. Диспропорции, возникшие при преимущественном распределении национального дохода в пользу накопления, в конечном итоге неизбежно привели к разбалансированности всей финансово-хозяйственной системы. Эпицентр накопившихся противоречий находился в отраслях, выпускавших оборудование и машины для производства оборудования и машин. Глубина разразившегося кризиса позволяет судить о мощи накопленных и до определенного момента инерционно сдерживаемых диспропорций. Их лавинообразная актуализация практически мгновенно разрушила хозяйственную систему США с силой, сравнение с которой не выдерживают и войны, пережитые этой страной, и самые грозные тайфуны, и землетрясения. Так было. А сегодня мы наблюдаем и переживаем крушение иной диспропорциональной крайности – гипертрофированного перепотребления. Закономерно, что эпицентр кризиса находится в той же стране, которой уже не одно десятилетие деликатно намекали по поводу того, что она живет не по средствам. Ситуация, если ее сравнивать с концом двадцатых годов прошлого века, сложилась действительно зеркальная. Непропорциональному росту накопления в прошлом, сегодня в конгломерате западных стран противостоит непропорциональный, по отношению к создаваемому ими валовому продукту, уровень потребления. Можно констатировать, что за прошедший, без малого, век произошел радикальный структурный сдвиг. Создаваемый в процессе деятельности хозяйствующих субъектов развитых в экономическом отношении стран мира материальный излишек преимущественно распределяется в пользу потребления и непроизводственной сферы. Безграничное стимулирование потребления создало ситуацию, при которой диспропорциональность в создаваемом ВВП постоянно накапливалась. Длительное, но как показывает практика, все-таки – конечное по времени, сдерживание обрушения экономики обеспечивалось, как и век назад, высокой степенью инерционности любого хозяйственного организма. Сегодня к факторам сдерживания прибавились многомудрые изобретения в области финансов, создающие деривативами, фьючерсами, опционами... временную возможность оттянуть неизбежную расплату за неугомонность в желаниях. В основе и Великой депрессии, и сегодняшнего кризиса лежит неуемное и неизбывное стремление бизнеса развиваться, расти темпами, несоответствующими естественному ходу развития общества. Опыт показывает, что упорядочивающая и координирующая «невидимая рука» рынка (Адам Смит), работающая ради достижения выгоды и пользы для всего общества, время от времени проигрывает в соревновании по армрестлингу налившейся силой жадности руке частного интереса. Взрывные силы экономического кризиса, сотрясающие основы мировой хозяйственной системы, сегодня вырвались наружу во многом благодаря естественному уменьшению величины вектора непропорционального обмена, являющего собой долговременно скрываемую суть мировой торговли. Еще и еще раз природа дает нам убедиться в ее, наверное, единственном доступном нам законе общественного развития: ВСЕ ИЗМЕНЯЕТСЯ, НЕТ НИЧЕГО ВЕЧНОГО. Неподконтрольный Китай, поднимающаяся Индия, возрождающаяся Россия и еще с десяток стран, нарушивших казавшийся незыблемым строй кильватерной колонны мировой экономической эскадры, резко изменили структуру международного обмена. Центры создания добавочной стоимости переместились по Земному шару таким образом, что традиционная непропорциональность товарного обмена в международной торговле сменила знак. Поставки энергии и сырья на мировой рынок стали источниками вновь возникшей относительно недавно, ранее не существовавшей для этих групп товаров, дифференциальной ренты, обеспечивая снижение ее суммарного конечного уровня у традиционного экспорта стран Золотого миллиарда. Кризисы подобны землетрясениям. Зреющие и набирающие мощь внутренние силы, рожденные диспропорциями, вырываются на поверхность, высвобождая накопившиеся напряжения, приводя внутреннюю структуру в стабильное и равновесное состояние. Но после кризиса равновесие возникает внутри экономической системы. А на поверхности – жертвы и разрушения. Lehman Brothers и Merrill Lynch – это только начало. Рынок со временем придет в равновесное состояние, сокрушив еще не одну, ранее казавшуюся незыблемой, крепость мирового бизнеса. Кризис уже нанес и еще нанесет основной удар по системам, ранее демпфирующим сложившиеся в экономике диспропорции – финансовой и страховой. В сфере материального производства произойдет падение уровня производства. Учитывая «эффект домино», снижение коснется всех секторов материального производства и услуг. Анализируя структурные сдвиги, реализованные во время Великой депрессии, можно предположить, что относительно более глубоким окажется падение объемов производства в секторах, связанных с производством предметов потребления и продуктов питания. Состоявшийся мировой экономический кризис – это хороший повод поговорить о том, что может и чего не может экономическая наука. Можно констатировать, и сегодня это очевидно всем: экономика не умеет прогнозировать. То есть, она это делает, но делает плохо. Экономика не в состоянии предупредить общество о возникновении даже таких суперглобальных флуктуаций в процессах развития хозяйственно-финансовой сферы, как мировые экономические кризисы. В этой проблеме есть несколько аспектов. Следует признать, что существуют глубинные ограничения, накладываемые Природой на возможность познания Человечеством своего будущего. Здесь уместно говорить о мерцающем характере тенденций в экономической сфере. Естественные ограничения на надежность реализации прогнозов накладывает неизменная рефлексия, меняющая характеристики любых общественных процессов по мере того, как их параметры становятся достоянием гласности. Одновременно с этим, следует обратить внимание и на уровень развития экономической науки. Гипертрофированное наукообразие экономических исследований не может скрыть того факта, что экономика и практика движутся разнонаправлено. Экономика все более и более занимается саморазвитием в направлениях, имеющих ценность для применения современной математики, но бессодержательных для реальной практики. Когда Джордж Сорос писал: «Ученые, занимающиеся общественными науками, предпринимали массу попыток и продолжают подражать своим собратьям по естественным наукам, но с удивительно скромным успехом. Их усилия часто создают пародию на естественные науки»*1, он, конечно, имел в виду экономистов. Экономистам следует обратить внимание на реальные проблемы экономики. И начать следует с переосмысления базовых постулатов. Было бы, например, весьма ценно определить какое отношение имеет теория предельной полезности к формированию цен на производственное оборудование. Экономике свойственна особая, неявная роль в достижении стабилизации общественного развития. Она способствует этому уже самим фактом своего существования. Как это не покажется неожиданным, но экономика несет в себе некую сакральную функцию. Роль экономистов, занятых в области макроэкономики в современном мире, в чем-то сродни роли шаманов в первобытном стаде, египетских жрецов, средневековых предсказателей, астрологов и алхимиков, подвизавшихся при дворах коронованных особ. Их основное назначение было не в том, что бы приносить практическую пользу – они были общепризнанным атрибутами власти. И сегодня абсолютное большинство жителей Земли, даже примерно не представляет, чем заняты ученые, исследующие проблемы экономики на государственном уровне. Но то, что эти специалисты реально существуют, их достижения действительно доводятся до сведения сильных мира сего, и то, что им периодически присуждаются Нобелевские премии, говорит обывателю: глобальные проблемы экономики находятся под контролем. Это обнадеживает и рядового гражданина, и финансового воротилу. Но вся эта магия действует только до момента возникновения кризиса. Сегодня чары исчезли. *1 Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. Пер. с англ. – М.:ИНФРА-М, 1999,. с.37. Сергей ТИМОФЕЕВ №8-9(25), 2008
Опыт Автомобили год от года становятся все более безопасными, забота об этом давно уже стала безусловным приоритетом для их изготовителей. И, тем не менее, статистические данные пока не вселяют безбрежного оптимизма. Судите сами. В дорожно-транспортных происшествиях в Европейском Союзе каждый год...
Автомобили год от года становятся все более безопасными, забота об этом давно уже стала безусловным приоритетом для их изготовителей. И, тем не менее, статистические данные пока не вселяют безбрежного оптимизма. Судите сами. В дорожно-транспортных происшествиях в Европейском Союзе каждый год гибнет около 40 тысяч человек, 1,7 миллиона получают ранения и увечья. Вот почему в 2001 году ЕС поставил перед собой задачу снизить к 2010 году число погибших на 25 тысяч, другими словами – спасти четверть сотни тысяч жизней. Удастся ли? Многие эксперты сомневаются в том, что эта благородная цель будет достигнута. И, тем не менее, нельзя не заметить, что делается для этого очень немало. Например, Брюссель добивается того, чтобы все европейские авто были оснащены системой контроля стабильности (СКС), использующей компьютерную технологию выявления и предотвращения заносов. В стандартных ситуациях она может снижать число аварий на 20, а на мокром или обледеневшем дорожном покрытии – и вовсе на 30-40%. С 2012 года для всех новых моделей автомобиля установка СКС станет по предложению Европейской Комиссии сугубо обязательной. Для сравнения: сейчас этой системой оборудовано менее половины авто. Причем, распределение по странам выглядит неравномерно: в Ирландии, Греции и на Мальте машины с СКС отыскать трудновато, а в Дании, Швеции или Германии их установка – стандартный вариант. Оно и понятно: уж очень отличается климат в этих государствах. Еще одно требование Европейской Комиссии таково: надлежит устанавливать систему мониторинга давления в покрышках, чтобы его неожиданное падение не привело к фатальным последствиям. Насколько это важно, позволяют судить данные французской организации «Секюрите рутьер». Они показывают, что в 9% всех дорожно-транспортных происшествий, включая завершившиеся летальным исходом, были виновны недостаточно накачанные или вовсе спущенные шины. А германская DEKRA (Deutscher Kraftfahrzeug-Uberwachungs-Verein) – Союз работников технического надзора за автомобильным транспортом – и вовсе считает, что 41% аварий, приведших к ранениям, так или иначе связан с ненадлежащим состоянием покрышек. Еще один общеевропейский проект в области автомобильной безопасности – это так называемый «И-Колл» (E-Call). Это своего рода автомобильный «черный ящик», который не только зафиксирует тревожную информацию вроде приведения в действие подушек безопасности, но тут же, используя систему глобального позиционирования (GPS), передаст в местные службы спасения точные координаты того места, где это произошло. Создатели устройства полагают, что таким образом удастся сократить время прибытия медиков и спасателей на место происшествия до 10 минут. А это, в свою очередь, означает снижение числа смертельных исходов на целых 10%! Не за горами уже 2010 год, когда новая система начнет внедряться повсеместно. Словом, о безопасности водителей заботятся всерьез. А что же другие, как именуют их дорожные правила, участники движения – велосипедисты и пешеходы? Ведь они составляют ни много ни мало одну пятую погибших, да еще на их долю приходится 300 тысяч раненых. Так вот, представьте себе, одна из шведских компаний подумала и об этом. Ею разработана внешняя подушка безопасности, которую можно устанавливать на капот автомобиля. Задача – защитить именно пешехода или велосипедиста, на которого совершен наезд. Неудивительно, что Нидерландская федерация велосипедистов ужу выступила с предложением сделать установку таких подушек обязательной, утверждая, что только в этой стране они способны спасти 60 жизней в год да еще предотвратить 1500 серьезных увечий. К этому надо добавить и то, что изготовители автомобилей уже приняли решение к 2010 году добровольно изменить дизайн передней части европейских авто так, чтобы это помогло снизить на целых 20% повреждения, наносимые пешеходам. Ведь, как известно, столкновения машин с теми, кто передвигается на своих двоих, бывают чаще всего на скорости в 40 километров в час, и соответствующие изменения дизайна позволят нанести меньший урон ногам и голове: именно эти части тела страдают особенно часто. И в заключение – немного перечислений. Поставленных общеевропейских целей к 2010 году смогут достичь только Франция, Португалия и Люксембург. Бельгия, Германия, Латвия, Испания и Нидерланды, вероятно, к 2015 году все же сумеют снизить вдвое число смертей на дорогах. В Литве, Польше, Словакии и Словении последние шесть лет наблюдается только рост этого печального показателя. В прошлом году к этому грустному перечню присоединились и Дания, Финляндия и Швеция… №8-9(25), 2008
Валюта На страницах летнего выпуска журнала «Мир Европы» (Europe's World) советник президента Чешской Республики, аналитик Пражского Центра экономики и Политики Марк Лоузек разъяснил, почему его страна отложила отказ от национальной валюты и введение евро, по крайней мере, на ближайшие десять лет....
На страницах летнего выпуска журнала «Мир Европы» (Europe's World) советник президента Чешской Республики, аналитик Пражского Центра экономики и Политики Марк Лоузек разъяснил, почему его страна отложила отказ от национальной валюты и введение евро, по крайней мере, на ближайшие десять лет. О достоинствах евро в мировых и, прежде всего, европейских СМИ и на всякого рода научных и околонаучных конференциях говорится и пишется очень много. Пропагандистская кампания в его поддержку в свое время была организована на широкую ногу. Она продолжается и по сию пору. Аргументы в его пользу хорошо известны. И фактов, вроде бы, свидетельствующих о преимуществах введения евро, накопилось предостаточно. Но есть и обратная сторона медали, считает Марек Лоузек. Переход на общую валюту замедлил темпы экономического роста группировки государств, образующих еврозону. Искусственно созданный с его помощью регион развивается заметно медленнее, чем весь остальной мир, за исключением, может быть, Африки. Еврозона, в первую очередь, намного менее динамична, чем лидеры Юго-Восточной Азии. Но и в сопоставлении с Соединенными Штатами и Великобританией она серьезно проигрывает. Так, если взять темпы роста экономики США за сколько-нибудь продолжительный период времени, то они составляют около 3-4%. В принципе они выглядят вполне удовлетворительно. В ЕС же показатели роста не перестают снижаться. Вспомним, только в 1960-е годы они были действительно высокими. В 1970-80-е стали поскромнее. В 1990-е – упали еще ниже. А в 2000-е сократились до примерно 1,7% в год. Столь неубедительные результаты, считает Марек Лоузек, объясняются «зарегулированностью экономики ЕС, закостенелостью рынка труда и стремлением Брюсселя гармонизировать и унифицировать все, что только можно или даже нельзя». Но наиболее негативное воздействие общая валюта оказывает на отдельные страны ЕС. Циклы экономического развития в еврозоне у всех ее членов разные. Они не совпадают. Они отнюдь не тождественны. Однако Брюссель пытается стричь всех под одну гребенку. Фактически он проводит нечто вроде усредненного экономического курса. Вот и получается, что странам с существенно отличающейся экономической ситуацией он предписывает один и тот же набор мер и одинаковые правила поведения. Германия и Франция являются нетто-экспортерами капитала. Единая валюта «замедляет экономики этих стран и вызывает дефляцию». Периферийные страны еврозоны – Испания, Португалия и Греция, напротив, принимают избыточные капиталы. Но и на них единая валюта оказывает отрицательное воздействие. Только иным образом. В них она разгоняет инфляцию. Общая броня единой монетарной политики также по-разному сказывается на отдельных странах еврозоны. Например, для Германии и Франции она излишне рестриктивна. А вот для Испании, Португалии, Ирландии и Греции стоит слишком дорого. Это видно, в том числе, по неприемлемо высокому уровню безработицы. Получается, что для каждой страны еврозоны проводимая Брюсселем монетарная политика далека от оптимальной. В том, что касается внешнеэкономических факторов, странам ЕС без разницы, кто представляет их интересы в мировых финансовых учреждениях и закрытых клубах преуспевающей части планеты – они сами или Брюссель. Вопреки тому, что утверждает Европейская Комиссия. Последняя, ведь, конечно же, все хотела бы прибрать к рукам. Для нее главное – чтобы монетарная и валютно-финансовая политика была эффективной. А, как показывает практика, именно этого-то и не получается. Централизованное представительство ничего не дает для внутреннего развития. «Кроме того, – подчеркивает чешский экономист, – Германия, Франция, Италия и Великобритания – суверенные государства. Непонятно, почему их должен представлять ЕС». И еще один аргумент или контраргумент, как посмотреть. Пакт стабильности создает юридические предпосылки для достижения важных и нужных целей. Он призван способствовать финансовой дисциплине в европейских странах и обузданию инфляции. На деле реализация Пакта более чем лицемерна. Когда Литва пару лет назад не уложилась в критерии всего на 0,1%, Европейская Комиссия посчитала, что она еще не созрела для еврозоны. Германии же и Франции, на протяжении многих лет нарушавших те же самые критерии, все сходит с рук. Ни разу Европейская Комиссия не отважилась наложить на них заслуженные санкции. На всех языках подобное дифференцированное отношение называется «применением двойных стандартов». Для внутренней жизни ЕС оно не является такой уж редкостью. Вот поэтому-то Чешская Республика и решила отложить свое вхождение в зону на период после 2018 года. И ничуть не переживает по этому поводу. Будущее ЕС и всего его экономического курса связано не с евро, подытоживает свои размышления Марк Лоузек, а с тем, насколько эффективно интеграционное объединение будет заниматься несколько иным: «ликвидацией административных барьеров, снижением зарегулированности, усилением индивидуальных свобод и ответственности». Ну что ж, логика доказательств понятна. Она намерено эпатажна. От нее так и разит односторонностью. Никаких претензий на объективность. Но именно это мы вам и обещали. © Т.М. ЭНТИНА №8-9(25), 2008
Валюта Словацкий монетный двор начал выпуск наличных евро, прежде всего монет – с 1 января 2009 года эта страна входит в еврозону. Единая европейская валюта станет шестой денежной единицей на этой территории и заменит крону, которая находится в Словакии в обращении...
Словацкий монетный двор начал выпуск наличных евро, прежде всего монет – с 1 января 2009 года эта страна входит в еврозону. Единая европейская валюта станет шестой денежной единицей на этой территории и заменит крону, которая находится в Словакии в обращении с 1993 года, когда эта страна образовалась в результате мирного развода с западным соседом Чехией. Подсчитано, что всего должно быть выпущено 500 миллионов монет для обращения на словацкой территории, причем 230 миллионов будут иметь минимальное достоинство: 1 евроцент. Это не удивительно, поскольку Словакия станет самой бедной страной еврозоны и по доходам на душу населения, и по зарплатам и ценам. Зато весить эта масса монет будет много – 2,4 тонны. Кроме того, для обращения должны быть отпечатаны наличные банкноты числом 188 миллионов единиц, общий номинал которых достигнет 7 миллиардов евро. №8-9(25), 2008
Экономика Эксперты надеются, что в странах зоны евро пик инфляции пройден минувшим летом, когда в июле этот показатель составил 4,1% в годовом исчислении. Это в два с лишним раза превышает предельно допустимый уровень для стран, которые переходят на единую европейскую валюту!...
Эксперты надеются, что в странах зоны евро пик инфляции пройден минувшим летом, когда в июле этот показатель составил 4,1% в годовом исчислении. Это в два с лишним раза превышает предельно допустимый уровень для стран, которые переходят на единую европейскую валюту! К инфляционному давлению добавляются и признаки экономического застоя, тревожные настроения предпринимателей и возобновление роста безработицы, что отмечено в мае впервые за 4 года. До сих пор ЕС держался лучше США под ударами глобальных экономических потрясений. С начала 2008 года темпы роста ВВП зоны евро замедляются – с 0,5% в первом квартале до 0,3% во втором. Многие специалисты не исключают возможного спада, который они называют техническим. Для этого надо, чтобы два квартала подряд ВВП сокращался. Некоторые признаки позволяют экономистам предполагать, что экономику Старого Света спад может миновать. Сырьевые товары, прежде всего энергоресурсы, остановили бешеную скачку и стали дешеветь, доллар укрепляется за счет евро (этому рады ориентированные на экспорт предприятия в Германии и Италии), призрак глобального замедления темпов экономического роста отодвигается. У Европейского центрального банка появляется возможность для маневра. Вместе с тем нынешняя напряженность на экономическом фронте выявила новую особенность зоны евро. Финансовые интересы входящих в нее стран расходятся, подрывая возможность для единого финансового маневра в интересах всех участников. Проблемы одной группы побуждают к снижению банковских учетных ставок ЕЦБ, другой – к сохранению нынешнего уровня. Поясним на конкретных примерах. Испания и Ирландия за последние полтора десятилетия подтянули свой уровень жизни до Германии и Франции. Во многом это связано со строительным бумом, поощрявшимся дешевым кредитом и быстрым ростом заработков. В это же время в Германии и Франции экономика топталась на месте, в частности, из-за застоя внутреннего спроса и доходов населения. Теперь на фоне обвала американского ипотечного рынка и сопряженных явлений испанцы и ирландцы попали в сложное положение, тогда как, например, немцы с их более низкими темпами роста заработков оказались более конкурентоспособными. Следовательно, в интересах испано-ирландской пары ЕЦБ должен был бы снизить стоимость кредита, но он поступил наоборот, что больше соответствует потребностям пары второй. Испания, развивавшаяся по американской модели и больше импортировавшая, чем производившая, столкнулась с Германией, которая сохраняет профицит торгового баланса и ориентирована на экспорт. Парижская газета «Монд» так описывает позиции стран ЕС в условиях нынешних экономических трудностей: «В Берлине правительство отмечает, что экономические слабости стран Союза имеют разную природу и подход к ним должен быть разным. За Рейном нет никаких следов кризиса с недвижимостью в отличие от Испании и Великобритании. В Риме не видно признаков тревоги в связи со спадом, пришедшим на порог европейских стран». Что это – новые долгосрочные тенденции или проявления временного сбоя? Светлана ФИРСОВА №8-9(25), 2008
Век учись Серьезные изменения произойдут в системе высшего образования ряда европейских стран уже в этом учебном году. Реформирование направлено на придание большей финансовой независимости университетам и ослабление бюрократических пут, а также, что понравится далеко не всем студентам – кое-где предстоит введение платы...
Серьезные изменения произойдут в системе высшего образования ряда европейских стран уже в этом учебном году. Реформирование направлено на придание большей финансовой независимости университетам и ослабление бюрократических пут, а также, что понравится далеко не всем студентам – кое-где предстоит введение платы за учебу, как это давно принято в Англии. Перемены касаются, прежде всего, Франции, где ровно 40 лет назад произошли бурные студенческие выступления, которые повлекли за собой усиление государственного контроля над крупнейшими вузами. Он начинает ослабевать лишь теперь. Приступить к модернизации системы высшего образования страны Европейского Союза побудили не только потребности современной «экономики знаний», но и удручающее сопоставление с положением в этой сфере в США. Увы, европейцы пока заметно отстают от американцев. Страны ЕС расходуют на высшее образование в среднем 1,3% своего ВВП, тогда как американцы – 2,9%. В результате на обучение каждого студента в Европе выделяется немногим более 10 тысяч долларов в год, а за океаном этот показатель достигает 22,4 тысячи долларов. Вряд ли следует удивляться, что всего два европейских вуза – британские Оксфорд и Кембридж – вошли в авторитетный список двадцати лучших в мире, составленный Шанхайским университетом. Неудивительно и то, что лишь 24% работающих европейцев имеют высшее образование, по сравнению с 39% американцев. И это притом, что только во Франции насчитывается около полутора миллионов студентов и действуют более 80 государственных университетов, в которые абитуриенты поступают без экзаменов. И также легко бросают бесплатную учебу, даже не потрудившись получить диплом… Нужно признать, что власти ЕС не сидят, сложа руки. В Союзе принимаются меры в рамках Болонского процесса, направленного на выравнивание положения в системе высшего образования всех 27 стран, а также реализуется программа студенческого обмена «Эразмус», что позволит, в частности, придать рабочей силе значительно большую мобильность в границах интеграционного объединения. Ощутимо продвинуть научные исследования призван такой общеевропейский проект, как созданный недавно «Европейский исследовательский совет», который предусматривает выделение грантов на перспективные работы на сумму 335 миллионов евро только в текущем году. Заметным панъевропейским событием стало и торжественное открытие в минувшем июне Тулузской школы экономики при Тулузском университете-1, на которую крупные частные спонсоры выделили около 33 миллионов евро. Это высшее учебное заведение будет готовить специалистов по 18 экономическим дисциплинам, самостоятельно распоряжаясь финансами. А для Франции нововведением стало также объявленное правительством учреждение фонда в размере 5 миллиардов евро для модернизации десяти лучших вузов страны, которые предстоит выявить в условиях жесткой конкурентной борьбы. Об успешном развитии образования и науки принято также судить по ежегодному количеству лауреатов Нобелевской премии в той или иной стране. В последнее время и в этом Европа сильно отстает от США. Но, возможно, предпринимаемые сейчас в Старом Свете меры позволят ему наверстать упущенное, и даже вырваться вперед по числу полученных премий, которые были учреждены по инициативе шведского ученого и промышленника. Станислав КУЗНЕЦОВ №8-9(25), 2008
Калейдоскоп Переживаемые многими странами ЕС экономические трудности побуждают правительства государств-участников зоны евро обратить внимание на чрезмерно высокое вознаграждение руководителей крупных компаний. По мнению экспертов, многомиллионные выплаты директорам и управляющим, вероятно, способствуют разбалансированию финансовой системы. Власти Германии и Нидерландов решили разработать и...
Переживаемые многими странами ЕС экономические трудности побуждают правительства государств-участников зоны евро обратить внимание на чрезмерно высокое вознаграждение руководителей крупных компаний. По мнению экспертов, многомиллионные выплаты директорам и управляющим, вероятно, способствуют разбалансированию финансовой системы. Власти Германии и Нидерландов решили разработать и принять меры, направленные на сокращение непомерных затрат в этой области. Еще в прошлом году премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер призвал коллег обсудить вопрос о «непропорциональном распределении доходов», а также морально-этическую сторону этой проблемы. «Мы настойчиво призываем к сдержанности в отношении повышения зарплат трудящимся, а в это время они видят, как другие пользуются безграничными финансовыми возможностями». Люксембургского лидера поддержали Европейский центральный банк и Европарламент. Власти Нидерландов рассматривают возможность ввести 30-процентный налог на дополнительные выплаты управленцам, получающим бонусы на сумму свыше 500 тысяч евро. Похоже, чашу терпения переполнил скандальный случай, когда руководителю одной из общеевропейских компаний, показавшей провальные результаты работы и уволившей около 10 тысяч сотрудников, выплатили отступных на сумму 8,5 миллиона евро. В Брюсселе приводят в качестве положительного примера Японию, где руководитель даже самой крупной процветающей компании не имеет права получать зарплату, превышающую более чем в 20 раз жалованье самого низкооплачиваемого работника этой фирмы. Подарок унисекс Немалое удивление у депутатов Национального собрания Франции вызвал подарок, присланный им из Елисейского дворца от имени президента Николя Саркози по случаю председательства этой страны в Европейском Союзе в период с 1 июля по 31 декабря текущего года. Раскрыв изящные кейсы, парламентарии обнаружили в них, наряду с полезными канцелярскими мелочами, галстук светло-серого цвета. Причем, он предназначался 470 депутатам-мужчинам, но и каждой из всех 107 их коллег-женщин. Некоторые дамы тут же в шутку повязали галстуки себе на шею, другие – на голову, в качестве банданы. Были и депутатки, которые сочли это шуткой дурного тона и даже проявлением шовинизма. Побольше позитива! Единогласно и всего за пять минут румынский Сенат одобрил законопроект, вызвавший далеко не однозначную реакцию в стране. Ведь он обязывает редакции телевидения и радио следить за тем, чтобы не менее 50% всей информации, появляющейся на телеэкранах и в эфире, «имели положительный характер». Ибо, по мнению парламентариев, сейчас журналисты чрезмерно насыщают свои материалы «сообщениями о плохих событиях жизни, что пагубно влияет на здоровье людей». Многие журналисты в недоумении: что считать хорошими, а что плохими новостями? Ведь нередко грань между ними трудноразличима и зависит от восприятия тем или иным зрителем и слушателем. Или как подать в положительном свете такую трагедию, как ужасные террористические акты в США 11 сентября 2001 года? По мнению ряда социологов и политиков, законодатели Румынии просто решили прибегнуть к завуалированной цензуре, что не красит страну, вступившую в Европейский Союз. Есть можно, но стоит ли? Итак, свершилось! «Юропиэн фуд сейфти осорити» (European Food Safety Authority – EFSA), тщательно надзирающая за тем, чтобы все поедаемое жителями Старого Света соответствовало строгим стандартам безопасности, вынесла свой вердикт: мясо и молоко клонированных животных так же пригодны для потребления, как и полученные от млекопитающих, появившихся на свет традиционным способом. Правда, при этом было признано, что база данных, которые использовались для вынесения этого суждения, все же страдает некоторой ограниченностью. На прямой вопрос о том, есть ли какой-нибудь риск, связанный с потреблением этих продуктов, глава научного комитета EFSA, профессор Витторио Силано уклончиво пояснил, что он «маловероятен». И добавил при этом, что в научных кругах не принято на такие вопросы отвечать категорическим «да» или «нет». Дескать, на то и жизнь, чтобы в ней было возможно всякое. Хотя и нечасто. Правда, профессор признал, что пройдет еще немало времени, прежде чем вышеозначенные продукты в массовых масштабах появятся на полках европейских супермаркетов. Так может, оно и к лучшему? Чему быть на месте старых шахт? «ЮК Коул» – крупнейшая угледобывающая компания Великобритании – готовится к длительной тяжбе с властями графства Северный Йоркшир. А из-за чего, собственно, возник спор, продолжающийся уж не один год? Оказывается, раздоры вызвали различные представления о том, что должно быть на месте двух закрытых угольных шахт. К слову, последняя смена горняков поднялась из них на поверхность довольно давно – в 2004 году. Примерно с тех пор и идут препирательства. «ЮК Коул», которая прежде эксплуатировала в этих краях комплекс из шести небольших шахт, где трудилось 3800 человек и в лучшие времена добывалось 12 миллионов тонн угля в год, хотела бы преобразовать две из них – в Вистоу и Стиллигфлите – в бизнес-парки. Концерн утверждает, что это позволит создать примерно 200 рабочих мест. «Конечно, мы понимаем: это не совсем то, что было, когда там круглосуточно добывался уголь. Но все же неплохая возможность продлить активную жизнь наземных и даже части подземных сооружений, которые можно использовать под складские помещения», – уверяет представитель компании. Но местные власти подобная перспектива не впечатляет, и они блокируют стремление концерна сохранить за собой земли, на которых расположены закрытые шахты. При этом они опираются на соглашение 30-летней давности, в соответствии с которым «ЮК Коул» обязывалась вернуть их для использования в сельскохозяйственных целях. Тем более что на месте четырех других закрытых шахт бизнес-парки уже действуют: концерн сумел продавить удобные ему решения. Власти графства не без оснований полагают, что еще два бизнес-парка, к тому же расположенные в идиллической сельской местности, не будут особенно крупным подспорьем в развитии этой территории. А концерну, судя по всему, жалко расставаться с созданной им инфраструктурой – подъездными путями, складскими помещениями и тому подобным. И та, и другая сторона настроены бороться до победы. Интересно, чья же возьмет? С небес – в люльке Гамбургским пожарным – а именно они в Германии выполняют значительную часть тех обязанностей, которые в России возложены на МЧС – пришлось провести необычную спасательную операцию. Все началось с того, что крановщик, работавший на строительстве многоэтажного здания неподалеку от Международного морского музея, пожаловался на боли в сердце. А потом и вовсе сообщил по радиотелефону работавшим внизу коллегам, что время от времени, что называется, отключается. Затем связь прервалась совсем: человек, находившийся на 53-метровой высоте, полностью потерял сознание... Разумеется, врач и санитар вскарабкались под облака и оказали ему срочную помощь. Дальше встал вопрос о том, чтобы доставить больного на землю: сам он был это сделать не в состоянии. А длины телескопической лестницы попросту не хватало. Учтите еще и то, что кран стоял в самом центре строительной площадки, и подобраться к нему на спецтехнике было крайне сложно. Пришлось ввести в игру специально обученных спасателей, воспользовавшихся альпинистскими навыками. Взобравшись в кабину, они «упаковали» больного в специальную люльку, но обессиленный человек побоялся спускаться в ней в одиночку и один из спасателей сопровождал его до того момента, когда они оба смогли прицепиться к телескопической мачте. Остальное было делом техники: оператор развернул стрелу и приземлил свой груз прямо на соседней улице, где наготове уже стоял реанимобиль. Вся спасательная операция заняла полтора часа. №8-9(25), 2008
Калейдоскоп Именно так – Jamais sans mon departement – звучит призыв, с которым около 200 французских парламентариев и сенаторов хотят обратиться к министру иностранных дел республики. В чем суть конфликта? Дело в том, что с 1 января 2009 года во Франции...
Именно так – Jamais sans mon departement – звучит призыв, с которым около 200 французских парламентариев и сенаторов хотят обратиться к министру иностранных дел республики. В чем суть конфликта? Дело в том, что с 1 января 2009 года во Франции хотят ввести новые автомобильные номера, по которым уже нельзя будет определить, из какого департамента этот автовладелец. Противники нововведения категоричны: «это заставит нас утратить часть своей идентичности» и даже «станет невосполнимой утратой нашей истории». Ни больше, ни меньше. Нынешняя система номеров была введена в 1928 году. Пока на металлической пластинке может указываться до четырех цифр и до трех букв, а в конце – двузначный номер департамента: 01 – Эн, 75 – Париж, 95 – Валь д' Уаз… Словом, кроме некоторых исключений – все по алфавиту. Вот от этого «департаментского» довесочка и хотят теперь отказаться. И, мало того, сделать номер единственным – на всю жизнь. То есть машины можешь менять хоть каждую неделю, но номер получаешь раз и навсегда. А что – удобно. Особенно для тех, у кого плохая память на цифры. Вот это воля к жизни! Можно представить себе, как была ошарашена жительница нижнесаксонского Штадхагена, когда из под ванны она услышала настойчивое мяуканье. Хорошо еще вспомнила о давно пропавшей соседской любимице Бони. Приглашенная соседка тут же по голосу узнала мнимую беглянку, которой впервые хватилась аж 7 недель назад! Страшно даже говорить о том, во что превратилась невольная пленница за дни вынужденного заточения. Кошка персидской породы похудела с шести килограммов до двух и даже не могла самостоятельно держать голову. Ветеринарный врач настаивал на том, чтобы усыпить бедняжку, не устраивая ей дополнительных мучений. Но хозяйка все же решила попытаться вернуть ее – практически с того света. Она кормила Бони через шприц размоченным кормом для котят, и мученица понемногу пошла на поправку. А как же кошка оказалась в плену? Пугливое животное забилось под ванну, когда рабочие приходили ремонтировать лопнувшую трубу, а те по незнанию бойко обложили все кафелем и ушли. Хозяйка обошла всех соседей в поисках пропавшей любимицы, но ее никто не видел. Как теперь выяснилось, и не мог видеть: Бони маялась за сливной трубой в квартире, расположенной этажом ниже. По чашечке эфиопского? Дороговато выйдет… Немцы любят кофе – это общеизвестно. В год излюбленного питья в Германии потребляется 153 литра на душу населения. Между прочим, больше, чем минеральной воды. Однако если сказать по совести, то вкусным поглощаемый в столь внушительных количествах напиток назвать трудно. Особенно в его домодельном варианте «дойчер кафе» – коричневая водичка с ароматом толченого карандашного грифеля. Но есть у этого кофе несомненное достоинство, во всяком случае, на взгляд записного скупердяя: стоит он в среднем 3,5 евро за полкило. Разумеется, речь идет о молотом кофе в вакуумированной упаковке. Таком, который поставляют на рынок компании, входящие в «великолепную шестерку» – «Якобс», «Чибо», «Мелитта», «Альди», «Дальмайр» и «Дарбовен». А вот тот, кому нужен настоящий вкус, тот, кто считает себя настоящим кофеманом, обращает свое просвещенное внимание на другие названия – «Джамайка блю маунтэйн», «Галаппагос», «Гавайи»… Словом, на то, что выходит из недр небольших компаний, оперирующих куда менее внушительными объемами продаж. Правда и цена тут будет совсем другой – до сотни евро за килограмм, а то и выше. Среди этой публики сейчас вошел в моду эфиопский кофе. Его зерна собирают с деревьев, растущих в естественных условиях на высоте 1300 метров, на самой границе с Суданом. Специалисты считают, что в этих местах сохранились автохтонные растения, являющие собой кладезь генетического материала, настоящую природную «Арабику». И, когда вы узнаете, что собрать таких зерен можно всего 5 килограммов с гектара в год, то поймете, откуда взялась столь внушительная цена. А поэтому немудрено, что нечестные люди идут на то, чтоб нажиться любой ценой. Настоящие деревья зверски выкорчевывают, а на их место втыкают посадочный материал с равнинных плантаций. Он-то позволяет собирать по 15, а то и по 50 килограммов в год… Водитель приезжал дважды Мама семилетнего ганноверского школьника была искренне удивлена, когда водитель микроавтобуса, обычно доставлявшего ее дитя из школы, приехал к ней второй раз за день, и попытался сдать ребенка с рук на руки, как это и предписано правилами. Причина удивления вполне понятна: мальчик к этому времени уже был дома. И привез его тот же самый мужчина – в первый раз. Несообразное поведение водителя быстро нашло свое объяснение: он был элементарно пьян, причем в крови его, как позже выяснилось, содержалась более чем изрядная доза алкоголя – 3,52 промилле. Можно только догадываться, как он в таком состоянии колесил по Ганноверу, развозя по домам детей с различными нарушениями здоровья. Вызванная перепуганной матерью полиция помчалась к водителю и нашла его автобус запаркованным по всем правилам у дома. Разумеется, это не спасло нарушителя от потери прав и возбуждения уголовного дела за вождение в пьяном виде. Под удар чуть не попала и транспортная фирма, вполне успешно обслуживающая в регионе столицы земли Нижняя Саксония около 2500 нуждающихся в этом детей. Ее спасло только то, что любитель заложить за воротник трудился в ней всего лишь с августа, и его пагубное пристрастие раньше никак не проявлялось. Толстяки – жертвы предрассудков Дотошная германская статистика способна учесть все на свете, в том числе и количество толстяков или, вежливее говоря, людей, страдающих от избыточного веса. Впрочем, медики без всякой политкорректности называют это ожирением и вполне основательно считают причиной многих тяжелых расстройств здоровья. Однако вернемся к цифрам. Институт имени Роберта Коха относит к этой категории 18,1 процента взрослых немцев и 6,3 процента детей и подростков. И жизнь их, оказывается, далеко не так безоблачна, как может показаться на первый взгляд. Причем, дело не только в заболеваниях сердечно-сосудистой системы и диабете – привычных спутниках ожирения. Нет, толстяки страдают еще и от многих предрассудков, вызванных предвзятостью стройной части человечества. Вот результаты социологического исследования, проведенного марбургскими и лейпцигскими социологами. Выглядят они и в самом деле неожиданно. Восемьдесят пять процентов опрошенных считают, что люди, страдающие от ожирения, сами виноваты в своих бедах: надо, дескать, поменьше есть и побольше двигаться. О том, что эта напасть может быть попросту генетически обусловлена, они не догадываются. Хотя нельзя скидывать со счетов и определенное влияние окружения и принятого в нем образа жизни. Выход ученые видят в том, чтобы просто рассказать людям очевидное: далеко не только обжорство и неумеренное потребление пива может быть причиной ожирения. Лучше поздно, чем никогда… Парламент швейцарского кантона Гларус принял взвешенное решение: Анна Гёльди – не ведьма! Что и засвидетельствовал всем своим авторитетом. Жаль только с некоторым опозданием, поскольку бедняжке успели отрубить голову. Оправдывает законодателей только одно. Случилась эта варварская казнь 226 лет назад. Подзадержались? Оно конечно, но все же лучше поздно, чем никогда. Тем более что еще в прошлом (!) году региональное правительство и кантональный Церковный совет отклонил попытку реабилитировать «ведьму». Несчастную служанку судьи Йохана Якоба Чуди отправили на плаху за то, что она якобы сглазила его дочь, и у той начались конвульсии, ее рвало… швейными булавками. Дичь? Но ведь было же такое! Причем, совсем не в те времена, которые принято считать мрачным средневековьем, а в эпоху Просвещения – в 1782 году! Причем, несчастную перед казнью еще и подвергли пыткам… Ужасный век, ужасные сердца! Следы кокаина на испанских евро Да если бы одни только следы! Химики Валенсианского университета провели анализ случайной выборки банкнот единой европейской валюты – евро – циркулирующих на Пиренейском полуострове. Средняя концентрация кокаина на них составила 155 микрограммов (микрограмм – одна миллионная часть грамма. – Прим. ред.). Один из соавторов исследования – профессор кафедры аналитической химии Мигель де ла Гуардиа рассказал, что следы наркотика были найдены практически на всех исследованных купюрах. Вопрос в одном: насколько много было кокаина. Например, на евро, обращавшихся в Германии, его было в пять раз меньше, чем на тех, что циркулировали в Испании. Среди тех стран, чьи деньги оказались самыми чистыми, упоминается и Ирландия – 0,576 микрограмма. Можно ли из сказанного сделать вывод, что в Испании дело борьбы с наркоманией обстоит неблагополучно? Конечно, нет. Ведь купюры вполне могут «заразиться» друг от друга. Например, вместе покрутившись в банковской счетной машине или банкомате. Но вот то, что Пиренейский полуостров – главные европейские ворота для латиноамериканского кокаина, отрицать невозможно. В 2006 году в Испании было изъято 50 тонн наркотика, причем большая часть этого количества – в портах Галисии, Андалузии, Валенсии и Барселоны. К примеру, в Нидерландах, занимающих второе место в Европе по этому показателю, борцы с незаконным распространением наркотиков изъяли «всего» 11 тонн кокаина. Еще одно сравнение. Если от 40 до 51% британских денежных купюр несут на себе следы вышеупомянутого наркотика, то среди швейцарских франков их насчитывается всего-то скромных 6% – в среднем по одному нанограмму (1 нанограмм равен 1 тысячной миллиграмма. – Прим. ред.) на банкноту. А что же американский доллар? Ему никто в мире не может составить конкуренцию – разумеется, по содержанию кокаина. Паста должна быть признана культурным наследием человечества К тому, что в перечень мирового культурного наследия ЮНЕСКО включены города, ландшафты или архитектурные памятники, все уже привыкли. Но несколько южно-европейских и североафриканских государств решили, что не меньшей чести и права считаться общечеловеческим достоянием имеет средиземноморская диета. Это требование выдвинули Испания, Италия, Греция и Марокко. А французы? Они и здесь настаивают на своей исключительности: решили в одиночку отстаивать несомненные достоинства своей кухни. Основу средиземноморской диеты составляют рыба, оливковое масло, овощи и фрукты. Конечно, никто не отменяет и такие национальные особенности как паста, без которой немыслима итальянская кухня. Однако что же все-таки намереваются те, кто подал заявку в ЮНЕНСКО, защищать авторитетом этой международной организации? Да, в общем-то, все то же – подлинность, традиционные неподдельные достоинства. Оказывается, в продуктовых магазинах упомянутых государств все чаще можно встретить продукты, произведенные весьма далеко от средиземноморских берегов, и соответствующие совершенно иным традициям питания. Из меню все чаще исчезает рыба, высококачественное оливковое масло подменяется суррогатами, а люди вместо того, чтобы готовить пищу, как это было заведено отцами и дедами, второпях набивают желудок чем попало, лишь бы побыстрее и подешевле наесться. №8-9(25), 2008
Только факты Сколько именно чиновников обслуживают евробюрократическую машину, никто толком сказать не может. Видные фигуры из Европейской Комиссии утверждают: общее число аппаратчиков невелико, «меньше, чем в типичном горсовете среднего по масштабу европейского городка». Ничего подобного, спорят с ними эксперты из мозгового треста...
Сколько именно чиновников обслуживают евробюрократическую машину, никто толком сказать не может. Видные фигуры из Европейской Комиссии утверждают: общее число аппаратчиков невелико, «меньше, чем в типичном горсовете среднего по масштабу европейского городка». Ничего подобного, спорят с ними эксперты из мозгового треста «Открытая Европа» (Open Europe), и называют умопомрачительную цифру в 170 тысяч… Ник Косгроув, аналитик из «Открытой Европы», утверждает, что «Еврокомиссия отчаянно пытается принизить число работников в структурах ЕС». Один из способов – не замечать, что в «экспертных группах», а таковых не менее 1000, трудятся порядка 45 тысяч служащих. Все они выступают в роли консультантов, к примеру, по разработке того или иного закона или инструкций или свода правил. Сфера применения этих регламентирующих документов – практически необъятная, сообщает британская газета «Телеграф». Это может быть добыча и реализация минеральной воды, функционирование лифтового хозяйства или применение вкусовых добавок в пищевой промышленности. Эксперты «Открытой Европы» подсчитали, что только для разработки законодательных актов и механизма контроля за их исполнением под крышей Евросоюза задействовано… 62 026 сотрудников. Ник Косгроув, как критически настроенный к брюссельским еврокомиссарам и мелким чиновникам британец, пылает праведным гневом: «Их никто не выбирал, и потому простые граждане не могут призвать их к ответу. Однако эти бюрократы обладают колоссальной властью над нашими жизнями, поскольку от них зависит все: от цены на электричество и еду до того, как функционирует наша национальная система здравоохранения». В палате общин депутаты от тори призвали взять под контроль эту «армию бумагомарак», обвинив правительство Гордона Брауна в том, что оно отказалось от ежегодных «отступных» в размере семи миллиардов фунтов стерлингов, которые Евросоюз выплачивал все эти годы Британии в качестве компенсации. Консерваторы возмущены тем, что эти деньги, предположительно, уходят на безбедное существование евробюрократов, от которых рядовым британцам нет особой пользы. В Еврокомиссии отметают скандальные выпады экспертов «Открытой Европы», утверждая, что их подсчеты работников евроструктур грешат подтасовками – «они попросту путают яблоки с апельсинами». Тем не менее, достоверных сведений о штатном расписании, включая «удаленных» работников по временным контрактам, найти днем с огнем невозможно. Владимир МИХЕЕВ №8-9(25), 2008
Открываем старый свет Одно из самых спокойных и мирных мест на Земле, где большинство людей вполне довольны жизнью и даже счастливы. Такова, как показывают опросы общественного мнения, современная Исландия с населением менее 320 тысяч человек, которая на первый взгляд приезжего может показаться суровой и...
Одно из самых спокойных и мирных мест на Земле, где большинство людей вполне довольны жизнью и даже счастливы. Такова, как показывают опросы общественного мнения, современная Исландия с населением менее 320 тысяч человек, которая на первый взгляд приезжего может показаться суровой и неприветливой. Миролюбие этой страны подтверждают отсутствие армии и наименьшее число заключенных среди 140 государств. При этом Исландия входит в НАТО, а споры и противоречия у нее возникали лишь с Великобританией – из-за эксклюзивных прав на рыболовную зону (экспорт рыбы обеспечивает Рейкьявику около 70% валютных доходов). Несмотря на однобокое развитие экономики, уровень жизни в этой стране – один из самых высоких в мире, а социальному обеспечению населения могут позавидовать многие европейцы. В Исландии действуют прекрасно организованные и доступные системы просвещения и здравоохранения. Благодаря всему этому, средняя продолжительность жизни даже среди мужчин превышает 80 лет! Исландцы лидируют и по таким показателям, как число мобильных телефонов и автомобилей на душу населения. Недавний опрос населения показал, что большинство жителей считают себя счастливыми, поскольку довольны, прежде всего, медицинским обслуживанием, материальным положением и хорошим образованием. Кстати, исландцы сейчас признаны самой читающей нацией в мире. В последние годы в стране быстро развиваются биотехнология, туризм, финансовые услуги и программирование. А вот продовольствие приходится, в основном, ввозить из-за рубежа: в стране подлежат обработке менее 1% земель. Одна из главных проблем, с которыми сейчас сталкиваются жители Исландии – высокая инфляция… Опыт исландцев убедительно доказывает справедливость русской пословицы: «Не место красит человека, а человек – место». Андрей СЕЛЕЗНЕВ №8-9(25), 2008
Открываем старый свет Перенаселенность, исчезающие зеленые зоны, чрезмерная застройка, близкое к коллапсу автомобильное движение на улицах города… Не напоминают ли вам эти проблемы ситуацию в российской столице? Но речь не о ней, а о сегодняшнем Бухаресте, новым мэром которого недавно стал Сорин Опреску. Отметим, что впервые...
Перенаселенность, исчезающие зеленые зоны, чрезмерная застройка, близкое к коллапсу автомобильное движение на улицах города… Не напоминают ли вам эти проблемы ситуацию в российской столице? Но речь не о ней, а о сегодняшнем Бухаресте, новым мэром которого недавно стал Сорин Опреску. Отметим, что впервые победу на выборах одержал этот независимый деятель, а прежде столицей Румынии правили представители той или иной политической партии. Бывший член Социал-демократической партии С.Опреску – профессиональный медик, хирург. Во втором туре выборов он получил 56,5% голосов. Путь к победе был для него долгим: он выдвигал свою кандидатуру уже третий раз, начиная с 2000 года, когда до завоевания поста мэра ему не хватило всего 1,38% бюллетеней. А боролся он тогда ни много ни мало – с нынешним президентом Румынии Траяном Бэсеску. Теперь независимому мэру предстоит взаимодействовать с муниципальным советом, образованным представителями различных партий. Почему победил независимый деятель? Румынские аналитики объясняют это тем, что большинство из двух миллионов столичных избирателей увидели в нем альтернативную фигуру постоянно борющимся между собой представителям партий в местных органах власти, что не шло на пользу Бухаресту. Не последнюю роль сыграл и убедительный план вывода города из кризиса. Избирателей привлекли, прежде всего, проект развития общественного транспорта (сегодня из-за «пробок», чтобы не опоздать на совещание правительства, даже премьер-министр Румынии вынужден передвигаться на мотоцикле), а также обещание навести порядок в хаотичной застройке центральных кварталов. Этого требует, в частности, влиятельное общественное движение «Спасите Бухарест». Оно настойчиво напоминает, что плотность населения в центре столицы уже превышает 9 тысяч жителей на квадратный километр, тогда как в Берлине этот показатель составляет 3905, а в Будапеште – 3674 человека. Загрязненность воздуха в Бухаресте автомобильными выхлопами также достигла критического уровня. Местные архитекторы открыто обвиняют муниципальные власти наиболее престижных районов города в самовольном, а значит, незаконном одобрении проектов застройки, которые наносят непоправимый ущерб облику этого красивого европейского города. Многие зодчие объясняют возведение высотных «точечных» зданий в кварталах малоэтажной застройки, даже в непосредственной близости к одному из католических храмов, коррумпированностью столичных чиновников, которые выдают подобные разрешения. В свою очередь, ассоциация «Спасите Бухарест» бьет тревогу по поводу безжалостного сноса архитектурных памятников, на месте которых возводятся безликие здания супермаркетов… Все это – лишь наиболее сложные проблемы, которые предстоит решать новому мэру Бухареста, столицы одной из самых многонаселенных стран Европейского Союза: по этому показателю Румыния занимает седьмое место среди 27 государств объединения. Виктор ЛУКАШЕВ №8-9(25), 2008
Ноу-Хау Уже к концу этого году должна принять первых «посетителей» виртуальная библиотека Европейского Союза «Эуропеана». Жители 27 стран ЕС с помощью компьютеров смогут получить доступ к нескольким миллионам книг, произведений живописи, других музейных экспонатов, а также к фильмам, записям музыки, фотографиям,...
Уже к концу этого году должна принять первых «посетителей» виртуальная библиотека Европейского Союза «Эуропеана». Жители 27 стран ЕС с помощью компьютеров смогут получить доступ к нескольким миллионам книг, произведений живописи, других музейных экспонатов, а также к фильмам, записям музыки, фотографиям, образующим богатое культурное наследие. Сейчас в традиционных библиотеках Европы насчитывается более 2,5 миллиарда различных книг, но лишь 1% из них (25 миллионов) войдут в фонды «Эуропеаны». Чтобы реализовать этот гигантский проект на практике, в странах Союза идет работа по оцифровке соответствующих материалов. Но не все спешат завершить ее. К тому же возникли проблемы с авторскими правами, прежде всего, в отношении произведений безвестных авторов. Европейская Комиссия выделила на оцифровку книг и произведений искусства в 2009-2010 годах 69 миллионов евро, и еще 50 миллионов – на обеспечение доступа к будущей виртуальной библиотеке. По подсчетам Брюсселя, только на оцифровку 5 миллионов книг потребуется около 225 миллионов евро. Константин БУДНИКОВ №8-9(25), 2008
Ноу-Хау Европейское агентство продовольственной безопасности оказалось беспощадным: в 90% изученных его специалистами случаев рекламируемые свойства тех или иных продуктов отсутствуют. Молочные продукты, предотвращающие кариес, ферменты, усиливающие иммунитет и многое другое оказались лишенным солидной научной базы. По поручению Европейской Комиссии это агентство...
Европейское агентство продовольственной безопасности оказалось беспощадным: в 90% изученных его специалистами случаев рекламируемые свойства тех или иных продуктов отсутствуют. Молочные продукты, предотвращающие кариес, ферменты, усиливающие иммунитет и многое другое оказались лишенным солидной научной базы. По поручению Европейской Комиссии это агентство занялось изучением того, насколько соответствуют действительности обещания рекламодателей. Речь не идет о продукции конкретных компаний или товаров, но об ингредиентах, которые обещают чудодейственные результаты. Пока результаты проведенной работы, в ходе которой рассматривались 8 рекламных лозунгов из Великобритании, Германии, Ирландии и Франции, удручающие. Только один ингредиент получил пока положительную оценку агентства, поскольку обеспечивает то, что обещали рекламщики. Это растительные стиролы, которые сокращают холестерин, что подтверждено 41 клиническим исследованием. На очереди – продолжение работы. Пока нарушителям отпущено время до 2010-2015 года (в зависимости от конкретного случая), чтобы привести свои товары и рекламу в норму. Ассоциации потребителей требуют решительно сократить срок. №8-9(25), 2008
Круглая дата ЕЦБ выдержал экзамен Пессимисты посрамлены: все те, кто предрекали единой европейской валюте недолгую и бесславную жизнь, теперь вынуждены признать свою ошибку. Ведь евро, став одной из ведущих мировых валют, не только жив, но и здоров, причем, даже слишком: непредвиденно мощное...
ЕЦБ выдержал экзамен Пессимисты посрамлены: все те, кто предрекали единой европейской валюте недолгую и бесславную жизнь, теперь вынуждены признать свою ошибку. Ведь евро, став одной из ведущих мировых валют, не только жив, но и здоров, причем, даже слишком: непредвиденно мощное укрепление его обменного курса по отношению к американскому доллару вызывает головную боль у экспортеров в странах Европейского Союза. Европейский центральный банк (ЕЦБ) с помпой отметил в июне свое первое десятилетие. Глава банка Жан-Клод Трише, сторонник жесткой дисциплины, с гордостью напомнил, что его ведомству удалось в этот период удерживать инфляцию в среднем на уровне 2,1%. Хотя политика этого финансового учреждения нередко подвергается критике, особенно Францией, многие государства, образующие зону евро, демонстрируют весьма неплохие финансово-экономические показатели. Это относится, прежде всего, к тем, кто уже провел необходимые довольно болезненные реформы. Речь идет об Австрии, Нидерландах, Финляндии и в меньшей степени – Германии. А вот те, кто запаздывают с жесткими мерами оздоровления своей экономики – Франция, Португалия, Италия, Греция, Испания – переживают далеко не лучшие времена. В Португалии, например, дефицит бюджета достиг 8% ВВП, а безработица – более 7%. Им предстоит, прежде всего, сократить расходы государственного бюджета, в частности, на социальные цели. Власти «отстающих», как полагают аналитики в Брюсселе, ошибочно видели в переходе на евро конечную цель, а вовсе не первый этап оздоровления национальной экономики. В целом, по официальным данным, за второй квартал текущего года ВВП еврозоны снизился на 0,2%, в основном, из-за замедления экономического роста в Германии и Франции. В июне и июле уровень инфляции был рекордным для стран, перешедших на евро: 4% по сравнению с 1,8% в прошлом году. Тем не менее, евро весьма успешно выдерживает экзамен на жизнеспособность. Но что ждет его впереди? Мировая экономика и финансовая система переживают сейчас не лучшие времена. К тому же новичок до сих пор не снискал всеобщей любви и уважения: как показал недавний опрос общественного мнения, более половины жителей стран зоны евро все еще ностальгируют по привычным франкам, маркам, лирам, песетам. Кроме того, значительная часть из них возлагает вину на новую валюту за рост потребительских цен… Очевидно, что с вступлением в эту зону все новых государств задачи ЕЦБ усложняются. Сегодня евро введен уже в 15 странах Европейского Союза из 27. В текущем году на единую валюту перешли Кипр и Мальта. Словакия должна присоединиться к зоне в начале 2009 года. Макроэкономические показатели других стран пока не отвечают требованиям Европейской Комиссии, и этим кандидатам придется подождать у порога. А некоторые участники ЕС и вовсе не собираются отказываться от национальной валюты, хотя их могли бы принять хоть сегодня. Игорь ЧЕРНЫШЕВ №8-9(25), 2008
ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ В 1986 году некоторые представители американского политического истеблишмента ставили вопрос о выходе Соединенных Штатов из Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) – предшественника нынешней Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Их аргументы звучали просто и привлекательно...
В 1986 году некоторые представители американского политического истеблишмента ставили вопрос о выходе Соединенных Штатов из Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) – предшественника нынешней Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Их аргументы звучали просто и привлекательно для многих. Баланс хельсинкского процесса был нарушен. В 1975-м при подписании Заключительного акта совещания СССР добился признания нерушимости границ, а обещанная Москвой либерализация политического режима оказалась поверхностной и временной. Десять с лишним лет спустя многим уже казалось, что движение повернуло вспять. На этом основании в Конгрессе США раздавались призывы к американскому президенту выйти из хельсинкского процесса. Прорабатывая данный вопрос, юристы Госдепартамента и Библиотеки Конгресса пришли к выводу, что технически это сделать несложно. Достаточно отозвать подпись президента под Заключительным актом, уведомив об этом все государства – участники совещания. Однако Комиссия (Конгресса и правительства) Соединенных Штатов по СБСЕ сочла подобный шаг опрометчивым и рекомендовала воздержаться от него. Среди доводов против выхода фигурировали, в частности, следующие. Во-первых, покинув СБСЕ, США не аннулируют Заключительный акт и не остановят хельсинкский процесс, но добровольно откажутся от возможности влиять на его развитие и позволят Советскому Союзу занять в нем доминирующие позиции. Это обстоятельство вряд ли расстроило бы Москву, с самого начала стремившуюся к налаживанию общеевропейского процесса без участия Америки. Во-вторых, отказ от участия в СБСЕ дал бы негативный сигнал союзникам Соединенных Штатов в Европе, а также нейтральным и неприсоединившимся странам, которые, скорее всего, интерпретировали бы данный шаг как ослабление интереса и внимания Вашингтона к европейским делам. Наконец, в-третьих, выход США из хельсинкского процесса мог привести к тому, что вопрос о правах человека в СССР и Восточной Европе переместился бы на периферию отношений между Востоком и Западом. Но ведь именно этого американские критики СБСЕ и хотели избежать. Комиссия предложила терпеливо и еще более энергично добиваться реализации целей Соединенных Штатов в рамках хельсинкского процесса. Официальный Вашингтон в конечном итоге последовал этим рекомендациям. Заметим, что уже к 1989-му в обсуждении правозащитной проблематики и политического плюрализма наметился принципиальный прорыв. В решениях Венской встречи представителей государств – участников СБСЕ (1989) практически полностью были сняты вопросы гуманитарного сотрудничества, споры по которым не затихали с момента подписания Заключительного акта. Двадцать лет спустя Москва, похоже, поменялась ролями с Вашингтоном. Сегодня российские политики сетуют на дисбалансы в деятельности ОБСЕ: географический (работа организации сосредоточена в основном «к востоку от Вены» – в странах бывшей Югославии и бывшего СССР) и тематический (с точки зрения России, сложился неоправданный перекос в сторону защиты прав человека в ущерб другим направлениям – в сферах безопасности, экономики и экологии). Москва недовольна автономностью ряда институтов ОБСЕ, и прежде всего Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ), осуществляющего мониторинг выборов. Российское руководство открыто обвиняет независимые институты ОБСЕ в предвзятости, в применении двойных стандартов и, по существу, говорит о том, что они «приватизированы» государствами Запада, в первую очередь Соединенными Штатами. Теперь уже в России заявляют, что такая ОБСЕ нам не нужна, все громче звучат призывы выйти из этой организации. Ситуация, конечно, не совсем зеркально отражает период 1980-х годов. Да и ОБСЕ сегодня существенно отличается от прежней организации. Теперь это уже не просто серия совещаний и встреч экспертов, а система постоянно действующих структур и институтов. Впрочем, не вполне ясно, чего добивается Москва. Хочет ли она, чтобы ОБСЕ активизировала свою деятельность «к западу от Вены» или чтобы сократила ее масштабы на востоке континента? Чтобы организация больше занималась вопросами безопасности в Европе или сокращала работу в области прав человека? Можно предположить, что Россия желала бы, чтобы ОБСЕ меньше занималась правами человека и больше – вопросами безопасности, вызывающими озабоченность Кремля. Однако, хотя ситуация 1986-го не повторяется буквально, выбор, перед которым стоит ныне Москва, во многом аналогичен тому, который более двадцати лет назад должен был сделать Вашингтон: уходить из ОБСЕ либо более настойчиво добиваться того, чтобы в ее деятельности принимались во внимание интересующие Россию проблемы. При этом важно учитывать не только те аспекты, которые в последние годы стали объектом острой критики со стороны Москвы, но и более широкие тенденции в развитии организации, которые часто остаются за рамками публичной дискуссии в России. Речь идет, в частности, о постепенном сокращении масштабов деятельности ОБСЕ, а также о все более заметном прямом взаимодействии США и Европейского союза с расположенными «к востоку от Вены» государствами – участниками организации. На этом фоне вопрос о целесообразности выхода России из ОБСЕ выглядит не столь просто, как кажется на первый взгляд. МАСШТАБЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОБСЕ СОКРАЩАЮТСЯ Тезис о том, что работа ОБСЕ (главным образом в виде миссий и различных центров и бюро) сосредоточена исключительно на востоке континента, в целом справедлив, но он нуждается в существенном уточнении. Главным регионом «полевой» работы всегда была Юго-Восточная Европа – страны бывшей Югославии и Албания. Постсоветское пространство практически никогда не было зоной сколько-нибудь масштабного присутствия организации. На балканские миссии в нынешнем десятилетии уходила добрая половина бюджета ОБСЕ. На проекты в странах бывшего СССР – около 20 % (см. рис. 1). Аналогичное распределение характерно и с точки зрения численного состава миссий. В страны Юго-Восточной Европы направлялось от 79 до 81 % всего международного персонала, работавшего на местах. Рис. 1. Расходы на деятельность в Юго-Восточной Европе и бывшем СССР, % от сводного бюджета ОБСЕ При этом пик активности полевых миссий пришелся на конец прошлого и начало текущего десятилетий. Сейчас же можно констатировать абсолютное и относительное сокращение финансирования миссий ОБСЕ на местах: со 184 млн евро в 2000 году до 118 млн в 2007-м и с 87 % до 70 % от сводного бюджета ОБСЕ за тот же период. Соответственно снижается и численность международного персонала. Причем как всплеск, так и нынешнее уменьшение размаха «полевой» деятельности совпадали главным образом с развитием ситуации на Балканах. Масштабы присутствия в странах бывшего СССР менялись мало. Правда, в последнее время они тоже сокращаются. Так, самая крупная миссия ОБСЕ была развернута в 1999 году в Косово. В 2000-м в нее входили 649 международных сотрудников. В 2007 году их насчитывалось уже только 283. Миссия в Хорватии достигла максимальной численности в 1998-м, когда в ней работали 280 человек. В 2007 году, накануне закрытия, их было всего 30. В Скопье в 2002-м в миссии ОБСЕ по предотвращению распространения конфликта было 300 сотрудников. В 2007 году их осталось 82. Тенденция к сокращению масштабов деятельности на местах в последние годы усиливается и набирает темпы – прежде всего за счет свертывания присутствия на Балканах. С 2008-го закрылась миссия ОБСЕ в Хорватии. Вместо нее в Загребе создано небольшое бюро. Под вопросом остается продолжение работы самых крупных на сегодняшний день миссий – в Косово, а также в Боснии и Герцеговине. В обозримой перспективе их функции в значительной мере либо полностью планирует взять на себя Европейский союз. Сходит на нет активность ОБСЕ в Македонии. С учетом этой тенденции можно уверенно прогнозировать дальнейшее сокращение масштабов деятельности ОБСЕ в государствах-участниках. Закрытие или даже просто сокращение числа сотрудников миссий в Косово, в Боснии и Герцеговине равнозначно уменьшению бюджета «полевой» деятельности ОБСЕ почти вдвое, а международного персонала – более чем в два раза. При этом сворачивание работы организации на Балканах не компенсируется сколько-нибудь существенным наращиванием присутствия в странах бывшего СССР (см. рис. 2). Рис. 2. Бюджет миссий ОБСЕ в Юго-Восточной Европе и бывшем СССР, млн евро Самая крупная миссия ОБСЕ на постсоветском пространстве располагается в Грузии. На нее приходится примерно треть всех расходов этой организации в странах бывшего СССР. Однако после прекращения мониторинга российско-грузинской границы именно данная миссия подверглась наиболее существенным сокращениям. За последние пять лет ее бюджет уменьшился вдвое, численность персонала снизилась – со 148 до 64 человек (включая лиц, прикомандированных отдельными государствами-участниками). Объем деятельности ОБСЕ в других постсоветских республиках – в Восточной Европе, на Южном Кавказе и в Центральной Азии – весьма скромен. Самые крупные по бюджетам и численности персонала – центры ОБСЕ в Киргизии и Таджикистане. Но их совокупный бюджет сопоставим с бюджетом относительно небольшой миссии в Сербии. Численность же международного персонала ОБСЕ в Сербии в полтора раза больше, чем в Киргизии и Таджикистане, вместе взятых. Тенденция постепенного снижения активности «к востоку от Вены» подкрепляется и заметным – особенно с 2007 года – уменьшением внебюджетных (либо сверхбюджетных) средств, выделяемых государствами-участниками для реализации различными миссиями тех или иных целевых проектов. Больше всех внебюджетных средств на нужды ОБСЕ урезали США – в два с лишним раза в 2007-м. Сделали они это не столько из-за разочарования в эффективности организации, сколько из-за необходимости изыскать дополнительные средства для реализации иных проектов в других частях света. Приведенные данные необходимы не для того, чтобы дать оценку деятельности ОБСЕ. Вопрос не в том, нужно ли было в условиях хаоса, практически с нуля проводить регистрацию и составлять списки избирателей в Албании и готовить местный персонал для самостоятельного ведения этой работы. Не в том, эффективно ли финансировались проекты по сбору легкого и стрелкового оружия в Таджикистане, или насколько полезным оказались программы повышения квалификации киргизской полиции. И даже не в том, следует ли ОБСЕ оказать содействие в составлении списков избирателей, скажем, во Франции. Не так уж важно, будем ли мы позитивно либо негативно оценивать работу ОБСЕ «к востоку от Вены». Главное – пик ее активности позади. Масштаб деятельности организации, прежде всего на Балканах, неуклонно снижается. Каким-либо оживлением работы в странах бывшего СССР указанное снижение не компенсируется. Кстати, после закрытия миссии ОБСЕ по содействию в Чечне и отказа от мониторинга российских выборов в 2007-м эта организация не осуществляет практически никакой деятельности в Российской Федерации. Так что и здесь жаловаться на дискриминацию не приходится. Если российская критика преследовала цель добиться сворачивания активности ОБСЕ «к востоку от Вены», то сегодня это происходит само собой. Если же задача состояла в том, чтобы расширить деятельность на Западе, то решается она иными способами. НЕТ ОБСЕ – НЕТ ПРОБЛЕМЫ? Неизменное присутствие в повестке дня ОБСЕ таких вопросов, как верховенство закона, формирование и развитие демократических институтов, соблюдение прав человека, проведение свободных и честных выборов (в Белоруссии, Узбекистане и ряде других стран), часто воспринимается как попытка проникнуть «в чужой монастырь со своим уставом». Это вызывает раздражение политического класса, рассчитывающего жить по своему уставу и впредь. Вплоть до порой нескрываемого желания выйти из организации, если она не предлагает взамен каких-либо ощутимых выгод. Неудивительно, что такие мысли посещают и российских политиков. Опять-таки вопрос заключается не в том, насколько рационально это желание, а в том, является ли выход из ОБСЕ решением проблемы и сделает ли он жизнь российской политической элиты более комфортной. Выход Москвы вряд ли приведет к развалу этой организации, в которой так или иначе заинтересованы практически все соседи России. Казахстан должен председательствовать в ней в 2010 году, и он интенсивно готовится к выполнению этой миссии. Даже для Белоруссии и Узбекистана, оказавшихся в политической изоляции на Западе, присутствие в ОБСЕ, несмотря на все издержки, остается важным символом вовлеченности в общеевропейский процесс. Впрочем, издержки не столь уж велики и в любом случае контролируемы, поскольку уровень, масштаб и качество взаимодействия с организацией и ее институтами (характер миссий, их численность, характер осуществляемых проектов и т. д.) определяются прежде всего самими государствами-участниками. Отношение к ОБСЕ может измениться разве что со стороны Тбилиси, где она сегодня воспринимается не иначе как инструмент российской политики. Если Россия, выйдя из этой организации, перестанет влиять на принятие решений о деятельности миссии ОБСЕ в Грузии, официальный Тбилиси будет только приветствовать такое развитие событий. Так что даже в случае выхода России из ОБСЕ та никуда не денется и будет продолжать свою традиционную деятельность, хотя, возможно, в более скромных масштабах, чем в настоящее время. При этом Москва уже не будет участвовать в определении политики этой организации и окончательно утратит рычаги влияния на взаимодействие ОБСЕ с соседними странами. Не способствуя существенному сокращению диапазона деятельности «к востоку от Вены», в том числе в гуманитарной сфере, Россия вряд ли добьется активизации ОБСЕ на западном направлении (если мы этого, конечно, хотим). Москва утратит даже возможность выступать с критикой в адрес организации и требовать проведения ее более глубокой реформы, тогда как ОБСЕ сохранится и, наверно, еще в большей степени, чем сейчас, станет инструментом продвижения политического и иного ноу-хау по линии Запад – Восток. Принцип «нет ОБСЕ – нет проблемы» на практике не работает. Гуманитарная тематика является сегодня составной частью повестки дня многих международных организаций, в том числе в их сотрудничестве с Россией и странами, образовавшимися на постсоветском пространстве. В случае же ослабления ОБСЕ и существенного сворачивания ее деятельности в постсоветских республиках, скорее всего, просто ускорится формирование других механизмов западного политического влияния в рамках прямого сотрудничества ЕС и США с новыми независимыми государствами. Ныне эти механизмы находятся в рудиментарном состоянии, но их становление скажется на отношениях соответствующих стран с Россией. Все государства – участники ОБСЕ, за исключением центрально-азиатских, являются членами Совета Европы, в центре деятельности которого находятся именно вопросы укрепления демократических институтов и защиты прав человека. Стандарты Совета Европы в этой сфере не ниже, а в чем-то и выше требований ОБСЕ. Совет Европы, без сомнения, будет готов взять на себя и функции по наблюдению за выборами, которые в настоящее время осуществляются главным образом ОБСЕ. Совет Европы, очевидно, примет стандарты и технологию не любимого Москвой БДИПЧ, а возможно, и просто возьмет эту организацию под свое крыло. В последние годы активизируется и приобретает более определенные контуры политика Европейского союза в отношении соседей России. Страны Восточной Европы (Белоруссия, Молдавия, Украина) и Южного Кавказа (Азербайджан, Армения, Грузия) являются сегодня объектами «Европейской политики соседства», в рамках которой они сами выбирают темпы и направления более тесной интеграции с Евросоюзом, не получая перспективы присоединения к нему. В 2007-м ЕС принял стратегию и в отношении государств Центральной Азии, предлагая им выстраивать механизмы прямого политического взаимодействия. Все страны региона, включая Узбекистан, не преминули воспользоваться такой возможностью. Вопросы верховенства закона, демократических институтов, свободных выборов и прав человека – одно из приоритетных направлений политического диалога Европейского союза с восточными соседями и со странами Центральной Азии. В повестке дня сотрудничества Брюсселя с государствами Центральной Азии значатся и такие традиционные для ОБСЕ вопросы, как реформирование и переподготовка сотрудников правоохранительных органов, современные методы и технологии пограничного контроля, противодействие наркоторговле, организованным преступным группировкам, коррупции, террористической и экстремистской деятельности. Иными словами, Евросоюз уже сейчас постепенно вступает на поле ОБСЕ во взаимодействии со всеми постсоветскими странами, не исключая России. В отношениях с Москвой Брюссель стремится также институционализировать диалог и сотрудничество по проблемам прав человека и верховенства закона. Соответствующая запись включена в мандат Европейской комиссии на заключение нового широкоформатного соглашения с Россией и рискует стать одной из непростых тем на только что начавшихся переговорах. Конечно, справедливо замечание о том, что эта деятельность ЕС пока плохо оформлена и малоэффективна. До сих пор Брюссель, финансируя около 70 % расходов на работу ОБСЕ в постсоветских государствах, предпочитал действовать не самостоятельно, а через эту организацию. Но и в Европейском союзе все громче звучат голоса тех, кто считает, что пора взять на себя решение задач, с которыми, судя по всему, ОБСЕ не справляется. Подкрепление же предлагаемого Евросоюзом стандарта «надлежащего управления» выгодами экономического сотрудничества (ЕС – главный торговый партнер практически для всех стран СНГ) и финансирования проектов в самых разных областях способно сделать Европейский союз вполне влиятельным фактором развития в регионе. Ведь ОБСЕ все последние годы не хватало именно самостоятельного экономического веса для того, чтобы стимулировать заинтересованность государств-участников в сотрудничестве. Эту картину следует дополнить и тем, что вопросы реформы сектора безопасности и обеспечения демократического контроля над ним являются одним из элементов и условий взаимодействия НАТО с новыми независимыми государствами. Значение этого аспекта сотрудничества не стоит преувеличивать, поскольку интенсивность участия постсоветских государств в натовской программе «Партнерство ради мира» очень разная. Но данная тема неизбежно выходит на первый план для стран, которые ищут сближения с альянсом и тем более стремятся в него вступить. Поэтому уход России и даже развал ОБСЕ, по сути, не снимает ни одну из проблем, от которых хотелось бы избавиться Москве. Он не снимает их ни в том, что касается деятельности ОБСЕ и других европейских и евро-атлантических структур на постсоветском пространстве, ни в отношениях самой России с этими организациями. Трансфер западного политического ноу-хау на постсоветский Восток продолжится. Масштабы же и характер такой деятельности в отношениях между западными странами и соседями России в Восточной Европе, на Южном Кавказе и в Центральной Азии будут определяться в данном случае без участия Москвы. При этом уменьшатся возможности России добиваться того, чтобы организации, принимающие участие в этом процессе, проявляли большую активность «к западу от Вены». Результат такого решения может быть только один: выйдя из ОБСЕ, Россия самоустранится из названных процессов и утратит последние возможности влиять на них. КАК СФОКУСИРОВАТЬ ОБСЕ НА РОССИЙСКОЙ ПОВЕСТКЕ ДНЯ? Во время визита в Германию 5 июня этого года президент Российской Федерации Дмитрий Медведев предложил провести общеевропейскую встречу на высшем уровне и подготовить новый «пакт о европейской безопасности». Идея поиска нового консенсуса участников общеевропейского процесса витала в воздухе на протяжении последнего года. Ее продвижение, безусловно, важно, но оно не должно отодвинуть на задний план решение ряда практических вопросов, от которых зависит дальнейшее функционирование ОБСЕ. Программа глубокого реформирования этой организации, с которой до последнего времени выступала Россия, была сосредоточена на проведении ряда институциональных, юридических и процедурных преобразований. Российская Федерация настаивала на нижеследующем. Во-первых, на осуществлении институциональной реформы ОБСЕ, в результате которой ее главные структуры, действующие автономно на основе собственных мандатов (БДИПЧ, Представитель по свободе СМИ, а также достаточно самостоятельные в своей работе полевые миссии) были бы поставлены под более жесткий контроль со стороны работающего в Вене Постоянного совета ОБСЕ. Решения в нем принимаются на основе консенсуса, и все государства-участники обладают правом вето. Такое нововведение предполагало бы необходимость единогласного утверждения основных решений, сегодня самостоятельно принимаемых отдельными институтами организации. Речь идет, в частности, и о фактическом запрете миссиям ОБСЕ по наблюдению за выборами обнародовать какие-либо оценки до обсуждения в Постоянном совете. Во-вторых, на усилении политического руководства и контроля со стороны Постоянного совета над деятельностью миссий, имея в виду в том числе проверку выделения им внебюджетных средств на реализацию конкретных проектов и расходования этих средств (включая практику прикомандирования сотрудников миссий государствами-участниками). Речь идет о постепенном отказе от развертывания миссий в отдельных странах в пользу создания «тематических» миссий, действующих во всех государствах-участниках. Активность «тематических» миссий сосредоточивалась бы на совместном противодействии новым вызовам безопасности (террористическая деятельность, незаконный оборот наркотиков и оружия, торговля людьми и пр.). В-третьих, на упорядочении деятельности и внутренних процедур управления организацией, зачастую формировавшихся спонтанно на основе решений Совета министров иностранных дел и Постоянного совета. С этой целью предлагается, в частности, наделить ОБСЕ правосубъектностью, принять Устав организации (проект документа распространен Российской Федерацией летом 2007 года), унифицировать стандартные процедуры управления различными операциями ОБСЕ и ее институтами. Соответствующие функции должны быть сосредоточены в Секретариате ОБСЕ в Вене. С этой целью необходимо провести реорганизацию Секретариата, укрепить его, как и полномочия генерального секретаря, одновременно сохранив их подотчетность Постоянному совету. Предлагается также изменить кадровую политику и увеличить представительство стран, расположенных «к востоку от Вены», в центральных структурах, основных институтах и миссиях. Следовало бы пересмотреть шкалу взносов в бюджет ОБСЕ и привести ее в соответствие с основными показателями платежеспособности государств-участников, что предполагало бы, в частности, сокращение взноса России. За последние годы в организации сформировалась широкая коалиция сторонников ее реструктуризации и совершенствования управления в интересах повышения эффективности деятельности ОБСЕ. Обсуждение этих вопросов принесло плоды в виде существенных, хотя и недостаточных перемен. Однако для многих государств неприемлемы требования Москвы, которая фактически предлагает надеть на автономные институты ОБСЕ жесткий «корсет» политического консенсуса, что поставит ее дееспособность в зависимость от успеха или неуспеха политического торга между Россией и ее партнерами по ОБСЕ. Это отбросило бы организацию в не самый успешный период ее развития – в 80-е годы прошлого века. Такое направление реформирования ОБСЕ представляется нам и малоперспективным, и непродуктивным одновременно. Более разумно было бы обратить внимание на то, каким образом имеющиеся, по нашему мнению, на сегодняшний день недостатки могут быть обращены в преимущества. Повседневная деятельность миссий и институтов Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, осуществляемая независимо от хода политических переговоров, открывает немало возможностей для реализации проектов, представляющих интерес для Российской Федерации. Для восстановления баланса и исправления перекосов в деятельности организации достаточно активизировать проведение мероприятий по приоритетным для России темам, в частности и в особенности таким, как противодействие новым вызовам и угрозам европейской безопасности. Подобным мероприятиям необходимо придать систематический характер и ориентировать их на подготовку конкретных практических выводов и рекомендаций, которые затем могут быть положены в основу решений Постоянного совета и Совета министров ОБСЕ. Для организации такой работы с привлечением всех заинтересованных государств-участников сегодня не требуется (во всяком случае, не всегда) достижение предварительного консенсуса. Опора на Секретариат и его подразделения позволит осуществлять эту работу на основе внебюджетного финансирования. Если в России сформировалось понимание необходимости усилить те или иные аспекты деятельности ОБСЕ, то для этого достаточно выделить необходимые ресурсы и прикомандировать своих сотрудников. При этом можно быть достаточно уверенным в том, что инициативы Москвы встретят позитивный отклик, а также вызовут готовность присоединиться к финансированию у многих государств-участников. Выправить либо изменить баланс деятельности ОБСЕ можно, не особенно настаивая на свертывании того или иного направления ее работы: она сокращается в последнее время сама собой. Этой цели следует добиваться, инициируя такую деятельность ОБСЕ, которая, с точки зрения Кремля, больше отвечает его интересам и в большей степени отражает его представления о целях организации. Собственно говоря, по подобному пути год назад пошел Казахстан, отстаивая свое право на председательство в этой организации. Астана предложила программы, направленные на содействие развитию других государств Центральной Азии, а также выдвинула инициативу взять под эгиду ОБСЕ проекты оказания содействия Афганистану в борьбе с наркотрафиком. Москва сможет подправить баланс в деятельности ОБСЕ ровно настолько, насколько она готова финансировать необходимую для этого работу. Но нужна политическая воля. Если же не очень хочется, то, как говорится, не очень и получится. А.В. ЗАГОРСКИЙ – к. и. н., ведущий научный сотрудник Центра исследований проблем войны и мира Научно-координационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России М.Л. ЭНТИН – д. ю. н., профессор, директор Европейского учебного института при МГИМО (У) МИД России © «Россия в глобальной политике». № 4, Июль – Август 2008 №8-9(25), 2008
ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ Ухудшение в последние годы отношений между Россией и Европейским союзом стало предметом оживленного обсуждения в российском внешнеполитическом сообществе. Основное внимание в ходе дискуссии уделяется специфическим факторам, негативное влияние которых ограничено собственно двусторонними отношениями между Москвой и Брюсселем. Чаще всего речь...
Ухудшение в последние годы отношений между Россией и Европейским союзом стало предметом оживленного обсуждения в российском внешнеполитическом сообществе. Основное внимание в ходе дискуссии уделяется специфическим факторам, негативное влияние которых ограничено собственно двусторонними отношениями между Москвой и Брюсселем. Чаще всего речь идет о вступлении в ЕС стран бывшего социалистического лагеря или о взаимозависимости в энергетической сфере и порожденных ею опасениях обеих сторон. Гораздо меньше внимания уделяется идентичности самого Евросоюза и ее радикальной трансформации после окончания холодной войны. Но именно эта перемена повлекла за собой существенное изменение практик безопасности, определяющих отношения между Европейским союзом и его «ближним зарубежьем». Она в значительной степени предопределила и нынешний кризис в отношениях с Россией, а его результатом стало новое прочтение истории XX века и определение заново места Европы в прошлом и настоящем. «НИКОГДА БОЛЬШЕ!»: У ИСТОКОВ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕИ Процесс самоидентификации любого политического сообщества, будь то нация-государство либо наднациональное объединение вроде ЕС, как правило, имеет временнoе и пространственное измерения: любое политическое «мы» нуждается в общей истории и в той или иной совокупности представлений о внешнем мире. Обязательно есть еще и третье – этическое – измерение, потому что в основе объединения людей вокруг политических целей всегда лежит представление об общем благе, соотнесение коллективного прошлого, настоящего и будущего с определенной системой ценностей, которые и служат основой политического единства. Уникальность Европейского сообщества как политического образования в первые десятилетия его развития состояла в том, что пространственные аспекты играли второстепенную роль в его самоидентификации. Разумеется, у него имелся формальный институт членства и, следовательно, определенная территория; более того, уже само наименование «Европейское сообщество» говорит о притязаниях на часть общего исторического и культурного наследия. Однако Сообщество никак не могло претендовать на роль ядра европейской цивилизации, единственного либо главного выразителя европейской идеи. Оно представляло собой лишь один из многочисленных элементов организации политического пространства, причем целиком принадлежавший западной части разделенной Европы. Ключевым в дискурсе идентичности Евросоюза был временной аспект: Сообщество видело свою миссию в преодолении прошлого, его строительство и расширение происходили под лозунгом «Никогда больше!», относившимся в первую очередь к двум мировым войнам и Холокосту. Экономические доводы в пользу Общего рынка никогда не были стопроцентно убедительными, особенно в глазах таких стран, как Великобритания или Швеция, гораздо больше ориентированных на глобальную экономику, чем на континентальную Европу. В конечном итоге экономические успехи интеграции были важны как инструмент достижения политической цели – недопущения к власти диктатур, уничтожающих собственных граждан и грозящих смертью и разрушением всему миру. Такая ориентация европейской идентичности во времени содержит в себе важный этический момент: она строилась на самокритичной рефлексии по поводу прошлого Европы, включая и историческое значение европейской идеи. Тот факт, что европейская цивилизация породила две мировые войны, концентрационные лагеря и тоталитарные диктатуры, нуждался в критическом осмыслении, заставлял постоянно возвращаться к урокам прошлого. Это темпоральное противостояние в принципе могло облекаться в одну из двух форм, этические следствия которых существенно различаются. Интерпретация прошлого с точки зрения понимания коррупции, восходящего к античности, предполагает, что войны и диктатуры были пусть и катастрофическими, но не неизбежными отступлениями от предначертанного пути, искажениями подлинной сущности европейской идеи. В таком случае примирение через интеграцию может трактоваться как исправление случайных ошибок, возвращение к подлинной сущности Европы. Возможно, однако, и более радикальное прочтение истории в духе иудео-христианской традиции, этика которой строится на абсолютных понятиях. Тогда катастрофы первой половины XX века предстают как изначально заложенные в проекте европейской Современности, как следствие преобладания (возможно, временного) зла над добром в европейском сознании. В числе наиболее последовательных сторонников этой точки зрения можно назвать, например, Зигмунта Баумана, который напрямую выводит Холокост из монологического рационализма Просвещения. Если нацизм есть не менее органичное порождение европейской мысли, чем, к примеру, гуманистическая наука, то достигнутое после победы над ним благополучие оказывается угрожающе хрупким. Тогда лозунг «Никогда больше!» требует не одномоментного осознания опасности тоталитарных идеологий, за которым следует беспроблемное движение к светлому демократическому будущему, а ежедневной бдительности, постоянной работы в целях недопущения возврата к тоталитаризму, который всегда маячит на горизонте. Обе эти интерпретации присутствовали в дискурсе идентичности ЕС периода холодной войны, и едва ли какая-то из них преобладала. В любом случае, однако, наиболее важная особенность выстраивания идентичности в противостоянии собственному прошлому состояла в том, что отсутствовала необходимость привлекать для этого образ внешнего врага (который представляет собой структурную точку отсчета для формирования политического сообщества в философии Карла Шмитта). Иными словами, даже в условиях блокового противостояния европейская интеграция как проект не нуждалась в возведении непроницаемой границы между внутренней сферой Сообщества и внешним миром. Не было необходимости в радикальных пространственных различиях, поскольку линия антагонизма, приводившего в движение весь механизм создания объединенной Европы, проводилась между настоящим и недавним прошлым политического субъекта, который таким образом обретал существование. Европа как бы создавала себя заново, поскольку не хотела повторять собственные фатальные ошибки. В ОКРУЖЕНИИ СОБСТВЕННОГО ПРОШЛОГО В последние годы, однако, многие исследователи (Томас Диц, Пертти Йоэнниеми и др.) стали обращать внимание на то, что после окончания холодной войны произошла коренная трансформация дискурса идентичности Евросоюза. Новая идентичность основана на представлении – чаще имплицитном, но иногда и явно артикулируемом, – что европейцам удалось преодолеть свое прошлое, его повторение невозможно и главная задача обеспечения безопасности теперь состоит в формировании адекватной политики в ответ на угрозы извне. Так, например, в Европейской стратегии безопасности, одобренной Европейским советом в декабре 2003 года, обсуждаются исключительно внешние угрозы, тогда как тема возможного конфликта между государствами – участниками Европейского союза, некогда бывшая центральной, теперь совершенно исчезла. Как подчеркивает в одной из работ Томас Кристиансен, в этом варианте структурирования политической реальности ЕС предстает как finalite politique – уже реализованный проект, состоявшаяся утопия. Таким образом, временнoе и пространственное измерения идентичности меняются местами: политическое сообщество теперь конституируется, уже в полном соответствии с философией Шмитта, в противопоставлении внешнему врагу, а осмысление истории отходит на второй план. Если раньше прошлое находилось внутри политического пространства Евросоюза, задавая систему координат для оценки настоящего и проектирования будущего, то теперь оно оказалось вытеснено за пределы «сообщества европейских демократий». Европа, которая прежде обретала себя в критической переработке собственной истории, ныне видит свое прошлое вне своих пределов, вокруг себя. Если европейцы, согласно этой точке зрения, уже достигли «конца истории», то соседи Европейского союза еще далеки от реализации демократического идеала. Если раньше этическое измерение европейского проекта задавалось темпоральным вектором, то теперь произошла подмена времени пространством. Критическая рефлексия по поводу собственной моральной сущности трансформировалась в чувство превосходства над соседями. Говоря словами Пертти Йоэнниеми, ЕС в собственных глазах превратился в «образцовое этическое пространство». Одно из последствий этой трансформации состоит в том, что возникновение европейского супергосударства может оказаться вопросом менее отдаленного будущего, чем многие думают. Переход от критической рефлексии к морализаторству означает потерю Евросоюзом своей уникальности по сравнению со «стандартным» политическим субъектом Нового времени – суверенным национальным государством. Это создает необходимые предпосылки для формирования представления об общем благе, которое, собственно, и лежит в основе государства современного типа. Именно представление о том, что «наш» политический порядок, даже если он не во всем идеален, все же лучше «их» нравов и обычаев, обеспечивает основу для объединения, для формирования того самого «демоса», на отсутствие которого в общеевропейском масштабе постоянно указывают критики евроинтеграционного проекта. Однако ключевую роль здесь играет даже не чувство общности между членами политического организма, а наличие четкой и непроблематичной (по крайней мере, на первый, поверхностный взгляд) границы между внутренним миром, где политический идеал в общем и целом реализован, и миром внешним, которому до идеала еще очень и очень далеко. Если раньше Европа в ее собственных глазах нуждалась в защите от себя самой, то теперь источником угрозы воспринимается прежде всего непредсказуемый внешний мир, противопоставляемый упорядоченному, уютному внутреннему пространству Евросоюза. Если такое понимание вопросов безопасности станет и впредь столь же успешно возводить границу между Европой и не-Европой (а в условиях глобальной «войны с террором» у нас нет оснований предполагать обратное), общеевропейская политическая идентичность будет все больше и больше сближаться со стандартной национально-государственной моделью. ЭКСПАНСИЯ БЕЗ РАСШИРЕНИЯ Еще один чрезвычайно важный вопрос, относящийся к трансформации идентичности Европейского союза, касается хронологических рамок этого процесса. Почему она пришлась именно на период после окончания холодной войны и, насколько можно судить, стала свершившимся фактом к моменту вступления в ЕС стран Центральной и Восточной Европы? «Синдром победы» в холодной войне, на который регулярно ссылаются российские дипломаты и политики, безусловно, сыграл свою роль. Тот факт, что практически все бывшие союзники СССР после его распада устремились в Евросоюз и НАТО, поставил точку в дебатах о сравнительных преимуществах капиталистической и социалистической интеграции. Вместе с тем нельзя не признать, что дебаты эти едва ли когда-либо воспринимались всерьез по ту сторону «железного занавеса»: в основном их вели советские обществоведы, да и то не всегда искренне. В отличие от Соединенных Штатов, которые действительно могли претендовать на роль победителя «империи зла», Европейские сообщества никогда не находились на переднем крае борьбы против коммунизма. Напротив, именно поставки советских энергоносителей в Западную Европу (вопреки возражениям Вашингтона) продлили жизнь советской системе и заложили основу нынешней структуры энергетической взаимозависимости между Москвой и Брюсселем. США, как хорошо известно, изначально строили свои отношения с окружающим миром с позиции «города на холме», призванного осчастливить все человечество. Миссия же европейцев была обращена на самих себя, и факт крушения советской системы, взятый в отдельности, едва ли мог создать условия для тотального пересмотра исторической роли Европейского союза. Уверенность в собственной непогрешимости скорее появилась у ЕС в результате процесса расширения, как такового. Если до 1995-го (дата вступления Австрии, Финляндии и Швеции) присоединение новых членов осуществлялось на условиях более или менее равноправного соглашения, то в расширении на восток Брюссель изначально занимал доминирующее положение по отношению к странам-кандидатам. Именно в 1990-х годах встал вопрос о критериях, позволяющих отделить достойных претендентов от тех, кому еще надлежит поработать над собой; такие критерии в итоге были утверждены на Копенгагенском саммите Евросоюза (1993). Наличие критериев, работавших в сугубо одностороннем порядке, уже предполагало роль этой организации как образцовой модели, переориентацию этического измерения европейской идентичности из временной в пространственную плоскость. Далее, именно в прошлом десятилетии у Европейского союза появилась возможность монополизировать европейскую идею, утвердить себя в роли ее главного выразителя. Помимо представления о реализованной утопии (finalite politique), этому способствовало также ощущение того, что объединенная Европа достигла предела в своем пространственном расширении (finalite geographique). В 1958-м или даже в 1992 году Европейское сообщество представляло в географическом и культурном смысле более или менее значительную, но все же лишь часть Европы. Однако уже к началу нового столетия у многих сложилось твердое убеждение, что все европейское культурно-историческое пространство, кроме маргинальных случаев вроде Норвегии, России, Хорватии, Швейцарии, находится в пределах одного политико-правового режима, в установлении которого Брюссель играл решающую роль. Более того, согласно этой картине мира европейская периферия либо стремилась вступить в ЕС (Хорватия и остальные Балканы, Сербия – случай особый, но со временем и она едва ли станет исключением), либо принимала его нормы, не претендуя на членство (Норвегия, Швейцария). Либо, наконец, вообще не заслуживала звания подлинно европейской страны (чем дальше, тем чаще именно такая роль отводится России и, вероятнее всего, Украине). Европа оказалась интегрированной, то есть, если обратиться к латинским истокам этого термина, вернула себе утраченную целостность, и это тоже подкрепляет ощущение «конца истории». Здесь следует также отметить, что постулируемое совпадение культурно-исторических и политико-правовых границ Европы создало условия для фиксации смысла этого понятия. На протяжении XX столетия Европа была скорее дискурсивной ареной, на которой сталкивались различные интерпретации европейского наследия: любая национальная и – шире – политическая идентичность могла проецировать себя на Европу, находя в европейском наследии свои собственные основания. В результате и интеграционный проект, как таковой, оказался открыт и для участия в нем различных государств, и для многообразных интерпретаций его первостепенных целей. Появление копенгагенских критериев и гегемонической структуры, выражением которой они являлись, в конечном итоге привело к отождествлению – в наши дни все более заметному – европейской идеи с определенным политическим порядком, причем существующим «здесь и сейчас», а не воображаемым в качестве проекции некоторой идеологии в будущее. Именно фиксация содержания европейской идеи, а вовсе не неспособность Евросоюза «переварить» новых членов послужила первопричиной решения прекратить расширение и выстраивать отношения с соседями, исходя из невозможности их вступления в Европейский союз в обозримом будущем. Проблемы с «пищеварением» возникли у ЕС не по причине «несъедобности» «новых европейцев», а потому, что установившийся в 1990-х годах нормативный порядок требовал уже не принять их в качестве новых равноправных партнеров, а поглотить и «переварить». Наконец, как уже отмечалось, именно в революционный момент окончания холодной войны в Европе сформировалось новое понимание безопасности. В качестве угроз здесь фигурируют не равные по силе и статусу субъекты международной политики (как в классическом реализме времен холодной войны) и не внутренняя угроза тоталитаризма (как в первоначальной версии европейского проекта), а нестабильность, вызванная крушением коммунистического порядка. В сочетании с «синдромом 11 сентября» это привело к формированию политики безопасности, основанной на упрощенной версии теории демократического мира: политические системы, отличные от западной демократии, в этой картине мира сами по себе воспринимаются как угроза. Именно на таком мировоззрении базируется Европейская политика соседства: фактически ее основное содержание состоит в применении копенгагенских критериев к окружающим Евросоюз государствам, несмотря на отсутствие перспектив их вступления в эту организацию. Политкорректный еврожаргон, используемый в стратегических документах Европейского союза, довольно плохо маскирует факт восприятия «ближнего зарубежья» как источника угроз. Единственный способ их устранения – в распространении на близлежащие государства западноевропейской модели либеральной рыночной демократии. Таким образом, по очень точному выражению немецкого экономиста Георга Ворубы, основное содержание внешней политики ЕС сегодня составляет экспансия без расширения. Все вышесказанное позволяет заключить, что в отношениях Евросоюза с окружающим миром сегодня, как никогда, более явно выражен имперский момент: объединенная Европа озабочена не только и не столько достижением однородности внутреннего пространства (вспомним ограничения на свободу передвижения работников из недавно вступивших государств), сколько проецированием собственной власти во внешний мир. Последнее хорошо сочетается с укреплением границ между внутренней и внешней сферами. При этом, не отрицая продуктивности аналитического противопоставления империи и «вестфальского» национального государства как идеальных типов, необходимо подчеркнуть следующее. Становление европейской империи совпало с моментом утраты Европейским союзом своей уникальности как политического субъекта и его очевидного перехода к выстраиванию собственной идентичности и политической системы по модели суверенного территориального государства Нового времени. Это лишний раз подтверждает тезис, уже не раз выдвигавшийся в научной литературе, о том, что империя и «вестфальская» государственность не отрицают, а скорее взаимно дополняют друг друга. РОССИЯ И ЕС: НЕУДОБНОЕ СОСЕДСТВО Итак, России сегодня приходится иметь дело с новым Евросоюзом – новым не только потому, что к нему присоединилось большое число государств с историческим опытом, сильно отличающимся от опыта «старых» европейцев. Первостепенную роль здесь играют как специфика исторической ситуации, в которой происходило последнее расширение, так и вызванная этим коренная трансформация самоопределения объединенной Европы. Очевидно, что новая идентичность Европейского союза объективно, вне зависимости от чьей-то злой воли в некоторых своих самых значительных аспектах противостоит идентичности российской. Прежде всего, это, конечно, касается политики безопасности, нацеленной на устранение угроз посредством демократизации «соседей». Позиция России здесь далеко не уникальна. Многочисленные исследования, проводившиеся в самых разных регионах мира – Южном Средиземноморье, Ближнем и Среднем Востоке, Экваториальной Африке – показывают: сугубо формальный подход США и ЕС к экспорту демократии, стремление везде и всюду применять одни и те же институциональные решения, недоверие к политическому процессу «на местах» вызывают всеобщее недовольство. Серьезные проблемы возникают даже у тех политических активистов, кто вполне искренне принимает пропагандируемые Западом ценности. Однако именно Россия с ее значительным военным потенциалом и растущей экономикой (вне зависимости от движущих сил и перспектив этого роста) наиболее активно выступает сегодня с критикой либерального миропорядка. Причем дело здесь опять-таки не только и не столько в «объективном» соотношении сил, сколько в политике идентичности. Современная Россия понимает себя как наследницу тысячелетней российской государственности, как европейскую великую державу; при этом ключевую роль в определении стандартов великодержавности играет сравнение с «золотым веком» брежневского СССР. Именно поэтому западные разговоры об «отмирании» суверенитета вызывают в России протест, тем более что, как справедливо отмечают российские лидеры, сам Запад как политический субъект вовсе не собирается растворяться в едином пространстве глобализирующегося мира. Выступая с позиций общечеловеческих ценностей, Запад (США, Евросоюз, отдельные европейские государства, международные структуры) маскирует свои суверенные действия логикой «здравого смысла»: ведь если демократические ценности соответствуют интересам всех и каждого, то выбор в пользу демократии деполитизируется, превращается в чисто технический вопрос. Однако деполитизация эта ложна, потому что в результате отождествления демократии и общечеловеческих ценностей противники демократии становятся врагами человечества. Этот, как сказал бы словенский философ Славой Жижек, ультраполитический момент особенно характерен для глобальной «войны с террором». Россия тоже предлагает свою версию универсального «здравого смысла», в которой центральное положение занимает государственный суверенитет как самоочевидный организационный принцип международной системы. Неудивительно поэтому, что европейская политика экспансии без расширения вызывает в Москве такой протест: Россия сразу же отказалась от участия в Европейской политике соседства, с большим подозрением отнеслась к «цветным» революциям и вообще старается всячески оградить свое внутриполитическое пространство от влияния со стороны Европейского союза и Запада в целом. Одна из причин, по которым поведение Москвы особенно в тягость Брюсселю, состоит в категорическом неприятии европейской логики кондициональности. Политика соседства, несмотря на отказ ЕС от дальнейшего расширения, по-прежнему строится по той же модели: Евросоюз выдвигает требования, партнеры их выполняют, получая взамен финансовую помощь, доступ на единый европейский рынок или иные блага. Проблема, однако, в том, что Россия, в отличие от Турции, не стремится к вступлению в Европейский союз даже в отдаленной перспективе, финансовая помощь ей сегодня не требуется, а доступ на рынок для основной статьи российского экспорта – энергоносителей ограничить довольно сложно в силу отсутствия альтернатив. Это не значит, что Москве ничего не нужно от ЕС, да и в энергетической сфере зависимость является обоюдной, но, вопреки догмам неолиберальной теории, это не создает стимулов к сотрудничеству. Причина кроется в том, что ожидаемая выгода от кооперации в глазах каждой из сторон начисто аннулируется угрозами, связанными с принятием условий партнера. Россия готова сотрудничать лишь в том случае, если Евросоюз признает ее суверенной европейской державой и откажется от вмешательства в ее внутренние дела. Брюссель в свою очередь всерьез опасается, что сотрудничество с Москвой на таких условиях будет означать подрыв его собственной безопасности, поскольку приведет к укреплению авторитарных тенденций в политическом развитии России. К тому же обе стороны очень плохо понимают логику действий друг друга: каждая из них вполне искренне считает свое представление о безопасности универсальным и потому подозревает другую сторону в лицемерии, двойных стандартах и даже сознательном стремлении добиться целей в ущерб интересам партнеров. Еще одним важным аспектом проблемы становится интерпретация исторического прошлого. Конечно, свою роль здесь играет позиция прибалтийских государств и Польши, для которых история их национального самоопределения и воссоединения с Европой – это история борьбы с имперским гнетом Москвы. Однако другие европейские страны склонны видеть в истории своих взаимоотношений с Россией больше нюансов, и именно такая позиция составляет общеевропейский консенсус. Вместе с тем по некоторым ключевым пунктам этот консенсус серьезно отличается от официальной российской версии отечественной и европейской истории. Если для России победа над фашизмом – это едва ли не главный источник национальной гордости, то в общеевропейской версии Вторая мировая война остается моментом критической рефлексии о своем прошлом. Россия крайне болезненно относится к попыткам провести аналогию между нацизмом и сталинизмом, но для большинства европейцев столь же неприемлема интерпретация 1945 года как безоговорочного и морально безупречного триумфа. Как уже отмечалось, это связано с пониманием нацизма (а также фашизма, франкизма и т. п.) как порождения самой европейской цивилизации – иначе и не может быть, потому что предки многих современных жителей Европы воевали «не на той» стороне и память о них невозможно просто списать в утиль истории. Кроме того, многие европейцы не готовы забыть о сталинских лагерях, советском господстве в Центральной и Восточной Европе, о 1956-м и 1968-м – причем речь, как правило, идет не только о «грехах» СССР, но и об общей моральной ответственности за эти события. Оценка окончания холодной войны и преобразований 1990-х годов является почти зеркальным отображением дискуссий о Второй мировой войне. Европейский союз видит именно эти события как момент триумфа, именно они составляют основу гордости европейцев за самих себя и чувства моральной самодостаточности. Для России, напротив, крах СССР и болезненные реформы последующего десятилетия – тема для критических размышлений о своем прошлом, для разговора о былых иллюзиях, ошибках и просчетах. Владимир Путин неоднократно подчеркивал, что окончание блокового противостояния в Европе – заслуга СССР, что именно решительные действия советского руководства при поддержке граждан положили конец холодной войне и сделали возможным нынешний единый мир. Согласно этой версии, события конца 1980-х – начала 1990-х ни в коем случае не были капитуляцией. Но и видеть в них триумфальное шествие демократии, непроблематичное возвращение «в лоно европейской цивилизации» россияне тоже не готовы: слишком много было обманутых надежд, слишком сильна обида на тех, с кем двадцать лет назад начиналось строительство «общего европейского дома». Получается, что нынешний конфликт между Россией и Евросоюзом гораздо глубже, чем столкновение прагматических, рационально сформулированных интересов. Разногласия касаются самоопределения обоих политических субъектов во времени и в пространстве, которое, в свою очередь, неразрывно связано с вопросами этики, с пониманием добра и зла, а также с представлениями об угрозах безопасности. Даже если политические лидеры с обеих сторон окажутся способны понять логику действий друг друга и будут готовы пойти друг другу навстречу, им все равно придется объяснять необходимость уступок парламентариям, прессе, экспертам, избирателям. Наши взгляды на самих себя и на мир вокруг нас, если рассматривать их как социальный феномен, представляют собой крайне инерционную систему. Когда каждая из сторон воспринимает конфликт через призму безопасности, изменить существующую расстановку приоритетов оказывается тем более сложно. Но иного пути нет: нам так или иначе предстоит жить бок о бок в новой Европе, а значит, подстраиваться друг к другу. Если уж не получилось пока построить единую Европу от Ванкувера до Владивостока, необходимо взаимное признание права на собственное понимание вызовов и угроз XXI века, следует учиться сосуществовать, воспринимая разногласия как норму. Сначала нужно признать право другого на собственное мнение, а уж потом можно попытаться убедить его в том, что его правота отнюдь не абсолютна. В.Е. МОРОЗОВ – к. и. н., доцент кафедры теории и истории международных отношений факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета © «Россия в глобальной политике». №3, Май – Июнь 2008 №8-9(25), 2008
ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ (политическая притча) В тридевятом царстве, только не сказочном, а взаправдашнем, недалеко отсюда, за угол и направо, жил да был себе небольшой городок. Ничем особенно не примечательный. Так себе. Городок как городок. В меру сонный, грязный и запущенный. Только назывался он...
(политическая притча) В тридевятом царстве, только не сказочном, а взаправдашнем, недалеко отсюда, за угол и направо, жил да был себе небольшой городок. Ничем особенно не примечательный. Так себе. Городок как городок. В меру сонный, грязный и запущенный. Только назывался он выспренно «Международным сообществом». И жили в нем государства. Вполне естественно, что они были разные. Иначе и не бывает. И общались они между собой по-разному. Одни были богатые и очень богатые. Эдакие все из себя культурные, ухоженные и чванливые. Дружить они предпочитали только между собой. Ко всем остальным относились чуть-чуть снисходительно и даже пренебрежительно, с надменным презрением и состраданием. Мол, мы бы и рады поддерживать с вами близкие отношения. Но вы сначала выполните малюсенькие такие предварительные условия. Так, ничего особенного. Пустячок. И выкатывали длиннющий список требований. В их числе есть, спать, работать, слушаться, думать, как надо, и ни-ни. А не то накажем. Как вы уже поняли, чужаков богатенькие не любили. Их сторонились. Чтобы не пускать к себе, да и душу не травить, завели себе всякие закрытые клубы. И время старались проводить, по возможности, именно там. Поскольку в них было уютно. Да и самолюбие тешило. Можно было и свои проблемы решить, чтобы капитальчик прирастить, и о судьбах человечества поразговаривать. Другие были бедные и очень бедные. Вроде, когда-то в старину были они вовсе не бедными, а очень даже преуспевающими. И предки у них были славные. И умели они многое. Да и на образование, семейные истории и культурные традиции грех было бы жаловаться. И все у них раньше имелось в достатке. Но как-то все утекло меж пальцев. Судьба не сложилась. Не сумели они подстроиться под неизбежный ход времени. И потрепало их в лихолетье изрядно. Так что жили они теперь скудно, неустроенно. Во всем себя ограничивали. И понять не могли, то ли сами они во всем виноваты, то ли жизнь так сложилась, то ли кто так подстроил. Но уж очень несправедливо все получилось. Вырваться наверх, из нищеты к солнцу, хотелось им неимоверно. Попыток они предпринимали несчетное количество. И у некоторых почти получалось. Только чаще предпринимаемые ими мучительные усилия так ни к чему и не приводили, и они вновь скатывались на дно. И там с остервенением собирались с духом для следующей попытки и копили неприязнь на обустройство того городка, в котором выпало жить, и на его обитателей. И ещё имелось в том городке изрядное количество домашних животных. Тоже самых разных. За некоторыми из них тщательно ухаживали. Поэтому выглядели они сытыми, довольными, надутыми. И очень похожими на своих хозяев. Какие-то из них расхаживали по паркам и главным улицам вполне самостоятельно, метя свою территорию. Каких-то хозяева выводили на коротком поводке. И внимательно за ними приглядывали. Не дай бог, что случится. Роднило их только то, что и первые, и вторые дружно поднимали оскорбленный хай, как только то ли им, то ли их хозяевам мерещилось нарушение чужаками табели о рангах. Многие домашние животные выглядели чисто декоративными. Толку от них было мало. Но они никому особенно не мешали. Зато позволяли их хозяевам регулярно видеться по утрам и вечерам, когда те выбирались на прогулку. Благодаря им, таким образом, можно было, и посудачить, и новостями обменяться. Часть же домашних животных не зря свой хлеб ела. И рычать они умели, причем очень грозно и убедительно. И кусаться могли пребольно. А, последуй такая команда, и загрызли бы в момент, кого нужно. Случаев таких было предостаточно. Так что и за порядком, получалось, следили, и на путь истинный наставить могли. А назывались все эти домашние животные «международными организациями». С незапамятных времен жила в том городке сварливая, вечно всеми недовольная дама. Имелась у нее всем хорошо известная слабость: любила она вздремнуть. Особенно после дневных тягот. А как засыпала, добудиться ее было ой как трудно. Если только выстрелы пушек и помогали. В результате она регулярно все на свете просыпала. Потом спохватывалась, начинала за всеми бегать, суетиться, чтобы наверстать упущенное. Когда получалось, а когда и не очень. Хотя, чего греха таить, хозяйство у нее было пребольшое и хлопотливое. Один дом чего стоил. Такого огромного да запущенного дома ни у кого в городке больше не было. К тому же и жильцов да постояльцев в нем столовалось, хоть отбавляй. Себе она всегда казалась первой красавицей. Несла себя и одевалась подобающе. Остальные, правда, о ней зачастую были несколько другого мнения. Считали ее если и не злобной, то, во всяком случае, весьма опасной и мало симпатичной. Любили на ее счет позлословить: мол, со свиным рылом, а туда же – в калачный ряд. Но делали это с оглядкой – как бы боком не вышло. Боялись ее дюже. А порой и ненавидели. Но отказать в привлекательности и респектабельности, никто не смел. Была у нее большая цель в жизни. Верила она в свое предназначение на Земле. И свои координаты ценностей у нее были, да такие, что закачаешься. И все бы шло своим чередом, но в один прекрасный, хотя вернее было бы сказать несчастный, день, она вновь опрометчиво задремала. Случилось это годков так сорок тому назад. А как проснулась, заметалась пуще прежнего. Куда податься, что делать, не знает. Попробовала одного, попробовало другого. Бесполезно. Ничего не получается. Дома все недовольны. Одежда поизносилась. Есть нечего. А у соседей витрины от шмоток да от жратвы ломятся. Богатенькие на роскошных иномарках разъезжают. И мелодии всякие нездешние, эротически завлекательные, насвистывают. Жильцы и постояльцы белугой ревут, мол, и мы так хотим. А от мессианства Вашего да от принципов, какой толк – их на кусок хлеба не намажешь. В конец дама растерялась и решила: а пропади все пропадом – подамся-ка я в клуб к богатеньким. Авось получится, примут. И ничего, что старых соратников бросить придется и новую веру принять. И то, что бывшие враги, что закопать их обещала и всячески терроризировала, не страшно. Вчера были врагами, а сегодня друзьями да корешами сделаются. Зато жильцы и постояльцы частную собственность огребут. И рынок у меня будет, как у всех. И само собой все делаться станет. И уважать будут, а не бояться. Так что и поспать получится, если что, в свое удовольствие. Только сценарий не задался. Вроде бы все правильно было задумано, но не вышло. Дама и губки помадой подвела. И косу длинную русую ножницами отхватила, соорудив у себя на голове что-то модно-кудлатое. И подол длинный у сарафана отодрала, чтобы на мини смахивало. Все честь по чести. Да только богатенькие ей говорят: это все хорошо, милочка. Прикид у тебя знатный. И любить мы тебя готовы. Даже очень горячо. Только работать надо. А вот работать наша дама-то поотвыкла. К тому же, когда работать, когда все разваливается. Балки в доме прогнили. Фундамент поехал. Штукатурка отваливается. Краны текут. Жильцы и постояльцы, прихватив, кто что может, разбегаются. Домашние животные некормленые. Причем, понимает, что нужно взяться за дело, засучив рукава, что другого не дано, выхода нет, да куда там. Главное, чтобы все не посыпалось. А там, глядишь, – думает, – все само собой как-то и образуется. Сейчас перебиться бы. И стала дама перебиваться. Как могла. Непривычно, конечно, но дело нехитрое. И на паперть пошла, и все, что в огромном доме веками накапливалось, распродавать стала. Да толку грош. Милостыню не дают. А когда дают, так лучше бы не давали. Стыдом умыться можно. К тому же богатенькие богатенькими, а деньги считать умеют: зачем их зазря выкидывать. Свободных денег, вроде бы, как нет. К тому же о себе думать предпочитают. Если и дают, так только в долг. А долги, как известно, отдавать надо. Не сразу, так через год, два, три. А с этим беда. И с распродажей не получилось. Все ведь уметь надо. А откуда умение-то возьмется. Поди, знай, что сначала должную капитализацию обеспечить надо, бренд раскрутить, санацию провести. Да ведь какая капитализация, когда крыша прохудилась, дров для печки не заготовлено, сантехника вся поломана. Это на словах хорошо получается: вложи рубль – сотней вернется. Ведь рубль откуда-то тоже получить надо. Вот и хотели, как лучше, да получилось, как всегда. И контрабанда пышным цветом расцвела. И за бесценок все уходить стало. Знает дама, что бешеных денег домашние сокровища стоят. А на руках копейки, вернее, центы и сантимы остаются. Обидно – до слез. На копейки же или сантимы с центами, как известно, не выживешь. И есть хочется. И концы с концами сводить надо. И о жильцах с постояльцами заботиться. Дернулась дама туда. Дернулась сюда. А потом как-то само собой получилось. Даже и не заметила, как на панели оказалась. Произошло это так просто и естественно, что и не пикнул никто. А если и пикнул, все равно без внимания осталось бы. Потому что других вариантов не просматривалось. Жизнь так сложилась. Ах, если бы знать, чем все обернется, может, она все иначе бы сделала. Да только история не знает сослагательного наклонения. В общем, стала дама собой торговать. Сначала только как бы из-под полы. Не афишируя. Мол, все добропорядочно, бизнес есть бизнес. Главное, чтобы жильцы с постояльцами не догадались и плохо о ней не подумали. И чтобы от приличного общества ее не отлучили. Только зря беспокоилась и переживала. Времена-то и нравы за те годы, что она внутреннюю драму переживала, сильно изменились. Обман, двойные стандарты и торговля живым товаром в моду вошли. Ну, если не совсем в моду, то, по крайней мере, привычными сделались. Как зажигательные шествия по центру городка геев и лесбиянок. Однополые браки. Узаконенные легкие наркотики и эвтаназия. Захват чужих домов в искупление грехов их владельцев. И многое другое. К тому же, легко освоенная ею такая же легкая профессия не помешала ей все-таки в пару клубов войти, где богатенькие тусуются. Не сразу и не без проблем, но не помешала. Так что, через какое-то время и дама попривыкла, и все вокруг, не говоря уже о домочадцах. Те, вообще, вскоре духом воспрянули и применение себе нехилое нашли – в сутенеры подались. Причем, поначалу буквально несколько человек к телу допущены были. Их чуть ли не специально на эту должность ответственную назначили. И они этим очень гордились. И радовались. И блаженствовали. И всем, кто только их слушать мог, объясняли, как им – этим всем повезло. А чтобы свобода у них у этих всех нужные разъяснения слушать и видеть была, расставили по всему дому телеки и видаки японские и южнокорейские. Включили их на полную громкость и пленку по ним одну единственную крутить принялись. Про бесценную свободу эту самую единственную пленку видеть и слушать. И ещё убеждать всех стали, что возврат к прошлому допустить никак нельзя. Иначе апокалипсис случится. Или какие другие ужасы. И так складно все разъясняли и рассказывали, что всех убедили. Али запугали да запутали. Теперь уже трудно сказать. Но своего добились. Только радовались они напрасно. Кавалергарда век недолог. На сладкое место, которое они себе облюбовали, другие претенденты нашлись. Обделенные, оголодавшие и жестокие, со стальным блеском в глазах. И их от высокой должности вскоре отлучили. Как казнокрадов и мошенников. По статье «разбазаривание семенного фонда». Попросту говоря, с нее выпихнули. На себя же их ношу тяжелую возложили. Кого вежливо выставили. Кого коленом под зад. Но все вокруг быстро усвоили, кто в доме хозяин. Так появилась у нашей дамы новая команда сутенеров, да не простых, а сутенеров-патриотов и государственников. И хотя от предшественников они мало, чем отличались, если только не приверженностью к новоязу и языкознанию, повезло им не в пример как больше. Выяснилось, что дама-то просто нарасхват. И тело у нее роскошное. Ни у кого такого нет. И привыкли к ней все. То есть к телу ее. Особенно богатенькие. Жизни своей без нее не чают. За интимом в очередь выстраиваются. Платить, готовы любые суммы несусветные. Ну, мазохисты форменные. Чем цены выше, тем они к ней пуще липнут. Требуют даже, пустите, мол, нас к ней, пустите. Чтобы всегда можно было и без ограничений. И деньги несут, несут, несут. Все сундуки в доме у нее золотом забили. Девать некуда. Жильцы и постояльцы от такой лафы разнежились. Не все, конечно, а только те, кому из сундуков перепадает. Остальные-то как впроголодь жили, так с хлеба на воду перебиваться и продолжают. Только их не видно. Им же подвальные помещения, чердаки и дальние комнаты оставили. Чтобы глаза не мозолили. Но те, кому перепадает, прям блаженствуют. Ну, разве не прелесть. Делать ничего не надо. Никто ни к чему не принуждает. Денежки сами с неба в карманы сыплются. Если что и требуется, так это свояка локтем оттереть. Так что, живи и радуйся. Раньше трусцой бегали, с удочкой на озере сидели, грядки на шести сотках окучивали, борщи женины хлебали, да от нее же заначку прятали. Теперь стиль совсем другой пошел. Модным сделалось на крутой тачке в пробках стоять. С японской отравой, то бишь, прошу прощения, кухней, знакомиться. И на курортах с трудно произносимыми названиями этими самыми деньгами сорить, чтобы всем остальным завидно было, – мол, знай наших. А как поднадоело, стали там же недвижимостью обзаводиться. В особняком стоящих домах то метрик, а то, кому подфартило, и целый флигелек прикупать. И так разнежились, что ничего им больше не нужно. Ни диспутов бессмысленных. Ни речей совестливых. Ни идей всяких там, что сонное благополучие потревожить могут. Только одну песню и тянут: эх, кабы так всегда было. Глядя на них, да на сундуки, золотишком набитые, новая команда плечи расправила. Это ведь мы, – говорят, – все так классно придумали. Это мы все так здорово устроили. И обои новые в доме поклеили, и лампочки Ильича ввинтили, стекла на первом этаже вставили, фасад покрасили, коврик при входе постелили. Идиллия. Дом теперь у нас стал, как у всех. А, если по размерам и земле под ним судить, вообще домина. Ни у кого такого большого нет. Все остальные дома нашему и в подметки не годятся. Оно, конечно, под обоями кладка обвалилась. Проводку прогнившую, к лампам ведущую, не заменили. Стекла на других этажах вставить забыли. За фасад слабонервных попросили не заглядывать. А ковриком при входе яму глубокую прикрыли. Но это частности. Если про все это никто назойливо напоминать не будет, то и так сойдёт. Главное ведь, что все довольны. А чтобы не напоминали, и ручками шаловливыми, куда не нужно, не лезли, порядок такой установили. Как что – по рукам. Чтобы ни чужим, ни своим не повадно было. А чтобы видимость не только такого, но и вообще порядка была, кадры по ранжиру расставили. На дверях – вышибалы. В комнатах – верные люди, выборными старостами назначенные. По этажам – наместники. И еще профессиональных гипнотизеров наняли. Ходят они по комнатам и внушают: все хорошо, все в порядке, спите спокойно жильцы и постояльцы, мы о вас заботимся. А тем, пока деньги сыплются и ничего делать не надо, только того и нужно. И все бы хорошо было, да только из соседних домов пальцами тычут и обзываются по-всякому. Мол, не порядок у вас, а форменное безобразие. Тяжёлый рок и ностальгические шлягеры, любительские какие-то, ставите. День и ночь крутите. Да ещё на полную громкость врубаете. На нервы действуете. Сеять доброе и вечное, мешаете. Давайте-ка, звук прикрутите, а если такие большие любители музыки, ноты у нас спишите, и народу раздайте. Они у нас такие, как надо, не вашим чета. Фальшивить не позволяют. В общем, не только музыку и музыкантов местных незаслуженно шельмуют, а ещё и в чужой монастырь со своим уставом лезть пытаются. Ну, те, которые при даме состоять стали, сначала никак в толк взять не могли, чего к ним пристают. Объяснять пытались. Мол, дом у нас очень большой. Чтобы во всех комнатах слышно было, погромче включать надо. А что рок и шлягеры играем, припомните: вы сами не так давно только их и крутили. И нельзя сразу на другие ноты. Сначала надо музыкальную грамоту поднять. Да, научить, чтобы на сундуки с деньгами не покушались и за фасад не заглядывали. А потом сообразили. Не в музыке дело. Это нам только голову морочат. За лохов держат. Главное – от дамы таким способом отпихнуть пытаются и толи тех, кого мы раньше обидели, вернуть, толи самим при ней встать. Нет, голубчики, не получится. Игру мы вашу раскусили. По-вашему никогда не будет. Дамы с такими женскими прелестями в городке другой такой нет. И не будет никогда. Так что, милости просим, выстраивайтесь-ка в очередь, желательно, с ценными подарками. И про денежки не забывайте. Они нам очень даже пригодятся. А коли, бузотерство какое устроите, на себя пеняйте. Теперь уже богатенькие из соседних домов, в свою очередь, дерг в одну сторону, дерг в другую. Да куда там. Пока еще детвора подрастет и округлится, сколько времени пройдет. А жить-то сейчас хочется. Так что смирились, в очередь встали, золотишко в сундуки аккуратно ссыпать принялись и патетику выкриков насчет громкой музыки поубавили. И пошло. Вроде бы, мило так улыбаются. Визиты вежливости наносят. Перед телекамерами позируют. Для семейных альбомов на память снимаются. Кланяются и расшаркиваются. О надеждах на то, как в будущем нравственность восторжествует, в интервью рассказывают. Только, как когда-то писал Зощенко, некоторое хамство в душе затаили. И про себя думают: перед кем прогнулись, перед сутенерами! Ну, уж, подождите, придет время – сделаем себе надувную женщину, не хуже вашей, настоящей – вы у нас еще попляшите. И денежки себе вернем. И свиньей в нос тыкать будем. И еще не то придумаем. А как, если и впрямь надувную женщину себе сделают? Они упертые. Ведь тогда дому кранты. Может, пока запас времени есть, и хамство, в душе задавленное, наружу не выплеснулось, дама бы наша на недавнем сомнительном прошлом крест поставила. Образование бы новое, престижное, и профессию перспективную получила, благо на оплату его золотишко в сундуках имеется. Партию бы себе хорошую в городке подобрала – с таким-то приданым это не проблема – и замуж вышла. А там, глядишь, не только фасад подкрасить, весь дом отстроить по-современному получилось бы, с подвальными помещениями, чердаком и дальними комнатами. © Н.И. ТНЭЛМ №8-9(25), 2008
ПОСЛЕ РАСШИРЕНИЯ Два последних новобранца Европейского Союза – Болгария и Румыния – вновь признаны его исполнительным органом не в полной мере соответствующими требованиям к странам-членам. София и Бухарест 23 июля 2008 года получили очередные предупреждения, за которыми последовали некоторые финансовые санкции. Принятые...
Два последних новобранца Европейского Союза – Болгария и Румыния – вновь признаны его исполнительным органом не в полной мере соответствующими требованиям к странам-членам. София и Бухарест 23 июля 2008 года получили очередные предупреждения, за которыми последовали некоторые финансовые санкции. Принятые с 1 января 2007 года с некоторой долей условности в большей степени по политическим мотивам, нежели по причине полного соответствия общим критериям, они были предупреждены, что будут находиться под брюссельской лупой и на ходу делать работу над ошибками. Болгарии досталось за недостаточную активность в борьбе с коррупцией и преступностью. В докладе Европейской Комиссии можно прочитать, что немногие судебные процессы «в рамках войны с коррупцией» касаются «крайне незначительной доли преступлений этого рода». Это, по оценке авторов документа, представляет собой «очень незначительный успех в процессах замораживания и конфискации богатств, полученных незаконным путем». В докладе отмечается, что «отсутствие убедительных результатов нынешних правительственных структур вызывает удивление. Это требует срочных инициатив, направленных на изменение сложившегося положения». Такой вердикт Брюсселя обернулся блокированием 825 миллионов евро, предназначавшихся для Болгарии из казны ЕС. В Софии это расценили как «наиболее сильные санкции в истории Союза». Решение Брюсселя особенно ощутимо ударит по болгарским фермерам, которые взяли кредиты на развитие своих хозяйств под обещанные европейские фонды, однако теперь непонятно, как возвращать эти деньги кредиторам. Досталось за коррупцию и Румынии. «Результаты, достигнутые Румынией, смешанные, – говорится в докладе Комиссии, посвященном этой стране. – Она сформировала основные структуры, необходимые для работы юстиции, но они покоятся на хрупкой основе, решения в области борьбы с коррупцией крайне политизированы». Так, образованная в 2005 году общенациональная антикоррупционная прокуратура, призванная заниматься раскрытием афер в высших сферах власти, бурно взялась за дело, но результатов не добилась. Ни одно дело в суд не передано, парламентарии блокировали самые громкие расследования. Прямых санкций против Бухареста от Комиссии не последовало, она ограничилась требованием показать реальные случаи наказания высокопоставленных коррупционеров. Финансовые же санкции, гораздо меньшие, чем в отношении Болгарии, введены в другой сфере. Брюссель заморозил субсидии румынским фермерам на сумму 28 миллионов евро, сославшись на сбои в работе румынской структуры, которая управляет и контролирует расходование этих средств. Ассигнования возобновятся, когда независимый аудит подтвердит, что все сбои преодолены. Светлана ФИРСОВА №8-9(25), 2008